Пеппи Длинныйчулок (сборник) Линдгрен Астрид

XII

Пеппи не хочет быть взрослой

Ах, как мама и папа Томми и Анники засуетились вокруг своих детей, когда их увидели: они обнимали их и целовали, накормили прекрасным ужином, уложили в постель, накрыли одеялом, а потом еще долго-долго сидели у них на кроватках и слушали рассказы об удивительных приключениях на острове Веселии. И все они, и родители, и дети, были счастливы. Только одно огорчало ребят: ведь они пропустили рождественский праздник. Томми и Анника не хотели волновать маму и поэтому не сказали, как им грустно, что они опоздали на рождественскую ёлку и не получили рождественских подарков. Но хотя они об этом не обмолвились ни словом, радость приезда была все-таки несколько омрачена. Им было как-то странно вновь оказаться дома, как, впрочем, всегда бывает после долгого отсутствия, и, если бы они приехали как раз в рождественский вечер, им было бы значительно легче войти в прежнюю колею.

Мучила Томми и Аннику и мысль о Пеппи. Они представляли себе, как она спит в своей нетопленой вилле, положив, как обычно, ноги на подушку, и никто не сидит на краю ее кровати, и никто не подтыкает ей одеяло. Они решили навестить ее на следующий же день.

Но на следующий день их мама не захотела с ними расставаться ни на минуту, потому что она их так долго не видела, а к тому же, к обеду должна прийти бабушка, чтобы повидать внучат после их путешествия. Томми и Анника очень тревожились, думая о том, что Пеппи проводит весь день в одиночестве, и когда наступил вечер, они уже не смогли дольше терпеть.

— Милая мама, мы должны навестить Пеппи, — сказал Томми.

— Ну что ж, идите, — сказала фру Сеттергрен, — только поскорее возвращайтесь домой.

Томми и Анника тут же помчались к Пеппи.

Когда дети отворили калитку в сад, они остановились, пораженные, и с изумлением стали оглядываться по сторонам. Все выглядело точь-в-точь, как на рождественской открытке: домик был весь засыпан пушистым белым снегом, а все окна были ярко освещены. На террасе горела большая свеча, и свет ее красиво озарял заснеженные кусты. Дорожка к террасе была расчищена, так что ребятам не пришлось проваливаться в сугробах.

Они еще стряхивали снег на террасе, когда открылась дверь и появилась Пеппи.

— Счастливого рождества! — крикнула она и повела их на кухню.

А посреди кухни, представьте себе, стояла замечательная рождественская елка! Свет был потушен, а на елке горело семнадцать свечей, и от их дрожащего пламени и потрескивания становилось как-то очень уютно. Стол был накрыт по-праздничному. В середине стоял рождественский пудинг, на тарелках лежали красиво нарезанная ветчина, колбаса и другие вкусные вещи и много-много пряников. В печке пылал огонь, а в чулане стояла лошадь и весело била копытами. Господин Нильсон прыгал по елке с ветки на ветку, не задевая свечей.

— Я велела господину Нильсону изображать рождественского ангела, — угрюмо сказала Пеппи. — Но он не желает сидеть спокойно.

Томми и Анника застыли на пороге кухни, не в силах от восхищения вымолвить ни слова.

— О Пеппи! — прошептала, наконец, Анника. — Как это замечательно! Как ты могла со всем этим справиться? Как ты успела все это устроить?

— А я очень прилежная, — ответила Пеппи.

Томми и Анника вдруг почувствовали себя невероятно счастливыми, и им стало так весело, как еще никогда не было.

— Как хорошо, что мы вернулись домой, — сказал Томми.

Дети сели вокруг стола и стали есть ветчину, рисовый пудинг, колбасу и пряники, и все это им показалось куда вкуснее, чем бананы и плоды хлебного дерева.

— Слушай, Пеппи, — сказал Томми, — а ведь рождество-то давно прошло.

— Ну и что, — отозвалась Пеппи, — просто моя вилла немного отстала, как старые часы. Придется отнести ее в часовую мастерскую, чтобы заменили пружину, а то она еще больше отстанет.

— Как чудесно, что здесь отстало время, — сказала Анника, — и мы не пропустили елки, только вот рождественских подарков нет.

— Ой, хорошо, что ты напомнила, я спрятала ваши подарки! Ищите их сами.

Томми и Анника даже покраснели от удовольствия, они вскочили с мест и принялись искать. В чулане Томми обнаружил большой пакет, на котором было написано: «Томми». В пакете лежала прекрасная коробка с красками. Под столом Анника нашла сверток со своим именем, а в свертке лежал красный зонтик.

— Я возьму его с собой, когда мы в следующий раз поедем в страну Веселию, — сказала Анника.

Над печкой висели еще два свертка. Дети тут же развернули бумагу, — там оказались заводной вездеход для Томми и кукольный сервиз для Анники. К хвосту лошади тоже был привязан небольшой сверточек, в котором был маленький настоящий будильник.

— Поставьте его у себя в комнате, — сказала Пеппи.

Когда дети налюбовались подарками, они крепко обняли Пеппи. Она стояла у кухонного окна и глядела на снежные сугробы в саду.

— Завтра мы построим огромный снежный дом, — объявила она. — А по вечерам мы будем зажигать там свечку, и в снежном доме будет светло, как в настоящем.

— Давайте, давайте! — воскликнула Анника, все больше радуясь тому, что вернулась домой.

— А еще мы могли бы, пожалуй, устроить лыжный трамплин с нашей крыши на террасу и в сугроб, — сказала Пеппи. — Знаете, я хочу научить лошадь кататься на лыжах. Вот только никак не могу решить, сколько ей нужно лыж, четыре или две.

— Ой, как будет весело завтра! — завопил от восторга Томми. — Как нам повезло, что мы вернулись как раз в январе.

— Нам всегда будет весело, — сказала Анника, — и здесь, в вилле «Курица», и в стране Веселии, и вообще везде.

Пеппи кивнула головой. Они сидели втроем за кухонным столом. Вдруг Томми помрачнел.

— Я не хочу становиться взрослым, — твердо сказал он.

— И я тоже, — подхватила Анника.

— Охота была! — воскликнула Пеппи. — Взрослым никогда не бывает по-настоящему весело. Да и чем они заняты: скучной работой или модами, а говорят только о мозолях и подуходных налогах.

— Не подуходных, а подоходных, — поправила ее Анника.

— Ах, какая разница! — отмахнулась Пеппи. — И еще они портят себе настроение из-за всяких глупостей и почему-то считают, что если во время еды сунешь нож в рот, то обязательно случится несчастье.

— А знаете, что главное, — сказала Анника, — они не умеют играть. Ах, как жаль, что мы тоже будем взрослыми!

— Кто сказал, что мы обязательно должны стать взрослыми? — возмутилась Пеппи. — Что до меня, то я запаслась пилюлями.

— Какими пилюлями? — спросил Томми.

— Самыми лучшими пилюлями для тех, кто не хочет быть взрослым, — сказала Пеппи, спрыгнула со стола и стала шарить по всем полкам и ящикам, и через несколько минут показала ребятам три крохотных шарика, очень похожих по виду на горошины.

— Так ведь это горох! — разочарованно воскликнул Томми.

— Сам ты горох, — обиделась Пеппи. — Разве это горох? Это чудесные пилюли. Мне их дал давным-давно один старый индейский вождь в Эрио, когда я сказала ему, что ужасно не хочу становиться взрослой.

— И ты думаешь, что такая вот крошечная пилюлька может этому помешать? — с сомнением спросила Анника.

— Наверняка! — заверила ее Пеппи. — Но только глотать их надо в полной темноте и при этом говорить заклинание:

— Ты, наверное, хочешь сказать не «старой», а «стать большой», — поправил ее Томми.

— Если я говорю «старой», значит, я так и хочу сказать «старой», — объяснила Пеппи. — Самое ужасное было бы говорить «стать большой». В этом и все дело, что обычно люди, произнося это заклинание, говорят «стать большим», и поэтому у них ничего не получается. Вернее, получается ужас что такое: они начинают расти с невероятной быстротой. Мне рассказывали про девочку, которая приняла эту пилюлю. Но сказала «стать большой» вместо «старой». И она тут же стала расти так, что страшно было на нее глядеть. По нескольку метров в день. Это было ужас что такое. Вернее, сперва ей было даже очень удобно, потому что она могла срывать яблоки прямо с дерева, словно жираф. Но вскоре она потеряла и эту радость, потому что чересчур вытянулась. Если какая-нибудь тетя приходила ее навестить и хотела ей сказать, как обычно говорят в таких случаях: «Ох, как ты выросла и окрепла», то тетя должна была кричать в микрофон, чтобы девочка ее услышала. Ее вообще перестали видеть, вернее, не видели ничего, кроме длинных худых ног, которые исчезали где-то в облаках, как две гигантские мачты. И слышно ее тоже больше не было, только один раз до земли донесся ее крик, когда она случайно лизнула солнце, и на языке у нее вскочил волдырь. Она так вопила, что цветы здесь, на земле, стали вянуть. С тех пор ее больше не было слышно, хотя ноги ее еще долго болтались в окрестностях Эрио и мешали движению на шоссе.

— Я ни за что не приму эти пилюли, — испуганно сказала Анника, — а вдруг я ошибусь?

— Нет, не ошибешься, — утешила ее Пеппи. — Если бы я думала, что можешь ошибиться, я бы ни за что не дала тебе эту пилюлю. Потому что мне было бы очень скучно играть не с тобой, а с твоими ногами. Томми, я и твои ноги — какая бы была невеселая компания.

— Анника, ты не ошибешься, — уговаривал Томми сестру.

Дети погасили свечи на елке. В кухне стало совсем темно, только вспыхивали угли в печке, но Пеппи притворила дверцу. Они сели в кружок на пол и взялись за руки. Пеппи дала Томми и Аннике по горошинке. От напряжения у них мурашки забегали по спине. Подумать только, через мгновение эти чудесные пилюли окажутся у них в животах, и тогда им никогда не придется стать старыми. Это будет замечательно!

— Давайте, — шепнула Пеппи.

Дети проглотили по пилюльке.

Я пилюльку проглочу, старой стать я не хочу! — сказали они все трое хором.

Дело было сделано, и Пеппи зажгла висячую лампу.

— Прекрасно, — сказала она. — Теперь мы никогда не будем большими, и у нас не будет мозолей и всех других неприятностей. Правда, пилюли эти очень долго лежали у меня в шкафу, поэтому я не совсем уверена, что они не утратили своей чудесной силы. Но будем надеяться.

И тут Аннике пришла ужасная мысль.

— Ой, Пеппи, — испуганно воскликнула она, — ведь ты хотела стать морской разбойницей, когда вырастешь!

— Пустяки, я и так могу стать морской разбойницей, — успокоила ее Пеппи. — Я стану маленькой, но очень грозной разбойницей, которая сеет вокруг себя ужас и смерть.

— Представьте себе, — сказала она после паузы, — нет, вы только представьте себе, что через много-много лет мимо моего домика пройдет какая-нибудь тетя и увидит, как мы играем в саду и прыгаем на одной ножке. И она, быть может, спросит тебя, Томми: «Сколько тебе лет, дружок?» А ты ей ответишь: «Пятьдесят три года, если не ошибаюсь».

Томми весело рассмеялся и сказал:

— Она, наверное, подумает, что я просто ростом не вышел.

— Ага, — согласилась Пеппи, — но ты сможешь ей сказать, что когда ты был меньше, ты был больше.

Тут как раз Томми и Анника вспомнили, что мама их просила поскорее вернуться домой.

— Нам теперь пора идти, — сказал Томми.

— Но мы придем завтра утром, — сказала Анника.

— Вот и хорошо, — сказала Пеппи. — Ровно в восемь утра мы начнем строить снежный дом.

Пеппи проводила друзей до калитки, и ее рыжие косички прыгали у нее на спине, когда она бежала назад, в свою виллу.

— Знаешь, — сказал Томми, когда почистил зубы, — знаешь, если бы я не был уверен, что это чудесные пилюли, я бы спорил на сколько хочешь, что Пеппи нам дала самые обыкновенные горошины.

Анника стояла в пижаме у окна и глядела на домик Пеппи.

— Гляди, я вижу Пеппи! — радостно воскликнула она.

Томми тоже подошел к окну. В самом деле, теперь, зимой, когда деревья стояли голые, виден был не только домик Пеппи, но и она сама сквозь кухонное окно.

Пеппи сидела у стола, уткнувшись подбородком в скрещенные руки. Сонными глазами следила она за прыгающим пламенем свечи, стоящей перед ней.

— Она… она очень одинока сейчас, — сказала Анника дрогнувшим голосом. — Ой, скорей бы наступило утро, и мы бы пошли к ней.

Так они стояли у окна и глядели на снег. Звезды светили над крышей виллы «Курица». Там живет Пеппи. Она всегда там будет жить. Как это замечательно! Пройдут годы, но Пеппи, Томми и Анника не станут большими. Конечно, если чудесные пилюли не утратили своей силы! Настанет новая весна, а потом придут лето и осень, и снова наступит зима, а они все будут играть и играть. Завтра они построят снежный дом и соорудят лыжный трамплин с крыши, а когда настанет весна, они заберутся на старый дуб, на котором растут бутылки лимонада, и будут играть в секлетаря, и будут кататься верхом на лошади, будут сидеть в чулане и рассказывать друг другу разные истории, снова поедут в страну Веселию и встретятся с Момо, и Моаной, и со всеми остальными негритянскими ребятами, но из всех путешествий они всегда будут возвращаться назад домой. Да, знать, что из всякого путешествия можно вернуться домой, очень-очень приятно.

— А Пеппи всегда будет жить в вилле «Курица»! — сказала Анника.

— И если она поглядит в нашу сторону, мы помашем ей рукой, — добавил Томми.

Но Пеппи глядела сонными глазами на пламя.

Потом она задула свечу.