Танки к бою! Сталинская броня против гитлеровского блицкрига Веков Даниил

Пролог

Лейтенант Константин Чуев еще раз посмотрел на свое отражение в зеркале: все вроде бы нормально. Новенькая форма сидит отлично, нигде ничего не топорщится, ни морщиночки, ни складочки. Именно так и должен выглядеть молодой, перспективный командир Красной Армии, к тому же – отличник боевой и политической подготовки.

Костя отошел от скрипучего трехстворчатого шкафа, пригладил волосы и надел фуражку. Ну, кажется, все, теперь можно и на улицу. День выдался отличный, к тому же воскресенье, и он имеет полное право пройтись и отдохнуть. А завтра с раннего утра – на службу, в 9-й механизированный корпус, куда направили после танкового училища.

Лишний выходной у Кости получился случайно: поезд, на котором он ехал, задержался в пути, и грузовик, присланный за молодыми лейтенантами, получившими назначение в корпус, ушел. А он остался один на вокзале – ночью, в незнакомом городе.

Но настоящий советский командир не теряется ни в какой ситуации, всегда находит выход. Так их учил майор Слободин, и Костя на всю жизнь запомнил его слова: хочешь быть настоящим командиром – добивайся своего…

Поэтому, подхватив тощий фанерный чемоданчик, Чуев бодро зашагал по тихим, спящим улочкам Ровно в сторону центра. Дежурный по вокзалу сказал, что в понедельник утром придет еще одна машина – за новой партией лейтенантов – и он сможет спокойно добраться до штаба корпуса. А что задержался в пути – так не беда, время-то мирное…

Костя, кстати, мог вообще не торопиться, имел один день в запасе – сэкономил на отпуске, положенном выпускникам училища. После получения проездных документов он заскочил в родную Рязань, повидал сестру Машу, обнял племянников – и сразу на службу. Гостить не стал – незачем время тянуть. К тому же Костя не слишком любил сестриного мужа Павла: какой-то он скользкий, неприятный…

Других родных, кроме сестры, у него в Рязани не было: бабушка давно умерла, родители – тоже, ушли один за другим восемь лет назад. Так задерживаться ни к чему, лучше – вперед, к новой жизни! Армейской, военной, боевой…

Костя благополучно добрался до Москвы, пересел в поезд, идущий во Львов, и окунулся в размеренный путевой быт: вел неспешные беседы с попутчиками, пил чай, читал газеты. Состав должен был прибыть в Ровно в три часа дня, и он спокойно, даже с запасом добрался бы до штаба корпуса, но под Корыстенем их неожиданно задержали.

Стояли несколько часов, пропускали идущие на запад воинские эшелоны. «Танки, – легко определил Константин машины под плотным брезентом, – новенькие, только что с завода. Если судить по силуэту – Т-26». Такой же, скорее всего, будет и у него самого, когда доберется, наконец, до места службы и получит должность.

Из-за этой задержки Чуев опоздал на грузовик, и теперь надо было искать ночлег. Болтаться на вокзале и спать на деревянных лавочках – не самый лучший вариант. В каком виде он прибудет на место? Форма помятая, лицо – серое, уставшее, глаза красные от недосыпания, выбрит плохо. Подумают еще, что пьянствовал… А он пить не любит, старается вообще не употреблять.

Вокзальный дежурный посочувствовал молоденькому лейтенанту и подсказал адрес гостиницы, Костя отправился на ее поиски. Тихий Ровно давно спал – в маленьких городках ложатся рано. На улицах – никого, в окнах – ни одного горящего огонька, лишь за высокими заборами лениво лают собаки…

Ночь была ясная, лунная, все видно – хоть спички с земли собирай. И идти легко – дневная жара спала, приятный ночной ветерок слегка освежал, обдувал лицо… Костя нашел гостиницу, растолкал спящего администратора, объяснил ситуацию. Немолодой полноватый дядька пожевал обвисшие усы, слегка скривился (ходят тут разные!), но все-таки записал Костю в толстую учетную тетрадь и выдал ключ от номера.

В просторной чистой комнате Чуев оказался один – старые постояльцы уже выехали, а новые еще не заселились. Целых три кровати, выбирай, не хочу! Костя занял у окна – чтобы спать было прохладнее.

Распахнул настежь створки, впустил в комнату свежий ночной воздух, наполненный ароматом садовых цветов. Хорошо-то как! Кинул чемоданчик под кровать, снял гимнастерку, умылся. Холодная вода приятно освежила лицо, смыла дневную усталость. Затем Костя повалился на чистые простыни и мгновенно уснул – молодой организм требовал отдыха.

На следующий день он проснулся рано – по заведенной еще в училище привычке. Полежал немного, а потом занялся обычными утренними делами – делать зарядку, умываться, бриться, гладить форму. Управился за час (вот что значит два года в училище!) и понял, что ему, собственно, заняться больше нечем. Подумал и решил: пройдусь по городу. Как говорится, и людей посмотреть, и себя показать.

Можно также заглянуть в кинотеатр – если фильм новый. А то все старые он уже пересмотрел, и даже не по одному разу. Курсантов особым разнообразием не баловали, привозили в училище раз в неделю какую-нибудь картину и крутили в столовой. Хочешь – смотри, нет – иди в библиотеку, занимайся самоподготовкой. Все, естественно, выбирали первое. В том числе и Костя.

Еще он очень хотел попробовать мороженое – с детства любил. Пока учился в школе, есть его удавалось редко – после смерти родителей они с сестрой жили очень бедно, на одну лишь ее зарплату. А в танковом училище мороженое курсантам вообще не положено. Лишь иногда удавалось купить брикетик во время увольнительной в город…

Ребята в роте над ним смеялись – взрослый здоровый парень, а любит мороженое. Совсем как маленький! Но Костя на них не обижался – пусть себе, каждому свое. Вот многие друзья уже курят (не потому, что нравится, а исключительно для солидности), а он папиросный дым не переносит, сразу же начинает кашлять… А мороженого можно съесть две и даже три порции сразу! Отличная вещь, особенно в жаркий день.

И сейчас Костя был не прочь полакомиться – вряд ли скоро ему еще удастся. В танковой части не до того, а отпуск ему полагается лишь через год. Так что не стоит упускать такой возможности!

Костя запер номер и спустился на первый этаж. Сонного недовольного дядьку уже сменила полная веселая деваха – явно любительница хорошо покушать. Она и подсказала, где здесь ближайший кинотеатр, а еще весьма недвусмысленно намекнула, что сегодня вечером в соседнем клубе будут танцы и она совершенно свободна…

Но Костю пышные женщины не привлекали, и он отшутился – мол, лягу сегодня пораньше, а то завтра надо вставать ни свет ни заря – чтобы успеть на машину до части. Толстушка слегка надула губы, но, кажется, не слишком-то обиделась.

Костя вышел на улицу, его сразу обдало жаром. Солнце ярко сияло в чистом, безоблачном небе, поливая лучами белые городские домишки, пыльные палисадники с желтыми цветами и серую брусчатку. Слева от гостиницы находился кинотеатр, но он еще не открылся – рано, справа был городской парк. Туда Костя и направился – чтобы пройтись, размяться. К тому же в тени деревьев стояли лавочки, можно посидеть, почитать газету, если купить вон в том киоске…

На аллеях было пустынно – воскресное утро, дети еще дома, завтракают, их выведут гулять (или вывезут в колясках) чуть позже, через час-другой. Костя прошелся по парку, посмотрел на пустые качели («Эх, покачаться бы, да нельзя – несолидно!»), пострелял в тире. Все равно делать нечего…

Пожилой поляк, хозяин тира, несказанно обрадовался Косте – видимо, посетителей у него было совсем мало. Уговорил купить сразу два десятка пулек, уж стрелять так стрелять! Пусть и по жестяным уточкам, но тоже хорошая практика: «У пана офицера рука должна быть твердой, а глаз – метким…» Костя согласился – все так.

Результат оказался неплохой: семнадцать попаданий из двадцати. Конечно, не ворошиловский стрелок, но ему особая меткость и не требуется – он же танкист, цели будут куда крупнее и солиднее. Хотя, если нужно, сможет отлично бить и из «мосинки»…

Костя погулял еще немного, потом вернулся на площадь. И решил пойти куда глаза глядят – еще целый час до начала первого киносеанса. Без особой цели свернул на одну из улиц и увидел высокое старинное кирпичное здание – бело-красного цвета, с двумя красивыми готическими башенками у входа и с круглыми часами.

Из любопытства решил посмотреть – что там? Оказалось, храм, вернее костел. Костя приоткрыл тяжелую дверь, вошел и очутился в прохладном полутемном помещении. Из высоких стрельчатых окон лился на каменный пол мозаичный свет, а вдоль стен стояли в два ряда старинные деревянные скамейки с прямыми спинками.

Внутри было приятно – после уличной жары. Немолодой ксендз вел службу – что-то тихо говорил по-польски, его слушали несколько человек на лавках. Все правильно, это же Западная Украина, недавно освобожденная советскими войсками из-под ига панской Польши. У них все по-старому, новая жизнь еще не вступила в свои права…

– Что угодно пану офицеру? – раздалось за спиной у Кости.

Чуев обернулся – рядом с ним стоял седой мужчина в скромном темном костюме.

– Да ничего, – почему-то смутился Костя, – просто зашел посмотреть.

– В костеле мужчины снимают головной убор, – строго сказал старик и указал на Костину фуражку.

Чуев быстро сдернул ее с головы – надо же, совсем забыл. А ведь когда-то в детстве бабушка водила его в церковь и всегда на пороге снимала с него шапку или кепку. «К Богу надо приходить с непокрытой головой», – назидательно говорила она. А женщины, наоборот, стояли в церкви в платках, это Костя очень хорошо запомнил. Хотя было ему тогда всего пять-шесть лет…

– Пан офицер может присесть, – кивнул старик на деревянные скамьи. – Совсем необязательно стоять как столб.

Костя отрицательно покачал головой: спасибо, я уже ухожу. И пошел к выходу, но вдруг остановился и спросил:

– Могу я попросить вас об одолжении?

– Если это будет угодно Богу, – уклончиво ответил старик.

– Моя бабушка была верующим человеком, – начал Костя, – всегда по воскресеньям и праздникам ходила в церковь… Она давно умерла, я хочу помянуть ее, поставить свечку. Но самому мне это сделать как-то… неудобно. Ну, вы понимаете…

– Понимаю, – кивнул старик.

– Не могли бы вы поставить? Я дам денег…

– Можно, – согласился старик, – это угодное Богу дело.

– Бабушка была православной, не католичкой, – на всякий случай уточнил Костя.

– Все мы одной христовой веры, – вздохнул старик. – По нынешним временам это не такая уж большая разница. Я исполню вашу просьбу…

– Спасибо, – облегченно выдохнул Костя. – Сколько я вам должен?

– Мы не торгуем свечами, – ответил старик. – Сколько пан офицер даст, столько и ладно. Деньги можно опустить в тот ящик. – И показал на небольшой деревянный ларец у входа.

Костя порылся в карманах, достал три рубля, опустил в щель. Старик кивнул:

– Можете не беспокоиться, пан офицер, я все сделаю.

Костя еще раз поблагодарил старика и покинул костел. Надо же, как неловко получилось – зашел и стоял как столб, да еще в фуражке…

Он погулял еще немного, но ничего любопытного больше не обнаружил. Подумал и решил вернуться в центр – в кинотеатре в полдень начинался сеанс. Шла комедия «Цирк». Костя ее уже видел, причем два раза, но решил еще посмотреть, в третий – уж больно смешная! К тому же перед сеансом наверняка будут продавать в буфете мороженое, и он купит себе сразу три порции. Или даже четыре. Чтобы уж с запасом, на будущее.

Он не спеша вернулся на площадь и вдруг заметил необычное оживление у столба с громкоговорителем. Из черной тарелки лились самые обычные, бодрые мелодии, но люди почему-то стояли и ждали. Костя подошел, спросил у оказавшегося рядом такого же, как он сам, безусого лейтенанта (только артиллериста – с пушками на петличках):

– Слушай, друг, а чего народ тут толпится?

– Говорят, в полдень будет какое-то важное правительственное заявление, – ответил тот.

Костя посмотрел на круглые уличные часы на столбе – до полудня оставалось еще пять минут. Идти в кино или все же послушать? Выбрал второе – в конце концов, можно пойти и на следующий сеанс. А заявление советского правительства бывает нечасто…

Стрелки часов приблизились к двенадцати, сошлись, замерли. Бодрые мелодии тут же прекратились, и из черной тарелки донесся хорошо знакомый каждому советскому человеку голос наркома иностранных дел товарища Молотова: «Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня, в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковав нашу границу во многих местах и подвергнув бомбежке со своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены с румынской стороны и со стороны Финляндии. Это неслыханное нападение на нашу страну, несмотря на наличие договора о ненападении между СССР и Германией, является беспримерным в истории цивилизованных народов. Вся ответственность за нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германское фашистское правительство. Советским правительством дан приказ нашим войскам отбить нападение и изгнать германские войска с территории нашей Родины. Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наша доблестная армия, флот и смелые соколы советской авиации с честью выполнят долг перед Родиной, перед советским народом и нанесут сокрушительный удар по врагу. Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»

Выступление товарища Молотова закончилось, грянула бравурная музыка, полилась хорошо знакомая песня:

– Не завтра, а уже сегодня, – еле слышно произнес лейтенант-артиллерист.

– Что сегодня? – не понял Костя.

– Война! – ответил лейтенант и начал быстро выбираться из толпы.

«Война…» – как эхо отозвалось в голове у Кости. Так чего же он тут стоит? Его место – на фронте! Надо срочно искать машину и ехать в штаб корпуса, добираться любым способом… Забрать чемодан из гостиницы – и на шоссе, ловить попутку. Скорее на войну, драться, громить противника, гнать с нашей земли… И добивать в его же логове!

Надо торопиться, а то не успеет повоевать. Их же учили – сражаться будем малой кровью, на чужой территории. Ясно, что война закончится быстро, вот и надо спешить…

С этими мыслями Костя выбрался из толпы и понесся в гостиницу за чемоданом. А потом сразу – на войну!

Сводка Главного командования Красной Армии за 22 июня 1941 года

С рассветом 22 июня 1941 года регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Чёрного моря и в течение первой половины дня сдерживались ими. Во второй половине дня германские войска встретились с передовыми частями Красной Армии.

После ожесточённых боев противник был отбит с большими потерями. Только на Гродненском и Кристынопольском направлениях противнику удалось достичь незначительных тактических успехов и занять местечки Кальвария, Стоянув и Цехановец (первые два – в 15 км, последнее – в 10 км от границы).

Авиация противника атаковала ряд аэродромов и населённых пунктов, но всюду встретила решительный отпор наших истребителей и зенитной артиллерии, наносивших большие потери противнику. Нами сбито 65 самолётов противника.

Глава первая

Танковая колонна далеко растянулась по пыльному шоссе. Первыми, надрывно тарахтя моторами, ехали мотоциклисты – разведвзвод лейтенанта Франца Пауля. Дальше – бронетранспортеры и грузовики с пехотой, а уже потом – танки, легкие Pz.II, чешские Pz.38(t), а также «тройка» гауптмана Клауса Небеля, командира моторизованной группы.

А в самом конце – французские грузовички, везущие на прицепах противотанковые 37-мм Pak 35/36. В кузовах лежали ящики со снарядами, а еще сидели, покачивались на узких деревянных лавках, орудийные расчеты. Три последние машины были плотно заставлены черными железными бочками с бензином – заправляться на марше.

Грузовики отчаянно прыгали на ухабах, проваливались в ямы, то и дело застревали. Казалось, что по этому шоссе каждый день ездят тяжелые танки, вот и разбили до полного безобразия, хотя на самом же деле это была самая обычная сельская дорога. Которых здесь – каждая вторая. Или даже каждая первая…

Посреди проезжей части зияли ямы, наполненные грязной жижей. Хлипким грузовичкам приходилось объезжать их далеко стороной, по обочине, иначе застряли бы намертво. Солдаты в кузовах хватались за борта – не вылететь бы при резком наклоне. Да еще приходилось крепко держать тяжелые ящики со снарядами…

Радовало одно – погода стояла хорошая, колонна двигалась почти без задержек. Полил бы дождь, шоссе мгновенно превратилось бы в непроходимое болото. И тогда застряли бы надолго.

Но летняя жара – тоже не очень хорошо. Солнце до предела накалило моторы, приходилось то и дело останавливаться и подливать в радиаторы воду. Да и пехоте было плохо – совершенно нечем дышать, мелкая противная пыль противно скрипела на зубах, забивала нос и горло.

Панцеры же превратились в горячие стальные коробки. Температура внутри была такая, что с бедных танкистов пот лился ручьями. Черные комбинезоны стали абсолютно мокрыми, хоть снимай и выжимай.

К счастью, противника вблизи не наблюдалось, и гауптман Небель разрешил открыть люки. Но при этом танкистам приходилось глотать мелкую, летучую пыль… Да уж, марш по русской дороге никак нельзя было назвать приятной прогулкой.

Впрочем, на войне приятных прогулок вообще не бывает – это гауптман Небель уже давно понял. И особенно если воюешь с русскими. Убедился уже на собственном опыте, причем в первый же день войны.

22 июня 1941 года его танковая рота благополучно перешла границу, но потом неожиданно попала в переделку и понесла значительные потери…

Вначале все шло по плану: утром 11-я панцерная дивизия спокойно переправилась по понтонному мосту через Западный Буг и, почти не встречая сопротивления, двинулась вперед. К концу дня удалось преодолеть более двадцати пяти километров. Неплохой результат!

Командир дивизии генерал-майор Людвиг Крювель был очень доволен: противник отходит, серьезных столкновений нет, потерь мало. Немецкие офицеры (в том числе и сам генерал-майор) стали даже шутить, что с такими темпами уже через неделю-другую будут в Киеве, а потом – и в самой Москве…

На следующий день, 23 июня, дивизия вышла к Радехову – ничем не примечательному польско-еврейскому городку. И впервые столкнулась с советскими танками. Как выяснилось, это была 10-я танковая дивизия 15-го мехкорпуса генерал-майора Ивана Карпезо. И даже не вся она, а лишь два передовых ее батальона, состоявшие в основном из легких БТ и Т-26. Но и этого оказалось достаточно, чтобы панцергренадеры ощутили на своей шкуре всю мощь советской бронетехники.

Командир 15-го панцерного полка оберст-лейтенант Густав-Адольф Рибель приказал гауптману Небелю взять Радехов, желательно – с ходу, не вступая в долгий бой. В помощь ему выделил три легких пулеметных бронемобиля Sd.Kfz.221 и роту пехоты. По его мнению, этого было достаточно, чтобы справиться с поставленной задачей.

Того же мнения придерживался и сам Клаус Небель. И смело двинул панцеры на Радехов, рассчитывая к обеду выбить русских из города. Тогда его группа получит полдня отдыха – как раз хватит, чтобы помыться и привести себя в порядок.

Но на окраине города их неожиданно атаковали русские танки. Две «бэтушки» вылетели из-за тополей, резко остановились и сделали по выстрелу. Головной Pz.II сразу же вспыхнул – советские бронебойные снаряды легко пробили 15-мм сталь. Танкисты спешно покинули машину, однако тут же попали под огонь ДТ и погибли.

Гауптман Небель досадливо поморщился – вот ведь какая неудача! Не успели как следует развернуться, а уже потеряли «двоечку». И, что самое обидное, русские ушли безнаказанно: обе «бэтушки» снова затаились за деревьями.

Клаус Небель высунулся из башни Pz.III и осмотрелся – городские улочки кривые, узкие, по обе стороны – низкие домики с густыми садами. В которых очень легко укрыть противотанковое орудие… Или же устроить засаду с гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Не хочется лезть в такое место, можно потерять панцеры, причем без серьезного боя.

Гауптман приказал пехоте очистить улицы. Немецкие солдаты дружно выпрыгнули из грузовиков и, прячась в подсолнухах, побежали в сторону домиков. Однако попали под густой винтовочный и пулеметный огонь. Русские стреляли дружно и довольно метко – раздались крики раненых…

Пехота залегла, стала отстреливаться. На помощь им поползли броневики – прикрыть огнем. Серые угловатые Sd.Kfz.221 выдвинулись к самым домикам и начали поливать русских длинными очередями. Ничем при этом не рискуя: 14,5-мм броня отлично держала удар советской пули. Красноармейцы отошли в глубь Радехова…

Казалось бы, вот она, победа, город взят, но тут в дело снова вступили русские танки. «Бэтушки» вылетели из-за тополей и открыли по броневикам быстрый огонь. 45-мм снаряды пробивали германскую сталь и разлетались внутри острыми смертельными осколками…

Броневики оказались уничтожены. После этого русские БТ ударили из пулеметов по залегшей в подсолнухах пехоте. Да еще из пушек добавляли… Осколочно-фугасные снаряды ранили и калечили солдат, ни укрыться, ни спрятаться. А очереди заставляли искать спасения даже за самыми маленькими холмиками…

Спокойно смотреть, как русские уничтожают его пехотинцев, Клаус Небель, разумеется, не мог, поэтому снова двинул вперед панцеры. Надеялся, что подавляющий перевес обеспечит ему победу. Однако выяснилось: атака «бэтушек» была лишь началом сражения. Можно сказать, увертюрой. И все предыдущие действия – лишь ловко расставленной ловушкой.

Как только панцеры пошли к окраинам, невесть откуда взялись еще шесть «бэтушек». Очевидно, были тщательно замаскированы. А с флангов по немецким танкам ударили еще и «двадцать шестые»…

Клаус Небель понял, что попал в хорошо расставленную ловушку, русские взяли его в классические клещи. И ни отойти, ни отступить: он не мог бросить своих солдат. За такое – точно под суд! Без поддержки панцеров пехота продержится недолго – раздавят гусеницами, расстреляют из орудий и пулеметов…

Клаус Небель доложил командиру батальона майору Хоффу и запросил поддержки, но тот ответил – действуйте самостоятельно! Резервы пока подойти не могут…

Как выяснилось, русские атаковали 15-й панцерный полк с нескольких направлений сразу. И численный перевес оказался в итоге на их стороне… Советские экипажи показали, что умеют хорошо драться. Прятались за холмами или в садах (они здесь – при каждой хате) и внезапно вылетали с флангов или же с тыла. «Вы, герр гауптман, – сказал Хофф, – отбивайтесь сами. И не думайте отходить! Это же позор – только начали наступать – и уже встали! Запомните: никакого отступления!»

Ладно, сам так сам, решил Небель. И на своей «тройке» выдвинулся чуть вперед, на острие боя: все-таки неплохая броня, выдержит попадание 45-мм снаряда. Если, конечно, не с очень близкого расстояния.

И закипел бой! Панцеры стали отстреливаться, но попасть в юркие, быстрые советские машины было трудно – маневрировали, уходили из-под огня и, в свою очередь, огрызались бронебойными. Немецкие танки вспыхивали один за другим…

В результате боя у Клауса Небеля осталось всего два панцера: его собственная «троечка», с дыркой в боку (правда, не слишком большой), и еще одна «двоечка» с перебитой гусеницей. Ее удалось подцепить на трос и оттащить в безопасное место. И таким образом спасти. Пятнадцать панцеров и три бронемашины так и остались стоять на окраине Радехова. Потери русских составили, по подсчетам Небеля, всего десять машин. Да, не лучший итог дня для панцерваффе!

Единственное, что утешало, – пехоте удалось вырваться из-под обстрела и отойти в рощу. Клаус Небель доложил о результатах майору Хоффу, ждал разноса, даже снятия с должности (потерял столько машин!), но все обошлось: в других ротах потери тоже были немаленькие. И еще погибло шестнадцать противотанковых орудий – вместе с расчетами: раздавлены гусеницами, размолоты в пыль.

Настроение после этого у командира 11-й панцерной дивизии Людвига Крювеля (и не только у него) было, прямо скажем, не самое лучшее…

Генерал-майор корил себя за то, что не смог предвидеть советский контрудар и потерял столько солдат и техники, хотя прямой вины его в этом не было: никто в дивизии (да и во всей 1-й танковой группе фон Клейста) не ждал от русских такого яростного сопротивления. И такого количества танков… Главным образом, конечно, легких, слабых по броне и вооружению, но все равно весьма опасных. Что же, надо учиться на своих ошибках. И больше их не повторять…

Сводка Главного командования Красной Армии за 23 июня

В течение дня противник стремился развить наступление по всему фронту – от Балтийского до Чёрного моря, направляя главные свои усилия на Шяуляйском, Каунасском, Гродненско-Волковысском, Кобринском, Владимир-Волынском, Рава-Русском и Бродском направлениях, но успеха не имел.

Все атаки противника на Владимир-Волынском и Бродском направлениях были отбиты с большими для него потерями. На Шяуляйском и Рава-Русском направлениях противник, вклинившийся с утра в нашу территорию, во второй половине дня контратаками был разбит и отброшен за госграницу; при этом на Шяуляйском направлении артогнём уничтожено 300 танков противника.

Наша авиация вела успешные бои, прикрывая войска, аэродромы, населённые пункты и военные объекты от воздушных атак противника и содействуя контратакам наземных войск. В воздушных боях и огнём зенитной артиллерии в течение дня на нашей территории сбит 51 самолёт противника; один самолёт нашими истребителями посажен на аэродром в районе Минска.

За 22 и 23 июня взято в плен около пяти тысяч германских солдат и офицеров. По уточнённым данным, за 22.VI всего было сбито 76 самолётов противника, а не 65, как это указывалось в сводке Главного командования Красной Армии за 22.VI.41 г.

Это был первый урок, полученный гауптманом Небелем в России. Второй ему преподнесли на следующий день, 24 июня.

Из штаба 11-й панцерной дивизии пришел срочный приказ – надо взять Радехов! «Дался им этот паршивый городишко, – недовольно морщился гауптман Небель. – Неужели нельзя просто обогнуть и идти дальше?» Но свои сомнения вслух он, разумеется, не высказал – начальству виднее. Особенно штабному.

Раз велели брать – значит, будем брать. Тем более что ночью в первый батальон пришло подкрепление – легкая танковая рота, не участвовавшая еще в сражениях. Вот ее и решили бросить в атаку.

Небель же занялся починкой своих танков – «троечки» и «двоечки». А пока ремонтники возились с ними, он сам, вооружившись биноклем, занял позицию у передовой – наблюдать за новым сражением. Может, удастся все же сломить сопротивление русских? Вот ведь упрямые какие, засели в этом Радехове – и ни с места!

Что, согласитесь, выглядело довольно глупо: с точки зрения военной науки танкам нечего было делать в городе. Они должны сражаться на открытой местности, а не на узких улочках. Ладно, посмотрим, что русские придумали на этот раз…

Гауптман Кноппе, командир легкой танковой роты, учел опыт Небеля и не пошел на город с наскока. Выстроил панцеры в два эшелона и неспешно двинулся в атаку. Аккуратно, с опаской, ожидая ответных действий. Через каждые пятьдесят метров машины притормаживали и давали по русским орудийный залп. Били по палисадникам, в которых, как предполагалось, и прятались красноармейцы….

Панцеры благополучно добрались до окраины Радехова и замерли в неподвижности. Перед гауптманом Кноппе встала та же проблема, что вчера перед Небелем: а что дальше? Соваться на городские улочки – опасно, но тогда как выполнять приказ?

Кноппе принял соломоново решение – послал вперед лишь половину машин, остальные оставил в резерве. И еще пехоту – очистить палисадники от бойцов с гранатами. Солдаты неспешно двинулись на город… «Разумно, – одобрил Клаус Небель, – не надо лезть в ловушку».

Ему понравилось, что гауптман Кноппе проявил осмотрительность оставил свой Pz.III во втором эшелоне. Верно: у «троечки» хоть и прочная броня, но лучше не рисковать, не подставляться под выстрел…

Русские почему-то молчали, не отвечали, даже обычной винтовочной пальбы не было. Может, они уже ушли? Клаус Небель почувствовал даже легкую зависть – Кноппе достанется слишком легкая победа.

Но тут навстречу панцерам выполз русский танк. Один. И встал, как бы приглашая: «Давайте, атакуйте, я вас жду!»

Гауптман удивился – что за машина? Никогда такой раньше не видел, очевидно, какая-то новая… По габаритам – крупнее и мощнее легких Т-26 и БТ, значит, средний танк. Широкий, приземистый, устойчивый…

Очень интересная башня – закругленная, обтекаемая. Стальные листы на корпусе сварены под значительными углами, бронебойные болванки будут скользить по ним и рикошетить в сторону. Пушка, судя по всему, 76,2-мм, и еще, кажется, два пулемета. Хм, очень интересно.

Советский танк постоял, подумал и открыл огонь: «Раз вы не хотите, мы начнем первыми…» Две немецкие «двоечки» вспыхнули одна за другой, от прямого попадания у них свернуло набок башни. «Да, точно 76,2 мм, – кивнул сам себе Небель, – как у тяжелого КВ. Отличное оружие! А как броня? Насколько прочная?»

Ответ на вопрос он получил уже через минуту: «двоечки» начали бить из автоматических орудий. Но их 20-мм снаряды не могли пробить прочную советскую броню, отскакивали, как резиновые мячики от кирпичной стены. «Толщина лба и башни – миллиметров 40–45, не меньше, – решил Клаус Небель. – Нашим не справиться…» И точно: даже 37-мм пушка не могла поразить новую русскую машину. Pz.III посылал один снаряд за другим, но толку от этого не было – болванки скользили по покатым листам…

«А где же остальные русские танки? – думал Небель. – Вчера их вон сколько было, а сегодня – ни одного. Может, это какая-то новая ловушка? Тогда положение гауптмана Кноппе незавидное… Если всего один русский танк может противостоять целой панцерной роте, то что будет, если их окажется еще несколько?»

Между тем один из выстрелов Pz.III все же достиг цели: болванка попала под башню русского танка, заклинила ее. Стало понятно, что сражаться дальше он не может. По всем правилам экипажу следовало бы покинуть машину, пока есть такая возможность…

Но, как выяснилось, русские и не думали прекращать сражение! Их танк закрутился на месте, продолжал вести огонь, не давая немецким машинам подойти поближе. И при этом демонстрировал просто чудеса живучести! В его корпус и башню, по подсчетам гауптмана Небеля, попало не менее десяти снарядов, а он как будто даже их и не почувствовал. Как сражался, так и продолжал сражаться…

Наконец у русских закончились снаряды. Это стало понятно по тому, что огонь теперь велся лишь из пулеметов. И то – короткими очередями, экономя патроны. «Развязка близка», – подумал Небель и оказался прав. Однако финал оказался совсем не таким, каким он себе его представлял.

Русский танк неожиданно взревел и пошел прямо на Кноппе. «Таран?» – изумился Небель. Да, это был именно танковый таран: советская машина с ходу врезалась в «троечку» и подмяла под себя. Раздался жуткий скрежет металла о металл, а затем грянул взрыв – от удара в Pz.III сдетонировал боеприпас. Пламя мгновенно охватило обе машины, спастись никому не удалось…

Клаус Небель опустил бинокль и нервно вытер пот со лба – да, такого он никак не ожидал. Русские пожертвовали собой, чтобы уничтожить Pz.III. Вместе с командиром роты Кноппе… Геройский поступок!

«Но почему они не отошли? – задал себе вопрос Небель. – Почему так упорно дрались?» Ответ был получен чуть позже, когда удалось проникнуть в Радехов. Немецкие солдаты осторожно, с опаской, вошли в город и… никого не обнаружили. Ну, кроме перепуганных до смерти местных жителей.

Русские ушли еще ночью, не стали дожидаться, пока их окружат и уничтожат. Чтобы прикрыть отступление, оставили один танк. Но зато какой! Т-34, только что полученный с завода. Знали, что только он сможет достойно противостоять немецким панцерам. Пожертвовали одной машиной, чтобы вывести из-под удара целый полк…

Советские части благополучно перешли за реку и разобрали за собой мост, раскатали по бревнышку. Вот и ответ на вопрос, почему Т-34 не отошел – не мог. Экипаж знал, что обречен, но все равно продолжал драться. Никому даже в голову не пришло бросить машину…

Теперь положение 15-го панцерного полка стало незавидное: непонятно, как переправляться через реку. Строить мост – долго, придется ждать саперов или же понтонеров. Если искать обходные пути, то это тоже потеря времени, причем немалая.

И не только времени: под несчастным Радеховом 15-й панцерный полк потерял прилично машин и солдат… Если так пойдет и дальше, то вряд ли они скоро будут в Киеве. О Москве же, судя по всему, вообще придется забыть…

Глава вторая

После боя гауптман Небель сделал для себя неутешительный вывод: русские способны на безумные поступки. Они не только упорные, умелые солдаты, но и готовы на самопожертвование, на настоящий подвиг. Значит, драться с ними придется долго и тяжело, легкой прогулки, как в Бельгии, Голландии, Польше и во Франции, не будет.

Это был второй урок, полученный Клаусом Небелем в России.

Поэтому сейчас, находясь во главе моторизованной колонны, он не спешил в атаку, не рвался непременно первым войти в город. Слава – это, конечно, хорошо, но мертвому она вообще-то ни к чему. Лучше не рисковать, делать все согласно приказу из штаба…

А приказ был такой: «Достичь реки Стырь и захватить мост у города Берестечко, обеспечив, таким образом, быстрое наступление 11-й танковой дивизии на Дубно». Город имел важное значение, и его следовало захватить как можно быстрее.

Гауптмана Небеля повысили в должности – назначили командиром моторизованной группы. Теперь у него в подчинении находилось двадцать танков, пять бронетранспортеров с пехотой, мотоциклетный взвод и главное – четыре противотанковых орудия Pak 35/36. Именно на них Клаус и возлагал свои надежды. Только пушки, по его глубокому убеждению, могли противостоять советским танкам.

У Pak 35/36 – отличные бронебойные снаряды, которые наверняка пробьют русскую броню. Даже их новой машины. Ну, а если не получится… Тогда вообще непонятно, что делать с этими советскими танками.

Так называемая «шоссейная дорога», по которой шла колонна, мало чем отличалась от обычного сельского проселка – те же ухабы, ямы и густая пыль. И уж точно никак не напоминала отличные автобаны в Рейхе – широкие, удобные, с прочным бетонным покрытием. Их можно использовать даже в качестве аэродромов…

По германским дорогам танки шли со скоростью 40–50 километров в час – почти предельной для таких машин, по русским же тащились еле-еле, буквально ползли. Одно мучение! Но колонна все же шла к цели – мосту через Стырь. Новых столкновений с русскими пока не было – видимо, отошли на другой берег, чтобы удобнее обороняться.

Что же, правильное решение… Гауптман Небель разрешил экипажам открыть люки, чтобы дышать было свободнее. И сам высунулся из башни Pz.III.

Но приходилось быть начеку – от русских всего можно ожидать. Гауптман держал радиосвязь с головной машиной – «двоечкой» лейтенанта Отто Шмидта, молодого, перспективного командира взвода. Небель строго приказал: «Если увидите русских – в бой не вступать, ждать колонны!» Не хватало опять попасть в ловушку…

Клаус Небель очень полагался на разведвзвод лейтенанта Пауля – мотоциклисты шли первыми, в самом авангарде. Если что, подадут сигнал, предупредят – пустят вверх красную ракету.

Слева и справа от дороги тянулись ржаные поля. Высота колосьев была такая, что в них мог легко укрыться человек. Иногда среди хлебов мелькали какие-то фигуры… Гауптман поднес к глазам бинокль, посмотрел – это оказались бойцы Красной Армии, пытавшиеся поодиночке или небольшими группами уйти на восток. Остатки разбитых частей…

Небель решил не тратить на них время – пусть себе идут, все равно никуда не денутся. Вот возьмем Дубно, и советские части окажутся в окружении. И сдадутся как миленькие! Или будут уничтожены, как и положено. А пока… Пусть бегут! Лишь бы не вздумали стрелять по его колонне, мешать движению…

Дорога сделала поворот, поля неожиданно сменились рощами, деревья вплотную подступили к шоссе. Здесь следовало быть очень внимательным – удобное место для засады. Но русские, видимо, решили отходить без боя. И свои жизни сохранят, и нам не помешают…

Пожалуй, сегодня Фортуна решила вознаградить Клауса Небеля за вчерашнюю неудачу – колонна благополучно двигалась к Стыри. Если повезет, захватим мост без задержки…

Не успел гауптман порадоваться своей удаче, как капризная госпожа Фортуна повернулась к нему противоположным лицу местом. Над лесом взлетела красная ракета – противник! Молодцы мотоциклисты, увидели, вовремя предупредили!

Шоссе сделало очередной поворот, и перед гауптманом открылась следующая картина: впереди – длинный пологий спуск к реке, примерно в полукилометре – деревянный мост, который надо захватить, к счастью, целый: русские не успели его взорвать.

А перед самим мостом – русский танк. Один. Но не тот, что был в Радехове, другой, более грозный…

Клаус Небель сразу узнал его – тяжелый «Клим Ворошилов». Мощная машина, защищенная толстой броней, имеющая 76,2-мм орудие. Да еще три пулемета. Настоящий монстр! В Германии ничего подобного не было, да и в других европейских странах тоже. Противопоставить ему практически нечего… Тем не менее надо было что-то делать – обойти не получится, русский танк загораживал единственный подход к мосту.

На опушке, поджидая гауптмана, стояли немецкие мотоциклисты и «двушки». Лейтенант Отто Шмидт вопросительно смотрел на Небеля: «Что дальше? Вы же приказали в бой не вступать…»

Гауптман кивнул: «Правильно, незачем лезть на рожон, посмотрим, что приготовили русские». Поднес к глазам бинокль – экипаж «КВ» никакой активности не проявлял. «Может, они бросили свой танк? – подумал Небель. – Допустим, закончилось горючее или тот сломался. Надо бы проверить».

И приказал лейтенанту Паулю послать к «Климу Ворошилову» мотоциклистов – на разведку. Вдруг и правда уже пустой… Это было бы прекрасно! Но в случае опасности – сразу назад!

Франц Пауль кивнул, и три мотоцикла, тарахтя моторами, покатились к «КВ». Но, едва вырулили на открытое место, как по ним открыли огонь – из танка ударили два пулемета, башенный и курсовой. Стреляли точно – два мотоциклиста сразу же повалились на землю, затормозить не успели, а третий, проехав немного, врезался в дерево. Его мотоцикл упал, но мотор продолжал работать, ревел по-прежнему, колеса крутились. Солдат же был мертв – лежал, уткнувшись лицом в землю. Из пробитой головы текла на траву тонкая струйка крови…

Небель выругался – ох уж эти русские! Могли бы спокойно отойти, и всем было бы легче. Но нет – стоят и ждут, чтобы героически умереть… Ну, ладно, драться так драться! И приказал выкатить ПТО. Соваться к такому монстру – себе дороже, пусть пушки поработают. Расстреляют гиганта издалека, а потом добьем то, что от него останется. Если останется…

Через минуту прибыли грузовики с противотанковыми Pak 35/36. Артиллеристы выскочили, засуетились, приготовились к бою. Стали наводить пушки, потащили ящики со снарядами…

«Клим Ворошилов» только и ждал этого: орудие звонко бабахнуло, и на опушке вырос желто-черный фонтан. Затем второй, третий, четвертый…. Советский танк осыпал лес осколочно-фугасными снарядами. Во все стороны полетели разорванные тела, куски разбитых орудий, перекрученный взрывом металл…

«Клим Ворошилов» основательно перепахал опушку, уничтожил не только орудия, но и французские грузовики. Как говорится, кто не спрятался, я не виноват! Досталось и мотоциклистам – тоже накрыло. Среди развороченных, вырванных с корнем елей догорали еще четыре двухколесные машины. Остальные, к счастью, успели укрыть в чаще…

А советский танк даже не сдвинулся с места. И не попытался отойти… Клаус Небель позеленел от злости: это уже ни в какие ворота! Что за наглость! Они что, считают себя бессмертными? Какое-то непонятное, нерациональное поведение…

Моторизованная группа потеряла ПТО, расчеты, значительную часть мотоциклетного взвода, но ни на метр не приблизилась к цели. А «Клим Ворошилов» не получил ни единой царапины… Небель опять связался по рации с майором Хоффом, доложил о русском танке и запросил помощи авиации. Пусть разбомбят русского монстра!

Но ему сказали, что «Юнкерсы» пока заняты другими, более важными целями, не могут прилететь. И вообще – вызывать самолеты ради одного русского танка, пусть даже «КВ»… Кроме того, при налете может пострадать мост, он же старый, деревянный, хватит одной случайной бомбы…

Его же следовало захватить целым, чтобы 11-я панцерная дивизия могла переправиться и быстро идти на Ровно. Да, есть еще 105-мм гаубицы, но когда они еще прибудут! Тяжелые «стопятки» серьезно отстали – дороги-то отвратительные, а с подвозом горючего – большие проблемы. Русские нападают, жгут автоцистерны, доходит лишь одна машина из трех. Так что вы, герр гауптман, опять сами…

Ладно, вздохнул Небель, тогда сделаем так: броня против брони, сталь против стали. Атакуем русский «КВ» всеми силами – «троечкой» и пятью «чехами». Чешский Pz.38(t), в принципе, подвижный, маневренный, хорошо защищенный танк: лоб и башня – по 25 мм, борта и корма – по пятнадцать. Но главное – калибр пушки 37 мм, как и у «троечки». Если подойти к русскому на пистолетный выстрел и влепить бронебойным в бок… Неужели не пробьем?

Клаус Небель подождал, пока к опушке подойдут «чехи», и приказал атаковать всем вместе, разом. Навалимся стаей на русского медведя…

Панцеры выстроились полукругом и пошли на «КВ», грамотно охватывая его с флангов. Русский танк ответил серией выстрелов. Тогда стало понятно, почему «Клим Воршилов» так нагло, можно сказать вызывающе, себя вел. Снаряды «троечки» и «чехов» не могли ничего сделать с толстой шкурой советского «медведя».

Чиркали по броне, ударяли, рикошетили, но оставляя лишь черные, рваные полосы… А его 76,2-мм советские «чушки» легко дырявили германские машины. Причем на весьма приличном расстоянии…

Особенно не повезло экипажам Pz.38(t). Немецкие танкисты на чем свет проклинали хрупкий чешский металл – легко кололся. От любого, даже скользящего удара… Острая стальная окалина больно резала лицо и руки, а болты, на которых крепились броневые плиты, вылетали из гнезд и калечили людей. Чешские машины буквально разваливались на глазах…

Клаус Небель старался держаться на Pz.III позади всех, вперед не лез, но ему тоже досталось – русский снаряд угодил под башню, ее заклинило. Пришлось срочно отползать назад. Вскоре стало ясно, что бой проигран. Четыре Pz.38(t) из пяти – подожжены, а «тройка» гауптмана – повреждена. Последний «чех» пытался что-то сделать, но, кажется, стрелял больше для вида: прятался за подбитыми машинами и иногда палил оттуда. Не рискуя подойти к русскому исполину ближе…

Небель не стал осуждать слишком осторожного командира – в конце концов, глупо лезть на рожон. Понятно, что 37-мм болванки лишь стучат по броне «Клима Ворошилова», но пробить не могут. Совсем как деревянные колотушки – по толстой двери. Зачем тогда рисковать? Умереть мы всегда успеем…

«Клим Ворошилов» казался совершенно неуязвимым. Гауптман Небель доложил Хоффу о ситуации (в который уже раз!), и тот раздраженно бросил: «Вы же опытный командир, Клаус, неужели трудно справиться с одним-единственным русским танком? Придумайте что-нибудь…»

И гауптман Небель придумал: надо послать солдат с гранатами в обход, чтобы те потихоньку подобрались и взорвали монстра. По реке, в камышах, скрытно. А он тем временем отвлечет внимание русских, устроит очередную атаку. Но только для виду, не больше. Рисковать больше не хочется…

По приказу Небеля командир пехотной роты вызвал добровольцев: нашлось пятнадцать человек. Вполне достаточно… Если точно кинуть связку гранат на моторный отсек – танк будет уничтожен. И тогда экипажу придется оставить подбитую машину…

Солдаты разделись и, оставшись в одних трусах, полезли в воду – благо жарко, купание даже освежало. И осторожно, прячась, начали подбираться к «Климу Ворошилову», охватывая с двух сторон.

Одновременно Клаус Небель начал новую атаку.

– Ваша цель, – сказал он командирам танков, – отвлечь внимание русских, чтобы не заметили наших солдат. Поэтому близко не лезть, стрелять издалека…

«Двоечки» вылетели на опушку и закружились в бешеном танце, убедительно изображая нападение. Налетали, отскакивали, укрывались за уже подбитыми машинами и стреляли, стреляли, стреляли… Правда, без особого толку – что могли их снаряды против 75-мм прочнейшей брони? Как говорится, что горох об стену…

Русский монстр поводил туда-сюда стволом-хоботом, словно к чему-то принюхиваясь, но бить в ответ не стал. Видимо, решил, что особой опасности пока нет. Если с ним не справились Pz.III и Pz.38(t), чего бояться этой мелюзги? С их 20-мм пушками… Пусть себе скачут – неопасно!

Гауптман Небель увидел, как его солдаты по пояс в воде постепенно приближаются к «Климу Ворошилову». Еще пара минут, и на мотор полетят связки гранат. Хоть одна, да зажжет двигатель… И тогда, считай, дело сделано: сидеть в пылающей машине русские не захотят.

Но, когда до цели оставалось не более сотни метров, «Клим Ворошилов» внезапно развернул башню и ударил вдоль реки. Один его ДТ, курсовой, бил вправо, другой, кормовой, – влево. Точно по солдатам…

Длинные пулеметные очереди прошили людей, вода мгновенно окрасилась в алый цвет. Уцелевшие бросились в разные стороны… Но их доставали пулеметными очередями. Это было настоящее избиение, без всякой пощады. Из пятнадцати человек в живых осталось не более трех-четырех – тех, кто успел нырнуть и отплыть на приличное расстояние…

Гауптман Небель сжал кулаки в бессильной ярости. Немецкие солдаты ничего не могли поделать с одним русским танком! Пушки его не брали, подобраться ближе не получается… Просто заколдованный какой-то! Как же быть? И тут в голову Небелю пришла отчаянная мысль: а что, если использовать русский же опыт – таран? Разогнаться с горки и на полной скорости врезаться в «КВ»… Он сам поведет танк, а другие члены экипажа пусть живут. На нем ответственность за группу, значит, ему и делать. Раз ничего другого не остается…

Гауптман Небель поделился своей идеей с экипажем. Механик-водитель Курт Зигель с сомнением покачал головой – не выйдет.

– Почему? – удивился Клаус. – Я неплохо вожу танк, не хуже вас, не промахнусь…

– Дело не в этом, – поморщился Курт. – Во-первых, вас, господин гауптман, подобьют раньше, чем вы доберетесь до русского гиганта. Судя по результатам, – механик-водитель кивнул на склон, где догорали немецкие панцеры, – русские умеют стрелять очень хорошо. Одно попадание – и вы подбиты. Во-вторых, если даже удастся добраться до «КВ», то это мало что изменит. Вес нашей «троечки» – около двадцати тонн, у русского же монстра – как минимум в два раза больше. Гигант, я думаю, даже не стронется с места. А затем скинет вас с себя, как котенка. Вы только потеряете Pz.III и погибнете сами. Бессмысленная жертва!

Небель почесал в затылке и согласился: да, превосходство в массе у русского огромное. Надо думать, даже не в два раза, а как минимум в два с половиной… Пятьдесят тонн – точно. Такого просто с места не сдвинешь… Им овладело отчаяние – решение не находилось.

А солнце уже клонилось к закату. Еще пара часов, и станет совсем темно. Значит, приказ сегодня не будет выполнен. А это очень плохо.

Однако «Клим Ворошилов» не собирался ждать темноты. Его двигатель внезапно взревел, и он стал медленно пятиться. Старый мост опасно заскрипел, затрещал, застонал под непомерной стальной тяжестью, просел, но все-таки выдержал. «КВ» успешно перебрался на тот берег.

Клаус Небель мысленно вознес хвалу Богу – спасибо, Господи, услышал мою молитву! Но радовался он рано: «Клим Ворошилов» притормозил и на прощание сделал по мосту несколько выстрелов. Фугасы за пару минут разнесли деревянное строение в клочья…

Гаупман Небель излил на головы большевиков весь запас своих ругательств, однако ничего поделать не мог. Все кончено – мост уничтожен, ближайший путь на Ровно закрыт.

Сообщение Советского Информбюро за 24 июня

В течение 24 июня противник продолжал развивать наступление на Шяуляйском, Каунасском, Гродненско-Волковысском, Кобринском, Владимир-Волынском и Бродском направлениях, встречая упорное сопротивление войск Красной Армии. Все атаки противника на Шяуляйском направлении были отбиты с большими для него потерями. Контрударами наших механизированных соединений на этом направлении разгромлены танковые части противника и полностью уничтожен мотополк.

На Бродском направлении продолжаются упорные бои крупных танковых соединений, в ходе которых противнику нанесено тяжёлое поражение.

Наша авиация, успешно взаимодействуя с наземными войсками на поле боя, нанесла ряд сокрушительных ударов по аэродромам и важным военным объектам противника. В боях в воздухе нашей авиацией сбито 34 самолёта.

В Финском заливе кораблями Военно-Морского Флота потоплена одна подводная лодка противника.

В ответ на двукратный налёт на Севастополь немецких бомбардировщиков с территории Румынии советские бомбардировщики трижды бомбардировали Констанцу и Сулин. Констанца горит. В ответ на двукратный налёт немецких бомбардировщиков на Киев, Минск, Либаву и Ригу советские бомбардировщики трижды бомбардировали Данциг, Кенигсберг, Люблин, Варшаву и произвели большие разрушения военных объектов. Нефтебазы в Варшаве горят.