Каждому аз воздам! Книга третья. Визит в преисподнюю Хан-Рязанский Александр

Мне отмщенье, и аз воздам!

Воздастся людям – по заслугам,

За все грехи – воздастся людям,

Кто рушит Божий Храм!

Книга третья. Визит в преисподнюю.

Глава первая.

Транспортный Ли-2 медленно пробивался сквозь густые грозовые тучи, моторы мелодично пели на одной частоте и успокаивающе убаюкивали пассажиров. Летели уже три с лишним часа. Скоро Москва. Из кабины вышел второй пилот, – Товарищи прошу всех приготовиться, через пятнадцать минут посадка в Быково. Через некоторое время самолёт резко клюнул носом и пошёл на снижение. Ли-2 рыкнув, ткнулся во взлётно-посадочную полосу и пробежав, остановился у края взлётной полосы. На аэродроме их уже встречали и это Сергею Глебову не понравилось. Уж слишком много было встречающих. Кроме трех санитарных машин, на поле неподалеку стояли еще четыре черных автомобиля и один подозрительно смахивал на автозак. Самолет сразу был окружен автоматчиками, но на борт первыми вступили химики. Они были в прорезиненных плащах и в противогазах, в руках они несли странный продолговатый ящик. Первым вошел, по-видимому офицер-химик, он глухо, через противогаз, спросил, – Где объект? Глебов махнул рукой в хвост самолета, они прошли, раскрыли ящик, обложенный технической ватой и песком и с предосторожностями, перенесли в него химический снаряд.

Следующим вошли врачи и санитары с тремя носилками, они бережно уложили на них Шульгу, Дроздова и Иваныча. Осмотрев Влада, перевязали его и настоятельно рекомендовали завтра прийти на перевязку. Настала очередь Линке. Вошли два мордоворота в гбэшной форме, молча взяли под руки майора и приподняв, почти по воздуху, потащили к выходу. У двери самолета застыл суровый автоматчик. Больше никого не выпускали, повисла неприятная пауза. Через некоторое время в самолет зашел неизвестный человек в кожаном реглане и зычным голосом стал выкрикивать фамилии бойцов группы Соболева. Двое его бойцов подхватили капитана Соболева и медленно направились к выходу. Четвертый боец группы Соболева нес личные вещи. Как только они спустились на каждого надели наручники и отвели в сторону стоящего автозака. Все, приплыли, – со злостью подумал Глебов. Фильтрация началась! Страна жила по военному времени и ничего не менялось. Никому еще не удавалось после плена выйти из застенков НКВД без нервотрепки и ложных обвинений. Эта жесткая фильтрация, после нечеловеческих пыток в немецком гестапо, может окончательно подорвать оставшиеся здоровье ребятам Соболева. Настала очередь группы Шульги. Первым вышли Глебов с Завьяловым, за ними Раечка, потом Гиви с Владом, последним озираясь выпрыгнул из самолета Митяй. Все лишнее оружие, кроме личного, вежливо предложили сдать. Митяй с сожалением расстался с новеньким «Парабеллумом» и гранатой. Неизвестный в реглане осуждающе покачал головой.

– Кто этому мальчишке доверил такое серьезное оружие?

– Угомонитесь товарищ, не знаю вашего звания, – вступился за Митяя Глебов, – Этот малец был в такой переделке, что вам и не снилось, он угробил не один десяток фашистов и благодаря ему, группа прибыла в полном составе и без серьезных потерь. Неизвестный хмыкнул, но промолчал и повел всю группу к автобусу.

– Куда вы нас? – Скоро узнаете! Все хранили гробовое молчание и с интересом разглядывали темные улицы Москвы. К удивлению, их не заперли и не выставили охрану, а просто поселили в ближайшей гостинице и приказали ждать. Два безмолвных солдата принесли ужин и фляжку спирта. Все поели, выпили наркомовские сто грамм и завалились спать, Раечку разместили в соседнем номере, а остальных распределили в одном большом номере. Прошло пять дней. Утром, следующего дня на носилках принесли Шульгу, его прооперировали, перелили кровь и туго перебинтовали грудь. Он был в сознании, даже пытался встать, но Раечка навалилась на него упругой грудью и припечатала к кровати, – Куда, командир, успеешь еще поскакать, пока отдыхай и набирайся сил, я от тебя ни на шаг. К вечеру Шульге стало немного лучше, он, с помощью Раечки попытался подняться на ноги. Медленно, шаг за шагом, он начал движение по коридору гостиницы. Грудь обжигала неясная боль, чуть подташнивало, но он упрямо продолжал медленно, шаг за шагом двигаться по коридору гостиницы. Люди в синей форме с интересом их разглядывали, многие уже знали кто это и откуда они прибыли, но лишних вопросов не задавали. Раечка не отходила от Шульги и всячески ему помогала. Тут с криком, – Нашел, нашел, – влетел в палату шустрый Митяй, он раздобыл где-то деревянные костыли, и это могло существенно облегчить передвижение раненого Шульги. На груди Митяя блеснула латунью медаль «Партизану Отечественной войны» 2-й степени, недавно учрежденная Указом Президиума Верховного Совета СССР, а на правой стороне груди горел красной эмалью орден "Красной звезды". Шульга одобрительно осмотрел на Митяя, – Ого, малец, ты растешь в моих глазах.

– Товарищ командир, благодаря вам и товарищу Испанцу, Шульга его перебил.

– Митяй, мы не в тылу врага, конспирация здесь не уместна, можешь называть Испанца товарищ полковник, а фамилия его Михеев.

– Благодаря рапорту, в котором вы красочно расписали мою стрельбу из фаустпатронов, я получил этот орден, а в Центральном штабе партизанского движения мне еще и медаль вручили.

– Надеюсь, это твои последние награды, больше воевать ты не будешь, тебе учиться надо, я вот сейчас подлечусь и плотно займусь твоей персоной. Митяй на глазах сник и обидчиво насупился.

– Ладно-ладно, война скорее всего, закончится не завтра, успеешь еще повоевать, а сейчас давай сюда свои костыли. Утром приехал капитан из суворовского училища, и проверив документы, увез Митяя. Шульга, с чувством выполненного долга, сердечно попрощался с ним. Долгих и мирных лет тебе дитя войны. Ты больше не должен видеть этот кошмар и тем более, участвовать в этой несправедливой войне.

К вечеру подъехал автобус с затемненными окнами и всю группу пригласили пройти на посадку. На все вопросы отвечали немым молчанием. Автобус медленно тащился по центру ночной Москвы, миновал Патриаршие пруды, свернул на Малую Никитскую, расположенную внутри Садового кольца, параллельно Большой Никитской и подъехал к мрачному слабо освещенному особняку. К автобусу подошли два офицера и пригласили во двор, где их встретили уже другие офицеры и проводили на второй этаж и приказали ждать. Шульга на костылях поддерживаемый Раечкой с трудом взобрался на второй этаж и присел на диван. Мимо прошел ни на кого не глядя, неуловимо знакомый человек с франтоватыми усиками и с погонами комиссара государственной безопасности 2-го ранга. Шульга узнал в нем Богдана Кобулова и сразу понял, где они сейчас находятся. Это была резиденция Лаврентия Берии. Лаврентий Палыч верен своему слову и если он решил их увидеть лично, то так тому и быть, тебя бедолагу отыщут где бы ты родимый не прятался. Приказы Берии всегда выполняются беспрекословно и в срок. Кобулов на мгновение остановился, резко поднял голову, быстро обвел взглядом всю группу и на миг глаза его остановились на Шульге.

– Капитан, мы раньше нигде не встречались?

– Встречались, товарищ комиссар государственной безопасности 2-го ранга.

– При каких обстоятельствах проходила наша встреча? Шульга подошел ближе.

– Вы меня направили в нелегальную командировку в Венгрию 1938 году. По тому, как недобро блеснули глаза Кобулова, Шульга понял, что эта встреча не предвещает ничего хорошего, это окончательно испортило ему настроение. Но Кобулов отвел глаза, с бесстрастным лицом приказал следовать за ним и повел группу Шульги в актовый зал.

– Узнал сучонок, он меня узнал, – мелькнула мысль в голове Шульги, сейчас обязательно доложит Берии.

– Командир, с вами все в порядке? На вас лица нет!

– Все нормально Раечка, просто резко встал с дивана и заболела рана. На сцене стоял длинный стол, накрытый красным кумачом, за столом сидели Меркулов, начальник СМЕРШ Абакумов и седой полковник представитель наградного отдела.

– Проходите товарищи не стесняйтесь, присаживайтесь, мы вас долго не задержим, идет война и рассиживать нам некогда, – полковник встал и начал называть фамилии.

– Старший лейтенант Раиса Симонова?

– Я, – Раечка встала и поднялась на сцену.

– За проявленную отвагу и героизм в тылу врага вам присваивается внеочередное звание старший лейтенант и Указом Верховного Совета СССР вы награждаетесь орденом Отечественной войны 2 степени.

– Служу Советскому Союзу!

– Гиви Гегечкори? – Я!

– Вам за проявленный героизм и отвагу в тылу врага присваивается внеочередное звание капитан и Указом Верховного Совета вы награждаетесь орденом Отечественной войны 2 степени. Абакумов под столом погрозил Гиви пальцем.

– Служу Советскому Союзу!

– Влад Денисов? – Я!

– За грамотное проведение минных работ и умелое управление самоходными минами «Голиаф» при ликвидации стратегически важного объекта, вам также присваивается внеочередное звание капитан с вручением ордена Отечественной Войны 2 степени.

– Служу Советскому Союзу!

– Капитан Морозов? – Я!

– За проявленный героизм и отличное руководство снайперской группой при ликвидации стратегического важного объекта в тылу врага, вы награждаетесь орденом Великой Отечественной войны 1 степени денежной премией в размере 10 тысяч рублей.

– Служу Советскому Союзу!

Все правильно, – пронеслось в голове Шульги, – Иваныч уже капитан, а выше нельзя – нет военного образования, внеочередное звание заменили денежной премией, а орден Красной Звезды у него уже есть, а по положению о наградах ему полагается второй орден Красной Звезды, но с учетом успешно проведенной операции и тяжелого ранения ему должны вручить более высокий орден. Так и вышло.

– Капитан Шульга? – Я! – За успешное проведение операции в тылу врага и умелое руководство группой диверсантов-ликвидаторов вражеских школ, вы награждаетесь орденом Кутузова, а также с учетов тяжелейшего ранения вам вручается денежная премия в размере 15тысяч рублей.

– Служу Советскому Союзу!

Всех за руку поздравил сначала Меркулов, потом Абакумов и на этом церемония награждения подошла к концу. Абакумов дружески потрепал Шульгу по плечу.

– Очень рад капитан, что в тебе я не ошибся, мне стоило больших трудов уговорить Лаврентия Палыча вернуть тебя на службу, но по большому счету, за тебя очень усердно хлопотал ваш друг полковник Глебов и покосившись на Кобулова, шепнул, – Будь начеку, они что-то задумали, не оплошай. Абакумов что-то шутливое шепнул Гиви и неторопливо покинул актовый зал. Кобулов вновь привел всех в приемную и велел ждать. Все занялись разглядываем врученных наград. Гиви, удовлетворенный увиденным, отправил орденскую книжку в карман гимнастерки, – Хм!.. командир, а откуда Абакумов узнал, что я в живых немцев никогда у себя за спиной не оставляю?

– Я не знаю бичо, мы все Абакумова увидели здесь впервые.

– Наверно это Испанец, а кстати, почему его не было с нами?

– У него сейчас забот полный рот. Скоро мы с ним наверняка встретимся.

Прошло больше часа ожидания, обстановка была нервной, дежурные офицеры сновали туда-сюда, но их никто не беспокоил, наконец двери бесшумно открылись и их пригласили в кабинет.

Кабинет представлял собой огромную, с высокими потолками, комнату, в середине стоял массивный т-образный стол из красного дерева, высокие окна, в рост человека, были задрапированы тяжелыми бордовыми шторами, по углам стола, на длинной ножке, стояли вычурные торшеры с зеленными абажурами, от которых исходил мягкий приглушенный свет. В начале стола в кресле сидел человек среднего роста с глубокими залысинами и что-то сосредоточенно писал. Вдруг на потолке вспыхнула ярким светом хрустальная люстра, сверкнули линзы пенсне и Берия медленно поднял голову. Он встал и уверенной походкой двинулся к центру кабинета. Шульга чуть замешкался, мешали костыли, шагнул вперед и лихо приложил руку к фуражке.

– Товарищ генеральный комиссар государственной безопасности, группа контрразведчиков под командованием капитана Шульги по вашему приказанию прибыла в полном составе. Берия молча обошел группу и остановился около Раечки и по-отечески просто спросил, – Устала дорогая? Как там за линией фронта? Потери в личном составе есть? Мне докладывали, что вы там основательно повеселились.

– Так точно, Лаврентий Палыч там было нелегко, но мы справились! Потерь в группе нет – только раненые!

– Ордена получили? Отлично, это небывалое событие в нашей практике. Мы никогда не вручаем награды лично офицерам Смерша-4, ваш случай из ряда вон выходящий и только недавно ваше руководство ГУКР Смерш впервые подало Иосифу Виссарионовичу Сталину проект указа о награждении военных контрразведчиков – ранее лишь некоторых к орденам и медалям представляли командиры в войсках. Вы первые!

– Служим Советскому Союзу и будем служить до последней капли крови!

– Ваша главная заслуга, товарищ Шульга была в том, что, обезвреживая агентуру противника и уничтожая диверсионные школы, вам удалось лишить немцев достоверных данных о планируемых советским командованием операциях. То есть, силами вашей группы, основные усилия направлялись на нейтрализацию действий противника: абвера, полевой жандармерии, главного управления имперской безопасности в городе Озерске. Отдельное спасибо за доставку на Большую землю матерого немецкого разведчика майора Абвера Линке. Он рассказал нам много интересного. Родина по достоинству оценила ваши заслуги. Каждая ваша успешно проведённая операция – это тысячи спасённых жизней советских солдат и офицеров.

– Мы старались товарищ генеральный комиссар госбезопасности.

– Хотите прочитать, что о вас и о других наших контрразведчиках Смерш, пишет немецкий генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель? Он вынужден был признать, что: «Мы ни разу не получили достоверных данных, которые оказали бы существенное воздействие на развитие военных событий на Курской дуге и в других операциях вермахта». Это дорогого стоит. До настоящего времени, немецкая разведка не получила ни одного важного плана наступления советских войск и не смогла реализовать масштабные диверсии. Берия встал из-за стола и стал прогуливаться по кабинету. Сняв пенсне, он неторопливо протер их белоснежным носовым платком.

– Все свободны товарищи, а вас, капитан Шульга я попрошу задержаться.

Раечка с тревогой взглянула на Шульгу, что еще задумал этот мастер замысловатых интриг и тонкий знаток человеческих душ? Заметив это, Шульга ей весело подмигнул, все будет в порядке, не беспокойся. Когда все поспешно вышли, Берия подошел к Шульге вплотную. С минуту он его молча разглядывал.

–Ну здравствуй колымский сиделец, что, ты так и не понял за что я тебя упек?

–Никак нет тов…

– Так, капитан Шульга, давай договоримся без званий и соблюдения субординации, мы в каком-то роде с тобой родственники, одни шары, когда-то загоняли в одну и ту же лузу! Шульга решил не тушеваться перед таким грозным и влиятельным человеком в СССР. Сам напросился.

– Знаете, что…Лаврентий Палыч, не будь у вас на плечах таких больших звезд, разговаривали бы мы совсем по-другому!

– О, даже так? Похвально! Я признаю свою вину, с вами я несколько погорячился, но у меня не было другого выхода. Вы мне чуть не сорвали серьезнейшею разведывательную операцию в Европе, которую я готовил несколько лет и благодаря нейтрализации вашей персоны, операция, под кодовым названием «Гиацинт» имела большой успех. Вы сами, по наивности, все приняли за чистую монету, а этого делать было нельзя. Любовь и разведка понятия несовместимые. За ваши неприятные лишения в Колымском крае вам присваивается внеочередное звание майора, приказ будет подписан мною через несколько дней, все необходимые документы получите у Кобулова. Вам возможно еще придется встретиться с Глорией Риччи, но об этом потом. Надеюсь вы умеете держать язык за зубами?

– Колыма научила, Лаврентий Палыч!

– Кто еще знает о ваших взаимоотношениях с Глорией?

– Буквально, почти никто, кому это не положено знать, а кто знает, те будут молчать.

– Отлично, майор, а кто это та красивая и миниатюрная девушка, с погонами старшего лейтенанта, которая так тревожно и с любовью смотрела на вас?

– Все-таки заметил черт неугомонный, – с тревогой подумал Шульга, но вслух произнес, – это старший лейтенант Раиса Симонова, мой штатный радист, позывной «Сойка». А с какой целью интересуетесь? Её я вам не отдам! Этот гранитный камушек вам не так просто будет расколоть. Девушка – кремень!

Берия рассмеялся, – Что, тоже веришь россказням, что Берия слаб на передок?

– Было такое мнение, но я не верил.

– Правильно делал, все, аудиенция окончена, вам и вашей группе объявляю 10 суток отпуска, сообщите вашему командованию место отдыха группы и будьте свободны. Вас ждет необычное дело, но об этом потом, вам лично надо подлечиться и набраться сил. Берия резко повернулся, уселся за стол, большой свет в кабинете стал медленно гаснуть. Шульга, козырнув, немедленно удалился. Он пока решил, пока нет приказа о присвоении ему звания майора, не говорить группе об этом приятном событии.

Начало осени 1943 года. Тиха рязанская ночь, город Ряжск уже давно спит, только тревожно в тишине, раздаются паровозные гудки. Воинские поезда с людьми и техникой идут к фронту круглосуточно. Вот уже неделю группа Шульги отдыхала после возвращения из Озерска. Когда они узнали, что им предоставлен отпуск в десять суток, радости не было предела. Все наперебой стали предлагать свои любимые места отдыха, Гиви смертельно обиделся, когда все дружно отказались ехать в Грузию, во-первых, далеко и они просто не успеют вернуться вовремя, во-вторых, они предвидели, что это будет за отдых. Гиви при них заказал звонок по линии НКВД в Грузию и попросил отца срочно приготовить столитровую бочку лучшего кахетинского вина, что привело в шок всю группу.

– Гиви, ты подумал, что с нами будет после такого количества вина?

– Ай генацвале, я пью наше вино с пяти лет и что, я стал алкоголиком? Нэт!

– Но мы русские не пьем вино в таком раннем возрасте и нам кажется, что мы никогда не унесем ноги из твоего родового гнезда. Гиви, что-то возмущенно пробормотал по-грузински и оскорбившись выскочил на улицу. Решили по всеобщему согласию провести отпуск в Рязанской области, тем более тесть Испанца Павел Михайлович, при прощании, настойчиво приглашал всех в гости. А почему нет? Недалеко от Москвы, дорога туда и обратно займет не так уж много времени. Завьялова после прибытия в Москву, после основательной проверки НКВД, признали не годным к строевой службе и комиссовали по состоянию здоровья и выслуге лет, он не мешкая отбыл в Рязанскую область. Иваныч и Влад были не против, но с Гиви пришлось повозиться. Этот упрямый грузин затаил кровную обиду, но, когда ему сказали, что ряжские девушки дюже красивы и покладисты, отошел и примкнул к всеобщему согласию. Но Гегечкори не суждено было завести теплые знакомства с ряжскими девушками, пришла телефонограмма, что отец Гиви находится в тяжелом состоянии и он, быстро собравшись, срочно выехал к себе в Грузию.

Раечка не отходила от Шульги ни на шаг, после того, как Управление внешней разведки отослали её непримиримую соперницу Глорию, куда-то в Европу, она облегчено вздохнула и успокоилась. В Ряжск группа прибыла поздно вечером, но Михаил Иванович их уже радушно встречал на вокзале. Все с удивлением разглядывали, возвышавшиеся статным монументом железнодорожный вокзал, он одиноко стоял посреди огромного количества железнодорожных путей и к нему не было подъезда ни на каком транспорте, кроме локомотивов и выглядело это необычно, и довольно странно. Такого они еще не видели. Павел Михайлович прибыл в милицейской форме, где на погонах красовались три большие звездочки полковника. Ему не разрешили работать в НКВД, но в милицию взяли с распростертыми объятиями, так как в этом ведомстве не было таких драконовских допусков по здоровью, а по случаю всеобщего призыва молодых людей на фронт, в этом ведомстве постоянно не хватало опытных кадров. Как раз бывший начальник милиции Ряжского района отбывал на фронт в составе сводной группы состоящих из одних добровольцев милиционеров. Когда он пришел, сверкая своим орденским иконостасом, вставать на партийный учет в райком партии, ему сразу предложили возглавить районный отдел милиции. Он с удовольствием согласился.

Старенький милицейский автобус скрипя и завывая своими внутренностями, медленно полз по ночному городу. Город был уже без светомаскировки и кое-где попадались редкие столбы с уличным освещением. Военные патрули, усиленные милиционерами, изредка попадались им на пути, но узнав Завьялова, отдавали честь и пропускали дальше. В городе было неспокойно, появились банды, которые промышляли только одним, нападали на продовольственные склады стратегического назначения, при этом или убивали, или связывали сторожей и вывозили продукты подводами. В городе, как и во всей стране было довольно голодно.

После Курской битвы, которая завершилась полным уничтожением группировки гитлеровцев под Прохоровкой, наступил перелом в военных действиях в пользу сил антигитлеровской коалиции, советская армия погнала всю эту нечисть со своей земли. Германия перешла к обороне по всему фронту. Когда Гитлеру было доложено о провале операции «Цитадель», он в ярости, запустил в стену кофейную чашку и назвал командующих группы армий «Центр» и «Юг» генерал-фельдмаршалов Клюге и Манштейна – «дубовыми головами». Клюге был заменен на посту командующего группой армий генерал-фельдмаршалом Эрнстом Бушем и переведён в резерв. Манштейну же, он припомнил все, и зиму 1942-1943 года, когда он безуспешно пытался деблокировать 6-ю армию Паулюса и вытащить её из Сталинградского котла, и что по его вине операция «Винтергевиттер» закончилась полной неудачей и, как непосредственный командир генерала Паулюса, что не отдал прямого приказа Паулюсу на выход из окружения 6-й армии. Армия Паулюса сознательно была принесена в жертву под Сталинградом, так как у Манштейна были основания опасаться за сохранность всего южного крыла восточного фронта германской армии. Гитлер, все это не забыл и обвинив его в трусости, сместил с занимаемого поста и отправил в тыл, но потом поостыв, опять назначил его командовать группой армий «Юг». Сам же Майнштейн себя виновным в гибели 6-й армии не считал и всю вину за уничтожение армии, фельдмаршал Манштейн, возложил на Гитлера и на мягкотелого Паулюса, который так и не взял на себя риск прорыва из котла и оставления Сталинграда без приказа своего командира – Манштейна.

Была в этом заслуга и группы Шульги, майор Линке оказался довольно ценным пленным, он многое рассказал оперативникам в Главном Управлении разведки при генеральном штабе РККА. Благодаря этим сведения смершевцы разгромили больше десятка школ Абвера и арестовали или уничтожили большое количество спящих агентов в глубоком тылу. Раечка стала старшим лейтенантом, Влад и Гиви щеголяли в новеньких капитанских погонах. Испанец сейчас был в Москве, прибыл за новым назначением и передал всем привет от Деда. Григорьеву за операцию в Озерске присвоили внеочередное звание полковника и занимал он сейчас пост начальника Особого отдела N-cкой армии одного из Белорусских фронтов. По приезду в дом Завьяловых их радушно встретили Светлана Павловна и Степанида. Они уже с вечера начали хлопотать на кухне, Павел Михайлович получил, полагающийся ему месячный офицерский паек и работа на кухне закипела. Шульга также скомандовал всем освободить вещмешки с продуктами, пир намечался быть грандиозным. Неожиданно в комнату, бочком, стесняясь и пугливо озираясь, вошли две очаровательные девчушки и в нерешительности остановились у порога. Раечка улыбнулась и пригласила их подойти ближе. Младшая оказалась побойчее и сходу забралась к Раечке на колени, а старшая скромно присела на стул.

– Ну кто это к нам пожаловал, давайте знакомиться, Раечка погладила девчушку по головке.

– Я Лиза Глебова, а это моя сестра Тамара Глебова!

– Вот как, а мы не знали, что у полковника Глебова такие взрослые дочери.

– Мы еще не взрослые, мне семь, а Томке одиннадцать!

– Ну это как посмотреть, если помогаете маме по дому, то взрослые, а если нет, то еще вам расти и расти. Мне тоже было когда-то столько же сколько и вам, и я всегда помогала маме. В комнату зашла Степанида, – А ну, кыш отсюда мелюзга, дайте маме поговорить. И с интересом стала смотреть на Шульгу, – Так вот вы какой Александр Шульга, по прозвищу Колыма, много, очень много слышала я о вас от мужа, но вижу только сейчас, а вы значит та самая Раиса Симонова, которая стреляет как Бог и мастерски водит немецкий танк? Степанида с интересом обошла Раечку вокруг, – Хороша подруга! Шульга куда ты смотришь, недотепа?

– Да туда и смотрю, но эту неприступную крепость не так легко взять.

Раечка зарделась, – Ну уж скажете Степанида, я обыкновенная русская девчонка, которая успела хлебнуть горюшка с этими бедовыми ребятами, включая вашего мужа. Шульга понял, что он здесь лишний и под надуманным предлогом покинул женщин.

– Сергея я хорошо знаю, он просто так ничего делать не умеет, у него всегда припрятан туз в рукаве, он больной на всю голову, за что мне это – непонятно! Давай на «ты», Раиса, мы должны обязательно подружиться. И зови меня Стеша, я ненамного старше тебя. – Хорошо Стеша, но мы здесь ненадолго и скоро уедем. Война!

– Ненавижу военную жизнь, папа всю жизнь проходил под погонами и мужа умудрилась найти с погонами. Дочери месяцами не видят ни отца, ни деда, что за жизнь проклятая.

– Скоро Стеша война закончится, и все ваши мужчины вернутся домой.

– Нет, эти сумасшедшие в погонах, никогда не успокоятся, они найдут себе проблемы и в мирной жизни. Ну ладно пошли к столу, мама уже все приготовила.

Все чинно расселись, первый тост за Победу, второй за здоровье, не знаю почему, но у смершевцев, в узком кругу, не принято было пить за Сталина. Было уже очень поздно и плотно поужинав все стали устраиваться на ночлег. Места на полу было достаточно. Шульга с Раечкой расположились на улице в беседке на топчане. Конец августа, ночи были теплыми и душными. Они улеглись, по фронтовой привычке одетыми, каждый под своим одеялом и молча рассматривали звезды на ночном небе. В доме наступила тишина. Пошел девятый день отдыха, но до конца отгулять отпуск не получилось, среди глубокой ночи их разбудил громкий стук в дверь дома Завьяловых. Проснувшись, Шульга обнаружил, что спит с Раечкой в обнимку и под одним одеялом. На Раечке были только мужские кальсоны и черный бюстгальтер. Когда она успела раздеться? Он медленно убрал горячие руки Раечки со своих плеч, осторожно освободился от женских ног и встал с топчана. У калитки, переминаясь, стоял сержант милиционер и просил позвать капитана Шульгу. Завьялов в эту ночь был на дежурстве.

– Я Шульга, слушаю вас сержант. Что случилось?

– Товарищ капитан, вам и вашей группе срочно приказано явиться в Москву.

– Прямо сейчас – ночью, а поспать мы можем до утра?

– Нет, машина уже ждет вас у нашего районного отделения милиции.

– Ждите, через двадцать минут будем готовы. Шульга, проклиная всех вместе взятых начальников, стал будить свою группу. Все наскоро попрощались с хозяевами дома, покидали кое-какие свои пожитки в вещмешки и отправились за сержантом. Существенное место в вещмешке Шульги занимала внушительная пачка денег – его премия. Он не знал, что с ней делать, купить на них что-нибудь стоящее и бегать по магазинам у него абсолютно не было времени. Ему хватало офицерского пайка. После того, как его упекли на Колыму, он потерял связь со своей семьей, что было ему на руку, существующая репрессивная машина перед войной не пощадила бы и их, но началась война и 19 сентября 1941 года немцы вошли в Киев и он окончательно потерял их следы.

Не раздумывая, Шульга упросил Степаниду взять у него все премиальные деньги, они ему ни к чему, а у неё растут две славные дочурки. Стеша расплакалась и обняла Шульгу, – Береги себя Саша, Сережка знал, кого назвать своим другом. Я этого никогда не забуду. В районном отделе милиции их встретил Завьялов и предоставил свой Виллис, который он получил недавно по ленд-лизу от американцев. Что-то случилось и это не рядовое событие, раз в таком сумасшедшем темпе их решили доставить в Москву. Гнали весь остаток ночи. Через пять часов, ранним утром, они остановились у ГлавУпра разведки РККА в Москве.

Глава вторая

После сокрушительного поражения немецких войск на Курской дуге, Абвер активизировал свою работу на Центральном и Воронежском фронтах. За неделю Смерш выловил в лесах 11 групп диверсантов. По-прежнему продолжали гибнуть контрразведчики «Смерша» на всех фронтах. Квалифицированных кадров не хватало, а тех, кого присылали были без опыта и навыков ведения скрытного передвижения, плохо ориентировались на местности, не обладали необходимой ловкостью и реакцией. Работа в сфере глубокой разведки требует быстрых, не стандартных решений и правильно поставленных задач, поэтому, твердый характер, находчивость и смекалка тут имеют первостепенное значение. Но постепенно Смерш реорганизовался, повысился профессионализм, приобретался необходимый опыт, контрразведчики стали реже погибать.

Полковник Григорьев не спал уже третьи сутки. В конце октября на переднем крае, протяженностью около двух тысяч километров, начали наступление все наши восемь фронтов. Работать приходилось на износ. Порой местами, контрнаступление советских войск перерастало в общее стратегическое наступление. А, где общее наступление, всегда царит суматоха и неразбериха, там успешно начинают действовать разношерстные диверсионные группы.

После прибытия в Москву группы Соболева их долго допрашивали в контрразведке, били, не позволяли спать по несколько суток, не давали воды, но ребята Соболева выстояли и благодаря стараниям Григорьева и Глебова, их в конце концов освободили, вернули ордена, звания и отправили к Григорьеву, но двое так и не смогли до конца излечиться и были списаны в нестроевые части. Позарез нужны были люди и люди не простые. Уже неделю, как все структуры «Смерша» недавно образованного Степного фронта, работали из последних сил, мало кто мог выдержать этот сумасшедший ритм.

Дело в том, что за несколько дней до наступления, хорошо подготовленная группа диверсантов ночью совершила нападение на штаб 11 армии, в результате чего погибли командарм армии, начальник штаба, несколько ведущих офицеров штаба, был зверски вырезан весь взвод штабных телефонистов, который преимущественно состоял из молоденьких девчонок, их закололи всех штыками и порубили саперными лопатками. В общей сложности погибло 33 человека и штаб армии попросту перестал существовать. Контрразведчики Смерш Степного фронта впервые встретились с новым боезапасом диверсантов, у них обнаружились патроны с разрывными пулями. Руки и ноги – это варварское изобретение, отрывало даже от одиночного попадания.

Необходимо было найти и обезвредить немецкую диверсионную группу, действующую столь дерзко и нагло в нашем тылу. Но Григорьева беспокоила не эта дерзкая группа, её рано или поздно все равно уничтожит тыловой Смерш из ведомства Берии, его напрягало другое, кто и откуда направил этих дерзких диверсантов. Где гарантия, что это единственная группа, действующая в нашем тылу, а если таких групп несколько? Нет, тут надо действовать по-другому, а для этого ему срочно нужна группа Шульги. Надо, кровь из носу, взять живым и допросить хоть одного из группы диверсантов и узнать место расположения диверсионной школы, сколько диверсионных групп рыщет по нашим тылам, и кто начальник этой школы. К середине 1943 года, стараниями советской внешней разведки, работающей в Берлине, аналитический отдел ГлавУпра разведки Штаба Красной Армии, уже имел подробный поименный список немецких офицеров-разведчиков, работающих на каждом участке фронта. Короче, нужно срочно пробить кто за этим стоит и какие цели преследует. Он сомневался, что школа расположена на территории Белоруссия, скорее всего она где-то в Польше или на Западной Украине. В конце концов Григорьев не руководит тыловым Смерш, он руководитель Смерш-4, отдел, который специализируется на диверсиях в тылу противника и на уничтожение подобных школ. Дед рвал и метал, но ничего сделать не мог, людей катастрофически не хватало, группа Шульги пока была без командира, капитан Шульга залечивал свои раны на отдыхе в Рязанской области.

По прибытию в Москву, Гиви, по неизвестной пока причине, срочно отбыл на Кавказ, Иваныча, в связи с третьим ранением в одну и ту же ногу, по счастливой случайности, инвалидность опять обошла стороной. Доктора в московском госпитале сотворили чудо, они по частям собирали переломанные кости в течении четырех часов, но ногу сохранили. Он стал заметно прихрамывать, но службу не оставил и ежедневыми тренировками, и растяжками заставил ногу ходить нормально. Дед, следуя приказу Лаврентия Берии о десяти суточном отдыхе, не мог ослушаться приказа и подключить к поиску группу Шульги. А необдуманная инициатива ему однажды уже сослужила медвежью услугу и рисковать, подставляя свою буйную голову, не было ни малейшего желания. А если учесть, что во главе НКВД стоит такой опытный политический интриган, как Лаврентий Берия, становится ясно, насколько сложным окажется положение Григорьева, если он ослушается этого приказа. Но Григорьев, наплевав на все условности, все-таки ослушался и сразу же тайком, вызвал Гиви Гегечкори из Грузии. Приказом по трем фронтам, решено было организовать несколько мобильных групп из оперативников «Смерша», передвигающихся по нашим тылам на специальных автомобилях. К комплектованию групп подошли со всей серьезностью, контрразведчиков собирали по всем фронтам, было заменено все оружие, громоздкий и порой отказывающий в боевой обстановке пистолет «ТТ» заменили на пистолеты Воеводина, которые были на порядок практичнее «ТТ» и имели магазин на 18 патронов, а главное, патроны подходили от массового «ТТ». Скрытно носить огромный «ТТ» в карманах никак не получалось, а если уж находился такой карман, то при мгновенном выхватывании он самопроизвольно мог выстрелить и ранить владельца, так как в конструкции пистолета ТТ не было предохранителя как такового. Все ППШ-41 снарядили не тяжелыми и неудобными барабанными магазинами на 71 пистолетный патрон, что было очень неудобно, а более современным взаимозаменяемым секторным магазином объемом 35 патронов. Этот рожковый магазин заряжался быстрее дискового магазина и весил меньше. Одну из этих групп поручили возглавить вновь прибывшему капитану Гиви Гегечкори, он сразу, за нерасторопность и праздность, отчислил из группы двух человек, а взамен привез из соседнего полка, приглянувшуюся ему смышлёную девушку. Они поладили и мигом подружились. Виктория Веденеева обладала аналитическим умом, неплохо разбиралась в психологии, мастерски водила авто и мототранспорт, неплохо стреляла, но была весьма ершистой и сразу пресекла все сердечные поползновения Гиви.

– Капитана Гегечкори к командиру, – разнеслось по блиндажам. Это надрывался старшина Сидоров, которого Григорьев прихватил с прежнего места службы.

– Сидоров, пройдоха, что орешь, как потерпевший? Здесь я! Гиви откинул укрывавшую его шинель и встал с импровизированного топчана под соснами.

– Ого, Сидоров, ты стал младшим лейтенантом? С ума сойти! За какие грехи тебе кинули звездочку на погон? На ту сторону ходил?

– Да нет, куда мне убогому, но я поймал группу воров и дезертиров в соседнем подразделении, они собирали продукты, чтобы сбежать к немцам.

– Растешь младший лейтенант, растешь, что тебе от меня надо, вояка?

– Вас Дед вызывает, товарищ капитан!

– Разрешите товарищ полковник?

– Проходи Абрек, присаживайся. Слушай боевую задачу! Ты со своей группой, по большому счету, с сегодняшнего дня не будете участвовать в облавах и в оперативно-розыскных мероприятиях глубоко в тылу, для этого есть дуболомы из тыловых Смерш НКВД, которые сначала стреляют, а потом документы спрашивают. Твоя задача будет состоять в том, чтобы найти первым одну очень дерзкую группу диверсантов и не дать бойцам НКВД убить всех диверсантов на месте, надо обязательно сохранить одному из них жизнь. Ну ты понимаешь, позарез нужен язык, надо допросить с пристрастием, как ты это умеешь, выведать откуда они пришли, кто командир диверсионной школы и где она находится. Ты же знаешь, что это будет не просто, немецким агентам и диверсантам настоятельно рекомендуется ни в коем случае не попадать в руки к сотрудникам Смерша живыми. Разрешаю действовать жестко, быстро и не церемониться с тыловыми группами НКВД из подразделения Лаврентия Берии, но без смертоубийства. Последствия беру на себя!

– Товарищ полковник, я так уже давно не умею, для этого чистоплюйства Владьку Денисова надо вызывать! Это он у нас любитель либеральничать с врагом. У меня так не бывает, в моих руках диверсанты редко доживают до допроса.

– Я тебе дам не бывает, это вражеские диверсанты, они многое нам могут рассказать, хоть и с другими извращенными манерами по отношению к себе. Бить, бей, калечь, но ножички свои оставь в покое! Все, выполняй!

– И все-таки, мне бы Владька не помешал, нам вдвоем было бы гораздо сподручней

– Это исключено, Минер отдыхает и набирается сил после ранения недалеко от Москвы, в тихом городке Рязанской области. У меня есть одна мысль, но не хватает моих полномочий, отозвать их из отпуска, я это попробую сделать через других, более компетентных, людей. Остался только один человек, кто может нам помочь, это Испанец, но он где-то в пригороде под Москвой, формирует свою особую группу, но что-то там у него не ладится, он одного за другим бракует офицеров, которых присылают ему из близлежащих фронтов. Они прекрасные стрелки, хорошие следопыты, рукопашники, но не как контрразведчики, им не хватает гибкого ума, наблюдательности и скорости мышления. Прибывшие офицеры могут работать только с кем-то в паре, но никак не в одиночку и тем более командовать группой. Оставил Испанец только двух девушек, Ксения Канадина была мастером спорта по самбо, который появился в СССР совсем недавно, имела внушительную комплекцию, но думала мгновенно и в совершенстве владела польским и мадьярским языками, вторая, Мария Родионова отлично владела немецким и итальянским языками, окончила до войны радиотехнический институт и курсы военной психологии по моделированию экстренных ситуаций, владела прямым воздействием пси-сенсорики на человека с помощью боевого гипноза и могла собрать прямо на коленке, из сопутствующих деталей, передатчик, радио или электрический взрыватель замедленного действия. А её математические способности вводили в ступор даже маститых преподавателей института. Это была почти копия Влада Денисова, но только по своей радиоэлектронной специализации, её специальный чемоданчик переделанный из саквояжа, был основательно забит всевозможными радиолампами, батареями, проволочками и конденсаторами. Но этих двух девушек было недостаточно для формирования новой группы и решил Григорьев ехать в Москву.

Гиви, облаченный в новый мундир с погонами вымышленного подполковника, подобрал себе команду, они, собравшись, начали разъезжать по району в поисках обнаглевших диверсантов. За рулем новенького Виллиса бессменно находилась Виктория Веденеева. Убийства советских офицеров продолжались с завидной регулярностью. В соседнем районе диверсанты, не побоявшись, напали даже на группу контрразведчиков Смерш из четырех человек и всех расстреляли из автоматического оружия. Раны были жуткими, видимо стреляли разрывными пулями. У одного офицера были вывернуты все внутренности и выбиты оба глаза. У одного ногу перерезало пулями словно бритвой. Абрек внимательно осмотрел раны и сокрушенно покачал головой, – Вы теперь понимаете, почему я так тщательно подбирал вас к себе в команду? Опоздаете с выстрелом, замешкаетесь и с вами будет тоже, что случилось с этими беспечными офицерами. Разрывная пуля разорвет вашу плоть и перемолотит ваши кости как в мясорубке. При малейшем сомнении, мгновенно выхватывайте оружие, здесь главное, фактор внезапности, заставьте врага совершать необдуманные поступки и всячески пресекайте любые действия диверсантов, не стойте на месте, передвигайтесь, приседайте, но держите всегда противника на линии огня и конечно, если надо, обеспечьте снайперскую меткость попадания в руку или ногу. Нам нужно оставить хоть одного живым. Виктория видела такие раны впервые и её стало мутить. Гиви это увидел и это ему не понравилось.

– Ай, слушай Вика, вот тебе кусочек сахара, пожуй, говорят тошноту притупляет, но, чтобы это я видел в первый и последний раз! Надо будет – полезешь своими красивыми ручками в кишках копаться и руки-ноги будешь по живому пилой резать. Ты на войне, где кровь и рваные раны обязательный атрибут любого столкновения враждующих сил. Привыкай и не вороти свой, красиво очерченный, римский носик! Вика фыркнула, зажала рот и отошла. Два молодых лейтенанта держались получше, видно не первый раз они видят человеческую кровь и органы отдельно от тела, но Гиви не понравился мандраж, который их мелко бил, это уже неисправимая фобия, на грани неврологического срыва, так сказать – издержки личного характера и это уже не лечится.

– Все, уходим, они уже далеко и нам надо торопиться, у нас задача, уничтожить этих тварей, как можно быстрее. Запищала рация и Виктория надела наушники.

– Командир, группу подозрительных людей в нашей форме видели в пяти километрах отсюда, у деревни Князево, сообщают, что диверсанты работают под видом патрулей комендатуры и тормозят любой авто и мототранспорт для мнимой проверки документов, после чего расстреливают всех на месте.

– Шэни дэда, все, погнали генацвале, пора показать им кто здесь хозяин.

Дед терялся в догадках, как это объяснить, что никто не успевал оказать какое-либо сопротивление. Григорьев разостлал директивы все штабам армий, чтобы офицеры штабов и командиры полков, передвигались только с внушительной охраной и только днем. Никаких остановок в пути и при малейшем подозрении открывать огонь на поражение.

Проливной дождь застал группу Гиви в дороге и проселочные дороги превратились в сплошное и скользкое месиво. Передвигаться стало довольно тяжело, но Виллис трудяга, натужно рыча двигателем, настойчиво греб всеми четырьмя колесами и помаленьку они выкарабкались на мощенную камнем дорогу. Через десять минут подъехали к деревне Князево, у начала деревни, после пологого поворота, показался заваленный на бок Виллис, на земле, прислонившись к автомобилю, сидел один офицер весь в крови, а возле него суетились еще трое. Увидев Виллис, они замахали руками, требуя срочной остановки.

– Внимание, всем приготовить оружие – это наши голубчики! Лейтенанты взвели пистолеты Воеводина и положили на колени, Вика вытащила миниатюрный Вальтер-ППК, расстегнула китель и сунула его между грудей. Гиви одобрительно зацокал языком!

– Сидящий мой, в него не стрелять, остальных косите и не мешкайте, иначе они вам не оставят ни малейшего шанса. Гиви вытащил из газырей два дротика, а кинжал сунул за пояс. Как только Виллис поравнялся с мотоциклом, Гиви метнул дротик в правое плечо сидящего и тут же затрещали над ухом выстрелы лейтенантов. Абрек метнул второй дротик, метил в левое плечо или руку, но помазал, так как сидящий диверсант оказался левшой и начал поднимать руку с пистолетом, дротик воткнулся в шину мотоцикла, с громким хлопком шина взорвалась, это на секунду отвлекло сидящего, но Гиви не мешкал, следом противно фырча, полетел кинжал, который начисто отсек диверсанту руку с пистолетом на уровне локтя. Абрек боковым зрением заметил, как повалились все трое диверсантов, один правда пытался встать и бросить гранату, но Вика была наготове, она всадила пулю из Вальтера прямо в его переносицу.

– Однако, – удивился Гиви, но виду не подал, он мгновенно выскочил из машины и кинулся к истекающему кровью диверсанту, быстро вытащив брючной ремень он перетянул руку диверсанту повыше отсутствующего локтя, потом методично, как учили, прострелил всем троим головы. Абрек дернул воротник одного из убитых, показался мундир мышиного цвета. Что и требовалось доказать! Лейтенанты были поражены действиями Гиви. Их слегка начало мутить от обилия крови и отрубленной конечности. Их вновь стал бить мелкий мандраж.

– Эх, сосунки, вам бы на бойню в штольне надобно было посмотреть, вот где действительно были реки крови, – но вслух ничего не сказал, а приказал Вике готовить рацию. Она включила и передала микрофон Гиви.

– Дед, это Абрек, диверсионная группа в составе четырех человек уничтожена!

– Что, живые есть? – Наполовину, батоно командир!

– Как это наполовину?

– Ай, я же вам говорил, что не умею живых брать. Пришлось, не мешкая, в лёт, отрубить одному руку! Я нечаянно, командир!

– Довезете живым? – Да куда он денется, собачий сын!

Вика восхищенно проговорила, – Командир, а вы действительно Абрек?

– А что, красавица, разве не видно, смотри какой у меня нос и кинжал! Зарэжу любого!

– Командир, а как вы догадались, что это диверсанты?

– Я, что вам всегда говорил, а? Что внимательней надо быть и замечать все мелочи.

Он подошел к одному телу диверсанта и перевернул его лицом вверх, – Смотрите сюда, да не на труп, а на наш орден Красной Звезды, что видите?

– Орден идентичен, как все наши ордена – не видим различий!

– Ваши глаза, а точнее ваши умственные способности никуда не годятся! Гиви снял у себя с груди орден Красной Звезды и положил рядом с поддельным орденом, – Смотрите! Если бы не я, лежать вам сейчас с простреленными головами вместо них. Этот орден – грубая подделка! На настоящем ордене Красной Звезды солдат отображен в сапогах, а здесь? Он в обмотках! К сожалению, в Красной Армии обмотки пока еще не отменили, но уже повсеместно вытесняются кирзовыми сапогами. Как это они еще не изобразили солдата на ордене в лаптях!

– Но ведь было далеко и что, только орден вас смутил, товарищ капитан?

– Когда начался проливной дождь, перешедший в ливень?

– Так минут пятнадцать-двадцать, наверное, назад!

– А, где следы от шин? Что они, на этой оживленной фронтовой дороге, торчали больше часа и никто им не помог? Нет конечно, красавица! Они ждали именно нас, штабных офицеров. Виллис не передвигался по этой проселочной дороге во время дождя, следов от протектора я не увидел, диверсанты сами перевернули автомобиль, еще до дождя и имитировали дорожно-транспортное происшествие, видите, присутствует даже бутафорская кровь. Это говорит об отменной подготовке диверсантов, они не учли одного, что неожиданно начался проливной дождь и, если они перевернулись во время дождя, следы шин обязательно должны были остаться. Еще то, что в автомобиле, на полу у заднего сидения лежала, не закрепленная в положенном месте, канистра с бензином, как она умудрилась не выпасть на дорогу при таком наклоне Виллиса? К тому же, зачем им большой запас бензина, когда можно заправиться в любом мехбате или в полку приписки автомобиля? Чужие они, и ждали они нас где-то здесь, скорее всего – вон там, в редком лесочке.

– Ну вы глазастый командир! Как вы это заметили? А если бы это оказались наши?

–Тогда погоны долой и долго-долго я бы пытался, смыть свой позор кровью в ближайшем штрафбате, если что еще похуже. А, чтобы окончательно убедиться, нам надо обыскать Виллис. После тщательной проверки автомобиля и личных вещей, Вика достала из вещмешка одного из диверсантов четыре красные повязки с надписью «Комендатура». Больше никаких доказательств не требовалось. Это были они!

В своих предположениях Гиви не ошибся и по приезду доложил Деду о прошедшей операции и о действиях каждого офицера в серьезной боевой передряге. На прощание, он настоятельно рекомендовал лейтенантам никогда не работать в Смерш, отказался от них и отправил опять в Особый отдел фронта, а Викторию оставил, ему понравилось, как она действовала в экстремальной ситуации. Наш человек, а опыт, дело наживное и придет он со временем.

– Что капитан Гегечкори, это далеко не твой друг Влад и не умудренный опытом Иваныч? А про Шульгу и говорить не стоит?

– Нэт, это сырой и жидкий кисель, похожий на недоваренную мамалыгу, они малахольные – штабные, от вида крови впадают в мандраж, но медаль, а может орден, с моей помощью, наверно заработали. Этих четверых я бы сам один убрал, в виде разминки, если бы вы не предупредили, что нужен один живой! А Вика маладэц, э! При этом он, на эмоциях, поднял указательный палец вверх!

– Ладно-ладно – расхрабрился, готовь дырку в кителе для Красной Звезды – заслужил башибузук! Веденеевой тоже кинем Красную Звездочку, на третий номер её правой груди, она это заслужила.

– Ай, командир, зачем мне это, но повеселились мы отменно!

– Собирайся, едем в Москву, ты у меня не навечно приписан, пора и честь знать, передам тебя твоему командиру. Веденееву пока не брать, пусть это будет для Шульги сюрпризом. Что-то мне подсказывает, что нам опять придется работать вместе.

По прибытию в Москву Шульга приказал всем оставаться в машине, а сам по витой лестнице стал подниматься в Главное разведывательное управление Генерального штаба Красной армии, ему нужен был пятый отдел диверсий. Но на лестнице его встретили два неизвестных майора и предложили проехать с ними. На все вопросы отвечали, что скоро все узнаете! Его вежливо пригласили в ЗИС-110 с полностью зашторенными окнами и автомобиль тронулся. На немой вопрос Иваныча, он махнул рукой – следуйте за мной. Снова незнакомый адрес и Шульга, по обилию охраны, понял, куда его везут. Опять наверно к Лаврентию Берии, но он ошибся. Они выехали за пределы Москвы и покатили в неизвестном направлении. Это была секретная база ГлавУпра контрразведки Смерш-4, его вызвал сам начальник контрразведки Смерш Министерства Обороны Виктор Абакумов. Следовавший за ними автомобиль с группой остановили на КПП и велели спешиться и дальше идти пешком. Шульгу провели по запутанным лабиринтам коридора и в приемной велели ждать, но ждать пришлось не долго, открылась массивная дубовая дверь и помощник Абакумова пригласил Шульгу войти. В кабинете сидели Абакумов и, как ожидал Шульга, Лаврентий Берия, они что-то между собой оживленно обсуждали.

– Черт, – ругнулся про себя Колыма, – никуда от него мне не скрыться, везде отыщет, где бы я родимый не прятался. Виктор Абакумов, улыбнулся и пошел навстречу Шульге. Только сейчас, он хорошо рассмотрел своего непосредственного начальника и подивился стати этого молодого начальника Главного управления контрразведки «Смерш» НКО СССР и заместителя народного комиссара обороны. Высокий лоб с залысинами, широкоплечий, сорокапятилетний красавец, его пытливые синие глаза смотрели на Шульгу приветливо и оценивающе, лицо с правильными чертами и пухлыми губами, было абсолютно лишено эмоций. Такие экземпляры мужчин очень нравятся женщинам. Он выгодно отличался мужской фактурой от брутального и обрюзгшего Берии, но был не менее честолюбивым и властным человеком, чем Берия и заслуги Абакумова в успешной работе недавно созданного ГУКР «Смерш» говорили сами за себя, практические результаты деятельности «Смерша» оказались выше, даже, чем у НКГБ и НКВД вместе взятых, что очень не нравилось и Меркулову, и Берии. Но одно обстоятельство, которое существенно укорачивало руки этим двум всесильным руководителям плаща и кинжала и сводило на нет их подковерные интриги – он был любимчиком Сталина и мог беспрепятственно, без доклада, входить в кабинет Верховного Главнокомандующего.

– Здравия желаю товарищ генеральный комиссар госбезопасности СССР, – Шульга поприветствовал Берию, а потом и Абакумова.

– Проходи капитан, присаживайся, – Абакумов за руку проводил Шульгу за стол, – так вот ты какой вблизи – гроза диверсионных школ!

– Лаврентий Палыч, а не тот ли это молодой человек, который чуть тебе не сломал ту игру, по внедрению одной интересной особы в политические среду Европы?

– Виктор Семенович, – глаза Берии зло блеснули, он не спеша снял пенсне, – Кто старое помянет – тому глаз вон! На что Шульга, не сдержавшись, назидательно заметил, – А кто забудет – тому оба! Абакумов мстительно рассмеялся.

–Ты майор, подожди меня обвинять во всех смертных грехах.

Шульга его перебил, – Я пока еще капитан, товарищ генеральный комиссар!

–Уже нет, я, как и обещал, сегодня подписал приказ и присвоил тебе внеочередное звание за те три года, которые ты провел на Колыме. А теперь оставим все обоюдные обиды, война еще не закончилась и нам с тобой надо еще работать и работать. Ты не думай, я тебя позвал сюда не внеочередные звания присваивать и извиняться за те неудобства, которые я тебе создал. Ты прежде всего контрразведчик и контрразведчик неплохой, два ордена на груди говорят сами за себя.

– Я весь внимание товарищ генеральный комиссар.

– Хочу тебе и твоей группе поручить крайне деликатное, но очень опасное задание.

Все, что вы вытворяли в Озерске с Глебовым, мне хорошо известно, но то, что я хочу вам поручить не идет ни в какое сравнение с вашими прошлыми заданиями. Выполнишь с честью – получишь Героя Советского Союза. Шульга поежился.

– Опять в пасть к врагу, опять вы нас будете использовать в темную? Берия засмеялся, встал и позвал помощника Абакумова, – Дорогой, принеси нам вина и фруктов. Помощник кивнул головой и немедленно исчез.

– Не торопись дорогой, я еще не закончил. Появился невзрачный капитан с большим подносом и поставил поднос на маленький столик возле дивана.

– Сергеев, – распорядился Абакумов, – там во внутреннем дворе, ждут своего командира несколько человек, займи их, накрой на стол, принеси вино, мясо и фрукты, но только уведи их от любопытных глаз куда-нибудь, разговор у нас будет долгий и пусть они ни в чем себе не отказывают и вызови-ка сюда полковника Григорьева – это срочно, он сейчас где-то в Москве.

– Слушаюсь товарищ генерал и быстро покинул кабинет.

– Давай-ка майор промочим слегка горло, покушаем и я кое-что тебе расскажу.

Они уселись на диван, Шульга откупорил бутылку белого вина и разлил по фужерам. Они выпили и принялись есть. Через некоторое время в дверях появился помощник Абакумова. Он бесшумно, по ковру подошел к Берии.

– Лаврентий Павлович, – шепнул он, – Григорьев ждет в приемной.

– Зови и никого к нам не приглашай, мы заняты. Капитан вышел и следом вошел полковник Григорьев. Шульга сидел спиной к двери и не видел вошедшего Деда.

– Разрешите товарищ генеральный комиссар?

– Проходи полковник, узнаешь своего подопечного? Шульга, увидев Григорьева, вскочил и хотел уже обнять его, но Дед предостерегающим жестом остановил его.

– Да Лаврентий Палыч, это мой кадр, но я его не видел четыре месяца, разрешите?

– Валяй, потом присоединяйся к нашему импровизированному столу, нам есть что обсудить. Григорьев и Шульга крепко обнялись, в глазах Деда было крайнее беспокойство. Эта тайная встреча, на таком высоком уровне, не предвещала ничего хорошего, но он ошибся. То, что предложил Берия, было крайне опасной дорогой в один конец и грозило всем неминуемой смертью.

– Товарищи офицеры, то что я вам сейчас расскажу, должно остаться между нами навсегда и это никаким образом не входит в ваши прямые обязанности, но напрямую затрагивает ваше последнее дело в Озерске. Ваше непосредственное начальство, – Берия кивнул в сторону Абакумова, – уже об этом осведомлено в общих чертах, считайте, что это моя просьба, а это дорогого стоит. И, подражая Сталину, как все грузины, заговорил о себе в третьем лице, – Товарищ Берия никогда с подобными просьбами ни к кому не обращался. Григорьев и Шульга переглянулись, это что-то новенькое, люди такого ранга не умеют просить в принципе – они только требуют и приказывают. Шульга от волнения кинулся вновь разливать вино по фужерам, руки его тряслись, и он никак не мог их унять. Голова начисто отказывалась работать.

Берия начал издалека, при этом он пристально, сквозь пенсне, немигающими глазами, внимательно смотрел на собеседников. Им очень хорошо был знаком этот взгляд.

–Товарищи, на территории Белоруссии находится достаточно мощная немецкая группировка. По нашим оперативным данным численность немецких войск составляет 1,2 млн человек, но и мы создали там достаточно мощный огневой кулак. Немцам будет противостоять войска четырех советских фронтов, которые сейчас находятся на востоке и юге республики. Численность наших войск составляет более двух миллионов человек. Сейчас, чтобы не дать немцам возможности для проведения разведки и установки истинной цели нашего командования, все наши войска отведены, мы делаем вид, что активно переходим к обороне. Запрещены все активные действия на всем участке фронта, чтобы не выдать основные планы нашего командования. Нами принято решение, что основной вспомогательной силой нашим войскам, будут белорусские партизаны, которые помогут нам завершить операцию «Багратион» и полностью очистить территорию республики от фашистской нечисти.

Они должны отвлечь на себя, как можно больше солдат и офицеров вермахта. Но не все так радужно и привлекательно, от 80 до 100 тысяч белорусов пошли на сотрудничество с немецким режимом. Главной целью этой коллаборации будет создание «независимой Беларуси». Этого допустить мы никак не можем. В начале 1944 года Ставка верховного главнокомандования начнет подготовку плана по освобождению Белоруссии. Берия подошел к огромной карте на стене.

– Операцию «Багратион» планируем начать несколько позже в середине 1944 года. Общая наша идея заключается в следующем: сокрушить фланги группы немецких армий «Центр» и окружить ее основные силы восточнее Минска. А в результате – полностью освободить территорию Беларуси.

– Товарищ генеральный комиссар, – обратился к Берии Григорьев, – все это хорошо и давно ожидаемо и уже пора начать освобождение Белоруссии, но в чем заключается наша задача, мы не пехота и в окопах воевать не умеем. Берия засмеялся и погрозил пальцем, затем налил в фужер, любимое им вино «Кинзмараули».

– Полковник, я читал ваше донесение по Озерску и то, что там натворили твои ликвидаторы, с лихвой перекрывает многие операции наземных войск. Благодаря вам мы сохранили жизни нескольким десятками тысяч солдат. Как пишет в своем докладе Сталину товарищ Абакумов, арест одного вражеского агента равноценен уничтожению, по крайней мере, одной роты противника, а вы разгромили целую школу Абвера и попутно пустили на воздух два моста и два эшелона с вражеской живой силой. А про «Голиафы» я вообще не говорю. Этим хитроумным штукам так и не удалось на Курском направлении, повлиять на ход сражения. Мы были предупреждены вами, и Голиафы наши солдаты попросту загодя расстреляли из ПТР. А теперь главное, зачем я вас сюда пригласил. Григорьев и Шульга притихли, не всегда генеральный комиссар СССР, поручает им задание, минуя их непосредственных начальников.

– Сейчас лучшие представители всех народов мира сжигаются в печах Бухенвальда, задыхаются в газовых камерах Освенцима, забиты до смерти в Майданеке и расстреливаются в Дахау. Не обошло это изуверство и Белоруссию. Сейчас на территории Белоруссии находятся около тридцати временных перевалочных концлагерей. Основная функция лагерей смерти – это ликвидация евреев из всех стран, оккупированных Германией, за исключением Советского Союза, наши советские евреи в основном не доезжают до концлагерей, их убиваются на месте. Но стационарных лагерей смерти в Белоруссии мало, в основном, это временные концлагеря у переднего края обороны, создавая их фашисты преследуют сразу несколько целей.

Они выбирают такие места, где ландшафт и природные данные не позволяют осуществить долговременную оборону своих позиций, главное предназначение этих лагерей использовать в качестве живого заслона при наступлении наших армий, нацисты заражают военнопленных и гражданских сыпным тифом и преследуют цель распространить эпидемию в передовых частях РККА, и в дальнейшем сорвать наше предстоящее наступление. Это в основном сборно-пересыльные лагеря, с ужасающими условиями содержания, военнопленные и местное население содержится под открытым небом, без какого-либо укрытия. Существуют они от нескольких недель до нескольких месяцев, потом узников или уничтожают, или перевозят в стационарные концлагеря, которые существуют в Белоруссии с дня начала войны.

Григорьев внимательно осмотрел территорию Белоруссии – он все понял!

– В какую область республики нам предстоит нанести визит?

– В Гомельскую область, она стоит первой на пути наших войск. Хочу добавить, что

перевалочные лагеря в этой области фашисты организовывали еще в середине 1942 года. Сначала эти лагеря состояли из разрозненных групп советских военнопленных, которых они вылавливали по лесам республики, но с каждым днем узников становилось все больше и больше, к ним прибавилось местное гражданское население и порой пленных размещали в первых попавшихся строениях, на колхозной скотоферме или просто в ветхих амбарах без крыш. Из этих тридцати концлагерей вам нужно будет найти один, где он находится нам пока неизвестно, но то, что нужный человек находится в одном из них нам это доподлинно известно. У Шульги заныло сердце, лишь от одного упоминания слова «лагерь», у него наступал нешуточный озноб. Недавнее прошлое не отпускало его и будет наверно преследовать всю жизнь. Григорьев же, как истинный профессионал, сразу смекнул в чем дело, так как главное слово из этой витиеватой речи он не пропустил.

– Кто это человек и где его искать?

– Где он мы пока не знаем, но точно знаем, что он на территории Белоруссии.

– Как предлагаете нам отыскивать этот лагерь, стучаться в каждые ворота и спрашивать?

– Дополнительную информацию получите позже, мы над этим уже работаем.

– Ну хоть на этом спасибо.

– Вам нужно найти этого человека. Так что вам, в первую очередь, придется обследовать лагеря, где преимущественно содержится гражданское население, я не думаю, что наш человек при задержании, был в военной форме, он, скорее всего переоделся и выдал себя за местного.

– Этот человек владеет немецким языком?

– Не только немецким и вам это хорошо известно Шульга и в конце концов, научитесь слушать майор! Дайте же мне все изложить все по порядку и без наводящих вопросов.

– Есть, товарищ генеральный комиссар!

– Ну я продолжу с вашего позволения, – Берия сердито свел брови, снял опять пенсне и протер глаза, – А кто этот человек вам не интересно?

Берия, с зловещей улыбкой, впился взглядом в офицеров.