Боевой разворот. И-16 для «попаданца» Самохвалов Александр

День девятый

Просыпаюсь же от дребезжания стёкол… Похоже, где-то вдали артиллерия заработала. Не по детски. В смысле, крупными калибрами. Вообще-то на артподготовку похоже. С чего бы это? Ещё темно, совершенно, даже звезда в дыре наличествует. Белесая, впрочем, какая-то вся из себя. Значит, скоро рассвет.

И мысли, и сонная дрёма прекратились воем сирены. Да уж, начальство слово держит. Особенно в таких вот случаях. Когда недержание слова можно бы и простить. Потом вопль посыльного – всем подъём, через полчаса построение у КП. Ну слава богу, значит, не пожар хотя бы… В умывальнике, он же туалет, аж небольшое столпотворение – народу прибавилось. Завтрак по-быстрому, скорее ранний перекус. Чай с булочкой, масло, сыр.

Возле КП – стационарного – народ весь в готовности. Первый ряд летуны, как водится, сзади техперсонал. Сиротин перед не так чтобы очень стройным – авиация – строем, рядом замполит и зампотех. Комполка радостно-взволнованный:

— Так, значит. Сегодня утром войска нашего, Западного, то есть, фронта наносят контрудар. В направлении от северо-западнее Пинска и далее на Берлин. Через Волковыск, для начала. Артподготовку слышите? Наша задача – обеспечить прикрытие наших войск. От атак немецкой авиации. Прежде всего, пикировщиков.

Затем вступает замполит. Автоматом отключаюсь. Моё поколение красивых пафосных слов не воспринимало уже, совсем. Разве что для рвотного рефлекса. Эти же слушают. Нравится. За Родину, за партию, за Сталина. Прям как дети – за маму, за папу, за баб Дуню и так далее. Потом зампотех – ну, этот так, сугубо по техчасти, для своих. Нас касается лишь что ГСМ и боеприпасов – от пуза, и с запчастями без проблем, мастерские стационарные здесь, персонал в наличии и полной готовности. В общем, летай – не хочу. Эх, ко всему этому, да ещё бы что-то посовременней. Пусть даже дерьмовые ЛаГГи какие-нибудь. Или "ишаки" последних серий. Впрочем, что есть, то и есть.

Сиротин тем временем снова берёт слово. Так, это уже важно. Ставит задачу. Прикрываем войска посредством барражирования. На высоте. Четыре с половиной. Тысячи. Высоту набирать западнее Пинска – там оборудовали ложный аэродром. Вылетаем четвёрками. Всего их у нас получается пять, плюс запас. Небольшой. По часу. Мне – во второй. С Жидовым и ещё парой. Из 160-го иап. Значит, через час. Получается, ровно в шесть. Да, вчерашний немец – ну, лётчик, что около нас выбросился – показал, что охота на бипланы прекращена. Жесточайшим приказом сверху. То ли от Геринга, не то даже от Самого. Алоисыча, то есть. Дюже дорого встала уже им эта развлекуха. Одно дело зазевавшегося срезать, а если на насторожившихся да боеготовых, огрести можно по полной, тем более что истребителей у Рейха не так уж и много…

Кажись, сегодня меньше хромает. Сиротин. Хотя, казалось бы, должно наоборот. Растревожил вчера свою. На том самом интересном месте. Видимо, правду говорят про раны победителей. Что быстро заживают. Слетал-то вчера – очень даже удачно. Классный пайлот и с лишней дырой в жопе сильнее самого что ни на есть здоровенного салажонка, факт.

Не слышал про такое вот контрнаступление в начале войны. Нет, контратак масса была, сплошные контратаки, собственно, в том числе и большими силами, но чтоб организованно, с артподготовкой и заранее припасённым сюрпризом в виде истребительного прикрытия – кажись, не было такого. Хотя точно не скажу. Материалов масса была по этим делам, но я-то всё больше чисто авиацией, причём исключительно в самом что ни на есть практическом аспекте. Типа, кто сильнее – слон или тигр? А на "чайке" против "эмиля" – слабо или нет? А против "фридриха"? И прочее в этом же роде. Эх, знать бы заранее… Впрочем, в жизни всегда так. Заранее соломки.

Первая четвёрка уревела форсируемыми взлётной мощностью моторами в предрассветное ещё небо. За нею протарахтел Р-10. Думал, они уже кончились. Все. Ан нет. Тоже подвиг – на эдакой вот без малого мишени да во фронтовое недоброе небо. С некоторыми шансами даже и вернуться. Если повезёт. Нам же можно рядышком. С машинами. Пока. Готовность № 2 называется. Для начала знакомимся со второй парой. Сержант Жданов. Алексей. Можно Лёха. Сержант Сажин. Виталий. Представлен Лёхой. Стесняется. Забавно, оба ещё ниже меня ростом. Лёха тощий, лопоухий и чуть горбится, взгляд насторожденный, и вид у него какой-то… приблатнённый слегка, что ли. В говоре тоже что-то такое чувствуется. Одесса? Нет, скорее Ростов. Папа. Или Донбасс. И взгляд. Настороженный, цепкий. Будто всё время то ли ищет что-то, то ли что б спереть высматривает, не то выцеливает. На хоря похож. Но не ручного, а как на Discovery показывали. В естественных условиях среды обитания. Виталик тоже не производит впечатления ни военного интеллигента, ни сталинского сокола. Лицо круглое, добродушное, нос картошкой. Плотненький. Почти всё время молчит, а так говор с очень чётко прослаживающимся безударным "а". Масквяч? Оба с опытом, есть сбитые. Хотя уже то, что оба живы – после полутора-то десятков боевых вылетов в самом что ни на есть начале такой вот войны – уже само по себе о многом говорит. Наш с Жидовым авторитет, впрочем, сомнению не подвергается. Вчерашний цирк видели все. С воздушными акробатами. И клоунами.

Обговариваем задачу. Мы повыше, они пониже, на нас прикрытие, на них бомбёры. В общем, где-то так, а в принципе – по обстановке. Сиротин сказал, чтоб сначала до Пинска на бреющем, а там, над ложным аэродромом, набирать высоту, потому как без высоты мы там на хрен не нужны. А у меня идея. Есть. До Пинска, натурально, на бреющем, оттуда с набором на северо-восток, километров тридцать, а потом на запад, из расчёта чётко от солнца появиться на месте, и тысячах где-нибудь на четырёх. Чтоб для "штук", обычно на четырёх с половиной идущих, аккурат в солнышко-то и вписаться. Поутру низкое. Недолго подумав, Жидов согласился, что такая инициатива – очень даже в пределах. Допустимого. Присмотрели по карте ориентиры, скинули идейку следующей четвёрке и – к машинам.

Предполётный осмотр, при правильном подходе, не менее получаса занимает. Всё нормально. Давление, топливо, электрика, боеприпасы. Ни бомб, ни РСов. Кстати, а почему бы и нет? А потому что нет, оказывается, РСов. Мне тогда нашлось, на один заход, ну, ещё пару боекомплектов можно наскрести – а так всё. Комполка велел поберечь. Вроде как не собираются нас в штурмовках использовать, а – кто его знает, как оно на самом деле будет. Ну, невелика потеря. На симуляторе пробовал – как-то не очень. Да и в реале не слышал, чтоб особый эффект от них был. Кроме психологического. В воздушном бою, то есть. Вот бомб, кстати – скока хошь. От бомбёров остались, что здесь до войны – господи, как давно это, кажется, было, а для меня так словно и вообще никогда – базировались. А куда мне эти бомбы? В попу засунуть? Сиротину…

Вылет не по ракете – по времени. Однако решили на пять минут пораньше. Чтоб на крюк хватило. Поднимаю нос – прямо в солнце. Жидов впереди чёрным решётчатым силуэтом. Негатив, блин. Бреющим до Пинска, далее на восток – с набором. На земле оживлённое движение, но не как в предыдущие дни, когда три четверти где-то беженцы, и почти все от фронта. Теперь большей частью коробочки танков, грузовики, колонны пехоты – на север. Сумел, похоже, Дима собрать какие-никакие силы. За два дня тактической передышки. Посмотрим, как оно теперь будет. Хотя вряд ли. Силён немец, силён и умел. К тому же кто первый бьёт, у того всегда преимущество. У меня пару раз было нечто подобное. Поцапаешься с мужиком незнакомым, стоишь супротив него, весь из себя напряжённый и в кулаках. Вопрос в башке один крутится, причём почти как у того датского принца – бить иль не бить? Первым? Вроде и причины особой нет, так, склока дурацкая, и никто он тебе, и ждёшь – обойдётся, или как? А потом – хлоп! Мужик, допустим, боксёр оказался, или рукопашник, или просто от природы резкий такой, первый удар пропущен, как ни ждал его, и пока в себя придёшь, можно такого наполучать… Капитально, а то и фатально. Примерно так же и здесь. Тяжёлый нокдаун. В моём варианте истории передышки не было. Здесь – два дня. Как две бесконечно долгих секунды лежащему в ауте на асфальте.

Так, вот оно, озеро. Большое, круглой формы. Выгонощанское. Над ним поворот налево, оставляя по левый борт другое озеро. Бобровичское, так? Неважно. Жидов молоток. Режим выбрал такой, чтоб при минимальном расходе топлива. Высоту набирать. Скорость нам неважна. Пока. Внизу леса зелёным одеялом, изредка нарушаемым не любящими прямых просёлочными дорогами, ещё реже извилистые проблески рек и речушек. По низинам чутко додрёмывают ещё утреннюю негу недолгие летние туманы. К заданной точке – перекрёстку Бобруйской трассы с Брестским шоссе – выходим на четырёх, как и собирались. Лепота! Здесь как раз только-только начинать собрались. К нашему, надо думать, приходу. Подгадывали. Две полных эскадрильи "лапотников" ползут к какому-то известному им месту, пока даже и не разворачиваясь ещё в круг. Итого 24 "штуки". Парами, каждая следующая с превышением. Двойной гусь – так это, кажется, называется? Или другое? Понятно. Чтоб прикрывать курсовыми пулемётами. Впереди идущих. Общее направление где-то перпендикулярно нам, но ещё не на траверзе. Пара – из предыдущей смены – "чаек" намылилась подныривать под брюха. Задней паре. С юго-запада. Четвёрка тощих "фридрихов" быстрыми рыбками устремилась в разгон тысяч с пяти, на перехват той нашей пары, что хочет бомбёры. Другая наша пара спешит навстречу "фридрихам", но те выдают на скорости широкого такого кругаля, стремясь обойти пару, что хочет в лоб, чтобы вломить тем, что намерены заняться бомбардировщиками. Все при деле, и нас никто не видит! Это – самое главное на данный момент.

Жидов молодец, несколько раз качает дважды крыльями – "делай, как я" – и уходит в набор, умница, проведя воображаемую линию атаки "мессеров" до выхода на вертикаль и дальше, если там их встретим – полярная "мессерам"! Полная! Пушистая! Лиса…

Так… походя смахнув с неба одну из "чаек" – та вспыхнула как-то сразу и вся, никто и не пытался… выпрыгнуть – "фридрихи" ожидаемо пошли круто вверх, эффективно разменивая бешеную скорость на преимущество в высоте. Но на высоте той – мы! Уже! И скорость у "мессеров" ниже даже, чем у нас, и набрать сразу не получится – по динамическим характеристикам они уступают "чайке", поскольку тяжелее её без малого вдвое, при лишь на четверть более мощном движке.

Медленно-медленно, без малого зависнув проползают чешуйчатым камуфляжем мимо, чуть ниже нас. Жидов, завалившись на крыло, виражит вправо, пристраиваясь сверху сразу к ведущему четвёрки. Тот, кажется, и понять ничего не успел. Жидов теперь уже влево – к "лапотникам". Пристраиваюсь к ведомому второй пары и прохожу, выдавая короткие очереди, над всей оставшейся тройкой. Точно так же они, "мессеры", "чайки" с "ишачками" жгли, когда зазеваются. Теперь – быстренько за Жидовым вслед, с линии возможной атаки приотставших – в кои-то веки – "мессеров". Сзади Лёха с Виталиком, прибрать должны, что получится.

"Лапотники" же, наблюдая такое дело, сразу спеклись – сбрасывают бомбы, куда попало, один горит. Оборачиваюсь. Ого! Единственный "худой" шустро стелется на запад, оставляя за собой явственный дымный хвост. Не то подбит, не то форсаж у него такой. Из четырёх – три! Расскажет кто – не поверю. Вот что значит красиво зайти и всё рассчитать. Ещё и не ждали нас фрицы, конечно. Ну, и удача – как же без неё. Вслед за Жидовым ухожу в пике и затем горку. Навстречу светло-серые беззащитные брюха с медленно закрывающимися щелями бомболюков, широкие крылья W-образной формы со нелепо свисающими книзу "лаптями", вторая эскадрилья "штук" строй не потеряла – но что толку? Начинаем работать. Самолёт очень слабый, фактически мишень. Неповоротливые, медлительные. Для одномоторников, разумеется. Наподобие Ил-2, но тот всё больше на бреющем, снизу не зайдёшь, да и бронирование у "штуки" – не против 12,7 мм, отнюдь. Нежелательно только сзади сверху заходить. Там стрелок. Хотя и с пулемётом винтовочного калибра. Не скорострельным, с ну очень ограниченным сектором обстрела и обширной мёртвой зоной за хвостом. Но тем не менее – зачем? Рисковать, то есть? Если можно и так – практически без риска. Бензобаки у него в центроплане – вот ими и займёмся.

Не… Был бы МиГ, или Як, или, на худой конец, ЛаГГ – всех бы пожгли, разве что без малого. А так – пару Жидов уговорил, одного я, одного разбойнички из 160-го. Остальные "штуки" ушли в пологое пикирование и довольно быстро разогнались за пять сотен. Нам – слабо. Однако первую дюжину тоже ополовинили. Шесть ушло… нет, восемь, вон ещё пара внизу… ковыляет. Дойдут – не дойдут – кто их знает.

"Лапотники" уже в Битве за Англию себя показали. Только при абсолютном превосходстве в воздухе, хотя бы локальном. Можно использовать. Иначе – мишень. Для "чайки". От более скоростных уходят манёвром. Пытаются, в смысле. От нас – на скорости. Пожалуй, для этих "ишак" – самый страшный противник. Хотя когда в строю – только задних. Передние прикрыты задними. Ещё они любили кольцом выстраиваться – в виртуале, во всяком случае. Тогда тоже не достать. И главное – особо не упорствовали. Никогда. Если видят, что дело труба – бомбы побросали, и тикать. Поэтому и потери у них были ниже, чем у Ил-2. Ежели по началу войны, так аж на порядок где-то. К тому же по пикирующему зенитчикам сложно работать. Конструкция, опять же, прочная и надёжная. Броня. В общем, грозная и довольно эффективная машина. В умелых, разумеется, руках и при вменяемом командовании.

Четвёрка Харитонова в количестве трёх оставшихся единиц, покачав крыльями, уходит в сторону Пинска. Справа и значительно ниже, на полутора где-то тысячах наблюдаю ещё ероплан. Да это ж Р-10. Тот самый. Ну, утром взлетал. Огонь корректирует. Флотских. У них там мониторы. Приличный калибр. Категорически не до корректировщиков сейчас немцам – вот он и резвится. Неслабо мы поработали. Вместе с Харитонышами. Однако как-то не радует это меня. Чует сердце, много чего впереди ещё. У нас.

С четырёх тысяч на земле уже мало что разберёшь, однако сдаётся мне, что танки наши с пехотой оборону немецкую, импровизированную большей частью, прорвали уже да шоссейку Брестскую перерезали. Вместе с железкой. Ну, железка пока не заиграла, конец коротковат, от Бреста до Минска 350 км, причём и Минск ещё не взяли, насколько известно. Значит, немцам требуется теперь как-то нам противодействовать. Простые бомбёры здесь не катят. По площадям рассредоточенные танки не раздолбать. Даже лёгкие. Значит, нужны пикировщики. Много пикировщиков. А для пикировщиков сначала небо очистить надо. Что из всего этого этого печально следует? Что совсем скоро мессеры подойдут. В неприлично больших количествах. По наши грешные души.

Пока же просто болтаемся в воздухе. На пяти тысячах здорово холодновато, и разреженность тоже чувствуется. Хорошо хоть утеплился перед вылетом. Посмотрев на Жидова. Даже масочку приспособил на лицо. Ужасное – доброе внутри. Внизу идёт бой, взрывы, слегка покачивает даже на наших без малого пяти. Погода на заглядение. Солнышко…

Как тогда, в 26-м. Это уже когда я в институте. Восстановился. Призвали. Наши за Атлантикой вообще-то мало работали, а у меня, из тех немногих, шесть операций. Разных. Какой-никакой, а опыт. Английский, опять же. Свободно.

А тут как раз в вечно бурлящих всяческой накипью бывших Соединённых Штатах выделилось очередное государственное образование. Псевдогосударственное, скорее. Там у них, реально, чего только в то время не было. Даже империя. Великих Озёр. Со столицей в Чикаго и императором во главе – Виктором I Бутом. Говорят даже, наш бывший соотечественник. Кстати, одна из немногих, что всё ещё оставались. К моему… Уходу. Империя, в смысле, та.

Это же была некая Свободная республика Минот – Северная Дакота. Фактически, маленький городок и большая база. С крутыми до отмороженности парнями во главе. Потребовали… что они там потребовали, хрен знает. То ли вертать всё взад, то ли просто – хлебушка и посмотреть хоть что-нибудь. Типа бейсбола не то комиксов. Этот момент не особо разглашался. Да и неважно… Вообще, со свободой информации к тому времени как-то не очень стало. Уже. В том числе и по и-нету. Важно, однако, чем те пригрозили. Где-то там был у них позиционный район МБР. Ну, межконтинентальных баллистических. Типа Минитмен. Три. Древних, как окаменелое дерьмо мамонта. Но всё ещё вполне боеспособных. Во всяком случае, так уверяли америкосы – до того, как. Наших пригласили, поскольку операция та получилась вроде как международной. То есть, под эгидой недавно созданной организации под названием – а .... тут думать, трясти надо[227] – НООН. Новой ООН, то есть. Со штаб-квартирой на острове Маврикий. Чтоб никому не обидно было. Райское местечко к тому же. Говорят.

Помимо инглишменов и наших с немцами, там ещё пара индусов ошивалась, как водится, и даже от Халифатов кто-то. Это технари. Эксперты, то есть. Прикрытие же за SAS,[228] нашей сборной солянкой и немцами из GSG 9.[229] У тех тогда самым крутым пограничный спецназ был – так уж сложилось. Исторически.

Обеспечение тоже за инглишами было. Поскольку там Канада совсем рядышком. В общем, самолётом МЧС до Виннипега, там обнюхались-организовались, и оттуда на геликоптерах, двух здоровенных CH-147. Почему-то в Канаде они так называются, хотя с виду обычный CH-47, "чинук", то есть, ну, с двумя продольно расположенными винтами, типа "летающий вагон". И ещё трёх поменьше. Как выяснилось, CH-146 "Грифон", тоже канадского производства. То есть, канадского филиала Bell Helicopters. Отправились, значит, в этот самый Минот. Ночью. Как приземлились, сасовцы сразу куда-то ушныряли, "чинуки" ушкандыбали обратно, за экспертами, надо думать. Мы с немцами остались – в прикрытии. К утру сасовцы вернулись. Сообщили вкратце, что конфликтная ситуация саморазрешилась незадолго до нашего прибытия. Посредством взаимного отсрела с подрывами. Разнообразия ради, не по национально-расовым, а религиозно-этическим причинам. Сект к тому времени по Штатам развелось – прям рассадник. Им же, насколько можно судить, одного только этого и не хватало. Америкосам, то есть. Для полного… не подумайте, что счастья. Вскоре "чинуки" прилетели опять, втроём уже. Приволокли эту самую научно-техническую экспертную группу. Международную. С "хаммерами" на внешней подвеске. Мы же пешочком. Впрочем, не привыкать. Впечатлило огромное количество здоровенных B-52. Неисправных. Как выяснилось впоследствии, давно уже таких. Деньги на ремонт и поддержание в исправном состоянии, как водится, выделялись. И осваивались. Кое-что даже летало. Время от времени. Для комиссий, проверок там. Словом, всё как у нас. До 2018. Года, то есть. Гигантские некогда грозные машины, потенциальные убийцы городов и стран, беспомощно нахохлились на поросшей травою по стыкам бетонке. К тому же сроки годности истекли практически у всех боеголовок. Причём ещё до того, как. А в "минитменах" пропеллант деградировал. Фатально, и довольно давно уже. Твёрдотопливные они. Были. Достоинств масса, а основной недостаток один. Топливо не поменять, и взамен утратившего актуальность по древности лет носителя надо каждый раз загружать в шахту новый. Не как наша "Сатана". При заправке гемора, говорят, столько, что врагу не пожелаещь. Но хоть лет через тридцать – при наличии ТО, разумеется – заправили, запустили – и полетела себе. По указанному адресу. Сволочь.

Новые же у них находились в стадии разработки. Перманентно, с 80-х. Было несколько проектов, сожравших туеву хучу зелёных американских тугриков. Триллионы, в смысле. Результат был примерно тот же, что и с космическими ракето-носителями. Примерно, потому что около 50 новых МБР Peacekeeper – "миротворец", то есть, или "сохранитель мира", кому как нравится – на боевое дежурство таки встали. Но были сняты с вооружения менее чем через двадцатилетие. Все. А с аналогом нашего "тополя" у них и вовсе ничего не вышло. Кроме освоения опять же неслабых денежных средств, разумеется. Считалось, что всё это вроде как не считается. Новое время, новые приоритеты. Гиперзвуковые крылатыет ракеты. Тоже успешно. В смысле освоения средств. А вот летали они не очень. Вообще, у нас почему-то принято было считать, будто за океаном не воруют. Ну, а если, в порядке исключения, и тырят таки, то помаленьку и застенчиво эдак. Отнюдь! Нашим такое и в "лихие девяностые" не снилось. Даже ежели плепорцию соблюсти.

В общем, побродили с раскрытыми хлебалами по базе той агромадной, полюбовались на зачуханных амерских цырей – там у них без малого рабовладение образовалось – да и отправились восвояси. Считая в уме причитающиеся за прогулку гонорары. Ну, сначала экспертов вывезли, разумеется. Потом нас. Меня в вертушку с сасовцами распределили. "Грифон". По дружбе – закорешились с одним саджентом, Айртон по имени, О'Лири по фамилии. Ольстерский ирландец, но из протестантов. Они как раз самые лютые британские патриоты всегда и были. Как так конкретно у него получилось – чёрт его знает. Всегда считал О'Лири католической фамилией. Взять того же Арта О'Лири.[230]

Так вот, этот самый Айртон всё искал у меня ирландские корни. Я немного так… ну, с рыжинкой. Был. К тому же, прикольности ради, ирландский акцент в своё время поставил. Ну, через дедовых друзей. Друзья же тоже оказались те ещё прикольщики. Так и не выяснил, почему, но Айртона от того акцента аж колбасило. До истеричеких взвизгов и слёз в глаза. Наглые рыжие. Как у Чубайса. Ну, того, которого… Лучше не вспоминать. За едой особенно. А среди наших из группы у меня корефанов так и не образовалось. Они какие-то все стрёмные, по новым временам, я же – студент, всё по хрену, если по большому счёту, а приструнить никак, ибо салаги они все были рядом со мною. Нет, проблем никаких – просто не срослось. Бывает. Так и получилось, что по разным вертушкам. Судьба…

В общем, сидим на скамейках, винт чоппера монотонно кромсает воздух, настроение самое радостное что ни на есть, с О'Лири сошлись, наконец, на том, что ирландские корни у меня всё ж таки имеются. Ну, не корни – корень. В штанах, то есть. Вдруг второй пайлот что-то крикнул нам, высунувшись из пилотской кабины в грузовой отсек, потом какие-то манёвры начались – только держись обо что ни попадля руками, ногами и всем, что хоть во что-то упёрлось, затем дробный такой грохот, взвизги металла о металл, ух – как в яму, удар, "грифон" медленно заваливается на бок, слава богу, уже на земле. Выскакиваем – все живые, но…

Прямо у нас на глазах пара похожих на игрушечные винтовых самолётиков обстоятельно добивают из пушек и пулемётов оставшиеся два "грифона". А "чинуки", в виде обломков, горят уже ярким пламенем. Вскоре к ним присоединились и "грифоны". Самолётики, в коих признали "супер-тукано",[231] прожужжав в изящно исполненном вираже, развернулись и, спустившись пониже, направились к нам. Которые уже на природе. Загорают. А природа… Что-то типа холмистой прерии. Со скудной растительностью. Не спрячешься… И погода. Ну просто чудо что за погода, ну прям как сейчас. Солнышко…

Кстати, о солнышке. Оно уже примерно на одном уровне с нами, поднялось, то есть, и что-то там, кажется, окого него мелькнуло… нехорошее. Нет, четвёрку "худых", внаглую прущую с запада, заметил давно, и Гоша уже просигналил, дважды качнув крыльями и развернувшись навстречу. Добавив оборотов, догоняю – пожаловаться. Заметил. Повернул голову в шлеме. Показываю большим пальцем назад. В сторону солнца. Покачивает в ответ ладонью тыльной стороной ко мне – будь спок, мол. Отстаю. Прикидываю расклад. Фрицы, похоже, решили отвлечь четвёркой и примерно в одно время атаковать от солнца. Подгадали. Чтоб до смены минут десять оставалось ещё, не как в предыдущий раз, когда на обе наши четвёрки фатально напоролись. Надо думать, поскольку мы прём, как по асфальту, навстречу тем, что с запада, типа как ничего не подозревая, те, что от солнца, надо думать, ускорятся и атакуют первыми. Разбойничков… А те, кто их знает, какие они в этом манёвре, и вообще, разобрались ли в ситуёвине. Радива-то нет. Ваще никакого.

Ага, и Жидов думает так же. Качает крыльями сначала один раз, потом четырежды. Повторяет. Всё верно. Разбойнички уходят вперёд, мы назад. Для мессеров малозаметно и уж точно непонятно. Поскольку одни идут от солнца, другие с запада, но все на одной, фактически, линии, и нас видят четырьмя точками. Пока.

Так и есть. Передние сбавили ход, задние нагоняют. Не дёргаюсь. Я – ведомый. Газ до упора, винт где-то на полшишечки. Жидов томит… Ну же! Ну! Оп! И следом!

Лепота! Вышел навстречу в полуперевороте. Чтоб не отстать. Ведомый "мессер" первой пары буквально на долю секунды в прицеле выложился, но – как на блюдечке. Успел даже заметить ещё, как ведущий его словно вспух весь, обработанный Жидовым. Теперь змейка – до темноты в глазах… Потому что не пара их была… а… Оп! Восьмёрка! Миновав на вираже вторую пару, пытаюсь достать ведомого третьей… Нет, стрелять не стоит – слишком быстро даже для меня, а патроны – считанные… По 165 на ствол… 12,7… четвёртую пару тоже пропускаю мимо себя на плотненьком таком вираже, Жидов молодец, ни разу не подставились, а этих напугали, теперь им не до разбойничков… Теперь разворот. Красиво получилось. Аж самому понравилось. Тот же привычный уже приём, но в филигранном исполнении парой. Против восьмёрки. Супер.

Остатняя шестёрка, сбившись с атакующего порыва, ушла в вертикаль. Жить всем хочется. Аналогично – та четвёрка, что в лоб. С запада. Не захотели. С разбойничками бодаться. Те пристраиваются к нам. "Мессеры" покрутившись на высоте, расходятся парами и пытаются атаковать с разных направлений. Почти одновременно. Располагаемся в круг. По ходу наблюдаю, как мой крестник порхает далеко внизу целиком, но явно неуправляемый. Жидовский же сыпется дымящими обломками. Фрицы уходят вверх и где-то с полминуты просто болтаются тысячах на пяти. Договариваются, наверное. По рации. А что тут договариваться? Трясти надо! Вон, на западе точки в крохотные чёрточки превратились уже. Бомбёры. Густо идут. С прикрытием. Те выше. Много и их.

У них на этот случай манёвр уже образовался. Так что глубокой тевтонской задумчивости не происходит. Восьмёрка, кружа, спускается вниз и выстраивается вокруг нас. Они прикрывают друг другу хвосты, мы – тоже. Патовая ситуёвина, на первый взгляд, но пара "мессеров" остаётся вверху, собираясь бить оттуда. Такое мы уже видели. Время выиграно, минуты полторы, пожалуй. Хорошо, но мало. Сейчас начнут ощипывать. Нас. Приготовился. Строй ломать. Пониже спины что-то нехорошо так… словно завибрировало. Вот ведущий "мессер" верхней пары клюнул носом и пошёл вниз, ведомый за ним…

А вот зря они оба это сделали. Потому что один сразу задымил, второй тоже как-то неловко… сманеврировал, и дёру. МиГи. От солнца. Четвёркой. Высота там для них довольно комфортная уже. Потом и тех, что нас каруселили, будто смело. Четвёркой Яков. Тоже от солнца. Один "худой" заметался неловко и сразу попал под раздачу. Разбойничкам. Ловко они его. Один прошёлся, потом другой – "мессер" запрокинулся и вниз. Живые так не летают. У ребят машинки со ШКАСами. Слабоваты. Да и вообще, "чайка" – другого времени самолёт. Раньшего. Вот МиГи – любо-дорого посмотреть. Кажется, только что здесь были – а вон уже с прикрытием бодаются. Те тоже тысячах на пяти идут. То есть, шли. Пикируют теперь к нам, десяткой, то есть, девяткой уже, а МиГи, собрав первый скудный урожай, поспешают уже аккурат за ними.

Жидов же, исполнив красивую полубочку, целеустремлённо так намыливается к бомбёрам. "Юнкерсов" восемьдесят восьмых аж четыре неполных девятки. Собрали, видимо, всё, что было под рукой. Вообще-то эти для нас не добыча. Скорости не хватает. У нас. Но вот так, при выходе на боевой курс, да со всеми подвесками, и с нашим превышением на две с половиной – пуркуа бы и не па!?

Мы у них примерно на траверсе, но с опережением, то есть, когда подойдём, аккурат сойдёмся в точке рандеву. Скорость запредельная – для "чайки". В пикировании километров за пятьсот разогнались. В час. Стрёмно, однако.[232] Библанная коробка как-то подозрительно себя ведёт… всхлипами странными истошно вибрирует и так далее. К тому же восемьдесят восьмые – это не без малого беззащитные "штуки". Которые, кстати, тоже на подходе. Совсем же вдалеке ещё что-то чёрненьким темнеется. Ладно. Проблемы надо решать по мере их актуализации. А вообще как-то очень нехорошо всё… Голым движком на пулемёты. Впрочем, с этого ракурса и у этих ничего не бьёт. Какие-то сзади нас получились, какие-то впереди. Секторы обстрела. Жидов молоток. Подгадал. Вот когда выходить из атаки – печально будет. Сзади тройка "мессеров" оторвалась от Яков. Нагоняет. Успеют? Х… рен! Стремительно растёт впереди туша ведущего бомбёра. Мощная боевая машина. Вполне себе свирепого бультерьерского вида. Зелёно-коричневыми пятнами в обрамлении серых разводов. Красиво. И заходим удачно. Сбоку, но и чуть вслед. Долбим. Короткой бью в корень крыла, ближе к центроплану. Там баки. Расходные. Непротектированные, насколько помню. Ввах – завернул Жидов змейку со сменами высоты, я за ним, сначала сразу за не разгоревшимся ещё ведущим девятки чуть вверх, не заходя в сектор обстрела ведомого следующего звена чуть вниз и вправо, мечемся среди бомбёров, как взбесившиеся хорьки, то и дело выдавая коротенькие такие очереди. Вообще-то он весь очень неплохо бронированный. Восемьдесят восьмой, то есть. Надеюсь, нас двоих хватит. Ведущему. У меня всё замедлилось. До беспредела. Вслед за Жидовым маневрирую промеж бомбёров. Уже второй девятки. Стрелять боятся – друг в друга попадут, "мессерам" тоже слабо – горизонтальная манёвренность не та. А нам… Ну, не сказать чтоб одно удовольствие, но можно. Страшно, правда, до истерических судорог. Успеваю просечь. Краем глаза. Ведущий готов. Весь охвачен пламенем, движок атакованной нами стороны в отрубе, машину разворачивает, но компенсировать то ли не получается, то ли некому. Жидов по кабине пилота бил. И попал – я успел увидеть. Броня там есть. Но не против 12,7 в упор, насколько помню. Оп! Огненный шар. Один из разбойничков. В "юнкерс". То ли сманеврировал неудачно, то ли решился… Кто теперь расскажет?

Ведущего третьей девятки уже успеваем, вдвоём даже. Ничего себе парочка получилась… слетались, однако. Разворот, в высоту, теперь вниз, вираж влево, ведущий четвёртой, не девятки – семёрки "восемьдесят восьмых" – намана! Парой и разбойничек следом выскакиваем на простор – а впереди "штуки". Далеко. И высоковато. Для нас. Теперь. На четырёх с половиной. Но пикировать не дадим. Точно, Жидов уводит нашу уже тройку вправо, в набор высоты. Чтоб пересечься. Так, как "штукам" не надо. Не хочется как им, в смысле.

Итак, что мы имеем? Наша теперь уже тройка с томительной неспешностью – иначе не получается – набирает высоту, двигаясь параллельно "штукам" где-то километра на три впереди них и без малого парой тысяч ниже. "Штуки" шустро нагоняют – у них 350, у нас 170. Км/ч. В наборе – оптимально. Впереди ниже "восемьдесят восьмые". Дошвыривают немногие останние бонбы куда ни попадя. С боевого курса мы их сбили, так что – в белый свет как в копеечку. К тому же без трёх, и один дымит. Ведущий третьей девятки. Нас они более не интересуют.

Из Яков остался только один. МиГов – пара. Но и "мессеров"… От той тройки, что за нами было намылилась, осталась пара, и они уходят на запад. Один с дымом. Справа три пары пытаются доклевать последний Як, но тот не даётся, шустро крутясь в виражах, впрочем, огрызаться даже не пытается – не до жиру, быть бы живу. У пары МиГов дела получше – затянули четвёрку "худых" на шесть тысяч, и тех – оп! Уже тройка. Молодцы. Не дали себя опустить. Теперь короли. Воздуха. И – самое главное! С востока поспешает аж целая восьмёрка "ишачков". Не панацея, конечно. Потому что "штуки" тоже сопровождают. Четвёркой "фридрихов". Противных. Тех, впрочем, определённо больше интересуем конкретно мы. Как более насущная угроза бомбёрам. Почему так?

Однако… Это мне "ишачков" хорошо видно. А "мессерам", что с Яком, нет. Потому что мы чуть сбоку, а для них – аккурат от солнца. Заходят. "Ишачки", в смысле. Как и для "фридрихов", что прикрывают "лапотников". С удовольствием наблюдаю, как прибывшие "ишачки", разделившись на два полных звена, одним буквально сметают всё вокруг Яка, второе же в полном составе пытается пристроиться к пикирующим на нас "худым", что, используя богатую механизацию крыла, особо не разгонялись, намыливаясь атаковать медлительных, но вёртких "чаечек", так что теперь "ишаки" – ещё и быстрее! Ведущий мой начинает усиленно изображать суетливое беспокойство по поводу "худых", бестолково качает плоскостями, беспорядочно меняет курс, короче, обезглавленным курём мечется, пытясь пробудить в заходящих на нас "фридрихах" пагубный для осторожности инстинкт хищника. Но какой артист![233] Впрочем, не погибает, пока, во всяком случае. Предоставляя, однако, замечательную возможность для этого "мессерам". Ибо "ишачки" те оказались пушечными и прошлись по "худым" просто роскошно. Самозабвенно наблюдающим за нашими экзерцизами с потно подрагивающими на гашетках пальцами. И не видящими – да и как, обзор назад у "сто девятого" почти никакой – четвёрку "ястребков, сосредоточенно цепляющих их наиудобнейшие ракурсы в свои дурацкие коллиматорные прицелы. По "колбасе",[234] ей-ей, сложнее! Так что уходит только ведущий, с дымом, и то лишь потому, что "ишачки" их кромсать сзади начали. И так всё это быстро произошло – мы лишь едва-едва на пару тысяч выйти успели, как "штуки", которым всё вдруг стало ясно, принялись сбрасывать бомбы – с горизонтального полёта. Не исключено что на свои же войска, поскольку до наших они непохоже чтобы дошли. "Ишаки" сходу пошли в набор, но явно не успевают. За "штуками". Но, по идее, должны успеть до подхода следующей вражьей стаи. Что проявилась уже из точек в явственно двухмоторные силуэты.

Выше справа, где Як, снова кутерьма, но уже без Яка. Который вполне весь из себя целый-невредлимый тикает на восток. Видимо, боеприпасы… Или просто устал, и не хочет без ведомого. Кто осудит? Хороший лётчик просто обязан относиться к своей жизни с разумной бережностью. С учётом возможного мнения трибунала, разумеется. Однако и там пару "худых" подоспевшие "ишаки" сразу сняли, ещё с одним Як успел подсуетиться – под шумок. Оставшаяся тройка "мессеров" рванула тощими силуэтами ввысь, а там МиГи, у которых единственный оставшийся… "партнёр", как с непередаваемым выражением произносил некогда Вовочка, смылся, и теперь они радостно встречают новых кандидатов под раздачу. Которые, похоже, тоже скоро закончатся. Нет. МиГи не повелись. Высоту блюдут. Напугали, впрочем, кажется, до одури, одного сбили, и сразу вверх. "Мессеры" парой на запад. Видимо, ведущих лишились.

Чёрт! Да оглянись же! Ну! А…

Жуткое ощущение абсолютного бессилия. Пара стройных силуэтов, размывающихся километрах в пяти серебристо-серым, будто бы медленно заходит на МиГи. Как водится, от солнца. Для них. Нам же, со стороны, видно. Как на ладони. Получилось сзади и снизу. Оптимальный ракурс. Из мёртвой зоны. Радио нет. Один МиГ сразу загорелся, второй дымит. "Худые", неспешно набирая скорость, пикируют на верхнюю четвёрку "ишачков". Те тоже не видят – ну ни хрена! Прошлись над парой, клюнув очередями из словно облитых крупными обтекателями носов. Теперь уже видно, что "фридрихи". Отваливаюсь от группы и мотаю к югу. Чувствую, куда. Дальше пойдут. Там Р-10. Флотский. Чуть ниже нас, в полукилометре. Хватит! Не отдам! "Фридрихи", действительно, по широкой дуге обходят нижнюю четвёрку "ишаков", затем, дописав пяти, где-то, километровую нисходящую "S", оставляют не у дел Жидова с останним разбойничком. Мимо шизанутой кометой проносится к земле объятый пламенем и дымом МиГ. Купол. Рано раскрылся. Не надо бы так. Клюнутые "ишачки" тоже занимаются пламенем, один за другим. Один выпрыгнул, другой… нет. Пилотирую на одной мышечной памяти, не оборачиваясь даже, а постоянно глядя назад. Скольжение… Ещё чуток… Вот так. Именно тут они должны пройти. Иначе никак. И уж тут-то я – вслед!!!

Нет. Оказалось, можно и иначе. Если плюнуть на Р-10 слюной и раствориться на западе, дымя форсируемыми движками. Метрах в трёхстах всего прошли. Эксперты, блин. Будто балетный пируэт выписали, чтоб близок локоть, да не укусишь. Хотя разглядел. Отлично. Красавцы. Белые коки винта, ярко-жёлтые капоты, под кабинами крупные "зелёные сердца". От хвоста к сердцу схематично изображённая белая стрела пробивает широкую жёлтую полосу с тевтонским крестом. Прочее камуфляж, просто пятнистый – без чешуи. Серо-зелёный с коричневато-зелёным. У ведущего снизу за зелёным сердцем красный треугольничек, и дюже багато белых прямоугольничков на руле высоты.[235] В четыре ряда. Нижний неполон. Сегодня заполнится. Похоже, те же, что и тогда. С Р-10. Да и с бомбёрами. ДБ-3Ф, то есть. И почерк похожий. Размашистый, резкий, без шансов противнику при минимуме риска для себя. Гады.

Однако не до них уже. "Лаптёжники" подошли. Много. До двадцати досчитал, сбился. Потому что вот они уже. Две группы. Строями пар с превышением каждой следующей. Одну начинают трепать "ишачки". Всей останней шестёркой. Вторая наша, выходит. Двенадцать машин. Полная эскадрилья. Выше на тысячу. Выстраиваются в круг. Спешим, как можем. Ведущий уже заходит в пике. С полубочки. Гоша с разбойничком проскочили, и я не успеваю. Первого… Да и второго… Подловить… Впрочем, подловить в разогнанном пикировании почти невозможно. Мне тогда повезло просто. Сон, опять же… Однако попробуем. Зря, что ли, на симуляторе? Собаку ел? Виртуальную?

Подоспел к третьему, а он даже и не разогнался ещё. Толком. Очередь в брюхо, и в восходящий вираж. Потому что какой боевой разворот – без скорости-то? Выше Гоша с ведомым. Новым. На хвосте пара "мессеров". Отсекаю. Уходят вверх. Следующий "лапоть". Уже медленнее предыдущего, можно и попасть. Ежели повезёт. Очередь, сначала и БС тоже, вдруг – клац, и одними ШКАСами. Это ещё – спасибо жябе. Гоша, похоже, давно уже без патронов. А напарник, так вообще. То-то смотрю, что это он всё не стреляет да не стреляет. Пора сваливать. Но нельзя. Вот так, в открытую. В этом отличие. Немцы себя берегли. И правильно делали, кстати. У нас же – трибунал. За невыполнение приказа и преждевременный выход из боя. Во всяком случае, читал про такое.

К седьмому не успел, восьмой же едва перевернуться успел и прям передо мной растопытился, будто подзависнув, а и я ж не на скорости. Воочию наблюдаю, шо цэ таке ШКАС. Ежели в упор. Гильотина. Плоскость просто срезало, напрочь. Остальные, вижу, бросают бомбы и пытаются со снижением достать меня курсовыми. У них их по одному у излома каждой плоскости. Ухожу вправо, потом влево и вверх. От "мессера", однако, легче было бы уйти. Скоростной. Эти же пошустрей и поразворотливее. Тем не менее – хорошие фрицы лётчики. Умеют. В этот раз, кстати, только одного и сбил, последнего. Остальные уходят, отбомбившись. Да, повезло тогда. Двадцать второго.

Пара "мессеров" возвращается. По наши души. На скорости. В общем, можно уйти. Если видишь. Гоша с напарником в правый вираж, я в левый. Буквально на пятачке получился – скорости хорошо если сотня. "Худые" мимо. Уходят. Нечего им тут больше делать, потому что и вторая группа пикировщиков отработала. С горизонтального, то есть с минимальным эффектом. "Ишачки" их прилично пощипали. Но и сами – втроём уже. И сожгли троих – но только "лапотников". "Мессеры" в этот раз при своих.

Вдали же, на западе, снова точки. Впереди, похоже, восьмёрка "худых". Небо чистить. Через минуту где-то здесь будут. Нам бы уматывать. О! От солнца! Не, наши… Четвёрка "чаек". Бабковская. Покачав крыльями, уходим к солнцу. Им сейчас туго придётся, но помочь не можем. Ничем. Через минуту вижу впереди самолёт. Удирает? Не, Р-10. На отдых? Точно. За всей этой суетой с "лапотниками" не заметил, как корректировщики поменялись. Что ж, сопроводим. С горючкой без особого напряга ещё, боеприпасы только. Довольно далеко справа прошли на запад "ишаки". Всемером. Что осталось, надо думать. Последний резерв. Подоспеть, однако, вовремя должны. Мысли какие-то вялые под черепом копошаться уныло. Устал. Адреналин схлынул, и стало зябко, даже по-настоящему холодно, потому что и х/б, и бельишко тёплое, и комбез пропотемши аж насквозь, а ветерки по открытой кабине ещё те сквозят. Над Пинском начинаем снижаться, доходим до обманки, про которую Сиротин рассказывал, там разворот – и на запад, к родным, как говорится, пенатам. На бреющем, да ещё и постоянно вертя головой – уже не экстрим, после всего.

Посадка даже не заметил как получилась, на автомате вроде как. А так это как раз и нельзя. Это как когда на парашюте прыгаешь. С семисот. А когда метрах в тридцати, кажется – вот она уже, земля. Неопасно…

Так вот я и дроборазднулся. Меня в спецназ минфина пригласили, и отказаться – никак. Потому что как из той командировки, ну, штатовской вернулся, вышла у меня неприятность. Небольшая, если сравнивать. Урод был один, в группе у нас. Учебной. Нет, не в смысле вовсе один, уродов там хватало и помимо этого, просто остальные были как бы сами в себе уроды и помалкивали, а этот… ну, демонстративный, что ли… урод. Всё меня поддевал да подкалывал. Не знаю, что его во мне задевало. Парень красавец, за метр девяносто белозубый такой дылда, спортсмен, альпинист, КМС по боксу, душа компании и всё такое прочее. Из богатеньких. Мне, впочем, он сразу не показался. Гнильцу учишься просекать с пол-нюха, как прижучит. По относительно мирному времени в ВДВ и спецназе немало было таких. С картинным разворотом плеч. Шли, чтоб ещё круче стать, или хотя бы выглядеть. Потом как вымело. Поганой метлой.

Я его, впрочем, не трогал. У них своя компашка, у меня своя. В единственном числе. Вообще, белой вороной смотрелся. Старше всех, в основном лет на шесть. Дети. Злые бывают, и жестокие часто – не убивать же их? Может, поймут… Или ещё какой будет с них толк. Парнишка науки рубил и правда получше меня. Слегка постаревшего и не слегка отупевшего. Уже. В общем… даже не огрызался… ну, почти. А тут прилетел, сессия уже началась, экзамены с зачётами – фиг знает, как сдавать, голова не та уже, да и в глазах всё время заходящие эти "Супер Тукано", и кровь, кровь… Без отдыха-то – не привык.

Тогда у меня, слава богу, "калаш" был на 7,62, упросили взять, мол, может, новые патрончики испытать получится, какие-то бронебойные с зажигательным эффектом. Ну, в общем, насколько понял тупой башкой, сердечник из сверхтяжёлого и сверхтвёрдого сплава, не уранового ли – чёрт знает, обещали, во всяком случае, что в промежности ничего не отвалится… Ну и ладно. На нём местами слой термита, самовоспламеняющегося энергией удара, и сбрасывающаяся от центробежной силы обтюрирующая оболочка, наоборот, сверхлёгкая. Какой-то спецпорох. До 5 Махов у дульного среза обещали. Инициативная разработка. Иначе хрен бы её кто так испытывать стал. Мы перед отбытием пару дней на базе ошивались, кулибины местные. Решили самому опытному. Оказалось на удивление. Когда самолёт прямо на тебя заходит, упреждения брать не надо. Это нас, в общем-то, и спасло. Второй побоялся заходить снова и снова – так, изобразил что-то. И умотал. В сторону того самого чёртова Минота. Авиабазы, в смысле.

Потом была "лёгкая кавалерия из-за холмов". Отважные, надо думать, ребята. Но глупые. Кавалерия в век автоматического оружия – нонсенс. Разве что для быстрого перемещения – а они в атаку, лавой, под дуделку какую-то, с флажками, пиками. Клоуны. Потом САСовцы кинулись кто катапультировавшегося пайлота потрошить, кто на предмет своих раненых, кто коняг вылавливать, я же патрончики те – их где-то с полмагазина оставалось – в бочажке притопил. От греха. И правильно. Потом, когда всё кончилось, пока в Канаде кантовались, действительно – один рожок подменили, другой просто спёрли. Вторая холодная война – такие дела. Или третья. Без сантиментов и комментариев. А я что – я ничего. Нехай изучают. Может, поумнеют. Двое легкораненных с тяжёлыми остались, а мы, впятером, в марш-бросок, пешими по-конному. В смысле, рулить на том транспортном средстве один чёрт никто толком не умел, так мы оружие загрузили, за стремя – и бегом. Быстро получилось. За пару часов километров тридцать, если не больше. Не ждали. Так скоро, во всяком случае. То, что осталось от пайлота – ну, после САСовцев – дало нам полный расклад, даже нарисовало всё. Кроки называется. Так что управились быстро. Руби командовал. Кличка такая оказалась. У О'Лири. Неоригинально.

У них в SAS, оказывается, офицеры больше навроде администраторов. Нет, отбирают, конечно, жесточайше, по здоровью и вообще, потом готовят, долго и упорно. Но служат они недолго. Расти надо, а в SAS особо некуда. Так что держится у них там всё на сержантах. Что происходят в основном из простых. Или очень простых. Инглишменов очень зауважал. Серьёзные парни. Страну свою любят и гробиться за неё готовы. Насчёт какого-то особого коварства "туманного Альбиона" тоже бред. Они же честно предупреждали, и не раз, что у Англии нет постоянных союзников, а есть постоянные интересы. Лохами не надо быть, только и всего. Кто, живя в городе, щёлкает клювом, тот остаётся без хлебной корки. С Руби мы потом, кстати, встречались. В виртуальном бою. По кликухам друг друга узнали. Ему моя всегда очень нравилась. Из одних согласных. И редкая.

А это чмо, увидя меня, всего из себя озабоченного и взвинченного, входящим в аудиторию, не придумал ничего лучше, кроме как в нацистском приветствии правую руку вскинуть и "Зиг халь!" проорать. Тогда уже снова принято стало считать, что те, кто в армии отслужил, ненормальные и где-то даже второй сорт. А если воевал, так и вовсе. Убийца, несомненный психопат с кучей вьетнамско-афганских синдромов, фашист и почти нацист даже. Естественно. Чтобы убедить себя в том, что кому-то ничего не должен по жизни, надо выставить его сволочью. И новой элите тоже привлекательным показалось, чтобы их детки и не служили, и вроде как на коне оставались. До поры так и было. Потом закон приняли. О госслужбе. Только через армию. Там, впрочем, свои нюансы нашлись. Ну, как водится.

Вообще, сказать, будто бы "тихая революция" была воспринята с восторгом, было бы не просто преувеличением. В "мыслящей" части общества – то есть среди кухонных стратегов – многие уже годы усиленно пестовалось мнение о крайней нежелательности революций вообще. Де, потоки крови, разруха и нищета, а к власти приходят как бы не худшие, чем были. Чему реально масса примеров. Но ведь и эволюция разной бывает. Римской Империи. От плохого к худшему и далее до полной собственной гибели. Или СССР…

Потом либераст какой-то разорялся по ящику – и до СМИ дошло, а как же, тылы подтянули – и вперёд! Мол, вы не понимаете, он же в спецназе служил, у него руки по локти в крови… Будто бы служить в спецназе – грех и позор несмываемый, а кровь я не за таких, как он, проливал, в том числе. Тем более что пожалел придурка. Сначала за нос схватил, двумя пальцами и, поводив по аудитории, отпустил. Фейсом об доску. Интерактивную. Та среагировала – блям-м-мм! А потом – дзынь!!! И осыпалась. Он, разумеется, пойдём выйдем – как же, при всём женском поле какой-то недоносок и без малого гэбня кровавая. Вышли. У боксёров такая особенность есть, кулак при ударе расслабленым идёт – до самого распоследнего момента. А я быстр был, очень, и из боевого режима ещё не вовсе вышел. Вот ему мизинец и сломал. Потом второй, хотя можно было и обойтись. Тоже завёлся, дурак. А у Борюсика того – предки. Родня, опять же. Такой хай подняли – на всю Ивановскую. Могли и посадить. Особенно второй мизинец им почему-то не понравился. Мол, достаточно было и первого, а раз второй – значит, садист, чикатило[236] какой-то, измывался над ихним бедным мальчиком. Из института попёрли, разумеется, под такое дело, да ещё и сессия не сдана. Навязанных по льготам бюджетников в медах традиционно не любили. Расценивали, полагаю, наподобие чужой руки в собственном кармане.

А эти будто ждали. Рамзан к тому времени уже третий год как президентствовал. Порядок продолжил наводить – и навёл-таки. К концу второго срока. Более-менее. Конечно, сразу банкиров круто поприжали, после всего, что было. Но для трансакций границ не было. Тогда ещё. По обыкновению своему, чиновнички наши, прихватив, что плохо и хорошо даже лежало у родных осин, принялись переправлять всё это под пальмы. Или ближе к Тауэру, не имея в виду тюрьму, а единственно как к символу Британской империи, над которой никогда не заходит солнце, и прочая, и прочая, и прочая… и откуда выдачи вроде как нет, что самое главное. Наших прохиндеев.

Да и из прежних по всему миру всяких хватало, в том числе и не вовсе разорившизся во всех пертурбациях. Ну, когда доллар ухнул до ниже нуля, потом офшорное имущество национализировали, и так далее. Многие из ранее сбежавших тогда в бомжах оказались. Про тех, что в Штатах осели, вообще молчу. Нет, из яйцеголовых реально многие вернулись, не к нам, так в Дойчланд. А вот те, что с ручонками шаловливыми – кому нужны?

В общем, сначала шустриками теми Рамзановы нохчи занимались. По халифатам. Но в Британии и прочих заграницах им не так удобно было, вот и решили создать спецструктуру. Чтоб вертать обратно взад. Или как получится. Вспомнили и мои былые заслуги. Парни, которых мы сначала в Приднестровье прикрывали, потом в Венесуэле, к тому времени капитально приподнялись. — Где же наш Мкртч? — спросили парни. — Мкртч теперь Костик, а Костик учится, на учёного, — ответил я, — и в дела ваши более ни в зуб ногой. — Печально, — прокомментировали парни. В особенности тот, Шломо, ну, с которым летели тогда. В Венесуэлу. Он к тому времени как раз такими вот делами… занялся. Премиственность. Наподобие того, царствие ему небесное, Израиля, что по всему миру нацистских преступников отлавливал. Кстати, вполне правильная ассоциация. Сколько народу из-за той сволочи в нищете позагибалось да спилось? А детей не родилось сколько?

А тут вдруг нате вам – такая оказия. Вылетел! Из института! Посадить могут! Ура! Нет, конечно, не их это работа была. Сам влетел. Но, один чёрт – куда деваться?

Сначала, разумеется, в учебку. Ну, и решили нам "матрацы" выдать. Парашюты, в смысле, оболочковые.[237] И на них, натурально, обучить. А что. Летит себе самолётик транспортный в небе, или пассажирский даже, из него комочки одной почти органики вываливаются – РЛС не просечь – сыпются до где-то тысячи, там раскрываются и, на "матрацах", строго до места. Система такая ещё в СССР разработана была. Причём даже запаска управляемая имелась. Треугольником раскрывается. Говорят. У нас-то обычные запаски были, а по-боевому так и вовсе – только с основным. Планировалось. Так вот, "матрацы" те на вооружение поступили, но в войсках не использовались. Почти. Цыря учить дорого и долго, да не каждого и научишь. У нас, вон, даже замки, ну, на лямках, чтоб купол если что отстёгивать, заблокированы были. Видимо, прецеденты имели место быть. Проявления нездорового любопытства к этим самым замкам. Когда качаясь в воздухе… Со всеми вытекающими.

Теперь пригодились. Арбалет-8. Сначала на "дубах" побросали, чтоб воздух снова почувствовали, потом на этих. Ну и – на третьем прыжке. Тоже вот так, метров пятьдесят оставалось. И тут какой-то представитель племени му, что из народа даков, впоследствии образовавшего замечательную нацию румын, вздумал на вертолёте – частном – посадку совершить. Ни предупредить кого, ни запросить, ни хоть радио послушать или глазами посмотреть, этому самому даку, который му, и в голову не пришло, разумеется. Я же куполом этим не настолько владел, чтобы уйти, или хотя бы к потоку так расположить, чтоб не погас. В общем, подвешенным за шкирман на сопле с тех метров тридцати и продефилировал. До грунта. И всё бы ничего – лёгкий я, да тренированный ещё, ну, поломался бы конечно, но не вовсе – вмазался, вдобавок, о сцепку прицепа с парашютами, что там стоял. Вроде как в стороне. Оченно жесткую сцепку. Шеей. Лежу, значит, весь из себя симпатичный, и всё, что ниже затылка, в упор не чую. Включая язык и прочие нижние челюсти. Одни глаза моргают. Отпрыгался, значит. И – отходился. Заодно…

Не думаю, впрочем, что в той системе прижился бы. Уж очень они… круто взялись. Сначала указ вышел о переносе претензий на наследников – без ограничения. А потом и вовсе. Начинать стали с этих самых наследников. Не смог бы… я… так… Полагаю.

Подходим к КП. Новому, под тентом. Рядом со щелью. Аэродром наш больше не трогали, но бережёного бог бережёт. Доложили. Сиротин всё знает уже. Оказывается, основной функцией того Р-10 вовсе не корректировка была. Голь на выдумки хитра. Он всё флотским передавал, флотские нашим, по проводной, а наши – дальше и выше. Ну, хоть так. Понятно теперь, почему "ишачки" так вовремя подоспели. С МиГами и Яками. В общем, не до нас здесь. Там бой опять. Горят, жгут, и снова горят. Нам до десяти – отдыхать. Разумно. Такого боя не было ещё. Натурально, как выжатый лимон. Слегка перекусил, прямо у крыла, чаю хлебнул, дырки посмотрели с Колей… немного, но есть, потом завалился на постеленное технарями барахлишко и вырубился. …! оно всё конём!

Когда разбудили, полдесятого было. Проверил аппарат, выслушал новости. Из четвёрки Бабкова вернулся один Бабков. Из следующей – вообще никто. И не вернётся. На своих крыльях, во всяком случае. Однако Харитонов болтается уже с полчаса, и пока никого. Вроде как бомбёры ночью переправы долбанули, подвоза у немцев нет, а ведь и у них цистерны – ну никак не бездонные.

Лечу ведущим. У Гоши теперь Ждан ведомым будет, а ко мне Толик опять. Борисов. Добыл где-то по пути себе "чайку" и добился-таки откомандирования в родное гнездо. Часа три как здесь. Довольный, как электровеник. Хотя мне не показалось, чтоб уж очень ему со мною везло. Хотя как сказать… Что ж. Полетаем. Обговорили всё, наскоро так, и – по коням.

Сначала привычным маршрутом до Пинска, потом сразу на север. Солнышко почти с юга уже светит. Лучше от него. Долго летим. Потом обнаруживаем пару "чаек". У одной бортовой "12". Харитонов. Где ещё пара, и Р-10 где – потом узнаем. Если вообще…

Наши, однако, продвинулись. Километров на тридцать, если навскидку. Внизу, похоже, бой идёт, хотя видно не очень. С четырёх с половиной тысяч. Оделся потеплее. Бельишко. Холодно болтаться на такой высоте. Если без боя. Но лучше уж без. От предыдущего ещё не отошёл. Как вспомню, тоска какая-то в груди поднимается. А как про одинокую пару встретивших нас "чаек", так голова сама собой крутиться начинает. пропеллером На все 720 и более градусов.

Минут через десять наблюдаю летательный аппарат. Один. С юга. Тыщах на двух. Оказался Р-10. Смена пришла. Кажется, пара их осталась всего. Без них плохо будет. Совсем.

На солнце опять пятна. Пятнышки. Надо как бы слегка искоса, вскользь на него посматривать – тогда видно. Как пара "худых" на нас заходит. Где-то с минуту им ещё. Прибавив газа, нагоняю Гошу. Слегонца, как договорились. Чтоб не спугнуть, тщась плоскостями азбуки Морзей всяких выдавать. Выстраиваемся в загодя придуманную ловушку. На экономичной выводим широченный вираж, на полминуты где-то, чтоб оказаться под самым удобным для "худых" ракурсом – хвостами к ним и чуть боком, на осьмушку где-то. Гоша со Жданом тем временем чуть выше расположились и слегка оторвались. Вперёд. Потом газ на полный, шаг тоже, но "худым" с этого ракурса всё удобно, кроме как скорость нашу определить. "Мессеры", надо думать, не салажата, раз на свободную охоту выпустили, и уловки наши все знают. Теперь для них главная проблема – заметили их, или нет. Если не заметили – спокойно догнать и сбить. Если заметили – жди боевого разворота. А это стрёмно. Поэтому слегка вперекрёст друг другу, с солидным отставанием идущего чуть выше ведомого. И не спеша, потому что на полной "мессерской" пикирующей скорости "чайку" на крейсерской и не заметишь, как проскочил. Теперь небольшой нырочек, чтоб наш боевой разворот всяко не получился – так мы и прикидывали! Кажется, чувствую, как у немца палец на гашетке подрагивает. Вот… сейчас… ещё совсем чуток… качнул плоскостью Толику – приготовиться! Вверх! На скорости и мы могём – до "мессера", конечно, далеко, но всё же…

Те тоже рвут вверх, за нами – но проскочили, и теперь, на инерции, пытаются поймать вёрткие бипланы с выходом на отрицательный угол, вроде как со спины. Не зная, не видя и не ведая про боевой разворот Гоши с напарником. Хорошо всё-таки "фридрих" в вертикаль идёт. Только мелькнул впереди – и нет уже его. Нам ну никак не успеть было. Впрочем, и нас не успел. С Толиком. И – без ведомого уже. Тот при заходе чуть сзади был, да и с рывком запоздал. У меня на брюхе "чайки" глаз нет, но нутром чую – подловил его Гоша. Сам же, выйдя без малого в точку зависания, валюсь на крыло и в пике, к Р-10. Немец сейчас злющий-презлющий, нас ему не достать, попытается на тихоходе отыграться, зуб даю!

И точно. Фактически повторив мой манёвр, но с намного более широкой амплитудой, "фриц" предсказуемо устремляется вниз. Обходя нас с Толиком по широкой дуге, на скорости заходит к Р-10. Но опять не учёл, что мы на скорости. Продолжая снижение, широченным виражом выхожу курс, пересекающийся с немецким у самого разведчика. Немец таки просёк это дело, отваливает в сторону – но! Теряя скорость… Вот мелькнул бортом, близко совсем… Не, не тот. "Сердец" не наблюдаю. Туз пик. Было бы странно, если б опять тот же самый. Впрочем, на войне всё бывает. Вот и сейчас – немец мною всецело занят, в вертикаль пытается умотать, но гладко не выходит, потому что – очередь, пусть мимо, но в опасной близости, а Толик и вовсе палит вовсю из своих ШКАСов, рассыпая биссер… перед свином, надо будет с ним беседу провсести, насчёт боеприпасов, коих далеко не бесконечный запас, но сейчас и это очень даже кстати, потому что напуганный фриц уходит в вертикаль ещё более крутую, круче, чем надо бы, а вот там-то мы его и ждали… Ну, не совсем мы. Гоша. Экспромт! Намана…

Ведомый уже прочертил свою дымную полосу до земли, ведущий, будто зависнув на секунду в вертикальной неподвижности своей, словно весь набухает изнутри, и вдруг весь опадает – дымными фрагментами. Конечно, сначала в четыре БС, потом ещё и ШКАСы. По без малого неподвижному. В упор. "Взял, и клюнул таракана, — всплыло зачем-то вдруг в голове, — вот и нету великана".[238]

Небо чистое, и настроение на полном приятном взводе. Тем не менее, оглядываюсь. Никого – ничего. Видать, и правда неприятности с горючкой. У фрицев. Судя по перемещениям Р-10, висящего ниже и занятого преимущественно разведкой-корректировкой, наши за это время ещё продвинулись, причём неслабо. Видимо, прорвали какой-то рубеж – и пошли, пошли! Ну дай-то бог. В моей реальности точно такого не было. Впрочем, это далеко не "На Берлин!" Немцы есть немцы. Ребята очень серьёзные, и если уж за что взялись, повернуть их вспять запредельно сложно будет, в любом случае. Сейчас перегруппируются, потом удары с юга и севера, плюс с запада подопрут. После поражения немцев под Москвой был ещё 1942 год, да и, если память не изменяет, под Сталинградом не первый немецкий котёл был…[239] Но время, безумно дорогое сейчас, потеряли уже фрицы, да и силы, далеко не безграничные, и наших пленными не миллионы уже сгинут… Может быть. Кажется, даже Р-10 не так уже уныло и безнадёжно парит на своих двух тыщах. Без обречённости. Снова разбираемся той же ловушкой, продолжая утюжить воздух. Но до прибытия наших – Бабкова сотоварищи – всё тихо. Так и. Идём к югу. Сначала к обманке, на прежней высоте. Где-то уже теперь минут за десять лёту. На крейсерской.

Как это мы вовремя сюда, однако… Опять "лапотники" – наша главная на данное время цель. И вообще почти единственная, потому что против остальных, реально боевых, имею в виду, "чайка" тянет разве что за неимением лучшего. За неимением гербовой пишем на простой. Да неимением горничной довольствуемся дворником – фу, поручик!

Фрицы уже выстроились в круг, а ведущий свалился в пике. Казалось бы, что нам до этого? Но – не поймут. То есть, наоборот – поймут. Что обманка. Если не ввяжемся. Тем более что момент очень даже благоприятствует. Поскольку "мессеры" сопровождения – шестёрка "эмилей" – сцепились уже с четвёркой "ишачков", и им явно ни до кого. Гоша умный, уважаю. Не полез строй "юнкерсов" ломать, под пулемёты, а аккурат к месту, куда отбомбившийся должен выйти, подгребает. Немцы нормально это воспримут. Как свойственную славянам подлую трусость – ну да и бог с ними. И макетов не жалко. А вот поубавить количество гордых лаптеносцев в армадах Люфтваффе – самое что ни на есть святое дело.

Немец выскакивает на пару тыщ неслабо охренемши – выводить начали на пятистах где-то, перегрузки в этом случае – ой-ёй-ёй. Ни пайлот, ни стрелок – никто ничего. Гоша, тем не менее, пристраивается чуть снизу. Так, на всякий случай. Который разный. Бывает. Учебное упражнение. "Стрельба по конусу" называется. Тоже, впрочем, уметь надо. Гоша умеет. Поэтому, наверное, пропускает вперёд Ждана. Потренироваться. Нормально. Хотя и не с первой очереди. Рано начал. Но обалдевший от перегрузок немец как летел, так и летел. По ниточке. Пока не хватило. Попаданий.

Мы же с Толиком остаёмся на высоте – бдить "мессеров". "Ишачки" не так чтобы очень, но справляются. Сбитых нет пока ни с той, ни с другой стороны. Крутятся клубком, только трассеры во все стороны. Далековато и, главное, выше. Если и успеем, то разве что под раздачу. Нам. Тем временем из пике выходит уже и второй "лапотник". Опять Ждан. В этот раз быстрее управился – подошёл метров на полста, уравнял скорости и врезал. Третий же, заметив встречающих – а как же иначе, если дым ихний ведущий пустил без малого в полнеба – прерывает отработанный боевой цикл, сбросив бомбы, как бог на душу положит. Остальные присоединяются, но они на четырёх с полтиной, а этот уже ниже трёх, и Гоша с напарником скорость не вовсе потеряли. Однако, пора и нам. Высоту уже набрали, пристраиваемся к задней паре. О "мессерах" применительно к Гоше можно забыть. Если они теперь кем и заинтересуются, так разве что нами. Заходим, чуть снизу, в хвост замыкающим. Пытаются как-то маневрировать, но у нас не Яки. Ещё вертлявее самых наишустрейших "штук". Выбираю момент перед сменой курса – огонь! Мой дымит, проваливаясь, Толикову тоже досталось, но пока держится. Нам, однако, быстренько в сторону – пока маневрировали, ведущая пара почти исхитрилась замкнуть колечко. Тот же член с яйцами – вид сбоку. Задние прикрывают передних, огрызаются очередями и – ждут мессеров. На выручку. У них радио.

И точно. Оставив четвёрку разбираться с потивными "ишаками", пара валится к нам. Действительно "эмили". Интересно, что немцы ни свои устаревшие машины, ни трофеи в истребительной не использовали. Принципиально, насколько могу судить. Не как у нас, где кадры решали всё, но люди – винтики. Такая вот странная логика. Главное железа побольше и получше навыпускать да по ленд-лизу выклянчить, а кого за штурвалы да рычаги сажать – найдётся, де. Бабы нарожают… А потом бабы взяли, да и перестали рожать. Надоело, что ли?

Однако "мессеры". Изображать лохов нет смысла. В лоб тоже нельзя – проскочат к Гошиной паре. Тот "юнкерс", внизу, неожиданно крепким орешком оказался, маневрирует, дымит уже, кажется, но всё летит и летит, не переставая огрызаться. Точно, "мессеры" в обход нас пошли, по широкой дуге – своего выручать. "Ишак" загорелся. Потом "мессер" вывалился, и на запад, сопровождаемый дымным хвостом. Чёрт, высоту терять не хочется. Но – никуда не денешься. Нахожу воображаемою точку пересечения курсов – и туда, словно в омут – ух… Чётко выходим, жаль, "мессеры" всё поняли, задёргались из стороны в сторону, как угри на сковородке или воши на гребешке – довелось подхватывать и эту пакость, да – а тут ещё и Гоша со Жданом закончили, наконец, со своим – и в боевой разворот, натурально, навстречу. Хорошие такие ножницы получаются… получились бы, но ведущий "худой" это дело просёк, и на скорости уходит ввысь, с напарником, разумеется. Выворачиваюсь с могучим креном и натужным скрипом бипланной коробки следом, вверх, надеясь перехватить… Вот ведь придурок! Нельзя, нельзя никого упускать из виду, ни на секунду! А я – про "лапотников" забыл! Они же про меня – разумеется, нет. И пикировать превеликие мастера, хоть без малого вертикально, хоть полого, с парой пусть винтовочного калибра курсовых, но моей птичке хватило. Сразу жарко стало от ног. Бензобак за мотором, перед кабиной, хорошо хоть, снизу пробило, иначе давно уже ну очень тепло было бы мне. Ремни не заметил, как отстегнул. Полубочка, удар ногами…

Да… уж что-что, а с парашютом мы довольно таки опытные. На пару. У меня пятьдесят четыре, и у Костика… четыре. Итого пятьдесят восемь. Не, есть, конечно, спортсмены с многими тысячами. Но для десантника – вполне прилично. Не офицера, тем более. Раскрываться нельзя – посекут в стропах. Неудобный парашют. Болтается сверху мешком на ветру, стабилизирует более чем отвратно. То есть не стабилизирует, а наоборот. Даёт ощутить себя дерьмом в проруби штормового моря. Впрочем, ничего. Приспособился, кажись. Лишь бы раскрылся.

Так. Одного из "эмилей" "ишак" срезал. Они скорость потеряли, выскочимши с вертикали, а "ястребок" это дело просёк, тем более что в куче-мале всего пара "мессеров" уже осталась, вот он и… уделил внимание. Гоша с напарником пытаются догнать "лапотников", но куда там… Толик за ними. Ему, похоже, меньше моего досталось. "Мессеры" тоже выходят из боя – "лапотников" прикрывать. Неслабо мы их пощипали. Трёх Гоша со Жданом и одного я. Впрочем, тот, которго Толик приголубил, тоже не жилец. Отстаёт. Так. Метров двести. У меня. Пора. Рывок – очень мощный, как ни группировался, а с матюками аж сопли выбило, и тут же шлёп – прямо на бывшее лётное поле. Нормально. С моим и Костиковым весом только б и прыгать – парашюты-то на нормальную массу рассчитывают, за семьдесят, так что – аки семечко от одуванчика. Пушинкой.

В нос шибануло горелой взрывчаткой. Немецкой, особо мерзкой вонючести. Ветра нет, так что из-под гаснущего купола выбежал только, скинул по-быстрому подвесную, проверил, как ТТшка вынимается, и взрыватель в "эфку" ввинтил. На всякий такой разный случай. Ко мне уже полуторка полным ходом, лихо лавируя среди воронок – старых и новых. Так себе отбомбились. В общем, можно даже сказать, вообще никак. Это радует. Значит, ещё будут, и не раз. Расходуя драгоценное горючее и ресурс. Очень тихо стало уже. Погода безветренная, все улетели, и за добродушным мурлыканьем отменно отрегулированного движка слышно теперь, как метрах в ста потрескивает, догорая, единственный пострадавший макет. Война, она в основном такая вот и есть. Нешумная. Кроме окопников, разумеется. И нас с нашими технарями.

Водила высунулся из приоткрытой дверки. Тощий, но жилистый пожилой цырь с шикарными будёновксими усами. В пилотке. — Садись, ёпть, — негромко так. Забрасываю – привычка – купол в кузов, и сам туда. Никогда не любил ни в кабинах ездить, ни под бронёй, тем более. Так хоть видно всё. Спрыгнуть можно, если что. По пути вывинчиваю взрыватель и убираю всё на место. Теперь штатное. Подъезжаем к КП – одно изобразительное искусство. Здесь, наверное, площадка для санитарной авиации была, не более того. Теперь поле расширили, для виду больше, навезли макетов, изобразили строения, как смогли, типа палаток понаставили… драных до абсолютной непригодности. С высоты ничего, убедительно получилось. На земле – декорация. Навстречу саджент. Среднего роста белобрысый крепыш всё с тем же ППД. Улыбается навстречу – во все тридцать два. Нет, тридцать один. На нижней челюсти недостаёт. И башка в бинтах. НКВД. Докладываю – как положенно. В гостях всё-таки, нечего письками мериться, без повода, к тому же. Крепко пожав руку, не отпускает, выдавая что-то невнятное, представляется, наверное. Правые полморды здоровенным кровоподтёком. На стадии перехода от тёмно-синего к чёрно-лилово-фиолетовому. Дня два ему. Фонарю, в смысле. Смотрит, однако, весело и лихо. И ну лыбится ещё ширше – хотя, казалось, больше некуда. Что-то пытается произнести, разобрать трудно, но, кажется, это восхищённое – Как вы их! Какая-то мне неправильная кровавая гэбня мне всё время попадается… Ну, почти.

Объясняю – надо обратно. На свой аэродром. Тут недалеко – километров пятнадцать, двадцать – максимум. Жабчицы знают – естественно. Что-то мычит водиле. Тот представляется, сначала степенно так – Корней Матвеич, ёпть, Кошелев, рядовой, ёпть, — потом зачастил, повышая голос до строевого, — четвёртого взвода Первой автомобильной его, ёпть, императорского величества пулемётной роты,[240] списан подчистую по ранению в 1914, тля, году, ёпть! — И вызывающе эдак косит глазом в сторону безусого шефа. Тот ржёт. Чёрт знает что тут у них за отношения. У дедка – впрочем, какой дедок, слегка за полтинник перевалило – "георгий" на груди внаглую болтается. Насколько помню, намного позже разрешили.[241] — Садись, поехали, ёпть! Да, вот ещё, на, испей.

Это по делу. Жрать неохота, подташнивает даже слегка – то ли от адреналинового выброса, не то чаном дроборазнулся не заметив как – а вот горло будто наждаком. Пополам с отработавшим маслом и химическим зловоньем из воронок. Прикладываюсь к фляжке – квасок! Нет, не квасок – Квас! Хоть и не холодный, но такой кайф! Чувствуется, с травками какими-то, не то ягодами, хренком, ядрёный до бренчания позвоночником, и медок пробивается – слегка, оттенком вроде как. Напиток богов. Сколько мы всё-таки всего потеряли с этой сраной цивилизацией!

Видно, на чумазой моей отразилось что-то, поскольку кровавый гэбист снова заржал стоялым жеребцом – довелось как-то слышать, ну тютелька в тютельку, а водила запричитал вдруг скороговоркой.

— Что, тля, пробрало? Хозяйка моя умеет, ёпть! Знал бы, что такая оказия будет – бочонок захватил бы, ей-богу. Все последние дни – поверишь ли – молился увидеть, как этих в землю нашу загоняют! Порадовали старого, ёпть.

Приятно такое услышать. Под конец аж в слезу пробило. Водилу. Видно, сидели тут и изматерились все на предмет мартышкина труда – а тут на тебе. Весомый вклад. В победу. В которой здесь, кажется, никто и не сомневается. Глаза аж светятся. Даже у меня… вроде как в горле запершило. Пришлось ещё – квасу. Саджент мухой слетал, приволок баклагу побольше. В добрый путь. Взлетаю в кузов, мотор плавно так берёт на полтона выше, и, широким виражом по якобы лётному полю и к дороге. На имитации ВПП фигурки уже суетятся, десятка полтора. Большей частью бабы и подростки.

Вот нет у меня сомнения в том, что были и пытки, и аресты для галочки, и расстрелы – всё было. Только вот в моё время тоже среди полицаев-ментов разные служили. И убивали, и "демократизаторы" свои подследственным куда ни попадя засовывали, и бутылки из-под шампанского, и вымогали – всё было, наверное… И вой каждый раз такой поднимался, что создавалось впечатление – намеренно, не иначе – будто бы нормальных людей там вовсе нет. А в жизни будто других полицаев видел. Нет, не ангелов, отнюдь – но вполне адекватных, в подавляющем большинстве своём, нормальных мужиков. Впрочем, были и тётки. Некоторые – очень даже ничего. Может, дело ещё и в том, что взять с меня особо нечего было… а впоследствии ещё и чревато. Хотя уверен, если, к примеру, в маленьком городке банда властвует или наркотики без малого в открытую продают, то винить в этом не полицаев следует, ей-ей. А власть местную, мафию нашу бессмертную. Казалось, что. Оказалось – вполне. Смертную, в смысле. Насмотрелся. Одно время бунтов много было, наподобие Пугачёвского, по всей стране. Даже нас бросали, хотя мы больше не по этой части были. Экспортный, так сказать, товарец. Прилетаешь – и что? Кто виноват в том, что среди всеобщей нищеты и разрухи ваши особняки, как грибы, вырастали по живописным опушкам? И детки ваши ни в чём укороту не знали? Обычно так, бандюгов местных достреляем по лесам – и обратно. В остальном, де, сами разберутся. Не дети, чай. Собственно, и инструкции такие были. С возможностью интерпретации. В довольно широких пределах. Но никаких массовых расстрелов мирных жителей не было, отвечаю. С вованами общался, накоротке – и они ни о чём таком не слышали. Уж что-что, а когда врут, научился отличать. Не политики, конечно – тех хрен поймёшь, а примерно такие же, как я. И тем не менее спустя пяток всего лишь годков интеллигенты по ТВ аж глаза закатывали, типа, ну вы же понимаете, какие времена были – зверства обнаглевшей военщины, беспредел и всеобщее крушение демократических идеалов. Тошниловка.

Помню, бросили в городок, ивановской, что не удивительно, области. Действительно. Не приведи Бог видеть русский бунт – Саня писал – бессмысленный и беспощадный. Лучше не скажешь. Полыхнуло, как водится, с цыганских домов. Полицаи с бандюганами бизнес свой защищать кинулись, и – пошло-поехало. Управа, надзоры всякие, потреб который и прочие, полиция, больница даже – всё в дым. Магазины разбиты-разграблены. Мужики пьяные потерянными какими-то бродят, бабы причитают – ребятки, да мы ж, да если б вы знали, что они тут творили, сволочи… Бандюгов местных, во главе с авторитетом – на площади, кого за ноги, кого как получилось. По особнякам – очень даже не хилым, кстати – обгорелым, однако, уже, распятые-обугленные висят, так, что и не поймёшь, какого полу-возрасту. Воняет… Ей-ей, на боевых такого не наблюдал и не нюхал. Довластвовались, называется. Всласть. Надо думать, с тех времён и пошёл на убыль казавшийся бессмертным типаж российского чиновника. Оккупанта собственной страны. В провинции, во всяком случае. Бояться стали. А ежели что – так ведь и напоминить могли. С оччень убедительной наглядностью.

Полагаю, ещё со времён татаро-монгольского ига повелось. Так называемого. Поскольку иго, то есть ярмо, непосильное, постылое и ненавистное, являли собою не татары с монголами, а тогдашние наши же чиновники, начиная с князьёв и заканчивая последним дьячком не то подъячим. Именно они собирали налоги и подати, давили выступления и бунты, издевались, насиловали… С тех пор, наверное, и повелось. Вместе с интересной особенностью народа нашего – стоит кому выбиться чуток повыше, и тоже без малого каждый начинает плевать на всех, воровать не по чину и лизать сапоги – хорошо ещё, если только их – вышестоящему.

Цыгане, кстати, вовсе перевелись. Не в смысле, как нация. Профессии такой не стало.

Сначала по не дюже разбитому даже просёлку, похоже, недавно подсыпанному шебёнкой, смешанным лесом, потом ельником – с полкилометра до трассы. До Пинска по трассе – асфальтированной, однако – минут десять, там шлагбаум, цыри, нас пропускают без слов – водила знакомый. Дальше по городу, но, похоже, не через центр. Городишко небольшой, вполне провинциальный весь из себя, но… не вовсе русский, что ли, будто затаился – ждёт.[242] Много зелени, мало народу. Даже военных почти не видно. Разрушений практически нет. На выезде вместо цырей большей частью матросики, с Пинской, надо думать, флотилии. Военно-морская столица Белоруссии, как-никак. Сама Пина с мониторами и прочим левее осталась. Матвеича все знают, пропускают без вопросов. Откуда здесь – такой? Вроде как поляки тут были, или как? Гримасы судьбы… Ёпть.

Потом поворот с трассы направо, ещё километра три – вроде дома. На КПП шлагбаум, цырики втроём, с мосинками, справа из мешков что-то вроде блок-поста, "максимкино" рыльце бульдожье торчит.[243] Не пускают, зело борзо. Сунул документы – присмирели слегка, но – бегом на КПП. Телефон? Прибегает радостный. — На КП говорят, нет у них никакого младшего лейтенанта Малышева. На моё: — Ни х..!!! — весело так продолжает, — а есть лейтенант Малышев, Константин Иванович. Теперь.

Н-н-н-нах-х-х-х!!! Блин, шуточки. Впрочем, летуны народ здоровый, во всяком случае, до инфаркта большинство не доживает. Так и. Сойдут, значит, и такие… прикольчики. Подруливаем прямо к КП, старому, там прощаюсь с Матвеичем. Торопится. Вроде и знакомы всего-то ничего, почти не разговаривали – а вот прикипело будто. Одной крови, наверное…

На КП без малого счастливый Сиротин. Забавно. Комбез переделан – наподобие моего – и свинорез немецкий из-под клапана на правой штанине выглядывает. Откуда, понятно – десантуры немецкой неслабо накрошили, но – до чего ж быстро моды меняются! Вот и я уже своё веское слово сказал.

— Костик, а мы думали, ты… это… совсем (пиип). Хотели уже на посмертно посылать. Красную Звезду!

— Спасибо. Польщён. Весьма. Но пока не надо. Как с еропланами?

— С еропланами труба (пиип). Даже свой отдал. На одиннадцать боеспособных – поморщившись, скользнул рукой по ягодице – летунов шесть машин. Мне (пиип) (пиип) запретили (пиип). С прошлого раза (пиип) швы разошлись. Доктор обещался (пиип) ногу отрезать (пиип) не хочу!

Действительно не хочет человек, сразу чувствуется. Раньше, помнится, матерного слова не услышишь. Или отсутствие комиссарского шеврона сказалось? Надо бы изучить данный феномен. Если успею.

Печально, однако. Всего-то за день боёв. Из двадцати четырёх, с Толиком, молодых и с утра здоровых ребят больше десятка уже – всё. Впрочем, кто-то, может, и вернётся. Наподобие меня. Но и из без малого тридцати "чаек" – шесть. Пипец полчку.

— Однако это… (пиип). Пехота доложила, они аэродром освободили. Ивацевичи. Там "чаек" много. Говорят, есть и исправные. Откуда взялись – (пиип) знает. Безлошадная команда с технарями вон, видишь, у ангара собирается?

И правда, метрах в ста грузовик, ЗиС-5, кажется, и на него, в кузов, народ бочку закатывает. Все вместе. По толстым доскам.

— Разрешите? — Сиротину.

— Давай. Тебе надо летать.

Подхожу неспешно, молча впрягаюсь в трудовой подвиг. Рядом Коля трудится, сосредоточенный взгляд в бочку – тяжёлая, сволочь, воняет бензином и даже не булькает, полная потому что, падла – дотолкали почти доверху, тут он глазами скосил, и бочка тут же обратно валиться начала. Еле спасли. Бочку. Да и Коле мало не показалось бы. Водрузили, поставили на попа рядом с прочими – с десяток где-то, и что тут началось – словами не обсказать. Орали до хрипоты, охлопали всего. Толик тут же. Его, оказывается, тоже задело, сначала вроде ничего, а как на посадку, шасси не выпустились. Пришлось на брюхо, так что теперь тоже безлошадный.

Потом подъехала полуторка с начальником особого отдела, лейтенантом НКВД по имени Павел. Сиротин так называл. При мне. И шестью цырями. Один с ДП,[244] остальные с трёхлинейками. Мы на полуторке вперёд, ЗиС с Колей в кабине и парой цырей в кузове – следом. В Пинск заезжать не стали – водила с полуторки знал короткий путь. Часа за три обещал доставить. Тропою дедушки Хо,[245] как у нас говорили. Рванули сначала по малой шоссейке, потом по лесным и просёлочным дорогам. Повсюду довольно много войск, хотя очевидно, что здесь далеко не главное направление. Похоже, наши пытаются успеть укрепиться. По западному флангу продолжающей атаковать группировки. В основном пехота. Лица усталые, запылённые, но – без тени безнадёги. Наоборот, видно – бойцы идут. Кадровая армия. Почти полностью уничтоженная в том 41-м. Да и теперь… Большинство из них так и умрут – относительно счастливыми. Знать не ведая, какая силища им противостоит, и какие ещё муки да тяготы впереди…

То и дело какие-то посты, шлагбаумы, регулировщики. Проверяют. Каждый раз ТТху грудью ощущаю. Да и остальные как-то подбираются. Этому, будем считать, немцы уже научили. Что пост или регулировщик – это вовсе не непременно свои. Однако так, пожалуй, за три часа – разве что в мечтах. Одно радует – Люфтваффе почти не летает. Стратеги прошли пару раз, но на такой высоте, что нитка инверсии лишь едва-едва различима. Похоже, дали понять. Что летать предпочтительно повыше. Им. Тем не менее головами крутят все, включая технарей. И этому научились. Ну и славненько…

Жаль, пообедать не успел. Впрочем, ребята поделились сухпаем – хлеб, колбаса какая-то… ничего, определённо без сои. Огурцы солёные, чаёк. Я их – квасом. Угостил. Без особого восторга. Поколение до-Пепси…

Заодно узнал, что Харитонова четвёрку ополовинили и Р-10 схрумкали, натурально, "сердца". Те самые или нет – кто знает. Про аэродром-обманку делиться не стал. Не приучен. Болтать попусту. Если из наших кто в плен попадёт – зачем ему это знать?

Нам-то это чётко вбивали. Вообще, ещё с СССР традиция такая. Каждый боец должен знать свой манёвр. Но не более того. Многия знания – лишние печали. Кстати, в этих местах прежде побывать не довелось. В отличие от, увы, очень многих других. Батькивщина на диво легко перенесла все передряги. Ну, не то чтобы вообще без проблем – но вполне. А пертурбаций и вовсе не было. В смысле, на местах. Да и в Минске. Будто все предшествующие годы к чему-то такому как раз и готовились, партизаны хреновы…

Пожалуй, и интеграция новой Евразии начиналась именно отсюда. Сначала беженцев приняли. Израильских. Потом – из Франции, Испании, Бельгии, Голландии, Норвегии даже. Потом Витебская бригада.[246] Поучаствовала. В косоварских делах. Потому как Бундесвер неслабо захиремши стал к тому времени. Им даже на себя сил не хватало, не говоря уж о помощи соседям У австрияков тем более. С чехами. У панов, как всегда, свои дела были. Запредельно важные. Выясняли, у кого длиннее и толще. Потом какие-то католические разборки… В общем, полякам ни до кого было. Вот Беларусь и сорвала банк. Батька ихний очень солидно смотрелся. Даже в сравнении с Германией. Почти автономная страна с трудолюбивым, грамотным и спокойным населением. Это, как выяснилось, и есть главное национальное богатство. А не природные ресурсы или территория, и уж тем более – деньги.

Помнится, у меня один… ну, не то чтобы приятель… В одном классе учились. Он по финансовой линии пошёл. На первой встрече одноклассников меня не было – вообще, не люблю такие мероприятия. А на вторую занесло. Каким-то ветром… не помню. Рядом сидели – разговорились. Историка вспомнили. Казанову нашего, грозного совратителя несовершеннолетней девственницы. Почти невинной. И девственницы тоже – почти. Тот, кстати, неслабо приподнялся. На тогдашней – очередной – демократической волне. Волны же, как известно, колышат. То, что сверху плавает. Коль скоро речь об историке зашла, вспомнили и историю. Отечественную. До сих пор будто перед глазами его поддатая рожа, как он, брызжа слюной на блюда с аккуратно затушенными, строго по этикету, бычками, возмущался: — Нет, я просто не представляю, как Гитлер мог проиграть ту войну! У него же было столько денег!

Так, значит, его и учили. В финансовом. По лучшим демократическим американским образцам и понятиям. В адаптированной для папуасов доходчивой форме. Это я не в том смысле, что про Гитлера что-то не так. На самом деле не так было всё! Ибо буквально всё мерялось тогда на деньги, будто бы деньги – сами по себе – хоть что-нибудь значат. Сугубо виртуальная сущность. Уверен, если бы не та катавасия с российскими биржевыми фокусами и Китаем, случилось бы ещё что-нибудь. Не раз и не два такие мыльные пузыри лопались, раздутые на американской почве. Как известно, богатой… сланцевыми и прочими дурнопахнущими газами. Долго по грани ходили, великие финансисты, пока не… Цивилизация, живущая по извращённым до противоположного знака принципам социально-экономического дарвинизма самого примитивного толка… Обречена!

Империи вообще редко гибнут от внешних воздействий. Обычно – разложившись изнутри.

На шоссе таки выскочили часа через три. С половиной. К шестнадцати, то есть. Двадцати трём. До Ивацевичей километр где-то ещё. Здесь повоевали. Наши танки – БТ[247] и Т-26 в основном. Десятка два, пожалуй. Ещё пяток дальше, в полях, и до лесных опушек. Раскуроченные большей частью без малого до неузнаваемости. Ни Т-34, ни КВ – ни одного. С крестами тоже, но где-то пара всего. И поцелее. Зато машин больше немецких. В основном, похоже, вполне ещё. Возле них – трофейщики, что ли – суетятся. Трупы в фельдграу и тела в защитном никто не убирал. Только с проезжей части на обочину всё посдвигали – как получилось, так уж и вышло. Как влево свернули, на протяжении доброго полукилометра – до самого переезда – попритихший народ с желваками на скулах наблюдал, как приближаются слева и справа разбитые и сгоревшие пульмановские вагоны. Санитарного поезда. На переезде выяснилось, что поезд был немецкий. "Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее."[248]

За переездом местечко – совсем крохотное. Ну, не пристанционный посёлочек, видно, место старое и нажитое, но народу хорошо если тысяча-другая, не больше. Тут жило. Одноэтажный. Лишь справа торчит здоровенная пятиглавая церква. А может, собор. Не ведаю разницы. Немного необычной – для России – архитектуры. С колокольней как-то очень уж на отшибе. Разрушений мало. Ни наши, ни немцы, зацапиться здесь не пытались. Действительно, дальше по шоссе удобнее было. Для противотанковых. Секторы. Обстрела, в смысле.

Аэродром довольно большой, и техники на нём действительно хватает. Всякой. Кое-что стоит выстроенным, как на парад. По краю лётного поля. Преимущественно МиГи. Навскидку производят впечатление безнадёжно выведенных из строя. А аэродром – толком даже и не введённого. Похоже, работы в разгаре. Были – когда… Инфраструктура в зачаточном состоянии.[249] Остальное – чего только нет. Надо думать, с Белостокского выступа. Там много всего было. И всякого. Вон Ил. Второй который. Упаси господи. Never again for sure! "Чаек" тоже наблюдается. Десятка два, пожалуй. Народ, враз оживившись, рассыпался осматривать. Я же, тепло ощутив ТТ на груди, двинулся к ближайшим кустам. Ну не космонавт я – у всех на виду колесо увлажнять. И не президент РФ. И не в Ирландии. Белоруссия здесь. Заодно на импровизированную выставку достижений советского авиапрома… побачу. Сначала МиГи. Наверное, можно было бы восстановить. Пару штук. Где-нибудь за месяц. Да только кто ж его даст? Вот "ишачок". Кажется, кувалдой по движку прошлись. Дальше И-15бис. Совсем не интересны мне эти птички. СБ и пара Ар-2.[250] Красивая, кстати, машина. Нравится. В правую Як уткнулся, проломив борт. Полосу разрыли большей частью, но по сторонам места вроде достаточно. Бардак, видно, не слабый здесь был. Славная 9-я сад, надо думать.[251]

Тысячах на четырёх прошли на восток три неполные – последняя без звена – девятки "дорнье". Прочему-то только с ними не пришлось в воздухе. Сталкиваться. "Рама" тоже ещё… не попадалась. В смысле, чтоб сбить. Можно было. Или без прикрытия идут, или после догонят. "Худые". Может, и без – аэродромы, что за Бугом, без бензина сидят, бомбёры же и со старых доставать могут пока. Аэродромов. Тех, что в Польше. Впрочем, думаю, к вечеру и "худые" появятся. Перебросят горючку по воздуху. Без особых потерь – истребителей мало. Наших. Дороговато, конечно – бензин самолётами… Но есть вещи дороже денег – уж немцы-то всегда это знали и понимали. В отличие от некоторых… Неплохо бы, кстати, наведаться. Посмотреть. Те аэродромы.

Экспозиция завершилась Р-5 с пробитым, похоже, из винтаря движком, и парой вполне себе целых, с виду, во всяком случае, У-2. Расстёгивая ширинку х/б (комбез уже, на подходе ещё), захожу за куст и… Вижу – ЕГО!!! С высоко задранной бульдожьей мордахой. Ярко-красным коком винта, обведённым у основания кислотно-жёлтым. Стыдливо прячущейся вверху под капотом парой ШКАСов. Коротким фюзеляжем, украшенным разящей от звезды в капот ярко-красной молнией, обведённой, для наглядности не то единообразия, опять же жёлтым. Штыревой антенной, нагло демонстрирующей могучую потенцию свою на капоте же, справа от кабины. Короткими, но широкими крыльями толстенного профиля. Любопытно выглядывающими из них очаровательно удлинёнными мордочками калибра 20 мм. Спасибо тебе, Господи. За этот И-16. Неужто серии 28? С М-63? За 1100 лошадей взлётной?[252] Осмотрел вокруг. Вроде, целый. Сюда прилетел, и после, похоже, не обслуживался. Заглянул в кабину. Полный цимес. Даже радиостанция. Имеется. Номера на борту нет. Две дверки, что интересно. Справа и слева. Вроде всё нормально. Ещё раз спасибо тебе, о Господи!

Выскочил, рванул к Коле. Спрашиваю: — "Ишака" знаешь?

— Обижаете, начальник. На нём обучался.

— Пошли.

Пока идём, вспомнил, что царапнуло – какой-то странный взгляд был у Коли. Будто что-то сказать хочет. Но стесняется. Лишь когда подошли – понял. Ширинку надо застёгивать. Причём желательно – после этого. Махнув рукой в сторону найдёныша, рву в кусты. Фу-у-у-уф… Надо же – забыл. Бывает…

Потом наступаю Коле на пятки, а тот томит, не спеша и обстоятельно инспектируя находку. Рация, что интересно, имеется. Но Коля в этих делах не копенгаген. Тактично улыбнулся, когда я так сказал. Студент бывший, и слово "компетентен" ему известно. А вот насколько Коля уверен в том, что данное трудное слово способен правильно выговорить Костик, не знаю. Ладно. Лучше, сойдя сначала за дурака, оказаться умным. Нежели наоборот. Заправлен где-то на две трети. Пневматика в норме. Патроны, снаряды – полные БК. Ляктричество – в пределах. Простоял-то, максимум, с неделю. Без дождей, к тому же. Тем не менее на пару часов возни есть. Проверки, ТО, фильтры и прочее – ну, как обычно. Снаряды в Пинске должны быть, насколько помню. Нашли же для этих чёртовых Илов. Лётающих, блин, танков, чтоб их. Кстати, почему-то применительно к "ишакам" ни о каких проблемах со ШВАКами слышно не было. А у Илов – заедали… Чёрт не разберёт. Не моя проблема. На данный текущий момент.

Полуторка засигналила – обед. Лейтенант Павлик смотался в город, разжился горяченьким – наваристыми щами, кислыми, с многом мяса. Ну и что, что конина. Жестковатая, но вкус скорее приятный. Плюс каша. Перловка, с той же кониной. Видно, конягу подраненного порешили – не пропадать же добру? И чай. Сладкий. Перекусываем по-быстрому, наблюдая возвращение "дорнье". На оперативную где-то глубину, получается, ходили. Обратно уже лишь девятка и два звена. Одно неполное. Получается, десять приголубили. Вот так-то оно, без истребительного-то прикрытия. Высоко идут. Когда бомбёр от истребителей уходит, ему выгоднее с набором высоты. Не так быстро догоняют. Едва успел осчастливить Толика найденной сначала было для меня – Колей – почти исправной "чайкой" с парой БСов, появился ещё один. "Дорнье". На полутора где-то километрах, без снижения, но единственный живой движок аж заходится от натуги. Медленно ползёт. И тоже не так чтобы очень быстро, но уверенно нагоняет его пара "ишаков". Ранних, надо думать, серий. Нормально заходят, сзади, но маневрируя. Успели уже научиться. Кто выжил. Недолгий треск очередей – и второй движок горит. Обрезало. Валится вниз. Но без порханья. Пока. "Ишачки", исполнив победный пируэт, собрались уматывать на восток. Выбросились двое, раскрылись сразу. Чуть больше тысячи. Где-то через пару минут приземлятся. Несёт в нашу сторону. Чуть правее. Лейтенант Паша, кровавая гэбня, уже в кабине полуторки, пнув по пути водилу. Мы с Толиком, ещё парой знакомых только на лицо летунов и всей шестёркой цырей – в кузов. Помчались! Дикая охота, блин. По кочкам да ухабам. Один чуть ближе опускается, по правую сторону просёлка, второй по левую и чуть дальше. Там лес.

Машина притормозила – летуны попрыгали. И я, разумеется, с ними. Полуторка, плюнув щебёнкой из-под скатов, шустро попылила дальше. Немец уже внизу, но его видно. Купол, то есть. На сосне завис. Удачно. Метров сто всего. Пока добежали, успел высвободиться из подвесной и скользнуть вниз. Оно и к лучшему. Снимай его потом… Успел, однако, и пукалку свою достать. Бабах! Пуля – вз-з-зык-ах-ах! По стволам прошлась. Боится, значит. Понятное дело. Сам боюсь. Торможу ребят. Один мамлей, остальные сержанты. По субординации обязаны подчиняться. А то пойдут, по-комиссарски, красиво в атаку – кто потом летать станет? Положил всех, за деревца с кустиками попрятал. Стволы достали. Выглядываю сквозь ветви. Ага, вон он. Метрах в полста. Залёг. Ага, вскочил, побежал. Скомандовал не стрелять, сам же по ногам. С четвёртого попал. Запнулся – лежит. Выдал по нему пятый, спецом мимо, лишь не рыпался чтоб. Тот залёг – тихариться. ТТ, он чем хорош… Патрон мощный, калибр небольшой, ствол довольно длинный – из него, в принципе, и на пару сотен попасть можно. Метров. Хотя, конечно, сложно. Скомандовал перебежками. Не умеют ни фига. Надо-то ведь как? Один стреляет, верхом, чтоб напугать больше, второй вскочил, и быстренько шагов пять – снова лёг. За пенёк, что ли, какой… Причём не тупо в лоб бежать, а наискосок и и с рысканиями. По сторонам. Конечно, от реально классного стрелка и это не спасёт. Подловит. Но таких мало. Вот и этот тоже. Я только пошевелил ветками вверху – бабах! Вз-з-з-зы-ах-ах. Нэрвный, да? Пришить бы его… Но нельзя – Паша обидится. Покормил нас так знатно, а мы к нему попкой грязной, так, что ли? Ладно, вспомним молодость.

Навёл порядок в команде – кусты шевелить, не подставляясь, и постреливать – но сначала выше, а через минутку где-то – только в сторону. Правее, то есть. Не дай бог попасть! В него. А в меня, любимого – тем более. Сам рванул вбок, выдерживая дистанцию. Потом, перебежками, параллельно. Зашёл с тылу. Всё-таки сапоги – это для пехоты. Шумные. Никак не приноровиться. А так – редкий соснячок с осинничком понизу. Самое оно. По летнему времени. Мох, травка. Ни сухих листьев особо, ни валежника. Если, конечно, не лезть в него. Ухоженный, в общем, лесок. Не русский.

Пристроился за стволом. Слышу, рядом бабахнул. Метров пять. Выглянул – лежит. Спиной ко мне. Вот, ага, из-за ствола высунулся, снова пульнул. На правой ноге кровь. Не так чтоб очень. Артерию, похоже, не задел. Кровью не истечёт. Тихонько теперь. А то ещё, не дай бог, застрелится – что потом Павлику скажу? Мне ещё разве что недоброжелателей в особом отделе не хватало. Для полного счастья. Пульки, однако, и в мою сторону посвистывают. Дружественные, как их янкесы называли. Закон Мэрфи. Ежели что-то пытаешься объяснить достаточно представительной группе человекоподобных, то как ни прост будет объясняемый предмет и сколь ни подробным его разъяснение, непременно найдётся кто-то, кто вас не поймёт или поймёт неправильно. Не могу рассмотреть, какой у него пистоль. Впрочем, какая разница. Всё равно не ведаю, по скольку в них патронов. Что я, спрашивается, Каин и Манфред, чтоб всё знать да ещё и помнить? Будем надеяться, теперешний стандарт – восемь штучек. Оп! Восьмой… И точно, повернулся чуть на бок, доставая запасную обойму. Пять шагов – лечу! И – хлоп пинка по раненой ноге. Лучшее враг хорошего. Ага, буду я на него сверху валиться, с хорошим шансом кинжальчик в брюшко заполучить… больно надо. Вот, кстати, и кинжальчик. Аккуратненький такой. В ножнах. Дрянная парадная поделка. Прекрасный подарок дебилу-начальнику. Главное, от души. На тебе, типа, чудно хромированный наборчик для харакири, родной. Будешь использовать по назначению – не забудь ласковое слово обо мне. Молвить. Доставь, милай, такое удовольствие… А вот "люгер парабеллум" – штука посерьёзнее.[253] Однако мы на неё не купимся. Во-первых, патроны не достать. Во-вторых, ни к чему вражьими цацками глаза мозолить, при нынешней-то сверхбдительной подозрительности. И, наконец, главное моё оружие сейчас Коля готовит. А короткоствол – так. На самый крайний случай. Не дай бог… К тому же в системе стрелок-оружие основным полагаю всё же первый элемент. Если, разумеется, второй – не полный и абсолютный отстой.

А дядечка определённо не мальчик. Виски с проседью. Значит, в чинах, по всей видимости. Знаков ихнего различия не знаю. Хватило и посконных кубиков и шпал с треугольниками в придачу. Без поллитры хрен разберёшь, а с поллитрой тем более. Под значком Люфтваффе какой-то хитрый крест. Жёлтый, блестючий, с кочергами торчащими. Не знаю, что за. Жесткие губы застыли в болезненной гримасе, края губ чуть опущены. Удачно получилось. Идти не сможет – но зато и насчёт побега забот никаких. Мы обычно сразу ногу ломали, если транспортировать не надо. В колене. Если надо, то руку. Приматываешь умеючи к телу, и вперёд. Ноги ходят – и хва ему. Кочевники, говорят, ахиллы рабам подрезали. Но мы же не кочевники. И кровь – зачем?

Парни стряхнули с сосны купол, не так чтобы глухо сел, с сосен вообще едва ли не легче всего снимать. А хуже всего – с акации… Сложили кое-как, стропы с подвеской внутрь бросили, сверху немца. Очнулся давно. А может и вовсе… Когда наандреналиненный, боль почти не чувствуешь. Если не очень острая. Но и от острой не отрубаешься, а лишь цепенеешь, на секунду где-то. Глаза закрыты, но видно, как глазные яблоки на шум и разговоры реагируют. Правильный дядька. Я сам такой – сразу вскакивать и права качать самое распоследнее дело. Как бросили его – без особого пиетета – на парашют, решил застонать. Глаза открыл.

— Я оберст-лёйтнант Карл Менерт, командир второй группа кампфгешвадер два.[254]

Надо же, разговаривает. Надо же, по-русски. В Липецке, наверное, научился.[255]

— Где базируетесь?

