Тая Вильчинская Наталья

– Пошла вон пока я тебя еще раз не ударила!

Тая в ужасе смотрела на перекошенное от злости лицо женщины, которая была ее родной матерью.

– Таисия, бегом! – процедила мама сквозь зубы и, круто развернувшись на каблуках, зашагала в сторону кинозала. Тая слышала, как она продолжала чертыхаться.

Дрожа от страха и не переставая плакать, Тая поплелась в конец аллеи в общественный туалет. Открыв кран с ледяной водой, она неловкими движениями попыталась себя умыть. Но в конце концов намочив весь сарафан, она сняла его полностью и оставшись в одних трусиках, начала его полоскать под краном, смывая с него остатки непереваренной пищи. Тая жмурилась изо всех сил, боясь посмотреть по сторонам. Ей казалось, что прямо из-за кустов на нее выскочит огромный оборотень и разорвет ее на части. Кое-как закончив с сарафаном, прямо как была – в одних трусиках – Тая пулей побежала к ним в домик. Дверь была открыта, но мамы в комнате не было. Тая повесила все еще неприятно пахнущий сарафан на спинку кровати, накрылась с головой одеялом и, дрожа от холода и страха, горько заплакала. На этот раз от обиды… На следующий день мама с Таей уехали с турбазы.

Когда Борис Сергеевич появился в их доме, Таина жизнь изменилась кардинальным образом… Кресло, на котором так любила лежать Тая, теперь всегда было занято Борисом Сергеевичем. На полочке в ванной комнате рядом с изящным черным тюбиком маминой туши для ресниц появился одеколон «Шипр», бритвенный станок и маленькая расческа, которой Борис Сергеевич причесывал свои усы. По воскресеньям теперь Таю отправляли с бабушкой на рынок, в то время как Борис Сергеевич пил дома чай с маминой шарлоткой. И телевизор… Теперь он был у Таи и Анны Аркадьевны по расписанию: с появлением в их доме Бориса Сергеевича ни Тая, ни бабушка не могли больше похвастаться знанием, какого цвета было платье у Аллы Пугачевой, потому что как только они приходили в зал смотреть телевизор, Борису Сергеевичу становилось душно, и у него начинала болеть голова. Мама сразу хмурилась и просила их уйти в комнату почитать.

В остальном их жизнь осталась прежней: они по-прежнему стояли в параллельных очередях, ходили в домоуправление получать новые талоны, гуляли в парке с лебедями, регулярно пили «куриный чай» с пирогами у бабы Любы и очень много читали. А если Тая допоздна бегала с ребятами во дворе, мама, как и раньше, выходила за ней на улицу с ремнем и загоняла дочку домой. От таких воспитательных мер голова Бориса Сергеевича почему-то не болела.

Как-то раз, когда Тая гуляла одна во дворе, к ней подошел Гришка.

– Пойдем ко мне в гости? – предложил он. – Я тебе один секрет покажу.

– Какой? – Тае стало жутко любопытно.

– Поклянись, что никому не расскажешь.

– Клянусь, – прошептала Тая.

Сгорая от любопытства, Тая последовала в соседний подъезд за Гришкой. Гриша жил с мамой, папой и младшим братишкой в большой квартире. Больше, чем была у Таи. У него была своя комната и просторный зал с кожаным диваном. Тая никогда не видела такого дивана. Пока Гришка не заметил, она тихонечко понюхала и лизнула обивку. Кожа была мягкая, слегла соленая и пахла чем-то очень дорогим. На стенах у них висели красивые картины, а в центре комнаты стоял большой стол на шесть персон. «Это когда к нам бабушка с дедушкой приходят, мы здесь кушаем», – объяснил ей мальчик. А еще у Гришки был иностранный телевизор Fisher и видеомагнитофон с кассетами. Ему не нужно было ждать «В гостях у сказки», чтобы посмотреть мультфильмы – все мультики были в его доступе двадцать четыре часа в сутки. Озираясь по сторонам, Тая почувствовала, что на ней грязные шорты и мальчиковая футболка с мотоциклами от двоюродного брата. Ей неожиданно стало неловко и неуютно, а в глаза опять попал песок.

– Может я пойду? – робко спросила она.

– Куда??? – возмутился мальчик и потащил ее в родительскую спальню. Там он взобрался на стул и достал откуда-то с верхней антресоли небольшой журнал.

– Смотри! – восхищенно сказал он, протягивая его Тае.

Тая отпрянула, увидев, что было на картинках. Прямо со страниц журнала на нее смотрели абсолютно голые мужчины и женщины. Их было много, и все они были разные: кто-то был такой же, как Борис Сергеевич, – волосатый с головы до ног и похожий на медведя, у кого-то тело было абсолютно без волос, прямо как у Таи. Женщины все были с открытыми красными ртами и большой грудью, больше, чем у ее мамы. И у всех, вообще у всех мужчин из журнала между ног торчали огромные волосатые пиписьки, из которых, на некоторых картинках, вытекало что-то очень похожее на кефир прямо на лица женщин…Тая почувствовала, что ее сейчас вырвет.

В ванной комнате, куда она кое-как успела добежать, Таю вывернуло практически наизнанку. Умывшись и прополоскав рот, она вышла к перепуганному Гришке.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Что это? Что они все делают? – в ужасе спросила девочка.

– Что-что! Занимаются сексом, – со знанием дела ответил Гриша.

– Зачем? – непонимающе удивилась Тая.

– Откуда я знаю зачем! – возмутился мальчик. – Все взрослые это делают.

– И твои мама с папой? – уточнила Тая.

– Неее, ты что, – замотал головой Гришка. – Мои нет. Мои же нормальные.

– А мы? Мы будем так делать?

– Не знаю, – задумался он.

– Гриш, пожалуйста, давай поклянемся, что мы никогда этого делать не будем. Это так мерзко.

В глазах Таи стояли слезы.

– Давай, – пообещал ей мальчик. – Клянусь, что никогда не буду заниматься сексом! – прошептал он.

– Клянусь, что никогда не буду заниматься сексом, – повторила за ним шепотом Тая.

– Я думал, ты удивишься.

– Дурак! – вырвалось у девочки. – Они все гадкие и голые!

– Тай, ну ты же вырастешь и тоже будешь такой же… с грудью! – захихикал Гриша.

– А вот и не буду! – замотала она головой в ответ. – Я буду как мама!

Они все еще стояли напротив плательного шкафа с зеркалом в спальне родителей мальчика.

– Ты будешь лучше, – тихо сказал он.

Из отражения в зеркале на них смотрели рослый мальчик с густой копной темных волос и белобрысая девочка, которая едва доставала до плеча мальчика. В широких плечах и узких бедрах мальчика улавливалась фигура атлетичного и сильного юноши. По девочке же, наоборот, было видно, что она будет не больше метра шестидесяти. Острые коленки, узкие лодыжки и выпирающие ключицы говорили о том, что, скорее всего, девочка не склонна к полноте и так и останется худенькой, когда вырастет.

– А ты знаешь, что у тебя французские ножки?

– Какие? – не поняла Тая.

– Французские! Это когда у тебя три дырки. Соедини ноги, – попросил Гриша Таю.

Девочка послушно соединила ноги и встала прямо.

– Считай! Первая прямо между внутренней поверхностью бедер, вторая – под коленками, а третья – над щиколотками.

Тая засмеялась.

– И кто тебя этому научил?

– Мама! У нее тоже французские.

– Вы с мамой друзья? – спросила его Тая.

– Конечно! И с папой тоже. Только с мамой по-другому. С мамой мы всегда лежим вместе перед сном и загадываем желания. А еще с мамой можно смотреть кино для взрослых и секретничать. А с папой мы ездим на рыбалку, стрелять из лука, а еще мы с ним ходим на самбо.

– Самбо?

– Самбо – это боевое искусство для самозащиты, – с гордостью объяснил Гриша. – Чтобы уметь дать отпор противнику без оружия. У меня папа тоже самбо занимается. Он считает, что это очень хорошо развивает волевые качества.

Тая слушала как завороженная про Гришиных родителей, представляя, как они с папой упражняются в самбо, или идут счастливые на рыбалку, или лежат все вместе в кровати, обнявшись, и рассказывают друг другу, как прошел их день. На секунду Тае захотелось, чтобы Гришины папа и мама были и ее родителями тоже.

– А давай смотреть «Бэмби»! – предложил мальчик, увидев, что его подружка загрустила. – Ты еще такой не видела. Мне папа кассету привез совсем недавно.

– Бэмби? Кто это?

– Олененок. Такой же маленький и худенький, как ты, – засмеялся мальчик. – И с такими же грустными глазами… – добавил он, посмотрев ей в лицо.

Тая потупила взгляд и почувствовала, как приятное тепло растекается волнами по ее телу.

– Пойдем, – крикнул мальчик, убегая в гостиную комнату. – Я еще сейчас сушек возьму.

Тая последовала за ним, не веря своему счастью: она будет смотреть мультфильм в понедельник днем на огромном кожаном диване, который пахнет совсем как мамина дубленка! Гриша принес маленькие розовые сушки, которых Тая никогда не видела в магазине по талонам, и плюхнулся на диван к Тае. Светясь от счастья, девочка тихонечко подвинулась к нему поближе, чтобы чувствовать плечом руку такого родного Гришки…

– Тай, а можно я тебя чмокну?

– С ума сошел? – возмутилась она. – Журналов своих дурацких насмотрелся?

Гриша засмеялся и стремительно поцеловал Таю в щечку. Тая покраснела и смутилась. Ей было очень приятно почувствовать влажные губы друга на своей щеке.

Когда родители Гриши вернулись домой, дети спали, свернувшись калачиком, на диване. Таины белые, как лен, волосы растрепались, и смешались с темной шевелюрой их сына. Оба улыбались во сне, а рука мальчика слегка придерживала спину девочки, чтобы она не упала.

Их разбудили и накормили ужином, сразу после которого раздался громкий стук в дверь – за Таей пришла мама. По глубокой морщине на переносице Тая поняла, что мама опять не в духе, и дома ее ждет ремень. «Странно, что она его сразу с собой не взяла», – удивилась девочка.

– Ты вообще знаешь который час? – возмущенно спросила мама Таю.

– Прошу прощения, это наша вина, – вмешался папа Гриши. – Мы пригласили Таюшу на ужин…

– Она меня не предупредила, – сухо ответила Елена Львовна.

– Ну вы же знаете детей! – улыбнулась мама Гриши, пытаясь разрядить обстановку.

– Я знаю правила приличия, – бесстрастно ответила ей Лена. – Доброй ночи! Таисия, быстро догоняй.

И, развернувшись на своих каблуках, женщина стремительно начала спускаться. Тая судорожно пыталась застегнуть свои сандалии, чтобы успеть догнать маму.

– До свидания, – прошептала девочка ошарашенным родителям друга.

Дома ее действительно ждал ремень, расстроенная бабуля и усатый Борис Сергеевич.

Наспех умывшись, Тая легла на бочок и закрыла глаза. Несмотря на то, что ее попа все еще горела от маминых воспитательных мер, Тая засыпала абсолютно счастливым человеком, ведь когда у тебя есть такой друг, как Гришка, все остальное не имеет никакого значения. Как и то, что ты больше никогда не сможешь проглотить ни одной капли кефира…

Это вообще было самое счастливое лето в ее жизни! Почти всем детям с Таиного двора уже исполнилось семь лет, и они, как и Тая с Гришей, должны были осенью пойти в первый класс. В их районе было несколько школ и две гимназии. В обычную школу можно было попасть по прописке, а в гимназию – только после сдачи очень сложного вступительного экзамена, ну или при условии, что твой родитель занимает очень важный пост. В этом случае вступительный экзамен был несколько легче.

Тая прекрасно помнила, как в их доме разгорелся спор по поводу ее будущей школы. Обычно сдержанная Анна Аркадьевна проявила несвойственную ей решительность и твердость и однозначно заявила, что Тая пойдет только в гимназию и никуда больше!

– Мама, эта школа находится дальше всего от дома. Кто ее туда будет водить? Уроки начинаются в девять, а мне уже в восемь нужно быть на заводе.

– Я, – спокойно ответила пожилая женщина.

– Ты? Тебе семьдесят семь лет, ты вообще в своем уме? – возмутилась Лена.

– Ох, моя дорогая, в большей степени, чем некоторые особы, которые меня значительно моложе.

Лицо Елены вспыхнуло.

– Там очень сложный экзамен. Папы нет, и я вообще не представляю, кого можно просить, чтобы за Тайку замолвили словечко.

– А с чего ты взяла, что за нее придется просить? Ты вообще понимаешь, насколько умная у тебя дочь? Она, между прочим, читает быстрее, чем пацаны Лизы с Беллой. А они ее, на минуточку, на пять лет старше. Тая прекрасно ориентируется в политической карте мира, а в шахматы ей просто нет равных!

Лена закатила глаза.

– И в кого же это она у нас такая гениальная?!

– В бабушку, конечно, – усмехнулась Анна Аркадьевна. – От тебя лишь требуется найти пять минут, чтобы зайти в гимназию и написать заявление. И не забыть правильно указать педагога, к которому ее нужно записать – Белла Аркадьевна. Практически наша тезка. Она там лучшая. Запомнила?

– Кругом одни евреи! – фыркнула ее дочь. – Хорошо, но учти, что, если она завалит экзамен, а по прописке идти уже будет поздно, ты сама будешь решать вопрос. Без меня, – подытожила она.

Елена сдержала слово и написала в гимназию заявление. Ровно в назначенный день Тая с бабушкой пришли на экзамен. Обе опрятные и элегантные: Анна Аркадьевна с высокой прической и в бледно-желтом льняном платье, Тая с двумя аккуратными косичками и нарядном костюмчике в морском стиле.

Экзамен оказался на удивление легким. Скучающие и немного уставшие женщины из приемной комиссии попросили Таю сначала прочитать вслух, потом сосчитать пару примеров в уме, назвать несколько стран и столиц и для чего-то нарисовать мужчину и женщину. Тая нарисовала усатого господина в пальто и шляпе, а женщину кудрявую, с тонкой талией и на высоких каблуках. В качестве последнего вступительного испытания детей просили рассказать наизусть любое стихотворение. Тая слышала, что детишки до нее все как один рассказывали под копирку «У Лукоморья дуб зеленый…», а уставшие тетеньки из приемной комиссии слушали их вполуха. Перед экзаменом они с бабулей тоже повторяли Пушкина, но, успев послушать его уже раз десять, Тая очень захотела развеселить грустных барышень, поэтому, когда до нее дошла очередь, Тая вышла на середину класса и громко произнесла: «Таисия Виельгорская. Папа вазу опрокинул».

Папа вазу опрокинул, кто его накажет?

«Это к счастью, это к счастью!» –

Все семейство скажет.

Ну а если же к несчастью, это сделал я.

«Ты разиня! Ты растяпа!» – скажут про меня.

Тая видела, как уставшие женщины оторвались от своих заметок и подняли на нее удивленные глаза.

– Ты чья такая малышка? – улыбнулась одна из женщин, приподняв очки, чтобы лучше рассмотреть девочку.

– Таисия Виельгорская! – звонко повторила Тая.

– Белла Аркадьевна, – ответила ей учительница и быстренько, просмотрев списки, удовлетворенно кивнула. – Будешь в моем классе.

Тая хоть и не видела бабушку, но знала, что та сейчас сидит где-то на последней парте и довольно улыбается. Улыбалась и завуч школы, которая теперь каждый вечер наряжалась дома в изысканный шелковый халат, заботливо сшитый из старых дефицитных запасов Льва Константиновича и подаренный ей в знак уважения от Анны Аркадьевны. Тая была безусловно талантливым ребенком, но лишняя предусмотрительность еще никому не помешала.

Да, это было действительно самое счастливое и беззаботное лето в жизни Таи. Во всех детских садах уже давным-давно прошли выпускные в подготовительных группах, и дети, предоставленные сами себе, целыми днями носились по улице. Они играли в догонялки, казаки-разбойники, «горячую картошку» и зарывали за гаражами «секретики». Тая с Гришей даже сделали один общий «секретик», спрятав в ямку его солдатика, Таиного маленького лисенка и кучу фантиков от конфет, которыми их угостил Гришин дедушка. Поверх всех сокровищ они положили кусочек березовой коры, на котором стеклом вырезали две буквы: «Г+Т».

Все ребята во дворе знали про эту странную и очень трепетную дружбу высокого кареглазого мальчика и маленькой голубоглазой девочки, но на удивление это не вызывало ни у кого насмешек. После того как Гриша пообещал Тае, что больше ее никогда не обидит, действительно, не только Гриша, но и другие мальчишки перестали обзывать ее жидовкой и тем более кидаться в нее камнями. Тая стала своим пацаном среди Гришиных ребят и девочкой, «которая дружит с Гришей», для всех остальных девчонок.

Телефонная связь еще не была проведена в каждую квартиру. У Гриши, например, дома уже был свой собственный телефон, а вот если Таиной маме или бабушке нужно было кому-то позвонить, они ходили в специальный переговорный пункт через дом. Не имея возможности связаться и договориться о встрече по телефону, дети вставали под окнами дома и криками вызывали друг друга на прогулку. Услышать заветное «Здравствуйте, а Тая выйдет?» было главным событием дня. Как правило, дети собирались на улицу еще днем, и в отсутствии мамы Таи Анна Аркадьевна никогда не препятствовала прогулкам внучки. А если Лена и начинала ворчать, что Тая целыми днями пропадает во дворе, Анна Аркадьевна резонно отвечала, что у ребенка должно быть детство, а насидеться за учебниками и тетрадками она еще успеет.

Когда у кого-то из детей появлялись деньги, они покупали большую кружку кваса за пять копеек из старой желтой бочки возле продуктового магазина и потом ее жадно пили, передавая по кругу. По праздникам ребята брали мороженое в вафельном рожке за двадцать копеек или семечки в газетном кульке у местных бабушек. После этих семечек пальцы рук и зубы были черными, как у шахтера. Семечки Тая с ребятами не грызла, потому что помнила, что от них портятся зубы. Ей было достаточно просто сидеть рядом с друзьями на скамейке, рассказывать друг другу анекдоты и смеяться до колик в животе.

А самым волнующим и захватывающим приключением было бегать на стройку через дорогу. Центральную улицу города, на которой жила Тая, активно модернизировали и застраивали – старые деревянные дома и сараи сносили, а вместо них возводили новые дома, очень похожие на Таин. Дети, пролезая через дырку в заборе, проникали в сердце стройки, и носились вдоль котлована. Из него еще не успели откачать воду, и в коричневой от глины воде завелись головастики. Тая и ее друзья с визгом их вылавливали, и, набивая ими полные карманы, тащили лягушат к себе во двор. Естественно, головастики такое путешествие пережить не могли, а у детей, ко всему прочему, начали появляться бородавки. Само собой разумеется, что причина появления бородавок была не в лягушках, но родителям этого было не понять. Кто-то из них нажаловался бригадиру стройки, и дырку в заборе заделали. В глубине души Тая подозревала, что этот кто-то была ее мама…

Как-то раз, прибежав домой на обед, девочка застала дома родителей Гриши. Бабушка, как всегда с идеально прямой спиной, сидела в кресле, а мама и папа Гришки напротив на диване.

– Таюша, подожди, пожалуйста, в своей комнате. Мы как договорим, я тебя сразу же покормлю, – ласково сказала Анна Аркадьевна внучке.

Тая, поздоровавшись с родителями друга, юркнула в комнату, предварительно не забыв оставить дверь открытой.

– Понимаете, он же ничего без нее делать не хочет, – продолжила разговор мама Гриши. – Представляете, дедушка таким трудом достал ему путевку в «Орленок», вы же наверняка сами знаете, что туда берут только школьников, но учитывая спортивные достижения Григория и его рослость нас были готовы взять, а он отказался! – сетовала женщина. – Сказал, что без Таи никуда не поедет.

Таино лицо в соседней комнате расплылось в улыбке.

– Анна Аркадьевна, – продолжил папа Гриши. – Он ведь ее увидел в первый день, как мы сюда переехали, им тогда и пяти еще не было. Как сейчас помню, он яблоко грыз и в окно смотрел. Ну и увидел, как вы с ней по двору идете. Тая с бантиками была и в платье каком-то светленьком. Гриша застыл, как вкопанный, и сказал мне, что это самая красивая девочка на свете. Я тогда серьезно к этому не отнесся, учитывая их юный возраст, – засмеялся мужчина. – Но потом, пару месяцев назад, когда Гриша в нее камнем кинул… – он на секунду откашлялся.

– Вы простите нас, пожалуйста. Анна Аркадьевна, вы ни в коем случае не подумайте, что мы антисемиты. Мы Григория таким словам не учим, и Володя, наоборот, его поругал тогда, – вмешалась мама мальчика.

– Что вы, я все понимаю, – ответила Анна Аркадьевна. – Я со Львом Константиновичем не один год прожила. Мы ведь и здесь не без помощи его фамилии оказались.

Пожилая женщина обвела комнату взглядом.

– А вы, простите, кто в девичестве? – зачем-то уточнил папа Гриши.

– Грейг, – Анна Аркадьевна загадочно улыбнулась. – Знаю, вам было любопытно.

Брови мужчины поползли вверх.

– Вы ведь родом из Ленинграда, насколько я знаю… Неужели те самые Грейг? – еще больше удивился мужчина.

– Те самые, – ответила она все с той же загадочной улыбкой.

Родители Гриши многозначительно переглянулись.

– А Тая, она же совсем на вас не похожа. Такая беленькая… – отважилась полюбопытствовать женщина.

– Ой, я вас умоляю! Каких только кровей на Руси не перемешалось. Так какой у вас был вопрос касательно моей внучки? – Анна Аркадьевна перевела тему.

– Ах, да, – папа Гриши опять закашлялся. – Мы тут перед школой на Черное море решили ребят свозить. Первый класс же на носу.

– И мы знаем, что наш мальчик без Таи никуда не поедет, – с отчаянием в голосе добавила его жена. – Просто ваша дочь, Елена, – было видно, как женщина пытается тщательно подобрать слова, – она такая консервативная, вот мы и решили сначала с вами поговорить…

– Так сказать, получить добро у самого старшего члена вашей семьи, – закончил за нее муж.

– Вы хотите взять Таисию с собой? Я вас правильно поняла? – уточнила Анна Аркадьевна.

Супруги закивали.

– Мне надо будет поговорить с Таей. Сейчас я не готова вам что-либо ответить…

– Да-да, конечно! – закивали родители мальчика.

Анна Аркадьевна поднялась.

– Может все-таки чаю? – предложила она гостям, по всей видимости, не в первый раз.

– Ой, нет, спасибо большое! Мы уже пойдем.

Пара тоже встала и пошла на выход.

– Спасибо большое! Вы удивительная женщина, – сказал ей на прощание мужчина.

– Тая, до свидания, – крикнули родители Гриши и ушли.

Услышав их последние слова, Тая пулей вылетела из комнаты.

– Бабулечка, красотулечка, моя самая любименькая, ну, пожалуйста, ну я тебя умоляю, можно я поеду с ними, можно? – затараторила внучка.

– Подожди, Таюша, успокойся, – засмеялась женщина. – Расскажи мне, моя птичка, что у тебя там с твоим Гришкой?

– Он мой лучший друг! – восторженно ответила девочка.

– То есть, он уже не дурак? – брови бабушки хитро поползли вверх.

– Бааа, ну ты же сама говоришь: кто старое помянет, тому глаз вон, – захныкала Тая.

– Это все в прошлом. Бабуль, ну пожалуйста!

– Подожди с «бабуль»! А что там насчет любви? Его папа с мамой сказали, что он без тебя ни есть, ни пить может. Так влюблен, что даже от Черного моря отказывается, бедолага.

Было видно, что сложившаяся ситуация забавляла Анну Аркадьевну.

– Ну да, говорит, что любит, – засмущалась ее маленькая внучка.

– А ты? – допытывалась бабушка.

– Я его тоже, бабуль, очень сильно люблю. Почти как тебя! – искренне ответила Тая.

Анна Аркадьевна улыбнулась еще шире и прижала к себе внучку.

– Птичка ты моя невеличка. Ваша дружба с Гришей – это самое светлое и доброе, что бывает в детстве. Вы вырастете, повзрослеете, каждый пойдет своей дорогой, но несмотря на расстояние и время, вы непременно будете вспоминать с теплотой в душе ваши первые чувства. Запомни свои ощущения и крепко-крепко береги их в своем сердце.

Тая слушала внимательно и слегка нахмурившись.

– А почему ты решила, что мы когда вырастим, разойдемся? Вы же с дедушкой всю жизнь прожили вместе.

– Действительно, что это на меня нашло?! – чуть погрустнев, ответила Анна Аркадьевна. – Жизнь ведь удивительна и непредсказуема! Кто знает, как у вас все сложится… хочешь со своим Гришкой на море?

– Очень хочу! – взмолилась Тая, сложив руки перед собой.

Бабушка посмотрела в ее горящие глаза и опять улыбнулась.

– Мамы там не будет и бабули тоже. Не испугаешься?

– Ну, там же будет мама Гриши и его папа…

– А папа его не вызывает у тебя ужас? – Анна Аркадьевна прекрасно знала, какие чувства испытывает Тая к кавалеру своей дочери.

– Не, ты что. Он же не такой усатый, как Борис Сергеевич. И вообще не строгий. Они очень добрые. И братишка у него просто прелесть!

– Ну, если так, то тогда твоей старенькой бабушке бояться нечего. Пойдем пюре с котлетками кушать.

Убедившись, что внучка действительно хочет на море со своим другом и его семьей, Анна Аркадьевна решила вечером поговорить о заманчивом приглашении со своей дочерью.

– Нет, нет и еще раз нет! – вскричала Лена, услышав про гипотетическую поездку Таи на Черное море.

Разговор состоялся на кухне после того, как молодая женщина вернулась с работы.

– Мы что нищие? – продолжала возмущаться она. – Они думают, что я не в состоянии свозить сама своего ребенка на море?!

Тая, слыша спор между бабушкой и мамой, забилась в угол кухни.

– При чем тут «нищие»?! – возмутилась в свою очередь Анна Аркадьевна. – Дети дружат, семью Григория мы прекрасно знаем, я уже не в том возрасте, чтобы совершать такие поездки, а у тебя, между прочим, отпуска летом больше нет. Ты уже съездила… – кивнула она в сторону комнаты, где, как обычно, восседал в кресле Борис Сергеевич.

– Ты на что намекаешь? – вспылила Елена.

– Я ни на что не намекаю, – поджала губы Анна Аркадьевна. – Я просто ясно вижу твои приоритеты. Тобой движут непонятные мне эмоции и комплексы, а я лишь призываю тебя включить разум и реально оценить ситуацию: у моей внучки и твоей дочери есть хорошая возможность провести время на море, а ты по каким-то сугубо личным причинам хочешь ее этого лишить!

– Мама, о каких еще приоритетах идет речь? Мне уже почти тридцать лет, а я еще ни разу не была замужем. Неужели я не имею права пожить для себя?! Разве я не заслуживаю своего собственного счастья?!

– Доченька моя, о каких годах ты говоришь? Тебе ВСЕГО ЛИШЬ почти тридцать! У тебя еще вся жизнь впереди! Ты уверена, что хочешь прожить ее вот так: с абсолютно безучастным и вечно просиживающим свои штаны в кресле мужчиной? Так ты представляешь свое семейное счастье? А о Тае ты подумала?

– А при чем тут вообще Тая?! Это была твоя идея сохранить…

– Значит так, – оборвала ее на полуслове Анна Аркадьевна, – я не спрашиваю у тебя разрешения, а ставлю перед фактом, что Таисия едет на Черное море. Точка! И если ты позволишь, я продолжу убирать со стола, а тебя ждет телевизор и твой прекрасный гражданский муж.

Анна Аркадьевна повернулась к дочери спиной и принялась смахивать со столешницы крошки, давая понять, что разговор окончен.

Ошарашенная Лена открыла было рот, чтобы что-то сказать в ответ, но потом передумала и, немного сникнув, вышла из кухни. На Таю она даже не взглянула.

Тая же, сидя в своем укрытии, разрывалась от совершенно противоположных чувств. С одной стороны, она была безумно благодарна бабушке за то, что та так рьяно отстаивала ее интересы. С другой стороны, ей было очень страшно, что мама теперь на нее рассердится и еще припомнит этот случай. Она никогда до этого не слышала, чтобы бабушка повышала голос, тем более на маму…Тая захныкала.

– Таюш, подойди ко мне, – позвала ее ласково бабуля. – Ну не плачь, все хорошо. Прости нас, пожалуйста, что мы, как бабки на вокзале, раскричались.

Тая вылезла из укрытия и кинулась к ней на шею.

– Спасибо тебе, – с жаром шепнула она в ухо пожилой женщине. Тая чувствовала, как ее соленые слезы размазываются по бабушкиной щеке.

Анна Аркадьевна улыбнулась и крепко прижала к себе внучку. В глубине души она безумно злилась, прежде всего, на себя, что Таюша стала невольным свидетелем их очередной ссоры с дочерью. Видимо, она стареет, раз позволила себе на секунду потерять контроль. Нужно беречь и без того расшатанную психику ребенка… В следующую минуту пожилая женщина почувствовала резкую нарастающую боль в голове, затем головокружение и яркую вспышку света перед глазами. Сердце больно сжалось в груди, а дыхание стало сбивчивым и поверхностным.

– Скорую… – из последних сил сказала она.

Через секунду Анна Аркадьевна потеряла сознание.