Гарри Поттер и кубок огня Роулинг Джоан Кэтлин

35. Веритасерум

Гарри плашмя шлёпнулся на землю, уткнулся лицом в запах травы, да так и замер. Он лежал, закрыв глаза, и не мог вдохнуть. Казалось, падение выбило весь воздух из лёгких. Голова кружилась, его тошнило, а земля качалась, словно палуба в шторм. Пытаясь удержать равновесие, Гарри сильнее вцепился в то, что сжимал в руках: гладкую, холодную ручку Кубка Трёх Волшебников и тело Седрика. Он чувствовал, что если разожмёт пальцы, то скользнёт прямо во тьму, клубящуюся в голове. И он лежал так, рывками втягивая травяной запах, и ждал, чтобы хоть что-нибудь произошло. Шрам на лбу горел болью, мучительно отзываясь на людской гомон. Отовсюду доносились голоса, топот, крики. Гарри лежал, отвернувшись от шума, как если бы это был кошмар, который вот-вот кончится…

Вдруг пара рук схватила его и перевернула.

— Гарри! Гарри!

Он открыл глаза. Над ним поднималось звёздное небо и Альбус Дамблдор. Вокруг толкались тени, надвигаясь всё ближе, Гарри чувствовал, как земля под головой дрожит от топота.

Он лежал у края лабиринта и видел трибуны, возвышающиеся над ним, силуэты людей на их фоне, звёзды в небе.

Гарри отпустил кубок, но ещё сильнее вцепился в Седрика. Свободной рукой он поймал запястье Дамблдора, пытаясь сосредоточиться на его лице, но лицо расплывалось. — Он вернулся, — прошептал Гарри. — Он вернулся. Волдеморт.

— Что происходит? Что случилось? — перевёрнутое лицо Корнелиуса Фаджа возникло рядом с Дамблдором; министр выглядел бледным и потрясённым. — Боже мой — Диггори! — прошептал он. — Дамблдор — он мёртв!

Слова понеслись, словно эхо, от тени к тени. Те, что были ближе, передавали их тем, кто был дальше, а те тут же выкрикивали их — и слова разносились в ночи:

— Мёртв!

— Он мёртв!

— Седрик Диггори! Мёртв!

— Гарри, отпусти его, — донёсся до него голос Фаджа, и Гарри ощутил, как чьи-то пальцы попытались отнять у него Седрика, но Гарри не отпускал.

Тогда лицо Дамблдора, всё ещё размытое и нечёткое, склонилось к нему: — Гарри, ты уже не сможешь ему помочь. Всё кончилось. Отпусти.

— Он хотел, чтобы я принёс его назад, — прошептал Гарри — ему было необходимо это объяснить. — Он хотел, чтобы я вернул его родителям…

— Да, да, Гарри… Теперь можешь отпустить его…

Дамблдор наклонился и, с невероятной для такого старого и худого человека силой, поднял Гарри с земли и поставил на ноги. Гарри покачнулся. Голова раскалывалась, больная нога подворачивалась. В толпе вокруг них проталкивались поближе, повторяя:

— Что случилось?

— Что произошло?

— Диггори мёртв!

— Ему нужно в больничное крыло! — громко объявил Фадж. — Ему плохо, он ранен… Дамблдор, родители Диггори, они здесь, на трибунах…

— Я возьму Гарри, Дамблдор, я отведу его…

— Нет, я думаю…

— Дамблдор, сейчас здесь будет Эймос Диггори, вон он бежит… Вы не думаете, что нужно сообщить ему — прежде, чем он увидит?

— Гарри, оставайся здесь…

Девушки кричали и рыдали… Всё вокруг двигалось рывками, словно в свете стробоскопа.

— Всё хорошо, сынок, я отведу тебя в больничное крыло.

— Дамблдор велел остаться, — выдавил Гарри. Шрам налился такой болью, что казалось, он сейчас потеряет сознание; перед глазами плыли круги.

— Тебе нужно лечь, ну пойдём же.

Кто-то больше и сильнее Гарри, тащил его сквозь перепуганную толпу. Люди охали, кричали и огрызались на того, кто толкал их, ведя Гарри в замок. Через лужайку, мимо озера и Дурмштрангского корабля. Гарри слышал только тяжёлое дыхание незнакомца, помогающего ему переставлять ноги.

— Что случилось, Гарри? — наконец спросил тот, поднимая его по каменным ступенькам. Бух. Бух. Бух. Это был Хмури-«Дикий Глаз».

— Кубок оказался Портключом, — сказал Гарри, когда они пересекали вестибюль. — Перенёс меня и Седрика на кладбище, там был Волдеморт — Лорд Волдеморт.

Бух. Бух. Бух. Мраморная лестница.

— Тёмный Лорд был там? А дальше?

— Убил Седрика… Он убил Седрика.

— А потом?

Бух. Бух. Бух. По коридору.

— Зелье, оно вернуло ему тело.

— Тёмный Лорд снова обрел тело? Он вернулся?

— Потом — Пожиратели Смерти… а потом была дуэль…

— Ты дрался с Тёмным Лордом?

— Сбежал… Палочка… сделала странное… я видел маму с папой… они вышли из его палочки…

— Сюда. Гарри, присядь. Всё будет хорошо. На-ка выпей это.

Гарри услышал, как ключ провернулся в замке и почувствовал, как ему в руки сунули кубок.

— Выпей и ты почувствуешь себя лучше. Ну, давай. Гарри, я должен точно знать, что случилось, — Хмури помог содержимому кубка влиться в горло Гарри, и тот от неожиданности поперхнулся. Комочек перца стёк в желудок, и взгляд Гарри внезапно прояснился, кабинет Хмури стал чётче, да и сам Хмури тоже. Он был бледен, как Фадж, и оба его глаза не мигая, буравили Гарри.

— Волдеморт вернулся, Гарри? Ты уверен, что он вернулся? Каким образом?

— Он взял составные части для зелья из могилы своего отца, от Червехвоста и от меня, — сказал Гарри. Голова прояснилась, а боль в шраме чуть стихла. Лицо Хмури было отчетливо видно, даже при столь скудном свете. Крики и плач с квиддитчного поля были слышны даже здесь.

— Что Тёмный Лорд взял у тебя? — спросил Хмури.

— Кровь, — ответил Гарри, поднимая руку. Рукав был разрезан кинжалом Червехвоста. Хмури резко выдохнул.

— А Пожиратели Смерти? Они вернулись?

— Да, — сказал Гарри. — Большинство…

— Как он обращался с ними? — тихо спросили Хмури. — Он простил их?

Но Гарри внезапно вспомнил. Он должен был сказать Дамблдору, он должен был сказать немедленно: — В Хогвартсе — Пожиратель Смерти! Пожиратель Смерти — они запихнули моё имя в Кубок Огня, они удостоверились, что я дошёл до конца, — Гарри, попытался встать, но Хмури усадил его обратно.

— Я знаю, кто этот Пожиратель Смерти, — спокойно произнес он.

— Каркаров? — яростно спросил Гарри. — Где он? Вы поймали его? Он заперт?

— Каркаров? — усмехнулся Хмури. — Каркаров сбежал сегодня вечером, когда почувствовал, что Тёмная Метка горит у него на руке. Он предал слишком много верных сторонников Тёмного Лорда, чтобы жаждать встречи с ним. Но я сомневаюсь, что он далеко уйдёт. У Тёмного Лорда много способов найти своих врагов.

— Каркарова нет? Он сбежал? Но тогда — тогда не он сунул моё имя в Кубок?

— Нет, — сказал Хмури медленно. — Нет, это был не он, это был я!

Гарри не поверил своим ушам.

— Нет, не вы… Вы не могли сделать это!

— Я ручаюсь тебе, что это моя работа, — сказал Хмури, в то время как его волшебный глаз обежал комнату и уставился на дверь. Гарри понял, что тот хотел убедиться, что за ней никого нет. Тем временем Хмури вытащил палочку и направил её на Гарри. — Он простил их? — спросил он. — Пожирателей Смерти, которые оставались на свободе? Тех, которые избежали Азкабана?

— Чего? — переспросил Гарри.

Он смотрел на палочку Хмури. Просто злая шутка, так ведь?

— Я спросил тебя, — тихо повторил Хмури, — он простил те отбросы, которые никогда даже не потрудились найти его? Тех жалких трусов, которые даже не выдержали Азкабан ради него? Неверных, недоношенных ошмётков, у которых хватило храбрости, чтобы скакать в масках на Кубке мира по Квиддитчу, но которые тут же струхнули, увидев Тёмную Метку, которую я запустил в небо?

— Вы? О чём вы говорите?

— Я же говорил, Гарри… я же говорил. Больше всего на свете я ненавижу Пожирателей смерти, оставшихся на свободе. Они отвернулись от моего Повелителя, когда он больше всего нуждался в их помощи. Я думал, он покарает их. Я ожидал, что он будет мучить их. Скажи мне, что он наказал их, Гарри, — лицо Хмури внезапно осветилось безумной улыбкой. — Скажи мне, что он сказал им, что я, я один оставался преданным, готовым рискнуть всем, чтобы дать ему то, что он хотел больше всего — тебя!

— Вы не могли… Это — это не могли быть вы!

— Кто подложил твоё имя в Кубок Огня, под видом другой школы? Я. Кто отпугнул всех, кто мог бы навредить тебе или помешать победить в Турнире? Я. Кто подговорил Хагрида показать тебе драконов? Снова я. Кто помог тебе найти единственный способ, которым ты мог бы победить дракона? И это сделал я.

Волшебный глаз Хмури, теперь отвернулся от двери. Он уставился на Гарри. Его кривой рот перекосился ещё сильнее.

— Ох и нелегко же было провести тебя, Гарри, через все три задания, не вызвав подозрений. Мне пришлось использовать каждую капельку хитрости, которая у меня есть, чтобы никто не заподозрил, что я приложил руку к твоему успеху. Дамблдор бы обязательно что-то заподозрил, если бы ты справился со всем одной левой. Я знал, что если ты войдёшь в лабиринт задолго до остальных, мне удастся отделаться от них и расчистить тебе дорогу. Но мне ещё приходилось бороться с твоей глупостью. А Второе задание… Это был момент, когда я больше всего боялся, что мы провалим весь план. Я следил за тобой, Поттер. Я знал, что ты не разгадал подсказку в яйце, так что мне пришлось дать тебе другой намёк.

— Это были не вы, — хрипло перебил его Гарри. — Мне подсказал Седрик.

— А кто велел Седрику открыть его под водой? Я велел. Я полагал, что он расскажет тебе. Благородными людьми так легко манипулировать, Поттер. Я был уверен, что Седрик захочет отплатить тебе за то, что ты рассказал ему о драконах. Он так и сделал. Но даже тогда, Поттер, даже тогда ты чуть всё не провалил. Я наблюдал за тобой всё то время, как ты сидел в библиотеке. Книга, которая была тебе нужна, всё время находилась в вашей спальне. Я сделал так, чтобы она оказалась там, я дал её сынку Лонгботтома, разве ты не помнишь? «Волшебные водяные растения Средиземноморья». Там бы ты нашёл всё, что нужно о Жаброслях. Я рассчитывал, что ты спросишь всех и каждого, кто мог бы помочь. Лонгботтом моментально рассказал бы тебе. Но ты не сделал этого, не сделал… У тебя есть дурная черта, которая могла бы разрушить всё — ты слишком горд и независим.

— Что мне оставалось делать? Передать тебе информацию через другой независимый источник. Ты рассказал мне на Рождественском Балу, что домовой по имени Добби сделал тебе подарок на Рождество. Я вызвал этого домового в учительскую, чтобы отдать кое-какие вещи в чистку, а затем организовал громкую дискуссию с профессором МакГонагалл о взятых заложниках и поинтересовался, сможет ли Поттер додуматься до использования Жаброслей. И твой маленький друг побежал прямо в кладовку Снейпа, и затем поспешил к тебе.

Палочка Хмури всё ещё была направлена прямо Гарри в сердце, а за его спиной во Вражьем Стекле, где отражались все недоброжелатели в округе, двигались туманные силуэты.

— Ты был в озере так долго, Поттер, я уж подумал, что ты утонул. Но к счастью, Дамблдор принял твой идиотизм за благородство, и дал тебе высокий бал. Я облегчённо вздохнул. Конечно в лабиринте сегодня вечером тебе было намного легче, чем полагалось, — сказал Хмури. — Я шагал по периметру, способный видеть сквозь преграды и заклясть большинство препятствий на твоём пути. Я оглушил Флёр Делакур, когда она проходила мимо. Я использовал заклятие Империус на Краме, так, чтобы он покончил с Диггори и расчистил тебе дорогу к Кубку.

Гарри смотрел на Хмури. Он никак не мог понять, как такое могло случиться… Друг Дамблдора, известный Аврор… Тот, кто поймал стольких Пожирателей смерти… Это был дурной сон… ночной кошмар…

Туманные формы во Вражьем Стекле стали отчетливей. Гарри видел за спиной Хмури три тени, подступающих всё ближе и ближе. Но Хмури не замечал их. Его волшебный глаз смотрел на Гарри.

— Тёмный Лорд не смог убить тебя, Поттер, а он так хотел, — прошептал Хмури. — Вообрази, как он вознаградит меня, когда узнает, что я сделал это за него. Я отдал ему тебя — того, в ком он нуждался больше всего, чтобы возродиться — а потом я убил тебя для него. Я буду выделен из всех Пожирателей Смерти. Я буду его самым дорогим, его самым близким сторонником. Ближе чем сын! — нормальный глаз Хмури затуманился, волшебный глаз замер на Гарри. Дверь была заперта, и Гарри знал, что не успеет вовремя достать палочку…

— У нас с Тёмным Лордом, — сказал Хмури — много общего.

У него было совершенно невменяемое лицо. Он стоял над Гарри, злобно сверля его взглядом: — У нас у обоих, например, были совсем никудышные отцы, правда, абсолютно никудышные. Мы оба, Гарри, носили дурацкие имена наших отцов. И мы оба имели удовольствие… Самое большое удовольствие, убить их, во имя дальнейшего возвышения Тёмного Начала!

— Вы сошли с ума, — сказал Гарри — он не мог удержаться. — Вы с ума сошли!

— С ума сошёл, да? — голос Хмури сорвался. — Это мы посмотрим! Мы ещё увидим, кто сошёл с ума теперь, когда Тёмный Лорд возродился, и я на его стороне! Он вернулся, Гарри Поттер, ты не уничтожил его — и теперь — я уничтожу тебя!

Хмури поднял палочку и открыл рот. Гарри засунул руку под мантию…

— Ступефай!

Ослепительная вспышка красного света ворвалась в комнату, с грохотом разнеся в щепки дверь, и Хмури как подкошенный рухнул на пол. Гарри всё ещё смотрел на то место, где секунду назад было лицо Хмури, но вместо него видел Альбуса Дамблдора, профессора Снейпа и профессора МакГонагалл, чьи изображения отражались во Вражьем Стекле. Гарри обернулся и увидел их, настоящих, в дверном проёме. Впереди, сжимая волшебную палочку, стоял Дамблдор. В этот момент Гарри впервые по-настоящему понял, почему люди говорили, что Дамблдор был единственным волшебником, которого боялся Волдеморт. Выражение лица Дамблдора, когда он смотрел вниз на бессознательное тело Хмури-«Дикого Глаза», было ужаснее, чем Гарри мог вообразить. На лице Дамблдора не было ни привычной мягкой улыбки, ни весёлого огонька в глазах. Была лишь холодная ярость в каждой морщинке древнего лица. Ощущение мощи исходило от Дамблдора, словно обжигающий жар. Он ступил в кабинет, пинком перевернул Хмури на спину, чтобы было видно лицо. Снейп следовал за ним, изучая Вражье Стекло, где всё ещё виднелось его собственное лицо, заглядывающее в комнату. Профессор МакГонагалл же поспешила прямо к Гарри.

— Пойдёмте, Поттер, — прошептала она. Её тонкие губы дёргались так, будто она была готова разрыдаться. — Пойдёмте в больничное крыло.

— Нет, — отрезал Дамблдор.

— Альбус, посмотрите на него. Он уже всего натерпелся сегодня вечером.

— Он останется здесь, Минерва, потому что ему необходимо понять, — отрезал Дамблдор. — Путь к выздоровлению идёт через способность смириться с происшедшим — и сначала — необходимо разобраться, что к чему. Он должен знать, кто и зачем подверг его испытаниям, которые он перенёс сегодня вечером.

— Хмури, — сказал Гарри. Он все никак не мог поверить. — Как это мог быть Хмури?

— Это — не Аластор Хмури, — спокойно произнёс Дамблдор. — Вы никогда не были знакомы с Аластором Хмури. Настоящий Хмури не увёл бы тебя из-под моего надзора после того, что случилось сегодня вечером. В тот момент, когда он забрал тебя, я всё понял и последовал за вами.

Дамблдор наклонился над ненастоящим Хмури и снял с его пояса флягу и связку ключей с кольцом. Потом он повернулся к профессору МакГонагалл и Снейпу.

— Северус, пожалуйста, принесите мне самую сильную Сыворотку правды, которая у вас есть, а потом спуститесь в кухню и приведите домового по имени Винки. Минерва, будьте любезны, сходите к хижине Хагрида, там на тыквенной грядке вы увидите большого чёрного пса. Проводите его в мой кабинет и скажите, что я скоро буду, затем возвращайтесь сюда.

Если Снейп или МакГонагалл нашли эти указания странными, то никак этого не показали. Они развернулись и вышли из кабинета. Дамблдор подошёл к сундуку с семью замками, вставил первый ключ в замок и распахнул сундук. Там была куча магических книг. Дамблдор закрыл сундук, вставил второй ключ во второй замок и вновь откинул крышку.

Книги исчезли. На сей раз, там была куча сломанных Плутоскопов, несколько свитков пергамента, перья и что-то похожее на серебристый Плащ-невидимку. Гарри изумлённо наблюдал, как Дамблдор вставил третий, четвертый, пятый и шестой ключи в соответствующие замки, и каждый раз, когда он открывал сундук, там было что-то новое. Когда он вставил седьмой ключ в замок и отбросил крышку, Гарри вскрикнул от изумления. Внутри оказалось нечто вроде ямы или подземной комнаты, где на полу десятью футами ниже, лежал худой, отощавший и, видимо, крепко спящий — настоящий Хмури-«Дикий Глаз». У него не было деревянной ноги, глазница волшебного глаза выглядела пустой, и не хватало нескольких прядей седых волос.

Ошеломлённый Гарри переводил взгляд со спящего Хмури в сундуке на бессознательного Хмури, лежавшего на полу кабинета. Дамблдор легко спрыгнул на пол около спящего Хмури и склонился над ним.

— Оглушён — под Заклятием Империус — очень слаб, — констатировал он. — Конечно, им нужно было оставить его в живых. Гарри, брось вниз плащ самозванца — он замерзает. Мадам Помфри нужно его осмотреть, но сейчас он вроде в безопасности.

Гарри сделал в точности то, что велел Дамблдор. Тот завернул Хмури в плащ и снова выкарабкался из сундука. Потом он взял со стола флягу и, отвинтив крышку, перевернул её. Тягучая, клейкая жидкость брызнула на пол.

— Оборотное зелье, Гарри, — сказал Дамблдор. — Просто и гениально. Всем известно, что Хмури никогда не пьёт ничего, кроме содержимого своей фляги. Самозванцу, конечно, нужно было держать настоящего Хмури рядом, так, чтобы он мог продолжать делать зелье. Посмотри на его волосы. — Дамблдор взглянул на Хмури в сундуке. — Самозванец отрезал их весь год, видишь, как обкорнал? Но я думаю, в волнении сегодняшней ночи, наш поддельный Хмури мог забыть принимать его с той частотой, с какой должен был: раз в час… каждый час… и скоро мы в этом убедимся.

Дамблдор выдвинул стул из за стола и сел, глядя на бессознательного Хмури на полу. Гарри тоже смотрел на него. Несколько минут прошло в молчании…

Потом, прямо на глазах Гарри, лицо человека на полу начало меняться. Шрамы исчезали, кожа становилась гладкой, искорёженный нос стал целым и начал уменьшаться. Длинная грива седых волос укоротилась до русого ёжика. С громким стуком отвалилась деревянная нога, и на её месте появилась нормальная, а в следующий миг из глазницы выскочил волшебный глаз и покатился по полу, продолжая бешено вращаться.

Гарри рассматривал человека, лежащего перед ним. У того была бледная, веснушчатая кожа и соломенная шевелюра. Гарри знал его. Он видел в Думоотводе Дамблдора, как его уводили из суда Дементоры, а он кричал Краучу, что невиновен. Только теперь вокруг его глаз залегли морщинки, отчего он казался намного старше. В коридоре раздались поспешные шаги. Это вернулся Снейп, Винки бежала за ним по пятам. Профессор МакГонагалл пришла сразу следом.

— Крауч! — воскликнул Снейп, застыв на пороге. — Барти Крауч!

— Святые небеса, — прошептала профессор МакГонагалл, останавливаясь и разглядывая человека на полу. Грязная, растрёпанная Винки выглянула из-за ног Снейпа. Она открыла рот и пронзительно завопила: — Мастер Барти, мастер Барти, что вы здесь делать?

Она бросилась на грудь молодого человека. — Вы убили его! Вы убили его! Вы убить сына хозяина!

— Он просто оглушён, Винки, — сказал Дамблдор. — Отойди, пожалуйста. Северус, вы принесли Сыворотку? — Снейп вручил Дамблдору маленькую стеклянную бутылочку абсолютно прозрачной жидкости: ту самую, которой он угрожал Гарри в классе. Дамблдор встал со стула, склонился над человеком на полу, и посадил его к стене, под Вражьим Стеклом, в котором так и застыли отражения Дамблдора, Снейпа и МакГонагалл. Винки замерла, стоя на коленках, дрожа, прижав руки к лицу. Дамблдор открыл Краучу рот и влил туда три капли микстуры. Потом он направил палочку ему в грудь и произнёс: — Эннервате.

Сын Крауча открыл глаза. Его лицо было расслаблено, взгляд рассредоточен.

Дамблдор опустился на колени, так, чтобы их лица оказались на одном уровне.

— Вы меня слышите? — спросил он спокойно.

Веки человека дрогнули: — Да.

— Я хочу, чтобы вы рассказали нам, — мягко продолжил Дамблдор, — как вы попали сюда. Как вы убежали из Азкабана?

Крауч сделал глубокий, судорожный вздох, затем начал говорить глухим, невыразительным голосом.

— Моя мать спасла меня. Она знала, что умирает, и убедила отца спасти меня в качестве последнего одолжения ей. Он любил её так, как никогда не любил меня, поэтому согласился. Они пришли навестить меня, а потом дали глоток Оборотного зелья, содержащий волос моей матери. Она приняла Оборотное зелье с моим волосом. Мы поменялись, — Винки, дрожа, покачала головой.

— Не говорить больше. Мастер Барти, не говорить больше, вы навлекаете неприятности на отца! — Но Крауч снова вздохнул и так же глухо продолжил.

— Дементоры слепы. Они ощущали одного здорового и одного умирающего человека, вошедших в Азкабан. Они ощущали одного здорового и одного умирающего человека, вышедших из него. Отец тайно вывел меня наружу, замаскировав под мою мать, на случай, если кто-то из заключённых наблюдает через двери. Моя мать умерла вскоре после того в Азкабане. Она была осторожна, пила Оборотное зелье до самого конца. Затем её похоронили под моим именем и внешностью. Все думали, что она — это я. — Он опять моргнул.

— И что ваш отец сделал с вами, когда привёл домой? — спокойно спросил Дамблдор.

— Организовал смерть моей матери. Тихие, частные похороны. Та могила пуста. Винки ухаживала за мной, пока я не выздоровел. Потом меня нужно было спрятать. Мною нужно было управлять. Отцу пришлось использовать множество заклинаний, чтобы подчинить меня. Когда я восстановил силы, то стал думать только о том, чтобы найти моего Повелителя, и служить ему.

— Как ваш отец подчинил вас? — сказал Дамблдор.

— Заклятие Империус, — ответил тот. — Я был под контролем отца. Я был вынужден носить Плащ-невидимку день и ночь, а для пущей сохранности со мной постоянно был домовой. Она была моей охранницей и опекуншей. Винки жалела меня. Она убедила отца разрешить иногда доставлять мне удовольствие. В награду за хорошее поведение.

— Мастер Барти, мастер Барти, — рыдала Винки. — Не говорите им, у нас будут неприятности…

— Кто-нибудь ещё знал, что вы живы? — спросил Дамблдор. — Кто-нибудь, кроме вашего отца и домового?

— Да, — сказал Крауч, его веки снова дрогнули. — Ведьма из отцовского отдела. Берта Джоркинс. Она пришла к нам домой с какими-то бумагами, отцу на подпись. Его не было дома. Винки проводила её внутрь и вернулась ко мне на кухню. Но Берта Джоркинс услышала, как Винки говорит со мной. Она услышала достаточно, чтобы понять, кто скрывается под Плащом-невидимкой. Когда отец вернулся домой, Берта припёрла его к стенке. Он использовал очень мощное заклинание Памяти против неё, чтобы заставить её забыть то, что она выяснила. Слишком мощное. Он сказал, что оно навсегда повредило её память.

— Почему она совала нос в дела моих хозяев? — рыдала Винки. — Почему она не оставить нас в покое?

— Расскажите про Кубок мира по Квиддитчу, — сказал Дамблдор.

— Винки уговорила отца, — монотонно продолжал Крауч. — Она потратила несколько месяцев, убеждая его. Я не выходил из дома в течение многих лет, и очень любил Квиддитч. Позвольте ему пойти, умоляла Винки. Он будет в Плаще-невидимке. Он сможет посмотреть. Позвольте ему в этот раз подышать свежим воздухом. Винки сказала, что моя мать хотела бы этого. Она сказала отцу, что моя мать умерла, чтобы дать мне свободу, и что она спасала меня не для жизни в заключении. В конце концов, он согласился. Всё было тщательно спланировано. Отец отвёл меня и Винки в Верхнюю Ложу ещё днём. Винки должна была говорить, что она заняла место для отца, а я должен был сидеть там, невидимый для всех. Мы должны были уйти, когда все покинут ложу. Всем бы казалось, что Винки одна, никто бы и не догадался. Но Винки не знала, что я становлюсь сильнее. Я начинал бороться с заклятием Империус. Случались времена, когда я снова был почти самостоятелен. На короткое время я оказывался вне отцовского контроля. Это случилось, там, в Верхней Ложе. Было похоже на пробуждение от глубокого сна. Я очнулся среди толпы, в середине матча, и увидел перед собой палочку, торчавшую из кармана мальчишки. Мне не позволяли иметь палочку после Азкабана, и я украл её. Винки не заметила, она боится высоты. Всю игру Винки закрывала лицо руками.

— Мастер Барти, вы плохой мальчик! — шептала Винки сквозь слёзы, льющиеся меж пальцев.

— Значит, вы взяли палочку, — сказал Дамблдор, — и что вы с ней сделали?

— Мы вернулись к палатке, — сказал Крауч. — Тогда мы услышали их. Мы услышали Пожирателей Смерти. Тех, кто не был в Азкабане. Тех, кто никогда не страдал за моего Повелителя. Они отвернулись от него. Они не были порабощены, как я, и могли искать его, но не сделали этого. Они просто развлекались с магглами. Звук их голосов пробудил меня. Моё сознание прояснилось, как никогда за эти годы. Я был зол. У меня была палочка. Я хотел напасть на них за то, что они предали моего Повелителя. Отец покинул палатку, пошёл освобождать магглов. Винки испугалась, увидев мою ярость. Она использовала свой тип волшебства, чтобы привязать меня к себе. Она утащила меня от палатки, потянула в лес, подальше от Пожирателей Смерти. Я пытался удержать её. Я хотел вернуться в лагерь. Я хотел показать этим Пожирателям Смерти, что значит верность Тёмному Лорду, и наказать их. Я использовал украденную палочку, чтобы пустить Тёмную метку. Прибыли волшебники министерства. Они всюду палили Оглушающими заклинаниями. Одно из заклинаний проникло сквозь деревья, где стояли мы с Винки. Связь, соединяющая нас, была разрушена. Нас обоих оглушило. Когда Винки обнаружили, мой отец понял, что я где-то поблизости. Он поискал в кустах, где её нашли, и почувствовал, что я тоже лежу там. Он дождался, пока другие сотрудники министерства покинут лес, затем снова наложил на меня заклятие Империус и отвёз домой. Он уволил Винки. Она подвела его. Она позволила мне взять палочку. Она едва не упустила меня.

От этих слов Винки отчаянно пискнула.

— Теперь в доме остались только мы с отцом. И затем, затем, — голова Крауча крутанулась, безумная усмешка тронула его губы, — мой Повелитель прибыл за мной. Он достиг нашего дома поздно ночью на руках своего слуги Червехвоста. Мой Повелитель узнал, что я всё ещё жив. Он захватил Берту Джоркинс в Албании и пытал её. Она многое рассказала ему. Берта рассказала о Турнире Трёх Волшебников. Она сказала, что старый Аврор, Хмури, собрался преподавать в Хогвартсе. Он пытал её, пока не прорвался через заклинание Памяти, которое наложил мой отец. После этого Берта рассказала, что я убежал из Азкабана. Она сказала ему, что отец держит меня в заключении, чтобы не дать мне заняться его поисками. Так Повелитель узнал, что я был его преданным слугой — возможно, самым преданным из всех. Мой Повелитель задумал план, основанный на информации, которую дала ему Берта. Он нуждался во мне. Он пришел к нам домой около полуночи. Дверь открыл мой отец.

Улыбка на лице Крауча стала ещё шире, словно это было самым сладким воспоминанием в его жизни. Винки испуганно таращилась на него сквозь пальцы. Она казалась слишком потрясённой, чтобы говорить или даже дрожать.

— А дальше всё случилось очень быстро. Мой Повелитель наложил на отца заклятие Империус. И теперь отец оказался управляем. Мой Повелитель вынудил его заниматься своими делами, действовать как обычно, как если бы всё было в порядке. А я освободился. Я очнулся. Я был свободен и жив так, как никогда за всю жизнь.

— И что Лорд Волдеморт велел вам сделать? — спросил Дамблдор.

— Он спросил меня, готов ли я рискнуть всем ради него. Я был готов. Это было моей мечтой, моим самым большим желанием, служить ему, оказаться ему полезным. Он сказал мне, что ему нужно послать преданного слугу в Хогвартс. Слугу, который бы незаметно провел Гарри Поттера через Турнир. Слугу, который следил бы за Гарри Поттером, гарантировав, что тот достигнет Кубка Трёх Волшебников. Кубок необходимо было превратить в Портключ, который отправил бы первого человека, который коснется его, к моему Повелителю. Но сначала…

— Вам нужен был Аластор Хмури, — сказал Дамблдор. Его синие глаза сверкали, хотя голос оставался спокойным.

— Мы провернули это на пару с Червехвостом. Мы заранее сварили Оборотное зелье. Потом мы пробрались к его дому. Хмури учинил переполох. Но нам удалось подчинить его как раз вовремя и запихнуть в его же волшебный сундук, предварительно взяв немного волос и добавив в зелье. Я выпил его, и стал двойником Хмури. Кроме того, мы взяли его ногу и глаз, так что я был готов встретить Артура Уизли, когда он прибыл успокоить магглов, которые слышали шум. Я расшебуршил мусорные ящики. Артуру Уизли я сказал, что во двор залезли злоумышленники и напоролись на мусорные ящики. Потом я упаковал одежду Хмури и датчики тьмы, положил их в сундук с пленником, и отправился в Хогвартс. Я оставил его в живых под заклятием Империус. Мне было нужно иногда задавать ему вопросы, чтобы узнать его прошлое, изучить его привычки так, чтобы я смог одурачить даже Дамблдора, к тому же мне нужны были его волосы, чтобы делать Оборотное зелье. Достать другие компоненты было проще. Я украл кожу бумсланга в подземелье. Когда учитель Зельеварения застал меня в своей кладовке, я сказал, что действую по приказу.

— А что стало с Червехвостом после того, как вы напали на Хмури? — спросил Дамблдор.

— Червехвост остался заботиться о моём хозяине в отцовском доме, и следить за отцом.

— Но отец сбежал, — подсказал Дамблдор.

— Да. Через некоторое время отец начал бороться с заклятием Империус точно так же, как и я. Были периоды, когда он осознавал происходящее. Мой Повелитель решил, что стало небезопасно выпускать его из дома. Вместо этого, он заставил отца посылать письма в министерство. Он заставил его писать и говорить, что он болен. Но Червехвост пренебрег своими обязанностями. Он был недостаточно внимателен. Отец сбежал. Мой Повелитель предположил, что тот направляется в Хогвартс. Отец собирался рассказать всё Дамблдору. Он собирался признаться, что выкрал меня из Азкабана. Мой Повелитель написал мне в письме о побеге отца. Он велел мне остановить его любой ценой. Так что я ждал и наблюдал. Я использовал карту, которую взял у Гарри Поттера. Карту, которая чуть всё не погубила.

— Карту? — быстро переспросил Дамблдор. — Какую такую карту?

— Карту Поттера с планом Хогвартса. Он увидел меня на нём. Он увидел меня крадущим дополнительные компоненты для Оборотного зелья из кладовой Снейпа. К счастью, Поттер решил, что это мой отец, ведь у нас одинаковые имена. Я забрал карту у Поттера той ночью, и сказал ему, что мой отец ненавидит Тёмных Магов. Поттер полагал, что отец подозревает Снейпа. В течение недели я ждал, когда отец доберется до Хогвартса. Наконец, однажды вечером карта показала, что он появился на территории замка. Я натянул Плащ-невидимку и двинулся ему навстречу. Он шёл вдоль опушки леса. И тут появились Поттер и Крам. Я ждал. Я не мог причинить вреда Поттеру, он предназначался моему Повелителю. Поттер побежал, чтобы позвать Дамблдора. Я оглушил Крама, а потом убил отца.

— Не-е-ет! — завопила Винки. — Мастер Барти, мастер Барти, что вы говорите?

— Вы убили отца, — повторил Дамблдор, тем же самым мягким голосом. — Что вы сделали с телом?

— Отнёс в лес и накрыл Плащом-невидимкой. У меня была карта. Я видел, как Поттер вбежал в замок. Он встретил Снейпа, затем к ним присоединился Дамблдор. Я видел, как они покинули замок. Я вышел из леса позади них и догнал их.

Я сказал Дамблдору, что Снейп рассказал мне, куда они пошли. Дамблдор велел мне отыскать отца. Я же возвратился к его телу, продолжая следить за остальными по карте. Когда они ушли, я преобразовал тело отца. Он стал костью, которую я похоронил в свежевскопанной земле перед хижиной Хагрида, закутавшись в Плащ-невидимку.

Наступила гнетущая тишина, только Винки продолжала рыдать. Тогда Дамблдор сказал: — И сегодня вечером…

— Я предложил отнести Кубок в лабиринт перед обедом, — прошептал Барти Крауч. — Превратил его в Портключ. План моего Повелителя сработал. Он вернул былую силу, а я получу награду, о которой даже не мечтал никто из волшебников.

Безумная улыбка вновь озарила его лицо и он уронил голову на плечо. В наступившей тишине были слышны лишь всхлипы Винки, рыдавшей в углу.

36. На перепутье

Дамблдор встал. Он пристально посмотрел на Барти Крауча, на лице его читалось отвращение. Затем он снова взмахнул волшебной палочкой — из неё вылетели веревки и крепко обвились вокруг Барти Крауча. Он повернулся к профессору МакГонагалл:

— Минерва, могу я попросить вас посторожить его, пока я отведу Гарри наверх?

— Конечно, — сказала профессор МакГонагалл. Её лицо выражало брезгливость, как будто перед её глазами кого-то только что стошнило. Но когда она вытащила свою палочку и наставила её на Барти Крауча, её рука не дрогнула.

— Северус, — Дамблдор обратился к Снейпу, — пожалуйста, попросите мадам Помфри зайти сюда. Нужно перенести Аластора Хмури в больничное крыло. Затем спуститесь вниз и найдите Корнелиуса Фаджа. Я не сомневаюсь, что он захочет лично задать Краучу пару вопросов. Передайте, что, если я ему понадоблюсь, то через полчаса он сможет найти меня в больничном крыле.

Снейп молча кивнул и вышел из комнаты.

— Гарри, — мягко позвал Дамблдор.

Гарри встал и снова покачнулся — боль в ноге, которую он не замечал, пока слушал Крауча, теперь стала ещё сильнее. Он понял, что дрожит. Дамблдор взял Гарри под руку, и они вышли в тёмный коридор.

— Сперва пойдём ко мне в кабинет, Гарри, — спокойно сказал Дамблдор, когда они прошли лестничный пролёт. — Там нас ждёт Сириус.

Гарри кивнул. Он словно окоченел и потерял чувство реальности, но ему было всё равно, он был даже рад этому. Он не хотел ворошить свежие и чёткие как фотографии воспоминания о том, что произошло с тех пор, как он прикоснулся к Кубку Трёх Волшебников. Ему не хотелось вспоминать всё увиденное, но в голове проносились ясные, словно фотографии, сцены. Хмури-«Дикий Глаз» в своём сундуке. Червехвост, катающийся по земле, сжимающий обрубок руки. Появление Волдеморта из дымящегося котла. Седрик… мёртвый… просит вернуть его тело родителям…

— Профессор, — пробормотал Гарри, — где мистер и миссис Диггори?

— Они с профессором Спраут, — сказал Дамблдор. Его голос, такой спокойный во время допроса Барти Крауча, слегка дрогнул. — Она — Глава Дома Седрика и хорошо его знала.

Они дошли до каменной горгульи. Дамблдор сказал пароль, горгулья отодвинулась, и они поднялись по винтовому эскалатору к дубовой двери. Дамблдор открыл её и вошел.

Там стоял Сириус. Лицо его осунулось, как тогда, когда он сбежал из Азкабана. Он кинулся к Гарри.

— Как ты? Я знал… я знал, что нечто вроде этого должно… что там стряслось?

Руки его задрожали, когда он усаживал Гарри в кресло у стола.

— Что случилось? — настойчиво повторил он.

Дамблдор стал пересказывать Сириусу историю Барти Крауча. Гарри почти не слушал. Он был совершенно разбит, каждая косточка в его теле ныла; он хотел просто сидеть здесь, чтобы никто его не трогал, пока он не заснёт — тогда ему больше не надо будет ни думать, ни чувствовать.

Послышался лёгкий шелест крыльев. Феникс Фокс слетел с насеста, скользнул через кабинет и сел Гарри на колено.

— Привет, Фокс, — тихо сказал Гарри.

Он погладил красивые золотисто-алые перья феникса. Фокс дружелюбно смотрел на него. В исходившем от него тепле было что-то успокаивающее.

Дамблдор замолчал. Он сел за стол, напротив Гарри и попытался заглянуть ему в глаза. Но Гарри избегал его взгляда: он знал, что нужно Дамблдору — тот хотел, чтобы Гарри всё вспомнил, чтобы пережил сегодняшний вечер заново.

— Мне нужно знать, что произошло после того, как ты прикоснулся к Портключу в лабиринте, Гарри, — произнёс Дамблдор.

— Мы можем отложить это до утра, Дамблдор? — резко спросил Сириус. Он положил руку на плечо Гарри. — Пусть поспит. Ему надо отдохнуть.

Гарри почувствовал, как в нём поднимается волна благодарности к Сириусу, но Дамблдор словно того не слышал. Он наклонился к Гарри. Гарри неохотно поднял голову и взглянул в синие глаза.

— Если бы я мог помочь тебе, — мягко сказал Дамблдор, — погрузив тебя в зачарованный сон и позволив тем самым оттянуть момент, когда тебе придется подумать о том, что произошло сегодня, я бы это сделал. Но я-то знаю. Ненадолго заглушённая боль становится сильнее, когда ты её наконец почувствуешь. Ты был храбр, ты превзошел все мои ожидания. Я прошу тебя снова набраться мужества. Я прошу тебя рассказать нам, что произошло.

Феникс пропел одну мягкую ноту. Звук задрожал в воздухе, и у Гарри возникло ощущение, что горячая жидкая капля проскользнула по его горлу в желудок, согрела его и придала сил.

Он глубоко вздохнул и стал рассказывать. Пока он говорил, перед его глазами проносились видения этой ночи: он видел лопающиеся пузырьки в зелье, оживившем Волдеморта, видел Пожирателей смерти, появляющихся у могил, тело Седрика, лежащее на земле рядом с Кубком Трёх Волшебников.

Пару раз, Сириус порывался что-то сказать, всё ещё держа руку на плече Гарри, но Дамблдор останавливал его, и Гарри был этому рад, потому что теперь ему легче было продолжать рассказ. Это было, пожалуй, облегчением; Гарри чувствовал, словно что-то ядовитое испаряется из него, и ему стоило больших усилий произносить вслух события этого вечера, но он понял, что, когда закончит, ему станет легче.

Когда Гарри рассказал, как Червехвост пронзил его руку кинжалом, Сириус испустил дикий вопль, а Дамблдор встал так резко, что Гарри вздрогнул. Дамблдор обошёл вокруг стола и попросил Гарри вытянуть руку. Гарри показал место, где был распорот рукав, и порез.

— Он сказал, что моя кровь сделает его сильнее, чем любая другая, — объяснил Гарри Дамблдору. — Он сказал, что та защита, которую… мне оставила мама… перейдёт и к нему тоже. И он оказался прав — он мог ко мне прикоснуться, без вреда для себя, он дотронулся до моего лица.

На долю секунды Гарри показалось, что в глазах Дамблдора он заметил триумфальный блеск. Но в следующую секунду он убедил себя, что ему показалось, потому что, когда он возвращался к своему креслу за столом, таким старым и усталым Гарри его ещё никогда не видел.

— Очень хорошо, — сказал он, усаживаясь. — Волдеморт одолел именно этот барьер. Гарри, продолжай, пожалуйста.

Гарри объяснил, как Волдеморт появился из котла, рассказал всё, что помнил из речи Волдеморта к Пожирателям смерти. Затем как Волдеморт развязал его, вернул ему волшебную палочку и приготовился к дуэли.

Но когда он дошёл до того момента, когда золотые потоки света соединили его с Волдемортом палочки, ему помешал комок в горле. Он пытался продолжать, но образы, появившиеся из палочки Волдеморта, всплывали в его памяти. Он видел Седрика, старика, Берту Джоркинс… свою мать… отца…

Он обрадовался, когда тишину нарушил Сириус.

— Палочки соединились? — спросил он, переводя взгляд с Гарри на Дамблдора. — Но почему?

Гарри посмотрел на Дамблдора, у того было застывшее выражение лица.

— Приори Инкантатем, — пробормотал он.

Дамблдор взглянул на Гарри, и между ними словно проскочила искорка понимания.

— Эффект Обратного Заклинания? — отрезал Сириус.

— Именно, — подтвердил Дамблдор. — Палочки Гарри и Волдеморта — близнецы. В каждой по перу из хвоста феникса. Вот этого самого феникса, — добавил он, указывая на золотисто-алую птицу, удобно устроившуюся на колене у Гарри.