Принцесса с револьвером Измайлова Кира

– И что, у каждого камушка есть свое имя? – не удержался Монтроз.

– Разумеется, – серьезно ответила девушка. – И если тебе интересно…

– Очень! – заверил он, завернул ожерелье и спрятал. – Вечерком на привале непременно расскажешь, а пока пора и делом заняться. Время теряем, а его и так в обрез!

– Ты не скажешь, куда и зачем собираешься везти меня? – Лицо принцессы было сама безмятежность, но Генри уже понял, что нарвался не на тепличный цветок, а на… черт его знает, на что именно!

– Всему свое время, – ответил он уклончиво. – Ты не бойся, ничего дурного тебе не сделают. Никто не сделает, а я тем более. В том смысле… – Он мотнул головой. – Короче, я не знаю, как у вас по этикету там положено, но говорю сразу: пока мы в пути, ты для меня просто ценный груз, ясно? Руки распускать не стану, кому чужому тоже грабли поотшибаю, если что. Но и ты понятие имей, – добавил Генри, подумав. – Договорились?

– Думаю, да, – после паузы кивнула принцесса. – И когда же мы отправимся в путь, Генри?

– Ну не сию же секунду! – огрызнулся он. Лучше бы спала, право слово! Теперь расспросами замучает… – Лагерь надо свернуть, а кроме того… Увидишь, в общем!

– Хорошо, – серьезно сказала девушка. – Могу я задавать тебе вопросы?

– Можешь, – с тяжелым сердцем разрешил Генри. – Но если я на какой-то из них не сумею ответить, я так и скажу. Или «не знаю», или «не могу». Идет?

– Идет, – помолчав, ответила принцесса. Похоже, она очень быстро приспосабливалась к изменившемуся миру…

– Не допустили ли мы ошибки? – произнес Ивэйн Хоуэлл в пространство.

Он стоял у камина, глядя в огонь, высокий, сухощавый – тень его шевелилась у ног, будто живая.

– Отчего вдруг такой вопрос? – Рональд Хоуэлл покачивал в ладонях широкий бокал – его молочно-белое содержимое, казалось, слабо опалесцировало, иногда взблескивая неожиданной искрой. Так оно и было на самом деле: «Белый опал», редкое и дорогое вино из Ханьского царства, было по карману далеко не каждому. Да и поди еще достань… – М-м… Ив, отличное вино. Конфискат?

– Разумеется, – усмехнулся его брат. – Ты же знаешь, что Хань торгует только с одной корпорацией, и это не мы.

– Можешь не напоминать, – криво улыбнулся в ответ Рональд.

Увы, восточные владыки были упрямы и не понимали собственной выгоды, не желали прислушаться к заманчивым предложениям других корпораций. У них имелись какие-то свои, крайне замысловатые понятия о деловой этике, не разберешься с ходу. Только те, кто имел с восточными людьми дело на протяжении жизни нескольких поколений, мог более-менее точно предсказать их поведение, но… Пытаясь понять тех же ханьцев, люди Запада постепенно превращались в людей Востока, и налаживать с ними отношения было задачей непростой.

– Так о чем ты толковал? – напомнил младший Хоуэлл.

– О нашей затее, – покосился на него Ивэйн. – Времени прошло много, а известий…

– Известий пока нет, – кивнул Рональд. – Но те сведения, что мы успели получить, доказывают – мы движемся в верном направлении.

– Это свидетельство всего лишь одного человека, дилетанта к тому же, – нахмурился старший Хоуэлл. – Ни один из специалистов до места пока не добрался, и…

– Ни один из специалистов, работающих на конкурентов, не добрался тоже, – тонко улыбнулся ему в ответ близнец. – И, не забывай, наш человек снабжен всеми необходимыми измерительными приборами, поэтому на его доклады можно положиться.

– Ты так уверен? – Глава корпорации взял со столика свой бокал, покачал в нем вино, заставив его поверхность заиграть разными красками. – Ты можешь поручиться, что он не перекуплен тем же «Кармайклом»?

– Стопроцентной гарантии дать не могу. – Рональд прикрыл глаза. – Но прежде этот человек не подводил. Кроме того, наши информаторы в других корпорациях не сообщают ничего такого, что дало бы пищу к подобным размышлениям. А они…

– Я помню, сколько мы им платим, – оборвал Ивэйн. – И все же, Рон… Время идет. Подтверждений нет. Нет их и у остальных, конечно… Но выходит, мы играем на пустоту, представления не имея, стоит ли оно того!

– Разве это нам в новинку? – усмехнулся Рональд.

– Нет. – Старший Хоуэлл опустился в кресло напротив брата. – Но в этот раз на кону слишком крупная ставка, не находишь?

– Либо вовсе никакой, – поддел тот, но тут же посерьезнел. – Я понимаю, Ив. Я знаю, какие надежды ты возлагаешь на это месторождение, и рад был бы сам отправиться на Территории, чтобы подтвердить наши права на него, но… Пока нужно ждать. Просто ждать.

Темные глаза встретились с точно такими же напротив. Взгляды скрестились, и наконец Ивэйн опустил голову.

– Еще месяц, – сказал он. – Даю твоему человеку еще месяц. Если по истечении этого времени не появится никакой определенности, мы отправим туда настоящую экспедицию. Без разницы, выгорит то дело или нет, месторождение будет нашим.

– Хорошо, – кивнул Рональд. Он ничуть не обеспокоился: по его расчетам, рейнджер должен был вскоре выйти на связь. Шансов на успех было… примерно половина. Или Рональд был прав, или нет. Или рейнджеру удастся невозможное, или нет. Так или иначе, определенность, которой так жаждал Ивэйн, должна была вскоре наступить. – Не нервничай, Ив. Мы будем первыми.

– Хотелось бы надеяться, – проворчал Ивэйн и хотел было коснуться своим бокалом бокала брата, но тот вдруг отстранился. – В чем дело?

– Я оставил дурную новость напоследок, – ответил тот, и по лицу его старший близнец понял, что весть в самом деле нехороша. – Тоув Стефан пропал.

– Что значит – пропал? – нахмурился Ивэйн.

– Исчез, – обронил Рональд. – Его нет дома, его нет в библиотеке, его никто не видел с позавчерашнего вечера. Кроме того, пропал и человек, который присматривал за ним, а это означает…

Глава «Синей птицы» отставил бокал и негромко выругался. Простаков и дураков Рональд к подобным людям не приставлял, стало быть, кто-то убрал хорошего профессионала, чтобы добраться до старого тоува. Нет, конечно, это может быть и совпадением: человек Рональда взял и запил или под лошадь попал, а тоув просто так увлекся беседой с кем-нибудь, что забыл о времени и о собственном доме, с ним такое случалось. Вот только Ивэйн не верил в подобные совпадения.

– Поиски?..

– Ничего не дали, – отозвался брат. – Исчез бесследно. Все вещи на месте. Видимо, брали его на улице.

– Ясно…

Скорее всего, тоув уже в руках конкурентов: те не могли не обратить внимания на странный интерес Хоуэллов к почти спятившему старику. Известно, что близнецы ничего не делают зря, а значит, старикашка вполне может что-то знать, что-то очень ценное… И речь не о месторождении как таковом: информация о нем уже просочилась, несомненно. Намного хуже, если конкурентам станет известно о козыре, который Ивэйн хотел приберечь напоследок. Слабый козырь, что и говорить, не более семерки, но уж какой есть, хватит, чтобы посеять сомнения и потянуть время…

– Выясни, кто мог взять тоува, – отрывисто приказал он брату.

– Уже, – ответил тот. – Наиболее вероятный противник – «Кармайкл», сам понимаешь, но они обычно так не действуют. Я бы поставил на «Черного дракона».

Ивэйн снова выругался, на этот раз уже в полный голос.

– Уверен?

– Их методы, – пожал плечами Рональд. – Никто ничего не видел. Они сняли моего бойца, а это был человек не из последних. Кто, кроме их людей, способен на такое?

– Очень скверно…

– По последним данным, они собирались расширять зону влияния, – напомнил Рональд. – До нас доходили слухи еще в прошлом году.

– Это для них отличный шанс, – хмыкнул Ивэйн и залпом выпил вино, не разбирая вкуса. Да уж, такой противник… это не шутки. – Остальных ты исключаешь полностью?

– Нет, – ответил брат. – Они могли помогать «Черному дракону». Сам знаешь, чтобы свалить нас, многие пойдут на сделку…

– Глава «Кармайкла» не настолько безумен, чтобы вступать в сделку с этими… – усмехнулся Ивэйн. – Ему пока дорога и голова, и имущество корпорации. Кто помельче – возможно, они могут поставить на кон все… Но ситуация заметно осложнилась, не так ли?

– Да, – ответил Рональд. Взгляд его был холоден и спокоен, как обычно, и брат не мог прочитать на его лице тревоги. Таков он был, младший Хоуэлл, не привыкший паниковать раньше времени. – Чудом будет, если наш человек вообще доберется до места, а если ему удастся вернуться, я, должно быть, уверую в высшие силы!

– Я даже завидую верующим, – хмыкнул старший брат. – Сейчас самое время помолиться за успех предприятия. Но что поделать… Мое слово остается в силе: я даю ему еще месяц. С одной поправкой: если он выйдет на связь… пусть это будет первый и единственный раз. Ты понимаешь?

– Конечно, – ответил Рональд. Да, рейнджеру придется тяжко. Но пусть лучше пытается пробиться в одиночку… если действительно что-то найдет, конечно, чем попадет прямо в руки конкурентам. Сигнал связи можно отследить, даже и на Территориях, если есть достаточно сильные маги и хорошая техника, а у «Черного дракона» в избытке и того и другого. – Он справится. Правда, ему придется заплатить сверх оговоренного…

– Ты разве не предупреждал его о возможных… хм… действиях противника?

– Предупреждал, – сказал тот. – Но тогда не шло речи о «Драконе». Сам понимаешь…

– Подними плату втрое, – отрезал Ивэйн. – Или впятеро. Это мелочи. Но если у этого рейнджера хоть что-то получится, в чем я сильно сомневаюсь…

– Не начинай сомневаться раньше времени.

– Я просто не надеюсь раньше времени, – усмехнулся старший Хоуэлл и налил еще вина. – Тогда разочарование не кажется настолько горьким…

– Что ж, оставляю тебе это обыкновение, – ответил улыбкой младший. – Мне же позволь быть немного оптимистичнее. Я предлагаю выпить за успех.

– Мифический успех.

– В наши времена многое считается мифами, – пожал плечами Рональд. – Но кое-что оказывается правдой. Уж нам ли не знать…

– Мы пока не знаем, – ответил Ивэйн. – Но если мы убедимся в твоей правоте и правоте этого безумного тоува… что ж, я поставлю ящик такого вина!

– Договорились, – без тени улыбки сказал младший Хоуэлл, и бокалы тонко прозвенели, столкнувшись прозрачными стенками…

…Генри собирался быстро и сноровисто: это Мария-Антония могла оценить. Шатер – теперь говорят «палатка», нужно запомнить, – превратился в аккуратный тючок, одеяла и прочие вещи мужчина тоже складывал очень компактно, перетягивал поклажу ремнями. Ей заняться было нечем, не котелок же в ручье мыть! (Судя по взгляду Генри, тот как раз собирался предложить ей это занятие, но почему-то передумал. Должно быть, сообразил, что принцесса вряд ли умеет мыть посуду, тем более – котлы, тем более – в холодной воде…)

– Пойдем, – сказал он, тщательно прикрыв кострище специально снятым дерном – сразу не разглядишь, если не присматриваться нарочно. – Лошади у меня тут неподалеку.

– Я видела, – ответила девушка.

Она в самом деле их разглядела, когда ходила к ручью: неподалеку паслись три крепконогие лошадки. Не призовые скакуны, но, видно, выносливые и достаточно быстрые. Да и то, если рассудить: разве в этой бескрайней прерии нужен породистый привередливый конь? Нет, должно быть, это какая-то местная порода, неприхотливая и приспособленная к тяготам пути…

Генри взвалил на одно плечо тяжелый мешок, на другое – тюк с палаткой и прочим, в руки взял еще что-то… По всему выходило, что ему придется вернуться в лагерь за оставшимся.

– Почему ты не приведешь сюда лошадей? – спросила принцесса. – Так удобнее.

– А то я сам не знаю, что колодец за ведром не ходит! – фыркнул Генри, пытаясь поудобнее пристроить свои пожитки на спине. – Лошадям тут скверно. Вроде и небольшое расстояние, а чуть ближе подведу – начинают нервничать. Все от замка твоего… Я сам-то устроился, где поудобнее, а их пришлось там, у ручья держать. Текучая вода – она всякую пакость поодаль держит, имей в виду.

– Я знаю, – усмехнулась девушка и, подумав, взяла из рук Генри довольно объемистый, но нетяжелый сверток. – Я могу понести еще что-нибудь.

– Ты точно принцесса? – серьезно спросил он, но отдал ей еще кое-какие пожитки, тоже легкие, на которые у него попросту не хватало рук.

– Ты сомневаешься? – поинтересовалась она холодно. – Желаешь, я расскажу тебе свою родословную до двадцатого колена?

– Нет, избавь! – рассмеялся Генри. – Пойдем. Кстати… – спохватился он вдруг. – Ты верхом умеешь ездить?

– Конечно. – Принцесса покосилась на него с недоумением. Ну не думает же он, в самом деле, что наследница престола в жизни не садилась на лошадь?

– Я имею в виду, по-мужски, – уточнил он. Кажется, это его действительно заботило, и немудрено: если окажется, что спутница не держится на лошади, это сильно затормозит продвижение. – Сейчас девицы все больше в дамских седлах, а у меня такого нет, уж не взыщи…

«Может, и стоило прихватить,» – читалось по его лицу.

– Я умею ездить по-мужски, – ответила Мария-Антония, и Генри вздохнул с облегчением.

Больше она ничего не сказала, пока они не добрались до рощицы, где Генри привязывал своих лошадей…

…Принцесса, похоже, не собиралась расставаться со своей блажью и вела себя примерно. Вызвалась даже поднести кое-что из поклажи, чего Генри вовсе от нее не ожидал. Ан поди ж ты… Вчера сама-то еле шла, а сегодня готова помочь! Он едва не предложил ей помыть посуду, но вовремя одумался: снова ожжет ледяным взглядом за такое нахальство, хватит уже… Котелок и псы вылижут, как обычно, помыть потом можно.

– Вот, стало быть, мои красавицы, – сказал он, сгружая ношу в траву.

Гнедой мерин подошел к хозяину, фыркнул ему чуть не в лицо: что, мол, совсем забросил верную скотину! Пегая кобылка, которую он приготовил для принцессы, тоже подобралась ближе, видно, соскучилась. Третья лошадь, вьючная, никакого интереса при виде людей не выказала.

– Знакомься, – сказал Генри. – Этот гнедой – Шуш, пегая – Шия. А эту никак не звать.

– Она какая-то странная, – заметила принцесса, не сводившая глаз с вороной лошади. – Она… Я не разберу – дышит ли?

– Через раз, – ответил он. Вот ведь глазастая оказалась! – Не бойся. Это, по сути, лошадь как лошадь, только… ну… не очень живая.

– Как это? – Девушка уставилась на него. Кажется, не испугалась, и на том спасибо, но заинтересовалась. – Я слыхала, маги умеют поднимать мертвых, но долго те не служат, ведь плоть разлагается, если не поддерживать ее в сохранности сложными заклятиями, но… ты ведь не маг, не так ли?

– Я – нет, – лаконично ответил Генри, навьючивая на безразличную вороную свои пожитки. – Но с тех пор, как мир, скажем так, перевернулся, маги много чего напридумывали. Им одно время все очень хотелось сделать такую вот тварь: вроде живую, только чтобы не ела, не пила, слушалась беспрекословно…

– Я тоже такое помню, – вставила принцесса. – Мой наставник говорил, что кое-какие маги пытались так создать идеальных солдат, послушных и не боящихся ни боли, ни смерти. Только тогда у них ничего не вышло… к счастью, должно быть.

– У наших вышло, – обрадовал Генри, проверил, как затянуты ремни, и принялся седлать своего коня. – Правда, дошло ли дело до людей, я не знаю. Но с животными баловались. Такая вот коняга, – он кивнул на вороную, – стоит если не на вес золота, то где-то около того… Сложно, говорят, их делать!

– Откуда же она у тебя? – Девушка подошла к вьючной лошади, осторожно коснулась гладкой шкуры. – Ты ведь простой наемник, ведь так? Или тебе ее дал хозяин?

– Нет, – хмыкнул он. Зрит в корень, чтоб ее… – Хозяин бы так не разорился. Это у меня… ну, трофей вроде как. Раздобыл случайно…

Ну, положим, не вовсе случайно. Тогда он помогал небольшому отряду делакотов взять скромный караван, который зачем-то занесло на Территории: в этом деле нужен был белый, которого бы подпустили поближе. Ну а там дело известное: сторожей снять, костер затушить… Работы всего ничего, вознаграждение приличное, особенно если считать эту вот вороную: делакоты-то ее брать не пожелали, они вообще к порождениям чужой магии относятся с большой опаской. А у какого-то богатого купца из этого каравана под вьюками оказалась эта красавица, что ж не взять? Содержимое вьюков Генри отдал делакотам, ему там ничего не приглянулось, а лошадку захватил с собой. Думал продать за большие деньги: она ему не по карману, очень уж в глаза бросается, – а тут подвернулось задание от Хоуэллов… Он и решил, что лучшего и желать нельзя: эта скотина, не живая и не мертвая, унесет на себе столько, что никакой нормальной лошади не под силу, кормить и особо обихаживать ее не надо, а что тварь неприятная… можно и потерпеть. Вот если бы еще она магии не шугалась, как и нормальные лошади, ей бы и вовсе цены не было!

– Одна с нею беда, – закончил Генри свою повесть и затянул подпругу. – Верхом ездить очень несподручно. На редкость тупая скотина… вслед моим-то пойдет, а верхом сядешь – вот ей-богу, деревянная колода, и та лучше слушается! Да и неприятно… Но под поклажу – самое оно.

– Наверно, эти ваши маги хотели посадить на таких лошадей войско? – поинтересовалась девушка. – Или торговцев? Чтобы отряды и караваны могли ходить далеко, чтобы не приходилось везти с собой фураж?

– Похоже на то, только что-то не слишком здорово вышло. Дорого очень, мало кто себе позволить может, а отряд на таких сажать – проще сразу самим перестрелять! – вздохнул Генри и подвел к девушке оседланную пегую кобылку. – Прошу, твое высочество. Или подсадить?

– Седло странное, – сказала она, не обратив внимания на его слова.

– Самое обычное, – ответил он. – Ты не думай, оно удобное, не сверзишься.

– У тебя другое, – заметила девушка.

– У меня почти как у местных, – пояснил Генри. – Ну, они чаще вообще без седла ездят, ну и я наловчился, так, бывает, удобнее даже. А тебе взял обычное, так что хватит рассматривать, полезай, если впрямь умеешь!

Принцесса только бровь вздернула, забрала у него поводья, перекинула через лошадиную шею. Взяла кобылку под уздцы, погладила по морде, по шее – вроде бы новая наездница пришлась лошади по нраву. А потом – Генри опомниться не успел – девушка уже оказалась верхом.

– И вправду удобное седло, – сказала она. – Только стремена ты подтянул слишком высоко.

– Это беда поправимая, – хмыкнул Генри, отпуская ремень. – Так пойдет?

– Благодарю, – кивнула принцесса. Поерзала в седле – видно, продолжала оценивать его удобство, приподнялась в стременах…

Похоже, ей в самом деле не впервой было сидеть верхом, да не в дамском седле (Генри вообще не понимал, как можно ездить на такой конструкции… впрочем, знатные дамы и девицы если и ездили, то исключительно шагом, а лошадь при этом кто-то вел под уздцы), а в самом обычном.

– А я думал, – сказал он, подхватывая поводья вороной (пусть сама она никуда не уйдет, но лучше подстраховаться), – в ваши времена девицы сидели себе по своим башням, вышивали цветочки и принцев ждали. А чтоб верхом…

– Что же, ты полагаешь, охота – недостойное занятие для благородной девицы? – спросила принцесса, направляя кобылу вслед за его мерином. – Поверь, те, у кого есть склонность к подобному, занимаются этим сызмальства. Занимались… – поправилась она и замолчала.

– Ну, наверно, и теперь где-то так и есть, – глубокомысленно произнес Генри, понимая, что навел девушку на неприятные мысли. – Но мне что-то знатных охотниц не попадалось. Не принято и вообще…

Не дождавшись ответной реплики, он умолк. Покосился назад, увидел, что принцесса, снова приподнявшись на стременах, оглядывает окрестности, прикрыв глаза щитком ладони.

– Правим пока что вдоль ручья, – сказал он, чтобы разбить молчание. – Вечером на излучине остановимся, там хорошее местечко. А дальше… – Он усмехнулся. – Дальше напрямик через Территории. Там надо ухо востро держать, да и тут лучше не зевать…

– А псы твои? Не предупредят разве? – Девушка покосилась на собак, почти невидимых в высокой траве.

– Могут и не успеть, – лаконично ответил Генри и пояснил все-таки: – Кое-чего они не видят. Псы не видят, лошади не видят и не чуют… только люди. Говорю же, Территории. Зверю и птице ничего не будет, а человек как раз угодит… во что-нибудь. Ты лучше держись поближе ко мне, мало ли… Тут вроде чисто, но зачем рисковать-то?

Принцесса послушно пришпорила кобылку, поехала с ним бок о бок.

– Странные имена у лошадей, – сказала она, помолчав.

– Обыкновенные, – пожал плечами мужчина, обрадовавшись смене темы. – Лошадки-то здешние, для прерии лучше не найти. Ты не смотри, что мелковаты, они резвые и клади могут тащить побольше иной дылды! Да и пропитание всегда себе найдут… А имена… Это сиаманчи так лошадей называют. Звать удобно, сама попробуй: будто ветер в траве шелестит – Шуш-ш-ш, Ш-ш-шия… Мало ли, иногда и свистнуть нельзя!

– Ясно, – только и сказала девушка и снова надолго замолчала. Краем глаза Генри видел, как она снова и снова подносит пальцы ко лбу… Черт, неужели повторение вчерашнего? Но вроде бы она не заговаривается, с седла не валится…

– Голову, что ли, напекло? – не выдержал он, наконец.

– Немного, – ответила она. Покосилась, усмехнулась криво: – Я не засну, как вчера. Не обращай внимания, это просто дурная привычка. Наставник долго отучал меня накручивать пряди на палец, когда я думаю, но так и не отучил. Локонов у меня уже нет, а привычка осталась…

– А-а… – глубокомысленно протянул Генри, порылся во вьюке и протянул девушке помятую шляпу. – Не обессудь, без перьев и брильянтов, но от солнца прикрыться сгодится.

– Благодарю, – серьезно сказала она, расправляя видавший виды головной убор. В этой шляпе девушка здорово походила на мальчишку, а главное, широкие поля затеняли ее лицо, не разглядеть было холодных глаз, и Генри стало как-то спокойнее. – Так действительно лучше. Раньше здесь не было так жарко.

– Солнце нынче тоже фокусы выделывает, – охотно вступил в разговор Генри. – Тут засуха, там, наоборот, все лето солнышка не видно… Маги пытаются погоду обуздать, но что-то у них скверно выходит…

– Да и прежде у них не особенно хорошо получалось, – заверила принцесса. – Наш маг-погодник, бывало, мог либо из имеющихся туч дождь получить, либо просто тучи согнать, но тогда дождя не жди… Слаб был.

– Наши нынешние сильны, – заверил мужчина. – Но, говорят, опасаются особенно вмешиваться… А то вон в позатом году около Хамбурга засуха случилась, они дождь там устроили-таки, дорого взяли! А недели не минуло, в пяти сотнях миль оттуда ураган приключился, да такой, что три деревни как корова языком слизнула… Сказали, это из-за перемещения воздушных масс, – припомнил он мудреные слова, – в смысле, такого вот неожиданного. Так бы ветер дул себе и дул, ну, может, на каком сарае крышу бы снесло, а тут видишь, как вышло…

– Да, мой наставник говорил мне об опасности таких воздействий, – кивнула девушка и вдруг спросила: – Генри, а все же, куда ты меня везешь?

– К людям, – ответил он обескураженно.

– К каким людям? Я понимаю, что речь идет о твоем хозяине, – проговорила она спокойно, но ему очень не понравились скользнувшие в ее тоне нотки. Очень холодные, очень… неприятные. – Ты сказал, что ответишь на мои вопросы. На те, на которые сможешь ответить, конечно… Так вот, Генри Монтроз, я хочу знать, что за человек твой хозяин и для чего я ему понадобилась. А также почему ты ограбил моих покойных родителей и зачем тебе потребовались их останки!

– А обязательно говорить об этом на ходу? – попытался он отбиться, но не преуспел. Кажется, у принцессы хватка была почище, чем у Грома со Звоном.

– Чем же еще заниматься? – притворно удивилась она. – Уж не слагаешь ли ты сонет в честь прекрасной дамы? Для этого у тебя недостаточно одухотворенное лицо!

– Черт тебя подери, – уныло сказал Генри. Она не отвяжется, это уж точно. Придется говорить… хотя бы часть. Хотя бы немного. Знать бы, что не сболтнул лишнего!

Скорее всего, Хоуэлл и сам не знал, чего ожидать, а потому предпочел довериться случаю. Спросить, что можно говорить принцессе, буде она отыщется, а чего нельзя, Генри догадался, все-таки дураком он не был. Вот только ответ Хоуэлл дал более чем туманный. Чтоб ему провалиться с его «действуйте по обстоятельствам»! Его бы самого ткнуть холеной мордой в эти «обстоятельства»!

Нет, это было неглупо. Вряд ли у кого получилось бы расписать от и до: «если девица окажется такой, скажи ей то и это, а если сякой – то и другое». Хоуэлл небеспричинно полагал, что Монтроз в людях разбирается, а потому сам сообразит, что следует знать девушке, а о чем ей лучше не слышать.

Он угадал – в людях Генри действительно разбирался. Без такого умения в рейнджерах делать нечего, это уж точно. Окажись принцесса трепетным созданием вроде тех, что во множестве водились в старинных сказках, только и надо было наплести ей каких-нибудь небылиц: мол, ждет тебя твой принц за семью лесами, за семью полями, а я тебя туда доставлю, вот и все. С этой такой фокус бы не прошел. Придется говорить правду: Генри знал этот тип людей. Врать им – себе дороже, единожды поймают на лжи, второй раз не поверят. Другое дело, как преподнести эту правду, о чем умолчать…

…Мария-Антония внимательно наблюдала за наемником. «Рейнджер», вот как они теперь называются, если она верно запомнила.

Он очень не хотел ничего ей рассказывать. Должно быть, не сумел еще понять, что именно уже может сказать, а чего нет. Кажется, ему не дали точных указаний на этот счет, а если и дали, то рассчитывали при этом на ту принцессу, которой Мария-Антония была в своем зачарованном сне. На «настоящую» принцессу – по меркам простолюдинов, конечно.

– Ладно, – сказал он, наконец. – Все очень просто. Ты моему нанимателю не очень-то нужна. Вернее, нужна, но как бы в нагрузку. А все дело в том, что осталось от твоего королевства…

Девушка слушала очень внимательно, и постепенно начала складываться цельная картина. Выходит, эти люди открыли залежи некого вещества под названием «эринит», а потом их ученые сумели вычислить, что это месторождение – лишь осколок настоящего клада, который покоится под ее землями. Под тем, что осталось от ее земель.

Конечно, началось соревнование: кто первым сумеет захватить столь желанную добычу! Если Мария-Антония верно поняла, то это вожделенное всеми вещество способно умалять силы магов, защищать от магии…

– У моего предка был зачарованный доспех, – припомнила она, перебив Генри. – И волшебный меч, которым он убил сильного мага, а тот ничего не смог ему сделать. Эти вещи хранятся в сокровищнице: предок был настоящим гигантом, и более никому из нашего рода эти доспехи не подходили, а меч не сумел поднять ни один силач…

– Вот-вот, эту сказочку я тоже слышал, – кивнул Генри. – Это, значит, и были штуковины с добавкой эринита. Мой хозяин… то есть не он сам, а его тоув, тоже за это зацепился. Такое косвенное доказательство!

– Кто такой тоув? – поинтересовалась девушка.

– Это… ну, маг, но не совсем. У него возможностей шиш да маленько, – пояснил мужчина. – Кое-что может, но в полноценные маги не годится. Так что они больше или в деревенские колдуны идут, или в ученые, вот как этот…

– Понятно, – кивнула Мария-Антония. – У нас тоже были такие. Мой наставник как раз из них, только тогда их называли не тоувами, а полумагами.

– Они бывают и не полу-, а четвертьмагами, – хмыкнул Генри, – и вообще таких названий не любят. Считают, это их достоинство ущемляет! Но это неважно… Ты дальше будешь слушать или нет?

– Конечно. Продолжай.

Хозяин Генри, насколько поняла принцесса, был главой большого торгового дома, «корпорации», как называл это Монтроз, и решил первым наложить лапы на вроде как бесхозное месторождение, опередив конкурентов. Те, впрочем, тоже сдаваться не собирались.

– Со мной одновременно вышло еще четыре поисковые партии, – сообщил мужчина. – Кому повезет… Ну и следы запутать, опять же. Еще несколько подставных отрядов должно быть, чтобы отвлекать внимание. Конкуренты ведь тоже не спят, послали своих ребят…

– И все эти… рейнджеры, – старательно выговорила Мария-Антония непривычное слово, – осведомлены о подробностях дела?

– Наемники, – поправил Генри с заметным самодовольством. – Про месторождение они знают, ясное дело, а про тебя – только я один.

– В чем же разница между вами? – нахмурилась принцесса.

– Я же сказал, – недоуменно посмотрел на нее мужчина. – Они наемники. Я – рейнджер. Не понимаешь?

– Не слишком хорошо, – покачала она головой. – Соизволишь объяснить?

Генри потер заросший щетиной подбородок и попытался разъяснить разницу между собой и теми, прочими людьми. Да, они все работали за деньги, все выполняли те или иные поручения корпораций, только…

– Ну не мастер я говорить! – сдался, наконец, Генри, загнанный в угол вопросами Марии-Антонии. – Просто, понимаешь, они все больше по торным путям, по караванным тропам, а я… Я всю жизнь, считай, брожу по Территориям, я тут как дома. Нет, ну конечно, бывают дома и поуютнее, но я и к такому привык. И я с дикарями в хороших отношениях… хотя какие они дикари! – фыркнул он вдруг. – Люди как люди, в городах похуже бывают! В общем, у них я тоже много чему научился. Ну и хозяин знает, что если кто наверняка дойдет до нужного места, так это я. И не перепродамся, – добавил он серьезно.

– А если предложат впятеро? – коварно спросила Мария-Антония.

– Все равно не перепродамся, – все так же серьезно ответил Генри. – Мне потом веры ни у кого не будет, ни у старых хозяев, ни у новых. Так уж заведено. Наемника тоже не всякого можно перекупить, но у них там… свои законы, свои правила. А у меня свои. Как отчим научил, так и живу. Опять же, всех денег не заработать…

– Можно украсть, – напомнила девушка.

– Ага, – осклабился в ответ мужчина. – Вряд ли бы мне другие предложили больше, чем я в твоем замке насобирал… Да и потом, – посерьезнел он, – так вот перепродашься, а первый хозяин тебя из-под земли достанет, и пожалеешь, что вообще на свет родился! А я хочу еще прерию потоптать…

В целом с ним все было ясно. Хороший наемник со своеобразным кодексом чести, Мария-Антония таких навидалась и в родительском замке, и… Словом, встречалась. Попадались среди них такие люди, что иному рыцарю впору пример брать! Генри вряд ли из таких. Говорит он убежденно, но кто знает, что у него за душой? Так просто не разобрать. Даже и пожалеешь, что ты не маг, не можешь прочесть мысли!

В одном можно быть уверенной: свое задание он будет выполнять честно. Пообещал доставить образцы того вещества и принцессу к нанимателю – стало быть, сделает для этого все возможное. Вот только главного он еще не сказал!

– Я так и не поняла, для чего нужна я? – спросила Мария-Антония.

– Да это же просто, – покосился на нее Генри. – Ты ведь единственная наследница, так? Из твоего рода никого не осталось… ну, может, какая-то вовсе уж седьмая вода на киселе, да и те родства не вспомнят! Значит, земли те принадлежат тебе, верно? Все, что над ними и под ними. Понимаешь?

– Да, – кивнула она, раздумывая. – Тот, у кого наследница, имеет преимущество. Особенно если она добровольно передаст право на разработку месторождения в руки своего… хм… благодетеля и спасителя.

Генри молчал, разглядывая холку своего коня. Видимо, она угадала даже слишком хорошо. Впрочем, это было несложно, такие ходы Мария-Антония научилась разбирать еще в самом нежном возрасте: отец натаскивал ее, не щадя времени и сил – у него не было сыновей, и на дочь он возлагал все надежды…

– Я не понимаю лишь одного, – сказала она, помолчав. – К чему такие сложности? Можно было взять любую девушку, научить ее, что говорить…

– Ага, я тоже так думал, – кивнул мужчина и вдруг посмотрел на нее в упор. – Еще удивлялся, почему моему хозяину… тьфу, не люблю это слово! Хоуэлл его фамилия… В общем, почему ему это в голову не пришло, там ведь ума палата!

– И почему же? – заинтересовалась принцесса. Этот таинственный Хоуэлл, кажется, был не так-то прост. С одной стороны, это приятно: не всякий день встретишь интересного и умного человека, с другой… часто такие люди оказываются жестоки и способны пройти по трупам ради достижения цели.

– Я удивлялся, пока тебя не увидел, – криво ухмыльнулся Генри и отвернулся, будто смутился. – Можно любую взять, да, из знатных, из простых, неважно. Обучить, отмыть, платье нацепить… Только все равно будет видно, что это подделка. Я вот, – вздохнул он, – нынешних благородных вблизи нечасто созерцал, но мне и то разница видна. А уж Хоуэллу и подавно, у него жена из таких… Ты вот, – добавил он вдруг, – с виду ну чисто девчонка с фермы! Пока не заговоришь да не посмотришь вот этак, да, как ты сейчас на меня глядишь…

– Теперь ясно. – Мария-Антония не сдержала усмешки. – И, должно быть, любой догадается, что принцесса из древних времен должна говорить на ином языке?

– Ага, и это тоже, – кивнул Генри. – Ну и вообще…

– Но как же доказать, что именно я – наследница? – не отставала она. – Мало ли было принцесс! Мало ли по-настоящему знатных девиц не королевского рода, но ничем не уступающих принцессам! И кто поверит в то, что волшебный сон мог длиться столько лет? Прежде всего под сомнение поставят именно это: слишком уж кстати для… хм… Хоуэлла обнаружились такие обстоятельства!

– Ох, это уже не моего ума дело, – вздохнул Монтроз и подогнал коня. – Думаешь, я сам голову не ломал? Только куда мне! – Он помолчал. – Ну, положим, что ты действительно была под заклятием, подтвердят маги. Есть такие, независимые, специально для разрешения разных серьезных споров. Сколько именно ты спала… ну, не знаю, как определят. Да хотя бы язык твой, как ты сказала! На нем никто уже не говорит… Потом, – добавил Генри, – королевские регалии. Я же не просто так их захватил, наверняка в книгах у тоувов сохранились описания. И останки я тоже брал не просто так…

– Маг может узнать, является ли человек отпрыском именно этих двух людей, – сообразила Мария-Антония. – Вот для чего… Но только… Как доказать, что эти останки принадлежат королю и королеве?

– Говорю, не моего это ума дело! – чуть не вскричал Генри. – Хотя, знаешь… Думаю, это обманный ход, Хоуэллы в этом сильны. Предъявят тебя, драгоценности, доказательства… Пока суд да дело, успеют послать настоящую большую экспедицию, застолбят участок, выстроят форт, и поди ты сгони их с этого места!

– Да, пожалуй, ты прав, – кивнула принцесса, обдумывая варианты. – Но если бы ты не сумел разбудить меня? Или если бы я обратилась в прах вместе с прочими?

– Тогда, наверно, в ход пошла бы подставная девица, – ответил мужчина. – Но насколько я Хоуэллов знаю, они предпочитают делать самую высокую ставку. Если не выйдет, тогда играют на понижение, но обычно им везет…

– Постой, – спохватилась Мария-Антония. – Ты говорил сперва – «Хоуэлл», а теперь «Хоуэллы»!

– А, ну да, – кивнул он. – Их двое. Они близнецы. Один – глава корпорации, второй на подхвате. Это он меня нанял, он… в общем, если мы тут с тобой несколько идей придумали, то у него, наверно, их целая сотня, и все разработаны от и до, во всех возможных вариантах! Говорю же – голова золотая…

– Но главная цель понятна, – задумчиво проговорила девушка. – Устроить шумиху, отвлечь внимание и завладеть моими землями… Но что же они будут делать, если я откажусь участвовать в этом? Если я потребую вернуть мне мои владения?

Генри посмотрел на нее так, что осталось только криво усмехнуться.

– Понятно. Выбора у меня нет.

– Это точно, – сказал он негромко. – Нет. Ты сама никогда не докажешь, кто ты на самом деле. Ну а даже если докажешь… Что ты будешь делать с замком в самом сердце Территорий? Туда просто так никто не сунется, даже за сокровищами… вот разве что за эринитом! Ну так тебя живо уберут и начнется резня за месторождение. А если и не убьют – куда тебе деваться? Замуж пойдешь за какого-нибудь королька из тех, что все еще по своим замкам сидят?

– А почему бы и нет? – усмехнулась она. – Вряд ли они станут возражать против того, чтобы в жилы их рода прилила свежая кровь!

– Тогда не мудруй, – предостерег Генри. – Я тебе честно скажу: меня разные люди нанимали, но Хоуэллы среди них особняком, я им больше остальных верю. Конечно, те еще звери, проглотят и не заметят, но вообще-то стараются слово держать. Ни разу меня не обманули. – Он поправил шляпу, чтобы не сползала на лоб. – Ты сделай, что они попросят. Взамен получишь свою сокровищницу… ну, может, не всю, – добавил он справедливости ради, – но достаточно, чтобы за такое приданое любой удавился, хоть благородный, хоть не очень. А может, и процент от добычи эринита стребовать сможешь… Пока что загадывать?

– Я поняла, – кивнула принцесса и замкнулась в молчании.

Да, кажется, она действительно нужна этим Хоуэллам. Хотя бы того ради, чтобы устроить шумиху и отвлечь внимание от месторождения. За это можно потребовать… нет, попросить, и очень вежливо, ибо она не в том положении, чтобы требовать! Если она будет вести себя так, как нужно этим людям, возможно, ее оставят в живых. Хотя… может быть, и избавятся, когда месторождение окажется в их руках. А может, наоборот, будут беречь, как залог владения теми землями. Пока рано гадать, в этом Монтроз прав, сперва нужно взглянуть на его нанимателей, а тогда уже она сможет решить, как действовать. Какой быть: напуганной принцессой, не понимающей, что творится вокруг – и ведь даже играть особенно не придется! – или же властной особой, хорошо осознающей свое место под солнцем.

Только места под этим солнцем, как прекрасно понимала Мария-Антония, для нее прежней уже нет. Нужно либо искать новое, либо смириться и стать чужой марионеткой, либо… присоединиться к предкам. К родителям. Жаль, что Генри Монтроз явился так рано, еще несколько лет, и она, может статься, тихо умерла бы во сне, и ей было бы все равно, что станется с ее замком, с месторождением…

«Нет, – сказала себе Мария-Антония. – Нет. Если бы не заклятие, все, кто был в замке, прожили бы положенный им срок и умерли, как подобает, – кто своей смертью, кто насильственной, неважно. Но заклятие было твоим, только твоим, и оно не сработало, как нужно. Не по твоей вине, должно быть, все спутала эта их Катастрофа… Но все равно: из-за тебя несколько сотен людей уснули волшебным сном и никогда уже не проснутся! И пусть умерли они во сне, ничего не почувствовав, но… умерли. Не в срок. Неправильно. – Она мотнула головой. – Самое малое, что можно сделать для них, – это предать погребению. Вот этого ты и потребуешь от Хоуэллов. Пусть забирают сокровища, что от них теперь проку? Лишь бы не тронули семейный склеп и перенесли в него кости родителей, а прочих захоронили как подобает… А как подобает?..»

…Генри то и дело косился на принцессу: та закончила допрос, вроде бы удовлетворившись его ответами (а он старался отвечать по возможности честно, но не выдавая излишней информации; впрочем, она с легкостью воспроизвела догадки, над которыми он ломал голову не один день, не дурочка оказалась), и теперь ехала молча, думала о чем-то.

Молчание длилось достаточно долго, чтобы он успел расслабиться. В прерии было хорошо: солнце стояло высоко, в траве пели кузнечики и шуршала прочая насекомая мелочь, шныряли туда-сюда псы, разведывали дорогу… Под копыта лошадей стелилась высокая трава, чуть взблескивал по правую руку ручеек – пока что им по пути, завтра разойдутся, возьмут восточнее, с водой тогда будет тяжело, пока не доберутся до Майинахи, там воды – хоть залейся, главное, не утони! Ну да ничего, он знает пару родников и колодцев, ноги мимо не пронесут, а может, встретятся знакомые племена, им сейчас самое время откочевывать на запад, так можно будет разжиться чем-то съестным, а еще – новостями…

Генри сдвинул шляпу на затылок и подставил лицо солнцу. Жарко. Хорошо бы сейчас грозу… Не такую, чтобы все смыло, а так, на пару часов. Грозу он тоже любил – молнии эти, грохот, будто за черными тучами резвится парочка многопудовых огневозов, ливень, теплый… да даже если и холодный, по такой жаре будет в самый раз! И запах, конечно: перед грозой и после нее прерия пахнет совершенно по-особенному, ни с чем не спутаешь.

Он потянул носом: нет, грозу ничто не предвещало. Ни одного облачка в синем-синем небе, да и пахнет только разогретыми солнцем травами, цветами, которые он не все знал по именам, да и никто, наверно, не знает, разве что тоув какой-то вроде Стефана… Воздух густой, горячий, сладкий…

– Генри, – неожиданно окликнула его принцесса, заставив вздрогнуть.

– Чего?

– В какого бога нынче верят в твоих краях? – спросила она серьезно. Не нашла, чего поумнее спросить!

– Да в разных, – ответил он неопределенно.

– Что значит – в разных? – приметно напряглась она. – Как такое может быть? В мое время вера в бога единого и…

– Да, в него тоже верят, – поспешил сказать Генри. – Церкви есть, все, как полагается. Я сам крещеный, – добавил он зачем-то. – Матушка настояла, а мне, в общем, без разницы.

– То есть ты не веришь? – вскинула бровки принцесса.

– Ну как сказать… – уклончиво ответил он. – Верю, конечно. В церковь только не хожу, некогда мне. Мне больше по душе те, кто говорит, что храм божий – это весь мир, так на кой мне крыша – мне это вот небо милее!

– А что, кто-то говорит иначе? – неподдельно изумилась она.

– Погоди, – насторожился Генри. – Я что-то не пойму… Я слышал, в давние времена с этим строго было. А ты…

Кажется, она поняла его затруднение. И объяснила, и Генри понял, что ему… нет, вряд ли повезло. Но и вряд ли не повезло. Да, в те стародавние годы верили истово, только и ересей расплодилось без счета. Вот, похоже, Мария-Антония, вернее, все ее семейство принадлежало к таким вот… еретикам. Либо же ее родители вообще не шибко задумывались о том, во что именно верят. Обряды соблюдали, конечно, а так… местных богов поминали, суеверия всякие чтили, одно другому не особенно мешало. Девушка обмолвилась еще, что наставник ее, тоув, сбежал от костра, который полагался ему за ересь, а раз уж ее отец такого принял… Это о многом говорило.