Зеленая угроза Ладлэм Роберт
Он положил шляпу на стол, вынул из кармана джинсов маленький блокнот и авторучку и сел напротив женщины.
– Я очень признателен за то, что вы согласились встретиться со мной вот так… я хочу сказать – в такой поздний час. Я знаю, что у вас был очень длинный день.
Представительница Движения Лазаря медленно кивнула.
– Да, день был длинным. Вернее, даже несколько очень длинных дней. Но, прежде чем мы начнем это интервью, я хотела бы увидеть какой-нибудь ваш документ. Исключительно для проформы.
– Конечно, – с величайшим равнодушием произнес Смит. Он протянул собеседнице свое фальшивое аккредитационное удостоверение журналиста и, сохраняя рассеянный вид, смотрел, как Хэтер рассматривала карточку, повернув ее к свету. – Вы всегда так осторожны, когда имеете дело с прессой, миз Донован?
– Не всегда, – ответила она и пожала плечами. – Но теперь я научилась быть немного менее доверчивой. После того, как стала свидетельницей гибели нескольких тысяч человек, убитых вашим собственным правительством.
– Это нетрудно понять. – Смит говорил все так же равнодушно. Согласно информации, полученной от «Прикрытия-1», Хэтер Донован относительно недавно присоединилась к Движению Лазаря. Раньше она работала в столице штата, где представляла интересы сразу нескольких природоохранных организаций, в том числе «Сьерра-клуба» и «Всемирной федерации живой природы». В досье о ней говорилось как о жестком, умном и наделенном здравым смыслом политике.
– Что ж, кажется, с вами все в порядке, – сказала она наконец, возвращая Смиту его удостоверение.
– Что я могу вам предложить, друзья? – перебил ее вялый голос. Один из официантов, гибкий молодой человек с бровями, пронзенными множеством колечек, подошел к их столу и стоял, терпеливо дожидаясь заказа.
– Пожалуйста, чашку зеленого чая «ганпаудер», – попросила представительница Движения Лазаря.
– И бокал красного вина для меня, – сказал Смит и, увидев жалостливый взгляд своей соседки, удивился: – Вина нет? Тогда как насчет пива?
Женщина покачала головой, словно извинялась. Официант точно повторил ее жест.
– К сожалению, здесь не подают алкоголя, – сказала она. Уголки ее губ приподнялись в намеке на улыбку. – Может быть, вам стоит попробовать один из эликсиров долголетия.
– Эликсиры долголетия? – растерянно переспросил Смит.
– Это смесь традиционных китайских травяных настоев и естественных фруктовых соков, – сказал официант, впервые продемонстрировав нечто, хоть немного похожее на заинтересованность. – Я порекомендовал бы вам «виртуального Будду». Отлично стимулирует.
Смит мотнул головой.
– Может быть, как-нибудь в другой раз. – Он пожал плечами. – В таком случае я закажу то же самое, что и миз Донован, – просто чашку зеленого чая.
Когда официант скользящими шагами удалился, чтобы принести заказы, Смит снова повернулся к представительнице Движения Лазаря. Он держал наготове свой маленький блокнот.
– Итак, теперь, когда мы подтвердили мой статус добросовестного репортера…
– Вы можете задавать свои вопросы, – закончила за него Хэтер Донован, продолжая внимательно рассматривать «журналиста». – Которые, насколько я понимаю, будут связаны с чудовищным заявлением ФБР о том, что Движение каким-то образом несет ответственность за уничтожение Теллеровского института и смерть немыслимого количества невинных людей.
Смит кивнул.
– Совершенно верно. Я прочитал сегодня несколько газет, и ваши слова об Эндрю Костанцо изрядно заинтриговали меня. Из прочитанного я сделал вывод, что этот парень вовсе не из тех, кого охотно принимают в тайные заговорщицкие организации.
– Совершенно не из тех.
– Вы говорите вполне уверенно, – сказал Смит. – Но, может быть, уточните?
– Энди болтун, а не работник, – пояснила женщина. Она говорила в настоящем времени. – О, он никогда не пропускает собрания Движения, и у него всегда есть много чего сказать или, по крайней мере, на что пожаловаться. Но я никогда не видела, чтобы он на самом деле что-нибудь делал! Он будет разглагольствовать на протяжении нескольких часов, но покажите ему кучу писем, которые нужно разложить по конвертам, или листовок, которые нужно раздать, и он сразу же скажет, что у него совершенно нет времени или что он болен. Он считает себя выдающимся и совершенно оригинальным философом, человеком, чья мудрость лежит вне пределов понимания простых смертных, таких, как мы с вами.
– Мне знаком этот тип людей, – сказал Смит, коротко улыбнувшись. – Недооцененный Платон из подсобки книжного магазина.
– Именно таков и есть Энди Костанцо, – согласилась Хэтер. – Именно поэтому заявление ФБР не лезет ни в какие ворота. Все мы его терпели, но ни один человек в Движении не доверил бы Энди ничего хоть сколько-нибудь серьезного, не говоря уже о ста с лишним тысячах долларов наличными!
– Кто-то все же доверил, – заметил Смит. – Агенты по продаже легковых автомобилей из Альбукерке опознали его безошибочно.
– Я знаю! – Она была не на шутку расстроена. – Я верю, что кто-то мог дать Энди деньги, чтобы он купил эти джипы. И я даже верю, что он оказался настолько глуп или настолько высокомерен, чтобы, никому ничего не сказав, прямиком пойти и сделать то, о чем его попросили. Но эти деньги просто не могли поступить от Движения! Мы, конечно, не бедны, но не разбрасываемся такими суммами в наличке!
– Так вы считаете, что Костанцо кто-то подставил?
– Я уверена в этом, – твердо сказала она. – Для того, чтобы окунуть в грязь Лазаря и все, за что мы стоим. Движение неуклонно придерживается принципа ненасильственного протеста. Мы никогда не станем покрывать убийство или терроризм!
Смита так и подмывало сказать, что разгром лаборатории автоматически переводит протест из ненасильственного в откровенно насильственный, но он вовремя одернул себя. Он пришел сюда не для того, чтобы вести политические дебаты, а чтобы получить ответы на некоторые вопросы. Кроме того, он чувствовал уверенность в том, что эта женщина говорила правду – по крайней мере, о тех элементах Движения Лазаря, с которыми была знакома. С другой стороны, она была всего лишь активистом среднего уровня – эквивалент армейского капитана или майора. Насколько она могла быть осведомлена о тех тайных шагах, которые могли предпринимать более высокие круги ее организации?
Официант принес чай, и Хэтер получила возможность собраться с силами.
Она осторожно отпила и тревожно взглянула на Смита поверх чашки.
– Но вы, несомненно, пытаетесь угадать: не поступили ли эти деньги с какого-нибудь более высокого уровня Движения, не так ли?
Смит кивнул.
– Я не хочу никого обидеть, миз Донован. Но ваши люди создали потрясающе плотную завесу тайны вокруг высшего руководства Движения Лазаря. И поэтому будет совершенно естественно задаться вопросом: что кроется за ней?
– Эта завеса тайны, как вы выразились, мистер Смит, является просто защитной мерой, – спокойно сказала женщина. – Вы, должно быть, знаете, что случилось с основателями нашего Движения. Они вели открытую публичную жизнь. А потом их, одного за другим, убили или похитили. Это сделали или корпорации, на пути которых они встали, или правительства, послушно выполняющие желания этих корпораций. Естественно, что Движение не может позволить снова так же легко обезглавить себя!
Смит решил оставить даже самые дикие ее заявления без комментариев. Сейчас она вела заученный и многократно отрепетированный профессиональный монолог.
Но тут, к его удивлению, Хэтер внезапно улыбнулась, и от улыбки ее сине-зеленые глаза сразу вспыхнули ярким изумрудом.
– Что ж, я готова согласиться, что это в известной мере демагогия. Пусть даже искренняя, насколько искренней может быть демагогия, но я согласна, что это не самый убедительный аргумент из тех, которые мне доводилось приводить в спорах. – Она сделала еще глоток чая и поставила чашку на стол между ними. – Поэтому я лучше попробую воспользоваться логикой. Допустим, что я полностью не права. Что я заблуждаюсь и что в Движении есть люди, которые решили втайне от нас воспользоваться насилием, чтобы достигнуть наших целей. Ладно, обсудим такой вариант. Если бы вы были организатором сверхсекретной операции, разоблачение которой могло бы погубить все, за что вы на протяжении многих лет работали… Стали бы вы использовать в качестве агента кого-нибудь наподобие Энди Костанцо?
– Нет, не стал бы, – согласился Смит. – Если бы, конечно, не хотел, чтобы меня поймали.
Именно это беспокоило его с самого начала, с первого же момента, когда он прочитал статьи, написанные на основе этой якобы утечки информации из ФБР. Теперь, слушая эту женщину, он все сильнее убеждался в том, что от истории с этими пресловутыми внедорожниками смердит на всю округу. Доверить такому самовлюбленному балбесу, как Костанцо, покупку машин, предназначенных для бегства с места совершения террористического акта, означало обречь себя на большие неприятности. Это казалось глупейшей ошибкой, которая совершенно не соответствовала впечатлению безжалостного, расчетливого до мелочей профессионализма действий террористов, на который он обратил внимание еще в ходе их нападения на институт. А это значило, что расследованием кто-то манипулирует.
Находясь на расстоянии квартала к западу от «Пласа-Меркадо», Малахия Макнамара терпеливо ждал, укрывшись в тени на крытом тротуаре. Время было позднее, и улицы центра города Санта-Фе почти опустели.
Жилистый обветренный мужчина осторожно поднес к бледно-голубому глазу карманный прибор ночного видения. «До чего же полезное устройство», – подумал он. Британский монокуляр был прочным, очень легким и давал четкое ясное изображение, увеличенное в четыре раза. Он внимательно осмотрел окружающую местность, в очередной раз проверив возможные варианты поведения выслеживаемой им добычи.
Для начала он сосредоточился на мужчине, стоявшем неподвижно в глубокой нише-подъезде художественной галереи на расстоянии в пятьдесят ярдов от него. Бритоголовый парень носил джинсы, тяжелые рабочие ботинки и куртку-разгрузку армейского образца. Всякий раз, когда мимо проезжал автомобиль, он щурился, чтобы не утратить ночное видение. Больше никаких движений он не делал, невзирая на усиливавшийся холод. «Молодой бандит, – неодобрительно подумал Макнамара, – но очень хорошо подготовленный и дисциплинированный».
Еще три наблюдателя были расставлены в различных местах улицы, значит, всего их было четверо. Двое контролировали западные подходы к «Пласа-Меркадо». Двое замыкали подход с востока. Все они размещались в хороших укрытиях, где их вряд ли мог заметить кто-нибудь, кроме опытного сыщика, оснащенного прибором ночного видения.
Они входили в ту самую группу, на которую Макнамара охотился после катастрофы перед Теллеровским институтом. Он потерял их во время паники, вызванной смертоносными наномашинами, но они вновь появились, как только Движение Лазаря восстановило порядок и разбило лагерь за оцеплением национальной гвардии. Сегодня вечером, вскоре после заката, эти четверо отправились пешком на север и нырнули в лабиринт узких улочек старого Санта-Фе.
Он следовал за ними на безопасном расстоянии. После короткого похода у него сложилось иное мнение о выслеживаемых. Эти люди вовсе не были простыми уличными головорезами или анархиствующими хулиганами, решившими воспользоваться митингом Движения, чтобы пошуметь, как он думал сначала. Слишком четки были их действия, слишком точно спланированы, и слишком хорошо они их осуществляли. Оставшись незамеченными, они проскользнули мимо сотрудников ФБР и полицейских, наблюдавших за лагерем Лазаря. Он сам не раз был вынужден поспешно падать наземь, чтобы его не заметил один из группы, исполнявший обязанности тылового охранения.
Преследование этих людей походило на выслеживание крупной дичи – или охоту за патрулями из отборных вражеских командос на незнакомой территории. В какой-то степени все эти трудности даже подхлестнули Макнамару. Это была игра с высокими ставками, основанная на уме и навыках, игра, в которую ему приходилось играть уже много раз в самых разных уголках мира. В то же время он ощущал в себе какую-то глубинную усталость, чувствовал, что его восприятие притупилось, а рефлексы сделались заторможенными. Возможно, напряжение нескольких последних месяцев потребовало от него большего расхода нервной энергии и явилось более серьезным испытанием для выносливости, чем он рассчитывал, начиная эту работу.
Бритоголовый, за которым он наблюдал, внезапно выпрямился, словно по команде. Можно было разглядеть, как он прошептал несколько слов в крошечный радиомикрофон, прикрепленный к воротнику, выслушал ответ, а затем наклонился вперед и осторожно выглянул из подъезда.
Макнамара быстро взглянул на других наблюдателей и сразу же заметил те же самые безошибочные признаки готовности начать какое-то действие. Он тоже изменил позу и бесшумно перевел дух. В кровь поступил первый выброс адреналина; тело готовило себя к работе. Неприятное ощущение усталости исчезло. «Ну вот, – подумал он, – пора и нам браться за дело». Длительное ожидание в неподвижности на холоде и в темноте почти закончилось.
Все так же, через прибор ночного видения, он осмотрел фасад «Пласа-Меркадо». Из здания только что вышли мужчина и женщина. Они стояли рядом на тротуаре возле двери, продолжая о чем-то оживленно говорить. Макнамара сразу узнал стройную привлекательную женщину. Он постоянно видел ее в лагере Лазаря. Ее звали Хэтер Донован. Она была местной активисткой, на которую были возложены обязанности общения с прессой от имени Движения.
Но кто же был темноволосый мужчина, с которым она разговаривала? Судя по одежде, ботинкам и ковбойской шляпе, можно было предположить, что он местный, но почему-то Макнамара сомневался, что это действительно так. В манере движения и в осанке этого высокого широкоплечего парня было что-то странно знакомое.
Темноволосый обернулся, указывая на бетонное здание стоянки, расположенное немного западнее. В течение краткого мгновения его лицо было ясно видно. Затем он снова отвернулся.
Малахия Макнамара медленно опустил прибор ночного видения. Если бы на него сейчас кто-нибудь смотрел, то разглядел бы в бледно-голубых глазах выражение приятного удивления.
– Огненный ад, – беззвучно прошептал он. – Наш любезный полковник определенно обладает талантом появляться везде и всегда, когда его меньше всего ожидаешь встретить.
Глава 21
Пласа – прямоугольный сквер, являвшийся центром Санта-Фе, – была во всех направлениях пересечена вымощенными брусчаткой дорожками. Они соединяли между собой многочисленные монументы, змеясь в тени высоких деревьев: вязов, тополей, елей, кленов, медоносной акации и множества других пород. Вдоль дорожек через равные промежутки были расставлены выкрашенные в белый цвет железные скамейки, создатели которых искусно имитировали старинную ковку. На клочках зеленой травы и утоптанной до каменной твердости земле уже лежал тонкий слой опавших листьев.
Окруженный низенькой железной оградкой обелиск в память происшедших в Нью-Мексико сражений гражданской войны возвышался в самом центре сквера. Мало кто помнил о том, что кровавая война между Севером и Югом дотянулась даже сюда, так далеко на запад. Кое-где сквозь кроны деревьев пробивались тонкие лучи света уличных фонарей, стоявших вдоль границ Пласа; в остальном же это пространство, выгороженное уже несколько сот лет назад, было царством темноты и величественной тишины.
Джон Смит взглянул на стройную симпатичную женщину, шедшую рядом с ним. Хэтер Донован дрожала от холода и все пыталась покрепче запахнуться в черный матерчатый плащ. Всякий раз, когда они пересекали узкие полоски бледного света, пронизывавшего тьму, он успевал заметить парок от ее дыхания в холодном ночном воздухе. После захода солнца температура здесь быстро понижалась. В этом не было ничего странного, так как в Санта-Фе перепад температур между дневным максимумом и ночным минимумом мог достигать тридцати и даже сорока градусов.
Когда они допили чай в кафе «Долголетие», Смит предложил своей собеседнице проводить ее до автомобиля, который стоял в переулке недалеко от губернаторского дворца. Женщина, несомненно, была немало удивлена этим старомодным актом галантности, но приняла предложение со столь же явной благодарностью. Санта-Фе обычно был очень спокойным городом, объяснила она, но ее нервы все еще никак не отойдут после тех ужасов, которых она насмотрелась возле Теллеровского института.
Им оставалось пройти всего лишь несколько ярдов до обелиска гражданской войны, когда Смит резко остановился, осознав, что что-то неладно. Его чувства, даже без участия мысли, подали предупреждающий сигнал. А теперь, когда они приостановились, он расслышал шаги еще двух или трех человек – осторожные шаги – на дорожке за своей спиной. Он смог даже различить чуть слышное поскрипывание тяжелых ботинок по клинкерной мостовой. И почти одновременно он заметил две смутно угадываемые тени, которые скрывались под деревьями впереди и, совершенно определенно, подходили все ближе и ближе.
Представительница Движения Лазаря заметила приближавшиеся к ним фигуры почти одновременно со своим спутником.
– Кто эти люди? – спросила она, не скрывая испуга.
На секунду Смит заколебался. Возможно, это были те же агенты ФБР, которых приставила к нему Кит Пирсон? Он точно знал, что большую часть дня за ним следили. Но когда он проверялся перед тем, как отправиться в кафе «Долголетие», оказалось, что «хвоста» за ним не было. Неужели он умудрился их не заметить?
Именно в этот момент один из незнакомцев, передний, попал в очередную полоску света. У него была наголо выбритая голова; одет он был в армейскую куртку с множеством карманов. Смит прищурился, заметив в его руке пистолет с глушителем. «Для ФБР это, пожалуй, чересчур», – холодно подумал он.
Их окружали – окружали на открытом месте посреди Пласа. Его инстинкты сразу пробудились. Им следовало убираться из этой западни, пока еще не стало слишком поздно.
Молниеносно сориентировавшись, Смит схватил Хэтер Донован за руку и потащил направо, по дорожке, огибавшей обелиск. Одновременно он выхватил свой пистолет из наплечной кобуры, спрятанной под его вельветовой курткой.
– Сюда! – вполголоса бросил он. – Быстрее!
– Что вы делаете? – испуганно воскликнула женщина. Она была слишком поражена, чтобы вырываться. – Отпустите меня!
– Если хотите жить, идите за мной! – прикрикнул Смит, подолжая увлекать ее с открытой площадки перед памятником гражданской войне к обещавшей спасение темноте под ближайшими деревьями.
Один из двоих мужчин, догонявших их, остановился, быстро прицелился и открыл огонь. Пуф! Благодаря глушителю выстрел пистолета прозвучал не громче приглушенного кашля. Пуля просвистела рядом с головой Смита и вонзилась в ствол возвышавшегося поблизости высокого тополя. Пуф! Другая пуля задела опустившуюся вниз ветку. На Смита и Хэтер посыпались щепки и упавшие от сотрясения листья.
Смит подтолкнул активистку Движения:
– Ложитесь! Быстро!
Сам он опустился на одно колено, направил дуло своего «зиг-зауэра» в сторону стрелка и нажал на спусковой крючок. Оружие громко рявкнуло; звук выстрела отдался эхом от зданий, окружавших Пласа.
Он стрелял второпях, почти не целясь, и, конечно же, промазал. Но звук выстрела заставил троих из четырех нападавших вспомнить об осторожности. Они мгновенно растянулись на земле и принялись быстро обстреливать его.
Хэтер Донован старалась вжаться в твердую землю и пронзительно визжала.
Пистолетные пули или свистели над головой, или скулили рядом, или чавкали, вонзаясь в стволы стоявших поблизости деревьев, или звонко рикошетили от ближайшей парковой скамьи, выбивая снопы искр, крошки металла и взбивая фонтанчики белой краски. Смит заставил себя не обращать внимания на пролетавшие в опасной близости пули и сосредоточился на том бандите, который все еще продолжал наступать.
Это был тот самый бритоголовый, которого он разглядел первым. Бандит, низко пригнувшись, крался направо, пытаясь укрыться под деревьями и оттуда подобраться к нему с фланга.
Смит быстро сделал три выстрела подряд.
Бритоголовый споткнулся. Его пистолет с очень длинным благодаря глушителю стволом упал на землю. Бандит плавно, как в замедленном кино, опустился на четвереньки и растянулся ничком. Из его рта хлынула кровь. В почти полной темноте она казалась совершенно черной. На дорожке появилась быстро увеличивавшаяся лужица.
Вокруг Смита просвистело еще несколько пуль: товарищи раненного им человека продолжали стрелять. Одна пуля угодила в тулью новехонькой ковбойской шляпы Смита и сбила ее с головы. Шляпа отлетела в темноту. «Слишком уж близко они подобрались, – угрюмо подумал он. – Бьют совсем прицельно».
Он тоже вытянулся плашмя и сделал еще три выстрела подряд, пытаясь заставить бандитов прижаться к земле или, по крайней мере, сбить их с прицела. Потом он быстро перекатился поближе к Хэтер Донован, которая лежала, уткнувшись лицом в землю. Она больше не кричала, но он видел, как ее плечи дергались от рыданий, сотрясавших все ее хрупкое тело.
Три оставшихся невредимыми бандита заметили его движение. Они стали стрелять ниже, почти не тратя время на прицеливание. Девятимиллиметровые пистолетные пули вонзались в землю рядом с Джоном и представительницей Движения. Чуть более неточные выстрелы делали выщербины в кирпичной дорожке.
Смит поморщился. Им нужно было выбираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Он мягко положил руку на затылок перепуганной женщины. Она дрожала, но не делала попыток встать.
– Нам нельзя оставаться на месте, – произнес он громким шепотом. – Шевелитесь! Уползайте отсюда, черт возьми! Постарайтесь добраться вон до того большого тополя. До него всего лишь несколько ярдов.
Она повернула к нему лицо. Даже в темноте было видно, что ее глаза широко раскрыты. Он не был уверен, что она вообще поняла его слова.
– Уходим отсюда! – снова сказал он, на сей раз погромче. – Если не будете пытаться встать, у нас может получиться.
Женщина в отчаянии замотала головой, не замечая даже, что царапает щеку о землю. Ее парализовало от страха, понял он.
Смит поморщился. Если он бросит ее, а сам уползет в укрытие за это дерево, она наверняка погибнет. Если он останется с нею здесь, на открытом месте, они, вероятнее всего, погибнут оба. Самым разумным было бы бросить ее. Но он сомневался, что бандиты оставят ее в покое и погонятся за ним. Они с виду не походили на тех людей, кто милосердно оставляет в живых потенциальных свидетелей. Существовали пределы, за которые он просто не мог ступить, а бросить эту женщину на произвол судьбы, пытаясь спасти свою шкуру, было бы как раз таким запредельным поступком.
Поэтому он поднял пистолет и начал стрелять в едва различимых в темноте бандитов. Затвор «зиг-зауэра» в очередной раз лязгнул и остался открытым. Он израсходовал тринадцать патронов. Пришлось нажать на рычажок защелки, выдернуть опустевший магазин и вставить второй – и последний.
Смит отчетливо видел, что двое бандитов быстро поползли налево и направо. Они решили взять его в клещи. Расположившись на флангах, они смогут накрыть его убийственным перекрестным огнем. Деревья здесь росли слишком редко для того, чтобы обеспечить прикрытие со всех направлений. А третий тем временем продолжал стрелять, не давая Джону поднять голову и обеспечивая товарищам успех маневра.
Смит выругался сквозь зубы. Он слишком долго тянул. Теперь у него не оставалось выхода.
Что ж, в таком случае ему придется драться здесь и постараться забрать с собой как можно больше врагов. Пуля ткнулась в землю в нескольких дюймах от его головы. Джон выплюнул крошки песка и травы и начал целиться, стараясь навести мушку на нападавшего, угрожавшего ему с правого фланга.
Вдруг прогремело несколько выстрелов; эхо разнеслось по Пласа. Бандит, подползавший справа, вскрикнул от мучительной боли и вытянулся на земле, громко стеная и держась за раненое плечо. Подельники растерянно уставились на него, а потом резко повернулись и принялись всматриваться в темную стену деревьев, окаймлявшую южный край площадки.
Смит широко раскрыл глаза от изумления. Это были не его выстрелы. А плохие парни использовали оружие с глушителями. Неужели в перестрелку вмешался кто-то еще?
А неведомый стрелок продолжал пальбу; пули хлестали по земле и деревьям вокруг двух остававшихся пока невредимыми бандитов. Судя по всему, их нервы не выдержали этой неожиданной контратаки. Они начали поспешно отступать на север, к улице, проходившей перед губернаторским дворцом. Один из них поднял раненого на ноги и, поддерживая его, поволок прочь. Другой направился было к тому, которого уложил Джон, но пара пуль ударилась в землю рядом с ним, и он счел за лучшее отказаться от своего намерения и тоже удрал.
Смит увидел движение на кромке деревьев справа от себя. На открытое место вышел поджарый человек, в длинных волосах которого даже в темноте можно было разглядеть седину. Он умело держал пистолет двуручным хватом, продолжая на ходу стрелять вслед бандитам. Добравшись до обелиска гражданской войны, он быстро скользнул за памятник и перезарядил оружие – 9-миллиметровый «браунинг-хай-пауэр». На Пласа вновь воцарилась тишина.
Вновь прибывший вскинул глаза на Смита и пожал плечами с таким видом, будто просил прощения.
– Прошу прощения за то, что опоздал, Джон, – негромко сказал он. – Пришлось потратить больше времени, чем я ожидал, чтобы обойти этих парней.
Это был Питер Хауэлл. Смит, не веря своим глазам, смотрел на старого друга. Бывший офицер британских Специальных авиадесантных сил и МИ6 был облачен в толстую овчинную куртку поверх выцветшей фланелевой рубашки в красную и зеленую клетку и в джинсы. Его густые волосы с изрядной проседью, которые он обычно очень коротко стриг, сейчас представляли из себя длинную вьющуюся гриву, обрамлявшую изрезанное глубокими морщинами лицо с блекло-голубыми глазами, выдубленное ветром, солнцем и другими стихиями.
Мужчины отчетливо слышали звук автомобиля, внезапно пронесшегося вдоль северного края площади. Громко взвизгнули тормоза, машина на мгновение остановилась, а потом с ревом сорвалась с места и умчалась по Палас-авеню на восток, в сторону окаймлявшей центр Пасео-де-Перальта.
– Проклятье! – прорычал Питер. – Я должен был догадаться, что у этих парней есть прикрытие и готов путь отступления на случай, если дела пойдут наперекосяк. Как, впрочем, и пошли. – Он поднял «браунинг». – Покараульте здесь, Джон, а я пока что быстренько посмотрю, что и как.
Прежде чем Смит успел что-то сказать, неожиданный пришелец бросился вперед и исчез в темноте.
Активистка Движения Лазаря осторожно подняла голову. По ее лицу бежали слезы, промывавшие в грязи, прилипшей к коже, бледные дорожки.
– Все кончилось? – прошептала она.
Смит кивнул.
– Я очень на это надеюсь, – сказал он, продолжая буравить взглядом темноту и стараясь убедиться, что там не осталось врагов.
Медленно, неуверенно хрупкая женщина села и уставилась на Джона и на пистолет в его руке.
– Значит, вы на самом деле не репортер, ведь правда?
– Да, – мягко ответил он, – боюсь, что нет.
– Тогда кто же…
Ее перебил вернувшийся Питер Хауэлл.
– Они удрали, – раздраженно бросил он. Его настороженный взгляд упал на бритоголового мужчину, которого подстрелил Смит, и он немного успокоился. – Но, по крайней мере, им пришлось бросить здесь этого типа.
Он опустился на колени, перевернул тело и покачал головой.
– Бедняга мертвее, чем Иуда Искариот, – холодно объявил Питер. – Вы дважды попали в него. Я бы сказал, что это довольно приличная меткость для простого сельского лекаря.
Он принялся торопливо рыться в карманах мертвеца, пытаясь найти бумажник или какие-то документы, которые могли бы помочь установить его личность.
– Что-нибудь есть? – спросил Смит.
Питер покачал головой.
– Хоть бы коробочка спичек. – Он взглянул на Смита и на секунду поджал губы. – Не знаю, кто нанял этого поганого пидера, но тот человек позаботился, чтобы он отправился убивать вас чистеньким, как новорожденный младенец.
Джон кивнул. У неудавшегося убийцы не оказалось при себе ничего такого, что могло бы связать его с теми, кто отдавал приказы.
– Очень жаль, – сказал он, хмуро сдвинув брови.
– Конечно, жаль, когда противник думает быстрее нас, – согласился Питер. – Но еще не все потеряно.
Отставной десантник вынул из кармана куртки маленькую фотокамеру и сделал нескольких снимков лица убитого крупным планом. У него, по-видимому, была сверхчувствительная аппаратура, поскольку он вел съемку без вспышки. Убрав камеру, он достал другой крохотный прибор – размером с книгу в мягкой обложке. У прибора был плоский экран и несколько кнопок управления сбоку. Он заметил, что Смит удивленно уставился на аппарат.
– Это цифровой дактилоскопический сканер, – объяснил Питер, не дожидаясь вопроса. – Работает на отличных чистеньких электронах, а не на противных пачкающих старых чернилах. – Его зубы ярко сверкнули в темноте. – Интересно, что яйцеголовые придумают еще, верно?
Он ловко приложил руки мертвеца к поверхности сканера, сначала правую, а потом левую. Экран засветился, что-то зажужжало, и снимки отпечатков всех десяти пальцев записались на карту памяти.
– Собираете сувениры, чтобы было чем развлечься на старости лет? – многозначительно спросил Смит. Он нисколько не сомневался в том, что его друг снова взялся работать на Лондон. Питер, хотя и считался отставником, периодически нанимался на службу – обычно в МИ6 – британское Управление тайной внешней разведки. Он был индивидуалистом и предпочитал работать в одиночку, в стиле тех эксцентричных, иногда неотличимых от пиратов английских авантюристов, которые некогда помогали создавать империю.
Питер лишь улыбнулся в ответ.
– Я не хочу вас подгонять, – продолжал Смит, – но разве нам самим не стоит тоже побыстрее убраться отсюда? Если, конечно, вам не хочется обсудить все это с полицией Санта-Фе. – Он указал на мертвое тело на земле и израненные пулями деревья.
Англичанин подождал секунду, прежде чем ответить.
– Любопытная вещь получается, – сказал он, поднимаясь на ноги, и извлек из уха крошечный радиоприемник. – Радио настроено на полицейскую частоту. И я могу сказать вам, что местные полицейские силы были очень заняты в последние несколько минут. Они разъехались по сигналам о всяческих бедствиях… и почему-то все вызовы пришли из самых отдаленных предместий города. Ближайший патрульный автомобиль сможет добраться сюда не раньше чем через десять минут.
Смит недоверчиво покачал головой.
– Вот это да! Похоже, что эти парни не такие уж бездельники, верно?
– Да, Джон, – спокойно отозвался Питер. – Кто угодно, но только не бездельники. Именно поэтому я настоятельно предлагаю вам найти себе новое место для ночлега. Что-нибудь скромное и без наблюдения.
– О мой бог, – прозвучал за их спинами дрожащий тонкий голос.
Мужчины сразу повернулись. Хэтер Донован стояла, в ужасе глядя на труп, лежавший почти у ее ног.
– Вы знаете его? – мягко спросил Смит.
Она неохотно кивнула.
– Не лично. Я даже не знаю его имени. Но я видела его в лагере Движения и на митинге.
– И в штабной палатке Лазаря, – твердо добавил Питер. – Как вам очень хорошо известно.
Женщина покраснела.
– Да, – призналась она. – Он был из той группы активистов, которую наши главные организаторы прислали… для… как они сказали, «специальных задач».
– Таких, как проделывание проломов в заборе Теллеровского института, когда митинг превратился в сборище сумасшедших, – напомнил ей Питер.
– Да, это правда. – Она ссутулилась, словно от большой усталости. – Но я никогда не могла себе представить, что у них может быть оружие. Или что они попытаются кого-нибудь убить. – Она смотрела на них испуганным и полным стыда взглядом. – Ничего, ничего подобного мы никак не могли ожидать!
– Мне почему-то кажется, что в Движении Лазаря есть очень много такого, чего вы не могли себе представить, мисс Донован, – сказал седой англичанин. – И еще мне кажется, что вам очень повезло и вы чудом сохранили жизнь.
– Питер, ей нельзя возвращаться в лагерь Движения. – Смит сразу понял, что имел в виду его старший друг. – Это было бы слишком опасно.
– Пожалуй, так, – согласился тот. – Пока что наши вооруженные друзья удрали, но вполне могут появиться другие, которые вовсе не обрадуются, увидев, что мисс Донован жива и выглядит совершенно здоровой и невредимой.
Даже в темноте можно было разглядеть, что ее лицо побелело еще сильнее.
– У вас есть какое-нибудь место, где вы могли бы скрыться на некоторое время? Скажем, отправиться к родственникам или друзьям? – спросил Смит. – Только это должны быть люди, не связанные с Движением Лазаря. И предпочтительно где-нибудь подальше отсюда.
Она медленно кивнула.
– У меня тетя живет в Балтиморе.
– Отлично, – сказал Смит. – Я думаю, что вы должны прямиком вылететь к вашей тете. Если возможно, этой же ночью.
– Доверьте это мне, Джон, – сказал Питер. – Ваше лицо и имя, пожалуй, слишком уж хорошо знакомы этим людям. Если вы повезете мисс Донован в аэропорт, это будет все равно что приклеить мишень ей на спину.
Смит кивнул.
– Вы ведь тоже были на митинге! – внезапно воскликнула Хэтер, всмотревшись в лицо Питера Хауэлла. – Но вы же говорили, что вас зовут Малахия. Малахия Макнамара!
Он кивнул, его изрезанное глубокими морщинами лицо осветилось легкой улыбкой.
– Псевдоним, миссис Донован. Обман, возможно, достойный сожаления, но необходимый.
– В таком случае кто же вы на самом деле? – спросила она, переводя взгляд со Смита на тощего обветренного англичанина и обратно. – ЦРУ? ФБР? Кто-то еще?
– Не задавайте таких вопросов, и нам не придется вам лгать, – ответил Питер. Его бледно-голубые глаза сверкнули. – Но мы ваши друзья. В этом вы можете не сомневаться. – Его лицо снова помрачнело. – К сожалению, я могу сказать это далеко не обо всех ваших старых соратниках по Движению.
Глава 22
Суббота, 16 октября
Штаб-квартира ЦРУ, Лэнгли, Вирджиния
Вскоре после полуночи директор Центрального разведывательного управления Дэвид Хансон бодрой походкой вошел в свой устланный серым ковролином офис на седьмом этаже. Несмотря на то что его напряженный рабочий день длился уже восемнадцать часов, он был одет так же безукоризненно, как с утра, в отлично скроенный костюм, при свежей чистой сорочке и идеальным образом повязанном галстуке-бабочке. Он окинул проницательным взглядом растрепанного, усталого с виду мужчину, который сидел там, дожидаясь его.
– Нам нужно поговорить, Хэл, – резко сказал Хансон. – Наедине.
Хэл Берк, начальник группы ЦРУ, работавшей по Движению Лазаря, кивнул:
– Да, сэр.
Директор ЦРУ прошел первым в свой личный кабинет, бросил портфель на один из двух обитых материей удобных стульев, стоявших перед его столом, и указал Берку на другой. Потом Хансон сел, сложил ладони с вытянутыми пальцами перед собой, поставил локти на полированную пустынную поверхность большого письменного стола и некоторое время рассматривал своего подчиненного поверх кончиков пальцев.
– Я только что приехал из Белого дома. Как вы, наверно, могли и сами предположить, президент в настоящее время не очень доволен нами и ФБР.
– Мы предупреждали его о том, что случится, если Движение Лазаря активизируется, – сразу же откликнулся Берк. – Теллеровский институт, лаборатория «Телос» в Калифорнии и взрыв в Чикаго были только первыми выстрелами. Хватит нам ходить вокруг да около. Мы должны нанести Движению смертельный удар немедленно, прежде чем оно успеет как следует окопаться. Кое-кто из активистов среднего уровня все еще действует в открытую. Если нам удастся захватить этих людей и выбить из них то, что им известно, у нас еще останется шанс добраться до ядра. В этом наша единственная надежда. Другим способом нам Лазаря никак не потопить.
– Я настоятельно предлагал такой вариант, – ответил на это Хансон. – И не только я. Кастилье говорят об этом и старейшие сенаторы, и лидеры Палаты представителей – причем обеих партий.
Берк кивнул. В ЦРУ многим было известно, что Хансон большую часть дня провел на Капитолийском холме, где у него были конфиденциальные встречи с руководством комитетов по разведке Сената и Палаты представителей, а также с лидерами большинства и меньшинства обеих палат. Результатом явилось то, что его могущественные союзники из Конгресса потребовали, чтобы президент Кастилья официально объявил Движение Лазаря террористической организацией. Как только это будет сделано, можно будет снять белые перчатки. Федеральные правоохранительные органы и спецслужбы получат возможность начать силовые действия против Движения – преследовать его лидеров, арестовывать банковские счета и пресекать каналы публичных коммуникаций.
Конечно, обращаясь, в обход президента, к Конгрессу, Хансон по-настоящему играл с огнем. Согласно общему мнению, директор ЦРУ не должен был использовать политические средства для того, чтобы направлять политику президента, на службе у которого находился. Но Хансон всегда был готов рискнуть, когда ставки оказывались достаточно высокими, и, очевидно, думал, что в Палате и в Сенате у него достаточно сильная поддержка, способная защитить его от гнева Кастильи.
– Ну, и как? Есть успехи? – спросил Берк.
Хансон покачал головой:
– Пока что нет.
Берк нахмурился.
– А какого же черта?
– С момента теллеровской бойни Лазарь и его последователи успели поднять огромную волну общественной симпатии и поддержки. Особенно в Европе и Азии, – напомнил директор ЦРУ и пожал плечами. – Воспользовавшись последовавшими актами насилия, можно было бы попытаться слегка задавить эту волну, но слишком уж много народу купилось на заявление Лазаря о том, что нападения на «Телос» и Чикагский университет были подстроены, чтобы дискредитировать их дело. Поэтому правительства чуть ли не всех стран мира оказывают на нас серьезное дипломатическое давление и возражают против наших намерений прижать Движение. Они говорят президенту, что агрессивные действия против Лазаря могут спровоцировать сильные антиамериканские волнения в их собственных странах.
Берк фыркнул, не скрывая своего отвращения.
– Вы хотите сказать, что Кастилья готов позволить Парижу, или Берлину, или еще какому-нибудь никчемному правительству какой-нибудь паршивой страны диктовать, как нам вести борьбу против терроризма?
– Ну, до того, чтобы диктовать, дело не дошло и не дойдет, – ответил Хансон. – Но он не станет действовать открыто – до тех пор, пока мы не представим неоспоримо твердых доказательств того, что за всеми этими террористическими актами стоит Движение Лазаря.
Несколько секунд Берк сидел, молча глядя на своего начальника. Потом кивнул.
– Это можно устроить.
– Подлинные доказательства, Хэл, – предупредил глава ЦРУ. – Факты, которые выдержат самое скрупулезное расследование. Вы меня понимаете?
И снова Берк кивнул. «О, я понимаю вас, Дэвид, – думал он, – и, возможно, даже лучше, чем вы сами понимаете себя». Его мысли уже лихорадочно крутились в поисках новых путей овладения ситуацией, которая начала выходить из-под его контроля в Теллеровском институте.
Вирджиния, сельская местность за кольцевой дорогой
За три часа до рассвета несколько холодных дождей один за другим промчались над сельскими районами Вирджинии, обильно смочив и без того сырые поля и леса. Осень была обычно достаточно сухим временем, особенно после влажности и тропических гроз летних месяцев, но в этом году погода не желала соблюдать установившиеся традиции.
Милях в сорока к юго-западу от Вашингтона на невысоком холме стоял небольшой дом, который, по-видимому, был когда-то жилищем фермера. Сверху открывался вид на чахлую рощу, пруд, которому грозила серьезная опасность превратиться в болото, и сорок акров клочковатых полей, теперь густо заросших сорняками и колючей ежевикой. Неподалеку от дома стояли полуразвалившиеся останки старого сарая. Заросшие поля были когда-то обнесены забором, но теперь слеги попадали, а столбы покосились и кое-где уже гнили, валяясь в высокой траве, колючих кустарниках и сорняках. Изрытая колеями проселочная дорога отходила от плохонького местного шоссе, шла параллельно забору и заканчивалась на испещренной пятнами машинного масла бетонной площадке перед входом в дом.
На первый взгляд единственными признаками, говорившими о том, что на этой полуразрушенной ферме до сих пор существует какая-то жизнь, служили маленькая спутниковая антенна на крыше и микроволновая релейная вышка на ближнем холме. Но в действительности лачугу охраняла современнейшая сигнальная система, а внутри находились принадлежавшие ЦРУ компьютерная техника и электронные устройства самого последнего поколения.
Хэл Берк сидел за столом в кабинете и слушал, как дождь барабанит по крыше того, что он иронически называл своей «случайной дачей». Кто-то из братьев его деда возился с этим жалким клочком земли на протяжении многих десятилетий, пока тяжкий труд и постоянные неудачи не свели его в могилу. После его смерти ферма прошла через руки нескольких тупых кузенов и десять лет назад в качестве части оплаты старого семейного долга досталась сотруднику ЦРУ.
Он не располагал ни деньгами, ни временем, чтобы выращивать что-нибудь на здешних полях, но высоко оценил уединение, которое обеспечивалось местоположением фермы. Никогда в дверь этого дома не барабанили никакие незваные гости – даже местные Свидетели Иеговы. Он находился так далеко от больших дорог, что сюда не дотягивались даже загребущие щупальца быстро разраставшихся северных предместий Вирджинии. В ясную погоду Берк, выйдя ночью наружу, мог видеть болезненный оранжевый свет, отбрасываемый огнями Вашингтона и его широко раскинувшихся спальных районов. Этот свет ложился на небо широкой дугой на севере, северо-востоке и востоке и постоянно напоминал Берку о людишках-муравьях и безмозглой бюрократии, которую он так неудержимо презирал.
Поездки в Лэнгли и из Лэнгли сюда по плохим местным дорогам и переполненным шоссе часто оказывались очень продолжительными и неприятными, но надежно защищенное коммуникационное оборудование – установленное за счет федерального правительства – позволяло ему успешно вести дела прямо с фермы, если бы вдруг возник какой-нибудь внезапный кризис. Аппаратура функционировала достаточно хорошо для того, чтобы ее могло официально использовать ЦРУ. Самое совершенное «железо» и программное обеспечение, полученные из другого источника, позволяли ему совершенно безопасно управлять отсюда разветвленным хозяйством операции «Набат». Он приехал сюда сразу же после полуночной встречи с Хансоном. События быстро развивались, и он должен был поддерживать тесный контакт со своими агентами.
Колонки его компьютера прозвенели, сообщив о поступлении шифрованного донесения от группы охраны, действовавшей в Нью-Мексико. Он нахмурился. Рапорт поступил с опозданием.
Берк устало потер глаза и набрал пароль. Мешанина из случайных букв, цифр и знаков сразу же начала видоизменяться. Сначала появились осмысленные слова, а потом и целые фразы – по мере работы программы дешифровки. Берк читал сообщение, и его тревога делалась все сильнее и сильнее.
– Будь оно все проклято, – пробормотал он. – Кто же на самом деле этот ублюдок, черт бы его побрал? – Он поднял трубку безопасного телефона, стоявшего рядом с компьютером, и набрал номер своей коллеги из ФБР. – Кит, вы меня слышите? – не тратя время на приветствия, спросил он. – Сложилась такая ситуация, с которой мне не разобраться без вашей помощи. Труп должен исчезнуть. Немедленно и окончательно.
– Труп полковника Смита? – ровным голосом спросила Пирсон.
Берк нахмурился.
– Если бы так, – с трудом выдавил он.
– Введите меня в курс дела, – потребовала Пирсон. Он слышал в трубке шелест; очевидно, она одевалась во время разговора. – Только на сей раз без всяких уверток. Одни факты.
Читать бесплатно другие книги:
