Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе Дойл Артур
– Как вы сюда добирались? Не в кэбе? – спросил Шерлок Холмс.
– Нет, сэр, пешком.
– Тогда пойдемте внутрь и взглянем на комнату, – сделав это замечание, показавшееся мне нелогичным и непоследовательным, Шерлок направился в дом. Грегсон, удивленный не меньше меня, шел позади.
Небольшой, пыльный, коридор, с полом из неокрашенных досок вел на кухню и другие хозяйственные помещения. Две двери располагались справа и слева от коридора. Одна из них, судя по ее виду, не открывалась давно, через другую мы прошли в гостиную, где и было совершено таинственное преступление. Холмс вошел в гостиную первым, я проследовал за ним. Настроение у меня было подавленное, такое всегда бывает у человека, сталкивающегося со смертью.
Просторная квадратная комната из-за отсутствия в ней мебели казалась громадной. Аляповатые обои местами покрывала плесень, а кое-где они и вовсе отвалились и свисали кусками, обнажая желтоватую штукатурку. Напротив двери находился претенциозный камин, безвкусная имитация “под мрамор”. В верхней его части, на самом краю полки был прилеплен огарок красной восковой свечи. Свет пробивался в комнату сквозь грязное стекло единственного окна, и от того все вокруг казалось серым и угнетающим. Это впечатление усиливал толстый слой пыли, лежащей на полу.
Все эти детали я заметил гораздо позже. Сейчас же мое внимание приковала одинокая мрачная фигура, неподвижно лежащая на полу. Пустые, невидящие глаза были устремлены в обшарпанный потолок. Убитым оказался мужчина примерно сорока трех – сорока четырех лет, среднего роста, широкоплечий, с жесткими курчавыми черными волосами и коротенькой, торчащей кверху бородкой. Одет он был в сюртук из плотной шерстяной ткани, из-под которого виднелся жилет, и в светловатые брюки. Воротник и манжеты манишки поражали своей белизной, такой неестественной на фоне подавляющей серости комнаты. Великолепного покроя изящный цилиндр валялся радом с ним. Руки мужчины были раскинуты, пальцы крепко сжаты в кулаки, ноги неестественно согнуты. Не вызывало сомнений то, что смерть его была мучительной. На его мертвенно бледном лице застыло выражение ужаса и, как мне показалось, ненависти – подобной устрашающей маски смерти мне еще не приходилось видеть. Его злобная гримаса, низенький лоб, мясистый нос и выступающая вперед нижняя челюсть – все это, усиленное неестественностью позы, придавало убитому поразительное сходство с обезьяной. Я видел много смертей, но никогда еще лик ее не был столь ужасен. Возможно, на мое восприятие повлияла атмосфера комнаты, да и самого пустынного, угрюмого здания, расположенного в пригороде Лондона.
Лестрейд, тощий, похожий на хорька, появился в дверях и поприветствовал нас.
– Похоже, это дело произведет большой шум, сэр, – заметил он. – В полиции я далеко не новичок, но такого видеть мне не приходилось.
– Есть какие-нибудь зацепки? – поинтересовался Грегсон.
– Никаких, – откликнулся Лестрейд.
Шерлок Холмс подошел к телу и, опустившись на колени, принялся внимательно его рассматривать.
– Вы уверены в том, что на теле нет ран? – спросил он, указывая на пятна и капли крови, которыми был испачкан весь пол.
– Абсолютно! – хором ответили Грегсон и Лестрейд.
– Тогда, это кровь кого-то другого – вероятно, убийцы, если, конечно, в данном случае мы имеем дело именно с убийством. Что-то мне во всем этом напоминает обстоятельства гибели Ван Янсена в Утрехте, в тридцать четвертом году. Помните это дело, Грегсон?
– Нет, сэр.
– Обязательно прочтите о нем, оно того стоит. Ничто не вечно под луной. Все происходящее уже когда-то случалось.
Не переставая говорить, он внимательно изучал тело. Его тонкие, чуткие пальцы, пальцы скрипача деловито ощупывали труп, нажимая то на одну, то на другую точку, расстегивая и застегивая пуговицы. При этом глаза Шерлока Холмса сохраняли все то же отсутствующее выражение. Быстрота и четкость, с которой проделывался осмотр, вызывала у меня неподдельное восхищение. В заключении он понюхал губы трупа и осмотрел подошвы дорогих кожаных туфель.
– Его никто не двигал? – спросил он.
– Не больше, чем было необходимо для осмотра.
– Можете отправлять тело в морг, – сказал Шерлок Холмс. – Изучать больше нечего.
Грегсон подозвал своих помощников, те погрузили тело на носилки, подняли, и в этот момент внезапно упавшее кольцо с тихим звоном покатилось по полу. Лестрейд схватил его и принялся внимательно рассматривать.
– Да здесь, оказывается, была женщина, – воскликнул он. – Это женское обручальное кольцо.
Говоря, он вытянул руку с находкой. Мы окружили Лестрейда, пристально рассматривая лежащее на его ладони кольцо. Не было сомнений в том, что это хоть и золотое, но дешевенькое и простенькое колечко когда-то украшало тонкий женский пальчик.
– Это еще больше усложняет дело, – глубокомысленно произнес Грегсон. – Нам здесь и так ничего не ясно, а тут еще это кольцо.
– А вам не приходила в голову мысль, что оно как раз и упрощает дело? – заметил Холмс. – Только бесполезно сейчас его рассматривать. Лучше скажите, что вы обнаружили в его карманах.
– Вещи все там, – ответил Грегсон, тыкая пальцем на кучку предметов, лежащих на нижней ступеньке лестницы. – Золотые часы с номером девятьсот семьдесят один, шестьдесят три, купленные в магазине Баро, в Лондоне. Массивная золотая цепочка, очень дорогая. Золотое кольцо с каким-то масонским знаком. Золотая булавка в форме головы бульдога. Бумажник для визитных карточек, судя по коже, сделанный в России. Сами визитные карточки на имя Еноха Дж. Дреббера из Кливленда. Не поддельные, на белье у него вышиты те же буквы “Е. Дж. Д.”. Кошелька нет, но в карманах у него мы обнаружили семь фунтов и тридцать шиллингов. Еще нашли небольшую книжицу, «Декамерон» Боккаччо, с надписью «Джозеф Стенгерсон» на титульном листе. Два письма – одно адресовано Е. Дж. Дребберу, а другое – Джозефу Стенгерсону.
– Какой на нем адрес?
– Стренд, Американская биржа, до востребования. Оба письма были посланы пароходной кампанией «Гийон» и касались отплытия их кораблей из Ливерпуля. Совершенно ясно, что этот несчастный собирался вернуться в Нью-Йорк.
– Вы уже начали поиски этого Стенгерсона?
– Конечно, сэр, – ответил Грегсон. – Я разослал объявления во все газеты, а один их моих людей отправился на Американскую биржу, но пока еще не вернулся.
– Вы послали запрос в Кливленд?
– Сегодня утром отправили им телеграмму.
– И какого же содержания?
– Мы описали происшедшее и выразили признательность на тот случай, если они предоставят нам нужную информацию.
– А вы не попросили сообщить вам какие-нибудь на их взгляд необычные детали его биографии?
– Я просто справился насчет Стенгерсона.
– И больше ни о чем? Разве у нас нет обстоятельств, на которые может опирается все это дело? Может быть, вам стоит еще раз связаться с ними?
– Я спросил абсолютно все, что требуется, – сухо ответил Грегсон.
Шерлок Холмс усмехнулся и, как мне показалось, собрался было что-то заметить, когда Лестрейд, который во все время нашего разговора оставался в передней, снова возник перед нами. Напыщенный и самоуверенный, он стоял, довольно потирая руки.
– Мистер Грегсон, – торжественно произнес Лестрейд, – только что я совершил открытие чрезвычайной важности. Не прояви я настойчивости и несвойственного некоторым усердия, обследуя стены, на него никто бы не обратил внимание.
Глаза маленького человечка сияли от восторга. Казалось, еще немного, и он запрыгает от радости, сознавая, что перещеголял своего коллегу.
– Идемте скорее, – сказал он, торопливо возвращаясь в комнату, которая после того, как оттуда убрали ее страшного обитателя, будто стала немного посветлее. – А теперь встаньте здесь!
Чиркнув о ботинок спичкой, он поднес ее к стене.
– Глядите-ка! – восторженно сказал он. Его так и распирало от гордости.
Как я уже говорил раньше, обои в некоторых местах свисали со стен. В одном из углов комнаты от стены отошел особенно большой кусок, обнажив шершавую стену, покрытую желтой штукатуркой. На ней громадными кроваво-красными буквами было выведено всего лишь одно слово – «Rache».
– Ну и что вы об этом думаете? – победно воскликнул детектив. – Эту надпись не заметили потому, что здесь самый темный угол, и никто даже не догадался заглянуть сюда. Убийца сделал эту надпись своей кровью. Посмотрите на это пятно, здесь рука его или ее, потому что преступником могла быть и женщина, дрогнула и кровь потекла! В любом случае, здесь пахнет убийством! Но почему был выбран именно этот угол? Не догадываетесь?! Так я вам сейчас скажу! Видите вон ту свечу на каминной полке? В то время, когда она горела, а я уверен, что она горела, этот угол был самым светлым. Это сейчас он самый темный, поскольку свеча не зажжена.
– Ну и что из того, что мы нашли эту надпись? – поинтересовался Грегсон язвительным тоном.
– Как это что? Теперь мы знаем твердо – тот человек, кто вывел эту надпись, хотел написать женское имя «Рэчел», но не успел. Его или ее что-то встревожило. Попомните мои слова, когда эта загадка начнет постепенно проясняться, обнаружится женщина с таким именем, и она будет иметь касательство к данному делу. Можете смеяться сколько угодно, мистер Шерлок Холмс. Вы у нас известный умник и большой дока по части раскрытия преступлений, но старая ищейка оказалась надежнее именно здесь, где все уже, казалось бы, сказано и сделано.
– Я прошу прощения, – произнес мой спутник, взрывом хохота разгневав маленького человечка. – Ваши слова – абсолютная правда, и вы действительно первым из нас обнаружили эту надпись, подтверждающую, что существует еще один участник этой ночной драмы. У меня не было времени осмотреть эту комнату, и с вашего разрешения именно этим я сейчас и собираюсь заняться.
В подтверждение своих слов он извлек из кармана рулетку и огромную круглую лупу. Вооружившись этими предметами, Шерлок Холмс начал бесшумно перемещаться по комнате. Время от времени он на мгновение замирал, иногда опускался на колени, а один раз даже лег на пол. Он был настолько поглощен своим занятием, что, казалось, даже не замечал нашего присутствия, тишину нарушали лишь его бормотание, многозначительные вздохи и радостные возгласы. Взглянув на Холмса, я вдруг подумал, что он поразительно напоминает чистокровную, отлично вышколенную гончую, которая с пылом и рвением бросается в чащу и носится там в поисках следа. Изучение комнаты продолжалось более двадцати минут. Холмс, как и всегда, ничего не объясняя, дотошно измерял расстояние между совершенно невидимыми для меня следами и прикладывал рулетку к стенам. В одном месте, наклонившись, он осторожно поднял с пола маленький комочек серой пыли и аккуратно ссыпал его в конверт. Наконец он с помощью лупы обследовал написанное на стене слово, пристально, по целой минуте рассматривая каждую букву. Наконец, в качестве доказательства, что осмотр закончен, Холмс спрятал обратно в карман рулетку и лупу.
– Существует мнение, что гений – это бесконечное трудолюбие, – с улыбкой заметил он. – Хотя это довольно неверное суждение, но к работе детектива оно имеет самое непосредственное отношение.
Дилетантские, по мнению Грегсона и Лестрейда, выходки Холмса вызывали у них, профессионалов, огромное любопытство, смешанное с легким презрением. Очевидно, эти двое джентльменов не совсем понимали того, что я постепенно начал осознавать – даже самые незначительные и неожиданные действия Шерлока Холмса приводят к вполне определенным практическим результатам.
– И что вы думаете обо всем этом, сэр? – хором спросили детективы.
– С моей стороны было бы несправедливо мешать вам в раскрытии этого дела, – заметил мой друг. – Ваша правота столь очевидна, что было бы просто глупо пытаться давать вам советы, – в голосе его отчетливо слышались нотки сарказма. – Если вы позволите мне ознакомиться с тем, как проходит расследование, – продолжал он, – я буду счастлив оказать вам любую посильную помощь. И вот еще что. Я хотел бы поговорить с констеблем, который обнаружил тело. Вы можете дать мне его имя и адрес?
Быстрым движением Лестрейд раскрыл блокнот.
– Джон Ренс, – произнес он. – Он сегодня дома, отдыхает после дежурства. А живет он на Одли-корт сорок шесть, Кеннингтон-парк-гейт. Поезжайте туда, и вы его найдете.
Холмс записал адрес.
– Пойдемте, доктор, – решительно произнес он. – Мы должны обязательно встретиться с ним. Возможно то, что я скажу вам, окажет содействие в раскрытии этого дела, – продолжал он, обращаясь уже к двум детективам. – Здесь было совершено убийство, и убийцей был мужчина. Он ростом выше шести футов, молодой, для своего роста у него небольшой размер ноги, обут он в грубые, тупоносые ботинки и курит трихинопольские сигары. Сюда он приехал со своей жертвой в четырехколесном кэбе, запряженном лошадью с тремя старыми и одной новой подковой. По всей вероятности, у убийцы красное лицо, и довольно длинные ногти на правой руке. Это всего лишь детали, но они могут вам помочь.
Лестрейд и Грегсон переглянулись, недоверчиво улыбаясь.
– Но если вы знаете, кто убийца, то как, скажите, он это сделал? – спросили они.
– Яд, – коротко ответил Шерлок Холмс и тут же продолжил. – Да, и еще, Лестрейд, – уже стоя в дверях, он повернулся. – “Rache” – это немецкое слово, означающее “месть”, так что не тратьте время на поиски мифической девушки по имени Рэчел, – бросил он через плечо и величественно удалился из комнаты. Оба детектива проводили Шерлока Холмса обалдевшим взглядом.
Глава 4
О чем нам поведал Джон Ренс
Был час дня, когда мы покинули дом номер три по Лористон-гарденс. Шерлок Холмс потащил меня к ближайшему телеграфу, где отправил какую-то длинную телеграмму. Затем, окликнув кэб, он приказал кучеру доставить нас по адресу, который дал нам Лестрейд.
– Нет ничего лучше, чем первоклассный свидетель, – заметил Холмс. – Строго говоря, в уме я уже раскрыл это дело, остается лишь собрать факты.
– Вы удивляете меня, Холмс, – произнес я. – Вы так уверенно говорите о деталях преступления. Неужто вы и в самом деле не сомневаетесь в том, что все произошло именно так?
– Ошибки тут быть не может, – ответит он. – Первое, что я сразу заметил, так это две колеи, оставленные колесами на обочине. Дождя, как вы знаете, не было в течение недели, за исключением прошлой ночи. Значит, кэб подъехал к дому ночью. Он и оставил эти отпечатки. Потом я обнаружил следы копыт лошади, контур одной из которых был более четким, чем остальные три. Следовательно, одна подкова у лошади была новая. Кэб приехал сюда, когда уже шел дождь, утром никто не приезжал – это подтверждают слова Грегсона, значит он на нем, ночью, и приехали те двое.
– Со стороны все выглядит довольно просто, – сказал я. – Но как, скажите, вы узнали о росте убийцы?
– Видите ли, рост человека в девяти случаях из десяти, можно определить по длине его шага. Это довольно простые вычисления, но я не хочу надоедать вам рассказами о них. Я измерил шаг убийцы в саду и в комнате. Позже у меня была возможность проверить свои вычисления. Обратите внимание, что когда человек пишет на стене, он машинально делает это на уровне глаз. А буквы в комнате были написаны на высоте шести футов. Вот и все. Как говорится, детская задачка.
– Ну а его возраст?
– Посудите сами, человек, способный с легкостью перемахнуть лужу шириной в четыре с половиной фута, не может оказаться немощным старцем. Лакированные ботинки обошли ее, тогда как Ботинки с квадратными мысами лужу перепрыгнули. Во всем этом нет никакой загадки. Я просто использую в повседневной жизни некоторые из правил, которым нас учит наблюдательность, а затем делаю выводы. Кстати, об этом же я говорил в своей статье. Так, ну и что еще смущает вас?
– Ногти и трихинопольские сигары, – подсказал я.
– Надпись на стене сделали, обмакнув указательный палец в кровь. Рассмотрев эти буквы под лупой, я заметил, что штукатурка на степе слегка поцарапана. Будь ногти этого человека коротко острижены, этого не случилось бы. Подобрав разбросанный с пола пепел, я рассмотрел его. Он имеет темный оттенок и слоится, такой оставляют только трихинопольские сигары. Я специально изучал пепел различных сортов табака, и даже написал об этом небольшое исследование. Могу похвастать, что мне достаточно одного беглого взгляда на пепел – и я смогу определить сорт табака. Именно благодаря знанию таких мелочей настоящий сыщик и отличается от всяких там Грегсонов и Лестрейдов.
– А как вы узнали про красное лицо? – допытывался я.
– О, это была более дерзкая догадка, но я все же не сомневаюсь в своей правоте. Но пока вы не должны ни о чем меня расспрашивать.
Я провел рукой по лбу.
– Ну и ну! У меня просто голова кругом идет, – заметил я. – Чем больше я задумываюсь над этим преступлением, тем загадочнее оно мне кажется. Кто привез этих двоих – если их, в самом деле, было двое – в этот заброшенный дом? Что стало с кучером, который привез их? А как смог один мужчина заставить другого принять яд? И откуда там кровь? С какой целью произошло убийство, ведь убитый не был ограблен? Интересно, как туда попало женское кольцо? Кроме всего, почему второй, прежде чем скрыться, написал немецкое слово «Rache»? Признаться, я не вижу никакой возможности связать воедино все эти факты.
Мой собеседник посмотрел на меня одобряющим взглядом и улыбнулся.
– Вы очень кратко и ясно изложили всю сложность данного дела, – произнес он. – До сих пор некоторые факты остаются запутанными, но многое я уже для себя прояснил. Что до открытия бедняги Лестрейда, то его просто пытались сбить со следа и направить на поиски тайных социалистических обществ. Букву «А», если вы успели обратить внимание, пытались вывести на немецкий манер. Только учтите – настоящий немец обязательно напишет печатными буквами, четко и без округлостей. Исходя из этого, мы можем с уверенностью сказать, что надпись сделана не немцем, а невежественным мошенником. Но он переусердствовал в своих жалких попытках. Его каракули – это ничто иное, как уловка, желание запутать расследование и пустить его по ложному следу. И еще. Я не хотел бы больше говорить об этом деле, доктор. Вы же знаете, что фокусник, рассказавший секрет своих трюков, становится неинтересен. Если я посвящу вас во все тайны и методы моей работы, вы, чего доброго, придете к выводу, что я самый заурядный человек.
– Ну что вы, Холмс. Никогда, – поспешно ответил я. – Вы первый во всем мире возвели раскрытие преступлений в разряд точных наук.
Обрадованный искренностью моих слов, мой собеседник даже слегка порозовел. Я всегда замечал, что лесть ему была так же приятна, как для хорошенькой девушки слова о ее красоте.
– Скажу вам еще кое-что, – произнес Шерлок Холмс, – Лакированные ботинки и Квадратные мысы приехали в некоем кэбе и, по всей вероятности, шли по тропинке, как настоящие друзья, рука об руку. Оказавшись внутри, они принялись расхаживать по комнате, или, скорее всего, Лакированные ботинки стояли, а Квадратные мысы ходили взад-вперед. Все это я прочел по отпечаткам на пыльном полу. Я так же смог узнать, что Квадратные мысы, что-то возбужденно говоря, распалялись все больше и больше. На это указывают опять же следы, длина их постоянно увеличивалась. Несомненно, этот человек довел себя буквально до исступления. Тогда-то и произошла трагедия. Вот так, с помощью наблюдательности и дедукции мне и стала ясна общая картина преступления. А мелкие, несущественные детали ее – это уже результат моих догадок и предположений. Теперь у нас есть прекрасная рабочая гипотеза, с которой мы и начнем. Не будем терять время даром. Тем более что сегодня вечером я еще хочу успеть на концерт Галле, послушать Норман-Неруду.
Этот диалог состоялся в то время, пока мы путешествовали по бесконечной веренице грязных улочек и мрачных закоулков. Неожиданно наш кучер остановил кэб в самом неприглядном из них.
– Вон там и находится Одли-корт, – сказал он, тыкая пальцем в темную щель, виднеющуюся между рядами мертвенно – серых кирпичных зданий. – Будете возвращаться, найдете меня здесь.
Одли-корт не отличался привлекательностью. Протиснувшись в узкий проулок, мы оказались на квадратном, мощенном плитами дворе и окруженном убогими лачугами. Нужный нам дом 46 мы нашли не сразу, вначале нам предстояло проползти под бечевками с линялым бельем, то и дело преграждавшими нам путь. Подойдя к жилищу полисмена, мы увидели дверь, украшенную маленькой медной табличкой с выгравированным на ней именем Ренса. Проведя небольшое расследование и выяснив, что констебль еще спит, мы стали дожидаться его появления в крошечной передней.
Вскоре он вошел, с плохо скрытым недовольством разглядывая субъектов, осмелившихся его потревожить.
– Я оставил свой отчет в полицейском участке, – сказал констебль.
Мой друг извлек из кармана монету в полсоверена и принялся с задумчивым видом ей поигрывать.
– Нам гораздо интереснее было бы выслушать вас лично, – произнес Холмс.
– Буду рад рассказать вам все, что смогу, – ответил Ренс, глаза которого жадно блеснули.
– А мы с не меньшей радостью выслушаем ваш подробный рассказ. Так что же там, по-вашему, произошло?
– И как рассказывать-то, с самого начала? – Холмс ободряюще кивнул – Ага, ну ладно. Значит, дежурство мне досталось ночью, с десяти вечера до шести часов утра. В одиннадцать в «Белом олене» случилась драка, но какая-то очень вялая, обычно бывало и повеселее. Вот. А в час ночи начался дождь, и тут я встретил Гарри Мерчера, он как раз дежурил на Холланд-гроув. Ну, значит, мы постояли, эдак поболтали на углу Генриетта-стрит часов, может, до двух или подольше. Я еще подумал, что пора бы мне пройтись да посмотреть, все ли в порядке на Брикстон-роуд. Ну и ночка выдалась, доложу я вам, темень – хоть глаз коли, и грязищи – по уши. На улице никого, помню только, кэб или два мимо меня проехали. Потом я ходил туда – сюда и все подумывал, не пойти бы пропустить, понимаешь, стаканчик – другой, и вдруг вижу – в окне одного из домов мелькнул свет. А я-то ж знаю, что в тех двух домах на Лоринстон-гарденс никто не живет, потому, как хозяева их не чистили там канализации, и самый последний из жильцов, как раз-то и умер от брюшного тифа. И вот мелькнул там свет, и меня будто громом ударило. Смотрю я на него, а сам все думаю, как бы не случилось чего. И только я подошел к двери…
– Вы остановились и пошли обратно к калитке в саду, – перебил его мой спутник. – И зачем же вы это сделали?
Ренс, едва не подпрыгнув от неожиданности, удивленно вытаращился на Холмса.
– Что верно, то верно, сэр, – сказал он. – Но как вы узнали о том, что одному только Богу известно? Он один и видел, как я подошел к двери. Стою я, а рядом – ни души. Вот я и подумал: ну хоть бы кто-нибудь находился бы рядом со мной. Только не подумайте, что я струсил. Я никого не боюсь на этом свете, сэр, но мне пришло на ум, а вдруг это тот тифозный покойничек пришел поискать человека, виновного в его смерти. С этой мыслью я повернулся и бросился назад к калитке, думал, увижу фонарь Мерчера, но на улице хоть глаз коли и тишина – ну, мертвая.
– Значит, на улице никого не было?
– Ни души, говорю ж вам, сэр. И не то, что б человека, ни одной шелудивой собаки в округе. Собравшись с духом, пошел я обратно к дому и толкнул дверь. Внутри было совсем тихо. Так вот, вошел я в комнату, откуда лился свет. Там на каминной полке стояла догорающая свеча, красного цвета. И тут я его и увидел…
– Да, да, а знаю, что вы сделали, увидев тело. Вы несколько раз обошли комнату и, встав на колени, наклонились над мужчиной, затем толкнули дверь, ведущую в кухню, и…
Джон Ренс с испуганным лицом вскочил со стула и подозрительно уставился на Холмса.
– Где же ты скрывался, приятель? Откуда ты подглядывал за мной? – воскликнул он. – Уж слишком много ты, сдается мне, знаешь.
Холмс, рассмеявшись, протянул констеблю через стол свою визитную карточку.
– Я думаю, вы не арестуете меня по подозрению в убийстве, – произнес он. – Я – не волк, а, скорее, одна из ищеек. Мистер Грегсон и мистер Лестрейд могут подтвердить мои слова. Так что, давайте продолжим. Что же вы сделали потом?
Ренс снова сел, но вид у него был по-прежнему озадаченный.
– Я вернулся к калитке и засвистел в свисток. Прибежал Мерчер, а с ним еще двое.
– И улица была все так же пустынна?
– В общем да, порядочных людей я там не заметил.
– А каких же вы тогда заметили?
Лицо констебля расплылось в довольной ухмылке.
– Многих пьяниц я повидал на своем веку, – сказал он. – Но такого, как этот, еще ни разу. Когда я вышел, он стоял, прислонившись к забору возле калитки, и во всю глотку орал какую-то песню. Ясное дело, стоять-то он совсем не мог.
– Как выглядел тот человек? – спросил Шерлок Холмс.
Казалось, своим не относящимся к делу вопросом Холмс даже разозлил Джона Ренса.
– Пьян в стельку, как он еще мог выглядеть, – пробурчал тот. – Не будь мы так заняты, оттащили бы его в участок.
– А вы не заметили, какое у него было лицо? И во что он был одет? – продолжал спрашивать Холмс. – Или вы это не запомнили?
– Как не запомнить, конечно запомнил. Попытались мы с Мерчером поставить его на ноги, да куда там – здоровенный верзила, с красной рожей, до самых глаз обмотан шарфом.
– Достаточно, – резко остановил констебля Холмс. – Куда он потом делся?
– Дел у нас, что ли мало? Некогда было с ним возиться, – обиженным голосом ответил Ренс. – Бьюсь об заклад, он нашел дорогу домой, будьте спокойны.
– Так во что он был одет?
– В коричневое пальто.
– Не держал ли он в руке кнут?
– Кнут? Да нет.
– Ага, значит, бросил где-то поблизости.
– Может, вы слышали или видели, как позже проехал кэб?
– Нет.
– Вот ваши полсоверена, – произнес мой спутник, вставая и берясь за шляпу. – Боюсь, Ренс, вам никогда не заработать повышения по службе. Нельзя носить голову на плечах только для украшения, иногда ее просто необходимо использовать по прямому назначению, то есть думать. Этой ночью вы могли бы заработать сержантские нашивки. Я абсолютно уверен, что человек, которого вы держали за руку, помог бы нам пролить свет на это таинственное дело. Его-то мы сейчас и разыскиваем. Ну ладно, поздно говорить об этом. Пойдемте, доктор.
Мы направились к кэбу, оставив нашего собеседника в полнейшем недоумении.
– Абсолютный болван! – с сожалением говорил Холмс по дороге домой. – Только подумайте, какую уникальную возможность предоставила ему судьба, и он не смог ею воспользоваться!
– Пожалуй, мы все еще блуждаем в темноте. Верно, что описание этого человека совпадает с вашим представлением о втором участнике нашего запутанного дела. Но тогда зачем, скажите, ему снова понадобилось возвращаться в дом? Как правило, убийцы так не поступают.
– Кольцо, доктор. Он вернулся именно за ним. Ловить его мы можем, только используя кольцо как приманку, другого способа у нас нет. На такую наживку я обязательно его поймаю, ставлю два фунта против одного! Практически он уже в наших руках. Но сначала я должен поблагодарить вас за все. Без вас я никуда бы не поехал и пропустил бы лучший из известных мне этюдов: этюд в багровых тонах. В самом деле, почему мы никогда не пользовались языком художников? Сквозь бесцветную пряжу жизни тонкой багровой нитью проходит убийство, и наша задача – найти ее кончик и распутать, дюйм за дюймом. Давайте обедать, а потом поедем слушать Нормана – Неруду. Она смело играет и отлично владеет смычком. Одна вещица Шопена в ее исполнении просто великолепна: тра-ля-ля-ля-а-а-…
Откинувшись на спинку сиденья, сыщик-любитель беззаботно распевал, словно жаворонок, и мне оставалось лишь размышлять о том, сколь разносторонен человеческий ум.
Глава 5
Визит по объявлению
Наши утренние прогулки оказались столь изнурительными, что отняли у меня остатки сил. К вечеру я почувствовал себя совершенно измотанным. Холмс отправился на концерт, я же прилег на софу и попытался хоть ненадолго уснуть. Но все мои старания оказались тщетными. Ум мой был слишком взволнован происшедшими событиями. Воображение настойчиво рисовало мне довольно странные картины и догадки. И, пока я лежал с закрытыми глазами, передо мной стояло искаженная, похожая на обезьянью, физиономия убитого. Какое отталкивающее впечатление производило оно! Я даже поймал себя на мысли, что искренне выразил бы благодарность тому, кто стер это чудовище с лица земли. В жизни я не видел более омерзительной рожи, чем у Еноха Дреббера из Кливленда. Но я также был вынужден признать, что сколь бы ни был мне противен вид заезжего американца, и какими бы пороками тот не обладал, это не должно мешать правосудию свершиться. В глазах закона Енох Дреббер был жертвой, и убийца его непременно должен быть найден и наказан.
Чем больше я размышлял над этим, тем невероятней выглядела гипотеза моего друга отравлении Дреббера. Я вспомнил, как Холмс понюхал его губы. Значит, мой друг заметил нечто такое, что навело его на подобную мысль. Но, предположим, яд тут не причем. Тогда что же стало причиной смерти Еноха Дреббера? Может быть, его удушили? Возможно, ран на теле его нет. Но тогда почему весь пол в комнате заляпан кровью? И чья это, собственно, кровь? Убийцы? Но следов борьбы нет, никакого оружия, которым бы Дреббер мог ранить своего противника, тоже. Да, ни мне, ни Холмсу не удастся спокойно заснуть, пока ответы на эти вопросы не будут найдены. Спокойная уверенность моего друга внушила мне мысль, что в его голове уже сложилась некая теория, объясняющая все эти противоречивые факты, но какая – мне оставалось только гадать.
Вернулся Холмс на редкость поздно. Я предположил, что он был где-то еще, ведь концерт кончился намного раньше. К его приходу обед уже стоял на столе.
– Концерт был великолепен! – садясь, произнес Холмс. – Помните, что говорил о музыке Дарвин? Он утверждал, что человечество овладело способностью воспроизводить и по достоинству оценивать звуки задолго до появления речи. Возможно, именно поэтому они имеют над нами такую силу. Наши души хранят неясные воспоминания о тех туманных веках, когда мир еще был молод.
– Довольно широкое понятие, – заметил я.
– Наши понятия и должны быть так же широки, как сама природа, иначе мы не сможем ими объяснить ее явления, – ответил он. – Что стряслось, Уотсон? На вас просто лица нет. Неужели происшедшее на Брикстон-роуд так сильно огорчило вас?
– Сказать по правде, да, – ответил я. – Я думал, что после Афганистана я стану более равнодушным к таким вещам. В Майванде я без особых нервных потрясений взирал на своих товарищей, разрубленных на куски.
– Все объяснимо, Уотсон. Таинственность, вот что будоражит воображение. А там, где нет воображения, нет и ужаса. Вы уже видели вечерние газеты?
– Нет еще, а что?
– В них напечатан подробный отчет об убийстве. Но в газетах не упоминается о том факте, что, когда подняли носилки, на пол упало женское обручальное кольцо. Это замечательно.
– Почему?
– Взгляните-ка на это объявление, – ответил Холмс. – Сегодня утром, когда мы заходили на почту, я разослал его во все газеты.
Шерлок передал мне газету, и я взглянул на то место, куда он указывал. Это объявление стояло первым в разделе «Находки». Оно гласило: «Сегодня утром на Брикстон-роуд между таверной «Белый олень» и Холланд-гроув найдено скромное золотое обручальное кольцо. Обращаться к доктору Уотсону по адресу Бейкер-стрит, 221-Б между восьмью и девятью часами вечера».
– Простите меня за то, что я воспользовался вашим именем, – извиняющим тоном произнес Холмс. – Если бы я поставил свое, кое-кто из этих болванов пронюхал бы, в чем дело, и обязательно вмешался бы.
– На этот счет можете не волноваться, – ответил я. – Но что я скажу, если кто-нибудь явится. У меня же нет кольца.
– Вот оно, – с этими словами Холмс передал мне кольцо. – Оно вполне подойдет, сходство с оригиналом почти абсолютное.
– И кто, по-вашему, должен откликнуться на ваше объявление?
– Ну, конечно же, мужчина в коричневом пальто, наш красномордый друг в ботинках с квадратными мысами. Если он не придет сам, то пришлет того, кто ему помогает.
– Неужели он не сочтет это опасным?
– Естественно сочтет. Но не настолько, чтобы отказаться от попытки вернуть кольцо. Если моя точка зрения верна, а у меня есть все основания так думать, убийца готов пойти на риск, нежели потерять кольцо. По моему мнению, он, наклоняясь над телом Дреббера, обронил его, но не заметил этого. Выйдя из дома, он обнаружил пропажу, и поспешил обратно. Но наш друг совершил большую глупость, забыв погасить свечу на каминной полке. В дом уже прибыла полиция. Убийца, испугавшись, что его заподозрят, решил притвориться мертвецки пьяным, и это его спасло. Теперь поставьте себя на место этого человека. Вы наверняка подумаете, что, выходя из дома, обронили кольцо на дороге. Что вы станет делать в этом случае? Непременно броситесь просматривать вечерние газеты в надежде увидеть среди прочих объявление о находке. Так же поступит и убийца. Естественно, он натолкнется, или, точнее, уже натолкнулся на наше объявление. Он, должно быть, думает, что ему повезло. Заподозрит ли он ловушку? В его глазах, человек, нашедший кольцо, никоим образом не связан с убийством. Он должен явится и обязательно явится к нам. Не пройдет и часа, как мы увидим его.
– А что потом? – тревожно спросил я.
– О, предоставьте это дело мне. У вас есть какое-нибудь оружие?
– У меня есть старый военный револьвер и несколько патронов.
– Хорошенько почистите и зарядите его. Наш гость может оказаться отчаянным малым. Он, конечно, не ожидает подвоха, но лучше быть готовыми ко всему.
Я отправился в свою спальню и последовал совету Холмса. Вернувшись с револьвером, я увидел, что со стола все убрано, а Холмс поглощен своим любимым занятием – царапаньем по струнам. Послушав несколько минут его душераздирающий скрежет, я решил вмешаться.
– Дело усложняется, – тут же заговорил он. – Только что пришел ответ на телеграмму, отправленную мной в Америку. Мое мнение обо всем этом деле оказалось верным.
– То есть? – нетерпеливо спросил я.
– Как бы прелестно зазвучала моя скрипка, одень ей новые струны, – мечтательно заметил он. – Уберите свой пистолет в карман, Уотсон. Когда придет этот субъект, говорите с ним как можно естественней. Остальное я беру на себя. И не разглядывайте его, иначе вы его спугнете.
– Сейчас ровно восемь, – произнес я, взглянув на часы.
– Да. Вероятно, он будет здесь через несколько минут. Прошу вас, приоткройте чуть-чуть дверь. Хорошо. А теперь сделайте вот что. Вставьте ключ с внутренней стороны. Спасибо. Очень любопытную древнюю книжицу приобрел я вчера в лавке, – Шерлок положил на стол коричневый томик «De Jure inter Gentes» («О международном праве»), изданный на латинском языке, в Льеже, в Нидерландах, в 1642 году и заметил: – В то время голова Карла еще хорошо держалась на его плечах.
– А кто издатель? – поинтересовался я.
– Какой-то Филипп де Круа. Посмотрите, на титульном листе сильно выцветшая надпись: «Ex libris Gulielmi Whyte». Хотел бы я знать, кто такой был этот Вильям Уайт. Полагаю, что какой-нибудь въедливый казуист семнадцатого века. У него и почерк-то как у настоящего крючкотвора. Слышите? Думаю, что пришел человек, которого мы так ждем.
Рассуждения моего друга прервал резкий звонок колокольчика. Шерлок Холмс тихо встал и передвинул свое кресло к двери. Послышались шаги служанки, затем раздался щелчок открываемого замка.
– Здесь живет доктор Уотсон? – спросил кто-то чистым, но грубоватым голосом.
Мы не услышали ответа служанки, но не прошло и нескольких минут, как кто-то начал медленно, старческой походкой, подниматься по ступенькам. Шаги его были неуверенными. Мой друг прислушался, и удивленное выражение скользнуло по его лицу. Шаги медленно приблизились, затем раздался робкий стук в дверь.
– Входите, – громко сказал я.
В ответ на мое приглашение в комнату, вместо ожидаемого нами свирепого детины вошла, ковыляя, морщинистая старуха. Она остановилась, ослепленная внезапным светом лампы, затем неуклюже присела, изобразив реверанс. Выпрямившись, она смотрела на нас мутными, подслеповатыми глазками, нервно теребя карман дрожащими пальцами. Я взглянул на своего друга – он выглядел настолько разочарованным, что мне даже стало жаль его.
Старая карга вытащила вечернюю газету и ткнула пальцем на наше объявление.
– Я вот зачем пришла сюда, добрые джентльмены, – забормотала она и снова присела. – Это вы нашли золотое обручальное кольцо на Брикстон-роуд? Оно принадлежит моей доченьке Салли, которая вышла замуж всего год назад. Муженек ее работает официантом на круизном пароходе, и что он сказал, что если он придет домой и увидит, что у нее нет кольца… Я не могу представить, что тогда произойдет. Он и так у нас не отличается кротким нравом, а когда выпьет, то и подавно. Понимаете, вчера вечером она поехала в цирк с…, – старуха замялась.
– Это ее кольцо? – спросил я.
– Слава Богу! – воскликнула старуха. – Вот Салли-то обрадуется! Её это колечко, её! Как же!
– Назовите, пожалуйста, свой адрес, – попросил я, беря карандаш.
– Дункан-стрит, тринадцать, Хаундсдитч. Ох, и умаялась я, пока добралась до вас.
– Но дорога из Хаундсдитча до цирка не проходит по Брикстон-роуд, – резко произнес Шерлок Холмс.
Старуха повернулась и обожгла его своими маленькими, красными глазками.
– Я сказала джентльмену свой адрес, – произнесла она. – А Салли живет в меблированных комнатах на Мейфилд-плейс, три, в Пекхэме.
– Могу я узнать вашу фамилию?
– Моя фамилия – Сойер, а ее – Деннис, потому что замуж она вышла за Тома Денниса. Пока он в море, он сообразительный, умный, чистюля – глаз с него не сведешь. Но как только сойдет на берег – шляется с девками по всем кабакам…
– Вот ваше кольцо, миссис Сойер, – перебил я ее, повинуясь знаку, поданному мне Холмсом. – Очень рад вернуть его законной владелице.
Бормоча слова признательности и благодарности, старая гильза спрятала кольцо в карман и, шаркая, спустилась по лестнице. Едва она ушла, Шерлок Холмс вскочил с кресла и бросился в свою комнату. Он вернулся через несколько секунд уже в длинном, широком пальто с наброшенным на шею шарфом.
– Я иду следом за ней, – торопливо проговорил он. – Она, должно быть, его сообщница и приведет меня к нему. Дождитесь меня.
Не успела входная дверь тяжело захлопнуться за нашей посетительницей, как Холмс уже мчался вниз по лестнице. Взглянув в окно, я увидел старуху, с трудом бредущую по противоположной стороне улицы. Холмс упорно шел следом, держась от нее на небольшом расстоянии.
«Одно из двух: либо он ошибся в своей теории», – подумал я, – «либо Холмс проникнет в самое сердце тайны».
У Холмса не было необходимости просить меня дождаться его возвращения, поскольку я все равно не смог бы заснуть, не узнав, чем же закончилось его приключение.
Когда Холмс ушел, не было еще и девяти. Я не имел ни малейшего понятия, сколько продлится его отсутствие, и невозмутимо продолжал, попыхивая трубкой, листать «Vie de Boheme» Анри Мюрже. Часы пробили десять раз, и я услышал топот идущих спать служанок. В одиннадцать величавой поступью мимо моей двери прошествовала хозяйка, направляющаяся в свою спальню. Было почти двенадцать, когда раздался резкий звук открываемого замка. Как только Холмс вошел, по его виду я сразу понял – моего друга постигла неудача. Лицо его одновременно выражало досаду и веселье. Наконец, победило чувство юмора, и он разразился громким хохотом.
– Черт подери, только бы мои «коллеги» из Скотланд-Ярда не пронюхали об этом, – воскликнул он, плюхаясь в кресло. – Столько раз я издевался над ними. Уж они-то сейчас не упустили бы такого удобного случая. Только я сам могу посмеяться над собой – в конечном итоге я возьму верх!
– Что ж случилось? – спросил я.
– Собственно говоря, ничего особенного. Просто меня обвели вокруг пальца. Значит, так. Старуха, пройдя немного, начала вдруг хромать. Двигалась она с трудом, будто натерла ноги. Спустя некоторое время она остановилась и подозвала проезжавший мимо кэб. Я постарался подойти к ней поближе, чтобы услышать адрес. Хотя я мог особо и не беспокоится: она орала так, что ее было слышно даже на другой улице. «Поезжайте на Дункан-стрит, тринадцать, Хаундсдитч!», – прокричала старуха. Все это выглядело, на мой взгляд, вполне естественно. Убедившись, что старуха села в кэб, я уцепился сзади – прекрасная возможность перемещаться по Лондону, я бы советовал овладеть этим искусством каждому сыщику. Наш кэб, грохоча, поехал по дороге. Я уверен, что пока мы не подъехали к указанному старухой дому, кучер ни разу не остановился. Прежде чем кэб остановился у двери, я соскочил с него и стал неторопливо прохаживаться по улице. Кэбмен спрыгнул на тротуар, распахнул дверцу и застыл в недоумении. Внутри никого не было. Я подошел к нему – он все еще оторопело разглядывал пустой кэб и ругался на чем свет стоит. Он произносил такие словечки, каких я никогда и не слышал. Итак, старуха бесследно исчезла, и, боюсь, кэбмену долго придется ждать платы за проезд. Мы справились в доме номер тринадцать – он принадлежит почтенному обойщику по имени Кесвик, и ни о каких Сойерах или Денисах там даже и не слышали.
– Ну и дела! Ничего не скажешь! – изумленно воскликнул я. – Как могла старуха, с таким трудом ковылявшая по улице, незаметно, на ходу спрыгнуть с кэба?
– Да, какая там, к черту, старуха! – яростно воскликнул Шерлок Холмс. – Это мы с вами вели себя хуже всяких старух. Нас провели, и довольно ловко! Скорее всего, это был молодой человек, очень хитрый, и к тому же, блестящий актер. А как он прекрасно загримировался! Без сомнения, он знал, что за ним следят. Для того, что бы ускользнуть, он и проделал свой трюк. Это говорит о том, что человек, которого мы ищем, действует не в одиночку, как я сначала вообразил, а имеет друзей, готовых ради него пойти на риск. Однако, доктор, выглядите вы не важно. Мой вам совет, ступайте-ка спать!
Я действительно очень устал, и потому охотно последовал рекомендации Холмса. Он же устроился у догорающего камина. Уже засыпая, я все еще слышал тихие, заунывные звуки его скрипки. Они говорили мне, что мой друг продолжает размышлять над загадочным делом, которое во что бы то ни стало, решил распутать.
Глава 6
Тобиас Гресон показывает, на что он способен
На следующий день все газеты только и говорили о так называемой «Брикстонской тайне». В каждом номере был помещен подробный отчет о деле. Некоторые же издания напечатали свои комментарии на происшедшие события. Из этих статей я даже вынес для себя кое-что новое. До сих пор у меня в альбоме храниться множество газетных вырезок, выписки из статей, непосредственно освещавших это убийстве. Вот краткое содержание некоторых из них.
«Дейли телеграф» отметила, что в истории преступлений редко встречались убийства, произошедшие при столь странных обстоятельствах. Немецкая фамилия жертвы, отсутствие каких-либо мотивов, зловещая надпись на стене – все это говорит о том, что преступление совершено политическими эмигрантами и революционерами. В Америке существует множество социалистических организаций, и покойный, без сомнений, нарушил их неписаные законы. Решив отомстить, они бросились разыскивать его и напали на его след. Потом, вскользь упомянув феемгерихт (феемгерихт – тайный суд в средневековой Германии, выносивший свои приговоры на ночных заседаниях), aqua tofana (Аква тофана – «Вода Тофаны», сильно действующий яд, которым пользовалась в Сицилии знаменитая отравительница Тофана, 1659–1703 гг.), карбонариев, маркизу де Бренвилье (Бренвилье Мария Мадлен, отравила из корыстных целей своего отца и двоих братьев теорию и была казнена в Париже в 1676 г.), теорию Дарвина, «Принципы» Мальтуса и убийства на Рэтклиффской дороге, автор статьи призвал правительство усилить наблюдение за иностранцами, приезжающими в Англию.
«Стэндэрт» подчеркивала, что дикие беззакония подобного рода происходят, как правило, при либеральном правительстве. И причиной тому служат неустойчивые настроения народных масс, что влечет за собой неуважение к закону. Убитый – американец, он прожил в нашей столице несколько недель. Остановился он в пансионе мадам Шарпеньтье на Торку-террас, в Кэмберуелле. В поездке его сопровождал личный секретарь мистер Джозеф Стенгерсон. Во вторник, четвертого числа сего месяца, они попрощались с хозяйкой и отправились на Юстонский вокзал, намереваясь сесть на ливерпульский экспресс. В последствие их видели вместе на перроне. Больше о них ничего не известно, если не считать того, что, согласно вышеприведенному отчету, тело мистера Дреббера было обнаружено в пустом доме на Брикстон-роуд, улице, находящейся в нескольких милях от вокзала. О местонахождении Стенгерсона до сих пор никто ничего не знает. «Выражаем радость по поводу того, что расследование ведут мистер Лестрейд и мистер Грегсон из Скотланд-Ярда. Заранее можно с уверенностью сказать, что двое хорошо известных сыщиков прольют свет на эту мрачную тайну».
«Дейли ньюс» нисколько не сомневалась в том, что убийство совершено на политической почве. Деспотизм континентальных правительств и их ненависть к либерализму прибили к нашим берегам множество эмигрантов. Все они вполне могли бы стать превосходными гражданами, не будь они так озлоблены воспоминаниями обо всех невзгодах, которые им довелось пережить на родине. У этих людей существует строжайший кодекс чести, и любое его нарушение карается смертью. Необходимо бросить все усилия на поиски секретаря, мистера Стенгерсона, и детально выяснить привычки покойного. Целиком и полностью благодаря усилиям и проницательности мистера Грегсона, инспектора Скотланд-Ярда, установившего адрес дома, где жил Дреббер, расследованию удалось продвинуться на огромный шаг вперед.
Мы прочли эти статьи за завтраком, и Холмсу они показались очень забавными.
– Я же вам говорил – что бы ни случилось, Лестрейд и Грегсон всегда окажутся в выигрыше!
Читать бесплатно другие книги:
