Вор времени Пратчетт Терри
Лобзанг ничего не сказал.
— Это маленькая и ничего не стоящая вещь, — сказал Лю-Цзы. — Зачем ты взял ее, скажи, пожалуйста?
— Поглядеть, смогу ли я. Мне было скучно.
— А, ну тогда давай посмотрим, сможем ли мы сделать твою жизнь более интересной. Неудивительно, что тебе скучно, если ты умеешь так нарезать время.
Лю-Цзы повертел совок в руках.
— Очень быстр, — сказал он. Он наклонился и сдул лепестки с ледяной шапки крошечной горы. — Ты нарезаешь время быстро, как Десятый Дзинь. В то время как тебя почти не тренировали. Ты, должно быть, был великим вором! А сейчас…о, боги, я должен привести тебя в доджо…
— Нет, не нужно! — сказал Лобзанг, потому что Лю-Цзы вдруг приобрел вид пугающий, оскорбленный и в то же время стал вроде меньше и тоньше.
— Я настаиваю, — сказал старик. — Давай закончим это сейчас. Как было написано: «Нет времени, кроме настоящего», одно из самых сильных высказываний миссис Космополит. — Он вздохнул и посмотрел на гигантскую статую Мгновена.
— Посмотри на него, — сказал он. — Он был совсем мальчишкой, да? Совершенно счастливым нашим мирозданием. Видел прошлое и будущее как одно живое существо, и написал «Книгу Истории», чтобы объяснить, как история должна идти. Нам не представить, что видели его глаза. И он ни разу не поднял на человека руку.
— Послушайте, я действительно не хочу…
— И погляди на другие статуи, — создавалось такое впечатление, будто дворник совершенно забыл о доджо.
Растерянный Лобзанг проследил за его взглядом. На высокой каменной платформе, что тянулась по всей длине сада, стояли сотни небольших статуй, по большей части вырезанных из дерева и выкрашенных в кричащие цвета. Фигуры, у которых было больше глаз, чем ног, хвостов, чем зубов, чудовищный союз кальмара, тигра и птицы, словно бы создатель вселенной вытряхнул то, что у него оставалось из коробки, и соединил вместе. Чудища, раскрашенные в розовый, оранжевый, алый и золотой, глядели ни аллейную дорожку.
— О, дланги,…- начал Лобзанг.
— Демоны? Вот слово для них, — сказал дворник. — Аббат зовет их Врагами Разума. Знаешь, Мгновен посвятил им целый свиток. И он сказал, что эти худшие на свете.
Он указал на маленькую фигуру в сером капюшоне, находящуюся явно не на своем месте среди буйства красок вокруг.
— Выглядит не очень опасно, — сказал Лобзанг. — Послушайте, Дворник, я не хочу идти…
— Вещи, что не выглядят опасными, могут быть очень опасны, — сказал Лю-Цзы. — То, что они не выглядят опасными и делает их таковыми. Как было написано: «Не суди о книжке по обложке».
— Лю-Цзы, я действительно не хочу с вами драться…
— Твои учителя будут говорить тебе, что овладение боевыми искусствами дает тебе возможность нарезать время, и, видимо, это правда, поскольку действительно помогает, — произнес Лю-Цзы, не слушая его. — Но и работа уборщиком, как ты наверно заметил, помогает сделать это. Всегда ищи идеальный момент, говорил Мгновен. Людям просто больше нравиться пинать других пяткой в затылок.
— Но это не был вызов. Я просто хотел, чтобы вы мне показали…
— И я покажу. Пошли. Я заключил сделку. И должен сдержать обещание, старый дурак.
Ближайшим доджо было доджо Десятого Дзиня. Оно пустовало, если не считать двух монахов, размытые силуэты которых скользили по циновке, заворачивая время вокруг себя.
Лю-Цзы был прав, думал Лобзанг. Время было потоком. Вы можете научиться заставлять его течь быстрее или медленнее. Именно поэтому монахи могли легко пройти через толпу, двигаясь так быстро, что никто не замечал их. Или могли стоять несколько секунд, наблюдая, как солнце догоняет луну на мерцающем небе. За минуту они могли промедитировать весь день. Здесь, в долине один и тот же день длился вечно. Бутоны никогда не становились вишнями.
Размытые фигуры бойцов стали парой нерешительных монахов, когда заметили Лю-Цзы.
Он поклонился им.
— Я прошу предоставить мне этот зал на короткий срок, пока мой ученик будет учить меня тому, как глупы старики, — сказал он.
— Я, правда, не хотел, — начал Лобзанг, но Лю-Цзы ткнул его локтем под ребра. Монахи нервно глянули на старика.
— Он ваш, Лю-Цзы, — сказал один из них. И они поспешили выйти, едва не запинаясь о свои собственные ноги, и то и дело оглядываясь.
— Время и его контроль — вот что мы должны познать, — сказал Лю-Цзы, глядя им вслед. — Боевые искусства лишь подспорье. Вот и все. По крайней мере, так задумывалось. Даже во внешнем мире хорошо тренированный человек может осознать в драке, как гибко время. Здесь мы можем это делать. Сжимать время. Растягивать его. Задерживать мгновение. Выбивание почек через ноздри всего лишь глупый побочный продукт.
Лю-Цзы взял со стойки обоюдоострый пищуховый меч и передал ошарашенному мальчику.
— Видел такое раньше? Они вообще-то не для новичков, но ты подаешь надежды.
— Да, Дворник, но…
— Знаешь, как им пользоваться?
— У меня неплохо получалось на тренировке, но они же сделаны из…
— Тогда бери и нападай.
Над их головами послышался шорох. Лобзанг посмотрел наверх и увидел, как в смотровую галерею над залом стекаются монахи. Среди них было несколько весьма высокопоставленных. В маленьком мире новости распространяются быстро.
— Правило Второе, — сказал Лю-Цзы. — Никогда не отказывайся от оружия.
Он сделал несколько шагов назад.
— Начнешь когда захочешь, мальчик.
Лобзанг неуверенно взмахнул изогнутым мечем.
— Ну? — сказал Лю-Цзы.
— Я не могу просто…
— Это доджо Десятого Дзиня? — спросил Лю-Цзы. — Почему, прости меня, мне так кажется? Это значит никаких правил, так? Ни в оружии, ни в стратегии… все разрешено. Ты понимаешь? Или ты попросту глуп?
— Но я не могу убить кого-то, просто потому что меня об этом просят!
— Почему нет? Что случилось с мистером Хвастуном?
— Но…
— Ты держишь орудие убийства! И безропотно отступаешь перед невооруженным человеком! Ты боишься?
— Да! Я боюсь!
— Молодец. Это Третье Правило, — тихо сказал Лю-Цзы. — Видишь, сколько ты уже знаешь? Я стер улыбку с твоего лица, правда? Хорошо, положи меч и возьми… Да, возьми дакку. Ею ты можешь только раскрошить мои старые кости.
— Я бы предпочел, чтобы бы вы надели защитные подушки…
— Ты так хорошо обращаешься с этой палкой, да?
— Я очень быстрый…
— Если ты не начнешь драться прямо сейчас, я вырву ее из твоих рук и сломаю о твою голову, — сказал Лю-Цзы, отступая. — Готов? Единственная защита — хорошее нападение, как мне говорили.
Лобзанг склонил палку в неохотном приветствии.
Лю-Цзы сложил руки на груди, и как только Лобзанг прыгнул к нему, закрыл глаза и улыбнулся себе.
Лобзанг вновь поднял палку.
И остановился в нерешительности.
Лю-Цзы улыбался.
Правило Второе, Правило Третье… Каким было Правило Первое?
Всегда помни Правило Первое…
— Лю-Цзы!
Главный Помощник аббата, задыхаясь, вбежал в зал и требовательно замахал руками.
Лю-Цзы открыл один глаз, затем другой и подмигнул Лобзангу.
— Счастливо отделался, а? — сказал он. И повернулся к помощнику. — Что вы хотели, взволнованный сэр.
— Вы должны явиться немедленно! И все монахи, тренированные для работы на Диске! В зал Мандалы! Быстро!
В галерее послышались звуки потасовки и несколько монахов протолкались через толпу.
— А, волнение, — Лю-Цзы забрал палку у Лобзанга, который и не думал сопротивляться, и поставил ее обратно на стойку. Зал быстро опустел. По всему Ой Донгу тревожно гремели гонги.
— Что происходит? — спросил Лобзанг, когда мимо пробежал последний монах.
— Я полагаю, нам скоро скажут, — сказал Лю-Цзы, сворачивая себе сигарету.
— Может нам лучше поторопиться? Все бегут! — Звук топота сандалий затих вдали.
— Ничего не горит, как мне кажется, — спокойно ответил Лю-Цзы. — Более того, если мы подождем немного, мы появимся там как раз к тому времени, когда все перестанут кричать и, возможно, разберутся, в чем дело. Пойдем Тропинкой Часов. Вид особенно хорош в это время дня.
— Но… но…
— Как было сказано: «Тебе следует научиться ходить, прежде чем ты сможешь бежать», — сказал Лю-Цзы, закидывая метлу на плечо.
— Опять миссис Космополит?
— Удивительная женщина. Подметала, кстати, тоже чертовски хорошо.
Тропинка часов вела от главного корпуса вверх, через террасированные сады, а затем вливалась в более широкую дорогу, ныряя в туннель под холмом. Новички всегда спрашивали, почему ее звали Тропинкой Часов, в то время как нигде не было ни намека на них.
Загудело еще несколько гонгов, но здесь их заглушала зелень ветвей. Лобзанг услышал, как кто-то бежит по главной дороге. А тут чирикающие птицы, совершенно чуждые любому беспокойству, перепархивали от цветка к цветку.
— Интересно, сколько сейчас времени, — сказал шагающий впереди Лю-Цзы.
Все проверка. Лобзанг оглядел лужайки.
— Четверть десятого, — сказал он.
— О, и как ты узнал?
— Ноготки на лужайке распустились, красная песчанка раскрывается, фиолетовый вьюнок закрыт, а козлобородник только закрывается, — ответил Лобзанг.
— Ты сам разобрался в Цветочных Часах?
— Да. Это же просто.
— Правда? В какое время открываются белые кувшинки?
— В шесть утра.
— Ты ходил посмотреть?
— Да. Вы высаживали их, так?
— Один из моих маленьких… экспериментов.
— Они прекрасны.
— Правда для точности они не подходят. Не так много ночецветников, которые хорошо растут здесь. А некоторые стоят открытыми по целым месяцам, сам понимаешь…
— Времени нравиться так измеряться, — сказал Лобзанг.
— Правда? Конечно, я не специалист, — ответил Лю-Цзы. Он затушил кончик сигареты и засунул ее за ухо. — О, ну пошли. Все уже, наверное, перестали спорить и перебивать друг друга. Ты сможешь еще раз пройти через Зал Мандалы?
— О, со мной все будет нормально… Я просто забыл о ней, вот и все.
— Правда? Ты и не видел ее раньше. Но время играет с нами всеми забавные шутки. Вот я однажды…
Лю-Цзы замолчал и пристально посмотрел на своего ученика.
— Ты в порядке? — спросил он. — Ты побледнел.
Лобзанг сморщился и кивнул.
— Я ощущаю что-то… странное, — сказал он. Он неопределенно махнул рукой по направлению к долине, протянувшейся серо-голубым узором до самого горизонта. — Что-то там…
Стеклянные часы. Огромный стеклянный дом и в нем, там, где их быть не должно, стеклянные часы. Вернее не совсем часы: в воздухе плыл их светящйся контур, как если бы было возможно отразить солнечный луч от сияющий поверхности, не используя саму поверхность.
Все было прозрачным — хрупкие стулья, столы, вазы с цветами. Правда сейчас ему пришло в голову, что слово «стекло» здесь не подходит. Скорее кристалл или лед — тонкий безупречный лед, который иногда получается после мгновенной заморозки. Все можно было разглядеть только по очертаниям.
Он видел лестницу в далекой комнате. Вверху и внизу в бесконечность тянулись стеклянные залы.
И все было знакомым. Как будто вернулся домой.
Стеклянные помещения наполнял гул. Он лился на высокой ясной ноте, похожий на звук, который издает мокрый палец, если им провести по кромке винного бокала. Было и движение — дымка в воздухе на фоне прозрачных стен, она колыхалась и… глядела на него…
— Что значит там? Что ты имеешь в виду, странное? — произнес голос Лю-Цзы.
Лобзанг моргнул. Это место было странным, неподвижный, неизменный мир…
Но ощущение померкло и прошло.
— Просто странное. Показалось, — пробормотал он. — На его щеке было что-то мокрое. Он поднял руку к лицу и ощутил влагу.
— Это из-за прогорклого масла яка, что они кладут в чай, я всегда это говорил, — сказал Лю-Цзы. — Миссис Космополит никогда не… А вот это действительно странно, — сказал он, глядя вверх.
— Что? Что? — спросил Лобзанг, безучастно переводя взгляд с мокрых пальцев на безоблачное небо.
— Удлинители работают на полную мощность, — он переменил позу. — Ты не чувствуешь?
— Я ничего не чувствую! — сказал Лобзанг.
— Не слушай, ощущай. Поднимается по ногам. Ого, еще… и еще. Ты не чувствуешь? Это… это старина Шестьдесят Шестой, его так и не сбалансировали. Мы услышим их через минуту… О, боги. Посмотри на цветы. Посмотри на цветы!
Лобзанг обернулся.
Ледяные цветы распустились. В то время как поле с осотом начало закрываться.
— Утечка времени, — сказал Лю-Цзы. — Прислушайся! Теперь слышишь? Они беспорядочно сгружают время! Пошли!
Как гласит Вторая Скрижаль Мгновена Вечно Изумленного, Мгновен Вечно Изумленный выпилил первый Удлинитель из ствола дерева хрумхрум, покрыл его нужными символами и, приладив к бронзовому веретену, призвал своего подмастерья Дурвруна.
— О, очень мило, учитель, — сказал Дурврун. — Молитвенное колесо, да?
— Нет, все гораздо проще, — сказал Мгновен. — Оно просто запасает и перемещает время.
— Так просто, да?
— А сейчас я собираюсь проверить его, — сказал Мгновен. Он слегка крутанул веретено рукой.
— О, очень мило, учитель, — сказал Дурврун. — Молитвенное колесо, да?
— Нет, все гораздо проще, — сказал Мгновен. — Оно просто запасает и перемещает время.
— Так просто, да?
— А сейчас я собираюсь проверить его, — сказал Мгновен. Он повернул его не так сильно.
— Так просто, да?
— А сейчас я собираюсь проверить его, — сказал Мгновен. На этот раз он прокрутил его туда и обратно.
— Так пр-пр-пр Так просто-то, дадада просто да? — сказал Дурврун.
— Я проверил его, — сказал Мгновен.
— Работает, учитель?
— Да, думаю да, — Мгновен поднялся. — Дай мне веревку, которой ты связываешь хворост. И… да, косточку из тех вишен, что ты собрал вчера.
Он обмотал потрепанную веревку вокруг веретена, а косточку бросил в грязь.
Дурврун отпрыгнул в сторону.
— Видишь те горы? — спросил Мгновен и дернул за веревку. Веретено закружилось и, слегка покачиваясь, встало.
— О, да, учитель, — послушно сказал Дурврун. Здесь практически ничего не было, кроме гор; их было так много, что иногда невозможно было их увидеть, просто потому что они вставали прямо перед носом.
— Сколько времени нужно скалам? — спросил Мгновен. — Или морю? Мы заберем его… — он поместил левую руку над размытым контуром веретена. — Туда где оно нужнее.
Он посмотрел на вишневую косточку и, словно бы решая какую-то сложную задачу, беззвучно пошевелил губами, одновременно указывая на косточку правой рукой.
— Отойди, — сказал он и осторожно опустил пальцы на цилиндр.
Звуков не было, если не считать свиста воздуха, которому пришлось посторониться, и шипения пара, вырвавшегося из грязи.
Мгновен посмотрел на новое дерево и улыбнулся.
— Я сказал, тебе следовало отойти, — сказал он.
— Я, э, можно я спущусь, можно, а? — раздался голос из ветвей, склоняющихся под тяжестью бутонов.
— Будь осторожен, — сказал Мгновен и вздохнул, когда Дурврун обрушился вниз в вихре лепестков.
— Вишни будут вечно цвести здесь, — сказал Мгновен.
Лю-Цзы подхватил полы своей робы и стремглав понесся по обратно тропинке. Лобзанг побежал следом. Пронзительный вой, казалось, издавали сами камни. Дворник помедлил на мосту через пруд с карпами, который сейчас покрывали довольно странного вида волны, и махнул рукой в сторону тенистой дорожки бегущей вдоль ручья.
Взлетели красные ибисы…
Он остановился и бросился на мощенную булыжником дорогу.
— Ложись, быстро!
Но Лобзанг уже был на земле. Он услышал, как что-то с протяжным воем пронеслось над его головой и, оглянулвшись увидел как последний ибис, окруженный ореолом бледно-голубого сияния, спланировал на землю, на лету сморщиваясь и теряя перья. Птица вскрикнула и с хлопком пропала.
Не совсем пропала. Яйцо, что теперь было на ее месте, несколько мгновений следовало по той же траектории, а потом разбилось о камни.
— Хаотичное время! Пошли, пошли! — закричал Лю-Цзы. Он вновь вскочил на ноги и побежал к решетчатой двери, загораживающей темную пещеру в отвесном склоне, и с неожиданной для него силой вырвал ее из стены.
— Немножко высоковато, но если ты прокатишься, когда приземлишься, останешься цел, — сказал он, залезая в дыру.
— Куда мы попадем?
— К Удлинителям, конечно!
— Но новичкам не разрешается заходить туда под страхом смерти!
— Какое совпадение, — сказал Лю-Цзы, повиснув на руках. — Смерть ожидает тебя, если ты останешься на месте.
И он исчез во мраке. Через секунду снизу послышались совершенно неподобающие его возрасту ругательства. Лобзанг забрался следом, повисел немного на руках, прыгнул и, коснувшись пола, прокатился вперед.
— Молодец, — похвалил его Лю-Цзы из темноты. — Когда сомневаешься, выбирай жизнь. Сюда!
Проход открывался широким коридором. Грохот здесь был совершенно невыносим. В нем появилась какая-то механическая мука.
Послышался звук взрыва и, несколько секунд спустя, невнятный звук голосов.
Несколько дюжин монахов в неизменных робах, но с толстыми пробковыми шлемами на головах, бежали по коридору. Почти все что-то кричали. Правда, несколько более сообразительных берегли дыхание, стараясь преодолеть дистанцию с большей скоростью. Лю-Цзы перехватил одного, который тут же принялся вырываться.
— Отпустите!
— Что происходит?
— Быстрее выбирайтесь отсюда, пока здесь не появились другие!
Монах вывернулся из хватки Лю-Цзы и поспешил вслед за остальными. Лю-Цзы наклонился, подобрал упавшую пробковую каску и торжественно передал ее Лобзангу.
— Благополучие и безопасность в действии, — сказал он. — Очень важно.
— Это меня защитит? — сказал Лобзанг, надевая каску.
— Вообще-то нет. Но когда твою голову найдут, ее смогут опознать. Когда мы войдем в зал, не до чего не дотрагивайся.
Лобзанг ожидал чего-то сводчатого и огромного. Люди говорили о зале Удлинителей, как о своего рода кафедральном соборе. Но в конце коридора был только голубой туман. Лишьтолько когда его глаза привыкли к клубящемуся сиянию, он увидел ближайший цилиндр.
Это была сплюснутая каменная колонна, около трех ярдов в ширину и шести в высоту. Из-за быстрого вращения ее контуры были размыты, а окружающее пространство полосовали серебристо-голубые вспышки.
— Видишь? Они сбрасывают! Сюда! Быстро!
Лобзанг бросился вслед за Лю-Цзы и увидел сотни, нет, тысячи цилиндров. Причем вершины некоторых терялись под самым потолком пещеры.
Здесь все еще оставались монахи. Они таскали ведра от колодцев к цилиндрам, но вода, которую они выплескивали на основание раскаленных колон, тут же превращалась в пар.
— Идиоты, — пробормотал дворник. Он сложил ладони рупором и прокричал. — Где-смотритель?
Лобзанг указал на противоположный край деревянного помоста, возведенного у стены зала.
На нем лежал развалившийся пробковый шлем и пара древних сандалий. А между ними кучка серой пыли.
— Бедняга, — сказал Лю-Цзы. — Похоже, получил целых пятьдесят тысяч лет одним махом.
Он вновь перевел взгляд на суетящихся монахов.
— Прекратите это и подойдете сюда! Я не собираюсь повторять дважды!
Несколько человек, обрадованные хоть какому-то приказу, утерли пот с глаз и подбежали к помосту, оставив ревущие позади них Удлинители.
— Хорошо! — сказал Лю-Цзы, пока подтягивались остальные. — Сейчас слушайте меня! Это просто лавинообразный выброс! Вы все о нем слышали! Мы знаем, что надо делать! Нам просто надо соединить будущее и прошлое быстрее, чем в первый раз…
— Бедный мистер Шобланг уже пытался, — сказал один монах. Он кивнул на траурную кучку.
— Тогда мы разделимся на две группы… — Лю-Цзы замолчал. — Нет, у нас нет времени! Будем импровизировать, как обычно! По человеку на вертушку, просто соединяйте, когда скажу! Готовьтесь бежать, как только я назову номер!
Лю-Цзы вскарабкался на помост и оббежал глазами приборную панель, покрытую деревянными катушками с красным или голубым ореолом вокруг каждой.
— Какой беспорядок, — сказал он. — Какой беспорядок.
— Что они означают? — спросил Лобзанг.
Руки Лю-Цзы зависли над катушками.
— Хорошо. Те красные разматывают время, ускоряя его, — произнес он. — Голубые — наматывают, замедляя. Интенсивность цвета означает скорость их работы. Но сейчас они крутятся кто как, потому что вспышка освободила их, понимаешь?
— Освободила от чего?
— От тяжести. От мира. Видишь вон там? — он махнул рукой на две длинные стойки, тянувшиеся вдоль всей стены пещеры. На каждой было по ряду вращающихся заслонок, на одной стороне — синих, на другой — темно-красных.
— Чем больше окон горит, тем больше времени наматывается и разматывается?
— Умница! Мы должны сохранять баланс! И для этого мы соединим вертушки по парам, чтобы они наматывали и разматывали друг друга. Уравновесим их. Бедный старый Шобланг пытался вернуть их в работу, мне думается. Так не получиться, только не во время каскада. Можно только обрушить их и, когда вокруг будет покой и тишина, собирать осколки, — он посмотрел на катушки, а потом на толпу монахов. — Так. Вы… 128 присоединяете к 17, а потом 45 к 89. Быстро. А вы…596 к, сейчас посмотрим… да, к 402…
— Семьсот девяностая! — закричал Лобзанг, указывая на катушку.
— Что?
— Семьсот девяностая!
— Не глупи. Она наматывает, парень. Нам нужна четыреста вторая, вон там.
— Семьсот девяностая сейчас опять начнет разматывать время!
— Она же ярко голубая!
— Она собирается разматывать. Я знаю. Потому что, — палец послушника указал на ряды катушек, помедлил и указал на катушку на другом конце панели. — Их скорости совпадают.
Лю-Цзы присмотрелся.