Цетаганда Буджолд Лоис

Джиму и Тони

Глава 1

– Это… как его… «Дипломатия есть военное искусство, реализуемое другими людьми», – сказал Айвен. – Или, может, наоборот? «Война есть дипло…»

– «Дипломатия есть продолжение войны другими средствами», – поправил Майлз. – Чжоу Эньлай, ХХ век, Земля.

– Ты что, в ходячие библиотеки заделался?

– Не я, коммодор Танг. Он великий знаток изречений древних китайцев и заставляет меня их заучивать.

– Интересно, кем он был, этот твой старикашка Чжоу – воином или дипломатом?

Лейтенант Майлз Форкосиган ненадолго задумался.

– Мне кажется, скорее дипломатом.

Импульс ракетных двигателей швырнул капсулу вниз; привязные ремни больно впились в плечи. Майлз с Айвеном сидели лицом к лицу на жестких скамьях, расположенных вдоль бортов короткого фюзеляжа. Майлз вытянул шею, пытаясь разглядеть через плечо пилота поверхность планеты.

Вот она, Эта Кита IV[1], сердце стремительно расширяющейся Цетагандийской империи. Во всяком случае, с точки зрения Майлза, восемь покоренных планет и столько же союзных и марионеточных режимов вполне могли считаться стремительно расширяющейся империей. К тому же цетагандийские гем-лорды не прочь были расширить свои владения и дальше, за счет соседей – будь у них, конечно, такая возможность.

Впрочем, перебрасывать войска они так или иначе могли только через п-в-туннели, по одному кораблю. Как и все остальные.

Именно поэтому кое у кого чертовски здоровые корабли.

Пассажирская капсула перемещалась с орбиты имперского курьера на орбиту переходной станции цетагандийцев. Ночная сторона планеты светилась огнями городов. Бесчисленные огоньки покрывали всю поверхность континентов. Майлзу показалось, что в их свете он сможет читать не хуже, чем при полной луне. Да, по сравнению с этой планетой его родной Барраяр казался темной глухоманью. Эту Кита словно облачили в светящиеся кружева. Пожалуй, даже чересчур пышные кружева. «Безвкусица, – попытался он убедить себя. – Я не какая-нибудь деревенщина. Я – лорд Форкосиган, офицер и дворянин».

И разумеется, таким же был и лейтенант лорд Айвен Форпатрил, хотя этот факт не добавлял Майлзу уверенности в себе. Майлз покосился на своего кузена: тот точно так же тянул шею и, облизывая пересохшие губы, жадно смотрел вниз. При всем при том Айвен сохранял внешность офицера-дипломата: аккуратного, подтянутого, с легкой улыбкой на красивом лице. Безупречно сидящий мундир успешно скрывал его неопытность. Повинуясь старой привычке, Майлз невольно сравнивал себя с двоюродным братом.

Собственный же мундир Майлза пришлось шить на заказ, чтобы хоть как-то скрыть те недостатки внешности, которые за все эти годы так и не удалось выправить медикам. И то, можно сказать, они совершили чудо. В результате всех их усилий Майлз был ростом метра полтора, горбат, с поддерживающими накладками на ноге. Зато он мог стоять, ходить и даже – при необходимости – бегать. И Барраярская Имперская служба безопасности, слава Богу, платила ему не за смазливость, а за ум.

И все же он никак не мог отделаться от подленькой мысли, что его послали участвовать во всем этом цирке только для того, чтобы выгоднее оттенять внешность Айвена. Имперская безопасность не давала ему никаких спецзаданий, если, конечно, не считать спецзаданием фразу, небрежно брошенную главой службы Иллианом: «…и не лезь на рожон».

Впрочем, равно вероятно, что и Айвена могли послать с тем, чтобы тот выгодно оттенял интеллект Майлза. От этого Майлзу стало чуть легче.

Орбитальный переходной модуль возник прямо по курсу точно по расписанию. Даже дипломатическому персоналу не дозволялось садиться непосредственно в атмосферу Цетаганды: привлекать к себе внимание, оставляя за собой шлейф раскаленной плазмы, считалось дурным вкусом. Правда, напомнил себе Майлз, подобные ограничения существуют и в других цивилизованных мирах во избежание нежелательных биологических контактов.

– Как ты думаешь, вдовствующая императрица умерла своей смертью? – полюбопытствовал Майлз, несмотря на то что Айвен знал ситуацию не лучше его. – Очень уж она внезапно…

Айвен пожал плечами:

– Она старше твоего деда Петера на целое поколение, а уж он-то был стар с незапамятных времен. Помнится, в детстве я его отчаянно боялся. Вообще в теории насильственной смерти что-то есть, но я так не считаю.

– Боюсь, Иллиан с тобой согласится. В противном случае он послал бы не нас. Будь это не какая-то древняя старуха, а цетагандийский император, все было бы куда интереснее.

– Но тогда бы нас здесь не было, – вполне резонно возразил Айвен. – Мы бы с тобой торчали на каком-нибудь Богом забытом сторожевом посту, а претенденты на престол сводили бы друг с другом счеты. Нам, можно сказать, повезло: путешествия, вино, женщины, музыка…

– Айвен, это ведь похороны.

– Но я хоть имею право помечтать?

– Так или иначе, мы должны наблюдать и доложить обо всем. О ком и о чем, я не знаю. И Иллиан подчеркнул, что ждет письменных донесений.

– Ничего себе каникулы! – простонал Айвен. – Я, Айвен Форпатрил, двадцати двух лет от роду – и меня все равно что в школу обратно посылают…

До дня рождения Майлза оставалось совсем немного. Если все пойдет, как планировалось, он успеет вернуться домой как раз к торжеству.

Глаза Майлза озорно блеснули.

– Слушай, а ведь сбор информации для развлечения Иллиана может оказаться не таким уж и скучным занятием. Кто сказал, что официальные донесения обязательно должны писаться этим казенным языком?

– Как правило, их составляют казенные умы. Мой кузен, маститый драматург… Не увлекайся, Майлз. У Иллиана начисто отсутствует чувство юмора, да оно только мешало бы ему в работе.

– Ну, не знаю, право… – Майлз не сводил глаз с надвигающейся громады орбитальной станции. – Интересно было бы познакомиться со старой леди при жизни. Она столько повидала за полтора века… Конечно, со своеобразной точки зрения, из гарема.

– Провинциальных варваров вроде нас к ней ни за что бы не допустили.

– Да, пожалуй, ты прав. – Капсула замедлила ход, пропуская большой цетагандийский корабль с опознавательными знаками одной из сатрапий. – Не иначе сюда собираются все сатрап-губернаторы со своими свитами. Их Имперской безопасности будет чем поразвлечься.

– Да уж, если сюда прибыли два губернатора, остальным тоже придется показаться. Хотя бы для того, чтобы следить друг за другом. Зрелище хоть куда. Церемония как произведение искусства. Черт, эти цетагандийцы могут даже сморкание превратить в церемониал. Надеюсь только, они дадут мне знать, если я сделаю что не так.

– Знаешь, а ведь это единственное, что позволяет мне считать цетагандийских аут-лордов людьми после всех этих генетических экспериментов.

Айвен скорчил гримасу.

– Мутанты – они и есть мутанты, пусть даже выращенные намеренно… – Он осекся, заметив, как внезапно напрягся кузен, и сделал вид, будто заинтересовался чем-то в иллюминаторе.

– Ну и дипломат из тебя, Айвен, – попытался отшутиться Майлз. – Ты только смотри, не ляпни чего-нибудь там, а то еще ненароком война случится. Ладно? – «Гражданская или…»

Айвен передернул плечами. Пилот, сержант-барраярец в черной форме, плавно подвел капсулу к назначенному причалу. В иллюминаторе ничего не было видно. На панели управления вспыхнули приветственные огоньки, к обшивке с мягким шипением присосалась труба переходного коридора. Майлз с деланным безразличием не спеша освобождался от привязных ремней. Что бы там ни было, он не доставит цетагандийцам удовольствия застать его прижавшим нос к иллюминатору, словно желторотый птенец. Он – Форкосиган. Вот только сердце все равно билось учащенно.

Барраярский посол уже должен ждать высоких гостей: во-первых, встретить согласно этикету; во-вторых, как надеялся Майлз, объяснить, что от них требуется и как себя вести. Майлз торопливо повторил в уме местные приветствия и старательно заученное персональное послание своего отца. Капсула вздрогнула, и правый люк у сиденья Айвена откинулся.

В капсулу ворвался какой-то человек, замер, вцепившись в ручку люка, и, тяжело дыша, уставился на них широко раскрытыми глазами. Его губы чуть шевелились, но что это было – проклятие, молитва или что-то еще, – Майлз не разобрал.

Он был в возрасте, но не стар, широкоплеч и по меньшей мере не ниже Айвена. На нем была форма, как понял Майлз, работника станции: светло-серая с лиловым. Голову украшала пышная седая шевелюра, однако какая-либо растительность на гладком лице – будь то борода, брови или даже ресницы – отсутствовала начисто. Рука его метнулась к левому боку.

– Оружие!

Предупреждающий выкрик Майлза застал врасплох пилота, еще не отстегнувшегося от своего кресла, да и сам Майлз в силу своего физического состояния не мог бросаться на кого-либо. Зато бесконечные тренировки Айвена не прошли даром. Он оторвал руки от подлокотников и прыгнул на незнакомца.

Рукопашный бой в невесомости всегда непредсказуем, прежде всего из-за необходимости вцепляться мертвой хваткой в противника. Борьба продолжалась недолго. Незнакомец отчаянно тянулся – теперь уже не за пазуху, а к правому карману брюк, однако Айвену удалось выбить нейробластер из его руки.

Серебристая трубка отлетела в дальний угол отсека. Теперь бластер представлял опасность уже для всех находившихся в капсуле.

Майлз всегда побаивался нейробластеров, однако в качестве метательного оружия они ему еще не встречались. Пришлось изрядно потрудиться, пока он наконец выловил предмет, не пристрелив при этом ни себя, ни Айвена. Оружие оказалось меньше стандартного, но от этого не менее опасное.

Айвен тем временем, не отцепляясь от незнакомца, попробовал заломить ему руки за спину. Майлз, улучив момент, попытался обезоружить противника, запустив руку во внутренний карман его куртки. Пальцы нащупали короткий цилиндр, который он принял сперва за электрошоковую дубинку.

Человек взвизгнул и забился. Изрядно напуганный, Майлз инстинктивно оттолкнулся от сцепившейся пары и благополучно угнездился за спиной пилота. По тому, как визжал незнакомец, Майлз решил было, что он вырвал у того блок питания искусственного сердца или что-нибудь в этом роде. Но нет, тот продолжал бороться, значит, для него это было не так уж и опасно.

Пришелец наконец высвободился из медвежьих объятий Айвена и отлетел к люку. Наступила одна из тех пауз в рукопашной, когда все замирают, чтобы набрать воздуха. Незнакомец уставился на Майлза, все еще сжимавшего в руке цилиндр; он уже не смотрел с ужасом… но что это было, триумф? Вряд ли. Безумное вдохновение?

Оказавшись в явном меньшинстве – пилот выпутался наконец из своих ремней, – незнакомец нырнул в люк и исчез в переходной трубе. Майлз вслед за Айвеном бросился в погоню и как раз успел увидеть, как незнакомец, оказавшись в поле искусственной гравитации станции, лягнул Айвена в грудь массивным башмаком, отшвырнув обратно к люку. Когда Майлз и Айвен распутались, незнакомец уже исчез, только эхо его шагов отдавалось от металлических стен. Какого из коридоров? Пилот капсулы, наскоро убедившись, что его пассажирам хотя бы на время ничего не грозит, вернулся к пульту и связался с диспетчерской.

Айвен поднялся на ноги, стряхнул пыль и осмотрелся по сторонам. Майлз тоже. Ничего особенного: обыкновенный, плохо освещенный грузовой причал.

– Знаешь, – заявил Айвен, – если это был их таможенник, у нас могут быть неприятности.

– Мне кажется, он собирался на нас напасть, – ответил Майлз. – Очень на то похоже.

– Но ты же не видел оружия, пока не закричал.

– Оружие ни при чем. Глаза. Такие бывают у человека, собирающегося совершить что-то, что его самого пугает до смерти. И ведь он бросился.

– Только после того, как на него бросились мы. Как знать, что он собирался делать?

Майлз медленно повернулся, настороженно осматриваясь. Поблизости не было ни души – ни цетагандийской, ни барраярской, ни какой угодно другой.

– Что-то тут не так. Или он ошибся местом, или мы. Эти задворки не могут быть нашим причалом, тебе не кажется? Где посол? И почетный караул?

– Ну да: красный ковер, танцующие красотки… – вздохнул Айвен. – Подумай сам: если бы он хотел нас убить или захватить капсулу, он ворвался бы с нейробластером на изготовку.

– Никакой это был не таможенник. Посмотри-ка на мониторы, – возразил Майлз. Два монитора на стене были сорваны с креплений и понуро висели на проводах. – Он вырубил их перед тем, как попытался залезть к нам. Ничего не понимаю. Здесь давным-давно должна быть толпа охранников… Так ты думаешь, ему нужны были не мы, а наша капсула?

– Если только ты, парень. Кому нужен я?

– Мне показалось, он испугался нас больше, чем мы его. – Майлз сделал глубокий вдох, успокаивая бьющееся сердце.

– Слушай, говори за себя, – запротестовал Айвен. – Меня-то он напугал как следует.

– Ты сам в порядке? – запоздало спросил Майлз. – Я имею в виду, ребра целы?

– Ну… выживу. А ты?

– В норме.

Айвен покосился на нейробластер в правой руке Майлза, на цилиндр в левой и сморщил нос.

– Ну и что ты будешь с этим делать?

– Не знаю еще. – Майлз сунул маленький нейробластер в собственный карман и поднял загадочный цилиндр поближе к свету. – Я сначала решил было, что это электродубинка, но это что-то другое. Электроника какая-то, хотя не могу понять, что именно.

– Граната, – предположил Айвен. – Бомба с часовым механизмом. Им же можно придать любую форму.

– Не думаю…

– Милорды, – высунулся из люка пилот. – Диспетчерская категорически запретила нам оставаться здесь. Приказывают отойти и ждать. Немедленно.

– Я же говорил, что мы ошиблись причалом, – заявил Айвен.

– Они сами дали мне эти координаты, – запротестовал пилот.

– Я знаю, сержант. Это не ваша ошибка, – успокоил его Майлз.

– Диспетчер торопит. – Сержант явно нервничал. – Прошу вас, милорды.

Майлз и Айвен не стали задерживаться и забрались в капсулу. Майлз автоматически застегивал привязные ремни, а в мозгу теснились версии, объясняющие эту странную встречу.

– Должно быть, эта часть станции совершенно пуста, – произнес он вслух. – Готов поспорить на сколько угодно бетанских долларов, что цетагандийская охранка сейчас прочесывает ее в поисках этого парня. Беглец.

Вор, убийца, шпион?.. Кто угодно.

– Точно, он был загримирован, – сообщил Айвен.

– Откуда ты знаешь?

Айвен снял с зеленого рукава мундира несколько седых волосков.

– Волосы искусственные.

– Правда? – восхитился Майлз и взял у Айвена прядь волос. Один ее конец был липким от клея. – Ого!

Пилот тем временем ждал новых координат. Капсула висела в космосе в нескольких сотнях метров от ряда причалов. К дюжине стыковочных узлов в обе стороны от них не было пришвартовано ни одного корабля или катера.

– Я доложу об инциденте в диспетчерскую, милорды? – предложил пилот и потянулся к микрофону.

– Подождите, – произнес Майлз.

– Милорд? – удивленно оглянулся пилот. – Но мы же должны…

– Подождите, пока они сами спросят об этом. С какой это стати мы должны выполнять работу за цетагандийскую охранку? Это их проблемы.

Едва заметная улыбка дала Майлзу понять, что этот аргумент убедил пилота.

– Да, сэр, – откликнулся тот. – Как скажете, сэр.

– Майлз, – прошипел Айвен. – Что это ты делаешь?

– Наблюдаю, – коротко ответил Майлз. – Мне поручено наблюдать, вот я и хочу посмотреть, как хваленая Цетагандийская служба безопасности справляется со своими обязанностями. Полагаю, Иллиану это будет интересно, верно? Разумеется, в свое время они нас допросят, но так я получу больше информации. Расслабься, Айвен.

Айвен возмущенно откинулся в кресле. Шли минуты, и в капсуле росло напряжение. Майлз осмотрел свои трофеи. Нейробластер оказался дорогой гражданской моделью местного производства. Это само по себе было странно: цетагандийцы не поощряют распространение оружия среди гражданского населения. На корпусе отсутствовал обычный для дорогих игрушек орнамент – бластер был прост и функционален.

Короткий жезл был еще необычнее. Он представлял собой блестящий цилиндр, завернутый в прозрачную оболочку. Он казался чисто декоративным, но Майлз не сомневался: при сильном увеличении будут видны микросхемы. Один конец этого приспособления был плоским, на втором находилось что-то напоминающее печать.

– Похоже, это куда-то вставляется, – заметил он, поворачивая предмет под лампой.

– Может, это вибратор? – хихикнул Айвен.

– У гем-лордов, конечно, все может быть, – кивнул Майлз. – Хотя вряд ли, не думаю.

Печать на цилиндре изображала хищного вида птицу с выпущенными когтями, но в глубине резной фигуры угадывалась паутина металлических волосков-контактов. Похоже, приложив к печати ключ, можно добиться того, чтобы птица открыла доступ… к чему? К еще одному ключу? Ключ от ключа… Так или иначе, птица была чертовски красива. Майлз восхищенно улыбнулся.

Айвен беспокойно следил за его движениями.

– Но ты ведь вернешь это, правда?

– Конечно. Если попросят.

– А если нет?

– Оставлю на память. Как сувенир. Слишком красивая вещь, чтобы выбрасывать просто так. Может, подарю Иллиану, пусть его шифровальщики поломают голову. На год им развлечения хватит. Это не кустарная игрушка, это даже я понимаю.

И прежде чем Айвен успел возразить, Майлз сунул предмет во внутренний карман. С глаз долой – из сердца вон…

– Кстати, хочешь это? – протянул он кузену нейробластер.

Айвен хотел. Не подумав, что сам тоже становится соучастником преступления, он спрятал его в карман мундира. Ну что ж, решил Майлз, спрятанное оружие поможет ему хранить серьезность на протяжении церемонии официальной встречи.

Наконец диспетчер направил их к новому причалу. Они пристыковались совсем недалеко от причала, к которому подходили в первый раз. На сей раз люк открылся без приключений. Чуть помедлив, Айвен нырнул в переходную трубу. Майлз последовал за ним.

В сером помещении, почти неотличимом от того, куда они попали в первый раз, – разве что чуть почище да посветлее, – их ожидали шесть человек. Майлз сразу же узнал посла Барраяра. Лорд Форобио, крепко сложенный, лет шестидесяти, с пронзительным взглядом и широкой улыбкой на лице, был одет в мундир своего клана – алый с черной отделкой. Его сопровождали четыре охранника-барраярца в зеленой военной форме. Двое служащих орбитальной станции почти не отличались одеждой от первого цетагандийца, только покрой был чуть более замысловатый. Они держались слегка в стороне от барраярцев.

Всего двое служащих? А где же полиция, спецслужбы или на худой конец просто соглядатаи какого-нибудь из местных кланов? Где вопросы и вопрошающие?

Вместо всего этого Майлзу пришлось приветствовать посла так, словно ничего не произошло. Так, как он готовился. Форобио принадлежал к поколению отца Майлза, точнее, тот назначил его послом еще в годы регентства. Форобио находился на Цетаганде уже шесть лет, пожертвовав военной карьерой ради того, чтобы служить империи на дипломатическом поприще. Майлз подавил импульс отдать честь и отвесил послу положенный легкий поклон.

– Добрый день, лорд Форобио. Мой отец шлет вам личные приветствия и эти послания. – Майлз протянул послу запечатанный конверт с дисками, что было должным образом отмечено цетагандийцами.

– Шесть предметов багажа? – вежливо переспросил цетагандиец, когда пилот переложил их пожитки на антигравитационную платформу, отдал честь и вернулся в капсулу.

– Да, это все, – кивнул Айвен. Насколько мог судить Майлз, Айвен чувствовал себя несколько стесненно: контрабандное оружие жгло ему карман. Впрочем, цетагандийский чиновник вряд ли мог читать выражение лица Айвена так, как его кузен.

Цетагандиец махнул рукой, и посол кивнул охранникам; двое последовали за платформой с багажом в сторону таможни. Цетагандийцы задраили люк.

– Надеюсь, мы получим наши вещи назад? – обеспокоенно прошептал Айвен.

– Рано или поздно. Если все пойдет как положено – почти без задержек, – улыбнулся Форобио. – Как дорога, джентльмены?

– Без приключений, – выпалил Майлз прежде, чем Айвен успел открыть рот. – Вплоть до самого прибытия. Интересно, всех барраярцев направляют на этот причал или нас перенацелили в силу других причин? – Произнося это, он краешком глаза следил за оставшимся цетагандийцем.

Форобио криво усмехнулся:

– Этот причал – резервный. Цетагандийцы давно уже играют в эти игры. Так они напоминают нам о нашем статусе. Вы правы, это делается намеренно, с целью уязвить. Я привык игнорировать это, чего и вам советую.

– Спасибо, сэр. Я непременно последую вашему совету. Гм… вас тоже задержали? Они дали нам пристыковаться и почти сразу же заставили отойти и ждать.

– Сегодня у них хлопотный день. Считайте, что вам была оказана честь. Сюда, прошу.

Стоило Форобио отвернуться, как Айвен бросил на Майлза вопросительный взгляд. Майлз покачал головой:

– Подожди…

В сопровождении внешне невозмутимого цетагандийского чиновника и двух посольских охранников Майлз с Айвеном и Форобио проследовали на другой ярус станции. Посольский челнок был пристыкован к настоящему пассажирскому причалу, оснащенному системой искусственной гравитации, так что никому не пришлось парить в невесомости. Тут они отделались наконец от цетагандийского эскорта. Оказавшись на борту, посол немного расслабился. Он усадил Майлза и Айвена в комфортабельные кресла, расставленные вокруг стола с системами связи. В ожидании багажа охранник предложил им напитки. По примеру Форобио они остановили выбор на старом барраярском вине. Майлз только чуть пригубил, предпочитая сохранить голову ясной, а Айвен с послом завели беседу об их перелете и общих знакомых-форах на родной планете. Похоже, Форобио питал глубочайшее уважение к матери Айвена. Майлз сделал вид, что не замечает молчаливых приглашений кузена присоединиться к их беседе, а может, и рассказать Форобио все об их недавнем приключении.

Черт, но почему цетагандийцев так и не видно? Почему их никто не допрашивает? Майлз проигрывал в уме возможные варианты.

«Это ловушка. Я проглотил наживку, и они просто не спешат тянуть за леску».

Исходя из того, что Майлз знал о цетагандийцах, эта версия стояла в его списке первой.

«А может быть, они просто медленно реагируют и будут здесь вот-вот… Или попозже…»

Ведь беглеца сначала надо изловить и только потом выслушать его версию произошедшего. Это требует некоторого времени, особенно если его, скажем, оглушили при задержании парализатором. Если он в самом деле беглец. И если его в самом деле ищут по всей причальной зоне. И если… Майлз задумчиво покрутил в руках хрустальный бокал, пригубил рубиновой жидкости и ободряюще улыбнулся Айвену.

Их багаж в сопровождении охранников появился сразу же, как только они покончили с напитками; выходит, Форобио рассчитал все с точностью до минуты. Когда посол вышел отдать распоряжения насчет отлета, Айвен перегнулся через стол и отчаянным шепотом спросил у Майлза:

– Ты что, не собираешься рассказать ему об этом?

– Не сейчас.

– Но почему?

– Тебе что, не терпится лишиться своего бластера? Ручаюсь, посольство конфискует его не менее оперативно, чем цетагандийцы.

– К черту. Что ты задумал?

– Ну… не знаю… пока. – До сих пор все развивалось не так, как он предполагал. Он-то ожидал бесконечных допросов со стороны самых различных цетагандийских должностных лиц, в процессе которых те могли в обмен на его трофеи вольно или невольно выдать ему какую-нибудь информацию. Но уж если цетагандийцы плохо справляются со своей работой, это не его вина.

– Мы должны доложить обо всем по крайней мере военному атташе в посольстве.

– Должны. Только не атташе. Иллиан говорил мне, что, если возникнут проблемы – имеются в виду проблемы, представляющие интерес для нашего ведомства, – я должен обращаться к лорду Форриди. Он числится здесь протокольным офицером, но на самом деле он полковник Имперской службы безопасности и руководит здесь ее деятельностью.

– И цетагандийцы этого не знают?

– Разумеется, знают. Точно так же, как мы знаем, кто есть кто в цетагандийском посольстве в Форбарр-Султане. Это же легальная деятельность, так что тебе нечего беспокоиться. – Майлз подавил вздох: он подозревал, что первым делом полковник изолирует его от всех возможных источников информации и ему нечего будет возразить.

Айвен снова сел, успокоившись. Временно успокоившись – в этом-то Майлз не сомневался.

Вернулся Форобио, уселся в свое кресло и начал шарить в поисках ремней.

– Вот так, милорды. Багаж в сохранности. Добро пожаловать на Эту Кита IV. На сегодня церемоний по поводу вашего прибытия не запланировано. Впрочем, если перелет вас не слишком утомил, посольство Мэрилака устраивает неофициальный прием для всего дипломатического корпуса. Осмелюсь рекомендовать его вашему вниманию.

Да уж, если человек с опытом Форобио рекомендует что-либо, на это действительно стоит обратить внимание.

– Следующие две недели, – продолжал Форобио, – вам предстоит масса встреч с самыми разными людьми. Сегодняшний прием помог бы вам свободнее ориентироваться.

– Что надеть? – поинтересовался Айвен. Четыре из шести чемоданов, что они везли с собой, принадлежали ему.

– Зеленые армейские мундиры, – посоветовал Форобио. – Одежда в некотором смысле служит средством общения повсюду, но здесь это доведено до уровня тайного языка. С гем-лордами трудно общаться, не делая ошибок, а уж с аут-лордами это почти невозможно. В этом отношении нет ничего лучше мундира – если что и не так, то носящий его здесь ни при чем. Я попрошу протокольный отдел дать вам список: какую форму и по какому поводу надевать.

Майлза это вполне устраивало; Айвена совершенно очевидно расстроило.

С обычным приглушенным шипением и клацанием от челнока отошла труба переходного коридора, и он отстыковался от причала. Никто так и не рвался к люку арестовать их, никто не слал на борт угрожающих приказов по радио. Возможно, подумал Майлз, все развивается по третьему сценарию.

«Наш гость сумел уйти. Никто на станции не знает о случившемся. Точнее, об этом не знает вообще никто».

Кроме, разумеется, самого незнакомца. Майлз сдержался и не дотронулся рукой до едва заметной выпуклости на одежде. Чем бы ни была эта штука, тот парень знает, что теперь она у Майлза. И узнать, кто такой Майлз, ему будет достаточно просто.

«Ты у меня на крючке. Стоит мне дернуть за леску, и улов мой».

Какой улов? Вот неплохое упражнение в ремесле разведчика. Или контрразведчика. И лучше учебного задания: ведь все это происходит в реальности. Приходит время, когда офицер перестает слепо следовать приказам свыше – он сам их отдает. Кстати, продвижение по служебной лестнице Майлзу не помешает. Может, удастся упросить Форриди позволить ему поиграть в эти игры в ущерб дипломатическим обязанностям?

Челнок вошел в ночную атмосферу Эты Кита.

Глава 2

Полуодетый Майлз, сжимая в руке загадочный жезл, бродил по отведенной ему необъятной посольской спальне.

– Если я хочу оставить это себе, что лучше: припрятать эту штуку здесь или взять с собой?

Айвен в безупречно сидящем на нем мундире закатил глаза к потолку:

– Может, ты все-таки прекратишь баловаться с этой штукой и соблаговолишь одеться, пока мы не опоздали? Может, это у них такой грузик на шторах, а кажется чем-то важным и сложным нарочно? Чтобы ты рехнулся в поисках отгадки? Или чтобы я рехнулся, слушая тебя. Шуточки какого-нибудь особо зловредного гем-лорда.

– В таком случае чертовски хитроумная шутка.

– Как знать? – пожал плечами Айвен.

– Нет, – нахмурился Майлз и подошел к комм-пульту. В верхнем ящике обнаружились авторучка и несколько посольских бланков с печатью. Он взял бланк и прижал его к птичьему силуэту на трофейном цилиндрике, затем быстро и точно обрисовал отпечаток. Поколебавшись секунду, он положил цилиндрик в ящик и задвинул его на место.

– Не лучший тайник, – заметил Айвен. – Может, это бомба. Тогда ее вообще лучше вывесить за форточку. Если не ради тебя, так хотя бы ради остальных.

– Черт возьми, никакая это не бомба. И если хочешь знать, я обдумал кучу тайников, и ни один из них не защищен от сканирования, так что разницы все равно никакой. Его бы хранить в свинцовом пенале, которого у меня все равно нет.

– В посольстве наверняка есть. Попроси.

– Верно, только вот лорда Форриди нет в городе. Да не смотри ты на меня так, я здесь ни при чем. Форобио сказал мне, что начальник одной из станций перехода Эты Кита задержал барраярское судно и арестовал капитана. За нарушение таможенных законов.

– Контрабанда? – заинтригованно спросил Айвен.

– Нет, все эти их чертовы законы. Налоги. Пошлины. Штрафы. Причем в размерах, превышающих все мыслимые пределы. Поскольку основной целью нашей политики здесь является нормализация торговых отношений, а Форриди великий мастер разбираться со здешней верхушкой, Форобио и послал его туда, пока сам по уши увяз в официальных мероприятиях. Форриди вернется завтра. Или послезавтра. В любом случае нет ничего страшного в том, что я попробую раскрутить все это сам. Если ничего интересного не обнаружится, я в любой момент могу передать все это офицеру безопасности.

Айвен прищурился:

– А если обнаружится?

– Ну… тогда тоже.

– И расскажешь все Форобио?

– Ну, не совсем. Послушай, Иллиан сказал обращаться к Форриди, значит, к Форриди я и обращусь. Сразу, как только он вернется, разумеется.

– Так или иначе, нам пора, – напомнил Айвен.

– Ладно, иду. – Майлз проковылял к кровати, уселся и с отвращением покосился на невинно лежавшие рядом ортопедические станки. – Пора бы мне поменять кости. Не удалось с органикой, попробуем синтетику. Может, удастся уговорить их добавить мне несколько сантиметров роста. Если бы знал, что нас ожидает такая пустая трата времени, я бы уже сделал операцию, за время полета оклемался, а сейчас был бы в боевой форме.

– Ты еще пожалуйся, что старуха императрица не оповестила тебя заранее о своей грядущей кончине, – кивнул Айвен. – Ну-ка, надевай эти чертовы штуковины, а то тетя Корделия обвинит меня в том, что ты переломал себе ноги, споткнувшись о дворцовую кошку. Давай.

Майлз зарычал, но негромко. Кто-кто, а Айвен мог понять его. Он застегнул на своих бог знает сколько раз калеченных ногах холодные стальные браслеты.

По крайней мере мундир скрадывал его ущербность. Он застегнулся, зашнуровал башмаки, пригладил перед зеркалом волосы и поспешил за нетерпеливым Айвеном, но задержался, положил в карман сложенный бланк с рисунком птицы и только после этого вышел из комнаты, заперев дверь прикосновением ладони к панели замка. Чисто символическая процедура: как агент Имперской безопасности, лейтенант Форкосиган знал, что не следует слишком полагаться на отпечатки руки.

Несмотря на опасения Айвена (а может, и благодаря им), они спустились в вестибюль одновременно с Форобио. На после снова был черно-красный родовой мундир, из чего Майлз заключил, что тот не особо ломает голову над тем, что надевать. Втроем они забрались в ожидавшую их посольскую машину. Форобио уселся в переднее кресло, лицом к своим высокопоставленным гостям. Водитель и охранник разместились в переднем отсеке. Вообще-то машина управлялась центральным городским компьютером, но водитель сидел начеку, готовый в любой момент перехватить управление. Серебристый фонарь кабины опустился, и машина вырулила на улицу.

– Можете считать мэрилакское посольство нейтральной территорией, джентльмены. Это означает, что вы не связаны особым этикетом, но и не находитесь в особой безопасности, – предупредил их Форобио. – Развлекайтесь, но знайте меру.

– Там будут цетагандийцы, – поинтересовался Майлз, – или вечер устроен только для иностранцев?

– Аут-лордов не будет точно – они все на траурных церемониях. Да и главы наиболее влиятельных гем-кланов тоже. Гем-лордов рангом пониже могут туда и не пустить: на месяц официального траура они сильно ограничены в социальных правах. Кстати, мэрилакцы в недавнем прошлом во многом зависели от цетагандийской «помощи». Я уже тогда предупреждал их, что они еще об этом пожалеют. Они полагают, будто Цетаганда не станет нападать на союзника.

Машина спустилась по пандусу, завернула за угол, и перед ними открылся сияющий огнями каньон городской улицы. Огромные здания соединялись паутиной прозрачных переходов и транспортных коммуникаций. Городу, казалось, нет конца – а ведь они еще и не приблизились к центру.

– Мэрилакцы поразительно беспечно относятся к контролю за своими п-в-туннелями, – продолжал Форобио. – Воображают, будто на их границы никто не покусится. Но если Мэрилак окажется захваченным Цетагандой, ей откроется прямая дорога на Сумерки Зоава, стратегическое положение которого даст цетагандийцам возможность значительно расширить свою экспансию. Мэрилак расположен по отношению к Зоаву примерно так же, как Верван по отношению к узлу п-в-туннелей в районе Ступицы Хеджена, а всем нам хорошо известно, что случилось там. – Губы Форобио искривились в невеселой усмешке. – Однако у Мэрилака нет заинтересованного соседа, готового прийти на помощь, как это сделал для Вервана лорд Форкосиган. А организовать провокацию… что может быть проще?

Возбуждение, охватившее Майлза, понемногу улеглось. В словах Форобио не было никакого скрытого смысла. Роль адмирала Форкосигана в отражении попытки цетагандийцев захватить контролируемые Верваном п-в-туннели была известна всем. Зато никто не знал о роли, которую сыграл агент Имперской безопасности Майлз Форкосиган, вовремя призвавший адмирала в Ступицу Хеджена. А поскольку этого никто не знал, никто не был ему за это благодарен.

«Эй, послушайте, я – герой. Только не могу об этом рассказать. Засекречено».

Для Форобио, да и для кого угодно другого, лейтенант Майлз Форкосиган был младшим офицером, курьером Имперской службы безопасности, получившим должность по блату, чтобы не путался под ногами. Мутант, одним словом.

– Мне казалось, при Верване Хедженский союз достаточно потрепал гем-лордов, чтобы те попритихли хотя бы на время, – произнес Майлз. – И наиболее воинственная партия переживает не лучшие времена после самоубийства генерала Эстаниса… это ведь было самоубийство, не так ли?

– Конечно, хотя вряд ли добровольное, – ответил Форобио. – Самоубийства по политическим мотивам бывают у этих цетагандийцев весьма хлопотным делом, особенно когда самоубийца недостаточно содействует этому.

– Тридцать два ножевых ранения в спину, – пробормотал Айвен. – Да, более странного самоубийства я не знаю.

– Совершенно верно, милорд. Однако сложные отношения между командирами из гем-лордов и отдельными тайными фракциями аут-лордов заставляют их преподносить все эти операции в совершенно новом свете. Верванский конфликт официально именуется результатом самодеятельности отдельных офицеров-авантюристов. Виновные понесли наказание; забудьте.

– И как, интересно, они теперь называют цетагандийское вторжение на Барраяр в годы правления моего деда? – поинтересовался Майлз. – Разведкой боем?

– Вот именно. Если только они вообще упоминают об этом.

– Все двадцать лет конфликта? – спросил Айвен, прилагая огромные усилия, чтобы не расхохотаться.

– Они предпочитают не углубляться в утомительные подробности.

– Вы обсуждали вашу точку зрения на планы цетагандийцев относительно Мэрилака с Иллианом? – спросил Майлз.