Отряд «Холуай». Из жизни моряков-разведчиков Тихоокеанского флота Загорцев Андрей

Глава 6

В понедельник после общего построения, несмотря на то что в расписании занятий было написано ТСП, наша группа никуда не пошла. Вернувшись с построения, мы обомлели: край казармы, в котором находился наш кубрик, гальюн и баталерка, был занавешен тентом из парашюта. Возле занавески стоял вахтенный матрос с автоматом в руках.

— Тактико-специальная подготовка. Тема: Доподготовка группы к выполнению боевой задачи, — объявил Поповских перед строем. — Внимание, группа! Выход за пределы занавеса считается срывом боевой задачи! Десять секунд — вся группа в кубрике, заместитель — ко мне в баталерку!

Мы забежали в кубрик и расселись по баночкам, Федос побежал открывать баталеру. Через несколько минут в баталерку вызвали меня и Зелёного. Поповских пригласил нас к столу, на котором уже была расстелена карта. Вкратце объяснил нам задачу. Я и напарник записали в свои блокноты азимуты маршрута, получили по чистому листу карты и расписались в какой-то ведомости у командира. Поповских посоветовал нам держать карты где-нибудь на груди в чём-нибудь непромокаемом. Мы забрали свои рюкзаки. Я под удивлённым взглядом командира вытащил вместе с рюкзаком свой шитый «лифчик».

— Ты это где взял, матрос?

— Сам сделал, товарищ каплейт. Только еще не испытывал. Разрешите идти?

Довольный собой, я побежал в кубрик. Там уже сидели наши связисты, нагруженные радиостанциями, аккумуляторами и оружием.

— Здарова, связь! — поприветствовал я земляков Федоса.

— Привет, разведка, — поздоровались радисты, — командир карты уже выдавал?

— Ну, мне только дал и Зеленому.

— Ага, понятно. Значит, мне еще выдаст, — подытожил Смирнов.

— А тебе на хрена? Я думал, только головному дозору дают. Ну, может, еще заместителю.

— Азимуты кидать, чтобы в створ приёмной станции попасть, — ответил мне непонятными словами основной радист, — в учебке нам всегда давали на выходы карты. Смотри: у меня даже планшет самодельный остался.

Младший сержант (а теперь уже второстатейный старшина) продемонстрировал мне пластиковый пакет с веревочкой из парашютной стропы.

— Ух ты! А еще есть такой? — завистливо спросил я, пожирая глазами самодельный планшет.

— Да нет. Его сделать-то всего пару минут — пакет через газету или подшиву утюгом прогладил, стропу впаял, карту свернул так, чтобы прямо через пакет видно было, засунул и готово.

— Ага, точно! Сейчас, пока время есть, сбацаю. Пара пакетов у меня имеется.

Зелёный ничего выдумывать не стал, а просто свернул карту и засунул её за пазуху. Я вытащил из рюкзака длинный пакет из полиэтилена, подаренный мне минёрами, и начал его рассматривать. Так, жалко, конечно, но у Федоса в баталере таких уже полно. Значит, надо и Сане планшет смастерить. Пока Поповских сидит в баталерке, надо прошмыгнуть в бытовой кубрик и заняться пайкой-склейкой. Только если выйду за пределы парашютного занавеса, я сорву боевую задачу. И вахтенный с автоматом на входе вряд ли меня выпустит. Но попробовать-то можно. Я подкрался к занавеске и осторожно выглянул наружу. Вахтенный матрос, повесив автомат за спину, сидел на баночке и, оперевшись спиной о переборку, «медленно моргал». Ну и правильно — в казарме никого, все остальные три группы роты где-то в клубе на занятиях вместе с офицерами и мичманами. Мы, находясь на доподготовке, ведём себя тихо и смирно. Наш каплейт только начал ставить задачи, еще провозится с нами час — не меньше. На входе в казарму стоит еще один вахтенный, который своим криком оповестит о прибытии какого-нибудь должностного лица — так почему бы и не вздремнуть с десяток минут? Все условия для этого присутствуют. Я, сняв ботинки, в одних носках на цыпочках выскользнул из-за занавеса и, держа пакет под мышкой, осторожно мелкими шагами прошел мимо спящего и в три прыжка оказался возле бытового кубрика. Два взмаха ножницами, раскроил пакет, достал из кармана стропу, обрезал. Пока я кроил и резал, заранее включенный утюг нагрелся. Так, подшивы у нас отродясь не бывало, надо через что-то прогладить пакет, но через что? Недолго думая я расстегнул боковые пуговицы штанов, стащил их с себя и укоротил свои синие флотские трусы до размера плавок. Вот теперь есть через что гладить. И трусы стали покороче. В несколько минут я склеил два симпатичных планшета и так же тихо, словно мышка, нырнул за занавеску мимо сладко похрапывающего вахтенного. Настроение было радужное: моего отсутствия никто не заметил. Все занимались получением и подгонкой снаряжения, и я, желая как-то выразить свои чувства, подошёл поближе к вахтенному с другой стороны занавески и негромко, но совершенно отчётливо, так, чтобы не слышали в кубрике и баталерке, но было слышно часовому, начал рапортовать:

— Товарищ Адмирал Флота Советского Союза! Настоящим докладываю: первая рота специального назначения подверглась воздушной атаке бакланов, атака отбита…

Дальше я рапортовать не стал, так как за занавеской послышался звук падающего тела и отлетевшей в сторону баночки. Я от греха подальше нырнул в кубрик к группе. Радисты были уже у Поповских, получали задачу. Я аккуратно свернул карту и запихнул рабочей стороной наружу в планшет, туда же засунул простой карандаш. Красота! Удобно работать, удобно носить — и ничего не мешает. После того как все получили задачи и было выдано снаряжение, Поповских и Федосов убыли в штаб выписывать накладные на пайки, средства имитации и боеприпасы. Замстаршины, старший матрос, притащил нам в кубрик тот самый ящик для макетов местности, который мы «рожали» с Федосовым. Мы, высыпав из мешка песок внутрь ящика, по моей карте начали сооружать макет местности и натягивать нитки, изображавшие координатную сетку. Реки и дороги мы выкладывали из строп, покрашенных в голубой и коричневый цвет. Леса изображали кусками картонок зеленого цвета, вырезанных в виде непонятных «облачков». За час к приходу командира управились. Поповских обозрел макет, что-то подправил, сверился с картой и остался доволен. Через несколько минут за занавеску начали забрасывать ящики с пайками, и Федос затащил ящик с боеприпасами. Старшина второй статьи метался возле забрасываемых ящиков, потом сел на них, еще раз сверился с накладной, вынырнул за занавеску, снова заскочил, снова выбежал и наконец-то, успокоившись, не доверяя никому, сперва затащил деревянный ящик в баталерку, потом начал затаскивать пайки.

— Сашенька, что вы, право слово, суетитесь? — подначил я его.

— Ой, б…я, от…есь, сударь! Ваши складские рундуки весь нерв вымотали на хрен!! Ладно бы один Сахно, так еще и Маркуша подключился! — заголосил Федос. — Никому доверять нельзя! Бери давай, коробки затаскивай в баталерку. Я, кстати, один лишний паёк спёр, надо его в отсеки зашхерить.

Надо же, рундуки ему нерв вымотали, а сам у них паек спёр и возмущается!

Еще два часа укладывались, снаряжались, ждали командира группы. Связисты прямо в расположении проверяли свои радиостанции и что-то черкали в своих блокнотах, пялились на карту и на макет, заучивая координаты. Мы с Зелёным накрутили из бумаги человечков и расставляли их по макету в различных направлениях, репетируя повороты на контрольных точках азимутов, тоже заучивая на память пятизначные группы цифр координат, стараясь представить, как на местности будет выглядеть та самая контрольная точка с поворотом.

Снова появился и исчез командир группы, проверив подготовку. Да когда же мы наконец отсюда выйдем, ведь готовы уже!

Облачившись полностью в снаряжение, я побегал по кубрику, покувыркался по центральной палубе и, плюнув на все, пошёл в баталерку к Федосу пить чай. Заварили банку, напились, заполнили чаем фляжки, потрепались о том о сём. Скучно… Где же командир? Наверняка Поповских нас специально выматывает. Оказывается, ждать чего-то — это тоже выполнение задачи, причем не самой легкой. Так прошло время до обеда. Пришёл старшина Аничков с двумя матросами, приволокшими в термосах обед. Термосы и лоток с хлебом подали за занавеску, и даже старшина к нам не сунулся. Ну и порядки, изолировали нас, как желтушников, даже поесть приносят. Никто к нам не совался, ничем не тревожил, но и выпускать не выпускали.

После обеда в роту отзвонился Поповских и разрешил всей группе спать. Но спать в снаряжении и в боевом порядке. Пришлось снова надевать все на себя, выходить на центральную палубу и укладываться прямо на линолеум. Первые легли в головняке, я с Зеленым дальше, за нами все остальные согласно своим местам в боевом порядке. Я лежал ближе всех к парашютной занавеске и, прикрыв глаза, тихонько вслушивался в наружную послеобеденную суету.

— Хорошо им, возле гальюна кубрик, а нам, помнишь, ведро приносили, — возмущались старшаки других групп.

«Ага, неплохо», — подумал я и тут же заснул.

Подняли нас ровно в час ночи. Поповских знаками приказал всем молчать и быстро пересчитал всех, проверил снаряжение и оружие. Попрыгали, подтянули ремни. Повинуясь указаниям каплейта, я откинул занавеску в сторону. Группа молча прокатилась мимо меня. Все четырнадцать разведчиков вместе с командиром группы. Вместе со мной — пятнадцать. Вплотную к крыльцу казармы с открытой створкой кузова стоял КАМАЗ. Залезли в кузов, расселись по лавочкам. Невидимый нам водитель быстро закрыл кузов и тент. Темно. Не видно даже соседа, сидящего рядом. Поехали. Ехали по моим подсчетам где-то с полчаса, не больше. Короткая остановка, в кузов запрыгивает Поповских и приказывает всем включить радиостанции и приёмники. Снова трогаемся и через десять минут останавливаемся.

— Головной дозор! На двенадцать часов — вперед! Дистанция со связующим звеном — десять метров! — раздается команда Поповских в наушнике.

Переваливаемся одновременно с Зеленым через борт и плюхаемся на землю. Неудобно-то как прыгать с нагруженным рюкзаком, да еще магазином пулемёта больно ударило колено.

Ну всё! Быстрой трусцой побежал вперед по какому-то осыпающемуся склону. Сзади пыхтел Зелень и контролировал дистанцию со связующим звеном. Куда же нас завезли-то? На ближайшей остановке надо сориентироваться, ведь скоро придется брать азимут от пункта сбора после высадки на первую контрольную точку. Если ошибусь, придется нам топать лишку. По-моему, мы спускаемся к морю. Точно, уже слышен шум прибоя. Ага! Вот оно — море! Еще метров сто вниз — и мы уже пошлепаем по воде, если нас не остановят…

Где-то внизу у самой кромки воды ярко разгорелся красный огонек, освещая местность на несколько метров вокруг.

— «Ядро», я «Глаз»! На двенадцать часов ровно работает наземный сигнальный патрон красного огня, — нажав тангенту станции, доложил я каплейту.

— Давай зеленый! С места, как прогорит, головной вперед — досмотреть место посадки на плавсредства! Выйти на контакт с экипажем шлюпки!

— Принял, головной, — ответил я, достал из-под резинок «лифчика» сигнальный патрон и, присев, отколупал крышку, выдернул кольцо за шнурком и зажег патрон, выставив руку над головой. Призрачный зеленый свет осветил камни, кустики вокруг и довольно широкую грунтовую дорогу в двух метрах от меня, ведущую прямо к морю. Пока патрон горел, я успел вытащить самодельный планшет с картой и, всмотревшись, начал лихорадочно размышлять.

«Так, от части только три дороги, меня заносило влево — значит, поехали вправо! Ехали со скоростью где-то пятьдесят, значит, по этой дороге. Ага, вот точно, грунтовка возле моря — тоненький пунктир в сторону». Патрон догорел, и мы, переместившись поближе к дороге, потихоньку спустились вниз.

— Эй, б…я, ну вы там долго будете муздыхаться? — раздалось где-то совсем неподалеку.

— Брейк! Влево уходи! Шлюпка возле каких-то брёвен, — подсказал Зелёный, уже включивший ночник и зыркавший в него по сторонам.

Возле двух огромнейших бревен носом на берег стояла наша моторная шлюпка, возле которой на корточках сидел шлюпочный матрос и, не торопясь, смолил сигарету, пряча её в кулаке.

— Степаныч! Степаныч, вставай! Пришли Поповские, точно по времени! — постучал он кулаком в борт.

Высунулся сверхсрочник Степаныч, спрыгнул на берег и, разминаясь, посмотрел на светящийся циферблат часов.

— Давай, старший головняка, связывайся с командиром — время уже! — скомандовал он нам и про себя добавил: — Интересно, после ночных занятий отгул дадут или как всегда — добавят к отпуску и обозначат флажками?

Я связался с командиром, подтвердил наличие контакта с экипажем. Мы с Зеленым залегли по разные стороны шлюпки и принялись страховать спускающуюся группу. Ровно через пять минут завелся шлюпочный мотор, и мы пошли от берега…

Высаживались по «сухому» где-то уже около трех часов утра. Разбежались по берегу, прикрывая отходящее плавсредство. Выстроились в боевой порядок. Я к этому моменту уже прекрасно сориентировался, сверился со старыми азимутами и за две секунды оттарабанил каплейту наше местоположение пятизначными координатами по иксам и игрекам. Всё, пошли…

Идём уже больше трех часов. Не останавливаясь, прошли первую контрольную точку. Даже связисты сеанс не отрабатывали. Повернулись и пошли по другому азимуту. Тяжело, но терпимо. Не зря все-таки Камень, Хромов и Синий измывались надо мной в учебке, заставляя таскать рюкзак со щебенкой. Только ногам в этих чертовых ботинках не очень комфортно — носки сбились и, наверное, скоро начнут натирать. Блин, у меня же есть портянки в рюкзаке. Старые добрые «сапоговские» портянки. Если будет привал, надо будет намотать их вместо носков. А если вообще ботинки закинуть в рюкзак, намотать портянки и напялить джинсовые кеды, которые я тоже взял с собой. По высоте берцев они такие же, как наши «прогары». А зашнуровать их можно будет намного крепче, да и полегче ноге будет, Поповских к головному дозору не суется, руководит только по радиостанции, может и не заметит. Поменять удалось гораздо раньше. Группа остановилась, и, пока в «ядре» решались какие-то непонятные вопросы, я быстренько перемотался и переобулся, с усилием запихав ботинки в рюкзак.

Ногам стало намного легче: портянки плотно укутывали голеностоп, шнуровка кед их фиксировала, не давая расползаться. Зелёный смотрел на меня одновременно и с завистью, и с недоумением.

— Портянки-то нахрена? Шёл бы в кедах да в носках, — пробормотал он, помогая взвалить на спину рюкзак.

— Ни хрена ты не шаришь, Зелень! Это ж самый кайф в портянках, — пропыхтел я, подгоняя лямки.

Все снова встали и пошли. Осеннее солнце с утра еще не заработало в полную силу, а вот в десять часов уже начало греть. Я меланхолично отсчитывал пары шагов, бросая взгляды на стрелку компаса и на пластиковый планшет. До следующей точки еще пять километров. Думаю, дойдём часа через два.

На хрена же я, придурок, обрезал свои великолепные флотские семейники. Идиот! Ляжки с внутренней стороны и задницу так растерло, что каждое движение ног отдавалось мучительной жгучей болью. На хрен я великолепные трусы превратил в плавки?! Вот теперь мучайся, скотина, с самодельным планшетом. А вот Федос и планшет на халяву отхватил, и трусы у него нормальные, идёт сейчас, наверно, в тыловом, птичек слушает да из нагрудного кармана маскхалата сухари таскает.

Ооооо б…я…

Когда же привал?! Сниму на хрен эти трусы, все равно под маскхалатом не видно. А когда придём в расположение, так голой жопой в тазик с водой сяду и буду сидеть. На хрена мне эта романтика с такими переходами?! Идти могу и не сильно-то и устал, но вот трусыыыыыыыы…

А вот и привал. Группа мечется, сооружая дневку, и отдельно — навес для связиста с командиром группы. Поповских что-то шифрует в своем блокноте. Смирнов и Уткин выглядят на удивление бодро, растягивают свои «дипполи», присоединяют аккумуляторные пояса к станциям. Видно, что у парней все отлажено неоднократными тренировками. Мы с Зелёным лежим на «фишке» неподалеку, на опушке небольшого лиственного леса, и пытаемся наблюдать. Рот раздирает безудержная зевота. Спать охота так же, как и жрать. Так, надо выбрать время и скинуть с себя эти чёртовы «плавки». Как-то неудобно при Зеленом. Тот косится на меня и почесывает зад.

— Бля, не поверишь — всю жопу растёр, — скромно жалуется он, — на хрена я трусы свои перед выходом по бокам разорвал? они скатались, так больно режут, что аж п…ец.

Ааааааа… значит, я не один такой мученик! Зеленый тоже поплатился за свои фантазии с нижним бельем. Так ему и надо — нечего над казенным имуществом измываться. Когда нас на фишке сменили, у нас под маскхалатами уже ничего, кроме тельняшек, не было. А тут оказывается, что у наших связистов, имевших большой опыт в таких длительных переходах, имеется полувыдавленный тюбик какого-то детского крема. Аа б…яя, как хорошо-то… Растертые места приятно холодит. Спасибо, пацаны, потом сочтёмся. Наскоро похлебали горячего супа, приготовленного на весь личный состав заместителем командира. Очистили место. Связисты отработали сеанс. Всё, идём дальше.

Как так получилось, я и сам не понял, но на подходе к контрольной точке мы с Зеленым начали оглядываться друг на друга и, как говорится, заменжевались.

— Зелень, это… что-то не то… слышь, осталось метров двести вон до того столба — так или нет? — переспросил я напарника.

— Да хрен знает, ты же у нас ведешь, я как-то и не смотрю, — ответил Зеленов, — ты что, заблудился?

— Нет, все точно, сейчас перекресток грунтовых прошли, я даже без поправок вижу, что правильно идём. Тут шняга какая-то совсем другая… ты не менжуешься сейчас? Только честно?

— Да есть децл.

— Давай остановимся, ну его на фиг.

Я подал сигнал остановки тонами по радиостанции и присел среди густых зарослей кустов. Зелёный лег чуть подальше и сзади меня. Поповских начал запрашивать причину остановки. Пришлось ответить какую-то чушь. Не буду же я ему рассказывать о том, что меня просто так начало колотить какое-то предчувствие. Сейчас приползёт сам. Надо побыстрее осмотреться, чтобы отбрехаться. Пусть командир решает, двигаться дальше или нет. На то он целых четыре звезды имеет, а у меня даже «сопли» стармоса на погонах нет.

Как несколько дней назад при встрече группы минеров на берегу, глаз зацепился периферийным зрением за какую-то деталь пейзажа, выбивающуюся из общего фона. Мозги приняли информацию и начали обрабатывать её без меня, а я шарился биноклем по окрестностям и чуть позёвывал. Вот тут мозг наконец-то и выдал. Среди деревьев за столбом в переплетении веток взгляд зацепился за одну совсем крошечную деталь. Повёл биноклем обратно. Есть! Не бывает таких ровных тонких веток в виде лесенки. Это же антенна! Скорее всего, вон возле тех деревьев лежит наблюдатель и так же шарит биноклем в мою сторону. Солнце пока еще с моей стороны, значит, бликовать мой бинокль не будет, а его… вот он чуть блеснул линзами. Дальше столба метров пятнадцать в таких же зарослях лежит чья-то «фишка».

Подполз Поповских. Я ему жестом указал на столб, потом шепотом доложил про наблюдателя и антенну в ветках.

Командир осмотрелся, прикинул что-то по карте. Показал мне карандашом маршрут обхода опасного места. Обошли тихонько, крадучись и приседая от каждого шороха. Обошлось, никто на нас не выскочил, никто нас не обстрелял. Поповских поинтересовался, когда мы заметили неладное на маршруте, выслушал, хмыкнул и покачал головой. Всё, идём дальше. Не останавливаемся, не отдыхаем — просто идём, идём, идём…

В кедах с портянками идётся намного легче. Как только удается, сразу перематываю портянки на сухую сторону и перешнуровываюсь. Зелёный морщится, ноги он постепенно стирает. На пятках уже лопнули мозоли. Я ему посоветовал поменять носки на запасные, а грязные повесить на рюкзак, чтобы хоть чуть-чуть подсохли. Зелень, однако, не взял с собой чистых носков и поэтому страдает. Пришлось отдать ему свои, мне в портянках намного легче. В кедах есть и преимущества и недостатки. Да, ноге легко, но гнущаяся резиновая подошва ощутимо отдает и проминается, когда наступаешь на какой-нибудь острый камушек. На скалах в кедах наверняка не походишь, но, слава богу, здесь не скалы. Рюкзак с дополнительными карманами, в принципе, удобен. Когда уже плечи ощутимо ныли, расслабил ремни и опустил рюкзак на поясницу. Плечи потихоньку отдыхают.

Опять что-то непонятное: даже не сверяясь с картой, сам повернул на юго-восток. Опомнился, когда уже прошли километр. На хрена я повернул? Так, вот маршрут, азимут. Все правильно я сделал. Автопилот, что ли, у меня включился?

Идём. Уже темнеет. На контрольных точках уже заворачиваю самостоятельно, даже не сверяясь с картой. Периферия сознания просто отмечает поворот. У меня же главное — не завести группу в какую-нибудь засаду. От напряжения и обострения внимания усталость физическая, как таковая, абсолютно не ощущается, немного саднят стертые плечи и гудят ноги — вот, пожалуй, и всё.

Три часа ночи. Вся группа, пошатываясь, стоит у расположения. Пройдено чуть меньше шестидесяти километров. Это по самым скромным подсчетам. Привалов с принятием пищи — всего один. Все остальное — на ходу. Засаду, выставленную группой четвертой роты, обошли. Так как темп движения не снижали и останавливались максимум на пять-шесть минут, догнать нас не смогли. Все контрольные точки пройдены, сеанс связи отработан. И всё? Я ожидал большего. Думал, буду валиться от усталости, переживал, что кому-то придется меня тащить на себе. А тут детский сад какой-то. Да у меня паек еще почти что целый. И фляжка воды выпита только наполовину. Потом, чуть попозже, пришло понимание, что пройденные шестьдесят километров за сутки — это не детский сад. Это вполне отличный результат. Только достигнут он не нами, такими супер-пупер выносливыми и умными разведчиками. Это личный результат Поповских. Ежедневные бега и пешие переходы на занятиях легли в общую копилку и в конце концов вылились в неплохую сумму результата. То, что перед выходом он заставлял головной дозор наизусть учить азимуты, карту, расстояния до контрольных точек — все это было не зря. Мы с Зеленым, ведя группу, просто автоматически накладывали картинку местности на карту и уже заранее знали, что вот — спустимся с этой сопки и будем пересекать ручей. Действительно, картинка в сознании после спуска с сопки совмещалась с реальностью. Вот он — тот самый ручей. Немного не такой, как представлялся. Но действительно течет с севера на юго-восток, один берег пологий, второй — повыше. Так было со всем, что встречалось на пути. Мозг уже самостоятельно отмечал пройденное расстояние, и воображаемые метры на карте отсчитывались вполне реальными на местности. Да и скорее основным в этом суточном занятии был момент подготовки, а не перехода. Саня Федос уже заранее знал то место, где будет привал с принятием пищи, радисты еще на макете отметили место, определили азимут на центровую радиостанцию. Все остальные разведчики уже заранее знали, что делать на привале: кто ищет дрова, кто бежит на «фишки», кто помогает замкомгруппы, кто связистам. Поэтому суточный выход прошёл как-то буднично, словно мы уже тысячи раз ходили по этому маршруту. Недостатки, конечно, были и в плане личной экипировки, в боевом порядке, в действиях разведчиков на марше, в порядке организации связи внутри группы. Но все это было вполне и легко устранимо. Ну, скажем, так, словно поменять трусы на новые, что мы первым делом с Зеленым и исполнили после сдачи оружия и снаряжения. Теперь еще пару недель занятий и «вершина мастерства» — флотские учения, в которых мы будем задействованы как полноценная разведывательная группа. Конец «карасёвки», так сказать. А теперь попьём чаю, постираем носки и на шконку. Ух, а ножки-то гудят и плечи саднят…

Глава 7

Непонятное какое-то занятие нам предстоит. Никто из группы не понимал, на хрена мы переоделись в обыкновенные робы и стоим возле парка в ожидании какого-то автобуса.

— Щас нас, наверно, в госпиталь повезут, осматриваться после выхода, — предположил Зелёный, почесывая зад.

— Не, ни хрена не в госпиталь. Мы на базу морскую поедем, — сказал более осведомлённый Федос, — наверно, чего-нибудь разгружать.

Из ворот парка выкатился автобус, внутри которого уже восседал Поповских.

— Группа! Норматив посадки на транспортное средство — десять секунд! — проорал он, высунувшись в двери.

Мы уже даже не договаривались о порядке посадки. Саня Федос только открыл рот, как группа выстроилась в боевой порядок перед дверями в ожидании команды «Пошёл».

Как обычно, мы с Зелёным нырнули в салон первыми и заняли лучшие места впереди. Последним запрыгнул замкомгруппы.

— Пятьсот девять, — закончил считать каплейт, — уложились. Водила, трогай!

— Водила потрогал и сказал ого-го! — прокомментировал мне на ухо Зелёный.

Я, стараясь не заржать, дернулся вместе с тронувшимся автобусом и чуть не вылетел с сиденья.

Делать было нечего, проносящийся за окном пейзаж не радовал. Каких-либо симпатичных девушек, бросающих в воздух чепчики, не наблюдалось, и я, прислонившись к стеклу, задремал. Очнулся только при остановке автобуса. Подъехали к какому-то КПП неподалеку от въезда на территорию военно-морской базы. Поповских выскочил наружу и скрылся в помещении пропускного пункта…

— Оо! Смотрите, вон причалы, коробки стоят какие-то военные, ого! Вон та бандура здоровая — это большой десантный! — начали суетиться внутри салона матросы, прилипнув носами к окнам. Мимо автобуса, громко топая, прошёл строем взвод морских пехотинцев.

Сержант, который вел морпехов, презрительно посмотрел на автобус и, скривившись, что-то бросил в нашу сторону. Морпехи дружно повернулись в нашу сторону и заржали. К воротам выбежал тщедушный матросик и начал возится с замком, подгоняемый криком сержанта. Вышел наш каплейт, и мы заехали на территорию базы вслед за строем.

По территории базы ехали тоже достаточно долго, пока не подъехали к огромнейшему причалу. Снова остановились возле еще одного КПП. На этот раз пришлось выгружаться из автобуса и строиться возле дощатой будки. По пирсу в разные стороны строем и без расхаживали моряки и офицеры, проезжали грузовые машины, царила деловая военно-морская суета. Неподалеку от нашего строя на перевернутых автомобильных покрышках сидели два матроса, явно «годки», и с удовольствием обсуждали наше появление.

— Эй, салажня! Вы с какого железа? — заорали они нам, увидев, что наш каплейт скрылся.

— С базы торпедных катеров, — ответил Федосов.

— Ага, смотрим: вроде не наши, мы тут каждого карася в лицо знаем. Есть что курить?

— Да откуда, у самих уши опухли. А вы тут что вахтуете?

— Да вот по своей причальной зоне чалимся. Вы тут вообще на хрена стоите — на разгрузки, поди, пригнали?

— Ага, на какую-то рабочку — то и дело что-нибудь разгружаем, — ответил Федос и встрепенулся. Из будки вышел Поповских с каким-то мичманом и капитаном третьего ранга.

— Бэчэ, равняйсь! Смирно!! — скомандовал как-то непонятно Поповских и, приложив руку к пилотке, повернулся к каптри. Каптри испуганно вздернул руку к фуражке и сразу же забормотал:

— Вольно-вольно, сынки. Каплейт, господи, на хрена ты меня так пугаешь? Я человек сугубо мирный, а тут такие команды, мне аж не по себе стало, — он повернулся к нам, — здравствуйте, матросы…

— Здра… жла… тащщ… каптри… ранг! — бодро гаркнула вся группа. Причальный облезлый пес, вынырнувший из-за пустых покрышек и с интересом наблюдавший за нами из-за ног местных матросов, в ужасе всбрехнул и стартанул вдоль пирса, пугая моряков громким заливистым лаем, в котором отчётливо были слышны нотки приближающего п…ца.

— Ой-ой, как все запущено, — покачал головой каптри, обернулся к «местным», — учитесь, тюхи! Морячки вишь как здороваются, не то што вы, оболтусы, ну-ка, брысь отседа! Расселись, панимашь…

Матросы, посмеиваясь, вальяжно удалились, метя по пирсу штанинами «клефанов».

Капитан третьего ранга покачал головой и, повернувшись, побрёл вдоль пирса, махнув Поповских рукой. Возле серой махины большого противолодочного корабля наша группа остановилась, и капитан третьего ранга вместе с нашим командиром группы, миновав будку перед трапом, в которой благостно дремал матрос, начали взбираться вверх. Через некоторое время в будке у вахтенного зазвонил телефон, и он, встрепенувшись, схватил трубку, очумело потряс головой, выбежал на трап, потом, махнув рукой, снова уселся в будку и тоже начал на нас пялиться, не задавая никаких вопросов.

Корабль своими размерами поражал. Стальные бока с рядами заклепок, выкрашенные в серо-стальной цвет, нависали над головой. Где-то в вышине раздавались голоса, становилось как-то не по себе. Как здесь моряки служат? Все такое здоровое, железное, серое, зеленое, черное и такое неуютное… брррррр!! Через несколько минут мы стояли на верхней палубе в строю, напротив точно такого же строя матросов с «железа».

— Внимание, товарищи матросы! — подал голос наш командир. — Мы находимся на палубе большого противолодочного корабля проекта… — и так минут пять. Что за проект, когда построен — оно нам надо? Зачем нас вообще сюда притащили?? А оказывается, затем, чтобы не только представляли, что такое «железо», а пощупали кораблик вживую, ориентировались на палубах и знали, как нам действовать в случае вывода «морским путем с борта судна». Матросы, которые стояли напротив нас, должны будут поработать с нами инструкторами, показать все, что можно и разрешено, да и просто приглядывать за нами, чтобы мы не потерялись. Экскурсия с практическим уклоном.

Нас разделили по парам согласно боевому порядку, в сопровождающие нам поставили высокого сухопарого матроса.

— Тааакк, каааррассси, менння завууут Арвиидд, сейтшаас паайдем па вверхнейй паллбе вдоль борта, нитшего не трогааать руукааами, локааторры развернуть, внимать тшеему гаваррю, — произнес с неподражаемым прибалтийским акцентом матрос.

— У нас тоже Арвид есть, — брякнул Зелёный, топая за «экскурсоводом».

— Тшшсерьезнааа? — моряк остановился и еще раз осмотрел нас, — пааккажитте, гдее оон?

— Да вон он, с вашим старшиной второй статьи стоит перед люками.

Наш сопровождающий, быстренько развернувшись, потопал к нашему Рихтеру.

— Слышь, Зелень! Наш-то Рихтман, хоть и прибалт, но у него вообще никакого акцента нет, а с виду так вообще хохол, — толкнул я Зеленого.

— Ага, вылитый хохляра, вообще на латыша не похож, а этот, похоже, земеля его: смотри, балакают о чем-то.

Наш «вождь» забрал с собой Рихтера и, о чем-то оживленно беседуя не по-русски, подошел к нам.

— Б…аать, вы вааапше-таа кто такие? — подойдя к нам, моряк выпучил свои глаза и уставился на нас с Зелёным.

— Моряки военно-морского флота! — бодро отрапортовал Зелень и глупо улыбнулся.

— Маррряякии?? Аатоо яя не вижу, кааакие моррякиии… воон, Арвиид снайпер… какие снайпера на корррабле? Ладнооо, не моёё деллооо, слышал про вас, но видеть не ввидеел вживую, давайте за мной в кильватер, — почти без акцента закончил местный, и мы чуть ли не бегом понеслись за ним. А еще говорят, что прибалты медлительны. Действительно, если бы не сопровождающий, мы бы реально заблудились во всех этих палубах и отсеках.

Местный Арвид по трапам скользил, словно по канатам. Прыгал лицом вперед, хватался за поручни, вскидывал ноги на металлические перила и ловко съезжал вниз. Пришлось на ходу учиться такому диковинному способу передвижения. В первый раз я задрал ноги и, не удержавшись, сковырнулся вниз, покатившись по малюсеньким ступенькам. Я еле успел откатиться по палубе от летящего на меня сверху Зеленого.

— Ай, б…я! Через голову вас всех!! — проорал Зеленый и грохнулся рядышком со мной, сверху на него мягко шлепнулся Рихтер.

— Салашшата, — скривился гордо прибалт, — за мной, не отставать!

На втором трапе я съехал уже нормально, хотя и не так быстро. Третьи и четвертые трапы мы уже пролетали как заядлые «железячники». Экскурсия была вполне интересна и познавательна. Отсеки, боевые части, в некоторые нас просто не пускали. Множество палуб. Каюты личного состава. Оказывается, и на кораблях можно жить неплохо. У местных матросов есть свои «шхеры» и тайнички. Баталеры также вольготно распивают чаи или чего покрепче при отсутствии офицеров. По трансляции крутят веселую музыку и звучат команды. Жить, наверно, здесь можно, но служить на корабле я бы не хотел. Прошло всего два часа, а мы обошли только небольшую часть корабля и заглянули туда, куда было позволено. В общем, если приблизительно знать расположение палуб и постов, то заблудиться очень трудно. На переборках висят телефонные аппараты внутрикорабельной связи. Затупил, потерял ориентировку в бесконечных переходах корабельных коридоров, позвони дежурному — и пришлют тебе юркого матроса-«годка», который все ходы-выходы изучил. Все это нам рассказывал моряк-прибалтиец, гордо шествуя впереди. Мы шли за ним в «кильватере», боясь отстать. Абсолютно не хотелось заблудиться в незнакомом месте — засмеют потом и местные, и свои.

Вскоре прогулки закончились, и мы снова построились на палубе. Теперь предстояла практическая часть занятия. Погрузка в десантные средства. Ничего особенного, как оказалось. Шлюпочная команда корабля, состоявшая из одних матросов-срочников и возглавляемая молоденьким мичманом, сноровисто спустила шлюпку на воду и развернула трап.

— В боевом порядке, на борт — марш! — скомандовал Поповских. Первым ринулся я, за мной Зеленый.

Всё это была первая, так сказать подготовительная, часть занятия. Вторая часть проводилась ночью. На базу мы уже прибыли в полном снаряжении — с рюкзаками и оружием. Возле корабля нас встречал все тот же уставший от службы каптри.

— Ух, какие грозные ребятки! — восхитился он.

Матросов с «железа» теперь почти что не наблюдалось, за исключением шлюпочной команды. Теперь уже моряки глядели на нас с удивлением, без какого-либо презрительного любопытства к чужакам.

— Ишь ты, бербаза раздухарилась, — цыкали они, глядя на группу.

Поспали в эту ночь после занятий всего два часа, больше не удалось. Я очнулся, когда меня тащили под руки уже одетого по коридору.

— О! А куда это меня тащат? — подал я голос и с удивлением посмотрел на двух совсем незнакомых матросов. Надо же, сам во сне оделся, зашнуровался и теперь только дошло, что меня куда-то ведут. Бить, что ли, будут? Хотя нет, не пинают, не угрожают — просто поддерживают под руки.

— Проснулся наконец, — сказал один из сопровождающих, — давай сам ножками-ножками пошевеливай, времечко идёт в обрез.

Ничего не понял абсолютно, но пришлось галопом бежать за двумя посыльными. Прибежали мы в роту минеров, и меня сразу же затолкнули в кубрик.

— Воот верблюдик прибежал, — поприветствовал меня Дитер и, не объясняя ничего, кивнул на классный стол посередине кубрика, — собирайся давай, сейчас выписку принесут для ознакомления.

На столе был разложен набор из сухого пайка, серый комбинезон, маскхалат, пехотная лопатка, мотки саперного провода, подрывная машинка, макеты шашек и набор сапера в стандартных подсумках.

Пришлось, не задавая вопросов, проверять сумку минера, сверять имущество с описью лежавшей тут же рядом, перематывать провод на катушку. Прибежал матрос из штаба, сунул мне какие-то бумажки для росписи. За матросом прибыл наш каплейт с Федосом. Последний тащил на себе мой чудо-рюкзак и перешитые подсумки, за спиной у него висел мой пулемет, на поясе пистолет ПБ. Поповских нес книгу выдачи оружия.

Федосов пучил глаза и пытался задать мне какие-то вопросы, командир группы многозначительно молчал. Мне передали оружие и снаряжение и так же молча ушли.

Сгорая от любопытства, я упаковал имущество, набил нагрудник магазинами с холостыми боеприпасами, повесил выданный мне моток репшнура на рюкзак, переоделся, как и минеры, в комбинезон. Маскхалат принайтовал к рюкзаку.

Смотр проводил сам Болев — осмотрел меня и еще несколько матросов, у кого-то что-то подправил, подтянул, мне погрозил пальцем и вышел. Все молчали, а меня просто распирало от любопытства. Интересно, зачем меня дернули в роту подводного минирования? Водолаз из меня никудышный, а тут все спецы уровня на две-три головы выше. Вскоре через пожарный выход вышли из казармы, погрузились в кузов КАМАЗА и выехали в неизвестность.

Вертолет завис буквально в паре метров от поверхности воды. На волнах уже качался большой надувной плот, в который вскарабкалась первая пара. Я подтянул лямки жилета, проверил прочность стропы, связывающей ручной пулемет и плавжилет, и, получив пендаля пониже спины, рухнул солдатиком в волны. Хорошо, что высадка проводилась с зависания. Иначе бы меня от скорости положило на спину и я ощутимо приложился бы спиной о воду. Едва только вошёл, сразу же бешено заколотил ластами — не хотелось, чтобы лямки жилета резанули прямо по яйцам. Ух, все равно больно. Почти что привычным движением пулемет за шиворот — магазином за воротник. Ощупал под жилетом кобуру с пистолетом — все на месте. Вот он, рядышком плюхнулся на волны мой рюкзак. Метрах в трех от меня в воду плавно вошёл Дитер. Прыгал он без всяких вспомогательных средств и жилетов. Вот он и плот. Пару взмахов ластами — и я уцепился рукой за фал. Подтянулся, закинул одну ногу, перекатился через туго надутый борт. Затащил рюкзак. Болев, словно летучая рыба, вынырнул возле борта и сразу залетел вовнутрь, не цепляясь ни руками, ни ногами. Я пополз на нос, вытащил из-за спины пулемёт, из-за пазухи бинокль в герметичном чехле и, согласно расчёту, начал наблюдать по носу плота, пытаясь узреть хоть что-нибудь. Буквально через минуту меня мягко толкнуло вперед, и я навалился на дутый нос плота. Матросы начали грести.

Я до сих пор находился в прострации: никто и ничего мне не рассказал и не пояснил. Только перед посадкой на вертолет Дитер поставил задачу на приводнение, кратко проинструктировал и довел мой номер и место в боевом расчёте. Для чего опытным минерам-разведчикам понадобился молодой матрос да еще не их специализации, до меня дошло уже потом, хотя я постепенно начинал догадываться. Я просто носильщик и огневая поддержка основных исполнителей. Понести макеты тротиловых шашек и «ПВВ» (пластичное взрывчатое вещество), обеспечить охранение места забазирования и дневок, пошагать в головном дозоре и не более того. Неужели те самые учения, которыми я так грезил, для меня начались? Но почему не в составе моей родной группы? Наверняка это Поповских все-таки решил от меня избавиться. Чем же я ему помешал, непонятно.

Разведчики на веслах гребли молча и слаженно. Дитер развернул на станции антенну, нацепил на одно ухо головной телефон и что-то прослушивал. Я всматривался в бинокль, надеясь узреть хотя бы линию берега. Как-то страшновато — высадили в открытом море, а вдруг шторм? Вдруг нас унесет черт знает куда? Не выгребем, не выплывем и подохнем от голода? Однако я зря переживал. Минут через пятнадцать весельного хода я всё-таки увидел береговую линию. Причём оказалась она намного ближе, чем предполагал. Прямо среди облаков — впереди по курсу. А потом резко, словно из тумана, появился берег. На резиновой шлюпке мы находились уже несколько часов, хотелось пить и есть. Но мне дали всего один раз отхлебнуть из пластиковой фляжки, разрешили съесть галету. Страхи мои были напрасны. Болев, оказывается, все время был на связи как с нашим Центром боевого управления, так и с поисково-спасательной службой коменданта водного района. Если бы что-то у нас случилось непредвиденное, то минут через десять возле нас бы кружил морской вертолет, а потом бы и подоспел катер. Это объяснили мне потом. А пока уже в сгущающихся сумерках я напряженно всматривался в медленно приближающийся берег и думал лишь о том, как бы быстрее ступить на сушу. Командовавший группой старшина-срочник вывел плавсредство точно по компасу к месту высадки. Причем вывел так хитроумно, что наш маршрут ни разу не пересекся с курсами катеров охраны водного района. Высаживались в маленькой бухточке посреди скал. Я снова напялил на себя спасательный жилет, повесил пулемет через плечо и спрыгнул в холодную воду, доходившую до пояса. Мне накинули на плечо фал с водолазной обвязкой, и я, словно буксир, потащил резиновый плотик в бухточку. Оказывается, минеры здесь уже бывали. Плотик потащили по камням куда-то наверх, и вскоре забрались в довольно обширную скалистую пещеру с песчаным дном, усыпанным сухими водорослями. За время перехода никто так и не сказал ни слова, я же предпочитал помалкивать и не задавать глупых вопросов. Надо будет — сами расскажут. Разведчики-минёры начали оборудовать базу, потрошить свои герметичные мешки, вытаскивать снаряжение, проверять оружие. Я с Болевым полез наверх по скале выше пещеры — разворачивать и маскировать антенну для радиостанции. Дима что-то поколдовал с компасом, определил направление, достал из чехла раздвижную антенну. Я ему по мере возможностей помогал.

— Ну что, карась Брейк, начались у тебя учения раньше всех. Да ты только не ссы! Мы группы первой очереди — твои, может, через две недели пойдут. Так что вполне успеешь еще со своими сбегать…

— Тщщ старшина, — обратился я вполне уставным порядком к Дитеру, — а на хрена меня выдернули с карасёвой группы? У нас ведь только-только слаживание прошло?

— Мысли шире! У нас сейчас нормальных водолазов мало. Сейчас в мою группу включили только две пары, да я, командир, и он же радист. А еще нужен тот, кто на дежурном приеме будет сидеть, базу охранять, жрачку готовить, когда мы на задачу пойдём. С этим и с первой роты матрос может справиться. Под воду он не полезет заряды ставить, а минеры сейчас на вес золота…

— Ааа… вот почему меня верблюдом назвали!!

— Ну да, вроде проводника, носильщика-шерпа. Тут тоже нужен не тормоз… Я своему штатному командиру твою кандидатуру двинул, ваш каплейт поддержал, сказал, что ты толковый матрос, в головняке бегаешь. Так что гордись…

— Блин! А я думал, что он меня спихнул перед учениями.

— Хреново думал! Ваш каплейт нормальный. Некоторые, когда группы минирования дополняют, суют тормозов — мучайся с ними потом. А ваш прошарил — район, по ходу, вам этот же достанется, поэтому разведчик с головняка, уже пошарившийся по побережью ножками, ой как нужен будет! Тут тебе, наоборот, доверие оказали…

— Хера се, доверие, — буркнул я, закрепляя растяжку антенны.

В пещере был уже разведен из невесть откуда взявшегося плавника костер, дым уходил куда-то вверх, на выходе был сооружен светоотражающий экран из плащ-палатки.

— А нас не заметят береговые патрули из-за дыма? — спросил я старшину.

— Все уже давно сделано. Дым, вишь, в дырку идет, его потом к морю сносит, заметно будет только с воды, да и то сейчас по осени испарения от поверхности… так что только по запаху.

Пока матросы занимались подготовкой, проверяли два индивидуальных дыхательных аппарата, готовили свои мины, я взял два котелка наполнил их водой, вскрыл пару банок тушенки и начал варить бульон. В пещере, как и на месте наших береговых занятий, тоже была закладка, которую мне указал один из моряков. Нашлась картошка, уже довольно сморщенная, дряблые луковицы и несколько пакетов с крупами и рисом. Вполне неплохой набор для супа и каши. Пока я занимался приготовлением пищи, командир собрал возле себя разведчиков и начал что-то им объяснять, достав из непромокаемого планшета сразу две карты. Мне было безумно интересно, но пришлось сделать отсутствующий и независимый вид и с интересом наблюдать, как пережаривается лук в котелке на жире из-под тушенки. Плотно поели. Дитер распределил время дозоров наверху возле выставленной антенны и повел меня первого на место, всучив малогабаритную станцию «Сокол» (Р-392). На этот раз мы полезли гораздо дальше и выше установленного штыря.

— Станцией работаешь только тонами, и то только если что-то серьезное. Сразу один длинный на всю мочь и не вздумай вызывать базу и баловаться с тангентой.

— Слуш, а как я передам, что тут наверху? Будет же непонятно?..

— Один длинный и всё! Я сам приползу! Мы в режиме радиомолчания. Знаешь, что за часть рядом с нами стоит в ППД?

— А, в пункте постоянной дислокации, что ли? Так связисты какие-то, у них же там антенн куча.

— Хрена там, связисты! Это такие же морские разведчики, как и мы, только другого профиля. Короче, это слухачи эфира.

— Ага, понятно. А здесь что?

— А то, что у них есть еще подвижные комплексы на машинах, которые выезжают. Раскрываю тебе военную тайну: мы сейчас должны тут на бережку кое-что заминировать и по-тихой эвакуироваться, а эти самые машинки слухачей уже работают. Засекут наш выход в эфир — сразу или ПДССники (противодиверсионная борьба) из ОВРА сработают, или патруль береговой охраны прискочет, а оно нам надо?

— Ага, понял, один длинный! Укажи мне направление наблюдения, — попросил я командира.

Устроившись поудобней среди камней и приладив бинокль, я надул плащ-палатку, коврик под названием «Дождь», накрылся её пологом и принялся наблюдать в указанном секторе. Дитер незаметно для меня скрылся. Надо было попросить поисковый приемник и сидеть тоже потихоньку, слушать эфир. Интересно, а где же нас высадили — на острове или все-таки на материке? Если Поповских знает, что мы будем тоже работать в этом районе, может, стоит всё-таки получше осмотреться здесь?..

Так, сзади меня море. Впереди ни хрена не видно, темно и какие-то сопки. Я сижу в распадке между высоким скальным выступом и скалистым спуском к морю. Один камень. Песка нет, растительности тоже. Минут через пятнадцать надоело лежать на одном месте и я решил вскарабкаться повыше. Закинул станцию на спину, повесил пулемёт на грудь и стал потихоньку карабкаться на близлежащую скалу. Пыхтел минут пять, подрал локти, но всё-таки взобрался на неплохой удобный выступ с хорошим обзором. Ого! Справа от меня буквально в нескольких километрах виднелось множество огней как в море, так и на берегу. В бинокль рассмотреть что-либо было трудно, но и так ясно: мы высадились неподалеку от большой бухты с причальными сооружениями. Видна длинная перемещающаяся цепочка огней, скорее всего двигающаяся автомобильная колонна.

Весело мы забазировались — и объект под боком, и пещерка неплохая и вполне удобная. Ведь если подумать, то до бухты совсем близко — можно добраться вдоль берега незамеченными, а потом минеры могут уйти под воду и дойти до объекта диверсии на ластах. А интересно, как нас будут отсюда эвакуировать? Офицер, проводивший расчет высадки нашей группы, видно, был отличным специалистом. Нас вывели комбинированным способом, причем в такое время и на таком расстоянии от береговой линии, что мы через охрану района прошли на веслах совсем незамеченными. Оказывается не все здесь так просто у минеров. То ли дело у нас — прыгнул с парашютом или с борта на берег и побежал по сопкам. Назад я спускался довольно долго, под конец не удержавшись и навернувшись прямо на четвереньки. Хорошо, что упал на надутую палатку, а то бы отшиб себе все колени. Промаялся я еще час, наблюдая то за сектором, то за звездным небом с цепочкой лениво бегущих облаков. Потом в голову пришла мысль: если Дитер со своими водолазами тогда, еще на береговых занятиях, снял меня и Зеленого, стоящего в дозоре, без каких-либо затруднений, то и сейчас могут преподать урок спящему карасю. Может, обезопасить себя на всякий случай? Немного помозговав, я соорудил куклу из камней на плащ-палатке, накинул сверху полог и выставил антенну радиостанции. В темноте вполне можно принять за дремлющего дозорного. Ну что же, посмотрим, прав я или нет. Вскоре послышалось еле слышное шуршание камней. Рядышком с «куклой» появилась темная фигура и склонилась. Как можно тише, я шагнул из-за камня, за которым прятался, накинул на шею разведчику ремень от пулемета и повернул его в руках, упершись магазином в позвоночник неизвестного, одновременно пнув в сгиб колена.

— Ахррр, — захрипел матрос и замахал руками.

Я тут же сдернул ремень и вывернул пулемет.

— Свои, б…ть, чуть не придушил, — заругался мой сменщик, один из разведчиков-минёров.

— А чего крадёшься? Командир же условил, что надо тихонько «чшшш» сделать? — начал дерзить я. А что, выход он и есть выход! Не надо шутить над матросом, выполняющим боевую задачу по охране базы.

Матрос, растирая шею, махнул рукой:

— Ну вы, блин, Поповские, идиоты! Ладно, давай показывай, что тут где. Палатку оставь, на моей поспишь.

Я вкратце обрисовал обстановку и показал, где наверху находится скальный выступ, с которого отлично просматривается бухта. Шепотом поговорили еще минуты две, и я потихоньку пополз вниз в пещеру. Разведчики спали вокруг костра на плащ-палатках, укрывшись пологами и обнимая оружия. Меня встретил проснувшийся Дитер, угостил чаем из котелка и твердокаменной карамелькой. Расспросил обстановку, что я наблюдал. Очень внимательно выслушал про бухту и в приказном порядке отправил спать. С утра я встал раньше всех, костер разжигать не стал, принялся готовить завтрак на спиртовых таблетках. Разогрел сваренную вчера рисовую кашу, приправил её тушенкой и поставил кипятиться воду. Командира группы уже не было. К началу завтрака все разведчики встали самостоятельно и, что меня удивило, начали умываться водой из фляжек и чистить зубы. Увидев мой удивленный взгляд, один из матросов посоветовал:

— Ты когда закончишь с чаем, тоже умывайся, самочувствие улучшается, да и чушком нечего ходить.

— Так мне мыльно-рыльные собрать не дали, к вам в роту сонного притащили, — опечалился я.

— Ничего, мыло я тебе и зубную пасту дам, а бивни пальцем почистишь, — засмеялся матрос.

— Ты его не прикалывай, а то придушит на хрен, — отозвался мой ночной сменщик, — вчера чуть не придушил на «фишке».

— Дмитрич, а чего это на тебя карась кинулся, — начали ёрничать остальные разведчики, достающие из мешков ложки.

— Да с дури решил его бдительность проверить, а он сразу в драку. Я уже звездочки увидел, когда он меня душил.

Матросы, довольные, засмеялись, расставили котелки, но есть не начинали, ждали Дитера. Надо же! Мы тоже без командира не начинаем, хотя у нас командир целый капитан, а тут всего-навсего старшина.

Сверху спустился довольный Болев.

— Гребсти вам не перегребсти, товарищи матросы, ударники-комсомольцы, — приветствовал он своих минеров.

— Такими вёслами, — подняли ложки матросы, — твои слова да «кэпу» в уши!

Ого! Да тут целый ритуал принятия пищи на выходе — восхитился я, зачерпывая ложкой рис и одновременно размачивая сухарь в чае.

— Брейк, благодаря твоей наблюдательности нам по берегу, выставляясь под патрули, скакать не придётся, — забубнил с набитым ртом Дитер. — Я сейчас полчаса высматривал подходы к бухте. Действительно, можно по бережку дойти вдоль линии скал. Там потом перебраться через косу и на ластах до объекта десять минут ходу. Сейчас после завтрака все наверх — на рекогносцировку, Брейк — на охране. Дмитрич и Саныч — готовьтесь на закладку.

После того как все позавтракали и уползли наверх, я перемыл котелки и умылся сам, почистил зубы пальцем, вытерся об тельняшку. Действительно, непонятно почему, но после завтрака и умывания пресной водой самочувствие резко улучшилось. Стало мучить любопытство. Интересно все-таки, что за объект диверсии у минеров. Как они должны выполнить задачу? Как нас будут эвакуировать? По поводу объекта я так никогда и не узнал. Тогда мне ничего и не рассказали. А эвакуировать нас тоже должны были комбинированным способом. Я, Болев и еще пара водолазов должны будем уйти по суше, одновременно выполнив задачу по разведке подвижных пунктов управления флота. Оставшаяся пара должна будет выйти в море на резиновом плоту в точку подбора, где их примут на борт подводной лодки. Видно, эвакуацию тоже просчитывал тот же специалист. Получалось, что наша подгруппа должна с шумом выйти к лагерю на суше, обозначить деятельность, а потом долго и упорно убегать. Силы и средства борьбы с диверсантами будут отвлечены на нас, и поэтому проверки объектов пунктов управления, причальных сооружений и вспомогательных кораблей и плавсредств на наличие закладок будут перенесены. Болев на месте сразу подкорректировал заранее намеченный план. Благодаря удачной высадке пара минеров установит мины на свой объект заранее. Если водолазы вернутся благополучно, то вся группа пережидает на базе до вечера. Во время обязательной проверки объектов саперами службы противодиверсионной борьбы, подгруппа, работающая по суше, после сеанса связи и запроса эвакуации начинает имитацию атаки на лагерь пункта управления. «Морская» подгруппа спокойно выходит на резиновой шлюпке в море в район эвакуации. Всё это я узнал потом, а пока находился в неведении и сгорал от любопытства.