Капризный ангел Картленд Барбара

Тильда увидела, что ее слова, а главное, тон, которым они были произнесены, произвели должное впечатление на леди Крукерн, а потому продолжила свое наступление:

– Но не это главное, леди Крукерн! Не сомневаюсь, профессор ни словом не обмолвился о том, что именно благодаря его личному мужеству, его храбрости и находчивости я осталась жива. В той сутолоке, которая началась в ресторане после того, как туда ворвались студенты, скажу вам так: если бы не профессор, обезумевшая толпа попросту затоптала бы меня. Или могли застрелить разбушевавшиеся студенты. Профессор спас мне жизнь, и я никогда этого не забуду.

– Но профессор ничего такого нам не рассказывал! – начала оправдываться леди Крукерн, готовая уже сменить гнев на милость по отношению к опальному наставнику.

– Похоже, профессор Шиллер действовал как герой и повел себя как настоящий джентльмен в весьма непростых обстоятельствах, – с важностью изрек кузен Френсис в своей обычной напыщенной манере, которая всегда раздражала Тильду.

Но сегодня ей нужно было быть предельно любезной со своим кузеном, а потому она с готовностью поддакнула лорду Тетертону и принялась расхваливать профессора на все лады до тех пор, пока наставник не был полностью реабилитирован в глазах леди Крукерн и ее родственника.

Попутно она умудрилась прямо на ходу сочинить целую историю о том, как, потерявшись в толчее с профессором, она, преследуемая разъяренными студентами, бежала вместе с остальными посетителями ресторана по улицам города, пока не очутилась в каком-то бедном квартале, на самой окраине Мюнхена. Там ее и приютила одна добрая женщина, акушерка. Именно она и привела ее сегодня в отель. История выглядела весьма правдоподобной, а потому все присутствующие охотно поверили Тильде.

Когда она закончила повествование о своих мытарствах, леди Крукерн наставительным тоном заметила:

– Что ж, леди Виктория! Самое время снять с себя этот нелепый наряд и принять наконец ванну.

– С удовольствием, мадам! – согласилась с ней Тильда. – Но прежде я хочу переговорить с кузеном. У меня есть к нему пара вопросов, которые я бы хотела обсудить с ним наедине.

– Как прикажете, леди Виктория! – поднялась со своего кресла леди Крукерн. – Пойду распоряжусь насчет ванны и прикажу Хане приготовить вам постель.

С этими словами почтенная дама величаво выплыла из комнаты в сопровождении профессора.

– У меня к вам одна просьба, кузен, – обратилась Тильда к Френсису Тетертону, как только они остались одни.

– Я весь внимание, леди Виктория!

– Но прежде мне хотелось бы узнать, почему вы здесь, в Мюнхене, а не в Обернии.

Тильда увидела, как Френсис Тетертон смущенно потупил глаза.

– Дело в том, – начал он уже без прежней важности в голосе и тут же умолк. – Видите ли, кузина, наш посол решил, что мое присутствие может хоть немного подбодрить вас. От имени посла хочу заверить вас еще раз, что подготовка к предстоящему бракосочетанию идет полным ходом и вскоре все в Обернии будет готово к торжественной встрече невесты его королевского высочества.

– Но пока еще не готово, так?

– К сожалению, нет.

– И по чьей вине откладывается мой приезд в Обернию?

Последовала долгая пауза, а потом лорд Тетертон неуверенно пробормотал:

– Его Королевское Высочество хочет, чтобы на момент вашего приезда в Обернию все было организовано так, как он того пожелал.

– А он знает, что я уже в Мюнхене?

– Наш посол находится в постоянном контакте с премьер-министром Обернии и другими членами кабинета Его Королевского Высочества. Мы отдаем себе отчет в том, что подобная задержка может быть расценена нашим правительством как проявление некоторого пренебрежения к высокой гостье. Но увы! Премьер-министр Обернии не может самостоятельно предпринять никаких шагов без соответствующих на то указаний со стороны Его Королевского Высочества.

– Что ж, коль скоро вы поддерживаете постоянную связь с правительством Обернии, тем легче будет вам донести до князя мою просьбу.

– Какую просьбу?

– Я хочу… нет, я настаиваю на том, чтобы встретиться с князем до того, как прибуду в Обернию.

Френсис Тетертон тупо уставился на Тильду, явно не понимая сути ее слов.

– Но это невозможно, кузина Виктория! Категорически невозможно! – воскликнул он наконец. – Все уже согласовано и утверждено на самом высоком уровне! Вся процедура встречи расписана буквально по минутам. Его Королевское Высочество будет встречать вас на ступеньках парадного крыльца своего дворца, и только там.

Тильда молчала, отрешенно вперив взгляд в стену, и лорд Тетертон, ободренный ее молчанием, продолжал:

– Премьер-министр, министр иностранных дел и наш посол встретят вас на границе с Обернией и будут сопровождать до столицы, где и состоится ваша первая встреча с князем Максимилианом.

Тильда вобрала в легкие побольше воздуха:

– Нет, это меня не устраивает! Я настаиваю на личной встрече с князем, здесь или в любом другом, удобном для него месте, но с глазу на глаз и до того, как я пересеку границу его княжества.

– Я не вполне понимаю вас, кузина!

– Все очень просто! Я хочу встретиться с Его Высочеством в неофициальной, так сказать, обстановке, чтобы предварительно с ним кое-что обсудить. Еще раз повторяю. Такая встреча должна состояться до того, как я пересеку границу Обернии.

– Но это невозможно! Невозможно! – чуть не в истерике выкрикнул Френсис Тетертон.

– В таком случае спешу уведомить вас, дорогой кузен, что господа премьер-министр, министр иностранных дел и британский посол могут прождать меня на границе целую вечность!

– Кузина Виктория, как вы можете говорить подобные вещи?

– Как бы то ни было, я их говорю!

– Князь Максимилиан – венценосная особа! Он глава государства! Вы не имеете права приказывать ему явиться на встречу с вами, словно он простой смертный.

– Князь все еще мой потенциальный супруг, а следовательно, я, как его будущая жена, тоже имею какие-то привилегии, разве не так? Словом, я настаиваю на приватной встрече с князем Максимилианом. Вам решать, как организовать эту встречу наилучшим образом.

– Я не могу! Поймите же наконец, это не в моей компетенции! Боюсь, и сам посол не возьмется за столь щекотливое поручение! Если вы хотите переговорить с Его Королевским Высочеством, что мешает вам сделать это по прибытии в Обернию?

– Тогда окажите любезность, недвусмысленно донесите до всех заинтересованных лиц, что, пока я не встречусь с князем, не будет никакого приезда, никаких эскортов и прочих официальных мероприятий.

– В жизни не слышал более абсурдных просьб! – раздраженно бросил Френсис Тетертон.

Тильда подавила зевок.

– Прошу простить меня, кузен, но я в прямом смысле слова валюсь с ног от усталости. Пожалуй, мне лучше отправиться спать. Надеюсь, вы останетесь к ужину, но я бы хотела, чтобы вопрос о встрече с князем остался между нами. Не стоит обсуждать его в присутствии леди Крукерн и моего наставника.

– То есть вы хотите сказать, что не желаете, чтобы леди Крукерн и профессор Шиллер знали о том, какие нелепые идеи созрели у вас в голове за те дни, что вас не было в отеле, так? – почти грубо поинтересовался ее кузен-дипломат.

– Думаю, вы совершите большую ошибку, посвятив их в подробности нашего с вами разговора! – мило улыбнулась ему Тильда. – К тому же, заверяю вас, кузен, никто и ничто не заставит меня изменить решения. Я хочу видеть князя Максимилиана. И если вы отказываетесь устроить мне встречу, я обращусь к кому-нибудь еще, кто согласится мне помочь.

– Но это невозможно! Абсолютно невозможно! – продолжал бубнить лорд Тетертон безнадежным тоном.

– В таком случае объявите князю, что я возвращаюсь в Англию!

– Я отказываюсь верить своим ушам! – со стоном выдохнул несчастный атташе. – Разве так ведут себя воспитанные английские леди?

Тильда весело рассмеялась в ответ:

– Боюсь, кузен, моим родителям не понравится то, как неодобрительно вы высказываетесь по поводу того, как они меня воспитали.

– Ах, господи! Уверен, ни герцог, ни ваша мать, принцесса Присцилла, никогда не простят вам эту выходку, кузина! Да и все то, что ей предшествовало, тоже не приведет их в восторг. Эти три дня, пока вас не было! Вы даже не можете себе представить, сколько страхов мы тут пережили, теряясь в догадках, куда вы пропали.

– К счастью для всех нас, нет необходимости посвящать князя во все эти мелкие подробности.

– Да, такой необходимости нет! Но вот просить его о встрече наедине – это уже выходит за рамки всех известных мне протоколов! Это в корне противоречит придворному этикету! Это вообще неслыханная вещь!

– Не стану спорить с вами, кузен! Вероятно, так и есть. Но если вы сумеете внятно объяснить Его Высочеству, что мне нужно сообщить ему нечто очень важное и что я не пересеку границу его страны, пока не скажу ему все то, что намерена сказать, уверяю вас, он немедленно согласится на встречу со мной! – Тильда замолчала, а потом неожиданно прибавила: – В конце концов, он мне тоже кое-что задолжал! По чьей вине, скажите на милость, мы уже который день торчим в Мюнхене? Он заставляет нас ждать! Вот это действительно неслыханная вещь!

– Поскольку, кузина, вы сами в последние дни были неизвестно где, как же можно утверждать, что князь заставлял вас ждать? – сделал слабую попытку отбить удар лорд Тетертон.

– И тем не менее попытайтесь объяснить Его Высочеству! – Тильда встала с кресла и решительно направилась к дверям. – Повторяю еще раз, кузен! Я не намереваюсь спорить с вами. Передайте князю Максимилиану, что он может повременить с приготовлениями к свадьбе. Пока я не встречусь с ним, я не сделаю и шагу из Мюнхена.

На Френсиса Тетертона было страшно смотреть, и Тильда с трудом сдерживала смех, глядя на страдальческую мину, исказившую лицо кузена. Сама же Тильда, напротив, была в отличном настроении. Она с доброжелательной улыбкой распрощалась с родственником и пошла к себе в спальню, где ее уже поджидала Хана, как всегда чем-то недовольная и обиженная на весь белый свет.

На следующий день Тильда в сопровождении профессора Шиллера и несколько оттаявшей леди Крукерн отправилась на экскурсию по городу. Отношения между ее спутниками оставались натянутыми, но Тильда предпочла сделать вид, будто не замечает их размолвки.

Ей хотелось посмотреть Мюнхен, а лучшего гида, чем ее наставник, было не найти. Настроение профессора заметно улучшалось по мере того, как они осматривали один музей за другим. Наконец пришла очередь и знаменитой Пинакотеки с ее уникальным собранием картин, и не менее знаменитой Мариенплатц с главной достопримечательностью площади – старинными курантами на башне.

Они также посетили несколько церквей, где Тильда долго и сосредоточенно рассматривала лики ангелов, вырезанных из дерева. Она вспомнила, как Рудольф сравнил ее с одним из таких ангелочков. И сейчас она внимательно вглядывалась в их веселые, беззаботные лица, которые светились радостью, пожалуй недоступной простым смертным.

«Я сделаю Рудольфа счастливым! – твердо пообещала себе Тильда. – Я одарю его такой радостью, которой не смогла ему дать ни одна из его прежних женщин».

Невольно в ее памяти всплыли алые губки Митси, которые та тянула навстречу поцелую. Пожалуй, в сравнении с такой красавицей она легко может потерпеть фиаско.

На следующее утро пред Тильдой снова предстал ее кузен. Они прошли в гостиную, чтобы поговорить наедине.

– Что князь? Примет меня? – нетерпеливо спросила девушка, не дожидаясь, пока лорд Тетертон заговорит первым.

– Его Королевское Высочество согласны встретиться с вами сегодня вечером! – с прежней важностью доложил Френсис Тетертон. – Нет нужды упоминать, кузина, что мне стоило немалых усилий убедить Его Высочество согласиться на встречу. Он все время спрашивал, что именно вы желаете ему сообщить. А я и сам понятия не имею!

– И где же он предлагает встретиться? – перебила его Тильда.

– В таверне на границе между Обернией и Баварией.

– А! «Королевская граница»! – радостно воскликнула Тильда.

– Да, «Королевская граница»! – бросил на нее удивленный взгляд кузен. – А вы откуда знаете о существовании этого ресторана?

Тильда вспомнила лейтенанта, который все еще надеется в один прекрасный день пригласить ее на ужин в «Королевскую границу», и улыбнулась, оставив вопрос кузена без ответа.

– На какое время назначена встреча?

– На девять тридцать вечера. А потому, чтобы избежать излишних расспросов со стороны леди Крукерн, я, пожалуй, скажу ей, что сопровождаю вас на прием, который устраивает один из моих здешних друзей.

– Она страшно разобидится, узнав, что ее не пригласили на этот прием, ну да бог с ней! Вы умница, кузен! Все устроили, и именно так, как я того и хотела. Я вам очень благодарна!

– Надеюсь, вы понимаете, кузина Виктория, какую честь оказал вам князь Максимилиан, согласившись удовлетворить вашу просьбу. А потому прошу вас лишь об одном: покажите ему в полной мере, что вы цените его любезность и готовы отплатить за нее не меньшей любезностью.

Вряд ли князь воспримет весть о том, что она отказывается выходить за него замуж, как любезность, подумала Тильда. Пожалуй, он расценит ее поступок как самую черную неблагодарность. Но она благоразумно промолчала, а весь остаток дня провела, строя планы, что и как она станет говорить князю.

Нужно быть предельно осторожной. Ведь ее любимый Рудольф – подданный князя. Известие о том, что именно он стал ее избранником, может сразу же навлечь на него монарший гнев. А кто знает, куда может завести князя желание отомстить счастливому сопернику? Вдруг он решит бросить Рудольфа за решетку, отправить на каторгу, да мало ли что еще? Оставалось надеяться лишь на то, что князь проявит благородство и широту взглядов. В самом деле, как можно в наше время силой заставлять женщину идти к алтарю, когда она говорит жениху решительное «нет»?

Одновременно в душе Тильды пробудились прежние страхи. Она вдруг вспомнила недомолвки и странные полунамеки родственников, вскользь брошенные реплики осуждения и откровенное недоброжелательство в адрес князя. Разумеется, все это говорилось тогда, когда, как им казалось, она их не слышит. Но почему ее родня так не любит князя Максимилиана, недоумевала Тильда. И что за причуда у самого князя? Надо же, не фотографироваться и не разрешать никому рисовать свои портреты! Наверное, с ним произошел какой-то несчастный случай, навсегда обезобразивший его лицо, думала она. А может, есть и иные причины, пока еще неизвестные ей, по которым приличные люди считают князя Максимилиана весьма одиозной личностью.

Впрочем, все загадки, связанные с персоной официального жениха, были для Тильды делом второстепенным. Она ведь не собирается выходить замуж за князя, так какое ей дело до всех его странностей? После сегодняшней встречи они едва ли еще когда-нибудь увидятся.

Но чем ближе время подходило к вечеру, тем сильнее росла нервозность Тильды. И где то хваленое хладнокровие, которым так восхищался Рудольф? Она возбужденно мерила шагами комнату, выдумывая все новые и новые мнимые препятствия на пути воссоединения с Рудольфом.

Вдруг князь категорически откажется разорвать их помолвку? А что, если он прямо с порога заявит ей, что не намерен слушать ее, а лишь сообщит, что к их свадьбе все готово? Но самое страшное, если случится что-то такое, что не позволит Рудольфу жениться на ней. Например, князь лишит его свободы. Нет, твердо сказала себе Тильда, она должна сделать все от нее зависящее, чтобы князь никогда не догадался о существовании Рудольфа. Она просто скажет князю, что не может выйти замуж за него, потому что любит другого человека. А уж имени Рудольфа они из нее калеными щипцами не вытянут!

Да, но в таком случае после свадьбы им с Рудольфом вряд ли найдется место в Обернии. Придется перебираться либо в Австрию, либо в Баварию.

И тут впервые до Тильды дошло, как, в сущности, мало она знает о своем избраннике. Рудольф – солдат, он сам сказал ей об этом. Причем солдат, совершивший предосудительный поступок с точки зрения воинского устава. Но кто его родители? Он упоминал, что служит в кавалерии. Следовательно, семья его принадлежит к дворянскому сословию. Тильда вспомнила, как отец рассказывал ей, что в полках прусской кавалерии служат преимущественно выходцы из аристократии. Даже пошутил как-то, заметив, что на сто кавалеристов у пруссаков приходится тридцать четыре князя и пятьдесят один граф. Вполне возможно, в Обернии кавалерийские полки формируются иначе, но тут она вспомнила сероглазого лейтенанта. Молодой человек был, несомненно, голубых кровей.

Как-то вышло, что все три дня они с Рудольфом проговорили главным образом о чувствах, а вот спросить о чем-то важном уже с практической точки зрения она так и не догадалась.

Конечно, то, что ее Рудольф – джентльмен, не вызывало у нее сомнения. Он всегда был так предупредителен к ней и так добр. Ни разу не напугал ее, не привел в смущение, не создал неловкой ситуации, что было бы вполне естественно с учетом того, что они провели несколько дней наедине в запертом домике и даже спали в одной кровати.

Несмотря на всю свою неопытность, Тильда понимала, что какие-то скрытые угрозы подстерегают девушек, которые остаются наедине с мужчинами. Впрочем, она лишь смутно представляла себе, что это могли бы быть за угрозы.

Но она вдруг вспомнила слова Рудольфа: «Ты требуешь от меня слишком многого, Тильда! А я – всего лишь живой человек, который из последних сил пытается вести себя порядочно, как подобает джентльмену». Что ж, он и вел себя с ней по-джентльменски! Но порой Тильду распирало самое настоящее любопытство. А что было бы, если бы Рудольф стал вести себя иначе?

В любом случае у нее нет оснований не доверять ему. Прямо скажем, она сама изводила его просьбами о поцелуях. Да, ему приходилось целовать ее даже тогда, когда, предположим, он и не хотел целоваться. Да, в конце концов, он даже сделал ей предложение. Но ведь она же его не неволила! Он сам так решил, пыталась оправдать себя Тильда. А сейчас она постарается вести себя очень осмотрительно в разговоре с князем. Главное – не разозлить его, не вызвать в нем жажды мщения. Рудольф ни в коем случае не должен пострадать из-за их с ним отношений.

Всю дорогу из Мюнхена до приграничной таверны Тильда молча просидела в карете рядом с кузеном, снова и снова обдумывая все, что она сейчас скажет князю. Френсис Тетертон тоже заметно нервничал. Это было заметно по тому, как он непрестанно теребил галстук и все время вынимал из жилетного кармашка свои золотые часы, чтобы убедиться, что они еще не опаздывают на встречу. Они выехали из отеля сразу же после легкого и весьма непродолжительного ужина, а потому приехали на место намного раньше назначенного времени.

– Я заказал отдельный кабинет, – сказал лорд Тетертон, когда они зашли в холл ресторана. – И мы сразу же идем туда. Не хочу, чтобы вас здесь увидели посторонние люди, кузина Виктория. Что они подумают? Вы одна, в таком месте, да еще в сопровождении мужчины!

– Но кто меня здесь знает? – попыталась успокоить кузена Тильда и, несмотря на все его бурные протесты, все же заглянула в ресторанный зал. Она ведь вполне могла бы отобедать здесь в один из вечеров с тем красавцем лейтенантом.

Зал ей очень понравился. Отделанные дубом стены, дубовые балки с развешанными головами животных, уютные маленькие столики с горящими свечами. В зале было полно народу, и Френсис Тетертон буквально за руку утащил Тильду по коридору в небольшой кабинет, интерьер которого был выдержан в том же охотничьем стиле. В кабинете горел камин, и веселое потрескивание поленьев немного успокаивало. Френсис Тетертон, наверное, уже в сотый раз извлек из кармана часы.

– Посидите пока одна, кузина Виктория. И прошу вас, никуда ни шагу! – приказал он ей. – А я выйду на улицу. Буду встречать Его Высочество у входа. Князь Максимилиан точно не захочет афишировать свое присутствие здесь, а потому я сразу же проведу его в кабинет.

Кузен Френсис пребывал в страшном возбуждении, и, глядя на его раскрасневшееся лицо, Тильда снова подумала: с чего это ее любимый Рудольф решил, что все англичане так невозмутимы и хладнокровны?

– Не волнуйтесь, кузен! – сказала она ему. – Со мной все будет в порядке! Ступайте и встречайте князя.

Лорд Тетертон удалился, а Тильда стала беспокойно прохаживаться по комнате, снова и снова повторяя заранее заготовленную речь. В глубине души она не сомневалась в успехе своего предприятия. Князь обязательно согласится на расторжение помолвки, думала она. В конце концов, его ведь тоже принудили к браку. Скорее всего, это королева Виктория настояла на том, чтобы он выбрал себе в жены именно англичанку, и именно ее.

Между тем и в Баварии, и в Австрии полным-полно своих принцесс, и, вполне возможно, одна из них пришлась бы князю по вкусу. А тут какая-то англичанка, которую он и в глаза не видел! Но эти карликовые монархи, они все так боятся Британии! Стоит ли удивляться, что князь Максимилиан не посмел перечить самой королеве Виктории. И теперь будет только рад избавиться от нее, думала Тильда. Вот ведь как все просто.

Разумеется, перед английской королевой трепещут не только в Европе. Тильда вспомнила свою мать, принцессу Присциллу. И ей снова стало неловко, как и тогда, в Виндзоре, за то раболепие, которое проявила мать в присутствии королевы Виктории.

«Бедная мама, – подумала она. – Мой поступок убьет ее. Остается надеяться лишь на то, что когда она увидит Рудольфа, то все поймет правильно. А со временем мама полюбит его так же, как люблю его я».

При мысли о Рудольфе у Тильды снова стало тепло на душе. Она вспомнила, как он целовал ее, и вздохнула. Ах, как хорошо было бы снова очутится в его объятиях и почувствовать вкус его губ! Какое ей дело до чопорной родни, до князя Максимилиана с его королевским статусом, если ее любит такой красавец! И еще как любит!

«Я вовсе не боюсь этого князя! – в сотый раз повторила она себе. – Я никого не боюсь! Единственное, что меня страшит, – это потерять Рудольфа».

И тут же вспомнила, с каким глубоким чувством он говорил ей, прощаясь: «Никто и ничто на свете, даже сам господь бог, не помешает мне жениться на тебе!»

Да, именно так! Никто и ничто не помешают ему стать ее мужем, мысленно дала себя клятву Тильда и замерла, услышав шаги за дверью.

Дверь отворилась, она сделала глубокий вдох и повернулась навстречу незнакомому мужчине. Но перед ней стоял не князь Максимилиан, а Рудольф!

Рудольф тоже замер, отказываясь верить собственным глазам.

– Тильда, радость моя! Что ты здесь делаешь? – воскликнул он изумленно.

Она подбежала к нему, все еще боясь, что это сон. Но нет! Она прикоснулась к нему, смотрит ему в глаза. Какое-то время он тоже молча смотрел на нее, а потом наклонился и стал жадно целовать. И снова она испытала тот же восторг и наслаждение. Его жаркие ненасытные поцелуи пьянили ее, и она чувствовала, что плавится в его руках, словно воск.

Наконец Рудольф оторвался от нее.

– Как же я скучал по тебе! – проговорил он хриплым от возбуждения голосом. – Мой бог, как же я скучал по тебе все эти дни!

– Ты еще… любишь меня? – тихо спросила у него Тильда.

– Люблю ли я тебя? И ты еще спрашиваешь! Конечно, я люблю тебя, моя Тильда!

Но вот, словно стряхивая с себя наваждение неожиданной встречи, он заговорил уже другим, более серьезным тоном:

– Но почему ты здесь, мой ангел?

– Я встречаюсь с человеком, с которым обручена.

– Чтобы сообщить ему, что не можешь выйти за него замуж? Дорогая, какое счастье! Значит, скоро ты станешь свободной!

– Да! – прошептала Тильда. – А когда… когда я смогу приехать к тебе?

– Скорее всего, завтра! В худшем случае послезавтра! Я не могу больше ждать!

– И я тоже!

И снова он прижал ее к груди и стал целовать, и снова им были не нужны слова. Потому что зачем слова, когда их сердца бьются в унисон?

Но вдруг он разжал объятия и проговорил торопливо:

– Коль скоро у тебя такая важная встреча, не стану мешать и оставлю пока одну.

– А ты? Как здесь оказался ты? – спохватилась Тильда.

Рудольф не успел ответить, ибо в этот момент дверь отворилась и в комнату заглянул лорд Тетертон.

– С вами все в порядке, кузина Виктория? – поинтересовался он с порога, но, увидев Рудольфа, немедленно приосанился и отвесил куртуазный поклон. – Прошу прощения, сир! Не знал, что вы уже прибыли. А я ждал вас у центрального входа.

Ответа не последовало, только Тильда ошарашенно уставилась на Рудольфа, словно увидела перед собой привидение.

– Я прослежу за тем, чтобы вас не беспокоили, сир! – сказал лорд Тетертон и осторожно притворил за собой дверь.

Какое-то время в комнате стояла тишина, а потом Рудольф наконец с трудом выдавил из себя:

– Кажется, он назвал тебя Викторией. Так как все же тебя зовут на самом деле?

Взгляд Тильды был устремлен на него, но она растерянно молчала, и тогда Рудольф повторил свой вопрос уже более властным тоном:

– Я попросил тебя назвать свое имя!

– Виктория, – прошептала Тильда заплетающимся языком, – Виктория… Матильда… Тетертон.

Кажется, наступил черед онеметь Рудольфу.

– А почему кузен Френсис назвал тебя сиром? – удивилась в свою очередь Тильда. – И почему он… ждал тебя?

Рудольф подошел к ней.

– Так это правда? Это твое настоящее имя? – начал он суровым тоном и неожиданно расхохотался. – О боже! – проговорил он сквозь смех, подходя к камину. – Такого просто не может быть! Не может быть никогда!

– Чего не может быть? – растерянно переспросила Тильда. – И почему ты смеешься?

Какие-то странные вещи творились вокруг, и она отказывалась их понимать. А тут еще этот смех! Почему он так смеется? Тильда вдруг почувствовала себя страшно одинокой и потерянной.

Рудольф взглянул на ее огорченное личико, и смех замер на его устах. Он распростер свои объятия, и она, словно пушинка, устремилась к нему навстречу.

– Все хорошо, моя родная! – воскликнул он, сжимая кольцо своих рук. – Все просто прекрасно! Вот только я недавно чуть не угробил собственного премьер-министра, довел беднягу до сердечного приступа, заявив, что женюсь только на девушке по имени Тильда Гайд. Иначе отрекаюсь от трона!

Глава 8

Все улицы, окаймленные с двух сторон вековыми деревьями, были запружены народом. Веселящиеся толпы махали национальными флагами и осыпали открытую карету цветами.

Многие дома были украшены гирляндами, тут и там виднелись транспаранты: «Добро пожаловать в Обернию! Боже, храни Викторию!»

Это было волнующее зрелище: глаза Тильды горели от восхищения. Столько счастливых, улыбающихся лиц вокруг, и она радостно махала рукой, приветствуя своих будущих подданных.

Сама Тильда, в нежно-голубом платье под цвет глаз и в изящной шляпке, отделанной бутонами роз, была необыкновенно хороша. Она держала над головой ажурный зонтик, защищавший от прямых лучей солнца, и он тоже был украшен розами.

Рядом с Тильдой в экипаже восседал премьер-министр, представительный и весьма красивый для своих лет мужчина. Напротив расположился британский посол в парадном мундире и в шляпе, украшенной белым плюмажем, который колыхался на ветру. Подле него сидел министр иностранных дел Обернии.

Все они встретили Тильду на границе, и ей пришлось выслушивать длинный приветственный адрес, а она считала минуты до долгожданной встречи со своим Рудольфом.

Конечно, ей сказочно повезло, что князь Максимилиан и Рудольф оказались одним и тем же человеком. А ведь она собиралась отказать одному и страстно хотела выйти замуж за другого.

– Но как это возможно? – снова и снова повторяла она недоуменно. – Неужели ты и есть князь? А я-то думала, что он какой-нибудь инвалид.

– Инвалид? – страшно удивился Рудольф. – Откуда такие мысли?