Сделано из отходов Кивинов Андрей

В общем, непруха. Везде и в частности. Что касается нечестных источников дохода, то черту Гришка не переступал. Хотя соблазнов было как надписей на стенах в их подъезде. Как-то к Гришке зарулил сам начальник отдела кадров местной братской команды по кличке Выпрямитель и поинтересовался, не желает ли молодой человек на добровольных началах вступить в общество любителей «мерседесов» и заняться наконец мужской работой. Гарантировался бесплатный проезд в такси, бесплатная путевка на Канары (раз в год), хорошо оплачиваемые больничный и адвокат. Плюс табельное оружие, а через два года службы – личный сотовый телефон. Ну, мальчиш, пойдешь к нам, в буржуинство?

Гриша зачем-то потрогал серьгу в ухе и вежливо отказался. Обещать мы все горазды, а как до понятий – повезет, если бегаешь быстро.

Выпрямитель мило улыбнулся, извинился за беспокойство и позвонил в соседнюю дверь, оставив на всякий случай визитку с номером трубки.

Таким образом проблема сколачивания состояния являлась для Григория Александровича основной среди прочих. И разрешение ее ложилось всецело на его собственные юношеские плечи. Гришка вытер задержавшуюся в ухе капельку утреннего душа и, успокаивая себя тем, что проблемы есть у всех и не он один такой, двинул на кухню жарить яичницу.

В конце концов, не будь у человечества проблем, оно давным-давно вымерло бы, а если б и выжило, то до сих пор стирало бы белье в проруби и понятия не имело про стиральную машину «Индезит».

Сращивание преступного элемента с властными структурами района происходило в бывшей пирожковой «Колобок», где ныне размещались лечебная сауна, небольшой конференц-бар, несколько номеров люкс и, конечно, бильярд.

Со стороны преступного мира на сращивании присутствовал авторитет районного значения, упитанный и лысоватый мордоворот под псевдонимом Брандспойт, в миру – Виктор Павлович Угрюмов, коммерческий директор фирмы, названия которой не знал никто, в том числе и сам Виктор Павлович.

Со стороны властей прибыл скоррумпированный начальник территориального отдела милиции, подполковник Листопад Герман Андреевич.

Протокол встречи вел кадровик Выпрямитель, записывая разговоры на магнитофон в кладовой.

От прессы не присутствовал никто, событие было рядовым.

Хозяину заведения предварительно велели убраться, внеся плату за аренду сауны вперед.

В текущую секунду сращивание переместилось из сауны в конференц-бар, за круглый мраморный столик, накрытый искусным кулинаром-самоучкой из числа братвы. Пар клубами поднимался над раскрасневшимися телесами, пузырьки играли в специальных пивных кружках, молодые массажистки в люкс-кабинках поправляли макияж, ожидая своего часа.

Вопросы на повестке дня стояли довольно традиционные, но с ними покончили еще в сауне, а сейчас занимались проблемами из пункта «Разное».

Брандспойт отпил пивка и смахнул с губ пену.

– Вот еще, чуть не забыл, Герман Андреевич. Мне бы ребят твоих пяток, не больше. Девочек поохранять. Ну, чтобы в форме, с оружием. А то полиция нравов последнее время немного душит, а дурни-охранники сразу пасуют. Оплату гарантируем, ребят не обидим.

– Вопросов никаких. На всякий случай пришли письмо на мое имя. Так и так, для охраны мероприятия прошу выделить сотрудников в количестве пяти штук. У нас сейчас борьба с коррупцией, только свист стоит от слетающих фуражек.

– Конечно. Завтра же направлю. А деньги? Переводить на счет?

– Грешно смеяться над язвами общества, Виктор Павлович.

– Хорошее пиво, – пропустив замечание мимо ушей, вновь приложился к кружке Угрюмов. – Угощайся, Герман Андреевич.

Листопад отведал холодного напитка.

– Нас квартирные кражи замучили. По пять в день. Раскрываемость ни к черту. Не твои беспредельничают?

– Что ты, Герман Андреевич. Этот бизнес нерентабелен. Гопота или урки бомбят. Пьянь засиженная, не могут нормальным делом заняться, вот и издеваются над налогоплательщиками. Я скажу своим пацанам, они быстро разыщут, и безобразия прекратятся.

– Только Бога ради, не на нашей территории. А еще лучше явочки с повинной с них поиметь да в отдел привезти.

– Ну ладно, – добродушно согласился Брандспойт. – Нам без разницы. Но тогда и ты своих уйми. Что там у тебя за опер такой – Стрельцов? Пацаны жалуются – прохода нет. Натуральный обморозок с «ксивой», можно сказать. Про все «стрелки» знает, на задержаниях сразу в морду лупит. Ну, скажи «руки вверх», пацаны на рожон не полезут, но в морду-то зачем? А на днях что учинил, слышал? Мои орлы в кабаке немного перебрали, погорячились. Мужику табло расквасили да «лопатник» забрали. Ну и попались – мозгов-то… Мы с мужиком поговорили, объяснили все по жизни, чтобы не вздумал опознать. Так этот ваш беспредельщик знаешь что придумал? Он на опознании двух негров посадил и пацана нашего! Тут даже слепой опознает. И в «Кресты» пацана за сраный «лопатник»! Угомони, прошу. Под операцию «Чистые руки» подведи или просто уволь.

– Попробуем. Стрельцов, если честно, мне пока нужен. Он хоть и обмороженный, а все «мокрухи» на территории поднял. Но угомонить угомоню, постараюсь.

– И стукачков его среди наших хорошо бы заприметить. Чтобы лишнего чего не пронюхал.

– С этим сложнее. В информационный центр он гонит сплошную липу, а стукачков своих нигде не светит. По слухам, он на связи держит только баб. А твои бараны при бабах трепятся без стеснения.

Брандспойт бросил в рот пару хрустящих чипсов, разжевал и запил пивом.

– Шары погоняем?

– Опять на щелбаны?

– Так на деньги только пацаны бестолковые играют.

Кий ударил по шару.

– Плохо разбил, Герман Андреевич, не обессудь. Оп-ля!

Шар затрепыхал в лузе.

– Тут ваш ОБЭП накрыл пару наших точек по сбыту левых кукол «Барби». Товар расходился весьма неплохо. Читал, наверное, в газетах. «Барби-алкоголичка», «Барби-на-игле», «Беременная Барби». Нельзя узнать, что там в перспективе? Может, спустят на тормозах? Оп-ля!

Два – ноль.

– Сделаю.

– А как насчет операций? Ничего не предвидится? Оп-ля! Три – ноль.

– С первого на три дня объявлен «Гастролер», а с пятого – «Допинг».

– Понятно. Кстати! Водочку вы третьего дня с производства сняли, а цех опечатали. Нельзя ли все же пустить в реализацию продукт? Эх… Промазал. Прошу.

Ноль – три.

– Увы, Виктор Палыч, слишком поздно. Он уже реализован. Оп-ля! Вынимайте. Один – три.

– Тяжелый шар, но попробую… Как думаешь, Виктор Палыч, проскочит от борта?

– Попробуй.

– К слову сказать… Пришла директива произвести ремонт отдела под евростандарт. Могу телеграмму принести, если не веришь. Слово офицера! А за чей счет, почему-то не сказано. Не сделаешь ремонт – выгонят к чертям на пенсию. Обидно. Я прикинул на глазок, в лимончиков тридцать-сорок уложимся. Ну-ка… Оп-ля!

Два – три.

– Думаю, проблемы нет. Завтра же подберем спонсоров.

– Ну и прекрасно. А то не хотелось бы на пенсию.

– Да кому ж охота?

– Ох, какой шарик! Картинка!

– А может, прервемся на время? А то войдешь в азарт. Бильярд спешки не терпит. У нас остался всего час, тут строгий график, в двадцать два приедут коммерсанты. Париться. А мы еще с массажем не закончили. У меня последнее время поясница побаливает. У тебя не шалит?

– Шалит.

Герман Андреевич воткнул кий в подставочку и вернулся к столу. Взял запечатанную бутылку аперитива, два хрустальных фужера и, поправив простынь на том месте, где когда-то была талия, пошлепал босыми ногами в номер люкс.

– Кто ж это тебе, Гришенька, такой чудесный фонарик нарисовал? Крутой Уокер?

Ленка наклонила кудрявую головку и прищурила глазки.

– Это макияж. Конкурс визажистов. – Гришка явно смутился, застигнутый Ленкой врасплох.

– Надо же. А я думала, ты вступился за даму сердца и спас ее из лап бандитов.