Последний Инженер Мелемина Евгения
– Конструктор, – повторил Карага.
– Инженер Мертвых, – сказал парень, загибая палец, – он же – Бог, потому что с душами связан; Биоинженер; Конструктор. Три Инженера разных эпох. Логично.
Он загнул три пальца и на время убрал их с панели управления. Самолетик угрожающе качнулся.
Парень выровнял самолет, наклонился и выплюнул зеленый прозрачный леденец.
– А по имени – Льёрт. Приятно познакомиться.
– Я думал, Инженер Конструкта должен быть постарше, – подал голос Джон.
Льёрт только рукой махнул.
– Я просто не напрягаюсь, – сказал он. – Чем меньше напрягаешься – тем дольше живешь.
– Логично, – сказал Карага, и Льёрт улыбнулся, закидывая в рот новый леденец.
– Через минуту будем на месте, – предупредил он, – болтанки не будет, но лучше за что-нибудь подержитесь, мало ли…
Город внизу был похож на мишень: глубоко прорезанные круги охватывали его со всех сторон. Дымилось. Разбитые улицы – сетка опустевших кровеносных сосудов.
Карага не успел присмотреться: самолетик вдруг нырнул вниз, как утка, перевернувшаяся в воде, и стремительно упал в еле видную дымку, окружающую Спираль.
Болтанки действительно не было, и перегрузки ощущались еле-еле, небольшим дискомфортом.
Нос самолета рыскал в длинном коридоре, стянутом серебряными кольцами и похожем на металлическую глотку.
У белой, словно сахарной, длинной платформы самолетик снова лег на крылья и бесшумно приземлился.
– Две минуты подождите, – предупредил Льёрт. – Сбалансируем законы физики вне… и внутри.
Он молча смотрел на стрелки часов, укрепленные над платформой, и ровно через две минуты поднялся.
– Добро пожаловать, добро пожаловать, – пропел он, – по своим улиточьим делам, сегодня здесь, а завтра там…
Лицо Дюка, хмуро наблюдавшего за ним, разгладилось.
– Ага, – улыбаясь, сказал Льёрт, – помнишь? Детская песенка.
Джон такой песенки не помнил.
– Ладно, – прервал сам себя Льёрт, – времени не так уж много. Я пригласил вас, чтобы добавить в уравнение несколько переменных.
Он выпрыгнул на платформу и поднял руку: над его головой стрелки часов сменились мигающей картой.
– Смотрим внимательно, – учительским тоном начал он, – синие области – заселенные места. Внимательно!
Карага перевел взгляд.
Заселенными областями оказались Столишня и области, Болотница и области, Новогородица и области, Тюремень и области. В остальном карта была бела и молчалива, хоть и исчерчена названиями и пунктирами.
– Население составляет двенадцать миллионов человек, – сказал Льёрт, задирая голову и глядя на карту. – Мелочь не считается: пара деревень. Как вам значение?
– Много, – сказал Джон. – Опять слишком много.
– Да? – с интересом обернулся к нему Льёрт и озадаченно потрепал белой рукой свои бесцветные волосы. – А сколько должно быть?
– Подожди, – остановил Джона Карага, – я не историк, но помню, что после меха-уничтожения населения было сорок восемь миллионов.
– Семьдесят два, – сказал Дюк.
Он стоял, запрокинув голову и глядя на карту, сунув руки в карманы.
– Больше миллиарда, – сказал Льёрт. – Поверьте мне на слово.
– Это, наверное, с бездомными, – нерешительно сказал Джон.
Льёрт покачал головой, улыбаясь.
– Разницы никакой.
Он отошел к голубоватой выгнутой стене, повозился и вернулся назад с золотистым персиком.
Уселся на пол, поджав ноги, и принялся персик кусать, поочередно останавливая взгляд то на Караге, то на Дюке, то – внимательнее – на Джоне.
– Ты хочешь сказать – мы вымираем? – нарушил тишину Карага.
– Ага. И с началом этой войны процесс ускорится. Поэтому я и приостановил ваши боевые действия. Хотелось продемонстрировать объективную картину.
– Войну надо остановить, – сказал Карага. – Поставить все под наш вооруженный контроль. Запретить убивать друг друга.
– Нет, – тут же сказал Джон, с завистью глядя на персик. – Нужно реорганизовать общество. Прекратить стерилизации. Уничтожить кастовую систему. Ввести бездомных в социум. Доказать людям, что размножение больше не несет никакой опасности.
Льёрт с легким стуком откинул персиковую косточку и посмотрел на Дюка.
– Я… не знаю, я не политик, я полицейский, – через силу сказал Дюк.
Льёрт кивнул.
– Договоритесь тут между собой, – сказал он, – я дам оружие и технику тому, кто отстоит свою точку зрения. Я дам вам технику и оружие Конструкта. Если не договоритесь, выдвину вам свое предложение – встречное.
– Ты альбинос? – в спину ему спросил Карага.
– Почему? – спросил Джон.
Льёрт остановился.
– Инженеры – люди странные, – сказал он, – не будь этих странностей, не шло бы развитие вперед. Не сменялись бы эпохи. Вы правильно сделали, что оставили Биоинженера в живых.
Карага вспомнил об Эвиле.
– Он мог и сдохнуть, там кругом такая давка была…
– Посмотрим, – отозвался Льёрт, – мы, умные, просто так не помираем… А Инженер Мертвых сам о себе позаботился, да? Решайте. Полчаса хватит?
Карага первым делом обошел кругом самолет, оставленный на платформе. Самолет был холодным, неподвижным и абсолютно гладким. Ничего, похожего на механизм или биотехнику: словно литое цельное тело.
Самолет, словно уловив желание Караги, раскрыл треугольные люки и впустил его в салон.
На месте приборной панели – гладкая, словно слюдяная, пластина без малейшего огонька. Тусклый белый свет, удобные шлемы, низенькие сиденья и ничего, похожего на оружие.
Карага вылез обратно и увидел решительные глаза Джонни Доу.
– Я здесь главный, – сказал Джонни, – с меня все началось. Я все это затеял, и я виноват. Мне нужно оружие Конструкта, чтобы навести порядок.
– Какой порядок? – поинтересовался Карага, садясь на пороге люка и свешивая ноги вниз. – Родильное отделение построить? Были уже разработки по повышению рождаемости, и ты знаешь, чем они закончились: сама природа против. Всех детей того времени сожрало гнилью. Или как эта зараза называлась?
– Грибок Эттингтона, – тихо сказал Джон.
– Вот им. Никто не даст гарантии, что твои планы не нарушит еще какая-нибудь вирусня, и за подохших в корчах деток ответственность будешь нести ты.
– Это было совпадение.
– Да ладно, – хмуро сказал Карага, – как только свернули программу по повышению рождаемости, грибок исчез сам по себе. Завязывай с этими идеями, Джонни, давай мыслить… логично. Нужно свернуть боевые действия, отнять у всех оружие, кроме меха – они будут обеспечивать порядок. Нечем будет воевать – не будут воевать. Займутся восстановлением города. С голодухи размножаться начнут. Сам знаешь – самая высокая рождаемость всегда была у бездомных, их в первую очередь и стерилизовали. Отберем оружие с помощью техники Конструкта, и с ее же помощью будем контролировать.
– Но… – упрямо сказал Дюк, не вынимая рук из карманов, словно насильно сдерживая их там.
– Молчать, – коротко сказал Карага, – ты – зарядное устройство, притом хреновое. Тебе слова не давали. Жалею уже, что с тобой связался. Пользы никакой. Может, тебя пристрелить, капитан? Тебе не нужна такая жизнь и мне твоя не нужна.
– Хватит, Крэйт, – торопливо сказал Джон, увидев, как исказилось лицо Дюка, – пойми: это и нужно убрать первым делом. Разделение. Дискриминацию. Чем он хуже тебя? Ничем он не хуже. Прекрати это.
Карага пожал плечами и почесал широкий тугой шрам, пересекающий грудь и живот.
– А ты чем лучше меня, что указывать взялся? – спросил он, щурясь. – Ты, сына, сам признался – все это заварил самолично в детской пластмассовой кастрюльке, так, может, позволишь папе разобраться по-взрослому?
– Хватит, – повторил Джон.
– Бросай игрушки! – заорал Карага. – Рождаемость ему! Сам, мать твою закопать, жертва аборта… ну! Смотри на меня! Через тридцать секунд ты говоришь: да, папа, конечно, папа, ты прав, а я мудак! Иначе я тебе просто сверну шею.
Дюк искоса посмотрел на Джонни и вынул наконец руки из карманов. Джон залился быстрой алой краской, в легких у него заскрипело, свист и хрипение прорвались сквозь плотно сжатые губы.
– Двадцать пять! Двадцать шесть!
– Да! – выкрикнул Джон. – Я виноват. Извини.
– Кто здесь мудак?
– Я, – с ненавистью пробормотал Джон, сплюнул и пошел в угол платформы, где и уселся, прислонившись к стене и запрокинув голову с закрытыми повлажневшими глазами.
– Теперь ты, – устало сказал Карага, проводив его взглядом. – Ты, капитан. Извини, я на тебе сорвался. Мне твоя помощь нужна, и я понимаю – не сразу можно приноровиться ее оказывать. Потренируешься, пройдет. Ну, ты со мной? Сделаем этот гребаный мир новым?
Дюк задумчиво смотрел на него.
– Я с тобой, – сказал он.
Джон, услышав ответ Дюка, поднялся и медленными, долгими шагами подошел к Караге.
– Послушай. – У него легонько дрожала нижняя губа. – Я хочу создать гуманистическое общество. Я хочу вернуть людям человечность. Да, поначалу потребуется оружие, но потом – нет. Потом ты, и капитан, и такие, как Кенни, смогут жить без зла и без вражды.
– Нежизнеспособно, – сказал Карага, глядя на него сверху вниз.
– Тогда тебе придется меня убить, – твердо сказал Джон, – потому что, если ты оставишь меня в живых, я буду противостоять тебе всегда.
В легких у него надрывно свистело.
– Сил-то хватит? – спросил Карага.
– Постараюсь.
Дюк отвел глаза.
– Не делаются такие дела с оружием Конструкта, – неожиданно мягко сказал Карага и положил руку на затылок Джона. Провел по его волосам. – Мне очень жаль, что она не отдала тебя мне на воспитание. Я бы тебя тогда любил и ценил, что ли… А так – прости, но не вышло.
Джон поднял на него глаза и спокойно улыбнулся. Карага кивнул, принимая улыбку, и легко скользнул к беззащитной шее. Раздался мокрый хруст. Тело Джона завалилось на бок, сломанная шея выпукло вырисовалась, натянулась изнутри чудовищным горбом. Неестественно запрокинутая голова ударилась об пол, и Дюк увидел темнеющие и пустеющие широко распахнутые глаза.
– Выбрали? – спросил Льёрт, обходя тело Джона.
– Да, – ответил Карага. – Выбрали. Ты даешь нам оружие, и мы сносим напрочь всю эту вооруженную братию: «Шершней» и армию, полицию и излишне бойких активистов. У нас есть меха и пара отличных генералов – Морт и Эру. Порядок гарантируем. Нужна рождаемость – будут рожать по графику, под прицелом.
Он говорил так быстро, что голос прерывался.
Льёрт наклонил голову:
– Ты мне за Вертикаль должен, меха, – сказал он, – помни об этом.
– А ты мне должен за то, что твоя Спираль меня чуть не угробила, – отозвался Карага. – Квиты?
– Временно.
Наконец-то он повернулся и обратил внимание на труп Джона.
– Жалко, – сказал он, – ненависть к людям – отличная почва для гуманизма. Мизантропы первые в очереди на улучшение качества жизни общества. Агрессоры – тоже.
– А то, – сказал Карага. – Инженер, сделай одолжение.
– Какое?
– Давай его похороним. По-настоящему. Есть где закопать?
Эпилог
Водку Дюк Ледчек пил без интереса. На кроваво-красную икру и оранжевые пластинки красной рыбы смотрел без удовольствия.
Все это, отпечатанное на принтерах новейшей технологии, источало натуральные запахи и славилось натуральным вкусом, почти идеальным, с точки зрения даже Конструктора, который печатными продуктами обычно не питался.
Водку Конструктор тоже не употреблял, сидел и грыз леденцы, закинув ноги на спинку кожаного пухлого кресла.
Карага наливал и наливал: он пил и чувствовал горьковатый вкус, легкий шум в висках, и только.
Праздновали десятую годовщину с момента Переворота. За длинным широким окном несмело карабкался ввысь строящийся заново город. В архитектуре использовались пики и шпили, изобретенные заново. Исчезли серые коробки домов-уплотнителей времен перенаселения, исчезли белые треугольные строения Конструкта. Возводились вычурные здания, напоминающие космические корабли. И даже окна делались круглыми.
Специалист по психологии общества сказал бы, что все оно неосознанно стремится оторваться от бренной земли, сократить угол обзора, не видеть ничего, кроме неба, не привязываться ни к чему, кроме свободы.
Карага был армс-меха, поэтому специалистов такого профиля не держал и не слушал. Ему хватало качественных статистических показателей: бездомных нет, на улицах чисто, рождаемость наконец-то вылезла из минусовых значений.
Жалоб на работу меха-полиции не поступало, на работу моментальных судов – тоже.
Преступлений нет. Мало кому хочется получить пулю в висок от меха-полицейского, моментально определяющего степень вины и обладающего всеми судейскими полномочиями, включая полномочия по осуществлению смертной казни.
С точки зрения Караги – город превратился в тихое, уютное местечко, где за последние десять лет совершилось больше открытий и научных скачков, чем в прежней Столишне за сотню.
Прогресс.
С точки зрения Дюка – построилось идеальное полицейское государство, где свободой и человечностью и не пахнет, зато кругом порядок, как в больничной лаборатории.
Он давно признался, что именно в такое государство поверил, стоя перед Карагой и белым самолетиком Конструктора – далеких десять лет назад.
Поверил и решил: хрен редьки не слаще. Зато долгожданное повышение – вот оно. Правая рука Караги, правителя. О таком жалкий капитан «Шершней» и мечтать не мог – ради этого стоило перетерпеть, перестрадать. Все это позади – сейчас Дюк вложен в систему мира, как патрон в патронник.
Он не прогадал и сделал правильный выбор.
Прогремело долгим, праздничным треском. Карага поднялся и подошел к окну, закусывая хрустящим яблоком. На плацу под зданием выстроились в ряды меха-Морты в парадной форме с белыми лентами. Поверх них колыхалось и хлопало тугое знамя.
– Это деградация, – сказал Карага, возвращаясь назад.
Дюк удивленно поднял глаза, Льёрт усмехнулся.
– Это праздник в честь десятилетия Переворота, – сказал Дюк. – Торжественная часть. Скоро будут полеты.
– Это деградация, – повторил Карага. – Когда армия и полиция начинают вешать на себя белые бантики и плясать под окнами – это значит, что ей нечем заняться. А если армии и полиции нечем заняться, значит…
– Значит, Переворот оправдал поставленные цели, – сказал Дюк, зная, что надо говорить, а что нет.
– Ты-то мне жопу не лижи, – отмахнулся Карага.
Льёрт протянул тонкую руку и сцапал со стола желтое яблоко. Его глаза светились интересом.
– Ну почему, – сказал Дюк, снова наливая водку в приземистую рюмку, – почему бы и не… мы же не только свои задачи выполнили, мы и идеи Джона воплотили: бездомных днем с огнем не найти, например.
– Это потому, что Морт и Эру их тогда всех выбили по приказу Шикана, – поморщился Карага. – Не надо мне рассказывать… Мы не сознание общества поменяли, а само общество кастрировали, а теперь радуемся, что оно хером не машет… Оно не машет не потому, что умное и приличное, а потому что махать нечем!
– Рождаемость подняли.
– Показатели положительные потому, что после Переворота меньше умирать стали, а не больше рождаться.
– Преступности ноль.
– Убери меха-полицию с улиц на три дня и огребешь преступности за все десять лет – разом.
– Исчезли любители хобби.
– Этих любителей никогда не изведешь.
– Крэйт, – потерял терпение Дюк, – что ты от меня хочешь?
– А не знаю, – ответил Карага, – я не политик ни хрена, вот что. Льёрт.
– Ага.
– Ты нам тогда – помнишь? – тоже ведь что-то предлагал, но я не помню, что именно. Что это было?
– Не было ничего.
– Я точно помню, было, – настаивал Карага.
– Зачем тебе это знать теперь, если ты тогда выбрал оружие?
– Паскуда, – беззлобно сказал Карага. – Не мог я ничего другого выбрать. Я – армс, мы для того и сделаны, чтобы… – он не нашел нужного слова и перевел тему: – Инженера Мертвых нашли?
– Нет, – помедлив, ответил Дюк. – Морт и Эру с этой загадочкой все мозги себе проели, перерыли тонну информации. Что такое ковчег, где две твари по паре, а бог за штурвалом? Нет такого в мире. Брось это, Крэйт, Шикан наверняка был не в себе, когда командовал им разгадать загадочку.
– Нет, – сказал Карага, – это важно. Это связано с Последним Инженером Мертвых. Морт помнит – Шикан обещал тому парнишке, Кенни, что сделает его Инженером. Загадка была об этом. Пусть ищут дальше.
– Почему тебя это так волнует?
– Инженеры – странные люди, – повторил Карага слова Конструктора, – а у Кенни на меня не просто зуб, а целая пасть. Не хотел бы я, чтобы он вылез и похерил все, что мы с таким трудом построили.
Он снова вернулся к окну и посмотрел на марширующие, сворачивающиеся в квадраты, бьющие тяжелыми ботинками о площадь ряды меха в парадной форме. На этот раз по губам Караги скользнула гордая улыбка.
– Ну что? – сказал он. – Не чокаясь? За гуманизм?
И он выпил, снова чувствуя горечь и туманное сожаление: жаль, что Джонни Доу не дожил до такого прекрасного времени – его так не вовремя погубили сломанные механизмы подачи кислорода в легкие.
Карага долго и старательно уничтожал в себе воспоминания о смерти Джонни, так старался заменить их на что-то другое, беззлобное, неотвратимое, что уже лет пять как верил в то, что Джон погиб из-за своей поломки.
Ковчег, каждой твари по паре, сам бог за штурвалом.
Джонни Доу легко бы разгадал загадку.
От виллы «Ковчег» не осталось ничего, кроме засыпанного сором и поросшего плотным вьюном подвала. Боковая узкая дверца, в которую мисс Эппл, бывало, протискивалась бочком, чтобы поставить в холодок миски с кормом, завалена бетонной серой плитой, которую тоже уже атаковал вьюнок.
Не осталось ни таблички с именем хозяйки, ни заборчика, ни воротец.
Остался только сырой подвал, в стене которого долгое время украшением служил медный начищенный круг с квадратными зубцами – мисс Эппл называла его штурвалом и всегда протирала тряпочкой с мелом.
В темноте лоснится медный матовый блеск.
Послесловие автора
Некоторые миры, созданные в воображении, настойчиво требуют билет в реальность, и дело автора – послужить им верным пропуском, пусть реальность и будет ограничена страницами книги.
Мир, созданный в «Последнем Инженере», не исключение. Появивишись на страницах книги, которую вы держите в руках, он потребовал большего – и я с радостью предоставлю ему такую возможность, продолжив начатую историю во второй книге задуманной дилогии.
Спасибо большое за то, что прочитали книгу, я буду благодарна любому мнению о ней, высказанному в Интернете, на форумах и читательских сайтах.
Надеюсь, вам понравится эта книга, и мы встретимся еще – в границах книжной реальности воображаемого мира, часть вторая.
Читать бесплатно другие книги:
