Королевская кровь. Проклятый трон Котова Ирина
– Я уж думала, ты не придешь, – прошептала она ему в губы, и глаза ее блестели.
– Я не смог удержаться, – покаянно шепнул он в ответ. – Завтра ты уедешь, и сколько еще ждать?
– А не нужно было соглашаться на долгие помолвки, ваше величество, – с упреком тихо сказала Полина. – Сам виноват. А если я за это время влюблюсь там в кого-нибудь порасторопнее?
Она шутила, но Демьян сжал зубы, схватил ее – Полли только ойкнула – и прижал к себе.
– Тогда я убью сначала его, потом тебя, – прорычал он ей на ухо. – Запомни, Пол!
– Что за чудесного мужчину я себе выбрала, – произнесла она с насмешкой и совсем без страха. – Не сжимай ты так, медведь ты бешеный!
Демьян не устоял, поцеловал ее прямо в смеющиеся губы, потом снова и снова, утверждая свои права, пока она не начала тяжело дышать, и прижимать его к себе сильнее, и тереться об него всем своим длинным гибким телом, и ему так хотелось посмотреть, какая она, и попробовать ее снова, и ощутить под руками ее кожу, что он застонал низко, вибрирующе, и все-таки отодвинулся, оставив на ее животе свою горячую большую ладонь.
– Нельзя, – сказал он сдавленно и провел пальцами ниже, дернулся, – Полюш, как же я хочу… нельзя…
Она протянула руку и погладила его по плечу.
– Но просто побыть со мной ты можешь? Демьян? Просто поспим вместе?
– Ты думаешь, я смогу заснуть? – признался он глухо.
– Тогда уходи, – рассердилась принцесса. – Уходи, и будем ждать свадьбы!
Демьян снова стиснул ее, поцеловал, чувствуя, как неумело она отзывается, и радуясь этому, буквально ликуя. Полина сердилась, уворачивалась, но не выдержала, обмякла, приоткрыла губы, и он долго-долго касался их, то сильно и напористо, то мягко, изучая и обучая ее в полной тишине, прерываемой лишь вздохами.
Он не смог уйти и все-таки заснул, прижимая к себе свою Рудлог. Завтра он попробует убедить Василину ускорить и помолвку, и бракосочетание. Или придется искать способы проникать по ночам во дворец в Иоаннесбурге. Иначе он точно не выдержит.
На следующий день после обеда королевская чета Рудлог уехала, забрав с собой вышедшую из полнолуния Полину. Она больше не оборачивалась и выглядела очень довольной, периодически улыбаясь так, будто готова захихикать. Василина поглядывала на нее, но ни о чем не спрашивала. А если бы и спросила – разве могла Пол поведать, как с утра топала по этажу стража, разыскивая пропавшего короля, и как проспавший Демьян спешно собирался, опасаясь, что кто-нибудь особо догадливый пошлет горничную заглянуть в покои к маленькой медвежьей невесте, и тогда скандала точно не избежать, как и напряжения в отношениях с Рудлогом. И как целовал он ее у потайной двери и обещал, что скоро они увидятся. И как на прощание, вежливо и почтительно провожая высоких гостей, незаметно вручил ей простенькое колечко, попросив держать постоянно при себе.
«Это ориентир», – сказал он тихо.
Колечко поблескивало у Полины на пальце, напоминая о серебряной обручальной паре и будущей свадьбе, родные не ругались и не стыдили ее, с учителем проблема была решена – что еще нужно для счастья девятнадцатилетней принцессе?
Ближе к вечеру, оставив воссоединившуюся семью, Мариан Байдек отправился в Зеленое крыло. Луна отпускала его, возвращалось привычное хладнокровие. И вместе с ним – желание пообщаться со слишком хитрым начальником Управления госбезопасности. Тем более что появилась важная информация – с утра в замке Бермонт состоялся разговор между Василиной и Демьяном. И пусть закончился разговор этот так, что Байдек до сих пор испытывал желание прервать род Бермонт на нынешнем короле, Тандаджи должен знать и принять меры.
Демьян после завтрака пригласил их в свой кабинет и еще раз принес свои извинения за то, что не поставил королеву Рудлога в известность о появлении Полины. И Василина, величественно склонив голову, приняла их. Она вообще не умела долго сердиться, его мягкая жена, но Мариан уже замечал, как меняется она на публике, как становится более твердой, властной. Кровь брала свое.
Однако в семье, рядом с ним, Василина оставалась его маленькой и нуждающейся в заботе принцессой. И иногда – маленькой и нуждающейся в поддержке королевой. К его счастью.
Мариан снова вернулся мыслями к утреннему происшествию. Бермонт подробно рассказал про поиски Полины, а в конце передал слова темного. О том, что ему нужна или подвеска, или кровь Рудлогов.
– А можно посмотреть на подвеску? – попросила Василина. – Хотелось бы понять, что в ней такого.
– Конечно, – Демьян снял цепочку с шеи, протянул ей. – Только к камню не прикасайся, это фамильная вещь, неизвестно, как на тебя среагирует.
Королева Рудлога кивнула и осторожно взялась за цепочку. Камень был почти непрозрачный, блестящий жирным глянцем, и будто светился изнутри, мерцая кроваво-красными и темно-лиловыми, почти черными, как последние закатные облака на фоне наступившей ночи, прожилками.
– Странно, – сказала Василина, – у меня такое ощущение, будто кто-то из семьи рядом… очень сильная вещь…
Она прикрыла глаза и вдруг дернулась, с ней вместе дернулся и Мариан, вскочил, наблюдая, как закатываются глаза у супруги, как ее трясет.
– Не трогай ее! – резко крикнул Бермонт, и Байдек зарычал, и король зарычал в ответ, останавливая его, но барон не сдавался, двигался вперед, к жене, преодолевая ломающий волю приказ.
– Я слышу голоса, – говорила Василина с трудом, и от ее пронизанного болью голоса Мариана выкручивало и тоже трясло, – крики, и мелодию или длинный крик, который за века сложился в музыку… был бой или война двоих… и женщина кричит… нет надежды, нет! Нет надежды! – вдруг взвизгнула, закричала оглушительно не своим голосом и заплакала, буквально завыла, словно убитая горем вдова. – Нет! Надежды! Что же вы наделали! Как нам все исправить!!!
– Не смей, – рычал Бермонт, показывая клыки, – нельзя!
Мариан двигался вперед – шаг, второй, – пока его жена выла, раскачивалась, и камень подвески качался вместе с ней, и Демьян прыгнул на него, прижал к полу, оскалился ему в лицо:
– Брат! Нельзя! Верь мне, убьешь ее, если остановишь! Не вернется! Надо, чтобы сама!
– Ложь порождает ревность, ревность порождает ненависть, – говорила королева чужим горьким голосом, – ненависть порождает месть, месть порождает войну. Сколько войн вам понадобится, чтобы заполнить эту пустоту? Сколько войн принесет он, чтобы вернуться? Разве я буду с кем-то из вас вместо него? Безумцы!
Байдек уже был на грани оборота, когда Василина устало и обреченно выдохнула:
– Что заперто кровью, то кровью и откроется. Так я сказала. Обет даю на века.
Подвеска выпала из ее руки, и Бермонт, невероятно быстро метнувшись к королеве, подхватил фамильную реликвию и вернулся на свое место как ни в чем не бывало. Василина с закрытыми глазами медленно падала вперед, из кресла, и Мариан бросился к ней, придержал, обнял, мечтая только об одном – увести ее отсюда. Нет, сначала убить короля дружественной державы, а потом увести.
– Не смотри на меня так, брат, – невозмутимо сказал Бермонт, – я понятия не имел, что нахождение рядом с Лунным глазом так подействует на нее. Мне, чтобы открылся дар прорицания, нужен настой из травы гаммары и ночь в храме рядом с Глазом, а тут вот как… не рычи… я сильнее… говорю, не знал. Прости.
– Мне хочется свернуть вам шею, – очень непочтительно признался Байдек, вглядываясь в лицо жены: она хмурилась, ресницы дрожали, словно она пыталась открыть глаза или проснуться. Сколько еще испытаний должна вынести его супруга? То кровь из нее сосут, то корону навязывают, то вот сейчас какие-то то ли пророчества, то ли воспоминания передают…
– Это полнолуние, – усмехнулся Демьян. – А ты солдат. Не тренирован ты просто. Неси ее в покои, сейчас вам принесут тонизирующий отвар и сладкое, поесть ей надо хорошо, когда очнется. А я пока запишу, что услышал. Просто так камень не говорит, значит, надо понять.
Утро понедельника явно было утром покаяния Бермонта, потому что, как только Василина пришла в себя, Демьян снова явился и снова принес извинения за непредвиденный инцидент. Байдек глядел на него мрачно, и королева заметила напряжение между двумя мужчинами, насторожилась.
– Мариан пересказал мне то, что я говорила, – Василина сдержанно покачала головой. – Объясни мне, что это значит?
– Если учесть, что перед этим мы как раз рассуждали о том, зачем темным твоя кровь, то это может быть ответом, – озвучил свои догадки Демьян. – Чтобы что-то открыть. Осталось понять что. Впрочем, возможно, это и не так. Я соберу Совет после твоего дня рождения, сестра, подумаем все вместе. Ты говорила про войны, но откуда они сейчас, когда мы все зависим друг от друга? Ты не помнишь еще что-нибудь? Образы, звуки, запахи?
– Я вообще ничего не помню, – сухо ответила Василина.
– Ничего, зато я помню, – приободрил ее Демьян. – А если что позабуду, барон Байдек напомнит. Да, барон?
– Напомню, – сквозь зубы произнес Мариан. – У меня вообще хорошая память, ваше величество.
Король Бермонта легко улыбнулся в ответ на эти слова.
– У меня перед свадьбой будут бои, ваше высочество. Не хотите поучаствовать? Там меня можно будет бить…
Он дразнил его, как щенка, и принц-консорт вдруг успокоился, осознав, что ведет себя глупо. Василина смотрела встревоженно и строго, и придется ей рассказать о случившемся – просто потому, что он не сдержался снова и повел себя совсем не дипломатично.
– Благодарю, ваше величество, – ответил Байдек ровно, – у меня уже был один бой недавно. Боюсь, я не достоин.
– Наслышан, – усмехнулся Бермонт совсем не зло, – и, смею тебя уверить, брат, ты достоин.
И теперь Мариан, шагая по коридору Зеленого крыла, морщился, вспоминая этот разговор. Умом он прекрасно понимал, что транс Василины – случайность, и Бермонт не виноват, и нужно быть благодарным королю соседней страны за то, что не дал прервать связь с проклятым камнем. Но все существо Байдека патологически рвалось защищать жену, а как защитить от того, что не понимаешь и не можешь остановить? Остается только защищать от того, что видишь и можешь предотвратить.
Мариан Байдек
Тандаджи был в своем кабинете, хотя зал с сотрудниками почти опустел. Поднял голову, невозмутимо кивнул в знак приветствия.
– Рад, что вы зашли, ваше высочество.
– Почему меня нельзя было предупредить, Майло? – прямо с порога, резче, чем хотелось, спросил Мариан. – И почему это было сделано таким скандальным образом? Я же убить его мог!
Тидусс пожал плечами.
– Мы не ожидали, что вы так среагируете, ваше высочество, да и Кембритч перегнул палку. Нужно было всего лишь, чтобы его с позором выпроводили, скандал никак не получался, а вы сразу лицо бить… Вы уж извините, барон, но если бы мы вас предупредили, то вы либо воспрепятствовали бы, либо все равно не сыграли бы достоверно… При всем уважении, ваше высочество, вы военный, а не актер…
– Да прекрати это выканье с высочеством, – раздраженно произнес Байдек. – Чего вы добивались?
– Чтобы ему поверили и раскрылись, конечно, – спокойно объяснил Тандаджи. – Но теперь-то, благодаря вам, то есть тебе, сомнений даже у самого недоверчивого заговорщика не останется. Достаточно только посмотреть на лицо бедняги Кембритча. Самый весомый аргумент.
Принц-консорт нахмурился – напоминание было неприятным.
– И что дальше?
– Дальше он будет просить у вас прощения, и у тебя, и у ее величества. На празднике дня рождения королевы, например. Уговоришь выслушать?
– Что же у вас так все сложно и грубо, – пробормотал Мариан. – Попробую, но ты должен понимать, что без последствий это не останется.
– Сложно, – вздохнул Тандаджи с некоторой даже тоской. – Но это же Кембритч. Он тонко не работает, лупит самозабвенно сразу всей артиллерией, чтобы наверняка. Чтобы результат точно был. Вот и получает побочные эффекты в виде переломов и прочих увечий. А к последствиям и я, и он готовы. Только вот страну обезопасим, заговорщиков посадим – и на покой.
– Рановато ты о покое размечтался, – оборвал его Байдек. – Есть новая информация. И кстати, Алина отказалась оставаться во дворце, пока Свидерский не поймает своих демонов.
– Да знаю уже, – печально проговорил тидусс. – Следим, охраняем, пасем. Но не обижайся, Мариан, иногда я очень жалею, что Рудлог такая просвещенная и цивилизованная страна. Периодически очень хочется перенести сюда некоторые строгие правила, касающиеся женщин, с моей родины. Было бы куда легче. Но имеем то, что имеем. Давай свою информацию и будем думать. И да, – добавил он, – извини меня за пятницу.
Глава 3
«… Любопытно, что все драконы и почти все встреченные мной люди знают старорудложский. Владыка Нории объяснил это тем, что пятьсот лет назад Рудлог уже был самой крупной страной континента и лежал на пересечении торговых путей между Песками и другими странами. Старорудложский стал языком международным, языком торговли, а так как жители Песков торговали очень активно и ходили через Пески караваны из Эмиратов к Рудлогу и дальше, и обратно, то знали оба языка. Собственный язык Песков очень красив, похож на эмиратский, и я уже привыкла к нему и улавливаю смысл…»
Обжигающий зной пустыни постепенно покорялся осени, и вместо пекла наступила просто жаркая погода. Во всяком случае, не жарче, чем в середине лета в Рудлоге, а к вечеру и вовсе становилось свежо и хорошо, и Ангелина отдыхала возле своих покоев, подставляя уставшее тело ветерку, несущему горьковато-сладкий, волнующий аромат ночных цветов, плавая в бассейне и с удовольствием кутаясь после в мягкие полотенца.
Разгромленные ею комнаты все еще ремонтировались, и принцесса жила на мужской половине. Бедные служанки курсировали чуть поодаль от бассейна с видом драконов, усердствуя в недопущении случайного мужчины к месту отдыха госпожи. Но во дворце уже знали, что нужно обходить покои шеен-шари Владыки стороной – и в результате в огромном саду появилась еще одна тропинка, подальше от помывочной и открытого бассейна, а саму огромную чашу с водой огородили несколькими рядами полупрозрачных цветных занавесок, чтобы никто дерзкий не мог глянуть ни из окна, ни из-за дерева.
Занавески в наступающих сумерках колыхались от движения воздуха, подметая легкими подолами землю – глубоко-синие, изумрудно-зеленые, насыщенные почти до оранжевого желтые, ярко-красные. Цвета накладывались один на другой, отражались в подрагивающей воде бассейна, делая ее веселой и сказочной, будто в нее одновременно вылили набор жидких красок. И сама Ангелина, плывущая среди этого разноцветья, под пение оживающих к вечеру птиц, казалась себе лениво взмахивающей крыльями бабочкой на картине абстракциониста.
Очень хотелось дождя, просто до безумия. Чтобы смыл желтоватую пыль с мясистых листьев кустарников, с крон уставших деревьев, оживил острую и жесткую, как щетка, траву, и чтобы все стало таким отчетливо ярким, цветным и свежим, каким бывает только после хорошего ливня. И чтобы можно было вдыхать пронзительный запах, который бывает только после грозы, – запах упоительно чистого воздуха.
Люди Песков не знали дождя уже пятьсот лет, и эта цифра не укладывалась в голове.
Прошло уже несколько дней после полета к морю и их договора с Нории, и принцесса, составив четкий план, неукоснительно следовала ему.
Найти дополнительную воду. И по приказу красноволосого Владыки к Ангелине шли представители кочевников и жителей города, умевшие находить подземные резервуары с запасами пресной воды. Составлялись отряды, которые получали для обследования участки вокруг Истаила и отправлялись в путь.
Дело ускорилось, когда оказалось, что драконы могут чувствовать воду на глубине, и теперь младая драконья поросль – близнецы Марит и Дарит и юная Медита – помогали людям, делали отметки, куда выдвигать группы для пробивания и обустройства колодцев.
Пусть работа была долгой и тяжелой, но в пустыне даже несколько лишних литров влаги – чудо. Люди слушали Ани почти с благоговением, не сомневаясь в ее словах, а ей было страшно: по тому ли пути пошла? Все ли решила правильно?
Большая часть найденных за эти дни запасов – а обнаружено было немного – находилась очень глубоко, на глубине нескольких десятков метров и более. Нужны были буры. И драконий дипломат Ветери, не без сомнения оставив управление городом неутомимой и упрямой невесте Владыки, улетел в Эмираты – налаживать дипломатические связи, договариваться о встрече правителей и организовывать торговлю и обслуживающий персонал.
Закупка и доставка тяжелого оборудования – дело небыстрое, займет минимум несколько месяцев, особенно в условиях бездорожья. И вторым пунктом в плане значилось начать прокладывать дорогу к границе с Эмиратом Тайтана. По понятным причинам это никак не могло быть современное шоссе. Но где-то под морем песка сохранились старые дороги из светлого камня, соединяющие между собой города и идущие к границам. Сейчас они были видны только в зеленой зоне Истаила и постепенно исчезали под барханами, уходя в пустыню. Было решено попробовать очистить ту, что вела к Тайтане. Работа предстояла практически неподъемная – больше четырехсот километров песка, без грузовой и уборочной техники, без топлива, на котором эта техника могла работать. Но о покупке техники и топлива еще даже не начались переговоры, а мужчины Песков уже начали работу по расчистке дорог. Договорятся – для техники будет меньше работы. Не договорятся – все равно дорога нужна, как воздух.
Ангелина настояла, чтобы Нории привлек к охране от песчаников строителей и поисковых групп драконов из других городов, и дворец готовился к прилету крылатых гостей.
С драконами, вернувшимися вместе с Нории в Истаил после крушения Драконьего пика, у Ангелины сложился холодный нейтралитет. Она не обращалась к ним напрямую, действовала через Нории, и все они практически игнорировали ее – общение при случайных встречах оставалось на уровне вежливых приветствий. Однако Ани прекрасно умела распознавать отношение за масками равнодушия. И если пугающий ее громогласный и резкий Четери относился к ней снисходительно и иронично, тонкий и высокий Ветери, заплетающий длинные красные волосы в косу, – настороженно, но с явным интересом, подростки – с любопытством, то единственная взрослая драконица Огни просто исходила ненавистью. Нет, она была безупречно вежлива и спокойна, но ощущение, что красноволосая и гибкая молодая женщина готова перекусить Ангелину пополам, было очень явственным.
Изредка прилетал невысокий по сравнению со своими собратьями Мири, обосновавшийся на побережье и давший приют рыбакам. Вот с ним с самого начала диалог пошел, пусть короткий, но вполне доброжелательный. Мири был поэтом и музыкантом, любил пофилософствовать и, видимо, поэтому спокойно и внимательно относился к ней.
Во дворец должны были прибыть еще полтора десятка драконов, и это означало, что частые встречи неминуемы и выстраивать отношения в отсутствие Владыки все-таки придется.
С людьми, подобранными Нории на места советников-министров, было куда проще. Они под управлением Ветери уже успели сделать немало – за короткое время была организована городская стража, открыт набор новобранцев в войска, которые одновременно исполняли обязанности полиции. Поставлен учет торговцев, прибывшего населения, началось ведение простейшей статистики по продовольственным запасам, стали работать храмы, взявшие на себя свадьбы и похороны. Первые происходили в храме Синей Богини, вторые, с кремацией, – во дворе Черного.
Оказалось, что еще пятьсот лет назад в городе существовала примитивная канализация с отстойниками и естественными песчаными фильтрами, поэтому, слава богам, никаких присущих средневековью запахов не ощущалось. Но не было больниц, школ и роддомов, судейской системы – судили военные чины, – тюрем – заключенных сразу отправляли на работы, – не существовало налаженной системы вывоза и переработки мусора, и в песке за городом росла помойка, привлекая шакалов и грызунов; практически не работали женщины, не функционировали банки и городские службы, и много-много чего еще не было, несмотря на то что жизнь города становилась более-менее налаженной. И все это нужно обустраивать, создавать. И не забывать при этом об обещании проводить уроки для женщин из гарема.
Ангелина вздохнула, откидывая голову на упругую подушку софы и глядя на расцветающие над ней в теплой южной ночи звезды. На бумаге все казалось очень легким. Но чувство беспомощности и непонимания – с чего начать, за что хвататься, как с имеющимися ресурсами обеспечить развитие, – посетившее принцессу еще в первый день «работы», она помнила очень хорошо.
И сейчас, погруженная в бесконечные дела, она слишком хорошо понимала, что без материально-технической, кадровой, образовательной поддержки сильного государства Пески не восстановить. Будут они зелеными или нет – все равно между ними и современным миром пятисотлетняя цивилизаионная пропасть. Другое дело, что плодородная земля позволит наладить земледелие, накормить людей, организовать экспорт.
И нельзя сказать, что не мелькала у Ангелины в голове мысль согласиться на предложение Нории и облегчить себе задачу. Мелькала и исчезала вновь, не способная соперничать с долгом и беспокойством перед семьей и родиной.
Владыка Нории тоже не сидел без дела. Повысилась активность песчаников на границах, и, пока не прибыли драконы из других городов, приходилось справляться с ними самому на пару с Четом. Мастеру клинков это было в радость, а Владыка уставал – с каждым днем чудовища становились все наглее, и суток не проходило без зачисток. Все больше людей в поисках защиты и воды прибывали в Истаил, и пусть пока город справлялся, но скоро должен наступить момент, когда он достигнет своего предела.
И Нории первый раз воспользовался своей властью в нарушение традиций, предполагающих, что каждый дракон сам выбирает место своего проживания. Он начал облет городов, в которые вернулись драконы. В Ставии, где гостила Огни и где было тридцать дракониц и восемнадцать драконов, он провел несколько часов и озвучил свою волю: расселиться в пустыне вокруг зеленой зоны Истаила и вызвать воду, оживив максимально большую площадь, чтобы дать приют людям.
Ему покорились – кто бы посмел ослушаться прямо высказанного приказа? Но вопрос – почему они должны оставлять дома своих семей, где хранятся дорогие вещи, где уже налажена жизнь, и уходить на голую землю в песок, когда проблема решается с помощью одной женщины, – был задан.
Впереди было еще девять городов, исключая осиротевшую Тафию, Город-на-реке, куда не вернулось ни одного дракона, и в каждом Владыке предстояло выслушать этот вопрос.
Нории вернулся во дворец поздним вечером, вымотанный долгим перелетом, утренней зачисткой песчаников, общением с сородичами и преследующим его чувством безысходности, и сразу ушел в свои покои – отдыхать, ужинать и спать. На душе было пусто и тоскливо, и не спасали от тянущей усталости ни сытные и вкусные кушанья, ни усердие слуг, разминавших господина после отдыха в купальне. Он, прикрыв глаза, лежал на нагретой, облитой ароматными травяными настоями каменной скамье, расслабляясь под сильными руками массажистов, и никак не мог отвлечься. Думал, прикидывал, просчитывал. Даже если заставить всех вернувшихся представителей его племени окружить Истаил зелеными пятнами, это не спасет Пески. Просто отсрочит переполнение города на год, максимум на два. А лично у него нет даже этого года. У него есть месяц, за который нужно изменить решение огненной принцессы. И если он хочет успеть, нужно использовать каждый день.
Красноволосый Владыка, движением руки остановивший усердствующих слуг, приказал принести ему одежду. Волосы еще не успели высохнуть и влажными прядями лежали на рубахе, когда он направился к покоям Ангелины.
В комнатах ее не было, и младшая служанка сообщила, что сафаиита у бассейна, давно купается и отдыхает. И если господин желает, она может позвать ее к нему.
– Не нужно, – ответил Нории, и девушка замолчала, опустив глаза.
Ангелина отдыхала на низкой софе, закинув одну руку за голову и глядя в небо, и вокруг нее умиротворенно горел гигантский костер ее ауры, начавший греть дракона сразу, как только он вышел из дверей купальни. Принцесса повернула голову на звук его шагов, сразу села, выпрямилась, запахнула халат.
– Ты можешь лежать, – сказал Нории приглушенно, чтобы не нарушать ее умиротворенного состояния, – я просто прикоснусь к тебе.
Опустился на синий мозаичный пол, окружавший бассейн, облокотился спиной на софу, замолчал, всем телом чувствуя, как течет сквозь него восхитительный огонь Ангелины и как она насторожена и собрана. Как перед противником.
– Ляг, – приказал дракон спокойно, – сегодня никаких подвохов. Отдыхай и дай отдохнуть мне.
Она не пошевелилась, упрямая и гордая, – сидела ровно, упершись пятками в пол и поджимая пальцы на ногах – видимо, камень все-таки холодил. Огня было мало, и Нории протянул руку, накрыл ее ступню ладонью. Мало.
– Почему ты не пьешь кровь для восстановления? – сдержанно спросила принцесса, никак не реагируя на прикосновение.
– Тебе ведь не нравится, – откликнулся он, пододвигаясь ближе к ее ногам. Чуть повернулся, поставил ее ступню себе на бедро, уткнулся в колено лбом. Вот так, хорошо.
– Я бы предпочла, – голос был холодный, а огонь, прогоняющий усталость – горячий, мощный, – чтобы ты использовал кровь. Это я готова потерпеть.
– Ты хочешь отказаться от своего слова? – спросил дракон, не поднимая головы. Шелестели разноцветные занавески, чуть плескала вода о бортики бассейна, и ночь была пряной и густой. И Нории казалось: еще чуть-чуть – и он уснет так, в ее ногах.
– Нет, – ответила принцесса наконец. – Я не отказываюсь от своих слов.
– Хорошо, – пророкотал он, прикрывая глаза. От нее пахло свежестью. Он подумал и потянулся за второй ступней, взял ее в руки. Глянул на невесту снизу вверх: она сидела так спокойно, будто не упиралась одной ногой ему повыше колена, а второй – в его ладони. И спина прямая, хотя равновесие удерживать наверняка трудно. Только пламя ее на мгновение дыхнуло яростью, и дракон с наслаждением зажмурился, оперся плечом на софу, подвинулся еще ближе, усаживаясь практически вплотную.
– На северо-востоке, ближе к Йеллоувиню, раньше были цветочные поля, – сказал он тихо, отвлекая Ани от разминающих ее ступню пальцев. – Мы производили лучшие масла на континенте. Там были террасы, поднимающиеся из плодородных равнин в горы. Как сейчас с рель-е-фом, не знаю, не летал. И на каждой террасе рос свой вид цветов: одни ведь любят погоду пожарче и повлажнее, другие – посуше и похолоднее. Сверху, когда подлетаешь, или если смотреть издалека, это выглядит невероятно красиво. Как будто горы наряжены в разноцветные юбки, а холмы укрыты лоскутными одеялами. Лавандовыми, розовыми, пурпурными, белыми.
Он прошелся пальцами по своду ступни, от пятки к пальцам, обхватил кольцом, сжал, потер с нажимом. Принцесса не шевельнулась. Только напряглась, и пальцы второй ноги больно впились ему в бедро. Он улыбнулся.
– И сколько хватает взгляда – бесконечные террасы и поля с цветами, до самого горизонта. И запах опьяняющий на много километров вокруг. Я бы хотел показать тебе их. Или сводить в подземные пещеры со светящимися мхами и питающимися нектаром летучими мышами. Ты знаешь, что детеныши летучих мышей пушистые, как котята, и родители заботятся о них со всей нежностью?
Одна рука осталась на пятке, другая поднялась на лодыжку, разминая вверх-вниз. Главное – никакого намека на чувственность, чтобы не испугалась и не вынырнула из непривычного ему смиренного оцепенения. Нории чувствовал себя заклинателем змей: чуть собьешься с ритма, запнешься – и вонзится клыками тебе в кожу, впрыскивая обжигающий яд.
– А размером они с твой мизинец. На руке, – добавил он, но потянулся к пальцам ноги, пока не опомнилась. Он теребил ее пальчики, мял их, крутил, и ее аура вздрагивала в такт его движениям, и чуть ощутимо напрягались ступни и бедра. – Пушистые, пищащие, теплые. Пещеры были рядом с огромным озером на севере Песков, откуда как раз начинались цветочные поля. Мы называли его Белым морем, потому что находилось оно в гигантском мраморном бассейне, и стены его, окрашенные в белый, с растущими сверху соснами и блеклыми лишайниками, почти отвесно спускались к воде и отражались в ней. Питалось озеро подземными реками и родниками, и вода в нем была чистая и холодная даже летом. На закате чаша озера становилась бордовой, на восходе – нежно-розовой, а шторма и течения вымыли в мраморных стенах арки, где мог бы поместиться наш дворец, а еще высоченные столбы и уступы, и смотрелось это совершенно невероятно. Из Белого моря брала свое начало река Неру, самая полноводная река на континенте, проходила она через все Пески и впадала в Южное море, опресняя его. Но сейчас, когда мы купались, я заметил, что вода там плотная, соленая.
Рука скользнула выше, на мгновение задержалась под коленкой и спустилась обратно, и тут же пламя первой Рудлог полыхнуло жаром, запах изменился – к свежести добавились мягкие женские нотки. Он не поднимал глаз, чтобы не встретиться взглядами – иначе примет за вызов и снова заледенеет. И так ведь не позволяет себе расслабиться, откинуться на спинку софы, сидит, выпрямившись, спокойно положив руки на колени.
Дракон мягко взял другую ногу, чувствуя, как напрягается она под его движениями, и продолжил тихо, рокочуще рассказывать все, что взбредет в голову. Сам он уже давно восстановился, и излишки энергии заставляли рисунок ауры на его теле светиться ярче, просвечивая сквозь рубаху. И пусть на мозаике сидеть неудобно, и спина уже затекла – зато не останавливает, не уходит, не замораживается.
– У Южного моря, за солеварнями, на склонах холмов и в узких долинах вокруг города Лонкара мы круглый год выращивали персики, апельсины, дыни и виноград, сладкий, терпкий, белый и красный, и делали вино. Свадьбы у нас игрались с началом сезона Синей, с первого осеннего молодого вина, и новобрачным дарили ящик с бутылками урожая этого года, чтобы всегда могли вспомнить вкус своей радости. Иногда весь урожай осеннего вина уходил молодым, и тогда считалось, что год будет особенно удачным. А столовый виноград сушили, делали изюм, который продавали – и в Йеллоувинь, и в Эмираты, и в Рудлог.
Аура сжалась, и Ангелина мягко высвободила ногу, встала, перешагнув через дракона.
– Уже поздно, – еле заметное волнение, чуть сдавленный голос – и он насмешливо посмотрел в ее серьезные глаза, – а я хочу еще немного поплавать. Спокойной ночи, Нории.
Что ж, одна ошибка. В следующий раз он будет осторожнее.
– Спокойной ночи, – ответил Нории, поднялся одним движением и ушел, чувствуя спиной ее строгий взгляд.
Ангелина долго плавала под ночным южным небом, колыхались и тихо шуршали на ветру разноцветные легкие занавески, а перед глазами ее стояли бесконечные цветочные поля и густые закатные тени в багровеющих арках и колоннах Белого моря.
Утро следующего дня началось с привычного уже планирования. И раздумий. Идеально было бы попросить сестру выслать сюда пятерку магов, чтобы обустроить почтовый телепорт – для начала, а потом создать телепорт транспортный, настроив его на столицы континента. Идеально было бы, конечно, заполучить сильного придворного мага с помощниками. За двойную плату найти таких не составит проблем. Но как доставить их сюда? На драконе? Или, пока не разрешится ситуация с ее похищением, не вмешивать Рудлог в отношения с воскресшим соседом, чтобы не казалось, будто это выкуп за нее, как за заложницу, и работать с югом – с Эмиратами? Но тогда эмиры получат приоритет, что, естественно, повлияет на будущую политику Песков. А принцессе очень хотелось, чтобы в приоритете был Рудлог. Но как этого добиться, если де-факто существует правовой конфуз: мирный договор, как она поняла, так и не был подписан, сорван заключением драконов в гору, и по сути их государства до сих пор находятся в состоянии войны. И пока Ангелина не вернется, никакого партнерского взаимодействия не получится.
А если обратиться в Йеллоувинь? Император своей выгоды не упустит, но при этом между странами нет давнего конфликта, омраченного смертями тысяч людей и сотен драконов. Другое дело, что с желтыми трудно играть на равных – слишком сильно государство, слишком высока вероятность впасть в зависимость. Нет, решено, по поводу магов она попросит Василину. А с эмирами, как и планировалось, пусть пока ведутся переговоры о приобретении техники и налаживании торговых связей.
– Сафаиита, – от размышлений принцессу отвлекла служанка, Суреза, – Владыка приказал сообщить, что ждет вас в приемном зале. Там сегодня много людей, – добавила она, – позвольте причесать вас и предложить вам богатое платье.
Первой мыслью захотелось отказаться, но первая Рудлог все-таки была женщиной, а женщинам свойственно любопытство. И она понимала: пойти туда, где, по-видимому, проходит важный прием, в простой одежде непозволительно. Поэтому разрешила нарядить себя в зеленое яркое платье до пят, с расширяющимися длинными рукавами с золотыми манжетами, золотым же поясом и блестящей вышивкой вокруг ворота, спускающейся полосой до самого подола. И терпела, пока закалывали гребнями волосы, и даже не хмурилась, когда Суреза вздыхала, что пригодились бы сюда и кольца, и круглые серьги, и ожерелья, и подвеска на лоб с камнем-каплей, и побольше, и побогаче, чтобы все видели, как госпожа прекрасна.
В зал ее почтительно проводил один из младших советников, дожидающийся в коридоре, он и сообщил, что к Владыке пришли поклониться несколько богатых племен с севера Песков и они же попросили увидеть невесту божественного повелителя.
У нее был выбор. Но она все равно пошла. Потому что понимала: не приди она по его просьбе, пусть и переданной как приказ, – оскорбит Нории, выставит его посмешищем перед почитающими его людьми. Их с драконом будущие отношения – дело двоих, она этот вопрос решит, но внешне всегда нужно соблюдать приличия. Так Ангелину учили, и она не видела причин вести себя иначе.
Приемный зал был белым, большим, с резными стенами, арками с фонтанами и высоким полукруглым потолком. На широком синем диване с длинной спинкой сидел красноволосый Владыка в роскошных одеждах, а перед ним на полу, на коврах расположилось с полсотни мужчин разных возрастов. Они, тоже ярко одетые, сидели на коленях, и, пока один говорил, другие опускали головы. Но не чувствовалось страха, только восторг и почтение.
Принцесса зашла, остановилась, окинула находящихся в зале спокойным взглядом, чуть склонила голову перед Нории, и глаза его недоверчиво расширились.
– Господин, – сказала она, видя, как плещется в зеленых глазах изумление, – вы звали меня?
– Да, – произнес он медленно и низко, – подойди ко мне.
И улыбнулся, совсем немного, будто показывая, что это игра, и благодаря ее за то, что она приняла эту игру. А как иначе? Едешь с визитом в дружественное государство – должна знать правила этикета принимающей стороны, носить их одежду и не шокировать жителей неподобающим поведением, даже если для тебя это поведение является нормой. Едешь в Эмираты – покрывай голову, участвуешь в национальном серенитском празднике – будь готова показаться с обнаженной левой грудью. Находишься в гостях у драконов – веди себя так, как принято у них.
– Мужчины племен Севара и Мина просили увидеть тебя, – сказал он, когда Ангелина подошла. – Смотрите, – обратился он к гостям, – это ваша госпожа, Ангелина, почитайте ее как меня и больше меня, потому что я почитаю ее.
Пятьдесят лбов коснулись ковров, и принцессе, при всей ее выдержке, стало не по себе.
– Разрешаю вам говорить с ней, – пророкотал Нории.
Поднялся старший, поклонился. Совсем дедушка, седой, худой, с острым взглядом.
– Мы слышали, – начал он напевно, – о чудесной женщине Владыки, прекрасной, как Луна, крепкой, как самая выносливая верблюдица, которая тайно ходит по городу и пустыне, изучая жизнь простых людей. Нам рассказали, как она три дня сдерживала полчища безумных песчаников, держала щит над сотнями людей, пока Владыка был в бою, и от их молитв становилась только крепче. Мы знаем, как может она призвать нашего господина к себе, и он всегда откликнется на ее зов, как может утихомирить его гнев и вынести его мощь. Пески говорят о ее славе и силе, и теперь мы просим божественную Ани-лишу благословить нас, дать нам защиту и свое покровительство.
Принцесса чувствовала взгляд Владыки-дракона, видела, как смотрят на нее люди – с надеждой и беспокойством, – и не могла сказать, что ее благословение не спасет их от чудовищ, голода и зноя.
– Позволяю, – произнес красноволосый гигант своим гулким голосом, и люди стали подниматься, кланяться – сначала ему, потом ей. Подходить, опускаться на колени и прикасаться лбом к ее рукам. И в этой удушающей почтительности ей предлагают провести всю жизнь? Всегда на людях называть мужа господином, быть тихой и послушной? Или заслужить непонимание и неприятие народа, если она станет вести себя так, как привыкла, будучи первой Рудлог? Как же далек этот мир от ее привычного мира, и невозможно ей стать его частью. А менять мир… ради чего?
Последним был старший, седовласый старик, и, когда он встал, поочередно коснувшись ее рук, принцесса все-таки заговорила, надеясь, что формула вежливости не очень отличается от той, что принята в Эмиратах:
– Пусть ваши семьи будут всегда здоровы, и знайте, что в любое время вы найдете в Истаиле отдых и приют, дети Песков. Вы просите о защите, но я просто женщина и не всегда смогу прийти на помощь. Поэтому будьте осторожны, и пусть пути ваши будут безопасны.
Старик хитро глянул на нее своими черными глазами и успокаивающе закивал головой, обращаясь к Нории:
– Госпожа прекрасна и скромна, Владыка. Не может быть лучшей жены, дай ей боги плодовитости и щедрости. Но пусть божественная Ани-лиша не боится за мужчин своего народа: мы всегда готовы к смерти и полагаемся на себя и лишь чуть – на удачу. Мудрые говорят, что благословение госпожи сделает удачу крепче, а кто я, чтобы спорить?
Мужчины снова стали рассаживаться на коврах, но уже чуть свободнее, зашли слуги с подносами, на которых стояли фрукты, мясо, плов. Видимо, предстоял долгий мужской разговор, как принято, за совместным приемом пищи.
– Я могу идти, господин? – спросила Ангелина кротко, повернувшись к Нории, и тот улыбнулся, кивнул, махнул рукой, величественный – настоящий правитель.
– Иди, прекраснейшая. Я доволен.
Уже выходя из двери, она оглянулась и увидела, как драконий Владыка опускается на ковер, чтобы быть на уровне своих подданных, и перед ним ставят поднос с пловом.
Ангелина переоделась и снова села за бумаги, не позволяя себе отвлекаться на мысли о разнице культур и менталитетов двух соседних стран.
Дела нарастали снежным комом, и вопрос был только в том, сколько времени она сможет справляться в одиночку. Но пока справляется, надо спланировать по максимуму.
Образование. Еще один гигантский пробел у народа Песков. То, без чего невозможно построить цивилизованную страну. Начинать нужно с детских садов. Затем десять лет школы. Даже если совместить последние два класса с профессиональным образованием, даже если открыть вечерние школы для взрослых, все равно – пока образуется прослойка, умеющая читать и писать, пройдет около десяти лет. А ведь чтобы выучить выпускников на учителей и врачей, инженеров и финансистов, нужно еще пять-семь лет. Значит, минимальный срочный план растянется на два десятилетия. И опять не обойтись без приглашенных специалистов. Закупки учебников и справочников. Лекарств для врачей, оборудования. Прокладка электросетей, для которых нужны электростанции. А для электростанций нужно топливо. И опять оборудование. Строители, умеющие строить станции. Инженеры, умеющие их планировать. Университеты, которые должны обучить инженеров… и так далее – до бесконечности.
Ангелина, погружаясь в долгосрочное планирование, исписала уже кипу листов – схемами, наметками, вариантами решений. Если экстренные меры, которые она обсудила с Нории, уже начинали претворяться в жизнь, то попытки охватить все сферы государственного устройства и строительства напоминали пока неструктурированные выкладки. И несмотря на то, что мать привлекала ее к делам, и несмотря на свое образование, Ангелина с недовольством понимала, что ей не хватает опыта, знаний, а главное – практики. Хотя и в теории все выглядело пугающе.
Она записывала идеи, возможности их реализации. И снова и снова утыкалась в три основные проблемы. Отсутствие образования. Отсутствие инфраструктуры. Отсутствие торговых и дипломатических связей. Без налаживания последнего первые два пункта были невозможны. Наладить связи невозможно, пока она не вернется домой. Замкнутый круг. И не спасет взаимодействие с Эмиратами, потому что рынок – агрессивная вещь, и без конкуренции поставщики могут диктовать кабальные условия. И будут диктовать, обязательно.
«Шаг за шагом», – сказала Ангелина себе, потому что объем необходимой работы пугал ее – хотя в этом принцесса никому бы не призналась. Шаг за шагом. Не все сразу. Не торопись. Работай с тем, что есть.
Ангелина подготовила тексты указов об обязательных общественных работах для жителей Истаила, о поощрении торговцев, которые захотят доставлять в город «цивилизованные» товары – хозяйственные, бытовые. Об обязанности кочевников докладывать при обнаружении мест, где из-под песка выступают пятна нефти, – чтобы в будущем не тратить время на геологоразведку. Об организации службы оповещения населения о нововведениях. Раз здесь нет ни радио, ни телевидения, а читать и писать умеют далеко не все, то придется по старинке оглашать указы на площадях в определенное время.
Имелось еще несколько насущных вопросов, которые необходимо было обсудить с Нории. Точнее, вопросов было много больше, но три из них были очень актуальными. Иначе завтра опять улетит, а у нее и так мало, очень мало нужной информации!
Тихо подошедшая Суреза поставила перед принцессой кувшин с лимонадом, тонкий узкий фарфоровый стакан, фрукты, одобрительно покосилась на госпожу и удалилась. Она вообще заметно повеселела после того, как Ангелина исполнила роль покорной невесты в присутствии гостей, и оставалось только гадать, каким образом по дворцу так быстро распространяются слухи. Хотя какое ей дело до слухов? Месяц – и она будет свободна.
К обеду Ани устала больше, чем когда с зари пахала на своем огороде. И есть не хотелось, но принцесса буквально заставила себя. Потому что после – два часа занятий с девочками из гарема, а потом встречи с городскими советниками. И нужно еще успеть поговорить с Нории.
– Суреза, – позвала она негромко, отставляя чашку с чаем, но малита услышала и тут же появилась в покоях, – попроси Зафира сообщить, когда Владыка будет у себя.
– Господин улетел, сафаиита, – почтительно сказала все знающая прислужница, и Ангелина досадливо поморщилась.
– Тогда сразу же мне сообщи, когда вернется. Чем бы я ни занималась.
– Да, госпожа, – пообещала Суреза с улыбкой. Вот уже холодная женщина из запретной страны сама ищет внимания их господина. Значит, свадьбе быть.
К счастью принцессы, она не обращала внимания на мечтательное выражение лица служанки, убирающей со стола. Ангелина просматривала план урока, чтобы восстановить в голове последовательность подачи знаний. И так, с листами в руках, пошла в гарем.
Драконьи жены, уже приученные строгой учительницей за прошедшие несколько дней, что собираться нужно ровно к определенному времени – иначе на урок не пустят, как ни рыдай и ни упрашивай, – и что надо иметь с собой принадлежности для письма и заранее рассаживаться по местам, встретили невесту Владыки гвалтом и женским щебетом, который, впрочем, практически сразу же стих.
– Добрый день, – сказала первая Рудлог, и нестройный хор поздоровался в ответ. – Все буквы выучили?
Девушки закивали.
– Тогда перейдем к изучению слогов.
Ей не хватало букварей, досок и мела, и приходилось писать на притащенной несчастными слугами белой каменной столешнице, используя толстый грифель из воска и сажи. Но что делать? Слова «Работай с тем, что есть» становились ее девизом. Хорошо хоть, что после урока не приходилось самой отмывать грифель – это делали слуги с помощью жестких щеток.
Учительница писала слоги, объясняла, как соединяются гласные и согласные буквы, сразу просила читать, повторять, затем объясняла снова. В конце занятия она отвечала на вопросы, и, к сожалению, часто они совсем не касались учебы, переходя в живые женские посиделки со сплетнями и жалобами. Обитательницы гарема уставали с непривычки, и Ангелина делала им поблажки.
– Во дворце говорят, что вы согласились стать женой Владыки, – сказала Зара после того, как девушки снова задали с десяток вопросов про жизнь в Рудлоге. Все настороженно примолкли.
– Нет, – спокойно ответила Ангелина. – Я не согласилась. И не соглашусь.
Разговор в той или иной форме повторялся каждый день, и она уже устала объяснять, почему не соглашается и почему хочет вернуться домой. Девушки просто не понимали, или, возможно, таким странным занудством решили переубедить ее.
– Не понимаю, – робко вмешалась яркая пышечка, кажется, Маиза, – как вы можете говорить «нет» Владыке. У меня бы язык не повернулся.
– Даже если он прикажет выйти замуж за верблюда? – уточнила Ангелина холодно, но вокруг захихикали, и Маиза тоже прыснула.
– И много раз вы ему отказывали? – спросила другая, невзрачная, но с горящими любопытством глазами.
– Много, – сухо отозвалась принцесса.
– Ох, вы такая смелая, – вздохнула девушка. Еще одна хихикнула и что-то шепнула на ухо соседке. Теперь смеялись уже вдвоем.
– Мы сказку вспомнили, – поделилась одна, – можно рассказать, госпожа?
Времени на сказки не было, но принцесса кивнула. Кстати, неплохо бы собрать местный фольклор и издать в виде книг для чтения, это повысит интерес к учебе…
– Давным-давно жил в Песках сильный богатырь Майфа, роста высокого и такой сильный, что коня мог на плечах унести и тяжелый камень на гору забросить, – начала говорить девушка. – Он был нрава свирепого, но справедливого, народ его почитал, а враги боялись. Происхождения он был низкого, но не находил в том печали – ведь не было в стране человека сильнее его.
Как-то проходили в большом городе тылыки…
– Это соревнования мужчин, – пояснила Зара, увидев вопросительный взгляд Ангелины.
– …И Майфа туда приехал – размяться, побороться и поискать себе жену. Ведь имелись у него бесчисленные стада овец и сокровищ без числа, но не было хозяйки в доме. День борются, второй борются, и везде он победителем выходит. А на третий день приехали на праздник драконы. И увидел богатырь среди них деву, прекрасную, как луна, с красной косой до пят, гордую и свободную.
В этот день он тоже победил всех соперников, и когда Владыка спросил его о награде, сказал:
– Не нужно мне ни золота, ни земель, господин, нужна мне в жены прекрасная Митари.
– Никогда, – ответила драконица и отвернулась.
Тогда пошел Майфа высоко в горы и нашел там гигантского орла, который нападал на жителей деревень и уносил их в свое гнездо. И убил он страшную птицу, и был весь изранен, а в гнезде нашел огромный сапфир размером с дыню.
Принес он этот камень во дворец к Владыке, положил к ногам красноволосой девы и спросил:
– Будешь моей женой?
– Никогда, – сказала драконица и, не посмотрев на сапфир, ушла.
Тогда пошел Майфа к глубоким пещерам, где жил черный змей длиной с караван, каждую ночь утягивающий к себе молодых девушек. Сразился с ним и удушил гада, хоть и истекал кровью. А в змеином гнезде нашел он огромный рубин размером с ягненка.
Принес Майфа этот камень во дворец, снова положил к ногам прекрасной девы и спросил:
– Станешь моей женой, госпожа?
– Никогда, – ответила красноволосая и, оттолкнув ножкой рубин, ушла в свои покои.
Ушел и богатырь. Целый год бродил он по свету, совершая подвиги и сочиняя песни в честь своей любимой, и песни эти подхватывал народ, и скоро они уже пелись по всем Пескам, и рассказы о подвигах его и песни эти достигли дворца Владыки и ушей прекрасной Митари.
Но тут пронеслась над землей тревожная весть, что в старых курганах у города завелся неведомый страшный зверь, неживой, боящийся солнечного света и пьющий кровь людей. Убивал он и мужчин, и женщин, и детей маленьких. Был этот зверь так жесток и хитер, что прятался от драконов в песке, и никак не могли его найти.
Тогда пошел Майфа к курганам ночью и там пролил свою кровь на песок. Не выдержал зверь, выскочил на запах крови, и был он ростом выше курганов, а в пасти его виднелась тысяча ядовитых клыков.
Схватился с ним богатырь, и боролся до рассвета, и был весь покусан и изорван, но как только солнце встало над горизонтом, так издох зверь, которому Майфа не дал уйти в песок.
Лежал отравленный богатырь и умирал, и дрогнуло сердце у Белого Целителя от его храбрости и силы, спустился Великий с небес и излечил отважного.
На этот раз пришел Майфа во дворец без подарка. И спросил у гордой драконицы:
– Будешь моей женой, прекрасная?
– Никогда! – крикнула красноволосая. – Скорее реки пойдут вспять, скорее горы станут морем, скорее звезды попадают с небес, чем я стану твоей женой!
Рассказчица замолчала, блестели глазами обитательницы гарема, блестели и улыбались, и Ангелина почувствовала какой-то подвох.
Читать бесплатно другие книги:
