Практическая психология. Герцог Успенская Ирина
– А то, что в твоей кровати лежит горец, одетый лишь в улыбку, тебя не возмущает? – не осталась в долгу Мая. – Ты сам предложил пойти проверить, женщина я или парень. Еще и Хвата звал с собой как гаранта вашей порядочности, – захихикала она и передразнила: – «Я только посмотрю, а трогать руками не буду! Ни-ни!»
– И как, проверили? – Виктория с удовольствием поглядывала на потягивающуюся девушку. И никакого смущения не чувствовала! Это было странно, но приятно.
– Мальчики, вот скажу вам честно, – Мая легла на спину и закинула руки за голову, совершенно не стесняясь своей наготы. Виктория отметила, что грудь у нее все же есть, но очень маленькая. – Я не помню!
– Я тоже, – по другую сторону от девушки над подушкой приподнялась голова Иверта. – Бешеный Алан, мне кажется, что мы смогли лишь раздеться.
– Угу. Очень быстро и очень качественно. Догола! Хорошо хоть Мая оказалась между нами, – буркнул Алан, глядя на едва сдерживающего смех Иверта. – Нет, ну что ты опять ржешь? Представляешь, если бы мы проснулись в обнимку…
Виктория это прекрасно представила и почувствовала, как краснеют уши. Иверт не выдержал и все же рассмеялся, откинувшись на подушку. Глядя на него, начала хихикать Мая.
– Да ну вас, придурки!
Виктория сползла с ложа и, пошатываясь, поплелась по комнате собирать свои вещи под дружный смех… кого? Кто для нее эти двое? Иверта она давно уже про себя называла другом, а вот Мая? Кем станет для конта «подарок»? Алан натянул штаны и повернулся к притихшей парочке.
– Слушай, Иверт, выходит, мы так и не убедились в том, что она девушка?
Ответом ему был очередной взрыв хохота. Ну и что такого он сказал?
Иверт со смехом стянул с Маи одеяло.
– Девушка! Я очень хорошо все рассмотрел! И даже пощупал!
– Не верь ему, хозяин! Не было такого! Щупал меня ты!
Мая, хохоча, швырнула в горца подушкой и, отобрав одеяло, накрылась с головой.
– Мальчики, шли бы вы заниматься делами, а я еще посплю.
– Бешеный Алан, мне нравится наглость твоей новой рабыни. – Иверт перелез через Маю, ползком добрался до края кровати, поймал штаны, брошенные в него контом, и, натягивая их, продолжил: – Ты рабыня! А рабыня должна работать, а не спать дольше своего хозяина!
– Угу, – сонно произнес девичий голос из-под одеяла. – Кем я только не была: воровкой под прикрытием, торговкой, виконтом, бароном, шлюхой, контессой, даже один раз ксеном. Теперь вот рабыня. Между прочим, я работаю! Грею господину постель, – она громко и вкусно зевнула. – Хозяин, ты ведь не против?
– Спи, рабыня-принцесса, – усмехнулся конт, выходя из комнаты.
Солнце стояло высоко. Черт, давно она так долго не спала. Сейчас бы хорошую физическую нагрузку да баню. Эх, мечты, мечты.
Виктория поднялась на верхнюю площадку донжона, откуда начиналась канатная дорога на скалу. Караульный, увидев конта, вытянулся в струнку и прижал к груди кулак. Алан кивнул воину и ухватился за кожаную петлю, Виктории просто необходимо было подумать, привести мысли и чувства в норму, понять, что делать дальше и как жить.
Любимый камень отдавал в спину легкой прохладой, сверху светило солнце, уже не такое жаркое, как еще месяц назад. Скоро начнутся дожди. Воины не беспокоили конта, лежащего на камне с закрытыми глазами, они знали, что в такие моменты господина лучше не трогать.
– Доброе утро, Виктория, – раздался тихий голос, и на камень опустился синеглазый мужчина в белом костюме.
Виктория приоткрыла глаза, чтобы тотчас их зажмурить.
– Выключи иллюминацию, на тебя смотреть невозможно.
– Ты неисправима. – Ирий улыбнулся и перестал светиться.
– Чем обязан?
– Ты все же решила принять это тело, – грустно констатировал ангел. – Знаешь, мне кажется, что тебе в нем неуютно.
– Тебе только кажется, – произнесла Виктория, закинув руки за голову. – Я к нему привыкаю. Не могу сказать, что мне легко, но знаешь, иногда я с ужасом думаю, что, если бы в прошлой жизни я была мужчиной и меня запихнули в этом мире в тело женщины…
– А в чем разница?
– В свободе. Мужчины могут выбирать.
– Спорное утверждение, – улыбнулся Ирий. – Вот ты выбрала Иверта, и к чему это привело? К безответной любви, к мукам, к нереализованным желаниям. Ты стала несчастной. А будь ты женщиной, у тебя были бы все шансы завоевать гордого игуша.
– Ты не понимаешь, – улыбнулась Виктория. – Я и сейчас могу завоевать Иверта. Я это вижу, чувствую, знаю. Он мой должник, и будь я более напористой, более откровенной, более циничной – он сдался бы. Только мне этого не нужно. Любовь – это не исполнение своих эгоистических прихотей, любовь – это умение жертвовать ради другого человека, это уважение его чувств, это радость от осознания, что он счастлив. Мне достаточно видеть его глаза, достаточно, чтобы он был рядом, достаточно его дружбы.
– Значит, ты не любила его, раз так легко сдалась.
Виктория с сожалением посмотрела на Ирия.
– Мне жаль тебя, ты так ничего и не понял. Так зачем ты пришел?
– А ты любила своего мужа?
К чему этот вопрос?
– Да, я любила своего мужа, – спокойно ответила она.
– Он умер. Сейчас его душа находится у нас, и я мог бы сделать так, чтобы вы были вместе. Вместе переродились в следующей жизни, счастливо ее прожили бы. Если хочешь, я даже сохраню твою память. Тебе нужно просто воспользоваться моим предложением. Ну подумай сама, зачем тебе этот мир? Тебя в нем ничего не держит! Тебя никто не любит, люди погрустят немного и забудут о конте Валлиде, здесь у тебя одни проблемы, враги, и никто не гарантирует, что ты не погибнешь через несколько дней. Но тогда мое предложение уже не будет действовать.
Тварь! Знает, как ударить побольнее. Знает, как она скучает по своим мужчинам. Как иногда мечтает вернуть все, чтобы успеть сказать те важные слова, которые так трудно произносить при жизни, на которые всегда не хватает времени. Все рассчитал. Дождался момента, когда конт оказался на распутье. Когда наступило время окончательного выбора. Сейчас ничего не держит Викторию в этом мире, кроме долга. Любовь к Иверту превратилась в спокойную крепкую дружбу, а другая любовь еще не вспыхнула обжигающим пламенем. Но он не учел того, что она наконец-то смогла преодолеть чувства к игушу, что она приняла Зиру как мать своего ребенка и как женщину, с которой у Алана что-то может получиться, что в ее жизни появилась смешливая и беззаботная Мая, что она узнала, кто скрывается за словом «Чупачурик», у нее появились цель и смысл жизни. А этот светлый голубчик предлагает променять все это на призрачное счастье? Вернуть счастливую жизнь? Жизнь, в которой не будет выбора, потому что выбор за нее сделал Ирий, решив вновь соединить ее душу с душой ее мужа? Видите ли, он сохранит ей память! Чтобы она наверняка помнила и знала, кто захотел поиграть чувствами и мыслями смертных?
– Что я могу для тебя сделать?
– Ты ведь не уберешь из моей памяти воспоминания? – Ирий отрицательно покачал головой. – Тогда, может быть, подаришь мне какой-нибудь тумблер? Щелк – и я Алан, еще раз щелк – Виктория, – грустно пошутила она, ложась обратно на камень.
– Ты хочешь сохранить два сознания в одном теле? – судя по интонации, эта идея показалась светлому богу не такой уж и плохой. Он даже ехидно усмехнулся. – А это может быть интересно, – пробормотал себе под нос. – Пусть попробует отмотать назад.
– Уйди. Прошу по-хорошему.
Виктории удалось сказать это спокойным холодным голосом. Ирий укоризненно вздохнул и исчез.
Как же больно! Горе накатывало на душу горячими волнами, выжигало рубцы на сердце, сводило спазмами желудок. Сухие глаза нестерпимо жгло, хотелось рыдать в голос, кричать, крушить все вокруг, но слез не было. Это несправедливо! Он не должен был умереть! Только не он! Он был еще так молод! Бедные мальчишки, как же им тяжело, как тяжело. Похоронить мать, а следом отца. Остаться сиротами за несколько месяцев. Сволочь! Неужели ради того, чтобы заставить Викторию уйти из этого мира, Ирий убил ее мужа?
– Как ты могла такое подумать! – раздался в голове возмущенный голос Ирия. – Просто его время пришло.
– Да пошел ты! Я выполню свою часть сделки с Вадием! Выполню, чего бы мне это ни стоило!
– Оська, завтра мы уходим. Ты хотел подготовить моего двойника. Можешь этим заняться.
– Оська уже убежал, Алан-малан! Можешь на него положиться!
– Рэй, пока меня не будет, разбей воинов на группы. Лучники и арбалетчики, легкая конница, легкая пехота, штурмовики, ты знаешь, о ком я говорю, мы не раз это обсуждали. А самых ловких, хитрых, умелых определи в спецназ, это будет элита нашей маленькой армии – диверсанты, разведчики, убийцы. Они должны быть как тени, пришли, нагадили, ушли. Мне нужно, чтобы они ходили по лесу и по горам невидимо и неслышно, чтобы владели всеми видами оружия и рукопашкой. Мордобоем по-твоему. – Рэй усмехнулся. – Их возглавит Иверт, а подготовкой займешься ты лично. Отбери опытных десятников и назначь их старшими в каждой группе, это будут сержанты. Костяк нашей армии. Вот, держи, – Алан протянул капитану кипу бумаг, – я здесь все расписал. Людей в спецназ отбери со всех замков.
– Надо бы названия каждой группе дать, а то длинно выходит, – задумчиво произнес Серый, прибывший сегодня в Кровь с небольшим обозом.
– Сами придумайте, мне некогда.
– Кир Алан, посмотрите, пожалуйста. – Брат Эдар протянул конту лист бумаги.
– Что это?
– Отчет в Орден Искореняющих.
Как интересно. И с чего это вдруг ксен решил расщедриться? В принципе ничего интересного. Вскользь про приезд сумасшедшей виконтессы, несколько слов о планах конта посетить все свои замки с инспекцией, подробно про свадьбу и очень подробно об удачно проведенной местной травницей операции «ивертово сечение». С рисунками, описанием материалов, трав, состояния больной и младенца. И три слова о том, что конт ассистировал ворожее.
– С вашего позволения, я отправлю своему Учителю более подробное описание операции.
Уж куда более?
– Я не возражаю, если это поможет спасти жизни роженицам. – Алан протянул письмо ксену. – Брат Эдар, зачем ты мне его показал?
Единственный глаз ксена смотрел внимательно и с легким вызовом.
– Не буду лгать, что я не преследую никаких целей. Вы прекрасно осведомлены, что ксены обязаны сообщать в канцелярию обо всем интересном, что происходит на вверенной им территории. – Алан кивнул. Он об этом догадывался. Великолепная шпионская сеть. – Я не хочу вам вредить, кир Алан. Привык доверять собственной интуиции, а она говорит, что с вами я смогу достигнуть большего, чем места простого ксена в замке на фронтире. Я поддержу вас в борьбе за власть, если вы решите вернуть себе трон. У меня еще остались друзья в столице…
– А взамен…
– Я хочу место Приближенного Ордена Искореняющих, – твердо заявил брат Эдар.
Оба-на! Хм… а нужна ли Алану Валлиду его поддержка? Хотя иметь за спиной отряд умелых и жестоких братьев Искореняющих весьма заманчиво. Вот только… как бы лекарство не оказалось хуже болезни.
– Я пока слишком плохо тебя знаю, чтобы доверять. Давай вернемся к этому разговору позже.
– Я не удивлен вашим ответом, было бы наивно думать, что вы сразу согласитесь. Но я не хочу недомолвок. Меня сослали в Кровь, хотя ничего плохого для Храма я не сделал.
Угу, только хотел сместить нынешнего Наместника. Ксен ушел, а Виктория еще долго хмуро смотрела ему вслед. Играет, чтобы втереться в доверие, или на самом деле искренен? Время покажет.
– Тур, с брата Искореняющего глаз не спускать! Где Берт?
– Отбыл на рассвете раскапывать пещеру, – отрапортовал мальчишка.
– Кир Дарен, пока меня не будет, ты остаешься владетелем Крови. Советуйся с Рэем и Туром, но решения принимай сам. Спрошу с тебя.
Они завтракали в столовой, и Алан давал сыну последние наставления.
– Хорошо, папа. А можно мне с тобой?
– А кто останется присматривать за нашими людьми?
– Я понимаю, но вдруг с тобой случится что-нибудь? – Дарен хмуро ковырял вилкой в тарелке.
– Дар, я постараюсь вернуться как можно скорее. Обними меня, сын.
Сын… какое емкое слово. Как много оно значит для неприкаянной души, пытающейся обрести себя…
– Саника, что наш шпион?
– Сегодня утром исчез. Ушел на прополку со всеми рабами. Отлучился в кустики и исчез. Пацанята видели, как он уходил лесом, у него там лошадь была стреножена на поляне, но вы приказали его не трогать, поэтому мы провели и отпустили.
– Ты его снабдил нужными сведениями?
– Все как вы приказали, хозяин.
– Приветствую самого лучшего лекаря фронтира! – гаркнул Валлид, подкравшись к ворожее сзади.
– Конт, смерти моей хочешь? Так орать над ухом! – Женщина развернулась и огрела смеющегося Алана деревянной ложкой.
– Прости, не удержался. Ты так сосредоточенно рассматривала эту банку. Бе! Что это за гадость в ней плавает?
– Паук ядоверт. Что ты хотел, конт?
– Как роженица?
– Удивительно, но идет на поправку. Никак вам сам Ирий ворожил. Уже встает. Одноглазый ксен меня замучил расспросами, – пробурчала друида, но Виктория уловила в ее голосе гордость.
– Я уезжаю, собери мне, пожалуйста, все, необходимое в путешествии. На все случаи жизни, – многозначительно произнес конт.
– Кэп, отправляйся на корабль. Через день он должен быть готов выйти в море. С тобой едут брат Турид с женой и Мая.
– Иверт, перед отъездом я бы хотел встретиться с твоим отцом. Выезжаем сегодня.
– Эй, ты уверен, что тебе нужен Гривастый Волк?
– Да. Проводишь меня к нему, а сам вернешься в Кровь. И не смотри на меня так хитро! Ладно! Я соскучился по твоей сестре! Доволен?
– Еще как. – Иверт расплылся в широкой улыбке, обнажив белоснежные зубы. – Я буду готов через полрыски. Пойду Хвата предупрежу.
– Райка! Ты сошла с ума? Да я не съем этого за год! – Виктория с возмущением смотрела на пять больших корзин, заполненных свертками, горшками, чугунками и мешочками.
– Знаю я, как готовят в вашем Осколке! Да и в Рогане не лучше! Насмотрелась! У вас желудок деликатный, а там привыкли свиням готовить! И не спорьте со мной, кир Алан, а то…
– А то что? – со смехом прищурился конт.
– А то не будет вам сладкого!
– Райка, так не честно! Твои пирожки с ягодой – это лучшее, что есть в моей жизни!
– Ой, кир Алан… – всхлипнула кухарка и счастливо улыбнулась.
– Светика, чтоб к моему возращению замок сиял! Законопатить щели, проверить крышу, промазать стены. И не стесняйся гонять мастеров. Управляющая ты или кто? И проверь, чтобы рабы тоже утеплили свой барак. Скоро осень. Составь списки, что нужно купить. И еще… – Конт обнял пискнувшую девушку и шепнул ей на ухо: – Не вздумай выскочть замуж, пока я не вернусь! Я сам подберу тебе жениха.
– Пока вы подберете, я от немочи помру, – раскрасневшаяся Светика прижалась к конту сильнее. – Вы такой горячий, кир Алан, я пряма вся горю. А «подарок» ваш с вами едет?
– Со мной.
– Это хорошо, кир Алан, – шепнула Светика, нехотя отодвигаясь от конта. – А про жениха я вам напомню, как вернетесь. Очень замуж охота. – Она опустила взгляд и вздохнула.
– Неужели вырвались? – с недоверием оглядываясь назад, спросил у Иверта конт, когда они отъехали от Крови на несколько километров.
Хват, едущий рядом, усмехнулся.
– Капитан Рэй словно наседка. Я был уверен, что он за нами погоню вышлет.
– Вот и я так думал, – оглянулся теперь уже Иверт. – Хват, ты со своими воинами поезжай в Осколок, а мы здесь свернем. Проведу Бешеного Алана через горы, чтобы след запутать.
– Двое поедут с вами. Я перед маркизом отвечаю за безопасность кира Алана.
Виктория согласно кивнула и еще раз оглянулась. Бежали они из Крови, словно тати ночные, подловив момент, когда Рэй отвлекся на смену караула. Ведь меньше чем с тремя десятками воинов отпускать конта из замка капитан не соглашался. Да еще и сам хотел провести до Осколка. И на все уговоры, приказы и угрозы у него был один ответ: «Вы в прошлый раз уже без охраны поехали. Вот вернетесь в Кровь благополучно, тогда можете меня под арест посадить».
К родному аулу Иверта выехали в сумерках. Во дворе дома Гривастого Волка их уже ждали – стройный и худощавый Ибог и еще один улыбчивый мужчина, при виде которого Иверт нахмурился. Они бегло заговорили на своем наречии, Алан обернулся к Ибогу, и парень, тихо подойдя ближе, начал переводить. Говорил он на языке равнин намного хуже своего старшего брата, но Виктория прекрасно поняла, о чем речь.
– Эй, что ты делаешь в доме моего отца, Ростам?
– Приехал сватать твою сестру, – улыбнулся незнакомец, гордо вскинув голову.
– А разве отец назначал смотрины?
Виктория спешилась, передала поводья Угля подбежавшему мальчишке и прислушалась к интонациям. Иверт злился, а незнакомец говорил с превосходством в голосе. Интересно, которую из сестер Иверта сватает этот мачо?
– Он назначил выбор. Ты же знаешь закон, женщина в тягости не предлагает себя, а выбирает.
Иверт грозно сверлил мачо взглядом, а тот беззаботно лыбился. Так и хотелось подойти и проверить его челюсть на крепость. И этот хмырь претендует на руку Зиры? Его Зиры? В мозгу что-то щелкнуло, словно переключатель сработал. Тело встрепенулось, и на Ростама с ненавистью посмотрел конт Алан Валлид, резко оттеснивший куда-то на задворки сознания свое женское начало. И что значит – она будет выбирать? Ох какое сильное и забытое чувство. Ревность. Алану оно было незнакомо, ему некого было ревновать, он всегда получал то, что хотел, а вот Виктория еще помнила, что это такое. Но такой сильной, всепоглощающей, яростной, горькой и ядовитой ревности она не испытывала никогда. В голове стучала лишь одна мысль – убью! И совершенно не важно было, насколько велик шанс соперников реально заинтересовать Зиру: важно прямо сейчас пресечь любые попытки!
«Стоп! Успокойся, самец! Валлид, возьми себя в руки! Это не твои чувства, это чувства того, прежнего Алана, это его злость, его желание драки. Ты же цивилизованный человек, тебе претит мысль о насилии, так почему ты лишаешь Зиру выбора? Это ее жизнь, ее сердце и ее любовь. Она ведь не давала тебе повода думать, что любит, так почему ты так болезненно это принимаешь?»
Вдох, выдох. Счет до десяти и обратно, улыбка.
– Иверт, ты сообщишь о нас отцу?
– Алан!
Вот глупое сердце! Ну и чего ты так колотишься?
– Здравствуй, Рыжая Ласка. – Лицо мужчины озарила мягкая улыбка. Алан протянул обе руки. – Я скучал, – вырвалось само собой. – Я так скучал.
Она прижалась к нему, уткнулась в кольчугу и тихо заплакала.
– Ну же, – Алан приподнял двумя ладонями ее лицо и осторожно поцеловал в мокрые соленые щеки, – не плачь, ведь ничего не случилось.
– Это все из-за ребенка. Я сейчас плачу и от радости, и от горя, – сквозь слезы улыбнулась Зира. – Женщины говорят, что будет девочка, раз я постоянно лью слезы.
– Зира, я так счастлив, – прошептал Алан, всматриваясь в зеленые глаза. Такие родные и близкие. – Девочка – это замечательно.
– Бешеный Алан, добро пожаловать в мой дом.
К ним подошел Сарх, и Зира смущенно отодвинулась к Иверту. Брат обнял ее за плечи и что-то зашептал на ухо. Девушка ойкнула и убежала к дому. Следом за нею пошел Ростам, и Алан вновь почувствовал укол ревности, но уже не такой сильный. Искренняя радость Зиры словно чистой водой смыла все дурные мысли с души. Но на всякий случай конт кивнул Иверту в сторону дома, друг все понял правильно и, прихватив воинов, поспешил вслед за сестрой. Сарх проводил их задумчивым взглядом.
– Тебе кто-то сказал, что сегодня в мой дом съехались женихи для Зиры?
– Нет. Просто я почувствовал, что если не успею, то потеряю что-то очень важное.
– Ты хочешь взять Зиру в жены?
Они сидели под разлапистым деревом, где когда-то конт познакомился с Ведмедем, и потягивали кислое вино, заедая его козьим сыром. Вопрос повис в воздухе. Как объяснить Сарху то, что он чувствует? Как объяснить разницу между «хочет» и «должен»? Черт! Черт! Черт! Он еще не король, а уже страдает от тяжести долга! Будь проклята эта сделка! Алан машинально потер тавро на запястье.
– Сарх, я признаю ребенка своим, сделаю его наследником. Я подарю Зире замок, земли, все, что она захочет, но ты прекрасно знаешь, что Храм никогда не одобрит мой официальный брак с твоей дочерью.
Волк молчал, с довольной улыбкой рассматривая конта.
– Чем тебя привлекла моя дочь, вождь равнинников?
Алан задумался. Зира была полной противоположностью Виктории. Нежная, покладистая, тихая. Уютная. В ее объятиях он чувствовал себя умиротворенно. Ему хотелось к ней возвращаться. А еще она была матерью его будущего ребенка.
Сарх внимательно наблюдал за ним, не торопя и не ожидая ответа.
– Бешеный Алан, ты возьмешь мою дочь в свой дом по обычаю моего народа?
– Да. Если она этого захочет.
– Моя дочь умная женщина, я думаю, она сделает правильный выбор. А теперь ступай мыться, от тебя воняет, как от блудливого жеребца. Эй, Ибог! Проводи драгоценного гостя в мыльню и вели женщинам накрывать столы! Похоже, мы просватали Зиру!
Ну, спасибо, свекр! Или тесть? Вот дерьмо! Хоть бы не запутаться!
Знакомая мыльня с чашей бассейна была наполнена легкой взвесью пара. Ибог помог Алану раздеться и молча исчез, унес с собой грязную одежду и предварительно показал вход в маленькую пещеру, которую использовали как парную. Алан с удовольствием забрался на полок и лег, прикрыв глаза, но вспомнил, что забыл спросить, где мыло и мочалка. В прошлый раз его мыли две очаровательные девушки и не приходилось заботиться о таких мелочах. Воспоминания о том, что последовало за помывкой, вызвали приятную истому внизу живота. Зира. До этого момента он даже не подозревал, что значит для него эта женщина. И причина его симпатии крылась не в ее схожести с братом, хотя это радовало и вызывало тихую грусть, а в ней самой. В ее нежности, податливости, в ее безграничном доверии, в умении слушать и слышать. Она приняла конта с его тараканами, страхами, неуверенностью, внутренним конфликтом. Ей не нужно было ничего объяснять, ничего доказывать, и это подкупало. Зира просто видела его таким, каким он был. Скорее всего, когда-нибудь ему захочется войти в бурный поток, но сейчас Алана привлекал штиль в тихой гавани.
Рыжая Ласка.
Она зашла неслышно, мягко ступая по полу босыми ногами. Высокая, стройная, с распущенными волосами, небрежной волной прикрывающими остроконечные груди. Алан следил за нею, лежа на широкой скамье, куда взгромоздился после посещения парной. Мыслей не было, в голове гулко звучало эхо громкого шепота Виктории: «На этот раз позволь себе все». Действительно, сколько можно притворяться, что тебе это не нужно, сколько можно бояться и подавлять в себе желание? Мужчина он или нет? Пора было определиться не только на словах. И Алан отпустил чувства и эмоции, неспешно, плавно, полно.
Зира легко опустилась на колени, поставила рядом с собой широкую миску с пеной и, окунув в нее мочалку, начала осторожно намыливать плечи мужчины. Он расслабленно лежал, позволяя своей женщине заботиться о себе, и думал, как изменилось его сознание, если он так спокойно называет Зиру своей женщиной. Лицо ее в красноватом свете нескольких свечей виделось мягким, ранимым и далеким. Ему нравилось незаметно смотреть на нее сквозь щель полуприкрытых век.
Они оба молчали, казалось, прозвучи сейчас хоть одно слово, и исчезнет хрупкий мост полного единения, протянувшийся между их душами. И только опустившись в бассейн, конт решил заговорить:
– Иди ко мне.
Алан подал руку, и девушка осторожно спустилась в воду, а потом посмотрела на него прямо и нежно. Он притянул ее в свои объятия, чувствуя, как его увлекает за собой нахлынувшая волна желания. Неумолимо. Головокружительно. Необычно. Упругость ее губ, их влажность, податливость, ее шелковистая кожа, запах корицы и лимона, ее тихий смех и отзывчивое, чувственное тело – все это несло его в омут страсти. И сегодня он отдался своему желанию без оглядки, не думая, не переживая. Весь, до последней капли, со всей неистовой жаждой и пылкостью молодого тела. Не разрывая поцелуя, он подхватил девушку на руки, вынес из бассейна и осторожно опустил на широкую лавку, покрытую полотенцами. Он покрывал поцелуями каждый миллиметр ее кожи, сначала жадно исследуя, затем медленно и вдумчиво познавая ее тайны, даря ей удовольствие и получая наслаждение взамен, наполняясь гордостью и радостью от ее тихих стонов, от тела, стремящегося ему навстречу, от своего желания, готового взорваться тысячей ярких солнц.
На ужин их так и не дождались. Иверт догадался принести халаты, и Алан отнес прижимающуюся к нему девушку наверх, в знакомую маленькую комнату с горой шкур на полу.
Теперь он не спешил, лаская гибкое тело. Этот мужчина прекрасно знал, как доставить женщине удовольствие, он знал все чувственные места, дрожащие и пульсирующие под его настойчивыми пальцами, он прислушивался к тихим стонам, следуя за ними, руководствуясь ими, он вырывал крики и отступал, дразня и обещая. Алан следил за своими ощущениями, с интересом сравнивал их с прошлым опытом, когда он жил в женском теле. Это было… познавательно и очень сложно. Сложно удержаться на краю, не упасть в пропасть раньше Зиры. Но, как говорится, опыт не пропьешь, он помнил некоторые приемы, позволяющие продлить игру, и беззастенчиво ими пользовался, пока не понял, что еще немного, и его просто разорвет.
«Ты крутой любовник, Алан Валлид», – в глубине сознания самодовольно пробормотала Виктория.
– Милая, – прошептал на ухо Зире обессиленный Алан, прежде чем провалиться в счастливый сон без сновидений.
… – Алан, – шепот Иверта выдернул конта из сна. – Нам пора. Жду тебя внизу.
Конт открыл глаза, улыбнулся, встретившись со взглядом больших зеленых глаз.
– Спи, милая. Я вернусь и заберу тебя в Кровь. Дождись меня.
Он наклонился и поцеловал Зиру в еще плоский животик.
– Я люблю тебя, Бешеный Алан.
– Никогда еще не видел тебя таким счастливым, – вместо доброго утра сообщил конту Иверт. – Неужели ты излечился полностью?
– От чего? – Алан покачивался на спине Угля, но его чувства все еще были рядом с Зирой, он вновь переживал новые, доселе незнакомые ощущения. Сравнивал. Вспоминал. Анализировал.
– Да ничего, это я так, – буркнул себе под нос горец, глядя на конта с легкой грустью, но потом, что-то для себя решив, тряхнул гривой волос и весело предложил: – А хочешь, заедем в Древний город? Здесь недалеко.
– А? Что? – Конт поднял на игуша рассеянный, но довольный взгляд. – Прости, я не услышал.
– Еще бы ты слышал! – фыркнул Иверт. – Здесь недалеко тропа в Древний город. Помню, ты хотел посмотреть.
В мозгу словно опять что-то щелкнуло, и Виктория встряхнула головой. События ночи отошли на второй план, она встрепенулась и с азартом повернулась к Иверту.
– Конечно, поехали! – Такую возможность она точно не упустит! Остатки техногенной цивилизации! Это же круто! Ха, какие словечки она, оказывается, помнит!
Иверт ударил пятками кобылу и стрелой понесся в сторону леса.
– Догоняй!
– Господи, как же хорошо! – закричал конт по-русски и, свистнув, пустил Угля в галоп, пытаясь догнать стремительно удаляющегося горца.
Глава 4
XIX Песнь Жития
- Скучно стало братьям в чертогах своих.
- И попросили они у Отца Небо создать им подругу.
- Согласился Отец и смешал грозовой ветер и пьянящий аромат,
- и родилась Дева, ликом прекрасная и станом манящая.
- И воспылали братья к ней желанием,
- и каждый хотел первым взойти на ложе ее.
- Сошлись они в бою жестоком, разгневался Отец Небо
- и забрал Деву в свои чертоги, и спрятал ее от сыновей.
- С тех пор ищут ее братья, да найти не могут.
Странное ощущение, словно они оказались среди декораций к фильму об апокалипсисе. Когда-то город находился в уютной небольшой долине, окруженной горами. И, наверное, был очень симпатичным. Сейчас же от него остались лишь оплавленные разрушенные стены зданий, поросшие редким кустарником, и груды расколотых плит с кое-где торчащей из них ржавой арматурой. Нелепое и страшное нагромождение обломков. С того места, где они стояли, Виктория с замиранием сердца разглядывала остатки заросших травой улиц, когда-то разделявших город на ровные квадраты.
– Дальше нужно идти пешком. – Иверт легко соскочил с кобылы. – Там есть очень интересные пещеры.
Пещеры оказались подземными тоннелями с уходящими во тьму обрывками искореженных и проржавевших рельсов. Метро? Вряд ли. Слишком узкая колея и низкие своды. Скорее некие подсобные помещения.
– Спустимся? – с азартом предложил Иверт.
– А ты знаешь, что там, внизу? – Алан всматривался в темный, уходящий в неизвестность провал.
– Когда я побывал здесь последний раз, мне исполнилось лет десять и у нас не было факелов, поэтому мы прошли до первого поворота. Там еще находилась странная дверь, которую мы не смогли открыть. А потом отец запретил нам сюда ходить. Эти земли принадлежат Горной Гадюке. Племени, где правит женщина.
– И ты притащил нас сюда? – Алан покачал головой. Как-то совершенно не хотелось попасть в плен к воинственным амазонкам. Кто этих фанатичек-феминисток поймет?
– Эй, нам нечего бояться. Они редко убивают мужчин. – Иверт задорно подмигнул, помахивая связкой факелов. В этот раз он подготовился и, похоже, не сомневался, что сможет соблазнить конта спуститься во тьму. – Ну что, идем? Там тоже есть картинки на стенах.
Ну не зря же они сюда приехали? В душе поднимались азарт и предвкушение, сравнимые с предэкзаменационным мандражем. Оставив воинов Хвата караулить вход, они вошли в тоннель. Оплавленные черные стены, словно здесь когда-то бушевал пожар, засыпанный мелкими обломками проход – все это заставляло сердце Виктории биться чуть громче, чуть сильнее. Приходилось пробираться очень осторожно, держась одной рукой за стену, чтобы не оступиться и не упасть. Метров через двадцать в стене обнаружилась ниша с куском ржавого листа железа и небольшими огрызками странных нитей, и лишь подойдя ближе, Виктория поняла, что это! Остатки электрощита! Сердце громко стукнуло и притихло, прежде чем забиться с удвоенной силой. Она почувствовала дрожь в руках. Черт! Это действительно остатки техногенной цивилизации!
– Смотри, Бешеный Алан.
Иверт приподнял факел выше, и они увидели почти стертый рисунок. Лицо. Судя по всему – женское. Раскосые глаза, широкий нос, большой, раскрытый в крике рот. Не очень красивая женщина по привычным меркам. И совершенно не похожая на современных представителей Земели. Было в ее лице нечто чуждое, непропорциональное, отталкивающее.
– Предки, – прошептал Иверт. – Деды рассказывали, что много-много лет назад духи гор разгневались на племена, живущие не по законам предков. Они послали огненный дождь, и тогда море перемешалось с горами, вода сдвинула камни и обрушила их на людей.
Катаклизм или ядерная война? Может быть, падение метеорита? Цунами, землетрясения? Как сейчас узнать?
Чем дальше под землю они спускались, тем суше и холоднее становился воздух, и еще через двадцать минут исследователи уперлись в люк, перекрывающий проход.
– Видишь, какая неправильная дверь? Без ручки и без замка, – шепотом произнес Иверт, зажигая очередной факел.
Виктория только усмехнулась. Да уж… Кодовый замок здесь явно не работает, да и не сохранился он за эти века, превратился в запекшийся ржавый комок. И гидравлика вряд ли работает исправно, а вот поворотная ручка-штурвал… Алан с силой попробовал ее провернуть. Удивительно, но штурвал пошел. Не легко, но пошел!
– Словно его недавно смазали. Тебе не кажется это странным?
Сзади треснул камешек и раздался приглушенный расстоянием крик. Виктория резко оглянулась и успела увидеть отблеск факела, мелькнувший в коридоре, откуда они совсем недавно ушли.
– Факел туши! Скорее внутрь! – крикнул Алан, изо всех сил потянув на себя дверь. Рядом ухватился за дверь Иверт, раздался характерный щелчок. Кто-то взвел арбалет. Твою мать! – Еще! Быстрее!
Дверь нехотя начала открываться, на них пахнуло ледяным воздухом.
– Выходите! И тогда один из вас будет жить! – прокричал женский голос с сильным акцентом.
– Да пошла ты! – гаркнул Иверт и первым юркнул в образовавшуюся щель, готовясь отразить неизвестную опасность. – Ищи себе других жеребцов, кобыла старая!
Рядом в стену что-то ударило, и Виктория, обдирая бока, пролезла за горцем. Иверт уже высекал искры, в мелькании которых конт скорее почувствовал, чем увидел закрывающий штурвал. Они дружно ухватились за него и успели захлопнуть дверь до того, как их смогли удержать неизвестные с другой стороны. Иверт наконец-то зажег факел, и Виктория, пошарив взглядом по полу, нашла несколько толстых сучьев, приготовленных для костра, одним из них она и заблокировала поворотный штурвал.
– У меня два вопроса: кто это был и где мы находимся?
Она очень надеялась, что воины, ждущие их у выхода, не пострадали и смогут прийти на помощь. Иверт поднял факел и медленно обошел помещение, высвечивая разбросанные по полу предметы. Истлевшие тряпки, черепки, стекло и среди этого хлама – новенькие деревянные нары и стол, на котором стояли три толстые свечи и лежало несколько сухарей. Не густо. В углу виднелась прекрасно сохранившаяся железная дверь, но открыть ее они не смогли, просто не нашли ручку, было похоже, что дверь заперта с другой стороны.
– Я думаю, на нас напали люди Гадюки, – усевшись на нары, безмятежно сообщил Иверт. – Вожди говорили, что она совершенно потеряла разум. Э-э-э… не знаю, известно ли тебе, но, когда женщина становится старой, у нее начинаются проблемы с мужчинами. Гадюка и раньше была ненасытна, а теперь, говорят, она только и думает о молодых воинах.
Угу. Такое бывает. И не очень редко, но обычно не длится долго. Скорее всего, вожди-мужчины преувеличивают. Виктория на это надеялась. Очень уж не хотелось подвергаться сексуальным домогательствам со стороны старушки.
– А сколько ей лет?
– Э-э, она родилась в один год с Сархом Гривастым Волком. Отец даже когда-то ее хотел, но Гадюка выбрала другого воина.
Ну ни черта себе! Волку, значит, можно еще жениться и брать третью жену, да и делать детей ему никто не запрещал, а бедную женщину с повышенным либидо тут же обвинили в сумасшествии? Нет! И в этом мире нет справедливости! Старик, берущий в жены малолетку, – герой, а зрелая женщина, посягнувшая на молодое и сильное тело, – нимфоманка! И хотя теперь Виктория играла на другом поле, она почувствовала возмущение.
– Что делать будем? – Иверт улегся на нары и закинул руки за голову.
– Ты нас сюда завел, ты и предлагай. – Алан пихнул друга в бок, заставив подвинуться, и сел рядом.