— Представьтесь сначала, младший лейтенант, — с эдакой пренебрежительной усталостью. Типа, надоели вы мне, со своей беготнёй, унтерменши. Что ж… Нам не жалко.

— Младший лейтенант Малышев, пилот-истребитель, — вот ещё, не хватало ему объяснять, что лейтенант, только знаки различия мамлейские, и потом, мне это до того по фене было всегда, все эти звёздочки, ромбики, треугольнички, лампасы даже, равно как и прочие детские игры в песочнице. — Так где вы базируетесь, я не расслышал?

— Лейтенант… младший… Я есть военнопленный, и согласно Женевский Конвенция…[256]

— О, позор на мою лысую голову! Как я мог забыть! Вот же олух царя небесного! Женевская Конвенция! Международный документ! — пипол понимает, что паясничаю – по тону – но к чему это, явно не просекают, немец тоже, но подобрался весь, чует, не к добру вся эта такая вот прелюдия. — Действительно. Согласно Конвенции, пленившая сторона обязана оказывать военнопленному медицинскую помощь. Сейчас-сейчас. Как там наша ранка? Сквозная. Чудесное оружие ТТ, не находите? Заживёт – не заметите даже. Если доживёте, разумеется. Но почистить – надо… Надо, я сказал! Обрывки материи попали наверняка, грязь всякая, затаскают потом… правозащитники. За допущение случаев гангрены у сдавшихся в плен. Руки! Руки прочь, я сказал! Вот так… Бедняжка, а ведь тебе наверное больно…[257]

В общем, через пару минут ставший предельно коммуникабельным немец сообщил мне очень интересные вещи. Надо просто знать. Не только и не столько как спрашивать. Сколько что спрашивать.

Потом вытащили информационно выпотрошенного успокоившегося немца на обочину, где нас уже ждали полуторка, Паша с гордо запихнутым под ремень Вальтером П-38, все его цыри, целые и невредимые, и постанывающий фриц в кузове. Ногу сломал при приземлении. Нет, всё-таки, ничего хуже прыжков на лес. Даже днём.

Увидев нашего немца влекомым в парашюте, Паша сначала загрустил было, но обнаружив, что клиент очень даже не мёртв, мгновенно определился со званием трофея – учили, однако, на морде лица тут же радостно изобразилось что-то вроде хрестоматийного – "чегтовски хочется габотать!"[258]

По-быстренькому забросив нас на аэродром, умчался в местечко. С немцами, разумеется. Где-то там уже кучковались ему подобные. У технарей работа была в самом разгаре, и мы – не буду врать, что с удовольствием, во всяком случае, если говорить обо мне – присоединились к их мирному подвигу. Вообще, следует отметить, данное поколение красных военлётов было, мягко говоря, не избаловано недостатком трудовых усилий. Поскольку технических специалистов – торкнуло от Костика, после приказа Тимошенко – было маловато.[259] Мне как-то не довелось столкнуться с этой проблемой. Здесь, в смысле. Прежде всего вследствие стремительного выбытия лётного состава. А так… Это потом, в войну уже, лётчику приходилось участвовать в обслуживании своего ероплана лишь в самом крайнем случае. Или по желанию – кое, кстати, особо не приветствовалось. Поняли – так получается себе дороже. Лётный состав должен быть максимально свеж и полон сил. Перед войной же картина была диаметрально противоположной.

В общем, с моим красавцем забот был абсолютный минимум. Дозаправить – и можно, в принципе, лететь. С "чайками" картина получилась несколько иная. На одной даже движок умудрились как-то очень по-быстрому поменять. Причём безо всяких кранов и полиспастов – голь на выдумки хитра. Грузовик подогнали, как-то хитро подцепили… Опять же, запчасти пришлось поискать. Для последующей замены частей, подверженных естественному износу в ходе эксплуатации – сморозил по науке Коля. В общем, вся шестёрка была готова только к восьми. Пять "чаек" и мой – "ястребок". Заправленные и с полными БК.

Потом приехал Павел на полуторке, и из кузова довольным чёртиком выпрыгнул Ждан. Сколько лет – сколько зим. С утра лишь знакомы, и почти уже родной. Война… Его буквально пару часов как сбили – едва успел до Ивацевичей добраться. Да, прилично наши забрались. Не обкорнали бы… А его – опять охотнички… Четвёркой, вроде как. Гоша нормально. Но сбить не получилось. Один только вроде с дымом ушёл. Тоже учатся, собаки. Некоторые после такого неделю в себя приходят. Здесь – явно не тот случай. Наоборот. Исполнен боевого азарта, матерится – надо было вот так, а я, блин, а старший лейтенант Жидов тоже, и… Наши "чайки" едва увидел, сразу – а мне?

Собственно, ещё одна "чайка" совсем без малого готова была. Просто когда некоторый избыток, начинаешь обычно разборчивость проявлять. Погоняли движки, и решили, что именно у этой поизношеннее. Ну, пока и эту заправили, пока боекомплект. К девяти только собрались. Ничо, в июне темнеет поздно. Всё вертел я, вертел шлем немецкий. Лётный. Думал, взять – не взять. Вроде удобный. Сеточка поверху. Чтоб голова не потела. Шлемофоны. Очень хорошие – наслышан. Потом решил – наш мне всё-таки больше нравится. Как и очки с перчатками. Главное, привык. Лучшее враг хорошего. А тут пригодился – Ждан свои профукал, прыгаючи. Вместе с крагами. Чтож, дай вам боже, что нам негоже.

Павел, счастливо смеясь, рассказывает, как драпали немцы, и как наши – оказывается, 4-я армия – соединились с теми, что шли с севера – 10-й армией, как выяснилось. Выходит, немцы в котле. Тем не менее, вряд ли нам что-то светит. Разве что потери поменьше будут… У нас. И у немцев – наоборот. Пока размышлял, народ разошёлся, натурально, по машинам, чувствую – что-то не так. Паша на меня посматривает… странно, что ли. Не как Ленин на мировую буржуазию, нет, скорее как-то с сомнением. Точно немец наябедничал. Ну, фашист, он и есть фашист. Подхожу. Весь внимание.

— Я, — говорит, — сначала расстрелять тебя хотел. На месте. Знаешь, за что?

— Догадываюсь…

— А потом рассказали кое-что, и в лагерь отвезли. Для наших военнопленных. Вопросов к тебе больше нет. Кроме одного – как тебя такого медкомиссия пропустила, со склонностью к садизму?

Ишь, грамотный какой. Какие мы слова знаем.

— В НКВД, — отвечаю, — не взяли. За жестокость. И куда ж было податься бедному парубку? Шутка.

Ох, надо, надо фильтровать базар… Вон, цырь, что рядом стоит, аж захрюкал в рукав, глаза, однако, не так чтобы очень весёлые. Испуганные, скорее. А Павлик аж подобрался весь. Хищно так. Мнда… Определённо не тот случай, когда дальше фронта не пошлют. В эти времена – ещё как…

— Не, правда не садист. Сугубая необходимость. Чтоб долго не объяснять, послушай, как задачу буду ставить.

Свистнул парней. Нормально. Аж тремя парами пойдём. Плюс я.

— Все слышали, что немец рассказал? — кивают. Кроме Ждана, разумеется. Объяснят.

— Сейчас вы все – метрах на семистах к границе, примерно до Бреста. Там – поворот на Кобрин. Ведущим Толик. Ты ж тот район хорошо знаешь – так? — Молча кивает.

— Там должны быть транспортники. Долбите всех. Я пойду выше и сзади. Если прикрытие, попробую тормознуть. Потом я пойду на Кобрин. Там "худые". Если вызовут, тоже… постараюсь. Вам к Кобрину близко не соваться – зенитки. Тьма-тьмущая. Потом в Пинск. На бреющем. Толик и Ждан ведущие, остальные разберётесь. Вопросы есть? Вопросов нет.

Вопросы есть. Но только у Паши, он-то не слышал, как я немца колол. Ребята, кстати, как-то с опаской стали ко мне… после всего этого. Авиация… Всегда были немного не от мира сего. Королевские войска. Питание в лётной столовой… официанточки в наколках и белых кокетливых фартучках… форма дорогущая, экипировка… тёплые унты… сон по распорядку. Враг только по приборам, или с такой высоты, что и не разобрать – что там, внизу… Не, я всё понимаю – но иногда зависть всё ж грызла.

Специально для тупых НКВДшников, в лице Паши, объясняю, что немцы перекинули воздушный мост. От давно уже не польского аэродрома Бяла-Подляска, где, наряду с группой того оберста, сейчас куча транспортников базируется, до бывшего нашего аэродрома Кобрин, где обустроились ныне изнывающие без горючки и боеприпасов "штуки" первой группы 77-ой эскадры пикирующих бомбардировщиков и "худые" второй группы 51-ой истребительной. Немного, где-то по эскадрилье тех и тех. Но с мощным зенитным прикрытием, включая "ахт-ахт". На случай танков. Люфтваффе любит такие вот вынесенные вперёд аэродромы. Типа подскока. В этот раз, правда, ошибочка вышла – не ждали контрудара, да и машин боеспособных не так много осталось. Особенно "мессеров". Про остальных немец не в курсе – прилетели только сегодня утром. Я проверил. Точно не знает…

Главное, а разговоров-то, взглядов осуждающих… А всего-то навсего лишь штатную дезинфекцию успел провести. Обыкновенно, йодом. Вокруг раны. Плюс обильные плоды воображения. Хватило – более чем вполне. Такие вот мужики… крепкие, холёные… редко боль умеют терпеть. Сам такой. Был…

С кастрированной ВПП местного аэродрома даже "ишачок" взлетает едва-едва. Как они с неё на МиГах собирались – представить себе не могу. Тем паче садиться. Такое чувство, прямо перед войной всё разрыли. Раздолбайство и идиотизм на грани предательства. Но в предательство – не верю. Не потому, что верующий. Наоборот. Просто были б предателями, перебежали б к немцам. А не подставляли повинные головы. Под Дамоклов меч. Не склонный долго висеть, раздумывая…

Силуэты шести "чаечек" чёрным по красному неспешно валящегося на горизонт солнца. Пошёл в высоту. Правильно. Потому как через полминуты уже снизу – трассеры. Близко немцы, очень близко. И – накапливаются. Завтра вдарят. Надо думать, и с севера тоже – там третья танковая группа, кажется, должна быть. Всё, что помню – по центру вторая и третья группы шли. Танковые. Наша вторая. В смысле, против нас. Могут ещё с юга. С Украины. Хотя там у них дела, насколько помню, помедленнее, чем здесь, шли. Но, тем не менее… Если фюрер прикажет… А он прикажет. Ударить. И будет нам котёл. Или два. Но пока в котле немцы. Те, что к Минску рвались. Мощная группировка. Но без подвоза горючего и боеприпасов. Пока.

Едва заметил, как Брест проскочили. Попробовал машинку. Зверь! Динамика просто бешеная, даже скорость впечатляет. Особенно после "чайки". Очень чуткая и разворотистая птичка эта. "Чайка", та хоть и вёрткая, но какая-то вяловатая, что ли. Биплан таки. У этого же крылья короткие, и не бочка – бочечка получается, не змейка, а змеечка, филигранная, подколодненькая такая вся из себя – обожаю! Попробовал былые наработки. Большей частью не катит. А на тех, что катят, больше шансов самому угробиться, чем супостата уговорить. Железо есть железо, а виртуал, он и есть виртуал, каким навороченным ни будь. Сложный комплекс цифири. Не более того.

Не долетая Подляски, разворот. Чёрт знает, что у них там сейчас, а нам – ни к чему. Мы от солнца, восток потемнел уже, но видно хорошо. Транспортники. Трёхмоторные "юнкерсы". Растянулись цепочкой. Шесть штук. Медлительные. Неповоротливые. И слабо вооружённые. Идут где-то на километре. "Мессеров" не видно. Для "чаек" – самый цимес. Аккурат по одному на брата. Заодно потренируются.

Я же, как и собирался, ухожу стороной в обгон. На Кобрин. Крутя головой, замечаю справа нечто необычное. Опа! Пара "юнкерсов", второй и четвёртый в шеренге, планеры за собой тянут.[260] По три штуки. Будет ребятам чем поразвлечься.

Вот уже и Кобрин. Знакомые места. Будто в зелёной чаше лесов уютно устроился. Аэродром. Километрах в полутора. От меня. Обломки, насколько могу разобрать, уже по краям растащили, в конце полосы транспортники, видно, разгружаются, суета какая-то имеет место быть и нагромождения чего-то всякого, автотранспорт суетится, а по самой пара "мессеров" на взлёт пошла. Видно, транспортники те наябедничали уже.

Боевым разворотом к воображаемой точке рандеву с "худыми", пологое пикирование, но не спеша, на половинных где-то оборотах и винтом на половину, примерно, максимального шага. Скорость не нужна – они едва-едва в набор пошли, шасси убирают. Чуть ниже, и как на ладони. Ведомый. Ещё чуть-чуть. Со всех. Стволов. Обломки во все стороны. Быстровато всё же. Иду. Чуток носик. Приподымем. Однако и ведущий – вот он уже. Пытается что-то изобразить. Ни высоты, ни скорости, атака из фатально мёртвого пространства, даже зеркальце не поможет. Тем не менее, от первой атаки ушёл. Не мальчик, чай. Но потерял и ту высоту, что была, а скорости у него и не было. Не исключаю, был бы "эмиль", так тут же ему и хана б. На такой высоте из штопора высести – хрен. А "фридрих" ничего, вытянул. На пределе. Без малого неподвижно завис. Растёт. Вид сбоку. Гашетки… Бедный Йорик. Точнее, туз. Пиковый. Проконтролировал евоного ведомого – горит. На земле уже. И ведущий – чуть дальше. Нашу землю поганит. Своим смердячим копотью трупом. С такой-то высоты – какой парашют?

Возвращаюсь посмотреть, что да как. "Тётушки" уже кончились. Добивают планеры. Те отстреливаться пытаются. Забыл предупредить балбесов. Впрочем, кто ж знал. Ладно. Пора сматывать удочки. Боезапас, надо думать, без малого весь. У ребят. А у меня – жяба. По сотне снарядов на большой ствол, как минимум. Осталось. Из ста пятидесяти. На малые поболе, for sure. Качаю крыльями – пристраиваются. Теперь вверх – дальше сами. Толик доведёт. До Пинска. Сам же ухожу влево – и на Кобрин. Куча та уж больно понравилась. В конце полосы. Бочки, ящики какие-то. Надо и её. Обработать.

Меня ждали. Ну, не конкретно меня. Но вряд ли волшебника в голубом вертолёте. С бесплатным кином. Так не встречают. "Эрликонами" в полнеба. Иду извилистой такой змейкой, максимально беспорядочной, непредсказуемой и со скольжениями. Тут уж дело такое… повезёт – не повезёт. Лотереи. Элемент имеется. Теперь пряменько вдоль полосы. Ещё пара "худых". У кучи той – винты раскручивает. Не стану. Если в куче то, что я думаю – погони не будет. Слишком уж рядом у них тут всё. Оп! Проскочил. Ох! Сзади ухнуло, жжахнуло, приподняло – чуть плоскости не унесло к херам. Ну и ладненько… Привет Борову.[261]