О школах. Терри Торри Ратушный Алексей
СОШ – средняя общеобразовательная школа.
Военно-морской флот Советского Союза – один из главных участников Всесоюзного педагогического эксперимента в городе Урае Ханты-Мансийского автономного округа. В этом году исполняется четверть века Конференции педагогической общественности Москвы и Московской области с участием представителей педагогической общественности из других регионов Советского Союза. Именно на ней был выработан комплекс решений, в том числе решение о необходимости создания экспериментальных педагогических площадок. Эта удивительная конференция – одна из немногих, все решения которой были претворены в жизнь, включая сюда и упразднение Госкобры (Государственный Комитет Образования СССР), и проведение Пленума ЦК КПСС по вопросам педагогической реформы в стране.
Трибуной, на которой вольнодумцы могли что-либо говорить народу, в те времена служила «Учительская газета», во главе с замечательным новатором Матвеевым.
В рамках конференции мы ставили те вопросы, которые касались узловых политических решений, позволяющих выходить на разрешение собственно педагогических вопросов.
В газете Матвеева проходили далеко не все материалы, и поэтому то, что я намерен выложить перед Вами, дорогие читатели, сегодня, десятилетия оставалось втуне. Вам теперь предстоит самим решать – достойно это было общественного внимания или недостойно, должно было увидеть свет, или не должно. Преимущества у меня здесь такие: во-первых, я знаю, чем всё закончилось, во-вторых, я смог отрефлексировать свои позиции очень тщательно, в-третьих, меня никто не гонит и не торопит, и не заставляет сокращать то, что сам я решительно не желаю сокращать. Изложение может быть и не совсем обычно построено, может быть и не совсем привычно сформулировано, может быть не совсем традиционно публикуется, но это реально мои мысли и мои чувства, которыми я руководствовался в приближении к нашим практикам тогда, и от которых я не отказываюсь и теперь. Вот мои логики и металогики. Вот мои основания и вот мои практические выводы.
Итак, мне довелось провести в рядах Военно-Морского Флота СССР три года. От звонка до звонка. 5-го мая 1972-го года меня призвал военкомат в Свердловске, и 5-го мая 1975-го года меня отправили из части во Владивосток на эшелон с демобилизованным контингентом.
Поэтому я уверенно могу сказать – я эту службу прожил, промыслил и прочувствовал. Но речь здесь пойдёт не о службе, а только о тех её аспектах, которые сформировали моё отношение к практикам отечественной общеобразовательной школы.
И самое первое – это момент пробуждения матроса по боевой тревоге.
Уверяю Вас, боевая учебная тревога ничем не отличается от боевой тревоги.
В тот момент, когда звучит приказ «Рота! Подъём!!», матрос понятия не имеет – это учебная боевая или просто боевая тревога. Ему предстоит моментально проснуться, одеться, и встать в строй. Строй здесь же, рядом, в том же самом кубрике, в котором матрос спит. На подъём отводится одна минута. Всей кадровой роте. Но это уже полноформатное построение вообще всех. А вот на оформление строя взвода отводится пятьдесят секунд. На отделение – сорок секунд. С момента открывания – лучше сказать – продирания или раздирания – глаз до момента появления в боевом строю проходит секунд тридцать, тридцать пять. Спит матрос на своей койке, рядом с койкой стоит табуретка (по-флотски – «баночка») и на ней уложена та самая форма матроса, в которой он обязан оказаться в случае боевой тревоги. А, значит, эта форма должна быть сложена таким образом, чтобы секунду назад проснувшийся человек был в состоянии при минимуме движений всё уложенное на себя одеть.
Вы скажете: ну и где же здесь педагогическая технология? Где влияние на Всесоюзный педагогический эксперимент? Не торопитесь, быстрее, чем может показаться, всё разъяснится.
Что зависит от скорости подъёма и построения в боевой части? В первую очередь жизнь каждого отдельного матроса, жизнь боевого подразделения, части и страны в целом.
Мы были ракетной базой Военно-Морского флота, на которой в складах хранились те самые боевые ракеты огромной разрушительной силы, которые надлежало выдать флоту в случае начала войны. Это были ракеты не первого удара, но это были ракеты, которые могли решать тактические и стратегические задачи на театрах боевых действий. Если бы наши склады вдруг начали взрываться, то весь Дальний Восток просто снесло бы немножко в сторону. Таков был суммарный боезапас. Поэтому речь о безопасности страны – не для красного словца. Это была именно ракетная, именно база, именно Военно-Морского флота СССР. Из песни слова не выкинуть. И поэтому от скорости построения, и начала вывоза ракет на корабли зависело очень многое.
Оттого так «зверски» нас тренировали к подъёму по боевой тревоге.
Поднимающийся полусонный ещё матрос буквально впрыгивал в свои брюки, затем вныривал в робу с прикрепленным заранее гюйсом, двумя одномоментными движениями втискивался в носки и в ботинки, хватал бескозырку и летел в строй на лету застегивая ремень и правя бескозырку. Этот момент отрабатывался в учебке – учебной роте – в первую очередь. Это была штатная ситуация.
Это была ситуация предвиденная, просчитанная, выверенная. Это была ситуация не допускающая никаких двояких толкований, никаких споров или обсуждений. Здесь было просто нечего обсуждать. Здесь всё было уже миллион раз обсуждено гораздо раньше, не нами, и не здесь.
Уставы пишутся кровью.
Движения матроса по боевой тревоге продиктованы таким количеством алого вещества, что все действия просто доводились до абсолютного автоматизма.
Штатная ситуация, это ситуация, которую военная организация обязана предвидеть, и к которой военная организация должна быть безусловно готова.
И вот именно здесь мы присмотримся к советской общеобразовательной школе на основе уже рассмотренного в общих чертах вопроса.
Что это за ситуация, когда Иван Петрович Сидоров – преподаватель физики не пришел в школу на урок? На мой взгляд – это простейшая штатная ситуация, ситуация, которую школа просто-таки обязана предвидеть.
И именно к этой ситуации она и должна должным образом подготовиться. Потому что ничего более естественного, чем невыход преподавателя на работу, я придумать не могу. Ситуацию с выходом на работу мы тоже рассмотрим, но позже. А пока укажем, что советская общеобразовательная школа к указанной штатной ситуации была хронически не готова. Узнав, что Сидор Иванович Петров загрипповал, завуч школы начинала импровизировать.
Никто в школе не ведал, какой фортель выкинет Татьяна Игнатьевна Лемашко, если вдруг Пётр Сидорович Иванов не появлялся на первом уроке. Такова была реальность, и вот эту-то реальность мы и постараемся осветить как можно подробнее. Потому что именно на этом примере можно ясно увидеть, насколько рахитично, маразматично и недальновидно было построено всё советское образование в целом.
Весь маразм СОШ. Главные пороки
СОШ – советская общеобразовательная школа
Каковы же главные пороки советской общеобразовательной школы?
Попытаюсь абрисно перечислить
1.Необузданный атеизм
2.Совместное обучение мальчиков и девочек
3.Обезличенное обучение
4.Псевдобесплатность обучения
5.Калечащие детей техники преподавания
а) пересиживание на одном месте
б) тяжелые и глупые портфели и рюкзаки
в) неправильное питание
г) некорректные перерывы
д) безумная «физкультура»
6.Аморальные техники «воспитания»
а) поддержка детского доносительства
б) отказ от выяснения реального положения дел
в) гиперболизация «белых ворон»
7.Противоречащий науке контент
8.Отсутствие в программах и практиках обучения действительно необходимых знаний и навыков
9.Тотальная перегрузка учащихся
10.Перекладывание на семью, родителей обязанностей школы
11.Тотальное лицемерие
12.Тотальная нестабильность
13.Неравенство кадров
14.Фальшивые идеалы и ложные цели
15.Негласная милитаризованность
16.Монопрофильность и забюрокраченность
17.Принятие на себя заведомо невыполнимых обязательств
18.Отбор кадров по худшим из возможных критериям
19.Тотальное неиспользование сверхизбыточной материальной базы
20.Соединение невозможных к объединению дисциплин
21.Расписание занятий «под учителей», а не «под детей».
22.Некорректно ранняя тарификация
23.Искуственное недофинансирование
24.Неразумное транспортное обеспечение
25.Необеспеченная безопасность ребёнка
26.Де-факто дети в этой школе были «заложниками», а родители «принуждаемой стороной»
27.Возможность использования в качестве репрессивного аппарата
Здесь я перечислил только наиболее явные пороки советской общеобразовательной школы. О каждом можно написать не одну монографию. По первому пункту я предлагал в «Учительской газете» передать половину школ в ведение РПЦ.
Позднее в личной беседе со мной на Соловках Патриарх Алексий Второй пояснил мне, почему это предложение не могло быть принято.
Разумеется, делая это предложение я понимал, что большую часть из оставшихся должны будут принимать к себе мусульмане.
Ряд школ могли бы отойти к центрам буддизма и другим конфессиям, в том числе и католикам.
Только одно это легкое перечисление показывает, какие пласты проблем стоят за самой первой строкой перечня.
О каждом следующем также можно поднять терриконы литературы.
Одна из причин развёрнутой против меня в интернете компании лжи и клеветы заключается в том, что вот эта моя постоянная публикация предельно острых материалов о школе кому-то стоит костью в горле. Партийно-советская техника гласит: не надо спорить с автором – тут проигрыш обеспечен, надо просто объявить автора врагом народа и травить всеми доступными способами.
Один из моих «крытиков» высказал занятное предположение – гипотезу, что именно негативные материалы в мой адрес являются для меня неким мистическим источником «энергии». Как говорится: «улыбнуло».
Спорить с такими «гипотезами» бессмысленно.
Моё время уже давно и прочно прошло.
Я досматриваю кино жизни и иногда даже не могу понять, что ж так сильно притягивает к моим публикациям хулителей разных мастей?
По их утверждениям пишу я слабо и бездарно, «засоряю интернет».
Ну так и идите себе мимо! Не замечайте! Не реагируйте!
В наших государствах массы поэтов, музыкантов, художников и художниц, писателей и писательниц. Обращайтесь к творчеству достойных. Разрабатывайте их тексты и идеи.
Что вам всё так и хочется поспорить с моими скромными публикациями?
Или дело всё-таки в том, что они вам на самом деле интересны?
Или вы просто выполняете чьи-то заказы?
Я пишу о том, что интересно мне.
О том, что волновало меня. И продолжает волновать.
Сегодня открыли мне глаза на «веру».
Я спросил о чём-то весьма грустном и вдруг услышал:
– А нам не остаётся ничего другого, только верить…
И тут я наконец понял.
Марк Солонин утверждает вслед за поляками:
«Правда не побеждает. Правда – это то, что остаётся».
Всё-таки глубокая мысль.
В версии услышанного это дополняется так:
«А вера – это то, что остаётся, когда уже ничего другого не остаётся».
Весь маразм СОШ. Изменения в расписании
Не следует забывать, что общеобразовательная школа учит детей и превращает их в образованных людей. По крайней мере такова её явно декларируемая функция. Как минимум – одна из. Поэтому школа бесспорно знает то, что преподаёт своим учащимся. А преподает она им много чего. Например, что люди – это животные, то есть биологические сущности состоящие, между прочим, из воды. При этом точнее было бы сказать, что в людях как раз прочее между водой. Эти сущности подвержены самым разнообразным рискам и, в частности, они могут попадать в весьма неприятные ситуации и истории. И потому наивно не надеяться, что рано или поздно, каждая такая сущность может не явиться на свой урок по «уважительным причинам». Более того, не исключена неявка на урок по причинам абсолютно неуважительным.
Сгустки воды с прозрачными глазами запросто могут пропускать уроки. И пропускают. И болеют, и опаздывают, и просыпают, и посылают свою работу куда подальше, и влюбляются… Если бы только мне предложили написать трактат о причинах невыхода того или иного педагога на урок, я бы привел тьму наиразнообразнейших причин. И, уж поверьте мне, среди оных я не упустил бы случая назвать и «незаконное увольнение педагога», и «противозаконное распоряжение директора школы о командировке педагога» и курсы повышения квалификации, и… но не будем о грустном.
Трактат мне такой пока не заказан, и ограничимся самыми распространёнными случаями: грипп, простуда, острый радикулит, острый геморрой, пищевое отравление некачественными консервами, заболевание своего ребёнка, перелом конечности во время воскресного катания на лыжах, укус соседской собаки, забастовка педагогов района или города… Как видим – и распространённых причин вполне достаточно, чтобы заняться вопросом о том, что надлежит делать школе, если Иван Сидорович Петров не появился на уроке.
Не покривим душой против горькой правды. Вопрос этот разрешает не абы кто, а Илона Рудольфовна Рюмашко – завуч школы по учебно-воспитательной работе.
Работа может быть и воспитательно-учебной и учебно-воспитательной, а заместитель директора наличествует в обоих случаях.
А что страшного в том, что Сидор Петрович Иванов не вышел на уроки?
Я тоже учился в школе. И именно тогда меня ужасно расстраивал такой факт: каждый день на красиво оформленном расписании занятий появлялись наспех начертанные рукой завуча школы бумажки, в которых представлялось не то, идеально оформленное, а реальное расписание занятий в школе с учётом всех не вышедших на работу педагогов.
Будучи пятиклассником, я никак не мог взять в толк, почему эти бумажки так постоянны. Эти изменения расписания были самой стабильной его частью. В школе менялось всё, но бумажка ежедневно появлялась внизу красиво оформленной фикции.
Прошли годы, и мне довелось посетить тысячи школ.
И в каждой я первым делом спешил к расписанию занятий.
И в каждой – при любой архитектуре, при сколь угодно разных личностях управленцев, при любых программах и специализациях внизу устойчиво висело рукописное расписание «на сегодня».
Святые бумажки!
Иконки советской действительности!
Незаменимые!!!
И смотрели мы первым делом именно на эти святые бумажки.
А вдруг Елена Дмитриевна заболела и домашнее можно не доделывать?
А вдруг Татьяна Аркадьевна не пришла и диктанта не будет?
В этих «изменениях» таилось предвкушение счастья.
Счастье, это когда тебя не вызывают!
Не донимают!
Не проверяют и не контролируют!
Чувство вины преследовало школьника в каждую секунду пребывания его в школе. Его создавали искусственно и весьма искусно. Его и по сей день не устают создавать наши учебные заведения. Но об этом позже и в своём месте. Главное – изменение расписания сулило хоть на миг, облегчение этого гнёта! Мы именно молились на эти бумажки.
Ведь они несли в себе чудесное, невероятное, великое «А вдруг?!!!»
Между тем надо рассмотреть вопрос под другим углом.
Ребёнку был гарантирован урок физики, к которому он готовился, на который он нёс своё тело. И вдруг оказывается, что Пётр Иванович Сидоров не прибыл. Не явился. Не пришёл. Канул в неизвестность. Приболел. Окачурился. Накрылся медным тазиком. А вместе с ним накрылся медным тазиком и обещанный им урок.
Виолетта Георгиевна Бумашко уже начертала новый поворот в истории нашей болезни… пардон… в истории наших занятий.
Ребёнок, которому эта самая «физика» была обещана, жестоко обманут!
Его надули! Он готовился, а ему в ответ показали интеллигентную дулю.
Он зря тащил и учебник физики, и тетрадку. Он зря учил правило буравчика наизусть. Он зря собирался разобраться с весами. Он не просто обманут организацией по имени «школа». У него сбит ритм. Тот самый, который и является подложкой успешного занятия для профессионала.
«Ритм – основа нашей жизни!» – учит нас общеобразовательная советская школа.
Достаточно вспомнить ритм биений сердца и ритм дыхания. Без ритма – никуда!
И вот этот самый важный элемент и учебно-воспитательной и воспитательно учебной работы выведен в аут, уничтожен, как таковой. Ребёнок поверил родной школе, а она его грубо и жестоко подставила. Она над ним посмеялась. Она показала ему, что ей глубоко наплевать на собственные перед ним и – не забудем помянуть к ночи – его родителями и опекунами – обязательства. Школа воспитывает малыша в том смысле, что условия сделки можно и не выполнять. Когда школа заключала договор с родителями школьника, она не указывала, что будет так подло нарушать его – школьника – права. В частности право знать, на какой урок он – несчастный семиклассник – марширует.
И вот здесь мы вернёмся к практикам внезапных подъёмов по боевой тревоге на нашем славном Тихоокеанском военно-морском флоте. Полагаю, что то же самое творится и на других флотах величайшей морской державы мира, но за те, где не был самолично, ничего не скажу.
«Рота! Подъём!!!» – это выверенная веками команда.
Она включает какие-то важные механизмы в спящем ещё матросе, выстроенные за период учебных тренировок.
И далее матрос действует так, как и полагается действовать в боевой обстановке.
Рефлекторно, на автоматизме.
Мгновенно.
Матрос специально готовится к этой штатной ситуации.
Он для того и призван «в ряды», чтобы подняться.
Тех, кто подняться не может – комиссуют.
В Вооруженных – не побоюсь этого слова – Силах нет места демократическим дебатам и препирательствам.
Всё просто.
Все делятся на тех, кто посылает на верную смерть, и тех, кого туда посылают.
Именно это парадоксальным образом и обеспечивает «мирный созидательный труд» наших людей.
Приказы не обсуждаются.
Изменение школьного расписания в связи с невыходом Валентина Семеновича Игнатьева – это приказ.
Приказ, между прочим, никак не оформленный.
Вот так вот незатейливо и простенько: «восьмой бэ на литературу».
Которой в расписании не было, к которой он – ребёнок – не готовился.
И педагог – в нашем случае Слуцкая Валентина Витальевна – не готовилась. Ни сном, ни духом. И начинается коллективная импровизация урока – основы нашей славной общеобразовательной как бы школы.
Дети как бы учатся, учитель как бы преподаёт.
Всем хорошо и все довольны.
Вот только испарилось что-то очень важное из этой как бы системы, из этой вроде бы организации.
И вернуть вот это важное испаренное уже невозможно.
Ибо оно – Время!
Весь маразм СОШ. Классное руководство
Теперь присмотримся ещё к одному аспекту, ещё к одной составляющей школьной жизни – классному руководству.
Кто такой «классный руководитель»?
Это педагог школы, получающий надбавку за крохотную с первого взгляда должность-надстройку – «Руководитель класса».
На всех собраниях и совещаниях, хором и порознь все преподаватели общеобразовательных школ всегда возмущались мизерностью самой добавки к жалованью за эту должность, и непомерностью требований к самой этой должности. Функционал (обязанности) большой, а платят копейки! И все клялись, что готовы отдать это самое «руководство» «хоть сейчас».
Мне довелось им это устроить.
Во время эксперимента мы убрали и обязанности и прибавку.
Сняли с наших славных педагогов это тяжкое бремя.
И обнажилось страшное.
Вскрылось, что они до смерти боялись всё это потерять.
Выяснилось, что за это они готовы были даже приплачивать!!!
Потому что классное руководство – это власть!
Власть над тридцатью родителями.
Небольшая, весьма и весьма ограниченная, но власть!
Гарантия дополнительного высокодоходного заказа.
Заказа на дополнительные занятия с ребенком.
Заказа на усиленное внимание к ребёнку.
Против меня в Урае ополчились всё потерявшие классное руководство педагоги.
Без исключения.
Что тут началось!
Родители группами и поодиночке атаковали руководителей эксперимента (Е. Б. Куркина и В. С. Ноздрина) с требованием «прекратить» и «вернуть».
Вскрылось то, чем заняты классные руководители «работая» с родителями.
Неприглядность многих активностей настолько бросалась в глаза, была так очевидна, что даже писать об этом не очень хочется.
Но придётся.
Использование педагогами ресурса классного руководства было просто ошеломляющим.
В первую очередь это подспудно навязываемое платное репетиторство.
Во-вторых, это воспитание доносительства в классе.
В-третьих – это организация травли отдельных учащихся и их родителей, порою по указке сверху, порою в знак «корпоративной солидарности»…
Я перечислил только три пункта, а уже ясен тот ужас, которым всё это сопровождалось.
Насколько всё это было распространено, насколько всё это было значимо? Ответ будет краток: тотально и фатально.
Классное руководство позволяло классному руководителю выявить группу «значимых родителей» и, опираясь на их поддержку в обмен на сверхзаботу о вполне конкретных детях, строить свои взаимоотношения и с завучем, и с директором школы.
Устранение классного руководства вскрыло существо системы советского образования.
Вскрылось всё лицемерие системы, вся её антидетская суть.
Ребёнок никого конкретно не заботил и не интересовал.
Забота о нём демонстрировалась, но не осуществлялась в должной мере.
Это была забота о пионерском отряде, об октябрятской звёздочке, о пионерском лагере.
Проще говоря, забота о детском «коллективе», о группе детей в целом и общем.
Но забота «в общем» и забота о конкретном ребёнке – это по-разному организованные заботы.
Ребенок с самого первого шага в этой системе становился винтиком, элементом, некоей единицей зачёта.
Расчётным подразделением становился любой класс.
Обезличивание и подготовка очередного набора исполнителей «воли партии», строителей неизвестно чьёго «светлого будущего».
Держалось всё это на одном не всем очевидном моменте – на бездумном, бессмысленном, безумном разбазаривании генетического фонда нации, её здоровья.
Подрыв шёл по многим направлениям сразу, и общеобразовательная школа в этом отношении выполняла громадную «подготовительную работу».
А потом здоровые организмы подошли к концу.
Возникло очень много организмов нездоровых.
Оказалось, что всё держалось на наличии здоровых детских тел.
К производству которых школа не имела ни малейшего отношения.
Проблема же наличных тел для «партии и правительства» заключалась в том, что наличные тела переводятся в безналичный расчет только одним способом. И после этого уже не могут быть использованы.
Весь маразм СОШ. Некоторые подсчеты
Весь маразм советской общеобразовательной школы.
Фрагмент из «Территорри»
Здесь речь исключительно о Советских общеобразовательных школах на территории России.
Повторение – мать учения!
Читать бесплатно другие книги:
