Дивная сказка иллюзий, или Добро пожаловать в отель «Империал» Ворон Елена
Боль сразу отпустила, только першило в горле да пощипывало глаза. Таури сморгнул слезы, уложил Нику на траву и пощупал пульс. Бьется. Он оглянулся. Окно светилось спокойным желтым светом, а по полу как безумный катался и взбрыкивал ногами человек в черном трико, хрипел и мычал.
– Ч-черт…
Таури кинулся назад, в иллюзорный густой дым, распластался на полу. Где? Он вглядывался в полоску чистого пространства. Ничего не разглядел, но расслышал хрип и стоны. Бросился на звук. Дыма нет; ни дыма, ни огня… Темная пелена расступилась, Таури метнулся к извивающемуся телу, ухватил подмышки и сквозь поредевшие облака, сквозь поблекшее холодеющее пламя помчал обратно.
И тут все кончилось. Исчезла мутная пелена, погасли оранжевые языки, воздух стал чист и прозрачен, в пустом холле – прохладно и тихо. Таури затормозил, опустил свою ношу и огляделся в поисках Густава и Тони.
Они были в коридоре, далеко от холла. Скорчившийся Тони лежал на полу, Густав стоял, уткнувшись лбом в стену. Таури зашагал к ним.
– Тони… – Он закашлялся. До чего же ядовитой дрянью тут потчевали!
Громила зашевелился, сел и потер ладонями лицо.
– О-ох, как я плох, – простонал он. – Гус, тебя за это уволить мало.
– Меня за это наградить надо много, – Густав оторвался от стены. – Иллюзия с тремя степенями защиты – ты можешь себе такое представить?
Тони помотал головой, потрогал разбитую в кровь губу.
– Не могу.
– И я не могу, – подхватил космоспасатель. – О чем вы толкуете, ребята?
– Да видишь, что натворил, будь он неладен, – Тони поднялся на ноги.
– Кто?
– Бес его знает. Один из наших славных постояльцев. Твоя крыса имела одну степень защиты: пальцами щелк – и нету. А здесь вон что учудили: мы сняли первую защиту, добрались в дыму до пульта – вот он, – громила указал на стену, где светились завитки какой-то абстрактной картины, – сняли вторую, ждем – и шиш. Полыхает по-прежнему. Я уж думал: настоящий пожар.
– Ну, и?
– Ну и вот. Хорошо, Гус додумался, а то бы так и сгинули все к чертовой бабушке. Зараза какая! И денег ведь не пожалел – такую прорву вгрохать надо было.
Из холла донеслось жалкое блеяние.
– А Ника-то где? – встрепенулся Густав. – Ника! – он двинулся к холлу. – Ни-ка-а!
– Она в саду, – сказал ему вслед Таури. – За окном.
Задержала прищурился.
– А как она туда попала, позволь спросить?
– Надо же было девушку спасать, пока вы тут в пультах ковырялись.
– Но наши окна ни одна собака не разобьет, не откроет.
Таури усмехнулся, хлопнул задержалу по спине.
– У нас, космических пиратов, не зря оружие имеется. Им все можно делать – и стекла бить, и стены ломать, и цыплят жарить.
Громила сдвинул брови, раздумчиво хмыкнул.
– Когда будешь жарить цыплят, меня позови – я вина принесу. Он у тебя вроде дезинтегратора?
– Нет. Но все равно хорошо работает: малая кучка пепла остается. Что от человека, что от гигантского ящера.
Задержала оглядел Таури – с головы до ног и очень, очень внимательно.
– А покажи-ка, мил человек, мне еще раз свое разрешение.
– Пожалуйста. Не доверяешь, но я не обижаюсь. – Таури протянул руку. – Скажи-ка: здесь на этаже никого нет?
– Еще как есть! – Тони закончил инспекцию. – Во всех номерах. А что?
– Никто не вышел на шум и крики. Обычно чуть что – изо всех щелей народ лезет. А тут как вымерли.
Тони усмехнулся.
– Дураков нет дым глотать. Простое правило: если не хочешь себе неприятностей, подожди, пока откричатся и перестанут. Развлечений у нас и без того хватает, никто не жалуется. Пойдем, братец, я тебя в номер отведу. Вижу, ты совсем умаялся.
Таури подобрал в холле сумку и пошел к Тони, который остался ждать в коридоре.
– А почему…
Задержала театрально всплеснул руками и схватился за голову.
– Опять «почему»! Ты безнадежен.
– Абсолютно, – согласился Таури. – Почему, если пульт в столе неисправен, дежурные сидят рядом с ним, в холле, а не в коридоре?
– Потому что тут вообще должны сидеть не влюбленные, которым только и дел, что целоваться, а трое мужиков по разным углам, у трех пультов.
– Угм. А мы могли бы в дыму задохнуться?
– Запросто. Наши иллюзии надежны и крепки. Особенно, если с тремя степенями защиты; голову скрутил бы тому удальцу, который нас тут потешил.
– Давай скрутим, – невинно предложил Таури.
– Найдешь его, как же. Жертв нет – и виноватых тоже.
– А были бы жертвы – тому потешнику что бы было?
– Про то я тебе расскажу, – вдруг рассердился громила, – когда отрастишь солидный счет в нашем банке. В стелларах. Вот въедливая зараза какая!
– Как ты сказал?
– Въедливый зараз. Да ты сам подумай, собственной головой: как можно допустить, чтоб мы в иллюзии подохли? Теряешь сознание – и все, конец сеанса, дальше ничего нет. Вот твой номер, восемьсот сорок два, приложи здесь ладонь, и больше чтоб ни одного вопроса.
В стене рядом с дверью было мелкое углубленьице, а над ним серый матовый квадрат.
– Ладонь правую, левую?
– Заднюю, – рыкнул швейцар, и когда Таури прижал руку к квадрату, ткнул в углубление пальцем. – Запомни: кроме тебя и служащих отеля, в номер никто не зайдет. Если сам не впустишь.
Дверь открылась, космоспасатель шагнул через порог. В лицо с клекотом метнулось что-то лиловое, пало на глаза, обхватило мягкими лапами голову, защекотало пальчиками шею, забило пухом нос и рот. Вслепую Таури отпрянул назад, хотел оторвать неизвестную тварь, да не тут-то было: пальцы скользили по шелковистому тельцу, ухватиться было не за что, дышать тоже нечем, а упругие лапки тем временем все сильнее сдавливали шею, пережимая артерии.
Кинжал! Рукоять послушно легла в ладонь, Таури провел лезвием у лица. На руку брызнула теплая струйка, но существо не отвалилось, даже не ослабило хватки – оно коротко заверещало, содрогнулось и замерло, кажется, мертвое. Таури пошатнулся. Слабеющими руками попытался разнять сцепленные на шее лапки, хотел было рассечь кинжалом, однако сознание мутилось, кисть не слушалась, он не мог поймать рукояти. Колени подогнулись, он повалился на пол. Где же Тони? Тони!
И уже совсем теряя сознание, он провел большим пальцем по подушечкам безымянного и среднего.
– Да уж, братец, стыд и срам. Простейшая иллюзия, привет от предыдущего жильца – и так попасться. – Задержала поставил его на ноги и подвел к кровати, на которую Таури и рухнул. – Эдак дело не пойдет: у нас медленно соображать нельзя. – Тони стащил с него ботинки. – Ну, будет тебе, не кисни.
– Отстань, – Таури повернулся лицом к стене. Его мутило. Надо же: на такой ерунде – и сломался. Ай да Берк, космоспасатель! На «Каскаде» рассказать – не поверят.
– Ладно, отдыхай. Я тебе сам номер сделаю.
– Что ты сделаешь? – переспросил Таури, не поднимая головы.
– Номер обустрою. Вместо Веги, – громила усмехнулся. – Ты какой цвет всего больше любишь?
– Сиреневый. С хрусталем.
– Это у космических пиратов цвет такой есть?
– Угм.
– Как скажешь. С хрусталем так с хрусталем.
Сдвинув на столешнице крышку пульта, Тони над ним поколдовал и из открывшейся в стене ниши достал хрустальный графин и два бокала. Поставил их на стол и принялся колдовать дальше. С карниза над окном упала гардина, сиреневая, с льдистыми проблесками, и закрыла уже подсвеченный фонарями внутренний сад. Над постелью раздвинулись шторки, за ними оказался экран с видом на высокогорное плато; Тони поглядел и сдвинул их обратно – человеческая постель должна стоять у надежной глухой стены, чтоб был крепкий тыл. Зато противоположная стена как будто отступила, там появились квадратные зеркала, а перед ними – рядок кружевных листьев папоротника, свежих, словно только что омытых дождем. Меж зеркал выдвинулся плоский настенный аквариум, где горсткой живых драгоценностей сновали рыбки.
– Ну, что еще? Прямо не знаю. Вот разве светильники тебе оформить?
Космоспасатель не ответил. Громила вновь поиграл пальцами на пульте, и над зеркалами повисли светильники с замысловатыми сиреневыми подвесками. Тони поменял чехлы на креслах, пустив по серому фону серебристые завитки, и сменил ковер.
– Если еще чего твоя душа захочет, потом сам сделаешь.
В дверь постучали. Тони открыл и посторонился, пропуская Нику с мешком в руках.
– Спит? – шепнула девушка, глянув на лежащего Таури. – Я ему кошку принесла.
Ника открыла мешок и предъявила Тони. Оттуда показалась белая мордочка с черными ушами.
– Мурлышка – она самая ласковая. Что ты так смотришь? Все космонавты любят кошек. В космосе, знаешь, как их не хватает!
– Насколько мне известно, – ухмыльнулся Тони, – космонавты любят женщин. В космосе, знаешь, как их не хватает!
– Одно другому не помеха, – Ника достала Мурлышку из мешка, посадила на постель в ногах у Таури. – Смотри, какой хороший. Люби его, люби.
Кошка замурлыкала, потерлась головой о ее руку.
– Ника, ему же за нее платить ого-го сколько! Ты сама подумай.
– А я подумала и оплатила – и кормежку, и уход. Мурлыша, Мурлышенька… умница… красавица моя… – ворковала Ника, присев на край постели.
Тони затрясся от беззвучного смеха.
– Пошли. А то ты, неровен час, с кошки на него перекинешься.
– А хоть бы и так. – Она коснулась волос Таури. – Он заслужил.
– Верно: честно заработал! – подхватил космоспасатель, поворачиваясь.
– Ой… – Ника смутилась, но в меру. – Я кошку принесла. Взгляните, какая красавица, – приподняв Мурлышку, Ника продемонстрировала ее белый живот.
– Отговорки, – Тони положил ладонь на ручку двери, готовясь уйти. – Она нарочно с кошкой носится, чтобы втереться в нашу компанию.
– Я принимаю, – Таури уселся, скрестив ноги. – Давайте сюда котаху…
Дверь ушла у Тони из-под руки, и он оказался лицом к лицу с Вегой. Рыжие волосы были встрепаны пуще прежнего, юбчонка казалась еще короче, а вырез кофточки – глубже. Взгляд сапфировых очей остановился на Нике, которая замерла на краю постели.
– Ты?… – Глаза полыхнули синим огнем. – Ах ты сучка! – выдохнула Вега, по щекам разлились алые пятна. – Дрянь!
– Катись отсюда, – велел задержала.
– Пусти. – Вега думала прорваться в номер, но Тони заступил дорогу. – Вот, значит, как! – вскричала рыжая. – Новый человек на порог – она к нему шмыг. Ого! Знал бы Густав!
Ника вспыхнула, сунула кошку Таури в руки и встала.
– Извините, – сказала она холодно. – Вам эти разборки ни к чему.
– Пошла, пошла, – громила оттеснил Вегу от двери и сам вышел в коридор; Ника вышла следом.
– Доброй ночи, – попрощалась она с космоспасателем.
Прижимая кошку к груди, Таури повалился на постель и закатился откровенным хохотом. Ей-ей, скучать тут не придется!
Мурлышка вылизала лапу, свернулась в клубок и доверчиво заснула.
Глава 2
Дни, когда на «Каскад» приходила регулярная почта, вдруг стали менее радостными и светлыми, чем прежде – по крайней мере, для командира корабля Айвена Торсона. Нет, жена Иринка была вовсе ни при чем, на нее было бы грех жаловаться. И все же, за командирские грехи, появилась у него эта головная боль: придет гипнокристалл или не придет? Не самому Торсону, разумеется, а Таури Берку, лучшему другу, с которым отучились в Академии три года до специализации, вместе выдержали экзамен на будущих спасателей и вместе же с отличием окончили престижный факультет. Век бы не видать того престижу. Что ни говори, собачья у спасателей жизнь: самые уважаемые, самые высокооплачиваемые, элита космофлота, неделями маются они в глубоком космосе, бьют баклуши и жиреют на казенных харчах, потому что – слава Богу! – редко-редко произойдет что-нибудь, к чему они могли бы себя приложить. Но это к слову, а вот Берк… Да нет же, офицер он прекрасный, по службе никаких претензий. Однако в личной жизни – угораздило его!
Из отпуска, видите ли, вернулся. Отдохнул. Весь экипаж, сто тридцать человек, чуть в обморок не упали, когда он явился. Перешел с борта челнока на корабль – а с ним это чудо: черноокая, чернокудрая, ослепительная, сумасбродная Диана. Впорхнула, улыбнулась и защебетала, будто уже век на «Каскаде» отжила, будто все ей тут добрые знакомые и лучшие друзья:
– Посмотрим, посмотрим, как вы здесь живете. Всем здравствуйте, господа блестящие офицеры. Вы – Айвен Торсон? Не хмурьтесь, я же к вам не служить, я только на минутку заскочила. Тау, скажи, что я на минутку.
– На минутку, – подтвердил Берк, глядя на командира ясными глазами. Впрочем, какими там ясными – сумасшедшие у него были глаза, право слово. – Мы оплатили челнок, он будет стоять ровно час. Диана пока посмотрит…
Каперанг дара речи лишился. Он покрутил пальцем у виска, погрозил Берку кулаком, потом безнадежно махнул рукой.
Диана засмеялась, точно колокольчики зазвенели.
– Веди! Показывай свою берлогу.
И взявшись за руки, они убежали.
Смерч, натуральный смерч. За полчаса облазили корабль, побывав везде, где только можно; хорошо хоть, Берку хватило ума не водить ее туда, куда нельзя.
Шальной чертенок. За это время она успела перекинуться словцом чуть не с сотней человек, всех очаровала, покорила, самых достойных перецеловала и твердила без конца, что лучше Таури Берка никого на белом свете нет.
Затем он привел ее к себе в каюту. Ничего подобного, они там не заперлись. Диана огляделась, объявила, что ей тут безумно нравится, но надо внести кой-какие улучшения – и выставила Берка за дверь, велев не подсматривать. Так он и стоял, подпирая стену, когда его навестил Айвен Торсон. То есть, каперанг просто мимо проходил, по своим делам, но остановился потолковать. Из каюты доносился звонкий голос – Диана пела.
– Ну?
Берк виновато развел руками.
– Ну видишь же. – А глаза по-прежнему сумасшедшие, и сам как хмельной. Потом глянул вокруг, точно впервые все увидел – и коридор этот длинный, и сливающийся вдалеке ряд дверей, и лампы матовые – в лице переменился. – Айвен… – и смолк.
– Хочешь подать рапорт?
Вопрос командира повис в воздухе.
Дверь каюты распахнулась, и сияющая Диана встала на пороге.
– Можешь войти и посмотреть. И увидеть. Но, – выдержала она паузу, – увидишь далеко не все, потому что некоторые подарки я так припрятала, что ты их до следующего отпуска будешь находить.
И впрямь: он еще долго на них натыкался. Как ей удалось попрятать такую уйму сувениров и любовных записочек в обыкновенной каюте? Женский секрет.
– Тау, скорей. Челнок уйдет, а твой командир не позволит мне остаться на борту и выбросит в открытый космос. – Она потянула его за руку.
– Так хочешь или нет? – повторил Торсон.
– О чем вы? – Диана распахнула свои черные очи. – Что ты хочешь, милый?
– Подать рапорт об увольнении, – проговорил Берк отрывисто, чужим голосом, а сам на нее глядит во все глаза.
– Глупости. Зачем увольняться? – отвечала она рассудительно. – Ты будешь приезжать ко мне в отпуск. Знаешь, когда люди подолгу живут рядом, они забывают про достоинства друг дружки и видят одни недостатки. У тебя недостатков нет – но появятся. Зачем нам это надо? Ты по мне соскучишься, я тоже по тебе вся иссохну – а потом приедешь, и весь твой отпуск проведем как во сне. А я тебя буду ждать, очень-очень. Веришь? – Диана положила ладошки Берку на грудь, заглядывая в лицо. – И не разлюблю: я же знаю, что лучше тебя никого нет и быть не может.
Она его убила.
Однако, на удивление, сдержала слово – она ждала. С каждой почтой исправно приходили гипнокристаллы, и Берк после этого ходил шальной от счастья.
Вот только каперанг Торсон опасался, что однажды вскроет почтовый контейнер, а для Берка там ничего не найдется. Мудрый каперанг: он оказался почти прав.
Раздав, как обычно, почту, Торсон отложил Иринкин кристалл – на сладкое, побаловаться перед сном – и занялся своими делами. Сходил к штурманам, где распек одного из них за нерадивость; затем посетил камбуз, имея в виду заказать на ужин шоколадный торт, но кок его отговорил, сказав, что испечет для офицеров торт-сюрприз – из ржаной муки, с перцем, горчицей и едким луком. Каперанг одобрил идею. Потом к нему заглянул главный врач, потолковать о том, о сем, затем и время ужина подоспело.
Берк на ужин не пришел. Торсон посмотрел на пустое место за столом, спросил, не видел ли кто первого помощника.
– Гипнотики свои смотрит, с девушкой милуется – что ему наша скромная трапеза?
Каперанг хмыкнул: это звучала откровенная зависть. Ну да ладно, пусть их.
Торжественно поданный торт, по виду шоколадный из шоколадных, украшенный белыми и желтыми, якобы из крема, цветами, имел потрясающий успех. Офицеры от смеха буквально рыдали. Кто от смеха, кто от торта. Очень довольный ужином, каперанг встал из-за стола и снова подумал о Берке. Надо бы его навестить, пожалуй.
Торсон постучался, постоял у запертой двери. Ничего не стоило повернуть запирающую рукоять до упора, открыть дверь да посмотреть, и каперанг имел полное право это сделать. Однако на «Каскаде» не принято было ломиться в чужие каюты, поэтому он просто вернулся к себе.
– А, вот ты где. Жаль, ужин пропустил – такого представления не видел! И такого торта не ел! Я едва-едва отпился, до сих пор во рту свежи воспоминания. – Торсон достал из холодильника бутылку вишневого сока, разлил по бокалам: – На, со мной за компанию. Отличный сок.
Берк пригубил, поставил на стол. Командир вгляделся. Удивительные глаза первого помощника, обычно темно-серые, с проблесками небесной лазури, сейчас были просто серыми, словно кто-то выпил из них голубизну, и почти прозрачными. Торсон уселся в кресло.
– Ну, что у тебя?
– Подпиши мне рапорт об увольнении.
– Грехи мои тяжкие… Что стряслось?
Берк сжал подлокотники, страдальчески сдвинул брови.
– Диана… говорит, что больше не станет ждать. Что не может одна и не хочет меня обманывать.
Маленькая дрянь, рассердился Торсон. Честная какая выискалась! Ей-богу, не переломилась бы кристаллы посылать, а о своих амурах помалкивать. У ней же на лбу не написано, что она с другим развлекается, и намурлыкать маленькую запись – труд невеликий. А то она развлекается, а человек тут на стенку лезет.
– Конечно, она одна не может, сразу было видно. И даже лучше, что прямо сказала, чем втихаря изменять, а потом встречать с распростертыми объятьями: ты мой единственный, я тебя ждала – дождаться не могла, все глаза выплакала. Согласен?
– Да.
– Тогда чего ты хочешь? Уехать к ней? Ты ей не нужен.
– Знаю, – с тоской ответил Берк. – Дело в другом. У меня… украли кристалл. – Он взял бокал, отпил, прикрыв глаза. – Я смотрел его через гипноскоп. В каюте. Кто-то вошел, вынул и смылся. Пока еще я проснулся – его уж и след простыл. Айвен, – Берк подался вперед, – я не могу служить с людьми, о которых буду думать, что… Подпиши мне рапорт.
Вот это уже серьезно. Если тебя оставляет женщина – все понятно, объяснимо и вполне закономерно, но когда предают свои…
Торсон покачал головой.
– Это не причина, чтобы давать деру с корабля. Помолчи, – повысил он голос, – и послушай меня. Мы с тобой сами набирали в экипаж молодых, ты помнишь. Кроме того, не забыл, как мы списали четверых стариков. Командующий нас чуть не повесил, но мы отбились. Ты помнишь?
– Еще бы. Ты стал командиром корабля, и тебя чуть не повесили.
– Обоих, потому что лично ты стал первым помощником. Это наш корабль, наши люди. И хоть режь, я не поверю, что кто-то из них мог стырить кристалл.
– Айвен, я не сумасшедший. Гипнокристаллы не отращивают собственных ног…
– Не знаю! – отрезал каперанг. – Я скорей поверю в ноги, чем в кражу. Ты хорошо искал?
– Я не сумасшедший, – повторил Берк.
– Допустим. Но люди-то у нас тоже все в своем уме. Зачем человеку чужой кристалл?
– Объяснить? Гипнофильмы опротивели, потому что гипнотик – всего лишь гипнотик, эрзац. А человек хочет настоящего. Всамделишного. Желает слышать непридуманные слова, видеть настоящую девушку, а не актрису. Тем более Диану. Она… да ты сам ее видел. Задавил бы ублюдка, – добавил Берк глухо.
– Любовался я на нее, имел счастье. И уж не стану говорить, как умно было с твоей стороны привозить ее сюда, но сам посуди: если человеку все обрыдло, хочется живого-настоящего, неужели он станет ломиться к тебе и тянуть кристалл? Смешно. Он пойдет к любому из наших психологов или даже прямо ко мне и скажет: «Командир, не могу больше, дай отпуск». И я дам, не пожадничаю.
Каперанг посмотрел, какое впечатление произвели его слова. Никакого. Лицо у Берка было серое, глаза погасшие. Вот кому первому нужен отпуск, решил Торсон. Удивительный: почти десять лет в космофлоте, а по существу – все тот же наивный и трогательный романтик, каким в семнадцать лет пришел в Академию. И куда мог подеваться кристалл, черт его побери? Вообще-то гипнотики – штука еще та, на психику действуют ой-ой как; может, этот лунатик, лежа под гипноскопом, достал кристалл да и спрятал себе в карман?
– Поищи по карманам, а?
Берк поперхнулся.
– Искал я! Нет ее нигде, понимаешь ты? Нет!
– Не кричи, – осадил его Торсон. – В таком случае единственное, что я могу кое-как допустить – кто-то идиотски пошутил. Шутил же сегодня наш кок со своим тортом.
– Ты так считаешь? – вскинулся Берк. – Вот и подпиши мне рапорт – я не хочу служить с такими шутниками. Не хочу. И не стану!
– Прекрати истерику! – рявкнул каперанг.
В каюте повисла тишина. Первый помощник поглядел на своего командира и друга с недоумением, словно тот его ударил, затем отвернулся, провел рукой по лицу.
Читать бесплатно другие книги:
