Другая сторона Князев Милослав
— Я заметил, — усмехнулся Наткет и поплелся к двери.
— Добрый день! Мы рады, что вы с нами, на волне радио «Свободный Спектр»! — Марв Краузе развалился в кресле. — И, как всегда, мы хотели поприветствовать нашего постоянного слушателя Густава Гаспара. Думаю, песня тебе понравится…
Он хотел добавить «вонючка», «очкарик» или еще что-нибудь обидное, но сдержался. Эти слова не для эфира. Вместо того он поставил нужную песню — тринадцатиминутную композицию малоизвестной финской команды, состоящую исключительно из грубых ругательств и барабанных соло. Хотелось надеяться, что Гаспар знаком с финским языком.
То, что радио «Свободный Спектр» было, мягко говоря, нелегальным, Большого Марва не смущало. В случае чего, никто не сможет отозвать лицензию. Он мог говорить все, что думает, и не бояться, что ему заткнут рот бумажкой с печатью. И на налогах заметная экономия. Худшее, что могли сделать власти, — оштрафовать да конфисковать оборудование. А для этого сперва надо найти аппаратуру, а потом еще и доказать, что именно на ней велось вещание… В общем, мороки больше, чем дохода, а как следствие, никто не будет этим заниматься.
Аппаратуру Большой Марв спрятал в старом пикапе прямо посреди двора. Для подпольной радиостанции лучшего места не сыщешь — на виду у всей улицы, но кто догадается? Как говорится, прячь дерево в лесу, а технику — на свалке. И, похоже, тем же принципом руководствуется и пресловутый консорциум Кабота. Вот только за фиктивными раскопками динозавров они прячут что-то посерьезнее, чем пара ретрансляторов.
— Почему вы его так ненавидите? — вдруг раздалось справа.
Краузе выпрямился и, не рассчитав, стукнулся головой о крышу автомобиля.
— У-у-у… Черт! — Потирая макушку, он повернулся.
В окно машины заглядывала незнакомая рыжеволосая девушка. Симпатичная.
— Здравствуйте, — сказал Большой Марв. — У вас машина сломалась? Бывает, бывает… А топливо вы проверяли? Обычное дело, когда у такой хорошенькой девушки не заводится машина, перво-наперво надо выяснить, есть ли в баке хоть капелька бензина…
— Это не ответ на мой вопрос, — нахмурилась девушка.
Краузе почесал затылок.
— Да? Какой? — переспросил он, хотя прекрасно его расслышал.
— За что вы ненавидите Густава Гаспара?
— Ненавижу? Вот еще, — Краузе покачал головой. — Я его презираю. А почему — не ваше дело. Кто вы вообще такая?
— Меня зовут Рэнди, — представилась девушка. — И это мое дело.
— Да ну? — Большой Марв усмехнулся. — Нет уж, это дело касается только меня и очкарика, и нечего совать в него свой носик.
— Вы муж Мартины Торрис? — сказала Рэнди.
— Марты Краузе, — поправил Большой Марв. — И что с того?
Девушка задумалась.
— У нее был вкус, — сказала она.
Краузе вспыхнул. Был бы на месте Рэнди мужчина — давно бы лежал на траве с парой переломов. Ей повезло, что принципы Большого Марва не позволяют ударить женщину. Пыхтя как паровоз, Большой Марв выбрался из пикапа.
— Что вам надо? — грубо сказал он.
По сравнению с Большим Марвом, Рэнди выглядела совсем уж маленькой и хрупкой. Как и положено принцессе на фоне великана. Вид у Краузе действительно был страшный — он не скрывал возмущения, лицо перекосило, а волосы стояли дыбом. Однако девушка не вздрогнула. Задрав голову, Рэнди смотрела Краузе прямо в глаза, так что в итоге механик не выдержал и отвел взгляд. Симпатичная? Да она красавица… Краузе рассердился на себя, поняв, что впервые после смерти Марты обратил внимание на девушку.
— Хотела посмотреть, — пожала плечами девушка.
— С какой такой радости? Здесь не зоопарк. Давайте-ка, проваливайте отсюда. — Он махнул рукой в сторону ворот.
— Невежливо, — покачала головой Рэнди. — Мы, конечно, не знакомы… Но Мартина была моей сестрой.
— Что?! — Краузе вздрогнул, как дуб под ударом молнии, но на ногах устоял.
— Я разве на нее не похожа? — спросила Рэнди, поправляя прическу.
— Ни капли, — заверил ее Краузе. — У Марты не было сестер.
— Вы о них не знали, — сказала Рэнди.
— Естественно — их же не было.
— А я думала, вы знаете о прошлом своей жены. Жаль…
— Дамочка, — осторожно сказал Большой Марв. — У вас с мозгами все в порядке?
Девушка фыркнула. Большой Марв осмотрел ее с головы до ног. И какого врача нужно вызывать? Сумасшедшие бывают разные: кто считает себя Наполеоном, кто Цезарем, а кто и вовсе вишневым тортом. Но чтобы вот так — считать себя сестрой жены незнакомого человека, такое он видит впервые. Конечно, Наполеонов он тоже не встречал, но подобное безумие было хотя бы понятно.
— О прошлом своей жены я знаю все, — заверил он ее.
— Это вы так думаете. С чего вы взяли, что она все вам рассказала?
— А чего рассказывать-то? Я и сам видел.
— С раннего детства? — ехидно спросила Рэнди.
— И раньше, — ответил Большой Марв. — Когда мы познакомились, она из живота матери еще не вылезла. Только брыкалась.
Рэнди склонила голову. От ее взгляда Большому Марву стало не по себе. Он подергал себя за бороду, огляделся по сторонам и только после этого рискнул снова посмотреть на девушку. На самом деле что-то от Марты в ней, несомненно, было — разрез глаз и какое-то слегка отрешенное выражение лица. Но сестра — это уже слишком. У Марты был только брат, и тот умер в семилетнем возрасте от воспаления легких.
— Это правда? — тихо спросила Рэнди.
— Ага. Это же Спектр, город маленький, а раньше и того меньше был. Тогда как оно было — если кто тебе предназначен в жены, так ты и знакомился с ним с малолетства. Говорят, это укрепляет семью.
— Вы врете, — сказала Рэнди. — Мартина была приемной дочерью?
— Ерунда какая, — сказал Краузе. — Кто вам сказал эту чушь?
— Густав, — ответила девушка.
— А… — протянул Большой Марв. Он присел на мятый капот пикапа. — Этот.
— Да, — кивнула Рэнди. — И у меня есть основания ему верить.
Проклятый Гаспар! И что только девушки в нем находят? Причем именно те, которые нравятся Большому Марву.
— Неужели? — усмехнулся Краузе. — Мой вам совет, не слушайте вы его. Как можно верить человеку, который уводит чужих жен?
— Ничего вы не понимаете, — обиделась Рэнди. — Не хотите. Ваша жена была принцессой, а вы…
— Кем-кем была? — переспросил Большой Марв. Ишь ты — принцесса! А ведь Марте нравилось, когда он ее так называл. Но неужели и Гаспар… Сердце защемило.
— Принцессой Марса, — тихо ответила Рэнди.
— Ясно, — усмехнулся Краузе. — Это вы книгу прочитали?
— Вы так и не поняли, что там все правда?
Краузе хохотнул — картинно, неестественно и грубо. В груди что-то кольнуло, резко, точно чиркнули бритвой. С чего это он так распереживался? Боль разрасталась. Мышцы свело судорогой. Он слышал, как скрипят стиснутые зубы. Большой Марв сдавленно вскрикнул, попытался опереться о машину; руки хватали воздух.
— С вами все в порядке? — испугалась Рэнди.
— Что-то сердце прихватило, — выдавил Краузе. — Сейчас отпустит… Сейчас.
Не отпустило. Сердце сжалось в комок и никак не хотело разжиматься. Сильнее и сильнее, стремясь к некой микроскопической точке. Дом, дерево с трейлером, старый пикап и испуганное лицо Рэнди закружились в жутком хороводе. Горло застыло на вдохе, легкие разрывались. Ноги точно набили ватой, и его повело в сторону.
— Скорую, — прохрипел Большой Марв. — Вызывай скорую…
Он рухнул на колени и завалился на траву.
Глава 14
Душ в доме работал отвратительно. Наткет отвернул вентили, но пришлось ждать несколько минут, чтобы это принесло плоды. Судя по звукам, доносившимся из труб, вода пережила множество невероятных приключений, прежде чем добралась до крана. Наткет всегда подозревал, что жуткие переплетения коммуникаций в подвале скопированы с мышиных лабиринтов.
Душ громко рявкнул и кашлянул паром. Наткет еле успел отпрыгнуть, и все равно горячие капли попали на кожу. Вскрикнув, он дотянулся до вентиля и сбавил напор — повернул совсем чуть-чуть, а температура тут же упала почти до нуля. Для этого душа не существовало понятия «теплая вода» — либо ледяные струи, либо кипяток. Пришлось мыться, стиснув зубы, убеждая себя, что на самом деле холодная вода — это очень полезно. Закаляет тело и волю… Проще было попросить о помощи Дилавети — у того в шланге вода была куда теплее.
Входная дверь громко хлопнула. Наткет поспешил выключить кран. Кто там еще? Краузе забыл рассказать еще одну историю про полюс? Наткет вздрогнул. Или Калеб? Он же знает, где Наткет остановился… Вот и явился: зачем подкарауливать снаружи, когда можно сразу прийти домой? Он же предупреждал — «еще увидимся». Наткет отдернул шторку, пока не мелькнула рука с занесенным ножом. Если Калеб пробрался в дом, то дело плохо. Отсюда так просто не убежишь.
Но, в конце концов, сколько можно бегать? Наткет выпрямился. Все два дня в Спектре он только и делает, что удирает от этого жлоба. Но он у себя дома! Закон обеими руками на его стороне.
Он огляделся в поисках оружия. На полочках обнаружилась коллекция пластиковых флаконов, бутылочек геля и прочих женских штучек. Толку от них? Плеснуть шампунем в глаза или под ноги, чтобы Калеб поскользнулся? Смех да и только. Нож остался в хвосте у дронта… Выходило что все его оружие — телефон. Вызвать полицию? Наткет мотнул головой — он не помнил номера местного участка. А звонить через единую службу бесполезно. Пока соединят, Калеб десять раз успеет свернуть ему шею.
Наткет снял с крючка полотенце. Смотав махровую ткань в жгут, он завязал на конце толстый узел и запихал телефон внутрь. Вес небольшой, но, если хорошо размахнуться, может и сработать. Для проверки Наткет легонько взмахнул импровизированным кистенем: узел не преминул развязаться, трубка стукнулась о кафель.
Наткет замер, но, похоже, никто удара не расслышал. Мысленно он поблагодарил неведомого дизайнера за резиновые накладки — пластик бы разлетелся с треском и грохотом. Он снова затолкал телефон в узел и затянул концы покрепче. Оставалось надеяться, что повезет.
Быстро натянув еще сырые штаны, Наткет приоткрыл дверь. В коридоре тихо. В дверную щель он видел лишь угол гостиной, но и там, похоже, никого… Бесшумно Наткет выскользнул из ванной.
Входная дверь заскрипела. Ворвавшийся ветер неприятно холодил кожу. Наткет прокрался вдоль стены, прижимаясь спиной к обоям; однако выйти из коридора не рискнул. Выглянув за угол, он с облегчением отметил, что в гостиной все спокойно. Наткет боялся, что Калеб в припадке ярости начнет крушить мебель, бить стекла или что-нибудь в том же духе.
С кухни донеслось звяканье посуды. Ага… Наткет прикинул расстояние до двери. Расклад получался удачный — если выскочить и пробежать через гостиную, можно успеть выбраться из дома до того, как Калеб среагирует. Потом заклинить дверь снаружи, тем же фламинго, и с чистой совестью вызывать полицию: берите с поличным.
План выглядел неплохо. Наткет взвесил в руке свое оружие, взмахнул. Телефон пока держался. Если придется принять бой — что ж, он к этому готов. Значит, на счет три?
Раз, два… Наткет пулей вылетел из коридора и тут же запнулся о край ковра. Нога подвернулась, и он умудрился пребольно удариться большим пальцем. Размахивая руками, чтобы удержать равновесие, Наткет запрыгал к выходу. На ходу он обернулся к кухне.
В арочном проеме, уперев руки в бока, стояла Николь. Наткет остановился, схватившись за ручку двери.
— Ты дома?! — Похоже, этот факт удивил ее куда больше, чем его эквилибристика.
Наткет шумно выдохнул. Ник… Прислонившись к стене, он улыбнулся. Как же глупо он, должно быть, выглядел со стороны: скачет полуголый по дому, не хватает только боевой раскраски да воинственных кличей. Полотенце с телефоном выпало из рук.
— Ну и напугала же ты меня, — выдавил он через сбивающееся дыхание.
Лицо девушки не дрогнуло.
— Я одно хотела спросить, — сказала она. — У тебя есть хоть капля совести?
— Э… Да, а что…
— Ты на часы когда смотрел?! Я битых пять часов жду его в кафе, а он, видите ли, душ решил принять! Скажешь, это не свинство?
— Извини. Так получилось. — Наткет развел руками.
— У тебя все «так получается»! — вспылила она. — Ты хоть иногда думаешь, что делаешь? Если бы я не вернулась, тогда что? Забежал бы перед автобусом?
— Все в порядке, — поспешил успокоить ее Наткет. — Я не уезжаю…
Николь вздрогнула.
— Передумал? — удивилась она. Или обрадовалась? Точно Наткет сказать не мог.
— На самом деле, пообщался с твоим отцом, — усмехнулся он.
— А! Тогда ясно, — улыбнулась Николь. — Папа умеет уговаривать.
— Да уж, — согласился Наткет. — С его методами не поспоришь…
Николь задумалась.
— А чего это ты скачешь по дому в таком виде? И что случилось клумбой?
— С клумбой, — он уставился на ноги. — Как сказать… Я упал с крыши.
— О! — Николь нахмурилась. — А на крыше ты что делал?
— Долго объяснять, — отмахнулся Наткет. — Разбирался с флюгером, общался с соседями. День выдался насыщенным…
Николь не стала мучить его расспросами.
— Голодный? — спросила она. — Собственно, я собрала поесть тебе в дорогу. Сандра приготовила. Но раз ты не уезжаешь…
— Голодный? — задумался Наткет. — Пожалуй, даже очень.
— Тогда иди одевайся, я пока разогрею. Только побыстрее. Я еще собиралась свозить тебя в одно место… Ужас, во что ты превратил полотенце?
А ведь и правда — Николь же обещала ему какой-то сюрприз. За сегодняшней беготней совсем вылетело из головы.
— Я мигом… Осторожнее — там телефон!
— Однако.
Одежда, которую Наткет развесил на батарее, так и не высохла. А он терпеть не мог сырые футболки. Словно влезаешь в чужую кожу, прохладную и влажную, и сразу начинаешь чувствовать себя лягушкой. Но хуже всего дела обстояли с кроссовками. Если влажная футболка просто противна, то мокрые кроссовки — невыносимы. Его же обувь можно было отжимать — хватило бы сил. Чтобы ей помочь, Наткет затолкал внутрь комья скомканной туалетной бумаги. Немного, но оттянет воду. Держа кроссовки за шнурки, он вернулся в кухню, уже пропахшую подгорелой курицей.
Николь переложила птицу на тарелку, а сама стояла у плиты и готовила кофе.
— Я уже поела, — ответила она на незаданный вопрос. — Пока тебя ждала, времени было предостаточно.
Спорить Наткет не стал — сейчас он был способен в одиночку съесть страуса. Он набросился на мясо с удивившей его жадностью, глотая куски, толком и не прожевав.
— Как все-таки отец уговорил тебя остаться? — спросила Николь, садясь напротив с чашкой в руках.
— Элементарно, — ответил Наткет с набитым ртом. — Порвал билет.
— Действительно, просто, — согласилась она. — Даже радикально. А почему?
— Как я понял, ему нужны союзники. В войне с консорциумом Кабота.
— Хм… И ты остался ему помогать?
— Как сказать. Если это не противозаконно… Твой отец прав — с этим консорциумом что-то нечисто. Помнишь письмо, которое я привез? Там тоже про него было, и по мне — это слишком близкое попадание для совпадения. Не люблю этого слова, но я должен во всем разобраться. А еще… Хотя первого достаточно. Кстати, а где отцовские фотоальбомы? У него их было много, а сейчас ни одного не нахожу.
— Что? — отозвалась Николь, еще обдумывающая его предыдущие слова. — Какие… А! Ты же не приезжал на похороны. Их все закопали. Аккуратно сложили в гроб и закопали.
От удивления Наткет прекратил есть.
— Как закопали? Зачем?!
Николь пожала плечами.
— Честер на этом настаивал. Первая строчка в сценарии похорон. Фотографии, дневники — не знаю, может, он боялся, что они могут попасть не в те руки?
— Возможно… — согласился Наткет.
— Когда я об этом вспоминаю, то не могу отделаться от ощущения, будто на самом деле твой отец заметал следы. Как в кукольном театре: вроде все просто прыгают, песенки поют, а как присмотришься — совсем не так просто.
— Надеюсь, он не рассчитывал, что фотографии пригодятся ему на том свете?
Николь прыснула.
— Вот уж не думаю. Не в его стиле. — Она постучала пальцем по виску.
— Пожалуй. — Наткет задумался.
Зачем отцу потребовалось прятать фотоальбомы? Что в них было такого, кроме бесчисленных снимков грибов? Наткет вспомнил найденную на чердаке фотографию улыбающейся рыбы. Интересно, сколько еще необычных снимков теперь покоятся под землей? Еще одна отцовская шутка? Если так, то Наткет не понимал, в чем ее соль. Заметал следы? Ну-ну — на глазах у половины города, с костюмами, стихами и наверняка с оркестром. Все равно что незаметно провести через границу полдюжины слонов в компании пьяных мучачос. Но устраивать подобное шоу просто так… Николь права — совсем не в стиле Честера.
— Так что там с обещанным сюрпризом? — спросил он, отодвигая тарелку.
Николь встала из-за стола.
— Съездим в одно место. От города не далеко. Готов?
Наткет кивнул.
— Тогда поехали. Ты поведешь?
Выходя из дома, Наткет покосился на флюгер. Ничего не изменилась. Жестяной дронт и не думал поворачиваться по направлению ветра. Прищурившись, Наткет разглядел красную рукоятку своего ножа. Когда он взглянул на Николь, та мрачно смотрела на клумбу.
— Это не смертельно? — спросил Наткет. — Мне действительно жаль, но я не нарочно.
— Еще бы ты по собственному желанию падал с крыши. Ладно, не переживай. Вот только кто починит водосток?
Наткет фыркнул. Делов-то — притянуть проволокой к креплению. Правда, для этого придется снова лезть на крышу… Да хоть на Килиманджаро!
— С этим мы разберемся, — заверил он Николь.
— Ну-ну, — она улыбнулась. — Помнишь, ты мне велосипед чинил? Хорошо еще, жив остался, и все равно пришлось покупать новый.
— Когда это было! — возмутился Наткет. — Думаешь, сейчас я не смогу починить какой-то жалкий водосток?
— Честер говорил, что у тебя отрицательный заряд на работу руками. Не знаю, чем вызвано, но тебе молоток опасно давать: начнешь забивать гвоздь, а разнесешь полгорода. Это как у меня с готовкой.
— Отец говорил еще много чего, — обиделся Наткет. — Только это не повод верить каждому его слову.
— Как знать, — пожала плечами Николь.
Из города они выехали со стороны, противоположной раскопкам. Наткет рассеянно подумал, что они едут не по компасу, и тут же забыл об этом. Следуя указаниям Николь, он проехал около пяти километров по шоссе, затем свернул на узкую лесную дорогу.
Сосны всеми силами стремились выбраться на грунтовку. Корявые ветви тянулись к машине и скреблись о крышу. Их несмолкаемое «шур-шур» заглушало звук работающего двигателя. Из земли выглядывали узловатые корни и, к удивлению Наткета, еще и шпалы. Когда-то здесь была узкоколейка, хотя Наткет не помнил ничего подобного. А ведь совсем недалеко от города. Он по-любому должен был сюда забираться: в свое время они с отцом, а потом и с друзьями, исследовали все окрестности Спектра. Не должно же было остаться белых пятен? Таинственная дорога свидетельствовала об обратном. «Жук» дребезжал всеми своими внутренностями, напоминая о том, что он не вседорожник.
От тряски Николь задремала. Она сидела, закрыв глаза; светлые прядки скользили по лицу. А они не проехали нужное место? Кто знает, куда они теперь едут, — может, в Конец Радуги, а может, и вовсе в неведомые края. Палая хвоя окрасила грунтовку в желто-коричневый цвет. Не кирпич, но все же. Наткет всмотрелся вперед, туда, где деревья смыкались, закрывая небо. Просто листва или вдалеке мелькнули изумрудные стены?
Он вздрогнул, прогоняя наваждение. Еще не хватало: скоро начнет высматривать отцовского птеродактиля, снежного человека или еще какую нелепицу. И не исключено, что увидит. Кислородное отравление, вот в чем дело. Да и сосны выделяют какие-то ароматические смолы. В подобной атмосфере и не такое померещится.
Николь открыла глаза и огляделась — растерянно, точно не поняла, где оказалась. Спустя пару минут она взяла его за рукав.
— Приехали. Дальше пешком, — сказала она.
Наткет остановил машину.
— Ее не опасно здесь оставлять? — спросил он, выходя из «жука».
— А что может случиться? Если кто сюда и забредет, думаешь, он будет угонять твой старый «фольксваген»?
— Не думаю, — согласился Наткет. Хотя, если поблизости бродят рабочие с раскопок… Наткет постарался взять себя в руки. С какой радости они будут в воскресенье шляться по лесу, когда можно потратить время на кабаки?
Он поспешил за Николь в чащу, думая о том, как она выделила это место среди прочих. Лес как лес. Может, какое особое дерево? Он обернулся — обычные сосны. За густой порослью «жук» был едва виден. Забавно. Наверняка цвет машины отец подбирал, руководствуясь тем, что ее придется прятать в лесу.
— Здесь должна быть тропинка, — сказала Николь, оглядываясь — Вдоль дороги… Ага!
Они продрались сквозь кустарник и выбрались на еле заметную дорожку. Судя по тому, как низко перекрывали ее ветви, люди если ею и пользовались, то крайне редко. Не успел Наткет пройти и пару метров, как молоденькое деревце отхлестало его по щекам за неведомые прегрешения.
— Осторожнее, — запоздало предупредила Николь. — Нам туда.
Она махнула рукой, указывая направление. Ловко увернувшись от очередной возмущенной ветки, она пошла вперед. Наткет едва за ней поспевал; приходилось то пригибаться, то отпрыгивать назад. Вскоре он приноровился к подобной дороге, но все равно постоянно нужно было быть начеку.
У корней одной из сосен Наткет заметил бледное семейство мухоморов.
— Погоди! — крикнул он Николь.
Он достал телефон и присел перед грибами на корточки. Пришлось отползти назад, чтобы все семейство поместилось в кадр, но вскоре камера щелкнула.
— Опять идешь по отцовским стопам? — усмехнулась Николь.
— Вроде того, — сказал Наткет, вставая. — Кое-что проверил. Он был прав — грибы действительно фотогеничны и не пытаются убежать.
Он посмотрел на темный, желто-коричневый снимок на экране телефона, и в первый раз пожалел, что под рукой не оказалось приличной фототехники. Выставить бы свет, подобрать объектив — и сразу на обложку глянцевого журнала о природе. А так — только загубил кадр.
— Мы почти пришли, — поторопила его Николь.
Тропинка постепенно уводила от дороги, а минут через пять свернула влево. Пройдя еще немного, они вышли на круглую лесную поляну.
— Это здесь, — шепотом сказала Николь.
— Что? — удивился Наткет, но не успел он задать вопрос, как уже знал ответ.
Поляна заросла жесткой травой, кое-где сменявшейся проплешинами мха. Из земли выглядывали останки сваленного молнией дерева. Корявый пень блестел мшистыми наростами, из которых торчали грибы на тонких ножках, кремового и сиреневого цвета. На пне стоял старый телевизор.
Наткет подошел ближе. Старая, если не антикварная, модель. Наткет забыл, когда в последний раз видел подобные телевизоры — с тумблером переключения каналов и бесчисленными рукоятками настройки. Экран, кинескоп и прочие внутренности отсутствовали — по сути, остался деревянный ящик. От влаги фанера обшивки расслаивалась, пластиковые панели позеленели от пленки водорослей. А внутри телевизора, словно диктор из кукольного шоу, восседал облезлый плюшевый енот.
Годы его не пощадили — Наткет не видел более жалкой игрушки. Мокрый, грязный, енот выглядел так, словно еще чуть-чуть — и он развалится на части. Из разодранной шкуры торчали комья свалявшейся ваты. Цвета приобрели непередаваемый мшистый оттенок. Только пластиковые глаза сверкали на удивление живо. Гнездо на макушке залихватски съехало на бок. На дне телевизора скопилось вязкое болотце, в котором плавали какие-то семена, яичные скорлупки и косточки… Енот казался порождением этой грязи, будто он вырос из нее, подобно таинственному грибу. От запаха сырости и плесени у Наткета голова пошла кругом.
Енот оказался раза в три меньше того, про которого рассказывал Честер. Если б Наткет не знал об отцовской любви к преувеличениям, он не задумываясь сказал бы, что от старости игрушка съежилась. Деревья, которые Наткет помнил с детства, тоже с годами стали меньше.
— Давно он здесь? — шепотом спросил он.
Николь пожала плечами и так же тихо ответила.
— Я нашла его три года назад, но кто знает, сколько лет он был здесь до этого.
— Двадцать пять, — четко ответил Наткет. — И, надо признать, неплохо сохранился.
— Я помню эту историю, — кивнула Николь. — Король енотов? Твой отец рассказывал ее тысячу раз.
— Она ему нравилась, — согласился Наткет. — Вот уж не думал, что там есть хоть капля правды.
— Потому я и привела тебя сюда, — сказала Николь.
— Знаешь, — сказал Наткет, — существование этого енота ничего не подтверждает. Только то, что енот имел место. Но остальное… Хоровод — это слишком, тебе не кажется? К тому же все случилось севернее, на полпути в Конец Радуги.
— Еноты могли его сюда перенести, — предположила Николь.
Наткет покачал головой.
— Еще скорее его мог принести сюда отец. Как со снежным человеком…
— Не похоже на Честера, — сказала Николь. — Зачем ему столь грубая фальсификация? Такая история имеет смысл, если она либо полностью выдумана, либо, наоборот, — абсолютно правдива. Подстраивать ей доказательства — глупо. Понимаешь, о чем я?
— Наверное, — сказал Наткет.
Он присел на корточки перед телевизором и аккуратно, двумя руками взял енота. Старый плюш так пропитался влагой, что по запястьям потекли склизкие ручейки. Запах от игрушки свалил бы лошадь.
— Зачем? Оставь его.
— Это же мой енот! — сказал Наткет. — Мой подарок на день рождения.
— Но ведь… — Николь замолчала.
Гнездо скатилось с головы енота, упало на траву и рассыпалось от удара. Наткет встряхнул игрушку, сбросив копошащегося в шерсти черно-оранжевого жука. Еще можно привести в порядок? Подлатать, сменить набивку? Он с сожалением подумал, что для енота подобное «лечение» обернется катастрофой. Хорошо еще, что не развалился прямо в руках.
Налетевший порыв ветра закачал деревья; сосны грозно зашумели. Николь поежилась. Вокруг смыкалось темное кольцо леса, а они стояли в самом центре, точно на дне невероятного колодца. Какой там Марс, достаточно чуть отъехать от города — и ты на другой планете. Говорят, из колодца днем видно звезды, но над головой не было ничего, кроме темнеющего неба и похожих на творожные хлопья облаков.
— Пойдем, — сказал Наткет, который тоже почувствовал напряжение в природе.
— Ты собираешься его забрать? — Николь кивнула на игрушку. — Я не для того хотела тебе его показать.
— Это же мой енот! — Наткет держал игрушку в вытянутой руке, не рискуя поднести ближе.
— Упрямый, как отец, — покачала головой Николь. — Только Честеру хватило ума его оставить.
— Знаешь, сколько лет я мучался из-за этого енота?
— А сейчас-то он тебе зачем? Дело принципа — мое не отдам?
— Нет. Просто история, рассказанная до конца: подарок обретает истинного хозяина. Как с похищенным наследством — торжество справедливости.
— Мне кажется, это совсем другая история, — вздохнула Николь.
Она шагнула в сторону тропинки, и в этот момент из кустов донесся громкий треск. Николь остановилась и взволнованно посмотрела на Наткета.
— Зверь, — успокоил он ее. — Не далее как вчера я точно так же столкнулся с енотом. Он мне еще кивнул.
— ЕНОТ?!
За спиной раздалось громкое тявканье. Наткет обернулся.
Задрав хвост, на него бежал толстый енот. Глаза зверя сверкали. Спина выгнулась дугой, шерсть на загривке стояла дыбом. В воздухе отчетливо пахнуло статическим электричеством.
Читать бесплатно другие книги:
