Кланы Пустоши Левицкий Андрей
Двигатель чихнул, и мерный рокот винта проник в рубку.
– Когда прилетим на Корабль, я хочу найти Макоту, – сказал Туран.
Великан поднялся из кресла.
– Сначала поможешь мне, а после решим, что делать. Тебе надо сменить повязку. Потом отдыхай.
Под стеной стоял ящик вроде того, из которого Туран доставал снедь. Ставро вынул оттуда котомку, развязал узел и вытряхнул на кресло содержимое: пару рулонов бинта, склянки с мутной жидкостью и мешочек из светлой кожи. Точь-в-точь как у Таки.
– Что это? – Туран осторожно поднял мешочек, оглядел и понюхал. – Я такой видел у нашего проводника.
– Угу. – Ставро взял бинт и одну склянку. Плеснул мутную жидкость на бинт – запахло цветами – и сказал: – Снимай компресс с колена.
Отложив мешочек, Туран стал разматывать повязку.
– Проводник местным был, кочевником? – уточнил великан.
– Да.
Избавившись от компресса, Туран осторожно распрямил ногу. В колене кольнуло, он поморщился. Ставро оглядел посиневшую кожу и стал накладывать повязку.
– Терпи. Когда бинт высохнет, ткань стянется, повязка станет туже. Ночью постарайся вставать поменьше. Завтра будет легче.
Закончив бинтовать, он принялся складывать вещи обратно в котомку. Когда взялся за мешочек, Туран спросил:
– Зачем эта штука?
Хозяин термоплана подбросил мешочек на ладони.
– Людоеды называют его кохар. Внутри загустевшее масло, которое выпаривают из водорослей Соленого озера, собранных в сезон дождей. Запаха нет, человек не чувствует ничего. Но всякая местная живность – медузы, крабы, катраны – каким-то образом чует масло в мешочке. – Сунув кохар в котомку, Ставро затянул узел. – Как его добывают кочевники – секрет. В Арсенале они меняют кохар на стволы. Правда, прокторы, тамошняя охрана, запрещают продавать людоедам что-то более серьезное, чем пороховые самострелы, никакого многозарядного или нарезного оружия. Я много раз сам пробовал приготовить кохар, выпаривал на костре, через перегонный куб пытался, давил на прессе – не выходит. А ведь тот, кто разгадает формулу и научится масло получать, станет одним из самых богатых людей в пустыне, а то и на Пустоши. – Ставро бросил котомку в ящик. – Если носить мешочек с собой, то пустынные твари тебя не тронут. Он как бы говорит им: я свой. Понятно?
– Понятно, – сказал Туран.
– Теперь иди спать. Вид у тебя помятый, а завтра ты мне понадобишься.
Улегшись на кровать, Туран сунул руки под голову и стал думать, что будет делать после того, как отработает долг на Корабле. Останется там? Нужны деньги, по-любому нужны. Оружие, еда… Либо надо грабить, чтобы добыть все это, либо покупать. А грабить он не хотел. Разве что таких, как Макота, но чтобы справиться с ними, как раз и нужно оружие…
Он провел ладонью по лицу, потер лоб и уставился в потолок.
Без монет никак. Может, со Ставро поговорить, вдруг ему еще помощь какая понадобится? Хотя пока непонятно, для чего сын фермера нужен великану в этом Арсенале, да и сам он еще не уверен, что доверяет этому человеку. Хозяин «Крафта» ничем его не насторожил, но Туран разучился с ходу верить людям. Ставро тоже вряд ли доверяет бродяге, которого подобрал в пустыне. На Корабле надо присмотреться к нему, и Ставро к Турану присмотрится – тогда и решат оба что-то для себя. Знать бы только, кто таков этот Знаток и что владельцу термоплана от него нужно. И кем, в конце концов, Ставро был раньше? Странные немного у него повадки…
Туран не заметил, как заснул. Ему казалось, что он продолжает размышлять, термоплан летит, Ставро в рубке крутит штурвал…
В комнату вошел Знаток: в плаще, высокий, худой, лицо скрывает капюшон. Встав над кроватью, он заговорил свистящим шепотом. Туран безуспешно попытался сесть, сказать хоть что-то. Наконец Знаток раздраженно прошипел: «Хозяин неба!» – нагнулся и сбросил капюшон, открыв лысый гладкий череп, волчий нос, вертикальные зрачки с желтыми радужками.
Туран все еще не мог пошевелиться. А мутант протянул когтистые лапы и ухватил его за горло. Туран выгнулся, разевая рот. Захрипел, дергаясь, открыл глаза и увидел над собой плетеный потолок.
Знаток исчез. А вот дышать и правда было трудно. И не понять – вечер или утро? Темно, но не так, как ночью… Сколько он спал? И почему воздух такой спертый?
Поднявшись с кровати, Туран вышел в коридор. Колено совсем не болело, повязка туго стянула его, но Ставро об этом предупреждал. Наверное, можно размотать уже.
Через окно в коридоре он увидел восходящее солнце. Облака внизу расцвели розовым.
Когда снаружи донеслось громкое шипение, Туран невольно присел. Снизу в окно били струи пара – наверное, Ставро сбрасывал давление в емкостях. Термоплан начал снижаться и вскоре нырнул в огненно-рыжее море облаков.
Дышать стало легче. Внизу плыли светло-серые холмы, залитые прохладным светом восходящего солнца, по ним далеко слева скользила тень термоплана. Мелькнула гладкая, как зеркало, заводь, в которой отражались облака, за ней потянулась скалистая гряда. Летящий совсем низко «Крафт» едва не цеплял ее брюхом. Вскоре скалы закончились, и впереди блеснули воды Соленого озера.
Вдоль берега бежал высокий волосатый человек. Нет, мутант. «Пятнистый! – обрадовался Туран. – Точно, он!» Мутант остановился, задрал голову, разглядывая «Крафт». Ударил себя кулаком в грудь – и, опустившись на четвереньки, поскакал дальше длинными прыжками.
Глава 15
Макота понял, что ему надо успокоиться, иначе он лопнет от злости. Такие потери – деньги, машины, люди, бойцовый мутант, шакаленок…
Он едва не перекусил мундштук трубки, вспомнив о фермерском сынке. Сунул ее в карман, позабыв выбить пепел, и прошелся по отсеку «Панча». Снаружи доносились приглушенные броней голоса бандитов, лязг инструментов и ругань механика Захара. Только что пришлось разбираться с делегацией местных, которым он заплатил за сломанную аппарель, и гарпунщиков, получивших от него десять монет за помощь с катраном, напавшим на бандитов.
Вытащив из-под кровати ящик с оружием, Макота нацепил перевязь с двумя пистолетами и обрезом в чехле. На пояс повесил тесак, на запястье – ремешок со стилетом, взял еще маленький четырехзарядный пистолет из угольно-черного металла. Снял с крючка кожаную куртку, надел, провел ладонями по полам и нащупал что-то во внутреннем кармане.
Оказалось, там лежит плоская серебристая фляга. Открутив крышку, он глотнул из горлышка и поперхнулся. Ну правильно, остатки того пойла! Откуда все-таки мальчишка взял флягу? Ах да, он сам сказал тогда: подарили летуны за то, что помог. Помог разобраться с его, Макоты, людьми, а теперь еще и смылся, урод! А атаман хотел повеселиться, наблюдая, как бойцовые мутанты разрывают шакаленка на куски… Он снова приложился к фляге. Забористая штука, небоходы знают толк в выпивке.
Верхнюю – торговую – палубу охраняют прокторы, но Корабль все равно место опасное, надо быть начеку. Тем более атаман не бывал здесь ни разу, хотя и знал, как попасть к Графу – тот все четко описал, а Макота хорошо запомнил. Атаман преодолел долгий путь от Дворца до Соленого озера, сегодняшний день мог стать поворотным в его жизни. Если он сделает все как надо, юг Пустоши ждут большие потрясения!
Он спрятал черный пистолетик, надел шляпу и сапоги. Встав перед зеркалом, оглядел себя – хорош! Высунувшись из грузовика, крикнул:
– Дерюга, Крюк!
Под высоким железным потолком гуляло эхо. Караван стоял в грузовом трюме, который атаман арендовал целиком, чтобы никто не мешал. Бандиты чинили машины, командовал Захар – потный краснолицый толстяк, водитель «Панча» и механик клана. За ним ходил Дерюжка, состоявший у Захара в помощниках, и громко повторял его приказы.
Упавшую в озеро мотоциклетку подняли из воды и закатили в трюм, где разобрали двигатель. С мотофургона, на котором вернулся Крючок, сняли передние колеса. На кабину было страшно смотреть: лобовуха разбита, смятый капот напоминает жеваный лист бумаги. Из-под переднего бампера торчали босые ноги в закатанных штанах и доносились удары молотка по днищу. Второй мотофургон вроде бы остался цел, но там возникли нелады с мотором – как въехали в трюм, так он и заглох намертво. Захар велел никому под капот не лезть, сказал, сам посмотрит, в чем там дело.
Получалось, что у Макоты на ходу остался только «Панч» – хорошая машина у сгоревшего фермера, следил Бориска за своей техникой – да еще мотоциклетка и манис. Надо решать вопрос с транспортом, и как можно быстрее.
Увидев, как один бандит, откинув крышку капота на мотофургоне, копается в двигателе, Захар заорал на него, за ногу вытянул обратно и сам полез разбираться с мотором.
К «Панчу» подошел Крючок. Макота, стоя на подножке, сверху вниз смотрел на него. Лопоухий доходяга упустил шакаленка, позволил тому убить Бочку с Кромвелем и раздолбал самоход, а сам жив остался, даже не ранен, тварь! Атаман с удовольствием пристрелил бы Крючка, а еще лучше – продал на Арену вместе с мутантом. Но нельзя: теперь, когда и Морз, и Бочка, и Кромвель сдохли, Крючок – самый опытный боец в отряде, не считая Малика, но того контузило во время боя с кочевниками. Пока что лопоухий нужен, а вот когда они вернутся во Дворец… Распять его перед входом на скрещенных балках, как монахи из Храмов распинают мутантов, – самое то!
Устав ждать, Макота повторил:
– Дерюга, слышь?
Молодой заглядывал под капот мотофургона и пытался дать совет копавшемуся там Захару, а механик отпихивал его локтем. Услышав голос атамана, Дерюжка вскинул голову.
– Ко мне! – рявкнул Макота.
Когда Дерюжка бросил гаечный ключ на пол и побежал к «Панчу», Макота опять перевел взгляд на Крючка. Атаман был чток, замечал всякие мелочи. Вот и сейчас отметил: Крючок стал другим. Лицо уже не такое вялое, отрешенное, взгляд более острый. И что-то еще изменилось в нем, чего Макота пока не мог понять и оттого беспокоился.
– Со мной пойдете, зверюгу на Арену продадим, – сказал он, когда Дерюжка встал рядом с лопоухим. – Потом наверх, к Графу.
– А чего его так кличут? – спросил молодой бандит.
– Заткнись! Эх, хотел я Кромвеля с собой взять! У него кровь холодная была, как у ящура, а ты…
– Я тоже пригожусь, хозяин!
Макота спрыгнул на железный пол.
– Крюк, помнишь, что я говорил? Какое оружие взять, как действовать будем?
Лопоухий кивнул.
– Ему все обсказал?
– Обсказал, – равнодушно ответил Крючок.
– Дерюга, уяснил, что к чему? Точно уяснил? У-у, морда глупая! – Атаман несильно ткнул парня кулаком в челюсть. – Стволы возьмите, ножи. Граф опасен, как панцирник бешеный, хоть с виду и не такой. Хитрый, сволочь, а эти, что его охраняют, – убивцы-живодеры. Потому осторожно там, глядеть в оба, делать все так, как обговорено. Есть вопросы?
Бандиты молчали.
– Ну, не робейте! – подбодрил Макота. – Спрашивайте. Чтоб неясностей никаких.
– Хозяин, мы надолго тут? – выпалил Дерюжка.
– Какое надолго?! – тут же взбеленился атаман. – Знаешь, чё начнется, после того как мы с Графом… Короче, пока мы к нему ходим, Захар машины починить должон. На корме лифты, подъемники такие. Ты сразу на месте машину… агрегат этот, за которым идем, проверишь. На подъемнике спускаем его вниз, сюды везем, в «Панч», – и ходу с Корабля. Ну чё пялишься, тупая твоя душонка?
– Сразу назад… А я Корабль хотел поглядеть, – протянул молодой и отпрянул, когда Макота занес кулак. – Ты ж сказал, можно спрашивать!
– А это чё, вопрос был?! Поглядеть ему! Я тебе погляжу – зубы собирать будешь! Еще вопросы? Нет? Тады быстро к телеге, впрягайте ящура, выводите наружу.
Дерюжка поспешил к повозке с клеткой, Крючок пошел за ним. Макота направился было к фургону, где копался Захар, чтобы дать механику указания, но хлопнул себя по лбу и полез обратно в грузовик. Заперев дверь, отвернул ковер с пола, вытащил из-за подкладки ключ и отпер замок спрятанного в полу сейфа. Достал три увесистых мешочка, покачал на ладони и пристегнул к особому ремешку под курткой. Как там дело обернется – неизвестно, а деньги с собой иметь надо. Он закрыл сейф, вернул на место ковер. Пора идти. Граф, бывший оружейник, укравший у одного из Цехов крупную сумму и сбежавший из Харькова от расправы, ждать не любил.
«Крафт» медленно плыл над Кораблем. Палуба казалась бесконечной – огромная плоскость тусклого металла, поля ржавчины, навесы, палатки, контейнеры, поставленные друг на друга с помощью кормовой кран-балки. У правого борта горой высилась надстройка – сплошь выступы, скругленные балконы и лесенки. Туран только глаза таращил – как люди до Погибели строили такие махины? И зачем?
Ставро рассказал, что корабельный Арсенал – крупнейший после харьковского рынок оружия. Кто первым обосновался на Корабле, теперь неизвестно. Ходили всякие странные легенды – что кочевники-людоеды на самом деле потомки тех, кто плавал по морю на гигантской посудине еще до Погибели; что большинство из них во время катастрофы сошли с ума, а остальные едва сумели пережить стихийные потрясения, которые и стали причиной появления Донной пустыни. Великан с большим сомнением высказался по этому поводу: если было море, то Корабль во время Погибели непременно бы в нем потонул, и вряд ли кто-то спасся. Это ж как тут все трясло или горело, что вода испарилась или пролилась в недра земли, – никто бы выжить не смог. Гейзеры в скалах вон до сих пор огнем иногда плюют. А что творилось во время Погибели… представить невозможно.
Слушая его вполуха, Туран разглядывал людей внизу, надеясь заметить атамана Макоту.
– Поможешь швартоваться, – сказал Ставро. – Видишь фермы? Не туда смотришь.
Туран повернулся – великан указывал на высокое сооружение справа. В центре помятой крыши зияла дыра, из нее торчали две решетчатые фермы поперечной балкой.
– Надстройку эту Башней все зовут. Я так мыслю, когда-то там капитан сидел и судном своим управлял. А теперь она ничья, что внутри было, давно порастаскали для всяких нужд. Вон как обшивка раскурочена. И людей нет.
– Почему нет?
– Тут склад был оружейный у самого богатого местного торговца. Ну и рванула в один прекрасный день бомба на том складе, а потом и патроны с остальной взрывчаткой. Переборки вдрызг, вон в стенах трещины и проломы какие. Теперь в Башне никто не живет и не торгует.
– Но она тогда обвалиться может, и «Крафту» конец.
– Ничего «Крафту» не станется. Фермы, к которым швартоваться будем, сквозь палубы в трюм уходят, я проверял. Так, ладно, я буду ловить перекладину, а ты, когда крюк зацепится, тяни вот этот рычаг на себя. – Ставро коснулся черного набалдашника. – А как двигатель затихнет, сразу ко мне, поможешь подтянуть «Крафт» к фермам.
Он поставил штурвал на стопор и расчехлил лебедочный механизм, смонтированный под передним окном. Взявшись за изогнутую ручку, начал стравливать трос с катушки. Термоплан пролетел над лежащей на боку большой цистерной, подпертой балкой, дальше потянулись ряды контейнеров. По палубе ходили вооруженные люди, некоторые останавливались, глядели вверх, но ясно было, что местным вид летящего над головой «Крафта» привычен.
Термоплан приближался к Башне.
– Как я узнаю, что мы зацепились? – спросил Туран.
– Крюк лязгнет о балку, услышишь. Машину разворачивать начнет.
– А если промахнемся?
– Тогда сожжем лишнее топливо, придется делать еще один заход. Идем против ветра, надо с первого раза попасть. – Ставро напряженно смотрел вперед.
Туран подвигал плечами, размял кисти.
– Приготовились!
Он взялся за рычаг.
Рокотал пропеллер, «Крафт» медленно плыл над Башней. Внизу лязгнуло.
– Глуши!
Термоплан дернулся, Турана бросило к окну, и он, не успев дернуть рычаг, свалился на пол возле лебедки.
– Разъешь меня некроз! – взревел Ставро, ударившись о стену.
Со штурвала сорвало стопор. Пол накренился, великан отпустил рукоять лебедочного механизма, и катушка начала вращаться, разматывая трос.
– Глуши!
Туран на четвереньках подполз к стойке со штурвалом и лбом толкнул рычаг. Двигатель рокотнул и вырубился.
– Ко мне! – Великан ухватил изогнутую ручку. С другой стороны катушки торчала такая же.
На виске Ставро запульсировала жилка, он с натугой вращал ручку. Внизу заскрипел трос, раздался скрежет, потом что-то зазвенело.
Туран подскочил к лебедке, поймал гнутую железную трубку с резиновым набалдашником, торчавшую из торца катушки, и навалился, помогая Ставро смотать трос.
В окне снова показалась большая цистерна, высыпавшие оттуда люди следили за маневрами термоплана. Некоторые кричали, размахивали руками. До Турана наконец дошло: когда крюк зацепился за поперечную балку, «Крафт» развернуло, а двигатель продолжал работать, винт толкал аппарат вперед. Штурвальный стопор сорвало, рули освободились, термоплан начал описывать круг, наматывая трос на решетчатые фермы, торчащие из крыши Башни.
Ставро законтрил шестерню со своей стороны – катушка встала мертво – и приник к окну.
Фермы заскрипели, дзенькнул трос. Гондола стукнулась о поперченную балку, и стенка под передним окном вмялась. Гулко бухнула о ферму газовая емкость, послышался скрежет металла о металл.
Ставро шагнул на середину рубки, ударил кулаком в низкий потолок – откинулся люк. Ухватившись за железный обруч, великан подтянулся и полез на крышу.
– За мной давай! – донеслось сверху.
Туран тоже выбрался на крышу, сел, свесив ноги в люк, задрал голову. Правая емкость будто прилипла к ферме, колыхались на ветру лохмотья порванных тросов, которые раньше оплетали покатые люминиевые бока. О том, что еще могло сломаться, Турану не хотелось и думать. Чего доброго, хозяин заставит отрабатывать ущерб…
Великан стоял на краю гондолы, полусогнувшись, разглядывал что-то внизу. Сел, ухватился за косые перекладины фермы и начал спускаться по ним.
Держась за натянутые тросы, Туран перебрался к ферме. Ставро сидел на поперечной балке и, уперев ноги в стенку рубки, пытался оттолкнуть термоплан. Конечно же ничего у него не получалось – «Крафт» был слишком тяжел. Прикинув, какой у него может быть вес, Туран решил, что обмотавший фермы трос надо рубить, только тогда машина отцепится. Но чтобы пришвартоваться опять, придется подвешивать новый крюк и ставить катушку…
– Мертво, – сказал Ставро. – Разорви меня мутафаг! Провались подо мной Арена! Туран Джай, я… – Он замолчал и выпрямился, держась за ферму, со злостью саданул ногой по швартовому крюку. – Ладно, это я, дурень, сам виноват. Раньше один причаливал. Зато теперь никакая буря «Крафт» отсюда не сорвет. – Ставро перелез с фермы на крышу и шагнул к люку. – Спускаемся. Скоро встреча со Знатоком.
Глава 16
Арена находилась на корме, прямо под торговой палубой с ее навесами и контейнерами-лавками. Широкий коридор с разбитыми окнами, по которому бандиты ехали в кормовую часть, тянулся над бесчисленными отсеками, боксами и ярусами Корабля. Большинство переборок давно срезали, сквозь дыры открывался вид на мир внутри железного гиганта: веревочные лестницы и подвесные мостки, полные гулкого эха залы, плетенные из водорослей перегородки. В отсек с наваленной на пол землей из дыр в обшивке падали косые столбы света, на грядках зеленели побеги, делянку охраняли хмурые оборванцы с пороховыми самострелами. Макота решил, что это плантация дурман-травы. На саму Арену бандитов не пустили – там готовились к вечерним игрищам. Распорядитель встретил их у решетчатого входа, за которым был ведущий вниз, под ангарную палубу, коридор. Торговались недолго – в другое время Макота вытряс бы из покупателя всю душу, споря за каждый медяк, но сейчас он спешил к Графу. Пришлось отдать мутанта всего за семьдесят монет, хотя если бы пятнистый не сбежал, атаман мог получить за бойцовую пару не меньше двухсот плюс еще с полсотни за шакаленка.
Распорядитель открыл решетку и позвал четверых рабов. Смуглые кочевники-здоровяки в набедренных повязках и ошейниках взялись за клетку, сняли ее с телеги и унесли по коридору.
– А чё они мычали, нормально не говорили? – спросил Дерюжка.
– Бо языки отрезаны. – Макота забрался на телегу. – Не топчитесь, едем.
Он не дал Крючку вожжи, сам решил править ящером. Бандиты, ощущая напряжение хозяина, тихо уселись сзади.
Ангарную палубу озарял свет, падающий сквозь прямоугольные отверстия в потолке. Макота направил телегу к ближайшему подъемнику.
– А знаете, чё это раньше за штуки были? – заговорил Дерюжка. – Ну, лифты эти?
– Лифты и были, – буркнул Крючок.
– Не, ну понятно, но для чего они? Почему такие здоровые?
Крючок с Макотой молчали, но молодого это не смутило:
– Мне Захар рассказывал, он в одной старой книжке вычитал. Короче, на Корабле раньше авиетки стояли. Тока они тогда, как их… само… самые-лёты назывались. Железные такие. Для войны потому что, броневые. Их прятали здесь, внизу, а когда надо взлетать – лифтами подымали. Корабль, значит, авиеток много перевозил, с него они летали…
– Как это, железные – и летали? – перебил Макота. – Ты чё плетешь? Железо тяжелое!
– Да это не я, это Захар! Он, говорю, в книжке одной вычи…
– Захар читать отродясь не умел, – отрезал Крючок, и Дерюжка обескураженно умолк.
Платформу приводила в движение паровая машина: прикрученный к полу котел-цистерна, чугунный колпак с дырой для пара, шестерни, рычаги. Здесь дежурил усатый верзила в драном комбинезоне – рожа в копоти, на лбу очки с выпуклыми стеклами. Макота заплатил, и усач молча ушел в будку управления.
Атаман завел повозку на прямоугольную плиту без ограды и остановил посередине. Загудело, залязгало, струя пара вырвалась из дыры в колпаке, украшавшем котел. Под платформой раздалось шипение, серые клубы поползли из-под нее. Дрогнул коленвал, пришла в движение самая большая шестерня, зубцы размером с голову сцепились с другими, поменьше, – завращалась вторая шестерня, потом третья стала быстро крутиться на железной оси, уходящей в пол. Плита дрогнула и тяжело поползла вверх.
Скрипнула повозка, ящер зашипел, ойкнул Дерюжка.
– Спокойно, хлопцы! – подбодрил Макота. Обернулся – и, будто на кинжал, наткнулся на пронзительный взгляд Крючка. От неожиданности атаман даже вздрогнул, чего с ним не случалось уже много лет. Лопоухий смотрел пристально и так странно… будто едва сдерживался, чтобы не вцепиться Макоте в горло.
Атаман отвернулся, дав себе обещание покончить с Крючком сразу после того, как тот станет не нужен. Нельзя больше тянуть. Крючок – это тебе не придурочный Дерюжка, в нем внутренняя сила есть, как в том шакаленке сбежавшем. Но что же все-таки еще изменилось в Крючке? Вроде чего-то не хватает, настолько привычного, что и не вспомнить…
Поршень под платформой медленно распрямлялся, она поднималась, ангарная палуба уходила вниз. Прямоугольник над головой становился все шире, и наконец плита вплыла в него.
Сразу стало теплее и светлее. Вокруг раскинулся Арсенал – навесы, палатки, лотки… Мимо рядов торговых контейнеров ходили люди, где-то стреляли, проверяя оружие, гудели двигатели.
Макота привстал, соображая, в каком направлении склад Графа. Ближе к корме между палатками лежала на боку здоровенная цистерна, подпертая балкой, там вырезали окна и двери, внутри виднелись столы, за ними сидели люди – цистерну превратили в кабак. Наверху, куда вела сварная лесенка, дежурил охранник с ружьем, над головой его качалась на ветру вывеска:
Б А К Е Н
Хотелось выпить, но сейчас Макота не мог позволить себе расслабиться, поэтому завернул ящера в другую сторону. Вскоре они увидели склад Графа: четыре стоящих вплотную контейнера и еще четыре сверху. В нижней части конструкции стальные двери, на втором ярусе пара ветряков, генератор и толстый шпиль с поперечными штангами. Другие, еще более длинные шпили виднелись вдалеке, над правым бортом корабля, где высилось сооружение необычной формы. Над ним висел дирижабль с двумя газовыми емкостями, и атаман нахмурился – это что, летуны? Да нет, что им тут делать… Это кто-то другой, видно, богатый человек, раз на такой штуке летает. Вот бы себе такую заиметь! Но она небось совсем дорогая, хотя вопрос даже не в деньгах, такое просто никто не продает.
Дерюжка с Крючком вовсю крутили головами, Макота тоже стал оглядываться. Шум голосов, толпы людей, лавки, навесы, палатки со всех сторон. Но ни один лоток не стоял возле контейнеров Графа, вокруг них была пустая огороженная площадка. Вроде бы ее не охраняли, но через низкий заборчик никто не пытался перелезть.
– Прокторы, – сказал Крючок.
Направив телегу к проезду в ограде, Макота повернул голову. Толпа расступалась перед людьми в пятнистых темно-синих куртках. Они шли не торопясь, сжимая короткие ружья, на поясах висели палаши.
– Грозные какие, – прошептал Дерюжка, когда прокторы исчезли из виду. – Кто им платит?
– Торговцы, – ответил Крючок. – Здесь суда нет. Если сопрешь что, прокторы сразу пришьют. Или распнут – вон, видал?
Ближе к борту на эстакаде стояли кресты из сваренных рельс, там висели люди, прикрученные колючей проволокой.
– А кто это?
– Мразь вроде тебя и меня. Бандиты, которых прокторы споймали…
– Я не мразь! – запротестовал Дерюжка. – Я… Ой, хозяин! А что, если и нас… Ведь мы ж…
– Заткнись, – перебил атаман. Остановив телегу у контейнера, он обернулся. – Всё помните?
Крючок промолчал, Дерюжка кивнул:
– Помним, а как же. Только вот я теперь думаю…
Он не договорил – в контейнере открылась дверь, и наружу вышли двое. Чернявые, смуглые и небритые, в черных комбезах, перепоясанные патронными лентами, с маузерами в кобурах. Один держал на плече штуковину с коротким стволом и торчащим вбок магазином патронов этак на тридцать. Дерюжка при виде оружия чуть рот не разинул от восхищения, узнав автомат – редкая и очень дорогая вещь.
– Ты Макота есть? – спросил другой охранник. Низкий лоб его пересекал бледно-розовый шрам.
– А кто ж еще? – Атаман спрыгнул с телеги, накинув вожжи на торчащий из стены крюк. – Навроде ты меня не узнал. Ты ж с Графом тогда был.
Человек со шрамом молча шагнул обратно к контейнеру. Макота вошел за ним, следом – Дерюжка, потом Крючок и второй охранник. Дверь закрылась, стало темнее: здесь горела лишь пара тусклых ламп. Атаман приостановился, поняв, что стенки и потолки внутри вырезаны – восемь контейнеров составляли один просторный зал.
Впереди на полу была жирная белая линия, за ней стояли дощатые ящики, два сендера, стеллаж с раскуроченными приборами. Рядом со стеллажом валялась выпуклая решетчатая тарелка размером со щит вроде тех, какими прикрывались кочевники, напавшие на караван. Возле ящиков на поддоне лежал угловатый агрегат, накрытый брезентом.
В кабине одного сендера, едва различимый в сумраке, сидел человек. Позади стоял пулемет с дырчатым кожухом, скрывающим ствол, и свисающей сбоку патронной лентой. Играла тихая музыка – в сендере было включено радио.
– Слышь, это я! – Макота поднял руку. – Здоров будь, Граф! А чё это ты в нас целишьси?
– Здравствуйте, атаман, – вежливо сказали из полутьмы. – Снимите, пожалуйста, все оружие. И вы, и ваши подчиненные. Положите его на стол у стены. Мустапа, Зияд, проследите.
Граф говорил спокойно, тихо, учтиво, но было понятно: лучше ему не перечить. Охранники подняли оружие. Тот, что со шрамом, по имени Мустапа, указал стволом маузера на железный стол у стены.
– Нет движений быстрых, – гортанно произнес он.
С независимым видом Макота направился к столу, Крючок и Дерюжка поспешили за ним. Атаман расстегнул ремень, бросил на стол вместе с кобурами и громко заявил:
– Ладно, хлопцы, сымайте стволы. Мы сюда не воевать, а торговать пришли, правильно я говорю?
– Точняк, хозяин! – Голос Дерюжки слегка дрожал. Бандит скинул с плеча ремень ружья, стал вытаскивать пистолет из кобуры.
Макота хмуро наблюдал за ним. Волнуется щенок, боится. Эх, Кромвеля не хватает! Хорошо хоть Крючку всё до фени, вон как спокойно свои револьверы на стол кладет. Только доверять теперь лопоухому нельзя, как-то он нехорошо изменился.
Зияд отступил назад, держа гостей под прицелом, Мустапа стал по очереди обыскивать их. Он приказал Крючку, Дерюжке, а потом и Макоте снять сапоги, проверил подошвы, прощупал крепкими пальцами голенища. Стоял он при этом так, чтобы не перекрывать напарнику линию огня.
– Это что есть? – спросил Мустапа, обнаружив ремешок на запястье Макоты.
– А! – Тот всплеснул руками. – Забыл, дорогой!
Охранник нахмурил густые брови, положив руку на кобуру с маузером.
– Что же вы, атаман? – спросил Граф, по-прежнему сидевший в сендере.
– Забыл, – повторил Макота и стал расстегивать ремешок. – Да там стилет токмо, махонький, им никого не порежешь толком.
– И все же у меня свои правила. Видите линию на полу? Никто не может пересечь ее с оружием. Никто, кроме моей охраны. Последнему человеку, попытавшемуся сделать это, Мустапа отрезал ступни, запястья и посадил в кювету с бензином. Потом, когда я устал слушать вопли бедняги, а у Ады разболелась голова, его подожгли. Кювета с останками еще долго стояла перед ангаром.
– И чё вам прокторы на то сказали? – проворчал Макота, ничуть не впечатленный: он и сам пару раз проделывал с людьми нечто подобное.
– Они остались довольны. Ведь мы помогли им, выполнив их работу.
Макота избавился от ремешка, надел сапоги, поправил шляпу и повернулся к сендеру.
– Куртку долой, – велел Мустапа. – Снять. Ты тоже.
Дерюжка стал поспешно раздеваться.
– Далась тебе моя куртка! – возмутился атаман. – Там же нет ничего, ты сам щупал!
– Тяжела.
– Потому что пластины в ей. Это броня, ею убить нельзя!
– Атаман, вам лучше не спорить с ним, – вновь заговорил Граф. – Безопасность целиком в компетенции моего шурина, и если он…
– Та ладно, сымаю уже, сымаю! – Плюнув, Макота снял куртку. Отстегнул от подкладки мешочки с монетами.
Крючок с Дерюжкой отошли к стене. Молодой бандит был бледен.
– Внутри что есть? – спросил Мустапа, кивнув на мешочки.
Атаман вконец разозлился:
– Монеты! Деньга, понимашь? Я зачем сюда прикатил? Товар у вас покупать! Значит, деньга нужна!
– Надо глядеть.
– Ползуна тебе в зад! – Макота оттолкнул протянутую руку охранника. – А если ты сопрешь чего? Монеты там. Слушай, ты! – Он развернулся к человеку в сендере. – Я ему мою деньгу смотреть не позволю! Она моя! Всё, допекли меня! Или щас товар глядим – или мы укатываем взад!
– Мустапа? – произнес Граф.
– Чистые, брат, – откликнулся тот.
– Что же, хорошо. Идите сюда, атаман. Ваши люди пусть стоят на месте. А вы, Макота, имейте в виду: в этом зале есть кое-кто еще. Сейчас вы под прицелом не одного только Зияда.
– Та ладно, хватит ужо пугать. – Макота повесил мешочки на пояс и решительно перешагнул белую линию. Он знал, сколько сейчас людей у Графа. Атаман потратил много сил и денег, чтобы разведать все, что можно, про дела этого человека, про его прошлое, семью, связи, охрану. Граф скрылся от харьковских Цехов, захватив лишь нескольких доверенных людей, и бльшую их часть убили посланные следом охотники за головами – теперь охранников у него было мало.
Когда Макота остановился перед сендером, Граф, открыв дверцу, выбрался наружу. Он был ровесником атамана, среднего роста, с красивым властным лицом, тщательно причесанный, в черных брюках, белой рубашке и клетчатой жилетке из дорогого сукна. На шее – атласный платок.
– Вижу, деньги у вас с собой, – торговец кивнул на мешочки.
– А как же еще? Две тыщи серебром, полтыщи золотом. Большие деньжищи! За такие несколько ферм купить можно, скважину нефтяную… Я их не боялся с собой брать, потому что знал: ты честный мужик. Я и сам честный. Стало быть, чего у нас? Стало быть, деньги ты видишь… а вот я товара не вижу! Как это понимать, а?
– Что же, честность в делах похвальна, – кивнул Граф. – Однако осторожность также необходима. Ваша репутация, Макота, вынуждает меня быть осмотрительным.
– Чё? – переспросил атаман. – Какая еще репутуция?
– Слухи, которые ходят о вашей, гм, решительной манере ведения дел.
– А! Это да, я того… решительный. Люблю, слышь, чтоб все быстро и по делу. И честно чтоб, не терплю я это… вранье всякое, когда крутить начинают, хитрить, обманывать. Мои деньги – твой товар, и все дела.
Сердце Макоты колотилось часто-часто, в глотке пересохло, мучительно хотелось хлебнуть настойки, а лучше – того пойла из фляги шакаленка. Атаман облизал пересохшие губы и оглянулся. Зияд, слегка опустив автомат, подпирал стену неподалеку от Крючка и Дерюжки. Мустапа остановился шагах в пяти за Макотой, сжимая маузер в правой руке.
– Я имел в виду несколько другое. Впрочем, ваше желание увидеть товар вполне законно и понятно. Извольте. – Граф кивнул Мустапе.
Не спуская глаз с атамана, тот пошел к ящикам. Дойдя до аппарата на поддоне, сунул маузер в кобуру и взялся за край брезента.
Макота сбил с головы шляпу, выхватил спрятанный под тульей угольно-черный пистолетик и выстрелил трижды.
Первая пуля вошла в лоб Графа, вторая – в шею Мустапы. Третью Макота выпустил с разворота – Зияд у стены дернулся, и пуля угодила ему в плечо. Затрещал автомат.
Пихнув застывшего Дерюжку в одну сторону, Крючок метнулся в другую. Им повезло: оружие заклинило, и короткая очередь прошла между бандитами.
Доносившуюся из радиоприемника музыку сменил приподнятый голос, который вещал что-то насчет поимки беглеца и назначенной за его голову награды.
Зияд выдрал из кобуры маузер. Крючок, прыгнув к столу, схватил обрез и жахнул из двух стволов. Охранник сполз по стене. Растерявшийся Дерюжка, вместо того чтобы взять оружие со стола, бросился к Зияду и подхватил неисправный автомат.
– Сюда, мутант! – крикнул Крючок молодому бандиту.
Макота подобрал с пола шляпу – с внутренней стороны тульи свешивалась кожаная петелька, крепление для пистолета, – и нахлобучил на голову. Выставив оружие перед собой, он пригнулся за сендером, повел стволом из стороны в сторону. Крючок, бросив обрез, схватил со стола ружье, присел. Дерюжка повесил автомат за спину и поднял маузер Зияда.
Когда Макота приподнял голову, в сумраке за ящиками полыхнул сноп огня. Над головой вжикнула пуля. Она не просто пробила дыру в шляпе – сорвав ее, отбросила далеко назад. Макота и Крючок выстрелили разом, ориентируясь на вспышку, а потом в зале все стихло, только голос по радио неразборчиво бубнил.
Раздалось шарканье. В сумраке возник силуэт. Крючок, бросив разряженное ружье, схватил со стола пистолеты Макоты, Дерюжка вскинул маузер.
К сендеру выбрела очень высокая черноволосая женщина в длинном платье, с широкими скулами и густыми бровями, неуловимо похожая на Мустапу. Перед собой она держала охотничий штуцер. Пистолет в руках Крючка дернулся, но бандит не выстрелил – когда великанша подошла ближе, стало видно, что пули попали ей в грудь и живот.
Читать бесплатно другие книги:
