Эволюция сексуального влечения: Стратегии поиска партнеров Басс Дэвид

Чем больше мы узнаем о поведенческих моделях и структурах, формирующих нас сегодня, тем больше кажется, что мужчины — это враги, угнетатели или по меньшей мере чужаки, не поддающиеся нашему пониманию.

— Кэрол Касселл. Сметенные с лица земли

Романы, песни, сериалы и желтая пресса рассказывают нам о битвах между мужчинами и женщинами и о страданиях, которые они причиняют друг другу. Жены жалуются на то, что мужья не обращают на них внимания, мужей бесит переменчивость настроения жен. «Мужчины эмоционально закрыты», — говорят женщины. «Женщины эмоционально взрывоопасны», — говорят мужчины. Мужчины жаждут секса, женщины тянут время, разочаровывая мужчин. Или это просто стереотипы?

Когда я только занялся темой конфликта полов, мне хотелось подробно исследовать и описать эту обширную область. Для начала я предложил нескольким сотням мужчин и женщин просто перечислить все, что их беспокоит, бесит и раздражает в представителях противоположного пола[377]. Люди с удовольствием говорили на эту тему. Они отметили 147 моментов, которые могут расстроить или разозлить представителя противоположного пола — от пренебрежения, оскорбления и физического насилия до сексуальной агрессивности, сексуальной зажатости, сексизма и сексуальной неверности. Вооружившись этим списком проблем, мы с коллегами провели исследование одиноких людей, встречающихся и семейных пар, чтобы определить, какие источники конфликтов наиболее распространены и какие приносят больше всего неприятностей.

Конфликт полов лучше всего рассматривать в более широком контексте социального конфликта. Последний возникает всегда, когда один человек мешает другому достичь его цели. Причины могут быть разными. Например, конфликт возникает, когда мужчины соперничают за одни и те же ресурсы, такие как место в статусной иерархии или доступ к привлекательному половому партнеру. Так как молодых привлекательных женщин меньше, чем мужчин, которые хотели бы вступить с ними в связь, часть мужчин остается на обочине. Приобретение одного становится потерей другого. Аналогичным образом две женщины, претендующие на одного и того же ответственного, доброжелательного или успешного мужчину, вступают в конфликт: если одна женщина получает то, что хочет, вторая остается ни с чем.

Конфликты также возникают между мужчинами и женщинами, когда представители одного пола мешают представителям другого в реализации их целей и устремлений. Например, на сексуальном поле цели мужчины, который хочет секса без обязательств, противоречат целям многих женщин, ищущих более серьезной эмоциональной вовлеченности и вложения ресурсов. Но это противоречие действует в обоих направлениях. Женщина, которая хочет долгого ухаживания и больших вложений, мешает мужчине применять краткосрочную сексуальную стратегию.

Конфликт как таковой не имеет эволюционного смысла и в целом не является адаптивным для особей, вступающих в противоречие с особями противоположного пола. Он, наоборот, обычно несет издержки. Конфликт полов — это нежелательное следствие того, что сексуальные стратегии людей противоречат друг другу. Однако мы унаследовали от предков психологические решения задач управления конфликтами.

Чувства гнева, тревоги и неудовольствия — ключевые психологические решения, которые в определенной мере возникли для того, чтобы предупреждать людей о помехах на пути к достижению их сексуальных целей. Эти эмоции выполняют несколько взаимосвязанных функций. Они привлекают наше внимание к проблемным событиям, заставляют сосредоточиться на них и моментально отсечь те, которые не имеют большого значения. Они окрашивают эти события для облегчения запоминания и извлечения из памяти. Кроме того, эмоции подталкивают нас к действиям, заставляя стремиться к устранению источника проблемы или предотвращению будущих столкновений.

Поскольку мужчины и женщины используют разные сексуальные стратегии, негативную реакцию у них вызывают разные события. Так, мужчины, стремящиеся к случайному сексу без преданности и обязательств, часто служат источником страданий для женщин, а женщины, которые заставляют мужчин на протяжении какого-то времени тратить силы на выстраивание отношений, а потом отказывают им в сексуальном доступе, который вроде бы предполагался, служат источником гнева для мужчин.

Сексуальная доступность и конфликт вокруг воспринимаемой партнерской ценности

Разногласия из-за сексуального доступа — это, пожалуй, самая распространенная причина конфликта между мужчинами и женщинами. В группе из 121 студента, которые на протяжении четырех недель ежедневно фиксировали состояние своих отношений с противоположным полом, 47 % упомянули об одном или более случаях разногласия по поводу желаемого уровня интимности[378]. Мужчины иногда хотят секса с минимумом вложений. Они защищают свои ресурсы и крайне разборчивы в отношении женщин, которым готовы что-то предоставить. Они «трусливы» в отношении своих ресурсов, которые хотят сберечь для долговременных отношений или распределить на многих случайных партнерш, иногда — по очереди, а иногда — одновременно. Так как женщины в основном придерживаются долгосрочных сексуальных стратегий, они, прежде чем согласиться на секс, нередко ищут свидетельства готовности мужчины к вложениям. Вложения, которых хотят женщины от мужчин, — это как раз то, что мужчины распределяют с оглядкой и очень избирательно. Сексуальный доступ, который стремятся получить мужчины, — этот тот ресурс, в предоставлении которого, в свою очередь, очень избирательны женщины.

Конфликт вокруг воспринимаемой привлекательности возникает, когда человек ощущает недовольство из-за того, что другой игнорирует его в качестве потенциального партнера. Он часто оказывается первым сражением на рынке поиска партнера. Люди с высокой привлекательностью могут предложить многое и поэтому имеют шансы привлечь партнера с высокой ценностью. Тем, чья ценность ниже, приходится довольствоваться меньшим. Однако порой человек чувствует себя вполне достойным, но тот, кого он хотел бы видеть своим партнером, с этим не согласен.

Это можно проиллюстрировать на примере истории одной моей коллеги, которая часто посещает кантри-бары. По ее словам, к ней иногда подходят небритые мужчины-работяги в майках и бейсболках и приглашают потанцевать. Получив отказ, некоторые проявляют вербальную агрессию, заявляя что-нибудь вроде: «В чем дело, сучка, я что, недостаточно хорош для тебя?» Хотя она ничего не говорит в ответ, в голове у нее именно эта мысль: они недостаточно хороши для нее. Она без слов показывает, что может получить кого-нибудь получше, и этот посыл бесит отвергнутых. Рок-звезда Джим Моррисон из группы The Doors заметил в одной из своих песен, что женщины, которые вас не хотят, кажутся отвратительными. Различия в восприятии людьми партнерской ценности порождают конфликт.

Когнитивные предубеждения в сексуальном понимании других людей

Люди живут в полном неопределенности мире поиска партнера. Нам приходится строить догадки относительно намерений и эмоционального состояния окружающих. Насколько он привлекателен для нее? Насколько она ему преданна? Что означает эта улыбка, заинтересованность в сексе или просто дружелюбие? Люди могут намеренно скрывать некоторые психологические состояния, например пылкую страсть к кому-то, что еще более усиливает неопределенность и делает догадки еще более сложными. Мы вынуждены строить предположения о скрытых намерениях и действиях, основываясь на признаках, которые лишь с некоторой долей вероятности указывают на истинное положение дел. Например, необъясненный запах, который исходит от партнера, может означать сексуальную измену, а может быть просто случайным ароматом, подцепленным во время ничего не значащего разговора в магазине.

Пытаясь проникнуть в чужие мысли, мы можем совершить две ошибки. Можно приписать человеку психологическое состояние, которого на самом деле нет, например отсутствие сексуального интереса. Или же можно не разглядеть существующее психологическое состояние, например не заметить в другом человеке страстного желания, сексуального или романтического. Согласно теории управления ошибками, маловероятно, чтобы соотношение затрат и преимуществ в последствиях двух типов ошибок было идентичным во всех случаях[379]. Это интуитивно понятно на примере противопожарной сигнализации, которая обычно очень чувствительна к дыму. Затраты на ложные сигналы тревоги незначительны в сравнении с катастрофическими последствиями незамеченного вовремя пожара. Теория управления ошибками распространяет эту логику на последствия в сфере эволюционной приспособленности.

Согласно теории, асимметрия отрицательных и положительных последствий предположений относительно чужих намерений и мыслей при их многократном повторении в эволюционной истории приводит к отбору, формирующему предсказуемые когнитивные предубеждения. Подобно противопожарным датчикам, которые дают больше ложно-положительных, а не ложно-отрицательных сигналов, сформировавшиеся в результате эволюции механизмы понимания окружающих, в соответствии с предсказанием теории управления ошибками, должны быть настроены так, чтобы один тип ошибок в предположениях встречался чаще, чем другой. Предубеждение сексуального сверхвосприятия, характерное для мужчин, позволяет им минимизировать издержки упущенных сексуальных возможностей. Теория управления ошибками убедительно объясняет тот факт, что мужчины склонны ошибочно предполагать наличие у женщины сексуальной заинтересованности, когда она просто улыбается, случайно касается руки или просто проявляет дружелюбие.

В ходе одного эксперимента 98 мужчинам и 102 женщинам предложили посмотреть десятиминутную запись разговора между мужчиной-профессором и студенткой актерского факультета[380]. Студентка приходит в кабинет к профессору, чтобы узнать о крайнем сроке сдачи работы. Роли в этом сюжете исполняли настоящие профессор и студентка актерского факультета. Они не вели себя провокационно и не флиртовали друг с другом, но были проинструктированы общаться дружелюбно. После просмотра ролика участники эксперимента должны были оценить предполагаемые намерения девушки по семибалльной шкале. Женщины чаще говорили, что студентка просто пыталась быть дружелюбной (6,45), а вовсе не сексуальной (2,00) или соблазнительной (1,89). Мужчины, хотя и заметили дружелюбное отношение (6,09), чаще, чем женщины, предполагали попытку соблазнения (3,38) и сексуальные намерения (3,84). Похожие результаты были получены в эксперименте с использованием фотографий мужчин и женщин, которые вместе учатся[381]. По оценкам мужчин, изображенные на фото женщины проявляют умеренное стремление выглядеть сексуально (4,87) и соблазнительно (4,08); женщины на тех же самых фотографиях увидели значительно меньше сексуальных (3,11) и соблазнительных намерений (2,61) со стороны женщин.

Интересно, что мужчины, считающие свою партнерскую ценность особенно высокой, сильнее подвержены предубеждению сексуального сверхвосприятия[382]. Это же предубеждение сильнее проявляется у мужчин, предпочитающих краткосрочные сексуальные стратегии, что способствует их успеху путем минимизации упущенных возможностей[383]. В исследовании быстрых свиданий, проведенном в моей лаборатории под руководством Карин Периллу, было обнаружено, что мужчины особенно подвержены вышеупомянутому предубеждению при общении с физически привлекательными женщинами, что довольно забавно, поскольку привлекательные женщины обычно очень разборчивы[384]. Мужчины были склонны видеть наличие интереса у тех женщин, заинтересованность которых была наименее вероятна. Тем не менее, действуя под влиянием этого предубеждения, мужчины порой открывают для себя сексуальные возможности. Если в эволюционной истории даже очень небольшая доля таких случаев ошибочного восприятия вела к реальному сексу, то у мужчин должен был выработаться более низкий порог для предположения наличия у женщины сексуального или романтического интереса. Предубеждение сексуального сверхвосприятия возникло у мужчин, чтобы мотивировать их к общению как можно с большим количеством женщин.

После появления этот механизм стал объектом манипулирования. Женщины иногда используют свою сексуальность как тактическое средство в этих манипуляциях. В исследовании с участием 200 студентов университетов женщины намного чаще, чем мужчины, говорили о том, что улыбаются и флиртуют с представителями противоположного пола, чтобы добиться от них особого отношения, даже если их совершенно не интересует секс с этими мужчинами[385]. Таким образом, женщины используют мужское предубеждение сексуального сверхвосприятия в собственных целях[386]. Склонность мужчин предполагать наличие у женщин сексуального интереса в сочетании с преднамеренным использованием этого психологического механизма женщинами создает потенциально взрывоопасную смесь. Эти сексуальные стратегии порождают конфликты из-за желаемого уровня сексуальной близости, из-за чувства мужчин, что женщины водят их за нос, и из-за чувства женщин, что мужчины слишком сильно давят на них в сексуальной сфере.

Такое давление порой переходит границу и становится сексуальной агрессивностью — сильным стремлением к получению сексуального доступа, несмотря на нежелание или сопротивление женщины. Мужчины используют сексуальную агрессию, чтобы минимизировать издержки на получение сексуального доступа, хотя и сама эта стратегия связана с издержками противодействия и вреда репутации. К актам сексуальной агрессии относятся требование или физическое принуждение к сексуальной близости, неспособность достичь взаимной договоренности о сексе и прикосновения к женщине без ее разрешения. В одном исследовании сотрудники моей лаборатории просили женщин оценить 147 потенциально неприятных действий, которые может совершить по отношению к ним мужчина. Женщины в среднем оценили сексуальную агрессию в 6,50 балла, т. е. очень близко к максимальному негативному отношению. Никакие другие действия мужчин, в том числе вербальные оскорбления и несексуальное физическое насилие, не воспринимались женщинами так же негативно, как сексуальная агрессия. Вопреки мнению ряда мужчин, женщины не хотят принудительного секса. Бывает они фантазируют о том, как ими овладевает мужчина, который потом оказывается богатым и красивым, иногда тема секса по принуждению возникает в любовных романах, но все это вовсе не значит, что женщины действительно хотят секса без согласия[387].

Мужчин же сексуальная агрессивность женщин беспокоит значительно меньше — для них она относительно неважна по сравнению с другими источниками дискомфорта. Так, по той же самой семибалльной шкале мужчины дали группе сексуально агрессивных действий со стороны женщин среднюю оценку 3,02, т. е. лишь слегка негативную. Несколько мужчин кстати заметили, что подобные действия со стороны женщины могли бы их возбудить. Другие женские поступки, например неверность и вербальное или физическое оскорбление, кажутся мужчинам гораздо более неприятными — 6,04 и 5,55 балла соответственно, — чем сексуальная агрессивность.

Печально то, что мужчины серьезно недооценивают неприятие женщинами сексуальной агрессии. Когда мужчин попросили оценить ее негативное воздействие на женщин, их оценка в среднем была заметно ниже, чем у женщин, — всего 5,80 против 6,50. В результате этого конфликта полов некоторые мужчины могут быть склонны к агрессивным сексуальным действиям просто потому, что не понимают, насколько негативно воспринимают их женщины. Неспособность мужчин правильно оценить психологическое страдание, которое их действия причиняют женщинам, не только порождает конфликт, но и может быть причиной отсутствия у мужчин сочувствия к жертвам сексуального насилия[388]. Грубое замечание одного техасского политика о том, что, если женщина не может избежать изнасилования, она должна просто расслабиться и получить удовольствие, могло принадлежать только человеку, неспособному осознать масштаб травмы, которую сексуальная агрессия наносит женщинам.

Женщины же переоценивают негативную реакцию мужчин на сексуальное насилие со стороны женщин, давая ей оценку 5,13, тогда как оценка мужчин не превышает 3,02[389]. Так что мужчины и женщины взаимно ошибаются в трактовке мыслей и намерений друг друга. Эти когнитивные предубеждения могут быть следствием ложных представлений о представителях противоположного пола, возникающих из-за приписывания им собственных реакций. Мужчины считают женщин, а женщины — мужчин более похожими на себя, чем это есть на самом деле. Приобретение знаний о гендерных различиях в восприятии сексуальной агрессивности должно быть одним из шагов к ослаблению конфликта полов.

Противоположность сексуальной агрессии — отказ в сексе. Мужчины постоянно жалуются на сексуальную недоступность женщин, а именно на возбуждение сексуального интереса без продолжения, отрицательный ответ на предложение секса и соблазнительное поведение с последующим отказом. По нашей семибалльной шкале оценки мужчины дали отказу в сексе 5,03 балла, а женщины — 4,29. Отказ в сексе беспокоит представителей обоих полов, но мужчин гораздо больше, чем женщин.

Для женщин отказ в сексе выполняет несколько функций. Одна из них — сохранение способности выбирать мужчин высокой партнерской ценности, готовых на эмоциональную преданность, материальные вложения или передачу высококачественных генов, а в идеале на первое, второе и третье одновременно. Женщины отказывают в сексе определенным мужчинам и соглашаются на него с другими по собственному выбору. Кроме того, отказывая мужчинам в сексе, женщины повышают его ценность и делают ограниченным ресурсом. Ограничения значительно поднимают цену, которую мужчины готовы за него платить. Если для мужчины единственный способ получить секс — это большие вложения, то он будет их делать. В условиях ограниченности сексуального доступа мужчины, неспособные на вложения, остаются без секса. Это порождает еще один конфликт полов, поскольку отказ со стороны женщин противоречит мужской стратегии быстрого получения секса без серьезной эмоциональной вовлеченности.

Другая функция отказа в сексе — манипулирование мужским восприятием партнерской ценности женщины. Самые желанные женщины, как правило, сексуально мало доступны для среднего мужчины, поэтому женщина может влиять на восприятие мужчиной ее желанности путем отказа в сексуальном доступе. Добиться женщины с высокой партнерской ценностью непросто, поэтому мужчины предполагают, что трудность доступа свидетельствует о ценности. Наконец, отказ в сексе, по крайней мере поначалу, может заставить мужчину смотреть на женщину как на долговременного партнера, а не на объект случайной связи. Быстрое предоставление сексуального доступа часто приводит к тому, что мужчина видит в женщине только случайного партнера.

Отказывая мужчинам в сексе, женщины создают для них трудности. Они нейтрализуют тот компонент мужской стратегии, который связан с поиском низкозатратного секса. Конечно, женщины имеют право выбирать, когда, где и с кем заниматься сексом. Но это противоречит одной из глубоко укоренившихся мужских сексуальных стратегий и воспринимается мужчинами как досадное препятствие. Именно в этом кроется один из ключевых источников конфликта полов.

Эмоциональная вовлеченность

В самом абстрактном смысле люди решают адаптивные задачи одним из двух способов: сами или чужими руками. В принципе, люди, которым удается въехать в рай на чужом горбу, могут более успешно решать жизненные адаптивные задачи. Например, женщине зачастую очень выгодно иметь рядом мужчину, который настолько ей предан, что отдает все силы и ресурсы ей и ее детям. Однако мужчине нередко выгодно отдавать одной женщине лишь часть своих ресурсов, оставляя прочее на решение дополнительных адаптивных задач, например поиск других партнеров или достижение более высокого социального статуса. Таким образом, представления мужчин и женщин о необходимой вовлеченности часто расходятся.

Главным признаком конфликта вокруг вовлеченности является раздражение, которое испытывают женщины из-за склонности мужчин не раскрывать свои чувства полностью. Одна из самых частых женских жалоб на мужчин — эмоциональная замкнутость последних. Так, в недавно вступивших в брак парах 45 % женщин и лишь 24 % мужчин жалуются на то, что их партнеры не могут откровенно делиться своими истинными чувствами. На фазе свиданий примерно 25 % женщин жалуются на то, что партнеры не реагируют на их чувства, а в первый год брака эта доля возрастает до 30 %. К четвертому году брака 59 % женщин жалуются на игнорирование их чувств мужьями. У мужчин же подобные претензии высказывают только 12 % новобрачных и 32 % на четвертом году брака[390].

Если взять женщину, то какие преимущества ей дает проявление мужчиной эмоций и какие издержки несет его закрытость? Если взять мужчину, то какие выгоды он получает от сокрытия своих эмоций и чем ему грозит их проявление? Одним из источников такого гендерного различия является тот факт, что мужчине гораздо проще разделить свои репродуктивные ресурсы, чем женщине. Например, в течение одного года женщина может забеременеть лишь однократно от одного мужчины, поэтому разделение репродуктивных ресурсов представляет для нее существенную трудность. Мужчина же в тот же самый период вполне способен распределить свои ресурсы между двумя или более женщинами.

Одна из причин сокрытия мужчинами своих эмоций состоит в том, что меньшая эмоциональная вовлеченность в отношения высвобождает ресурсы, которые могут быть направлены на других женщин или другие цели. Как и во многих других сделках, мужчине часто выгодно не показывать, насколько сильны его желания или насколько он готов к обязательствам. Турецкие продавцы ковров надевают темные очки, чтобы скрыть свой интерес. Картежники стараются нацепить бесстрастную маску на лицо, чтобы никто не догадался, какие карты у них на руках. Эмоции способны выдать степень вовлеченности. Если их скрывать, то скрытой останется и используемая сексуальная стратегия. Недостаток информации страшно раздражает женщин, которые отчаянно пытаются разглядеть все признаки, указывающие на положение и отношение мужчины. Девушки-студентки проводят гораздо больше времени, чем юноши, вспоминая и анализируя с подругами то, что говорилось и происходило на встречах с парнями. Они стараются распознать «настоящее» внутреннее состояние своих партнеров, их намерения, чувства и мотивы[391]. В основе жалоб женщин на мужскую эмоциональную закрытость лежит конфликт вовлеченности.

Сокрытие сексуальных стратегий — это не единственная причина, заставляющая мужчин сохранять невозмутимость, но они вовсе не обязательно неспособны выражать эмоции. И женщины порой скрывают свои чувства из стратегических соображений. Однако в сфере сексуальных отношений распознавание долгосрочных намерений потенциального партнера для мужчин имеет меньшее значение, чем для женщин. В первобытном мире женщины, ошибочно оценившие чувства и намерения мужчин, несли большие потери, предоставляя сексуальный доступ тем, кто не собирается сохранять им преданность. Чтобы получить важную информацию для правильной оценки готовности мужчины к принятию обязательств и преданности, женщины могут намеренно заставлять мужчин проявлять эмоции. Наверное, именно поэтому певица Мадонна призывает женщин подвергать любовь проверке, заставляя мужчин самовыражаться, — только тогда можно узнать, истинна ли их любовь.

Женщины жалуются на эмоциональную закрытость мужчин, а мужчины обычно жалуются на изменчивость настроения и чрезмерную эмоциональность женщин. Примерно 30 % мужчин, чьи отношения находятся в стадии свиданий, жалуются на раздражительность и смену настроения партнерш, среди женщин в аналогичном положении таких лишь 19 %. В первый год брака доля таких мужчин возрастает до 34 %, а к четвертому году подскакивает до 49 %. Среди замужних женщин доля тех, у кого возникают подобные жалобы, достигает лишь 25 %[392].

Раздражительные и эмоционально нестабильные партнеры «съедают» ваше время и психологические силы. Сочувствие, например попытки улучшить настроение партнера и откладывание ради этого собственных дел, отнимает энергию, которую можно потратить на другие цели. Женщины используют такую тактику, чтобы добиться от мужчин вовлеченности. Вечно недовольная женщина может сказать мужчине: «Если ты не будешь относиться ко мне с должным вниманием, тебе придется все время страдать от моих перепадов настроения». Мужчинам такая тактика не по вкусу, потому что она требует приложения усилий в ущерб решению других адаптивных задач.

Дурное настроение также может служить инструментом для оценки силы привязанности[393]. Женщины используют его для того, чтобы заставить мужчину понести определенные издержки, а потом наблюдают за его реакцией, чтобы оценить степень преданности и готовности идти на жертвы ради партнера. Если мужчина не согласен выносить такое, значит, его вовлеченность в отношения, скорее всего, невысока. Если же мужчина готов на жертвы и не протестует против растущих запросов, это служит для женщины указанием на более высокий уровень преданности. В любом случае женщина получает ценную информацию о прочности уз, связывающих ее с партнером.

Использование как дурного настроения, так и эмоциональной сдержанности в стратегических целях не является осознанным. Женщины не думают о том, что стараются проверить преданность мужчин. Мужчины не думают о том, что стараются минимизировать свою вовлеченность для сохранения сил на другие задачи. Работа адаптаций, направленных на решение конфликта полов вокруг выражения эмоций, в целом остается скрытой от глаз.

Вложение ресурсов

Помимо эмоциональной вовлеченности причиной столкновения интересов в парах может быть вложение времени, сил и ресурсов. Невнимание и безответственность служат проявлениями конфликта в сфере преданности. Более трети состоящих в постоянных отношениях, в том числе в браке, женщин жалуются на пренебрежение, невнимательность и ненадежность своих партнеров. Самые типичные претензии — мужчины проводят с ними недостаточно времени, не звонят, когда обещали, поздно приходят домой, отменяют встречи в последний момент. На это жалуется примерно вдвое больше женщин, чем мужчин. Например, 38 % женщин, чьи отношения находятся на стадии свиданий, — и всего лишь 12 % мужчин — говорят о том, что их партнеры не звонят им, несмотря на обещания[394].

Переживания из-за пренебрежения и ненадежности отражают конфликт вокруг вложений времени и усилий. Чтобы оказаться где-то вовремя, нужно приложить усилия. Надежность в отношениях с партнером поглощает время и ресурсы, которые могут быть направлены на достижение иных целей. Пренебрежение указывает на слабую вовлеченность со стороны мужчины и отсутствие у него желания нести даже минимальные издержки ради женщины.

Брак не устраняет этого конфликта. На протяжении первых четырех лет брака женские жалобы на пренебрежение и безответственность только усиливаются. Примерно 41 % женщин, только что вступивших в брак, и 45 % тех, кто замужем четыре года, недовольны тем, что их супруги проводят с ними мало времени. У мужчин аналогичные показатели составляют всего 4 % в первый год и 12 % на четвертом году брака[395].

Противоположность невнимательности и пренебрежения — зависимость и собственничество. Конфликт возникает, если один из партнеров требует для себя так много энергии, что это ограничивает свободу другого. Женатые мужчины гораздо больше и чаще, чем женщины, сетуют на то, что их супруги отнимают у них слишком много времени и сил. Среди женатых пар 36 % мужчин и лишь 7 % женщин раздражает то, что их супруги требуют от них слишком больших временных затрат. На то, что их партнеры требуют слишком много внимания, жалуются 29 % женатых мужчин и лишь 8 % замужних женщин[396].

Эти гендерные различия в запросах на время и внимание отражают непрекращающийся конфликт вокруг вложений. Женщины пытаются присвоить себе вложения партнеров. Некоторые мужчины протестуют против такой монополизации в стремлении направить часть своих усилий на решение иных адаптивных задач, например на повышение статуса или приобретение дополнительных партнеров. Мужчины в три с лишним раза чаще женщин жалуются на собственничество партнерш. Исторически мужчинам было выгодно выделять часть ресурсов на приобретение статуса и на отношения с дополнительными партнерами. Для женщин аналогичные преимущества были куда меньше и сопряжены со значительным риском потери вложений имеющегося партнера. Жены проявляют собственничество и требовательность по отношению к мужьям, поскольку не хотят, чтобы их ограниченные ресурсы были направлены куда-то еще.

Другое проявление конфликта вокруг вложений — жалобы на эгоизм партнера. Среди женатых пар 38 % мужчин и 39 % женщин утверждают, что их партнеры ведут себя эгоистично; 37 % женщин и 31 % мужчин убеждены, что их супруги ставят себя на первое место. Суть эгоизма заключается в использовании ресурсов на собственные нужды в ущерб другим, в том числе супругу и детям. С ростом продолжительности брака жалобы на эгоизм усиливаются. В первый год только 13 % женщин и 15 % мужчин высказывают подобные претензии, а к четвертому году эти показатели увеличиваются более чем вдвое[397].

Чтобы понять эти резкие изменения, рассмотрим сигналы вложений на стадии ухаживания. Эффективное ухаживание должно сигнализировать о готовности ставить интересы партнера выше собственных или хотя бы не ниже. Подача таких сигналов — успешная тактика привлечения партнера, поэтому ее очень часто и активно применяют в период ухаживания. После заключения постоянного союза она отходит на второй план как уже выполнившая свою изначальную функцию привлечения партнера. Представители обоих полов начинают свободнее удовлетворять собственные потребности и уделять партнеру меньше внимания. Именно об этом говорят давно живущие вместе люди, когда жалуются на то, что партнеры относятся к ним безразлично, как к чему-то само собой разумеющемуся.

Это не очень приятная картина, но естественный отбор не готовил человека к сосуществованию в блаженном союзе. Он всегда был направлен на выживание индивидуума и воспроизводство генетического материала. Психологические механизмы, возникшие под влиянием безжалостной эволюции, порой действительно предполагают проявление эгоизма.

Конфликт вокруг вложений часто связан с деньгами. Исследование американских пар показало, что деньги являются одним из наиболее частых источников ссор — 72 % женатых пар ссорятся по поводу денег как минимум раз в год, а 15 % более раза в месяц[398]. Интересно, что чаще причиной ссор служит распределение средств, а не то, сколько денег имеется в распоряжении пары[399].

Американские мужчины гораздо чаще, чем женщины, жалуются на то, что их супруги слишком много тратят на одежду. В первый год брака мужчин, высказывающих подобные претензии, 12 %, а к четвертому году их становится 26 %. Среди женщин аналогичные показатели составляют 5 % и 7 % соответственно. Однако представители обоих полов в равной степени жалуются на то, что их спутники тратят слишком много денег в целом. Почти треть мужчин и женщин к четвертому году брака говорят о том, что их партнеры чрезмерно растрачивают общие ресурсы.

Женщины чаще, чем мужчины, жалуются на то, что партнеры не тратят заработанные деньги на них, особенно на подарки. К пятому году брака об этом говорит примерно треть женщин и всего лишь 10 % мужчин[400]. Конфликт полов в данном случае удивительно хорошо коррелирует с изначальными гендерными различиями предпочтений. Женщины выбирают партнеров в определенной мере по их экономическим ресурсам, а после свадьбы больше, чем мужчины, сетуют на то, что они не получают этих ресурсов или получают недостаточно.

Обман

Конфликты полов вокруг сексуального доступа, эмоциональной вовлеченности и вложения ресурсов достигают особой силы, если в дело вступает обман, который процветает в растительном и животном мире. Например, ярко раскрашенные цветы некоторых орхидей имитируют цвет, форму и запах самки осы вида Scolia ciliata[401]. Самцы ос, привлеченные запахом и окраской, садятся на цветы орхидей так же, как садились бы на спинку самке. За этим следует псевдоспаривание, во время которого самец совершает быстрые движения и трется о жесткие волоски на верхней поверхности цветка, которые имитируют волоски на брюшке самки. Он пытается найти у орхидеи гениталии самки и в процессе этого собирает пыльцу. Не найдя нужных органов, чтобы совершить эякуляцию, самец перелетает к другой псевдосамке. Орхидеи обманывают самцов ос, чтобы обеспечить перекрестное опыление.

Люди тоже прибегают к сексуальному обману. Одна моя коллега часто посещала бары в дорогих отелях, где знакомилась с мужчинами, которые приглашали ее пообедать. Во время обеда она вела себя дружелюбно и сексуально, флиртовала и изображала интерес. К концу обеда она выходила в дамскую комнату, а потом убегала через черный ход и растворялась в ночи. Иногда она проделывала это в одиночку, иногда — с подругой. Ее целью часто были приезжие бизнесмены, которые вряд ли встретятся еще раз. Хотя она и не врала, ее поведение было сексуальным обманом. Она использовала сексуальные сигналы, чтобы получить от мужчины определенные ресурсы, а затем бросала его, не доводя дело до сексуальных отношений. Так или иначе, не стоит сильно переживать за этих парней, поскольку многие из них были женаты и их поведение также представляло собой форму обмана.

Хотя такая тактика встречается довольно редко, лежащая в ее основе тема регулярно проявляется в обычном поведении людей под разными личинами. Женщины прекрасно осведомлены о сексуальном эффекте, производимом ими на мужчин. Когда 104 студенткам задали вопрос, как часто они флиртуют с мужчинами, чтобы что-то от них получить, не собираясь заниматься с ними сексом, они в среднем оценили частоту подобных действий в 3 балла из 4, где 3 означало «время от времени», а 4 — «часто». У мужчин средняя оценка равнялась 2. Аналогичные ответы женщины дают на вопросы об использовании сексуального поведения для получения покровительства и внимания, признавая при этом, что совершенно не собираются заниматься сексом с объектом обольщения[402]. Некоторые женщины говорят, что сексуальный обман является одной из тактик их стратегического арсенала.

Если женщины чаще используют сексуальный обман, то мужчины более склонны обманывать, когда дело касается преданности и обязательств. Вот как 33-летний мужчина говорит об обязательствах, подразумеваемых признанием в любви:

«На ваш взгляд, возможно, не обязательно говорить женщине "Я люблю тебя", чтобы ее соблазнить. Но это не так. Эти три слова оказывают волшебное воздействие. Я постоянно бросаюсь такими признаниями, когда меня охватывает страсть. Я далеко не всегда сам в это верю, но это делает момент более приятным для нас обоих. На самом деле это не совсем обман с моей стороны, говоря такое, я чувствую что-то к этой женщине. И в конце концов, просто бывают моменты, когда это нужно сказать»[403].

Когда сотрудники моей лаборатории задавали 112 студентам мужского пола вопрос о том, преувеличивали ли они когда-нибудь глубину своих чувств, чтобы получить сексуальный доступ к женщине, в этом признался 71 % из них, в то время как среди женщин на этот вопрос утвердительно ответили лишь 39 %. Когда женщин спрашивали, обманывал ли их когда-нибудь мужчина таким образом, 97 % признавались, что становились жертвами такой тактики, и лишь 59 % мужчин сказали, что сталкивались с подобным со стороны женщин[404].

В браке обман принимает форму сексуальной неверности. Мотивы мужской неверности ясны — в первобытном обществе мужчины, имевшие внебрачные связи, могли стать отцами большего количества детей и таким образом получить репродуктивное преимущество перед более лояльными соперниками. Женщин очень беспокоит мужская неверность, так как она сигнализирует о том, что мужчина направляет часть своих ресурсов на других женщин и может вообще разорвать отношения. В таком случае женщина теряет все вложения, которые получила в результате брака, а заменить мужа не всегда легко, особенно если у женщины есть дети. Поэтому, по мнению эволюционистов, женщину должны гораздо сильнее расстраивать измены, включающие эмоциональную вовлеченность, чем те, где она отсутствует, поскольку это, как правило, указывает на риск полного лишения ресурсов, а не на менее затратную потерю их части. Поэтому женщины легче прощают измену, если она не сопровождается эмоциональной вовлеченностью мужа в связь с другой женщиной[405]. Мужчинам, по всей видимости, это известно. Если их ловят на измене, они часто заявляют, что другая женщина для них «ничего не значит».

У людей издержки обмана в отношении ресурсов и преданности партнера оказываются более серьезными для женщин, чем для мужчин. Древний мужчина, неудачно выбравший секс-партнершу, рисковал лишь потерей небольшого количества времени, сил и ресурсов, хотя и мог вызвать гнев ревнивого парня или отца-защитника. Древняя женщина, промахнувшаяся с выбором случайного партнера и позволившая обмануть себя в отношении его долгосрочных намерений, рисковала забеременеть, родить, а потом растить ребенка без поддержки и уменьшала свои шансы на привлечение другого партнера, так как наличие детей считается нежелательным фактором при выборе партнера.

Так как обманутый может понести весьма серьезные потери, отбор способствовал выработке психологических механизмов распознавания признаков обмана и его предотвращения. Современные люди переживают очередной виток бесконечной эволюционной гонки вооружений в сфере обмана и средств его распознавания. По мере усложнения тактик обмана совершенствуются возможности его распознавания.

Женщины защищаются от обмана. Когда они ищут прочных взаимоотношений, первой линией обороны становится принуждение партнера к принятию издержек ухаживания — требование вложений времени и сил, а потом еще более затратных жестов, прежде чем согласиться на секс. Чем продолжительнее период ухаживания, тем больше у женщины времени для оценки. Это позволяет женщине лучше оценить мужчину, его уровень преданности ей, а также узнать, не отягощен ли он обязательствами по отношению к другим женщинам и детям. Мужчин, стремящихся обмануть женщину в отношении своих конечных намерений, обычно утомляет долгое ухаживание. Они отправляются искать более доступных секс-партнеров.

Итак, у женщин выработались стратегии распознавания мужского обмана, но мужчины тоже не могут игнорировать обман со стороны женщин. Это особенно верно в тех случаях, когда мужчины ищут постоянных спутниц. Правильная оценка репродуктивной ценности, ресурсов, связей и верности женщины приобретает очень большое значение. Это ярко иллюстрирует сцена из пьесы Теннесси Уильямса «Трамвай "Желание"». Митч встречается с Бланш Дюбуа, бывшей учительницей средней школы, с которой заключил помолвку, но которая утаила от него свое сексуальное прошлое с другими мужчинами, в том числе отношения с учеником, из-за которых ее уволили. Друг Митча предупреждает его об обмане, поэтому тот вызывающе говорит Бланш, что до сих пор видел ее только ночью в сумеречном свете и никогда — в хорошо освещенной комнате. Он включает яркий свет, от которого Бланш пытается спрятаться, и видит, что она старше, чем казалась. Он говорит ей, что знает о ее бурном сексуальном прошлом. Она жалобно спрашивает Митча, женится ли он на ней после этого. Он отвечает: «Нет, не думаю, что теперь женюсь на тебе» — и после этого набрасывается на нее, чтобы заняться сексом[406].

Поскольку мужчины придают очень большое значение внешности партнерши и эксклюзивности своего сексуального доступа к ней, они особенно чувствительны к женскому обману относительно возраста и сексуальных связей в прошлом. Они очень восприимчивы к информации о сексуальной репутации женщины. Это защищает их от возможного обмана в отношении двух из наиболее важных для того, кто стремится к долговременным отношениям, факторов — репродуктивной ценности женщины и вероятности того, что эта ценность будет отдана исключительно ему.

К несчастью, конфликт полов не ограничивается ссорами по поводу сексуального доступа, вовлеченности или обмана. Иногда он принимает более жесткие формы.

Насилие в отношении интимных партнеров

Насилие имеет разные обличья. Одно из них — психологическое насилие, которое заставляет жену чувствовать себя менее ценным партнером в отношениях, понижает ее ощущение желанности и убеждает в том, что она должна быть довольна тем, что у нее есть муж, а ее шансы на новый успех на рынке поиска партнера в случае разрыва низки[407].

Две тактики психологического насилия — снисхождение и презрение. Снисходительное отношение имеет два проявления. Первое, когда мужчина больше ценит собственное мнение просто потому, что он — мужчина. Второе, когда он обращается с партнершей словно она глупа или просто человек второго сорта. Недавно женившиеся мужчины относятся к партнершам снисходительно примерно вдвое чаще, чем молодые жены. Такое поведение со стороны мужчины заставляет женщину чувствовать себя менее желанной[408]. Общение свысока, например в форме «менсплейнинга» [409], может использоваться для того, чтобы жертва старалась увеличить свои вложения в отношения и степень преданности партнеру и направляла свою энергию на цели насильника[410]. Жертвы часто чувствуют, что, поскольку им вряд ли светит более привлекательная альтернатива, нужно всеми силами ублажать существующего партнера. Также они угождают ему, чтобы избежать гнева с его стороны.

Психологическое насилие иногда переходит в физическое. Основной мотив, побуждающий мужей бить жен, — стремление к принудительному контролю. Один ученый присутствовал на 100 судебных процессах с участием канадских пар, где жены обвиняли мужей в насилии. Он заключил, что в основе практически всех случаев лежало чувство безысходности мужа из-за неспособности контролировать жену, которую он часто обвинял в том, что она шлюха и спит с другими[411]. В исследовании с участием 31 женщины, которых избивали мужья, было обнаружено, что наиболее частой причиной ссор между супругами является ревность. Ревность вела к физическому насилию в 52 % случаев, а 94 % женщин назвали ревность частой причиной для побоев в истории своих отношений с мужем[412]. В другом исследовании 95 % из 60 избиваемых женщин, обратившихся в клинику в Северной Каролине, говорили о том, что жестокие действия мужей были вызваны «патологической ревностью», когда муж ревнует, если жена просто отлучается из дома или если поддерживает дружеские отношения с другими мужчинами или женщинами[413]. Ограничение свободы женщины, особенно в отношении ее сексуального поведения, лежит в основе большинства случаев физического насилия.

Домашнее насилие — определенно опасная игра. Возможно, насильник просто стремится добиться большей преданности и вложений, но подобная тактика может выйти ему боком и привести, наоборот, к разрыву. Иногда такая форма насилия представляет собой крайнее средство в попытках удержать партнера, который находится на грани ухода. Здесь насильник снова вступает на тонкий лед. Он рискует убедить партнера в том, что эти отношения слишком затратны для продолжения. Вероятно, именно поэтому домашние насильники часто демонстрируют раскаяние после актов насилия, плачут, умоляют и клянутся, что никогда больше не будут так поступать[414].

Насилие над партнерами характерно не только для западного общества, оно существует в самых разных культурах. Например, у индейцев яномамо мужья регулярно бьют жен палкой даже за такие ничтожные провинности, как задержка в подаче чая[415]. Как ни странно, женщины яномамо часто считают физическое насилие признаком глубины мужской любви. Жители современной Америки вряд ли согласились бы с такой интерпретацией, но, какой бы она ни была, очевидно, что мужчины яномамо используют насилие для подчинения своих жен.

Иногда мужчины психологически воздействуют на своих партнерш, критикуя их внешний облик. Сразу после свадьбы к этой тактике прибегают 5 % мужчин, но к четвертому году брака их число увеличивается втрое. Среди женщин обидные высказывания по поводу внешности мужа позволяют себе всего 1 % новобрачных и лишь 5 % тех, кто замужем давно. Учитывая, что внешность женщин обычно является ключевым компонентом их партнерской ценности, для них такие оскорбления особенно обидны. Мужчины могут критически высказываться об их внешности, чтобы понизить самооценку желанности и таким образом обеспечить более выгодный баланс сил в отношениях.

Как и в случае других деструктивных тенденций, тот факт, что за насилием стоит некая адаптивная логика, еще не означает, что его следует принимать, желать или не пытаться прекратить. Напротив, лучшее понимание этой логики и контекстов, в которых насилие возникает наиболее часто, должно вести к выработке более эффективных средств его предотвращения. Мужчины с определенными индивидуальными склонностями, например эмоционально нестабильные, в четыре раза чаще, чем эмоционально стабильные, прибегают к насилию в отношении своих жен[416]. Среди ситуаций, ставящих женщину в особенно рискованное положение, можно назвать неравенство в степени желанности партнеров, большое расстояние между местами жительства пары и родни со стороны жены, а также отсутствие законодательных мер против домашнего насилия.

Сексуальное домогательство

Хотя насилие и другие формы конфликта обычны для семейных пар, сексуальные конфликты наблюдаются и за пределами партнерских отношений. Например, разногласия на почве сексуального доступа могут возникнуть между коллегами на работе, где люди нередко ищут случайных и романтических партнеров. Такой поиск может зайти слишком далеко и превратиться в сексуальное домогательство, которое определяют как «нежеланное и несанкционированное сексуальное внимание со стороны других людей на рабочим месте»[417]. Оно может принимать мягкие формы, например разглядывание женской груди и тела, как говорится, с головы до пят. Оно может выражаться в сексуальных комментариях, например «клевая задница» или «какая прекрасная фигура!». А может принимать и физические формы, например прикосновения или шлепки. Сексуальное домогательство определенно порождает конфликт полов.

Эволюционная психология позволяет проникнуть в мотивы этого явления и условия, способствующие ему. Как правило, к сексуальному домогательству людей побуждает желание получить кратковременный сексуальный доступ, хотя бывают случаи, когда его мотивом служит власть или поиск долговременного партнера. Выработавшиеся в ходе эволюции сексуальные стратегии проливают свет на домогательство через профили типичных его жертв, включающие такие характеристики, как возраст, семейное положение и внешняя привлекательность, а также реакции на нежелательные сексуальные заигрывания и условия, в которых происходит домогательство.

Жертвами сексуального домогательства становятся не случайно. Среди жалоб, поданных в Департамент по правам человека штата Иллинойс за два года, 76 принадлежали женщинам и только пять — мужчинам[418]. В исследовании с участием 10 644 государственных служащих было выявлено, что 42 % женщин и только 15 % мужчин на протяжении своей карьеры хотя бы однажды подвергались сексуальным домогательствам[419]. Среди жалоб на сексуальные домогательства, поданных в соответствии с законодательством о правах человека в Канаде, 93 принадлежали женщинам и только две — мужчинам[420]. При этом в обоих «мужских» случаях нарушителями также были мужчины, а не женщины. Мы видим, что обычно жертвами становятся женщины, а мужчины выступают в роли нарушителей прав. Однако можно предположить, что женщины чаще подают официальные жалобы потому, что испытывают больший психологический дискомфорт при домогательствах, чем мужчины.

Жертвами сексуальных домогательств чаще всего становятся молодые, привлекательные и одинокие женщины. Женщин старше 45 лет среди них немного[421]. В одной работе отмечено, что 72 % жалоб на сексуальное домогательство подавалось женщинами в возрасте от 20 до 35 лет, хотя на тот момент их доля среди всех работающих составляла лишь 43 %. Женщины старше 45, составлявшие 28 % рабочей силы, подали лишь 5 % жалоб[422]. В целом можно сказать, что жертвами становятся женщины, чья относительная молодость возбуждает в мужчинах сексуальный интерес.

Одинокие и разведенные женщины чаще подвергаются домогательствам, чем замужние. По данным одного исследования, на одиноких женщин, составлявших всего 25 % рабочей силы, приходилось 43 % жалоб, а на замужних, составлявших 55 % рабочей силы, — 31 %[423]. Этому может быть несколько объяснений. Во-первых, мужья порой выступают в роли «телохранителей», отпугивая потенциальных нарушителей. Во-вторых, мужчины считают, что одинокие женщины более склонны принять их заигрывания или легче поддаются сексуальной эксплуатации.

Реакция на сексуальное домогательство вписывается в логику эволюционной психологии. Когда мужчин и женщин спросили, что бы они почувствовали, если бы коллега противоположного пола предложил им заняться сексом, 63 % женщин ответили, что это оскорбило бы их и только 17 % — что это было бы им лестно[424]. Реакция мужчин оказалась прямо противоположной: оскорбленными почувствовали бы себя только 15 %, а 67 % заявили, что это было бы им приятно. Эти результаты прекрасно соответствуют эволюционной психологии сексуального поведения людей: мужчины в целом более позитивно реагируют на возможность случайного секса. Женщины же не любят, когда их рассматривают просто как сексуальный объект.

Однако глубина страданий, испытываемых женщиной при нежелательных приставаниях со стороны мужчины, отчасти зависит от статуса последнего. Сотрудники моей лаборатории задали 109 студенткам вопрос, насколько бы им было неприятно, если бы незнакомый мужчина того или иного статуса упорно приглашал их на свидание, несмотря на неоднократные отказы, что является достаточно мягкой формой домогательства. Оценив свои чувства по семибалльной шкале, девушки ответили, что испытывали бы наибольшее неудовольствие в том случае, если бы этот мужчина был строительным рабочим (4,04), сборщиком мусора (4,32), уборщиком (4,19) и работником бензозаправки (4,13). В то же время их реакция на аналогичное поведение со стороны студентов-медиков, выпускников колледжа и успешных рок-музыкантов была куда более позитивной — 2,65, 2,80 и 2,71 балла в среднем[425]. Выходит, что степень психологического дискомфорта, который испытывает женщина при одних и тех же актах домогательства, зависит от статуса мужчины.

Реакция женщины на сексуальное домогательство также сильно зависит от того, считает ли она мотивацию мужчины чисто сексуальной или романтической. Сексуальный подкуп, связь продвижения по службе с сексом и прочие ситуации, указывающие на то, что человека интересует только случайный секс, чаще воспринимаются как домогательство, чем сигналы потенциального интереса, выходящего за рамки чисто сексуального, такие как несексуальные прикосновения, одобрительные взгляды или флирт[426]. Когда 110 студенток оценивали по семибалльной шкале, насколько сексуально оскорбительными им показались бы различные действия коллег, такие действия, как касания области гениталий (6,81) или попытка зажать женщину в углу, когда никого нет рядом (6,03), воспринимались как крайне оскорбительные. В то же время такие действия, как признание женщине в том, что она очень нравится мужчине, и приглашение выпить кофе после работы, получили всего лишь 1,50 балла (1,00 балл означает полное отсутствие признаков домогательства)[427]. Очевидно, что действия, связанные с краткосрочными сексуальными намерениями и принуждением, воспринимаются как более оскорбительные, чем проявления искреннего романтического интереса.

Результаты исследования жертв сексуального домогательства, гендерных различий в эмоциональных реакциях и важности статуса того, кто совершает домогательство, легко объяснимы с точки зрения эволюционной психологии стратегий поиска партнера. У мужчин выработался более низкий порог в поисках случайного секса, а предубеждение сексуального сверхвосприятия заставляет их видеть сексуальную заинтересованность там, где ее нет. Все эти половые адаптации активируются на рабочем месте, вероятно, точно так же, как и в любом другом социальном контексте.

Нападения сексуального характера

Изнасилование можно определить как использование или угроза использования силы для принуждения к сексу. Оценки количества женщин, подвергшихся изнасилованию, разнятся, это зависит от того, что понимает под этим термином исследователь. Одни применяют его в широком смысле, т. е. включают и те случаи, когда женщина в момент полового акта не думает о том, что ее насилуют, однако потом признает, что на самом деле не хотела секса или жалеет об этом. Другие используют более узкое определение, которое ограничивает понятие изнасилования явными случаями сексуальной близости против воли женщины. В одном масштабном исследовании с участием 2016 женщин из университетов, например, было установлено, что насилию подверглись 6 % из них[428]. Однако в другой работе утверждается, что почти 15 % из 380 студенток-участниц вступали в сексуальные отношения против своей воли[429]. Учитывая позор, которым общество нередко клеймит жертв изнасилования, и хорошо известную неполноту сведений о случаях изнасилования, можно предположить, что эти цифры занижают количество реально подвергшихся изнасилованию женщин.

Проблема изнасилований в определенной мере связана со стратегиями поиска партнера, поскольку во многих случаях сексуальное насилие происходит в контексте партнерских отношений. Типичная ситуация для изнасилования — свидание. В одном исследовании было установлено, что почти у 15 % студенток колледжей есть опыт нежелательной сексуальной близости во время свиданий[430]. По данным другого исследования, 63 % из 347 женщин были жертвами сексуального насилия со стороны бойфрендов, любовников, мужей и фактических партнеров[431]. Результаты самого масштабного из проведенных исследований сексуального насилия в браке говорят о том, что 14 % из 1000 женщин были изнасилованы собственными мужьями[432]. Изнасилование в современном мире часто не вписывается в стереотипное представление о злобном незнакомце, выскакивающем из кустов на темной улице.

Изнасилования почти всегда совершаются мужчинами, а большинство жертв — женщины, хотя ими могут быть также дети и мужчины. В научном сообществе нет единого мнения о том, является ли изнасилование мужской эволюционной сексуальной стратегией или пугающим побочным результатом характерной для мужчин стратегии поиска низкозатратных краткосрочных связей[433]. Однако существуют убедительные свидетельства применения изнасилования как эволюционной стратегии у скорпионниц. У самцов имеются специальные анатомические приспособления для захватывания самки, которые работают исключительно при «изнасиловании», но не при спаривании «по согласию», когда самец предлагает самке съедобные дары[434]. Когда в ходе экспериментов эти органы залепляли воском, самцы не могли насильственно совокупляться с самками. Если у скорпионниц есть адаптации к изнасилованию, то что можно сказать про людей?

Есть ли у мужчин эволюционные адаптации к изнасилованию?

Дискуссии о возможном наличии у мужчин эволюционных адаптаций к изнасилованию разгорелись в 2000 г., когда биолог Рэнди Торнхилл и антрополог Крейг Палмер выпустили книгу под названием «Естественная история изнасилования: Биологические основы сексуального принуждения» (A Natural History of Rape: Biological Bases of Sexual Coercion)[435]. Хотя работы по эволюционным теориям изнасилования у человека публиковались еще за 20 лет до этого, книга Торнхилла и Палмера стала последней каплей. Авторы очерчивают две альтернативные теории изнасилования, каждый защищает свою. Торнхилл высказывает предположение, что у мужчин имеются эволюционные адаптации к изнасилованию — особые психологические механизмы для принуждения женщины к сексу, как репродуктивная стратегия. Палмер же считает, что изнасилование — это побочный продукт других эволюционных механизмов, в частности мужского стремления к сексуальному разнообразию, желания низкозатратного секса, психологической чувствительности к возможностям для секса и общей склонности мужчин использовать физическую агрессию для достижения широкого спектра целей.

Теория изнасилования как адаптации предполагает наличие шести специализированных адаптаций, которые могли развиться в сознании и физиологии человека:

Оценка уязвимости потенциальных жертв (например, во время войны или в мирное время в тех ситуациях, когда женщина лишена защиты мужа или родни).

Чувствительный к контексту механизм переключения, который подталкивает мужчину к изнасилованию при отсутствии сексуального доступа к добровольным партнерам (например, мужчины низкого статуса не способны получить партнера путем обычного ухаживания).

Предпочтение жертв с максимальной фертильностью.

Увеличение числа сперматозоидов в семенной жидкости при изнасиловании по сравнению с сексом по согласию.

Возбуждение при использовании силы или признаках несогласия женщины на секс.

Контекстно-специфичные изнасилования в браке при наличии возможности конкуренции спермы, например признаков женской неверности.

Доказательства существования этих гипотетических адаптаций отсутствуют или весьма сомнительны. Изнасилования обычны во время войн — в этой ситуации женщины действительно очень уязвимы, но то же самое можно сказать о воровстве, мародерстве и вандализме. Существуют ли специализированные адаптации для всех этих типов поведения или они являются побочными продуктами других психологических механизмов или просто результатом более общего механизма взвешивания издержек и выгод? Исследования, которые могли бы дать однозначный ответ на эти вопросы, пока еще не проведены.

Хотя пока не найдено убедительных доказательств, подтверждающих адаптационную теорию изнасилования, психологические и физиологические эксперименты дают некоторые результаты. В лабораторных исследованиях было выявлено, что мужчины, которым демонстрируют аудио- и видеоматериалы, изображающие насильственный секс и секс по согласию, в обоих случаях испытывают сексуальное возбуждение. Однако при введении дополнительных условий, например признаков жестокости, свидетельств того, что жертва испытывает боль, и изображения реакции отвращения с ее стороны, сексуальное возбуждение у большинства мужчин подавляется[436].

Эти данные не могут подтвердить или опровергнуть ни одно из существующих альтернативных объяснений: что у мужчин имеется лишь общая склонность к сексуальному возбуждению при наблюдении за сексуальными отношениями и, следовательно, отсутствуют адаптации к насильственному сексу или что у них все же выработался отдельный набор психологических механизмов изнасилования. Это можно пояснить по аналогии с приемом пищи. У людей, так же, как и у собак, при улавливании запаха аппетитной пищи начинает выделяться слюна, особенно если они какое-то время не ели. Предположим, что некий ученый выдвинул гипотезу о том, что у человека имеется специфическая адаптация к отниманию пищи у других. Он проводит эксперименты, в которых людей на сутки лишают пищи, а затем показывают одну из двух сцен: как один человек отдает другому пищу по собственной воле и как один отбирает у другого эту пищу силой[437]. Если в этом гипотетическом эксперименте обнаружится, что у людей выделяется одинаковое количество слюны в ответ на обе сцены, мы не сможем сделать вывод, что у человека есть особая адаптация к «отниманию пищи». Все, что мы сможем сказать, — это что у голодного человека выделяется слюна при виде еды независимо от обстоятельств конкретной сцены. Этот гипотетический пример аналогичен результатам о возбуждении мужчин при виде сексуальных сцен независимо от того, добровольный или насильственный секс им демонстрируют. Эти данные не могут служить свидетельством того, что изнасилование является отдельной эволюционной мужской стратегией.

Другое возможное свидетельство в пользу теории изнасилования как адаптации состоит в том, что осужденными за изнасилование чаще оказываются представители нижних социально-экономических слоев, подтверждая гипотезу низкой доступности партнеров[438]. Некоторые интервью с насильниками подтверждают эту версию. Например, один серийный насильник говорил следующее: «Я чувствовал, что она отвергнет меня из-за моего положения в обществе. И я не думал, что смогу заполучить ее. Я не знал, как сделать так, чтобы она со мной встречалась… Поэтому я воспользовался испугом и изнасиловал ее»[439]. Если у мужчины нет статуса, денег и других ресурсов, способных привлечь женщину, принуждение может стать последним отчаянным способом. У мужчин, которых женщины высмеивают за отсутствие качеств, необходимых для привлечения желанного партнера, может возникнуть ненависть к женщинам вообще, которая подавляет нормальную эмпатическую реакцию и провоцирует насильственное сексуальное поведение.

Однако не исключено, что об изнасилованиях, совершаемых мужчинами более высокого статуса, просто реже сообщают или же эти люди с помощью своих ресурсов избегают ареста и обвинения, например нанимая дорогих адвокатов. Также возможно, что женщины, подвергшиеся насилию со стороны таких мужчин, реже решаются предъявить обвинения, так как знают, что их шансы на успех и восстановление справедливости низки.

Кроме того, есть одно прямое свидетельство против гипотезы низкой доступности партнеров как причины изнасилования. В ходе опроса 156 гетеросексуальных мужчин в возрасте в среднем 20 лет эволюционный психолог Мартин Лалюмьер с коллегами оценивал использование сексуального принуждения с помощью вопросов типа: «Случалось ли вам заниматься сексом с женщиной против ее воли, используя физическое принуждение?»[440] Отдельно ученые оценивали успешность этих людей как партнеров. Более успешные мужчины, как ни странно, были более сексуально агрессивными. Мужчины, имевшие много половых партнеров, чаще сообщали о применении силы. Более того, мужчины, высоко оценивающие свой будущий финансовый и карьерный потенциал, чаще использовали физическое принуждение как часть тактики поиска партнера. Хотя здесь необходимы дополнительные исследования, можно с осторожностью заключить, что упрощенная версия теории низкой доступности партнеров как причины изнасилования, скорее всего, неверна.

Однако эти результаты не исключают верности более сложной гипотезы: возможно, у мужчин выработались два типа контекстно-специфичных адаптаций к изнасилованию. Один проявляется при отсутствии успеха в привлечении партнера, а второй — когда издержки настолько незначительны, что ими можно пренебречь, как это происходит среди представителей более высоких социально-экономических групп[441]. Данных за или против такой модифицированной гипотезы пока нет.

Жертвами изнасилований в первую очередь становятся молодые женщины репродуктивного возраста, хотя некоторое количество жертв есть во всех возрастных категориях. При анализе 10 315 случаев изнасилования было установлено, что женщины в возрасте от 16 до 35 лет подвергаются насилию чаще, чем представительницы любых других возрастных групп[442]. Доля жертв изнасилования моложе 36 лет составляет 85 %. Для сравнения: среди жертв других преступлений, таких как нападения с отягчающими обстоятельствами и убийства, выявляется совершенно иное возрастное распределение. Например, женщины в возрасте 40–49 лет подвергаются жестоким нападениям так же часто, как и женщины в возрасте 20–29 лет. При этом частота изнасилований в старшей возрастной группе существенно ниже. Возрастное распределение жертв изнасилования хорошо совпадает с возрастным распределением женщин по репродуктивной ценности и резко контрастирует с возрастным распределением жертв других насильственных преступлений. Эти данные свидетельствуют о том, что изнасилование нельзя считать независимым от общей эволюционной сексуальной психологии мужчин.

Однако то, что насильники преимущественно нападают на молодых фертильных женщин, не говорит ни за, ни против какой-либо из альтернативных теорий изнасилования. Этот факт можно связать с эволюционной привлекательностью фертильных женщин для мужчин в обычных контекстах сексуального поведения, а не с какой-то особой адаптацией к изнасилованию. Иначе говоря, несмотря на избыток свидетельств привлекательности молодых фертильных женщин для мужчин во всех контекстах сексуального поведения, нет доказательств того, что это является адаптацией, специфичной для изнасилования.

Один из источников доказательств, которые, по мнению многих ученых, имеют отношение к теориям изнасилования, — это частота наступления беременности в результате изнасилований. Если изнасилование появилось в ходе эволюции как репродуктивная стратегия, то исторически время от времени оно обязательно должно было вести к появлению потомства. Конечно, современные уровни наступления беременности в результате изнасилований вовсе не обязательно связаны с частотой наступления беременности в прошлом — благодаря современным контрацептивам эта частота в наше время может быть ниже. Как ни удивительно, судя по данным одного исследования, частота наступления беременности после пенильно-вагинальных изнасилований женщин репродуктивного возраста очень высока — 6,42 % — по сравнению с частотой наступления беременности после добровольного секса, которая составляет лишь 3,1 %[443]. Это открытие можно отчасти объяснить предпочтением насильниками молодых, способных к деторождению женщин. Тем не менее авторы исследования обнаружили, что даже с учетом возраста частота наступления беременности в результате изнасилования примерно на 2 % выше, чем в результате добровольного секса. Эти неожиданные данные, если их удастся воспроизвести, отчаянно нуждаются в объяснении.

Джонатан и Тиффани Готтшалл предлагают гипотезу, предполагающую, что мужчины, использующие в ухаживании за женщинами нормальные сексуальные стратегии, находятся «в зависимости от милости разборчивых женщин», а насильники — нет. Хотя действия последних ограничивает наличие возможностей и защитные механизмы женщин, они действительно могут выбрать и выбирают жертв, которые в противном случае никогда не согласили бы на секс с ними. Насильники могут выбирать женщин, которые не только молоды, но и особенно привлекательны. Так как более привлекательные внешне женщины в среднем более фертильны (см. главу 3), этим отчасти может объясняться необычно высокая частота наступления беременности в результате изнасилований.

Однако данные о частоте наступления беременности нельзя считать прямым подтверждением гипотезы изнасилования как адаптации. Нам уже известно, что мужчин в обычных сексуальных контекстах привлекают женские черты, свидетельствующие о фертильности, в частности признаки молодости и здоровья, поэтому для объяснения этих результатов не нужно специальной адаптации к изнасилованию. Тем не менее эти данные противоречат так называемому аргументу маловероятного зачатия, согласно которому некоторые противники адаптационной теории изнасилования утверждают, что изнасилование не может быть продуктом эволюции, так как слишком редко приводит к зачатию[444].

Мужчины различаются по склонности к сексуальному насилию. В одном эксперименте их просили представить, что у них есть возможность принудить женщину к сексу без согласия с гарантией, что их не поймают, что никто об этом не узнает, без риска заразиться чем-либо и без вреда для репутации. Так вот, 35 % сказали, что есть вероятность того, что они это сделают при данных условиях, хотя для большинства эта вероятность была низкой[445]. В другом исследовании, где применялся сходный метод, 27 % мужчин сказали, что есть вероятность того, что они могли бы принудить женщину к сексу, если бы имели полную уверенность в безнаказанности[446]. Этот процент кажется пугающе высоким, однако в реальности он означает, что большинство мужчин не являются потенциальными насильниками.

Мужчинам, использующим силу для принуждению к сексу, присущи определенные особенности. Они обычно грубы с женщинами, уверены в том, что каждая женщина в глубине души хочет быть изнасилованной, и обладают такими качествами, как импульсивность, жестокость, несговорчивость, низкий уровень эмпатии и гипермужественность в сочетании с крайней неразборчивостью в половых связях[447].

Изнасилования в браке чаще происходят, когда муж обеспокоен возможной неверностью жены, или в процессе разрыва отношений или сразу после этого[448]. Полученные данные позволяют предположить, что изнасилование может служить адаптацией в конкуренции сперматозоидов. Тем не менее направление причинно-следственной связи неопределенно: возможно, женщины чаще разрывают отношения с партнерами, которые склонны к принуждению. Короче говоря, заключение, к которому Дональд Саймонс пришел в 1979 г., актуально и по сей день: «Я убежден, что имеющихся данных совершенно недостаточно для объявления изнасилования самого по себе факультативной адаптацией самцов человека»[449].

Мне кажется, что прогресс в этой области будет достигнут, когда теоретики станут проводить границу между разными типами сексуального насилия, а не объединять все случаи в одно преступление. Это могут быть изнасилования на свиданиях, изнасилования незнакомцами, изнасилования военного времени, изнасилования мужьями, гомосексуальные изнасилования, изнасилования падчериц отчимами и т. д. Причины изнасилований одного типа могут существенно отличаться от причин другого. Например, изнасилования на свиданиях могут отчасти являться побочным результатом современного образа жизни, когда молодые женщины живут в социальной среде, лишенные защиты со стороны родни, которая сдерживает насилие. Серийным, нападающим на незнакомок, насильникам часто удается избежать опознания из-за высокой в наши дни географической мобильности и анонимности жизни в городах. Ограниченность передвижений и жизнь небольшими группами, характерные для наших предков, делала определенные виды изнасилования практически невозможными. Напротив, изнасилования военного времени, по всей видимости, явление кросс-культурное и имеющее глубокие исторические корни, которые могли влиять на направление отбора. Одни типы изнасилований могут объясняться патологией или дисфункцией эволюционных механизмов, другие могут быть побочными продуктами, а третьи — специфическими адаптациями. Сваливание всех случаев насильственного секса в одну кучу может замедлить прогресс в раскрытии уникальных причин, лежащих в основе каждого типа преступлений этого рода.

Есть ли у женщин эволюционные механизмы защиты от сексуальных нападений?

Писатель-феминистка Сьюзан Гриффин написала: «Меня всю жизнь преследовал страх быть изнасилованной. С раннего детства я, как и большинство женщин, воспринимала изнасилование как часть окружающей меня среды — нечто такое, чего нужно бояться и молиться, чтобы этого не случилось, как пожара или удара молнии. Я никогда не интересовалась, прочему мужчины становятся насильниками, а просто считала это одной из многочисленных загадок человеческой натуры»[450].

В научном мире дискуссия идет в основном вокруг того, что мотивирует мужчин принуждать женщин к сексу силой, и в этом ажиотаже практически теряется вопрос о психологии жертв насилия. Однако все сходятся в одном: изнасилование — это отвратительно жестокое деяние, налагающее очень большие издержки на жертву. Для того, чтобы понять это, не нужно никакой формальной теории. Тем не менее очень важно определить, почему изнасилование настолько травматично.

С эволюционной точки зрения издержки, связанные с изнасилованием, начинаются с того факта, что оно лишает женщину выбора, который является ключевым компонентом ее сексуальной стратегии. Изнасилованная женщина рискует забеременеть от мужчины, которого не выбирала, который воспользовался ее ресурсами без согласия, который вряд ли будет что-то вкладывать в воспитание ее детей и который, возможно, обладает не таким качественным генотипом, какой ей хотелось бы. Изнасилованная женщина рискует тем, что постоянный партнер осудит или бросит ее, подозревая в измене по собственной воле или в том, что она сама виновата в произошедшем. Издержки, связанные с изнасилованием, ярко иллюстрирует случай, произошедший в Пакистане:

«Зафран Биби, 26-летняя правоверная мусульманка из Пакистана, была приговорена к забиванию камнями до смерти. Ее обвинили во внебрачной связи, что, согласно законам шариата, должно караться смертью. Доказательством вины стало рождение ребенка более чем через год после того, как муж бросил ее, но при этом не дал развода. Но это была не обычная измена. Зафран Биби утверждала, что ее изнасиловал деверь. Это, однако, никого не интересовало. Судья решил, что рождение внебрачного ребенка доказывает измену мужу. То, что она обвинила деверя в изнасиловании, оказалось равносильно признанию вины»[451].

Изнасилованные женщины страдают психологически. Они испытывают страх, унижение, душевное потрясение, тревогу, депрессию, гнев и ярость. Они чувствуют себя виноватыми, использованными, оскверненными и грязными. Для женщин секс по принуждению более неприятен, чем все остальные отрицательные моменты, которые им может доставить мужчина, даже жестокое несексуальное избиение[452]. Страдания изнасилованных женщин продолжаются очень долго. Некоторые боятся выходить из дома, избегают общения с мужчинами, изолируют себя от общества и живут в психологической тюрьме без надежды на отмену приговора.

Помимо психологической пытки, они страдают также и в социальном плане. Как показывает дело Зафран Биби, на жертв иногда возлагают ответственность за преступление, совершенное против них. Они теряют репутацию, становятся менее желанными на рынке поиска партнера. Родня может отказаться от них из-за того, что они навлекли позор на семью. Бывает, что они становятся изгоями общества. Какой бы ни была причина изнасилования, ни один здравомыслящий человек не усомнится в том, что оно наносит очень большой вред жертве.

С учетом этих нередко катастрофических последствий изнасилования если они случались на протяжении всей человеческой истории, то согласно эволюционной логике должны были привести к выработке у женщин механизмов защиты от них. Это совершенно отдельный вопрос, не связанный с тем, есть ли у мужчин эволюционные адаптации к изнасилованию. Адаптации против изнасилования могли развиться у женщин и в том случае, если изнасилование является побочным продуктом иных механизмов. Мы не можем с полной определенностью установить, были ли изнасилования в истории настолько частыми, чтобы у женщин выработалась особая психология защиты от них. Но мы можем собрать доступные исторические и кросс-культурные свидетельства и, отталкиваясь от них, выдвинуть обоснованное предположение. Письменная история, восходящая к библейским временам, пестрит эпизодами насилия и даже особыми указаниями религиозных лидеров на условия, при которых мужчина может совершить сексуальное насилие над женщиной. Так, законы Торы, кодифицированные Маймонидом, гласят:

«Если солдата армии, захватившей земли, обуревает страсть, он может сожительствовать с пленной женщиной… [но] ему нельзя сожительствовать с ней второй раз, если он на ней не женится… Соитие с ней позволено только тогда, когда ее взяли в плен… он не должен овладевать ею прямо на поле битвы… т. е. он должен увести ее в укромное место и там сожительствовать с ней»[453].

Хотя систематические исследования распространения и частоты изнасилований в традиционных обществах не проводились, неформальный анализ опубликованных этнографических материалов показывает, что изнасилования отмечаются во многих из них, от амазонских джунглей Бразилии до Ботсваны. Семаи, живущие в центральной Малайзии, часто повергаются набегам малайцев, которые устраивают засады, убивают мужчин, а женщин насилуют[454]. У амазонских племен, изучением которых занимался Томас Грегор, есть специальные слова для обычного («антапаи») и группового («айнтьявакакинапаи») изнасилования[455]. Изнасилования во время войн известны столько, сколько существуют письменные исторические источники, что задокументировано Сьюзан Браунмиллер в ее классическом труде «Против нашей воли» (Against Our Will)[456]. Чингисхан более 800 лет назад с наслаждением говорил о радостях насилия: «Величайшее удовольствие в жизни — разбить врага и гнать его перед собой, забрать его богатство и видеть, как те, кто ему дорог, купаются в слезах, скакать на его лошадях и сжимать в объятиях его жен и дочерей»[457]. Эволюционный антрополог Барбара Сматс обобщает кросс-культурные свидетельства следующим образом: «Хотя частота мужского насилия над женщинами в разных местах может быть разной, кросс-культурные исследования показывают, что общества, где мужчины редко нападают на женщин и насилуют их, скорее исключение, чем правило»[458].

Целый ряд эволюционистов работает над прояснением вопроса существования механизмов защиты от изнасилований, выработавшихся у женщин в ходе эволюции. Гипотетические адаптации против изнасилований могут быть следующими:

Психологические страдания, переживаемые при изнасиловании, которые могут стать мотивом для избегания изнасилования в будущем.