Потерянная Плотников Сергей

Течение моментально отнесло в сторону, седая макушка осталась позади. Я выругалась вслух, вода тут же залилась в рот. Отплевываясь от ряски, подтянулась на лиане и выбралась на берег.

Утопающий все еще пускает пузыри – живой, значит.

– Держись. Я сейчас, – прошептала я, сдувая с носа холодную каплю.

Отбежав по берегу против течения, я снова вошла в воду. На этот раз осторожно, стараясь удержаться на ногах. В конце концов, меня сбило, но успела поравняться с седой макушкой и схватить за волосы.

Дернула на себя, из воды показалось старческое лицо. Попыталась тянуть, но тело не сдвинулось с места, словно его за ноги кто-то держит.

Пришлось набрать побольше воздуха и нырнуть.

В водяной линзе картинка расплылась, фигуры превратились в мутные пятна. Я вцепилась в скользкие водоросли, чтобы снова не уплыть с течением. Среди песчаной взвеси разглядела опутанные веревкой ноги. Другой конец привязан к крупному куску сияющего металла. Руки стянуты за спиной, длинная борода плавает в толще воды, как лохматая рыба.

Борясь с течением, мне удалось подплыть к ногам старика. Долго возилась с узлом.

Пока ковырялась, молилась, чтоб дед не помер. Зря я, что ли, тут подводным плаванием занимаюсь?

Наконец удалось развязать веревку. Чтобы всплыть, пришлось грести за двоих; когда голова оказалась на поверхности, я потащила потерявшего сознание старика к берегу.

На одной руке подтягиваться трудно, тело тяжелое от воды, но чувствую, что живой.

Я кое-как вылезла, спотыкаясь о камни, вытянула утопленника на песок. Дед раскинул руки и лежит, словно отдал душу богам.

– А ну оживай! – прорычала я тихо. – Я жизнью рисковала, между прочим.

Опустившись на колено, я быстро перекинула старика через него. Секунду он не двигался, потом содрогнулся, изо рта с хриплым кашлем полилась вода. Я несколько секунд стучала его по спине, пока не перестал кашлять водорослями. Затем перевернула обратно и облокотила на замшелый валун.

Когда развязывала руки, старец открыл глаза. В мутных радужках желтые точки, лицо измождено и изъедено мелкими морщинами. Мокрая борода толстым кольцом свернулась на коленях. С балахона стекают ручьи, ткань облепила тщедушное тело, даже кости сквозь материю проступают. Только теперь дошло – он человек.

– Вот дрянь! – вырвалось у меня.

Резким движением я сорвала с пояса лиану, запрыгнула на камень и замерла, готовая к неожиданностям.

Старик застонал, повернулся на бок. Мелкий песок налип на одежду, делая его похожим на обсыпанного мукой перепела. Затем подтянулся и оперся головой на мшистый камень.

– Спасибо, – проговорил он треснувшим голосом.

Благодарностей от людей я еще не слышала. Поэтому лишь чуть подалась вперед. Старик агрессии не выражал, поэтому через пару мгновений я решилась соскользнуть с камня, но остановилась все же на почтительном расстоянии.

С обрыва налетел легкий ветерок и обсыпал земляной пылью. А я только собралась обрадоваться, что наконец смыла грязь. Стою, как истукан, покрытая тонким матовым слоем. На серой коже незаметно, но неприятно.

Старик провел ладонью по лицу, смахнул остатки воды и протер глаза двумя пальцами.

– Ты кто такой? – спросила я настороженно.

Дед закряхтел, выжимая бороду обеими руками. Из толстого жгута волос зажурчала мутная струйка, образуя в песке небольшое углубление.

Из воды вылезла жирная жаба, уселась на мокрый лист и уставилась на нас немигающими глазами.

– Чародей, – ответил он еле слышно.

Я ойкнула, чародей попытался улыбнуться, но изможденное лицо лишь слабо скривилось. Сердце застучало чаще, я нервно сглотнула и огляделась в поисках чего-то, что может сойти за оружие.

Рядом с земляной стеной обнаружила кучу веток. Не адамантиновый меч, конечно, но лучше, чем ничего.

Я быстро прикинула, как очутиться рядом с кучей, когда старик начнет пускать огонь из рук.

Он проследил за моим взглядом.

– Если бы мог сопротивляться, – успокоил он, – не оказался бы посреди реки с пудом на ногах.

Я подозрительно прищурилась. Боевой маг скорее погибнет, чем позволит бросить себя на корм рыбам.

Озарение блеснуло радужной вспышкой. В груди застучало еще чаще, пришлось сделать глубокий вдох, да так, чтобы старик не заметил.

Я откинула ветку, которая под напором ветерка лезет в лицо, и спросила:

– Чародей? Значит, высшей магией владеешь?

Старик потер нос мокрым рукавом и уронил голову на грудь.

– Владею… – угрюмо проговорил он.

Я осмелела и шагнула ближе.

– Как же вышло, что могучий чародей чуть не утонул?

Дед горько усмехнулся, старческое лицо скривилось, морщины прорисовались сильнее.

– Солнечные эльфы постарались, – сказал он с сожалением.

Я покосилась на заросли обрыва, где с единорогом ковыряется белокожий, и проговорила вкрадчиво:

– А меня, значит, не боишься?

– Я же не слепой, – сказал он, шмыгнув носом. – Ты другая.

– Другая, – согласилась я. – Не солнечная ни капли, но злая и потерянная.

Он окинул меня усталым взглядом, зрачки расширились настолько, что кажется – там по маленькой бездне. Старик что-то пробормотал, так тихо, что даже я со своим эльфийским слухом не разобрала.

Боясь, что он очухается и шарахнет магией, я постаралась придать лицу невозмутимый вид, словно контролирую ситуацию. Затем потерла пальцами подбородок и проговорила задумчиво:

– Вообще-то на берегу за кустами сидит один такой, солнечный. Меня ждет.

Чародей вжался в камень, старческое лицо в ужасе вытянулось. Он зажал песок в кулаке и поджал колени.

– Прошу, не говори ему обо мне, – заговорил он быстрым шепотом. – Солнечные эльфы не любят людей. А чародеев вообще ненавидят. Я попал к ним из-за беспечности и чуть не поплатился жизнью.

Взгляд старика стал умоляющим и жалким, я еще раз оглядела его и выдохнула. Он на ногах не стоит, худющий – в чем только душа держится, руки трясутся. Даже не все зубы на месте. Может, раньше он и был великим чародеем, но сейчас передо мной обычный старец с больными суставами и выпадающими волосами.

– Хорошо, не скажу, – согласилась я деловито. – Могу рассчитывать на небольшую плату за твое, можно сказать, двойное спасение?

Чародей покорно кивнул, я продолжила:

– Мне известно, чародеи способны творить чудеса.

Я послала ему испытующий взгляд, старик снова кивнул мокрой головой. На лице озадаченность, глазные яблоки покраснели от долгого пребывания под водой.

– Я потеряла память, – сказала я коротко. – Верни ее.

Старик нервно сглотнул, голова стукнулась о мох, будто проверила – действительно это его голова или, может, чья-то еще. Он скривился. Лицо приобрело здоровый цвет, борода как-то незаметно высохла и распушилась, балахон тоже просох и свободно повис на костлявом теле.

Чародей покачал головой:

– Не могу.

Я мысленно выругалась на себя – ну конечно, чего и следовало ожидать. Внутри все закипело, но проговорила все так же плавно, с расстановкой:

– Тогда, может, все-таки позвать солнечного эльфа? Уверена, вы найдете, о чем потолковать.

Чародей загреб ногами песок, попытался отодвинуться, в серых глазах мелькнула паника и обреченность.

– Нет, ты не поняла, желтоглазая, – поспешно проговорил он. – Я не отказываюсь. Просто ничего не вижу. Обычно у эльфов в середине солнечного сплетения цветной огонек. У солнечных – желтый, у темных – фиолетовый, у лесных – зеленоватый. А ты словно непроглядная пучина.

Надежда на то, что он взмахнет рукой, осыплет серебряной пыльцой и я вспомню все, рухнула, как песчаный замок. Я горько усмехнулась про себя – непроглядная пучина. То ли еще будет, серая эльфийка…

Длинный лист упал с дерева и опустился на плечо. Я смахнула небрежно и приготовилась уйти, пускай дальше сам разбирается со своими делами.

Чародей поднапрягся, жилистые ладони уперлись в камень, он поднялся на ноги и выпрямился. Облик изменился на глазах – волосы и борода распрямились, засветились приятной сединой.

Темно-коричневый балахон раздулся от ветра, края подрагивают, как крылья. Глаза прояснились, в серых радужках заблестели золотые вкрапления.

Морщинистое лицо разгладилось, он сказал пободревшим голосом:

– Погоди. Есть кое-что.

Я остановилась вполоборота и вопросительно посмотрела на старца. Тот отряхнул балахон и шагнул навстречу, песок хрустнул под сапогами.

Он нервно огляделся и наклонил голову.

– Хотел сохранить в тайне, – прошептал старец, – но… ты спасла меня. А я не люблю быть должником. Так вот слушай: через три дня на Забытую гору упадет Золотой Талисман. Это не просто безделушка, нет. В сердце вещицы кроется первородная магия, дарующая силу и могущество. Талисман сможет вернуть память. Но помни, не одной тебе он нужен. Безумный маг не дремлет.

Из-за кустов раздался обеспокоенный голос Лисгарда:

– Миледи, с вами все в порядке? Прошло много времени, нам пора ехать.

Чародей напряженно замер, вкопав ноги в песок по самые щиколотки, в глазах сверкнули золотые отблески. Наверное, одна часть его все еще разговаривает со мной, а другая уже зрит неведомые миры, где обитают лишь боги.

Новый порыв ветра зашевелил ветки, раздул бороду чародея. Вид у него теперь внушительный, даже мурашки по коже. Взгляд прямой, смотрит выжидательно.

Я прокричала через плечо:

– Все нормально. Мне еще пару минут нужно. Не подходи, я не одета.

Из зарослей послышалось смущенное бурчание и фырканье Арума.

– А как туда… – начала я, поворачиваясь к чародею.

Старец вскинул руки и что-то прошептал одними губами. Его охватило синеватое свечение, фигура медленно расплылась в воздухе.

Я крикнула:

– Подожди! Где это место? Где Забытая гора?

Пятно, которое секунду назад было чародеем, превратилось в бледное облачко и медленно поплыло вверх сквозь ветки деревьев.

– Сквозь Чумнолесье на восток, – донесся затихающий голос.

Затем облачко вспыхнуло и растворилось в воздухе.

Я оторопело замерла, прижав ладони к щекам. Чародей быстро восстановился и убрался от греха подальше, чтобы, не приведи боги, не столкнуться с моим солнечным другом.

Надо отдать должное – он оказался куда порядочнее людей, которых повстречала в деревне.

Взбудораженные мысли забегали, как тараканы. Я хлопнула по лбу, чтоб как-то заставить их успокоиться. К моему удивлению, в голове сразу посветлело.

Я опустила взгляд – на листе все еще сидит жаба и смотрит, как дергаю ушами. Невольная свидетельница беседы с чародеем. Но это ничего, жаба никому не расскажет.

Забравшись по обрыву, я быстро осмотрела себя – как всегда полуголая и грязная. Попыталась отряхнуть плотную пыль, но больше размазала. Я досадно вздохнула, затем подошла к кустам и раздвинула ветки.

На поляне стоит Лисгард, любовно гладит единорога по довольной морде. Тот кивает и тыкается носом, мол, гладь еще, мне нравится.

Несколько секунд пришлось прятаться в кустах, чтобы успокоить дерганье в пальцах. Если высокородный заметит напряжение, мне придется отвечать на поток глупых вопросов. Ему же не объяснить, что остаться в живых после встречи с чародеем, еще и получить шанс вернуть память – многого стоит.

Я шагнула из кустов и подошла к белокожему. Мокрая насквозь юбка и кусок ткани на груди противно прилипают к телу. Ветерок щекочет влажную кожу, аж мурашки бегают.

Лисгард обернулся, локон гривы выскользнул из ладони, он вытаращил глаза.

Я развела руки и пробормотала:

– Свалилась в воду.

Белокожий подозрительно хмыкнул, но смолчал.

Пока я пыталась расправить прилипшую юбку, он украдкой пялился, но всякий раз, когда поднимала взгляд, отворачивался и делал вид, что занят гривой Арума. Я кривилась и нервно дергала ушами.

Наконец, солнечный приглашающе провел ладонью по спине Арума. Он протянул руку. Я подошла, игнорируя предложение, в один прыжок взлетела на единорога. Лисгард снова хмыкнул, тут же оказался за спиной, мы снова двинулись сквозь заросли.

Мокрая юбка задралась и собралась холодными складками на бедрах. Противно, сил нет. Хочется содрать и просушить, если б не спутник – так бы и сделала. Снизу поддувает ветерок и разгоняет мурашки. Над ухом пыхтит белокожий, шумно глотает и периодически отсаживается подальше.

В голове утренней звездой сияет мысль – Забытая гора. Золотой талисман. Последняя ниточка, которая ведет к ответам. Что там чародей говорил? Безумный маг? Не важно, главное – добыть талисман, вернуть память и отправиться домой. Он у меня наверняка есть.

Лес превратился в густую чащу, стволы деревьев пошли толстые, покрытые то ли мхом, то ли каким-то зеленым налетом. Кроны сомкнулись, непроницаемый купол накрыл плотной тенью, ощущение, что сверху наблюдают огромные глаза и провожают молча.

Вокруг блаженная прохлада, даже нет – сырость. Арум цепляет брюхом кусты и недовольно фыркает, копыта беззвучно утопают в рыхлом дерне, оставляя широкие следы.

Я втянула воздух и закрыла глаза – в носу приятно защекотало от влаги. В голове замелькали картинки – вот в нескольких шагах затаилась лиса возле мышиной норы. Оттуда тянет зерном и сухой травой. Над Арфолином дремлет огромный ворон, мерно покачивается на ветке. Где-то справа, за овражком в малиннике, расселся медведь. Зверь сыт и доволен и вот-вот отвалится спать.

Впереди запахло магией. Лисгард легонько постучал по плечу, я вздрогнула и открыла глаза.

В середине опушки два огромных камня, трава закрывает монолиты почти до половины. В узком проходе между глыбами торчат плотные заросли падуба и толстоствольных берез. Ветки переплелись так плотно, что создали непроходимую стену. Гиганты густо опутаны плющом, кое-где поросли пятнами мха, делая камни похожими на сгорбившихся зеленых великанов. Суровое местечко, сразу видно – люди тут не бывали, а если бывали, то недолго.

Лисгард спрыгнул с единорога.

– Мы у Незримых врат, – сказал он важно.

Белокожий подошел к левому камню, по-хозяйски приложил руку к небольшому углублению. Нарочно и не заметишь. Затем произнес что-то. Слова показались знакомыми, но какими-то исковерканными. Что-то про солнечный источник, проход и почтение.

Послышался равномерный гул, камни покрылись голубоватым свечением, в воздух поднялись тысячи светящихся капель. Лисгард подбежал к Аруму и в один прыжок очутился верхом.

– Вперед! – скомандовал он.

Единорог колыхнул гривой и гордой рысью вбежал в проход.

Мягкий свет, как молочный туман, окутал со всех сторон и на секунду закрыл видимость. Некоторое время двигались, как показалось, наугад, хотя единорог шагал уверенно.

Когда туман рассеялся, я ахнула:

– Ничего себе!

Лисгард трепыхнул ушами и зашуршал доспехами, расправляя плечи.

– Эолум. Величественный город солнечных эльфов, – гордо проговорил он.

Перед нами раскинулась широкая, заросшая зеленью долина. Воздух наполнен головокружительными запахами растительности. Неведомые птицы радостно щебечут в тисовых зарослях, порхают с ветки на ветку небольшими стайками. В центре цирка в сияющей дымке возвышается город. Серебристые шпили, неестественно длинные, пытаются проткнуть небесную твердь. Многоярусные башни и переходы оплетены гигантским плющом и лианами. Слева от города ревет водопад, такой же огромный, как и все здесь. Сверкающие потоки срываются со скалы и с грохотом обрушиваются вниз, в воздухе остается бесконечная радуга.

Я честно призналась:

– Нет слов!

Лисгард удовлетворенно хмыкнул, вытаскивая из гривы Арума репей размером с орех.

– Вы совершенно правы, миледи, – довольно сказал он. – Этот город – центр мира, средоточие знаний и цитадель гармонии. Каждый эльф мечтает поселиться здесь. К сожалению, Эолум не в состоянии вместить всех желающих.

Я удивленно подняла бровь и обернулась:

– Значит, меня могут развернуть у ворот?

Высокородный отшатнулся и проговорил, швыряя репей в кусты:

– Вы же со мной!

Двинулись по хорошо утоптанной тропе мимо ароматных кустов жасмина. Солнечные лучи теряются где-то в плотной листве, приятная тень лежит на дороге до самой стены. Если так дальше будет продолжаться, я точно поверю в богов.

Одежда успела подсохнуть и расправиться, даже задранная юбка перестала раздражать. Прохладный ветерок ласково касается кожи, я вздрогнула и снова прижалась спиной к холодным доспехам солнечного. Он подался назад.

Единорог мерно стучит копытами, серебристая грива изредка колышется, то и дело цепляясь за кусты падуба. Из-под копыт вылетают цветные искры и, рассыпаясь, тают в пыли.

Я провела рукой по гладкой спине Арума, мысленно улыбнулась – красивое животное. Под лоснящейся шкурой перекатываются тугие валики мышц, длинная грива мерно покачивается в такт шагам, на лбу сверкает остроконечный рог. Не хотела бы я встретиться в бою с таким зверем. Боковой линией чую – его красота и одухотворенность обманчивы.

Через некоторое время дорога пошла вниз, Арум замедлил шаг и стал чаще оглядываться на хозяина. Лисгард хлопает по широкой шее и что-то мягко клацает на только им понятном языке.

Я отклонилась в сторону и спросила через плечо:

– Что не так?

Из-за спины донеслось недовольное сопение.

– Арум не любит городские ворота, – нехотя проговорил Лисгард.

Я не поняла:

– Почему?

– Скоро увидите, – ответил он и потянул гриву.

Глава 6

Единорог остановился, высокородный с кошачьей ловкостью спрыгнул на землю. Сразу стало неуютно и одиноко на широкой спине скакуна. Я недовольно поежилась.

Белокожий прислонил ладонь к морде Арума, шепнул на ухо неразборчиво, единорог снова зашагал.

Не спешит что-то ничего объяснять. Хотя единорог, который боится ворот, уже настораживает. Да и город слишком уж пышный, вон как стены сияют. За красивым фасадом всегда есть легкая гнильца. А может, и не легкая.

Я прочистила горло и спросила, как бы между прочим:

– Что это был за язык?

Высокородный настороженно поднял уши, показалось, что плечи расправились сильнее, а шея вытянулась.

– Вы о чем? – сказал он, не оборачиваясь.

Хотела огрызнуться, чтоб не прикидывался, но вместо этого сделала невинные глазки и захлопала ресницами. Не важно, что не видит, все равно надо хлопать.

Ладонь легла на блестящую спину единорога, я сказала спокойно:

– Возле Незримых врат ты говорил о солнечном источнике. Это что?

Белокожий буквально подпрыгнул на ходу и опасливо покрутил головой.

– Говорите тише! – проговорил он громким шепотом.

Я наклонилась к широкой шее Арума и шепнула в ответ:

– Почему?

Лисгард быстро посмотрел на меня. Взгляд удивленный, рот приоткрылся, уши настороженно торчат вверх.

Он снова глянул по сторонам и сказал неуверенно:

– Крайне неосмотрительно упоминать об источнике за пределами Эолума. – Он сделал небольшую паузу и поправил клинки на поясе. – Откуда вам известен высший язык?

Я покосилась на белокожего – может, снова проверяет? Но тот выглядит действительно озадаченным и встревоженным. Пришлось пожать плечами, уверенность – самое лучшее средство убеждения.

– Понятия не имею, – призналась я. – Услышала, как ты говорил с камнем на каком-то ломаном наречии, правда, поняла только общий смысл. По-моему, ты неправильно произносишь слова «открыться» и «свет».

Лисгард растерянно выдохнул, громко прокашлялся. Широкая ладонь скользнула по лбу и сдвинула металлический обруч. Он быстро поправил и опустил пальцы на рукоять. Думала, сейчас заорет проклятья и рассечет пополам прямо на единороге. Но высокородный лишь хмыкнул и многозначительно промолчал.

Впереди показалась белая стена из крупных блоков, каменное полотно сплошным потоком растянулось в обе стороны. Кое-где густой плющ поднялся в половину высоты, но дальше не лезет, будто что-то мешает. У невидимой границы растение расползлось параллельно земле и образовало длинную зеленую полосу.

Я с сомнением скользнула взглядом по стене и спросила:

– А где ворота?

Лисгард чуть обернулся и улыбнулся загадочно.

– А вот это самое интересное, миледи, – ответил он.

Арум нервно заржал, резко встал на дыбы. Меня с силой откинуло на круп, еле удержалась. Успела вцепиться в серебристый локон единорога и прижаться грудью к спине. Сердце колотится, уши вспыхнули – не хватает еще позорно свалиться в пыль перед белокожим.

Лисгард запоздало спохватился. Конечно, зачем следить за бешеным зверем, пускай швыряет меня, куда хочет. Он цапнул Арума за гриву и с силой потянул к себе, послышался быстрый шепот. Единорог присмирел, перестал дергаться, но пламя в красных глазах все еще полыхает.

Высокородный проговорил виновато, поглаживая питомца по блестящей шкуре:

– Извиняюсь за Арума, никак не приучу.

Я откинула упавшую на глаза прядь и подвинулась на середину спины – ха, меня не выбить из седла, даже если оно отсутствует.

– На его месте я бы тоже волновалась, – сказала я с напускным безразличием. – Где вход? Или ты перепрыгнуть решил? Так тут не единорог нужен, а катапульта.

Единорог будто понял, что я приняла его сторону. Перестал вертеть головой, прожигать взглядом стену, присмирел и затих.

Белокожий похлопал зверя по массивной шее и указал вперед.

– Ворота там, – сказал он. – Сейчас открою.

Медленно приблизились к сооружению. При ближнем рассмотрении стало видно – камни уложены прямо друг на друга, без глины или цемента, но так плотно, что комар носа не подсунет.

– И где, интересно, ворота? – не унималась я.

Лисгард обернулся ко мне с одухотворенным лицом и отступил к стене.

– Узрите мощь солнечного источника! – прокричал он и громко хлопнул в ладоши.

Руки высокородного развелись, губы быстро забормотали слова на том же ломаном языке. Лицо сосредоточенное и грозное, не нравится мне это. Ох, как не нравится. Разобрала только обрывки фраз – двери мира… песнь солнца… огонь очищения…

Огонь?

Белокожий быстро повернулся и выкрикнул заклинание. Затем выбросил правую руку вперед. С пальцев сорвались желтые искры и с монетным звоном ударили в стену. Каменные плиты вспыхнули, как хворост, и утонули в ярком пламени. От камней пахнуло жаром раскаленной печи. Огненные ворота быстро расширились, теперь можно проехать верхом.

Веселые языки огня пляшут, как полоумные шуты. Я в ужасе отшатнулась. Арум не дурак – кому хочется ломиться сквозь огонь каждый раз, когда выходишь на улицу?

Трава перед стеной моментально пожухла и почернела. Лисгард сделал смиренное лицо и вскинул руки.

– Да не пройдет тьма в священный город Эолум, – произнес он величественно, – да очистится всяк от скверны!

При воспоминаниях об ожогах меня всю передернуло.

– Ты серьезно собираешься лезть в эту печку? – прошептала я. – Только не огонь. Лучше сразу голову руби.

Я вцепилась в локон Арума. Тот ощутил мой страх, покосился красным глазом и часто закивал, мол, я согласен, давай не будем туда ходить.

Лисгард сделал приглашающий жест рукой и проговорил:

– Прошу, миледи, пройдите через врата.

Я выпалила, пятясь прямо на единороге:

– Ты в своем уме? Не полезу я в это пекло. Меня солнце чуть не зажарило, а ты снова в духовку гонишь. Не выйдет. Хочешь убить – придумай что-нибудь другое.

Пламя разгорелось еще сильней, огонь в середине стал белым и загадочно потрескивает камнями. Я прикрыла лицо ладонью – да таким жаром можно плавить горы! Пускай предложат гномам, может, выручат чего, солнечные скряги.

Лицо белокожего приняло отрешенное выражение, в глазах полыхнуло синим. Слушает вполуха, наверное, грезит о сияющем источнике, или как там его.

Он смиренно сцепил пальцы перед собой и проговорил с расстановкой:

– Миледи, через ворота Эолума могут пройти лишь эльфы с чистой душой. Остальные сгорят в священном пламени. Уверен, вы справитесь, несмотря на… – он окинул меня оценивающим взглядом, – свою необычность. Тем не менее я не могу рисковать безопасностью города.

Внутри меня все закипело. В голове мелькнула мысль – может, пришпорить Арума и умчаться подальше от этого хаоса и безумия?

Покосилась на единорога. И поняла, что не выйдет. Он же боевой товарищ, хозяина не предаст из-за какого-то пламени. Потом, солнечные эльфы хорошо знают местность и быстро меня найдут.

Я простонала от беспомощности. Лисгард опустил руки и сосредоточенно смотрит, как перепуганно дергаю ушами. Взгляд холодный и бесстрастный, в глубине зрачков мелькают опасные искры.

Он снова сделал приглашающий жест и взялся за локон единорога.

– Миледи, прошу, – сказал он спокойно. – Это неизбежно.

Страницы: «« « 12345678 » ... »»