Прилив. Стихи Никандрова Елена
да как у всех – я средний житель.
А вот расходы возросли —
налоги, пошлины и штрафы.
Год уходящий сразу сник,
считая сводные затраты:
– Я, извините, не хотел,
у нас бывают перекосы.
Тем более, что мой удел
быть не простым, а високосным.
А в личной жизни?
– Хорошо!
– И со здоровьем?
– Слава богу!
– Ну что же, я тогда пошёл —
для счастья нужно-то немного.
Ждать чуда
Ждать чуда долгих десять дней,
Гадать на картах и на звездах,
В кофейной чашечке на дне
Искать ответы на вопросы.
Ждать чуда десять вечеров,
Ночей, понятно, тоже десять.
Все ожидания в чулок
Сложить и празднично повесить
За пять минут до волшебства,
Всего за несколько мгновений,
Считая мысленно: «Раз… два…».
И на «двенадцати» – поверить…
Сочельник
Ольге
Фонарь стеклянный из Икеи
Был принесен сто дней назад.
Он примостился в уголке и
Не попадался на глаза.
Пустой фонарь, – внутри для свечки
Имелось место у него, —
Он ждал, когда настанет вечер,
Когда наступит ночь… И вот,
Возник в квартире запах ели,
В окно ударила пурга.
Упало с чьих-то губ: «Сочельник».
Неспешно тонкая рука
Фонарь поставила к постели.
И ароматная свеча
Зажглась в его стеклянном теле,
Чтоб осветить… чтоб освещать…
Ода игристому
Откроем «Крымское», «Ламбруско»,
Полусухое или брют.
Кружок лимона – на закуску.
Салют прощальный – декабрю.
Вино игристое игриво
Бежит из горлышка в бокал.
И красных кижучных икринок
Блестят округлые бока.
И тает долька шоколада
На языке, а не в руках.
И за окошком канонада
Не успокоится никак.
В бокалах пенится, клокочет
Вина задорная душа.
Давай остаток этой ночи
Допьём с тобой на брудершафт!
В маленьком городе
В маленьком городе сумерки-вечер,
Сумерки-утро и сумерки-день.
Всё безыскусственно: взгляды и речи,
Дым из трубы, в палисаднике ель.
В маленьком городе чистят дороги,
Топят дровами, пекут пироги.
Люди друг другу желают здоровья
И поделиться спешат дорогим.
В маленьком городе звон колокольни
Слышен повсюду, до крайних домов.
Греют коты под собой подоконник,
Лают собаки на звуки шагов.
В маленьком городе ставится тесто,
Свечи горят, накрывается стол.
В маленьком городе празднично-тесно,
Как и положено быть в Рождество.
У нее в холодильниках
У нее в холодильниках пачки, брикеты
Пересчитаны, втиснуты в стенки коробок.
Самый главный начальник – короткое лето.
Самый стойкий противник – сады-огороды.
Остановка поблизости делает прибыль.
Покупатели разные – взрослые, дети.
Вдруг мелькнет от усталости: «Мимо прошли бы.
Что за радость в мороженом? Дайте присесть-то!».
А на улице очередь, чуть ли не ссора.
«…Шоколадное кончилось, мелочь ищите…».
В павильончике тесном, наверно, под сорок,
Но пломбира не хочется ей, продавщице.
Гадать на пуговицах
Гадать на пуговицах: куколка, балетница…
Искать «секретики» под камнем и кустом,
Смотреть как бабушка в углу кому-то крестится,
Ходить по лету в сарафанчике простом.
Считать, что могут всё испортить парикмахеры:
Опять под мальчика, а нужно, чтоб – коса.
Медведя плюшевого прятать в шкаф от страха и
Канючить утром: «Не пойдём сегодня в сад?».
Читать не азбуку, а столбики газетные,
И, разучившись спать в режимный тихий час,
Мечтать о том, чтоб разрешили шестилетней – мне
Пойти с косичкой и портфелем в первый класс.
В эйфории
В эйфории, почти что в нирване
Подбираю себе гардероб:
Юбки-блузки лежат на диване
Применительно к методу проб
И ошибок, ботинки из замши,
На платформе и без – сапоги,
Мягкий шарфик, шанелью пропахший —
Я оденусь не хуже богинь.
Вот еще – капюшон или шапка?
Рюкзачок или сумка-баул?
В куртке – простенько, в шубе мне жарко.
А на ша'рфе котенок заснул,
Перепутав, наверное, с пледом.
Есть другое кашне, но не в тон.
Это я собираюсь за хлебом.
Далеко ли? Да здесь, через дом.
Анданте
Стояло пианино у окна,
Старинное, оформленное чу'дно.
И все, кто заходили в гости к нам,
К нему спешили в первые секунды.
И каждый раз, откинув чёрный клап,
Из клавиш извлекали что попроще,
А музыка родиться не могла —
Здесь требовался опытный настройщик.
Вздыхало пианино в уголке
Ослабленными струнами… Когда-то…
Когда всё это было, где и с кем —
И «форте», и «легато», и «анданте»?
Расстроено, расстроено теперь,
Забыты вечера, беседы, танцы.
Но кто-то же играл, играл и пел,
По клавишам скользили чьи-то пальцы.
Потому что
Потому что мы становимся старее,
Увеличиваем мелкое – стеклом.
Потому что в этом доме батареи
Не дают необходимое тепло.
Потому что завихрений, полнолуний
Избежать, как ни стараешься, нельзя.
Потому что мы не будем как Полунин
С телефоном объясняться: «Асисяй!»
Потому что – в ту же воду… те же грабли…
Нет страховки от ошибок и обид.
Потому что, строя собственный кораблик,
Умудряемся его же и топить.
Мужское и женское
Мужское дело – быть масштабным.
Наперекор любой зиме
По перелескам, по ухабам
Ходить за тридевять земель.
И, если ставки, то большие.
Иметь убежище, коня.
И территорию расширить,
И от набегов охранять.
А дело женщины – незримо
В его присутствовать делах.
Быть кроткой, но неуязвимой.
Кормить и ложе застилать.
И дело женщины – пытаться
Стоять подальше от руля.
Самой природой: взглядом, танцем,
Да чем угодно – вдохновлять.
Гибискус
Двенадцать месяцев не цвёл
Гибискус (или просто ро'зан).
Был реже весел, чаще квёл,
Во всём искал себе угрозу:
В палящем солнце за стеклом,
В холодном воздухе из щели…
«Он любит влагу и тепло
И не выносит помещений
Неосвещённых, сквозняков,
Неравномерного полива».
Тогда сказала я: «Легко!»,
А продавец: «Хороший выбор!»…
Но тот не цвёл, а зеленел.
Он становился изумрудным.
И ветки всё длинней, длинней.
И разрастались листья крупно.
Я так ждала пусть одного,
Пусть небольшого, но бутона.
Цветок стоял, смотрел во двор
И оставался однотонным…
И вдруг! Пришёл февральский день,
Прихорошившись как на кастинг,
И высветил среди ветвей
Махровый, алый, языкастый —
Похож на розу, на пион,
На мотылёк и чудо-птицу…
Но как же догадался он
В твой день рожденья распуститься?!
В шкатулках