Дюна. Первая трилогия Герберт Фрэнк

Пока Стилгар думал, что ответить, Пол снова обратился к нему:

– Ты – Стилгар, ты – воин. Но вот когда сардаукары устроили тут драку, ты не был в первом ряду сражавшихся. Ты прежде всего подумал о том, чтобы защитить Чани.

– Она моя племянница! – огрызнулся Стилгар. – Но если бы я хоть на миг усомнился в том, что твои федайкины способны справиться с этими подонками…

– Так почему ты в первую очередь подумал о Чани? – настаивал Пол.

– Не о ней!

– Вот как?

– О тебе, – признался Стилгар.

– И ты думаешь, что мог бы поднять на меня руку? – мягко спросил Пол.

Стилгар задрожал.

– Таков обычай… – пробормотал он.

– Но есть и другой обычай, – напомнил Пол. – Принято убивать пойманных в Пустыне чужаков-инопланетников и забирать их воду как дар Шаи-Хулуда. А ты вот как-то нарушил его – сохранил жизнь двум таким чужакам. Моей матери и мне.

Стилгар молча глядел на Пола. Его сотрясала дрожь. Подождав ответа, Пол сказал:

– Обычаи меняются, Стил. Ты, как видишь, и сам их менял. – Стилгар опустил взгляд на желтую эмблему на ноже в своей руке. – Когда я займу свой престол в Арракине, когда я буду там герцогом и Чани будет со мной – неужели, ты думаешь, у меня найдется время вникать в дела сиетча Табр? Ты вот, к примеру, разве забиваешь себе голову семейными делами каждого йали своего сиетча? – Стилгар упорно продолжал рассматривать нож. – Или ты думаешь, что я хочу отсечь свою правую руку?

Стилгар медленно поднял взгляд.

– Так что же, – почти крикнул Пол, – ты думаешь, что я хочу лишить племя твоей силы и твоей мудрости?!

Стилгар тихо сказал:

– Юношу моего племени, которого я знаю по имени, я мог бы, будь на то воля Шаи-Хулуда, сразить в поединке. Но как я могу поднять руку на Лисан аль-Гаиба?! И ты знал это, когда вручал мне нож.

– Знал, – согласился Пол.

Стилгар разжал пальцы. Нож лязгнул о каменный пол.

– Обычаи меняются, – повторил он.

– Чани, – распорядился теперь Пол, – отправляйся за моей матерью и привези ее сюда: нам понадобится ее совет…

– Но ты же говорил, что мы все едем на Юг! – возразила Чани.

– Я был не прав, – ответил Пол. – Харконненов на Юге нет. И война ждет нас в ином месте.

Чани только глубоко вздохнула, принимая новость как подобает дочери Пустыни, принимающей все, что приходится принимать в этой жизни, неразрывно сплетенной со смертью.

– Передашь ей – и только ей – известие: Стилгар признает меня герцогом Арракийским, но надо сделать так, чтобы и молодежь приняла это и не полезла в драку.

Чани взглянула на Стилгара.

– Делай, как он велит, – буркнул Стилгар. – Мы-то с тобой знаем, что в поединке он бы меня одолел… да я и не смог бы поднять на него руку… даже для блага племени.

– Я вернусь вместе с твоей матерью, – сказала Чани.

– Нет, пришли ее одну, – возразил Пол. – Инстинкт Стилгара не подвел: я сильнее, когда знаю, что ты вне опасности. Так что ты останешься в сиетче.

Чани начала было протестовать, но умолкла.

– Сихайя моя, – нежно произнес Пол. А повернувшись направо, встретился с горящим взглядом Гурни.

С того момента, как Пол упомянул о своей матери, Гурни перестал воспринимать разговор юноши со старшим фрименом.

– Тогда, в ночь набега, Айдахо спас нас… – задумчиво проговорил Пол; его мысли были о предстоящей разлуке с Чани. – Теперь мы…

– А что случилось с самим Дунканом, милорд? – перебил Гурни. Но он сейчас думал не о Дункане Айдахо.

– Погиб: он ценой своей жизни выиграл для нас время.

Так, значит, ведьма жива! – думал он. – Одна из тех, кого я поклялся уничтожить даже ценой своей жизни. Она жива! И герцог Пол явно не подозревает, какое чудовище дало ему жизнь. Что за дьявольская злоба! Выдать Харконненам его отца!..

Пол прошел мимо него, вспрыгнул на подиум. Оглянувшись, он увидел, что убитых и раненых уже унесли. Вот и еще одна глава в легендах о Муад’Дибе, с горечью подумал он. Я даже не обнажил свой крис – но по всей Пустыне пойдут рассказы о том, как я один одолел двадцать сардаукаров…

Гурни, не чувствуя пола под ногами, вышел вслед за ним и Стилгаром. Пещера, залитая желтоватым светом плавающих ламп, не существовала более для него. Только – ярость.

«Проклятая ведьма еще жива – а кости тех, кого она предала, засыпаны в тесных могилах. Не-ет, прежде чем я убью ее, Пол должен узнать всю правду о ней».

Как часто гнев заставляет людей отринуть то, что говорит им внутренний голос!

Принцесса Ирулан. «Избранные речения Муад’Диба»

Фримены, собравшиеся в общем зале пещеры, чувствовала Джессика, были охвачены тем самым чувством, которое было памятно ей со дня поединка Пола с Джамисом. Слышались негромкие, но возбужденные голоса; тут и там возникали небольшие группы, обсуждая что-то.

Джессика вышла из апартаментов Пола на подиум, спрятав в складки одежды цилиндрик с сообщением. Она уже успела отдохнуть после долгого путешествия с Юга, хотя по-прежнему досадовала, что Пол не разрешает пользоваться захваченными топтерами.

– Мы пока еще не в состоянии контролировать воздушное пространство, – объяснял Пол, – и не можем позволить себе зависеть от привозного топлива. К тому же мы должны беречь и машины, и горючее для того дня, когда нам понадобятся все ресурсы.

Сам Пол стоял у подиума в окружении молодых воинов. Тускловатый свет плавающих ламп придавал происходящему ощущение нереальности. Все это напоминало бы большой прием – если бы не вездесущий запах, не шорох ног по камню и не шепот.

Джессика смотрела на сына, удивляясь, что тот еще не показал ей свой сюрприз – Гурни Халлека. Это имя напомнило ей о прошлом, о днях любви… об отце Пола.

Стилгар, окруженный личными бойцами, стоял у противоположной стены, сохраняя молчаливое достоинство.

Нам никак нельзя потерять этого человека, подумала Джессика. План Пола должен удаться. Иначе… иначе нас ждет огромная трагедия.

Она молча спустилась с подиума, прошла мимо Стилгара, не глядя на него, и приблизилась к Полу. Фримены один за другим замолкали, расступаясь перед ней.

Она понимала, что это молчание – знак почтительного страха перед Преподобной Матерью. Но в этом молчании был и невысказанный вопрос.

Молодежь при ее приближении отошла в стороны, образовав свободное пространство вокруг Пола, и это новое к нему отношение опять обеспокоило ее. «Все, кто ниже тебя, неизбежно завидуют твоему положению» — это была аксиома Бене Гессерит. Но ни на одном лице не было и тени зависти. Ореол религиозного почитания удерживал людей в некотором отдалении. И она вспомнила другую аксиому: «Пророки редко умирают своей смертью…»

Пол посмотрел на нее.

– Время настало, – произнесла Джессика, подавая ему цилиндрик с сообщением.

Один из тех отошедших было парней набрался духу и, взглянув на Стилгара, обратился к Полу:

– Это точно, время настало. Наконец-то. Ты думаешь вызвать его? Люди могут подумать, что ты трус… если…

– Кто тут сказал слово «трус»?! – рявкнул Пол, и рука его легла на рукоять криса.

Напряженное молчание опустилось на группу молодежи, затем разлилось по всей пещере.

– Надо кое-что сделать, – решительно сказал Пол. Говоривший отшатнулся. Пол, раздвигая толпу, подошел к подиуму, легко вскочил на него, повернулся к фрименам и, призывая к тишине, поднял руку.

– Так сделай, сделай! – крикнули из толпы.

Этот выкрик вызвал ропот и перешептывание.

Пол дождался тишины – она наступила не сразу, в толпе покашливали, шаркали ногами… Наконец все стихло. Пол опустил руку и заговорил так, что звук отдавался по всей пещере:

– Вы устали ждать.

Ему вновь пришлось дожидаться, когда стихнут возбужденные возгласы.

Да, они действительно устали ждать, подумал Пол. Он покачал на ладони цилиндрик, думая о том, что содержит в себе этот невинный с виду предмет. Джессика уже показала ему сообщение и рассказала, как его перехватили у харконненского курьера.

А сообщеньице-то было ясным, Раббана предоставляли самому себе. Он не мог отныне рассчитывать ни на помощь, ни на подкрепления!

Пол возвысил голос:

– Вы думаете: вот пришло время, когда я должен вызвать Стилгара на бой и сменить его во главе наших войск! – Прежде чем кто-либо успел ответить ему, Пол яростно закричал: – По-вашему, Лисан аль-Гаиб настолько глуп?!

Наступила ошеломленная тишина.

Он принимает роль религиозного вождя, подумала Джессика. Да, ему придется сделать это.

– Но таков обычай! – выкрикнул кто-то.

Пол сухо ответил, прощупывая эмоциональный настрой толпы:

– Обычаи меняются.

Из угла донесся сердитый крик:

– Мы сами решим, что нам менять!

Послышался одобрительный гул – многие в толпе соглашались с крикнувшим.

– Как хотите, – ответил Пол.

И Джессика услышала, что он использует Голос, как она его учила.

– Вы скажете все, что хотите, – объявил Пол. – Но сначала буду говорить я – а вы меня выслушаете.

Стилгар с бесстрастным лицом прошел к ним вдоль подиума.

– Это ведь тоже обычай, – сказал он. – На Совете может быть выслушан любой фримен. А Пол Муад’Диб – фримен!

– Благо племени – прежде всего, так? – спросил Пол.

Стилгар ответил все тем же ровным голосом и с тем же достоинством:

– Конечно. Им мы выверяем каждый свой шаг.

– Хорошо… – протянул Пол. – Если так, ответьте: кто командует бойцами нашего племени? И кто правит всеми племенами, всеми бойцами – через инструкторов, которых мы обучили приемам колдовского боя?

Пол помедлил немного, оглядывая толпу, но никто ему не ответил. Наконец он продолжил:

– Может быть, ими распоряжается Стилгар?.. Но он сам отрицает это. Тогда, может, это я? Сам Стилгар порой исполняет мои приказы, и старейшины, мудрейшие из мудрых, прислушиваются ко мне на Совете!

В толпе зашевелились – но опять никто не ответил.

– Так. Тогда, может быть, правит моя мать? – Пол указал на Джессику, стоявшую в черном церемониальном одеянии у края подиума. – И Стилгар, и все другие вожди спрашивают ее совета почти по всякому важному делу. И вам всем это известно. Но – странствует ли Преподобная Мать в песках? Водит ли она воинов в раззию на Харконненов?

Большинство фрименов, кого мог видеть Пол, задумались, наморщив лбы; но многие еще роптали.

Ох, с огнем он играет – очень уж опасный способ выбрал! – с беспокойством подумала Джессика. Впрочем, она помнила о цилиндрике и значении заключенного в нем послания. И, конечно, она понимала, чего добивается Пол: дойти до самых корней неуверенности, уничтожить их, и тогда всё прочее последует само собой.

– Итак, никто не желает признавать вождя без вызова и поединка? – продолжал между тем Пол.

– Обычай такой! – снова крикнул кто-то.

– Хорошо, но какова наша цель? – спросил Пол. – Сбросить Раббана, это харконненское чудовище, и превратить планету в место, где мы и наши семьи благоденствовали бы среди изобилия воды? Это наша цель – да или нет?

– Так вот по цели же и средства – цель трудная, и средства суровые! – ответил голос из толпы.

– Неужели ты привык ломать свой нож перед боем? – осадил его Пол. – То, что я сейчас скажу, – факт, а не хвастовство и не вызов: среди вас никто, и Стилгар в том числе, не выстоит против меня в поединке. Стилгар это сам признал. Он это знает – как и каждый из вас.

В толпе опять заворчали.

– Многие из вас встречались со мной в учебном бою, – указал Пол. – Так что вы знаете, что я не хвастаю зря. Я говорю это потому, что все мы знаем – это правда, и я был бы глупцом, если бы не видел, что это так. Ведь я начал учиться этому колдовскому бою куда раньше, чем вы, а учителя мои были куда крепче любых бойцов, с которыми вы сталкивались. Как бы иначе, вы думаете, я одолел Джамиса? Ведь тогда я был в возрасте, в котором ваши мальчишки все еще сражаются лишь в играх!

Он умело пользуется Голосом, подумала Джессика, но с этим народом одним Голосом не обойдешься. К словам у них неплохой иммунитет, и одолеть их интонациями… Ему надо увлечь их логикой.

– А теперь, – объявил Пол, – мы добрались до главного. Вот! – Он поднял цилиндрик, размотал ленту с сообщением. – Это перехвачено у харконненского курьера, и в подлинности сообщения сомнений нет. Оно адресовано Раббану. До его сведения доводится, что в пополнениях ему отказано, что добыча Пряности упала намного ниже установленной нормы, что он обязан выжимать из Арракиса Пряность, обходясь наличными силами.

Стилгар приблизился к Полу.

– Ну, кто уже понял, что это значит? – спросил Пол. – Стилгар вот сразу сообразил!

– Они отрезаны! – выкрикнул кто-то.

Пол затолкал цилиндрик и само сообщение в кушак. Затем снял с шеи витой шнурок из шигакорда и показал всем висевший на нем перстень.

– Вот этот перстень принадлежал моему отцу! – провозгласил он. – И я поклялся, что не надену его, пока не буду готов повести мои войска по Арракису и вернуть его себе по праву, как свой законный феод!

И он надел кольцо и сжал кулак.

На пещеру опустилась тишина.

– Кто правит здесь? – вопросил Пол, вскинув сжатую в кулак руку. – Я правлю здесь! Я правлю каждым дюймом Арракиса! И здесь мой феод – не важно, подтвердит это Император или нет. Он дал его моему отцу, а я унаследовал его!

Оценивая реакцию толпы, он покачался с носка на пятку.

«Еще немного», – подумал он.

– Есть люди, которые займут на Арракисе высокие места: Империи придется принять мои условия! – продолжал Пол. – И Стилгар – один из таких людей. И это не потому, что я хочу откупиться от него. И не из благодарности, хотя я, как и многие из вас, обязан ему жизнью. Нет! А потому лишь, что он мудр и силен; потому, что он умеет управлять своим сиетчем, опираясь на свой разум, а не на одни только обычаи. Неужели же вы считаете меня глупцом, способным отсечь свою правую руку и бросить в луже крови тут, на полу пещеры, – и всё затем, чтобы развлечь вас зрелищем?!

Пол обвел толпу взглядом.

– Кто здесь посмеет сказать, что я – не законный правитель Арракиса? Или мне придется, доказывая это, перерезать всех вождей фрименов в эрге?

Стилгар вопросительно посмотрел на Пола.

– Стану ли я сам подрывать наши силы – в то самое время, когда они нам всего нужнее? – спросил Пол. – Вот я – ваш правитель; и я говорю вам: настало время нам прекратить убивать друг друга, время обратиться против истинных наших врагов – Харконненов, обрушиться на них всей своей мощью!

Стилгар молниеносно выхватил крис и, воздев его, возгласил:

– Да здравствует герцог Пол Муад’Диб!

Множество голосов слились в единый рев, сотрясший каменные своды пещеры и подхваченный эхом. Многоголосый хор гремел:

– Йа хъя чаухада! Муад’Диб! Муад’Диб! Йа хъя чаухада!

Джессика повторила про себя: «Да здравствуют воины Муад’Диба!» Да, все прошло именно так, как задумали они втроем со Стилгаром.

Постепенно крики затихли. Когда вновь наступила тишина, Пол повернулся к Стилгару и приказал:

– На колени!

Тот немедленно подчинился.

– Дай мне свой крис.

Стилгар подал крис Полу.

«Этого в нашем плане не было!» — подумала Джессика.

– Повторяй за мной, Стилгар, – велел Пол и начал произносить слышанную от отца присягу введения в должность. – «Я, Стилгар, принимаю этот нож из рук моего герцога…»

– Я, Стилгар, принимаю этот нож из рук моего герцога…

– «И туда я направлю его, куда укажет мне мой герцог».

– И туда я направлю его, куда укажет мне мой герцог.

Джессика, вспомнив Лето, едва сдержала слезы. Но потом тряхнула головой. Мне ясны причины. И я не должна так волноваться.

– «И будет этот клинок служить моему герцогу и гибели врагов его, доколе струится кровь в моих жилах», – закончил Пол.

Стилгар медленно и торжественно повторил и эти слова.

– Поцелуй крис, – велел Пол.

Стилгар повиновался, а затем, следуя фрименскому обычаю, поцеловал и руку, держащую крис. Затем по знаку Пола он убрал клинок в ножны и поднялся на ноги.

По толпе прокатился потрясенный вздох. Кто-то проговорил:

– Сказано в пророчестве: «Бене Гессерит укажет нам путь, и Преподобная Мать увидит его».

Из дальнего угла кто-то отозвался:

– Она указывает нам путь через своего сына!

– Знайте, – заключил Пол, – этим племенем водительствует Стилгар, и никто да не усомнится в его власти. Я говорю устами Стилгара; и что говорит он, то говорю я.

«Мудро, – подумала Джессика. – Вождь, конечно, не должен терять лица перед теми, кем правит».

– Этой же ночью отправь гонцов и разошли сейлаго, – тихо распорядился Пол, повернувшись к Стилгару. – Я созываю Сбор. После этого приведешь Чатта, Корбу, Отхейма и еще пару командиров – сам смотри кого – ко мне в комнату. Надо обсудить план битвы, чтобы было с чем выступить перед вождями на Сборе.

Пол кивком подозвал мать, они вместе сошли с подиума и сквозь толпу направились по центральному коридору к своим комнатам. Из толпы к Полу тянулись руки, слышались выкрики:

– Муад’Диб, нож мой будет направлен туда, куда укажет Стилгар!

– Веди нас в бой, Пол Муад’Диб!

– Зальем этот мир кровью Харконненов!

Джессика, наблюдая за настроением толпы, почувствовала: их оружие – фримены – отточено. Они готовы к сражению и рвутся в бой, они воодушевлены до предела.

Во внутреннем покое своих апартаментов Пол усадил мать, сказал ей «Подожди» и, раздвинув занавеси, нырнул в боковой проход.

«Должно быть, он сейчас приведет Гурни Халлека», – подумала Джессика и сама удивилась тому, какие смешанные чувства ее обуревали. С Гурни и его музыкой были связаны воспоминания о многих приятных часах на Каладане… но это было до Арракиса. Там, на Каладане, жил кто-то другой, не она. За прошедшие с тех пор неполных три года она стала совсем другим человеком. Увидеть теперь Гурни – значит как бы закрепить происшедшую перемену…

Кофейный сервиз Пола – изящные чашки-бокальчики из сплава серебра и ясмия, – унаследованный им от Джамиса, стоял справа от Джессики на низком столике. Она рассматривала сервиз, думая о многих и многих руках, касавшихся его. Уже месяц Чани подавала Полу кофе только в нем.

Что может эта дочь Пустыни, кроме как подавать ему кофе? – с горечью подумала Джессика. Она не дает ему ни могущества, ни родства с Великим Домом… А у Пола есть лишь один действительно надежный шанс – породниться с влиятельным Великим Домом… а может быть, даже и с Императорским. Есть же в конце концов у Императора принцессы на выданье – и все как одна воспитанницы Бене Гессерит.

Джессика представила себе, как покидает суровый Арракис и меняет его на могущество и безопасность жизни матери принца-консорта. Она обвела взглядом тяжелые драпировки, прикрывавшие каменные стены высеченной в скале комнаты. Вспомнила, как попала сюда – целый караван гигантских червей, одни с паланкинами, другие с вьючными платформами, груженные всем необходимым для войны.

Но пока Чани жива, Пол не сумеет понять, чего требует от него долг. Она родила ему сына – и этого ему довольно…

Ей вдруг захотелось увидеть внука, так похожего на своего деда. На ее Лето… Джессика прижала ладони к щекам, пытаясь ритуальными дыхательными упражнениями успокоить эмоции и очистить разум. Затем склонилась к полу – это тоже помогало подчинить тело разуму.

В качестве командного пункта Пол выбрал Птичью пещеру – и вряд ли его выбор можно было оспорить. Место было идеальным. К северу отсюда лежал Ветровой Перевал, в котловине за которым находился хорошо защищенный поселок, окруженный высокими скалами. Этот поселок – ключевой элемент целого сектора харконненской обороны, центр технического обеспечения, ремонта и снабжения. Здесь жили техники, инженеры и ремесленники.

За занавесями кто-то кашлянул. Джессика выпрямилась, глубоко вздохнула и сделала медленный выдох.

– Войдите, – произнесла она.

Резко отбросив занавеси, Гурни Халлек ворвался в комнату. Она успела только бросить взгляд на его лицо и отметить какое-то странное выражение, – и в следующий миг Гурни оказался за ее спиной, мускулистой рукой зажал ее шею и вздернул на ноги.

– Гурни, что ты делаешь, сумасшедший?! – вскрикнула она.

В следующий миг она ощутила, как к спине прикоснулось острие ножа. Это прикосновение холодом обожгло ее – она осознала, что Гурни действительно готов ее убить. Но почему?! Она искала хоть какую-нибудь причину – такие, как Гурни, не предают. Но в намерениях его сомневаться не приходилось. Разум лихорадочно заработал, ей противостоял противник, одолеть которого было трудно. Опытный убийца, знающий о Голосе и умеющий ему сопротивляться, знающий все боевые приемы, хитрости и уловки. Мастер убийств. Орудие, которое она сама помогала оттачивать изощренными приемами Бене Гессерит.

– Что, ведьма, думала, что отделалась от нас, а? Ускользнула?.. – прорычал Гурни.

Она не успела еще понять, о чем он, как занавеси вновь разошлись, и появился Пол.

– Вот и он, ма… – Увидев, что происходит, Пол замолк.

– Стойте на месте, милорд! – велел Гурни.

– Какого… – Пол не смог даже договорить, только головой потряс.

Джессика попыталась сказать что-то, но рука лишь сильнее сжала ее горло.

– А ты, ведьма, будешь говорить, когда я тебе позволю! – рявкнул Гурни. – Причем ты только одно скажешь – чтобы твой сын слышал. И поверь, я вгоню этот нож в твое сердце, если замечу малейшее сопротивление… Итак, пусть твой голос остается ровным и монотонным. Не напрягай мышцы. Веди себя очень осторожно, если хочешь выиграть еще несколько мгновений жизни… а можешь мне поверить, у тебя остались именно секунды…

Пол шагнул вперед:

– Гурни, старик, да что это тебе…

– Стойте на месте! – оборвал его Халлек. – Еще шаг – и она мертва!

Рука Пола скользнула к рукояти ножа. Тихим голосом, в котором звучала смерть, он проговорил:

– Лучше тебе объясниться, Гурни.

– Я поклялся убить того, кто предал твоего отца! – Гурни яростно выплевывал слова. – Как вы… как ты думаешь – мог я забыть о человеке, который спас меня из харконненских подземелий, дал мне свободу, жизнь и честь?! Который дал мне свою дружбу – самое дорогое из всего?! И вот предательница – под моим ножом, и никто не помешает мне…

– Гурни, сильнее ошибиться ты не мог, – покачал головой Пол.

А Джессика подумала: Так вот в чем дело! Какая чудовищная ирония судьбы!

– Ошибаюсь?! – взвыл Гурни. – Ну так пусть она сама скажет! И не забывает при этом, что я давал взятки, шпионил, обманывал – и все ради того, чтобы подтвердить это обвинение! Я даже купил – за семуту – капитана баронской охраны, и значительную часть этой истории я знаю от него!

Все-таки его захват чуточку ослаб. Но раньше, чем Джессика сумела что-то сказать, Халлеку ответил Пол:

– Предатель – Юйэ. Это точно, Гурни. Свидетельства тому исчерпывающи и неоспоримы. То был Юйэ. Не важно, почему ты заподозрил мою мать – а это, повторяю, не более чем пустое подозрение. Но если ты причинишь ей зло… – Пол вытянул крис из ножен, выставил его перед собой, – … тогда я убью тебя.

– Юйэ был кондиционированным медиком, допущенным к работе в правящем Доме, – яростно возразил Гурни. – Как же он мог предать?!

– Я знаю способ преодолеть кондиционирование, – ответил Пол.

– А доказательства?!

– Здесь у меня их нет. Они – в сиетче Табр, это далеко к югу отсюда, но если…

– Это трюк! – прорычал Гурни, и его рука с новой силой сжалась на горле Джессики.

– Не трюк и не обман, Гурни, – ответил Пол, и такая печаль прозвучала в его голосе, что у Джессики сжалось сердце.

– Но я сам видел сообщение, перехваченное у харконненского агента! – воскликнул Гурни. – И там определенно говорилось о…

– И я его видел, – перебил Пол. – Отец показал его мне и объяснил, почему он был уверен в том, что это не более чем харконненская уловка, цель которой – заставить герцога подозревать любимую женщину.

– А! – выдохнул Гурни. – Но ты не…

– Замолчи, – велел Пол – и в спокойной монотонности его голоса прозвучала большая сила приказа, чем Джессике когда-либо приходилось слышать.

Он овладел Великим контролем, подумала Джессика. Рука Гурни на ее шее задрожала. Неуверенно шевельнулся нож за ее спиной…

– Да, ты подкупал, шпионил и обманывал; но вот чего ты не делал – так это не слышал, как рыдала ночами моя мать, потеряв своего герцога. Ты не видел, каким огнем горят ее глаза, когда она говорит о смерти для Харконненов.

Так он слушал тогда! – Глаза Джессики застилали слезы.

– Чего ты не сделал, – продолжал Пол, – так это не вспомнил ни разу уроки, полученные тобой в харконненских темницах и казармах для рабов. И ты еще с такой гордостью говорил о дружбе с моим отцом! Да разве не понял ты разницу между Атрейдесами и Харконненами – не понял настолько, что до сих пор не научился узнавать харконненские уловки по одному их зловонию? Или не усвоил ты, что Атрейдесы платят за верность любовью, а харконненская монета – ненависть? Как же ты не сумел понять, в чем самая суть этого предательства?!

– Н-но… а Юйэ?.. – пробормотал Гурни.

– Доказательство, о котором я упомянул, – это собственноручно написанное Юйэ письмо, где он признается в совершенном предательстве, – ответил Пол. – Клянусь тебе в том моей любовью к тебе – любовью, которую я буду питать, даже если придется убить тебя и ты ляжешь здесь, на полу, мертвым.

Слушая сына, Джессика чувствовала восхищение – какая собранность, какая проницательность разума!..

– У отца было настоящее чутье на верных друзей, – продолжал Пол. – Не всякому давал он свою любовь, но при этом не ошибся ни разу. А слабость его была в недопонимании природы ненависти: он считал, что тот, кто ненавидит Харконненов, не сможет его предать… – Пол взглянул на мать. – Она знает это. Я передал ей слова отца, его завещание… он велел сказать, что всегда верил ей и ни на миг в ней не усомнился.

Джессика почувствовала, что теряет контроль над собой, и прикусила губу, стараясь справиться с эмоциями. По напряженно-формальному тону сына она поняла, чего стоили ему эти слова. Ей захотелось подбежать к нему, прижать его голову к груди… чего она никогда не делала. Но рука, обвившаяся вокруг ее шеи, перестала дрожать, а острие ножа вновь неподвижно уперлось ей в спину.

– Один из самых ужасных моментов в жизни ребенка, – сказал Пол, – это миг потрясения – миг, когда он понимает, что между его отцом и матерью существуют отношения, внутрь которых ему доступа нет. Он никогда не сможет разделить с ними эту любовь. Это потеря. Это – первое осознание факта, что мир – это не ты, а то, что окружает тебя, и что ты одинок в нем. Ты сознаешь, что это правда, и не можешь уйти от нее. Я слышал, как отец говорил о матери. Она – не предатель, Гурни, и не может быть им.

Джессика почувствовала, что может говорить, и сказала:

– Отпусти меня, Гурни.

Она не использовала Голос, не играла на слабости Гурни – но рука его упала. Джессика подошла к Полу и стала рядом, не прикасаясь к нему.