Смертельно опасный выбор. Чем борьба с прививками грозит нам всем Оффит Пол
хэндли: Сколько вакцин изучали в ходе этих исследований?! Сколько?! И каков ответ?! Тошнит меня от врачей, которые не читали исследования, не знают всех подробностей, а сами сидят и уверяют родителей, что прививки не вызывают аутизм. Это безответственно!
Когда Хэндли обвинил врачей во лжи и безответственности, Сторк рассердился.
сторк: Это и есть самая большая проблема, и это крайне удручает врачей в нашей стране!
хэндли: Почитайте научные статьи!
сторк: Получается, что вы нападаете на врачебное сообщество, которое хочет помочь этим детям. Так?
хэндли: Вы не подготовились к разговору!
сторк: И на меня нападаете. Зачем?
хэндли: Потому что мой сын…
сторк: Отлично! Лишь бы кого-нибудь обвинить. Между тем мы пытаемся выяснить, как помочь детям. А вы только кричите на меня в моей же студии и выводите меня из себя.
хэндли: Вы уж извините, если я вас задел, но вы не знаете всех подробностей.
сторк: Я попросил вас обосновать свою точку зрения – а вы напустились на меня с личными оскорблениями. После такого вас и слушать не хочется![497].
На антипрививочном веб-сайте Хэндли хвастался, как хорошо умеет ставить врачей на место. “Этих шутов я не боюсь, – писал он. – Все их дипломы для меня пшик: в колледже я знал кучу тупиц, которые потом заделались врачами, но остались тупицами”[498].
Рис. 20. Дж. Б. Хэндли осыпает оскорблениями доктора Трэвиса Сторка во время выпуска “Врачей” 6 мая 2009 года. (Courtesy of The Doctors, Stage 29 Productions, and CBS Television Distributions.)
В дальнейшем Сторк рассказал в своей программе, что Дженни Маккарти, пользуясь своим звездным статусом, повлияла на состав участников передачи.
маккарти: Хотите – позвоните в АПА [Американскую педиатрическую академию], пригласите оттуда кого-нибудь сюда, в студию. И они вам скажут: “Нет, пусть нам лучше напишут письмо”.
сторк: Позвольте разъяснить нашим слушателям, чтобы не оставить никаких недомолвок: дело в том, что мы хотели пригласить к нам сегодня кого-нибудь из АПА, но вы это запретили. Если бы вы пожелали дискутировать с ними, они были бы здесь.
После передачи Дэвид Тэйлоу, педиатр из Северной Каролины и президент Американской педиатрической академии, написал Лизе Уильямс, продюсеру “Врачей”:
Уважаемая мисс Уильямс!
Дженни Маккарти в очередной раз нанесла удар государственным органам здравоохранения, и программа “Врачи” стала ее рупором. Я огорчен тем, что в выпуске от 6 мая вы показали мисс Маккарти и ее союзников из антипрививочной группы “Спасем поколение”.
Да, конечно, доктор Трэвис Сторк публично уличил мисс Маккарти в лицемерии, когда она предъявила к Американской педиатрической академии необоснованные претензии и сказала, что наши сотрудники якобы отказались участвовать в передаче вместе с ней. На самом деле это она отказалась привлекать АПА к честному диалогу во время передачи. Остается лишь один вопрос: зачем было вообще давать ей выступать на этой платформе? Признаться, не понимаю, почему вы дали знаменитой фотомодели и актрисе право вето, если планировали пригласить гостя, готового разоблачить ее антинаучные заявления. Простой телезритель может не догадаться, что состав приглашенных был однобок: все гости программы, в том числе Дж.Б. Хэндли… занимают видные посты в “Спасем поколение”. Это крошечное, но весьма громогласное меньшинство. Однако у молодых родителей, смотревших вашу передачу, могло создаться ошибочное впечатление, что именно таково общепринятое мнение по вопросу о прививках. Такая дезинформация может дорого обойтись. Непривитые дети в нашей стране умирают от инфекционных болезней, которые можно предотвратить…
К сожалению, вы предпочли театральный эффект и рейтинги разумным медицинским соображениям.
Искренне ваш,
Дэвид Т. Тэйлоу-младший, доктор медицины, президент Американской педиатрической академии[499].
Похоже, Хэндли придерживается того же правила, что и юристы: “Если закон на твоей стороне, опирайся на закон, если факты – на факты, если ни то, ни другое – кричи на свидетеля”. Поскольку научные данные против Хэндли, он предпочитает переходить на личности, а это, пожалуй, самый низкий прием в споре. Он нападал не только на доктора Трэвиса Сторка – его жертвами стали и многие другие.
Тридцать первого января 2008 года Нэнси Миншью, профессор психиатрии и неврологии из Питтсбургского университета и директор Центра мастерства в работе с аутизмом при Национальных институтах здравоохранения, выступила против антипрививочного движения. В своей статье в газете Pittsburgh Post-Gazette под названием “Эксперт из Питтсбургского университета обращается в СМИ, чтобы опровергнуть заблуждения об аутизме” Миншью сказала: “Научные данные так весомы, что, по-моему, не оставляют никаких лазеек для возражений. Думаю, вопрос закрыт”[500]. Хэндли узнал об электронной переписке между Нэнси Миншью и родителями ребенка с аутизмом и пригрозил опубликовать ее на антипрививочном веб-сайте. Нэнси Миншью очень рассердилась и написала ему: “Мистер Хэндли, никто из вас не имеет права публиковать письма, которые я посылала лично. В отличие от газеты – публичного печатного органа, – личные письма, отправленные конфиденциально, не подлежат публичному цитированию”. Ответ Хэндли не заставил себя ждать: “Кто вам сказал? – написал он. – Утритесь”[501].
В интервью в августовском выпуске журнала Cookie за 2008 год актриса Аманда Пит, сыгравшая главные роли в фильмах “2012”, “Больше, чем любовь”, “Марсианское дитя”, “Любовь по правилам и без”, “Сириана” и “Секретные материалы. Хочу верить”, высказалась о важноти вакцинации. Ее встревожило, что на юге Калифорнии становится все больше непривитых детей, поскольку она волновалась за здоровье собственной маленькой дочери. “Просто поразительно, сколько кругом бродит ложных слухов [о вакцинах], – сказала она, – особенно в Голливуде”[502]. Хэндли снова прибегнул к угрозам: “Мисс Пит, буду краток: вы понятия не имеете, во что лезете”[503].
Четвертого августа 2008 года Хэндли обрушился с нападками на некоммерческую организацию Бетти Бамперс и Розалин Картер “Каждый ребенок до двух лет”. Он усомнился в прозрачности ее финансирования – и написал: “По стандартам некоммерческих организаций ‘Каждый ребенок до двух лет’ попахивает тухлятинкой”[504].
Десятого сентября 2008 года, когда очередное исследование не выявило никакой связи между аутизмом и вакциной против кори, краснухи и паротита, Джери Доусон, научный руководитель организации “Говорит аутизм” (Autism Speaks), разослала пресс-релиз, в котором убеждала родителей в безопасности прививок. Хэндли немедленно перешел на личности: “Джери Доусон либо конченая идиотка, либо засланная шпионка, которой из корыстных интересов страшно хочется, чтобы все разговоры об аутизме и прививках наконец заглохли: тогда можно будет спокойно вернуться к своим генетико-психологическим теорийкам аутизма и радостно слиться с мейнстримом в своем убогом исследовании”[505].
Тридцатого октября 2008 года, после того как доктор Нэнси Снайдерман из NBC выступила в программе The Today Show и привела научные доказательства того, что между прививками и аутизмом нет никакой связи, Хэндли назвал ее “прикормленной фарма-шлюхой NBC”[506].
Пятнадцатого декабря 2008 года в записи в блоге под названием “Некоторые обозреватели The New York Times ничего не понимают” Хэндли обрушился с нападками на Гарднера Харриса, который написал статью, опровергающую связь прививок с аутизмом[507]. Хэндли писал: “Есть такой журналист по имени Гарднер Харрис, который пишет для The New York Times. Я за свою жизнь говорил, наверное, с доброй сотней журналистов, но такого немыслимого осла уж точно ни разу не встречал”[508].
В ноябре 2009 года журналист-фрилансер Эми Уоллес написала статью для журнала Wired под названием “Эпидемия страха”. На обложке Wired была фотография младенца, который выглядывал из-за слова “СТРАХ”, напечатанного огромными буквами, а подзаголовок гласил: “Прививки не вызывают аутизм. Но некоторые родители впадают в панику и не прививают своих малышей. В чем опасность этого неверного решения для всех нас?”[509]. Как и в случае с Нэнси Снайдерман, Хэндли осыпал Эми Уоллес – мать-одиночку, живущую на юге Калифорнии, – оскорбительными сексуальными намеками: предположил, что ее “интеллектуально изнасиловали”, опоив каким-то дурманом вроде тех, что злоумышленники подмешивают в коктейли на свиданиях[510]. Когда Эми Уоллес пересказала его комментарии в эфире NPR, Национального общественного радио, Хэндли обозвал ее “плаксой”[511]. Уоллес с горечью заметила, что “люди вроде Хэндли используют пол и сексуальность как оружие, чтобы унизить оппонента”[512], и добавила, что “споры надо вести цивилизованно. Именно в этом я и хотела поучаствовать – в цивилизованном обсуждении этих вопросов”[513].
Двенадцатого января 2010 года Хэндли обрушился на тех, кого считал главными виновниками аутизма, – на педиатров. “Если врач заталкивает в ребенка шесть прививок, когда ребенок еще принимает антибиотики от ушной инфекции и тайленол от простуды, он не врач, он преступник, и его нужно тут же без суда и следствия посадить в тюрьму за разбойное нападение и оскорбление действием. Если при этом у ребенка еще и экзема, хроническая диарея и задержка в развитии, врача, возможно, стоит обвинить в покушении на убийство”[514].
Хэндли выступал по телевидению не только в шоу “Врачи”. Третьего апреля 2009 года Хэндли в программе Ларри Кинга сказал: “Они [АПА] пихают в календарь прививок все вакцины подряд. Доктор [Маргарет] Фишер [представлявшая АПА в передаче] так и не ответила, почему так мало фирм берется за ветрянку, грипп, ротавирус. А АПА сует туда все подряд, тот же гардасил [вакцина против вируса папилломы человека], которым прямо сейчас травят девочек-подростков и который, скорее всего, вот-вот отзовут с рынка”[515]. Хэндли беспардонно оклеветал Американскую педиатрическую академию, не желая замечать, какую титаническую работу проделывает Комиссия по инфекционным болезням АПА, прежде чем рекомендовать вакцины. Далее он предположил, что вакцины против ветряной оспы, гриппа и ротавируса производит так мало компаний, поскольку эти вакцины небезопасны или неэффективны. Но дело не в этом: за производство вакцин берутся не все фармацевтические фирмы, поскольку вакцины по сравнению с другими лекарствами очень дорого испытывать и производить. Патрисия Дэнзон, профессор экономики из Уортонской школы бизнеса при Пенсильванском университете, публично выразила удивление, что вакцины вообще производят несколько компаний, а не одна, особенно если учесть, что применяют их всего считаные разы в жизни, а иногда и всего один[516]. Однако самое возмутительное заявление Хэндли касается вакцины “Гардасил” – он утверждал, что она не только опасна (что совершенно исключено: безопасность вакцины против вируса папилломы человека подтверждена тщательными исследованиями), но и будет со дня на день отозвана с рынка. Это была откровенная неправда. Учитывая, что гардасил предотвращает единственную известную науке причину рака шейки матки, а среди зрителей канала CNN наверняка оказалось по крайней мере несколько человек, которые поверили, что гардасил скоро изымут из продажи, и решили не прививать своих дочерей, можно сказать, что Хэндли злоупотреблял свободой слова. Гражданам США не позволено кричать “Пожар!” в битком набитом театре: это риск для жизни окружающих. А откровенная ложь Хэндли по поводу того, что гардасил отзовут с рынка, наверняка заставила некоторых отцов и матерей лишить своих дочерей прививки и подвергнуть их ненужному риску рака шейки матки.
Хэндли постоянно пренебрегает проверенными научными данными – и это видно не только по высказываниям о гардасиле. Выступая в программе “Врачи” 6 мая 2009 года, он сказал: “Как бы мы ни были разгневаны, – а мы разгневаны и оскорблены тем, что нас не слышат, – нам все же хочется найти общий язык. Мы же не хотим, чтобы вернулись все смертельные детские болезни. Поэтому мы, в частности, рекомендуем родителям вернуться к календарю прививок 1989 года – до того, как, с нашей точки зрения, это стало чистой коммерцией”[517]. Хэндли предлагает вернуться в те времена, когда пневмококк ежегодно вызывал десятки тысяч случаев пневмонии и тысячи случаев менингита, от которых умирало около 200 детей, когда вирусом гепатита В заражались около 16 000 маленьких детей, когда от ротавируса 70 000 младенцев попадали в больницы из-за обезвоживания, когда 20 000 детей болели сепсисом, пневмонией, эпиглоттитом и менингитом, которые вызывала Hib-инфекция. Совет Хэндли вернуться в то десятилетие, когда сотни тысяч детей поражали страшные болезни, которые в наши дни можно предотвратить, – одно из самых безответственных и необоснованных заявлений за всю историю антипрививочного движения.
Идея Хэндли, будто до вакцин жилось лучше, не нова. То же самое он говорил месяцем раньше. В апреле 2009 года, рассуждая в программе Ларри Кинга о том, что младенцам с первых дней жизни делают слишком много прививок, Хэндли сказал: “Ларри, мы не представляем себе, каков риск сочетания вакцин из нашего календаря прививок. В два месяца во время контрольного визита к педиатру ребенок получает шесть вакцин за четверть часа. Проверить, насколько они сочетаются, можно только одним способом: взять группу детей, которым ввели все шесть вакцин, и группу детей, которым ничего не делали, и посмотреть, что будет. Таких испытаний не проводили. Никто ничего не знает”[518]. Хэндли требовал, чтобы провели сравнительное исследование привитых и непривитых детей. Однако один результат очевиден заранее: поскольку в последнее время произошли вспышки Hib-инфекции, кори, свинки, коклюша, ясно, что так будет и дальше, непривитые дети будут болеть и, вероятно, умирать от инфекций, которые можно было бы предотвратить. Такой эксперимент, разумеется, абсолютно неэтичен. Никакой исследователь не вправе проводить проспективное исследование детей, отказывая им в медицинской помощи, потенциально способной спасти им жизнь. Совет по этике при университете или больнице не стоит выеденного яйца, если он одобрит подобное исследование. Предложение Хэндли возвращает нас в мрачный период нашей истории с 1932 по 1972 год, когда было проведено проспективное исследование четырехсот мужчин-афроамериканцев из беднейших округов Алабамы, чтобы проверить, что будет, если не лечить сифилис. Этот эксперимент получил название “Исследование Таскиги”. Поскольку больные не получали антибиотиков, которые могли бы их исцелить, это был, возможно, самый неэтичный эксперимент за всю историю американской медицины.
Между Барбарой Ло Фишер и Дженни Маккарти есть и еще одно различие: Маккарти – звезда. Именно благодаря этому она попала в шоу Опры Уинфри и Ларри Кинга. Именно поэтому ей позволили решать, кого приглашать на телепередачу, а кого нет. Впрочем, Маккарти не первая, кто пользуется своей известностью, чтобы повлиять на общественное мнение о прививках. В пятидесятые годы “Маршу десятицентовиков” в поддержку вакцин против полиомиелита содействовали певцы Элвис Пресли, Бинг Кросби, Джуди Гарланд и Фрэнк Синатра, комедийные актеры Джек Бенни и Люсиль Белл, чревовещатель Эдгар Берген и его кукла Чарли Маккарти и актеры Клейтон Мур (тот самый Одинокий Рейнджер), Мэри Пикфорд (любовь всех американцев) и Микки Руни; даже Микки Маус внес свою лепту (“Тра-ля-ля, тру-лю-лю, я прививочки люблю”)[519]. Эта традиция жива и по сей день. За прививки выступали не только Аманда Пит, но и другие актрисы – Кери Рассел (“Официантка”, “Август Раш”) и Дженнифер Гарнер (“Джуно”, “Из 13 в 30”). Их поддержал и лауреат премии Хайсмана звезда американского футбола Арчи Гриффин[520]. Однако, в отличие от пятидесятых годов, в наши дни находятся и знаменитости, которые предпочитают использовать свою славу, чтобы запугивать общественность. Помимо Дженни Маккарти, о вреде вакцин высказывались Джессика Альба, Синди Кроуфорд, Мэтью Макконахи, Даг Флути и Эйдан Куинн[521]. Однако самым пламенным борцом за идею оказался Джим Керри. Его слава – совсем иного рода, чем у Дженни Маккарти: американская публика прекрасно знает его не только по ролям в популярных комедиях “Лжец, лжец”, “Эйс Вентура: Розыск домашних животных”, “Тупой и еще тупее”, но и по более серьезным фильмам “Шоу Трумэна” и “Мажестик”. Все знают, что Джим Керри добрый и смешной; ему доверяют. Так что когда Керри начал встречаться с Дженни Маккарти и разделил ее страстную ненависть к прививкам, ее звездное влияние и весомость заявлений возросли стократ.
Маккарти и Керри пребывали в полном согласии по поводу прививок: оба считали, что прививки – это заговор фармацевтических компаний. Третьего апреля 2009 года в программе Ларри Кинга Джим Керри сказал: “Американскую педиатрическую академию финансируют фармацевтические фирмы. Они же финансируют медицинские школы”. Государственным органам здравоохранения он также не доверяет. “Не думаю, что те, кто отвечает за здравоохранение, всегда руководствуются благородными побуждениями, – сказал он. – Родителям приходится самостоятельно принимать решения – грамотные и взвешенные”[522]. К сожалению, сам Джим Керри, как и Дженни Маккарти и Дж.Б. Хэндли, не способствует повышению родительской грамотности. В той же передаче Хэндли заметил, что “прививку от ветрянки решили не делать в 37 странах”[523]. Джим Керри знает, почему: “Вакцина не действует”, – подхватил он.
Рис. 21. Джим Керри обращается с речью к участникам антипрививочной демонстрации перед Капитолием 4 июня 2008 года. (Courtesy of Getty Images.)
Хэндли дал понять, что ветряная оспа – пустячная болезнь, а Джим Керри прямо сказал, что вакцина от нее неэффективна, однако оба утверждения противоречат научным данным. Вакцину против ветряной оспы лицензировали и начали применять в США в 1995 году. И в самом деле, многие считают, будто ветряная оспа – заболевание неопасное, всего лишь веха на пути любого ребенка, но на самом деле это не так. Ежегодно многие дети попадают с ветрянкой в больницу; более того, от ветряной оспы можно умереть. Вирус поражает кожу, на которой появляются зудящие высыпания, и тем самым открывает путь бактериям вроде Streptococcus pyogenes. Эти бактерии недаром прозвали в прессе “пожирателями плоти”: стрептококк вызывает серьезные, а иногда и смертельные недуги, например некротизирующий фасциит (глубокая инфекция, быстро распространяющаяся в мягких тканях, что требует экстренного хирургического вмешательства) и пиомиозит (гнойное воспаление скелетных мышц). Иногда вирус попадает в легкие и вызывает пневмонию, а иногда и в мозг – и тогда начинается энцефалит. Хуже всего то, что до конца вылечить ветряную оспу невозможно. Даже после выздоровления вирус затаивается в нервной ткани и иногда в дальнейшем активизируется, вызывая опоясывающий лишай. Опоясывающий лишай – одно из самых изнурительных заболеваний, какие только знает медицина. Боли при нем бывают такие сильные, что иногда приводят к самоубийству. Причем поражает опоясывающий лишай не только кожу – случается, что пробудившийся вирус вызывает инсульт, чреватый необратимым параличом. Поэтому профилактика ветряной оспы – очень важная задача. И благодаря вакцине от нее американские дети в наши дни болеют ей гораздо реже. С тех пор, как вакцина была выпущена на рынок, ее эффективность проверили в 20 исследованиях, проведенных с 1997 по 2006 год. Все до единого подтвердили, что вакцина действует. Неудивительно, что заболеваемость ветряной оспой среди детей, составлявшая когда-то четыре миллиона случаев в год, резко снизилась[524]. Однако Джим Керри ни разу не упомянул об этих данных. Вместо этого он сообщил нескольким миллионам зрителей по национальному телевидению, что вакцина не действует, и это заведомо ложное утверждение не вызвало никаких возражений.
В октябре 2009 года, когда разразилась эпидемия свиного гриппа (H1N1), на арену вышла еще одна знаменитость – Билл Мар, популярный ведущий передачи “В настоящее время с Биллом Маром” на канале НВО. Своим подписчикам в Твиттере Мар сообщил, что прививаться от свиного гриппа – это для “идиотов”. Гостем его передачи стал Билл Фрист, кардиохирург и бывший лидер сенатского большинства из Теннесси.
Мар: Как можно разрешать [врачам] всаживать вам в руку шприц с готовой болезнью? Я вот не делал себе прививки от свиного гриппа и вообще прививок не делаю. Я не доверяю правительству – особенно если речь идет о моем здоровье.
Фрист: Что касается свиного гриппа, я знаю, что таковы ваши искренние убеждения. Позвольте только…
Мар: Вы это так говорите, как будто я сумасшедший.
Фрист рассказал, что у него в клинике умер от свиного гриппа тридцатитрехлетний мужчина. Мар отказаля ему верить.
Мар: Это же не тяжелый грипп. Будем откровенны. Были еще какие-то причины. Не могу поверить, что совершенно здоровый человек умер от этого вашего свиного гриппа. Значит, он был не совсем здоров. Западная медицина многое упускает.
Затем Фрист рассказал Мару о двух недавних статьях в New England Journal of Medicine, где говорилось о высоком риске летального исхода при гриппе у беременных.
Фрист: Я понимаю, вы мне не верите, но я излагаю факты. Потому что если вы при вашем влиянии дадите беременным сигнал не прививаться…
мар: Я так и делаю.
Фрист: И очень зря. Я серьезно[525].
Месяц спустя Мар напечатал в газете Huffington Post статью под названием “Вакцинация: разговор, который необходим”. Там он снова поднял многие классические антипрививочные темы – написал и про опасные добавки в вакцинах (“формальдегид, репеллент от насекомых, ртуть”), и про то, что болезни, предотвращаемые прививками, и без того уже исчезают (“заболеваемость полиомиелитом снизилась больше чем на 50 % за 30 лет до изобретения вакцины”), и про то, что нужно прислушиваться к мнению большинства – оно не обманет (“65 % французов не желают [делать прививку от гриппа]. Они что, тоже с ума сошли?”). Затем Мар поделился с читателями источником информации: “Обо всем этом убедительно рассказывает Барбара Ло Фишер, основатель Национального центра информации о прививках. Мне кажется, она достойна всяческого доверия – как и доктор Рассел Блейлок, доктор Джей Гордон и многие другие. Однако я не желаю даже упоминать их, потому что не желаю быть ‘главным по прививкам’! Читайте сами, думайте сами, хватит спрашивать у меня. Я и так уже ‘главный по религии’, хватит с меня!”[526].
“Главным по религии” Мар назвал себя потому, что в 2008 году снял фильм “Религиотизм” (Religulous), название которого, очевидно, – гибрид слов religion, “религия”, и ridiculous, “смехотворный, дурацкий”. Это антирелигиозный памфлет, в котором Мар доказывает, что религиозные убеждения не подтверждаются научными данными. В начале фильма он спрашивает: “Почему верить во что-то, не имея доказательств, – это хорошо?”[527]. Мар отмечал, что многие ученые – или атеисты, или агностики. И уподоблял им себя. Но на этом сходство заканчивается.
Мар утверждал, что сделать прививку от гриппа – это все равно что “всадить себе в руку шприц с готовой болезнью”. В ответ на это замечание на Мара посыпалась лавина писем от врачей, которые объясняли, как изготавливают вакцину против гриппа и каков механизм ее действия – и почему это совсем не “шприц с готовой болезнью”. Однако Мар в их помощи не нуждался. “Я еще в восемь лет прочитал ‘Охотников за микробами’”, – писал он. (“Охотников за микробами”[528] написали за двадцать лет до изобретения первой вакцины против гриппа)[529].
Рис. 22. Билл Мар, ведущий программы “В настоящее время с Биллом Маром” на канале НВО, объявил, что новая вакцина против свиного гриппа H1N1 – это для “идиотов”. (Courtesy of Kabik/Retna Ltd./Corbis.)
Статья Мара в Huffington Post содержала и другие неточности.
Он утверждал, что полиомиелит пошел на спад еще до изобретения вакцины. На самом деле в 1943 году полиомиелитом заболели 10 000 американцев, в 1948 году – 27 000, а в 1952 году, за три года до появления вакцины Джонаса Солка, – 59 000[530]. Мар утверждал, что масштабы эпидемии свиного гриппа непомерно раздуты, и это опять же не подтверждается фактами. С апреля 2009 года, когда свиной грипп попал в США, до ноября 2009 года, когда Мар сделал свое заявление, свиным гриппом заразились 47 000 000 американцев, из них более 200 000 были госпитализированы, а 10 000 умерли, в том числе 1000 детей[531]. Наконец, Мар писал, что беременным женщинам не нужно прививаться, и это самый опасный его совет. На самом деле беременные в семь раз чаще попадали в больницу со свиным гриппом, чем небеременные женщины того же возраста[532].
Мар утверждал, что если большинство французов не считают, что от свиного гриппа надо прививаться, значит, в этом нет необходимости. Забавно, что в своем фильме “Религиотизм” он не применяет этот великодушный критерий к вере в Бога. “Даже если во что-то верит миллиард человек, это все равно может быть полная чушь”, – говорит он.
Наконец, когда Мар решил заняться самообразованием в области прививок, то обратился к Барбаре Ло Фишер (специалисту по связям с прессой), Расселу Блейлоку (нейрохирургу) и Джею Гордону (педиатру-антипрививочнику). Среди его советчиков нет ни одного специалиста по иммунологии, вирусологии, бактериологии, эпидемиологии или токсикологии. Нет и ни одного автора научных работ по вакцинам. Мар признает, что наука опровергла многое из того, о чем сказано в Библии, но стоит ему повести речь о вакцинах, как он отвергает науку.
Дженни Маккарти, Джим Керри и Билл Мар воспользовались своей известностью, чтобы вводить общественность в заблуждение по поводу прививок, и тем самым подвергли детей ненужному риску. К сожалению, явление это не ново. В пятидесятые годы, когда эпидемиологические исследования ясно показали, что курение вызывает рак легких, Эдвард Р. Марроу (журналист, работавший на канале CBS News) и Артур Годфри (радио– и телеведущий) также воспользовались своей славой, чтобы заявить, что научные данные не так уж и однозначны[533]. И Марроу, и Годфри умерли от рака легких.
Хотя у Барбары Ло Фишер нет специального медицинского или естественнонаучного образования – и она так и не смогла объяснить, каков биологический механизм, при помощи которого, как она считает, вакцины вызывают хронические болезни, – средства массовой информации считают ее источником достоверных сведений. Она выступала перед подкомиссиями Конгресса, участвовала в заседаниях совета по вакцинам при Управлении по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, выступала в авторитетных новостных телепрограммах, в числе которых были и “Вечерние мировые новости” на канале АВС. С другой стороны, Дженни Маккарти, Джим Керри, Дж.Б. Хэндли и Билл Мар воспринимаются СМИ как менее надежные, информированные и достоверные источники. Их голоса слышны на антипрививочных сайтах и в развлекательных телепрограммах, а не на заседаниях Конгресса или государственных консультационных комитетов. Последнее время борцы с прививками скорее веселили публику, а то и вовсе казались карикатурными; они были относительно забыты обществом. Такое положение дел сохранилось бы надолго, если бы на сцену не вышли нежданно-негаданно два новых персонажа – два человека, от которых никто не ожидал, что они переметнутся в стан противника.
Доктор Бернадина Хили была при президенте Джордже Буше – старшем директором Национальных институтов здравоохранения, самой уважаемой исследовательской организации в США. О Национальных институтах здравоохранения знают все, даже те, кто не знает доктора Хили. И каждый раз, когда Хили выступает против прививок, упоминается, что она “бывший директор Национальных институтов здравоохранения”. Двенадцатого мая 2008 года Бернадина Хили дала интервью Шерил Аткиссон в вечерних новостях на канале CBS. Бернадина Хили говорила спокойно, взвешенно и на сторонний взгляд вполне обоснованно – и сделала очень многое, чтобы дискредитировать своих бывших сотрудников. “Настало время, когда у нас наконец появилась возможность понять, существует ли какой-то фактор, который повышает риск [аутизма] у ребенка: возможно, генетический, может, нарушение обмена веществ, или митохондриальные заболевания, или иммунологические расстройства, из-за которых дети сильнее реагируют на прививки. Мнедумается, сегодня у нас появился инструментарий, позволяющий выявить, в чем же тут дело, – инструментарий, которого нам недоставало еще десять-двадцать лет назад”[534]. Так и есть: в последние десятилетия был достигнут настоящий прорыв в методах, которые позволят в ближайшем будущем выявить причину (или причины) аутизма. Однако Хили напрасно утверждает, будто эти методы не применялись. Напротив. За последние десять лет несколько ученых, опираясь на ультрасовременные методы, о которых упомянула Хили, выявили у детей с аутизмом целый ряд генетических отклонений[535]. Были обнаружены структурные отличия в головном мозге таких детей, причем возникают эти отличия, скорее всего, еще в утробе матери, а не после прививок[536].
В интервью Шерил Аткиссон Бернадина Хили предъявила прививкам и другие обвинения – в частности, она утверждала, что дети восприимчивы “к отдельным компонентам вакцин, в том числе к ртути. Думаю, правительство или сотрудники государственных органов здравоохранения слишком поспешно отмахнулись от опасений, которые высказали семьи больных детей: нужно было изучить выборку заболевших. Нельзя уклоняться от науки”.
В своих гневных нападках на государственное здравоохранение Хили не учла несколько фактов. Во-первых, на момент интервью на канале CBS консервант, содержащий ртуть (тиомерсал), был исключен из состава всех вакцин, которыми прививали младенцев. Во-вторых, органы здравоохранения и ученые-медики отнюдь не отказывались разбираться, обоснованны ли подозрения родителей по поводу ртути: они проделали множество исследований, чтобы определить, не вызывает ли ртуть в составе вакцин аутизм или другие расстройства[537]. Оказалось, что нет, не вызывает. И обошлись эти исследования в десятки миллионов долларов.
В конце интервью Хили продемонстрировала полную неосведомленность о недавних событиях: “Едва ли общественность утратит веру в вакцины как таковые, если мы выявим конкретный фактор риска. Думаю, все понимают, что такое эпидемия полиомиелита. И что такое эпидемия кори. И чем опасна краснуха во время беременности. И что такое дифтерия. Никто не собирается совсем отказываться от прививок. Уверена, истина никого не испугает”. Но ведь многие и в самом деле отказались от прививок. От вакцины против кори, краснухи и паротита стали отказываться так часто, что у нас снова случаются эпидемии кори и свинки. Очень многие отказались от вакцины против Hib-инфекции – и это стоило их детям жизни. Беда не в том, что органы здравоохранения не стали проводить исследования и не занимались просвещением прессы и общества. Беда в том, что некоторые публичные персоны – Шерил Атткиссон, Опра Уинфри, Ларри Кинг – отмахнулись от этих исследований и предпочли запугивать зрителей, вероятно, ради повышения рейтингов своих программ.
Выступления Бернадины Хили в вечерних новостях на CBS, ее статьи в U.S. News and World Report (где она состоит в редколлегии[538]), высказывания в журналах и газетах привели к ожидаемым результатам. Однако влияние Хили меркнет по сравнению со славой одного педиатра из южной Калифорнии – педиатра, который написал о прививках книгу, повлиявшую на общественное мнение в масштабах всей страны.
Глава десятая
Доктор Боб
Он такой обаятельный, такой приветливый, так рвется помочь – и, конечно, получит должность, позволяющую влиять на всю великую богобоязненную нацию, и никогда не злоупотребит своим влиянием. Нет – просто будет потихонечку снижать стандарты там, где без них не обойтись.
Реплика Аарона Альтмана, героя фильма “Телевизионные новости”
Роберт Сирс – сын Уильяма и Марты Сирс. Уильям, педиатр, выпускник Гарварда, и Марта, дипломированная медсестра и консультант по грудному вскармливанию, вместе написали более сорока книг о беременности, родах, налаживании связи с ребенком, грудном вскармливании, прикорме, режиме сна и дисциплине, которые вместе составляют “Родительскую библиотечку Сирсов”. Когда-то их советы преобладали и в журналах для родителей, и в радио– и телеэфире; супруги бывали гостями телепрограмм “20/20”, “Шоу Фила Донахью”, “Доброе утро, Америка”, шоу Опры, каналов CBS и CNN, утреннего шоу и программы “Выходные данные” на канале NBC. Трое из восьмерых детей Уильяма и Марты тоже стали врачами, в том числе и Джим, соведущий “Врачей”, и Роберт, педиатр, работающий на юге Калифорнии.
В октябре 2007 года Роберт Сирс тоже выпустил книгу. Она называется “Книга о прививках: как принять верное решение о здоровье своего ребенка”[539]. Цель Сирса была очевидна. Он был убежден, что просто показывает, как прививать детей более бережно и безопасно – предлагает золотую середину для родителей, которые хотят защитить детей, но боятся, что прививок слишком много. Послужной список у Сирса был идеальный: он получил диплом в Джорджтаунском университете, а затем проходил практику как педиатр в Городской детской больнице Лос-Анджелеса. По примеру отца, который предпочитает, чтобы его называли “доктор Билл”, Роберт Сирс представляется “доктор Боб”. В конце книги Сирс предлагает пересмотренный календарь прививок – по его мнению, более безопасный, чем календари, рекомендованные Центрами по контролю и профилактике заболеваний и Американской педиатрической академией. Он называет его “Альтернативный календарь прививок доктора Боба”. Если родители ищут способ отложить прививки, временно воздержаться от них или разнести их во времени, этот календарь им очень кстати – многие приносят его своим педиатрам и говорят: “Мы хотим прививаться вот так”[540]. Книга Сирса так популярна, так авторитетна и так широко цитируется, что достойна пристального разбора.
“[Альтернативный календарь прививок] позволяет вводить живые вирусные вакцины по одной, чтобы иммунная система ребенка справлялась с каждой болезнью по отдельности”, – пишет Сирс. Утверждая, что иммунную систему младенца легко перегрузить, Сирс апеллирует к распространенному страху. Когда Дженни Маккарти и Джим Керри провели свою демонстрацию “За экологическую чистоту вакцин” перед Капитолием, родители маршировали под ритмичное “Слишком много, слишком рано! Слишком много, слишком рано!” И это вполне понятно. Здравомыслящим отцам и матерям, естественно, становится не по себе, когда они видят, как их ребенку делают целых пять уколов одновременно. Но этот страх должна развеять наука.
Рис. 23. Многих родителей тревожит, что их детям делают слишком много прививок в первые месяцы жизни. (Courtesy of David Gould/Getty Images.)
Хотя в наши дни прививок маленьким детям и вправду делают больше, чем когда-либо, иммунологическая нагрузка у них ниже. Сто лет назад прививка была только одна: от натуральной оспы. Сегодня их четырнадцать. Однако дело не в количестве вакцин, а в количестве содержащихся в них компонентов, вызывающих иммунный ответ. Вирус натуральной оспы, самый большой вирус, поражающий млекопитающих, содержит 200 вирусных белков, и каждый вызывает иммунный ответ. В сегодняшних четырнадцати вакцинах используются вирусные белки, бактериальные белки и сложные углеводы (полисахариды), покрывающие бактерии. Каждый из этих компонентов вызывает иммунный ответ, подобно вирусным белкам в вакцине против оспы. Общее количество компонентов, нагружающих иммунную систему, в сегодняшних четырнадцати вакцинах – около 160, то есть меньше, чем 200 компонентов в единственной вакцине, которую получали дети более века назад[541].
Более того, Сирс не учитывает, что вклад вакцин в общую иммунологическую нагрузку на младенца, с которой он ежедневно сталкивается и вполне справляется, совсем невелик. Плод в утробе матери находится в стерильной среде. Но при прхождении через родовые пути ребенок тут же сталкивается с миллионами бактерий. И это только начало: пища, которую младенец ест, и пыль, которую он вдыхает, тоже не стерильны. Когда ребенку исполняется всего несколько дней, в его организме уже живут триллионы бактерий – на коже и на слизистых оболочках кишечника, носа, горла. На самом деле на поверхности и внутри тела человека живет больше бактерий (сто триллионов), чем у него в организме клеток (десять триллионов)[542]. И каждая бактерия содержит 2000–6000 компонентов, вызывающих иммунный ответ. Некоторые бактерии могут вторгаться в организм и вредить ему. Чтобы не допустить этого, дети каждый день вырабатывают огромное количество всевозможных антител: одни выбрасываются в кровь (например, иммуноглобулин G), другие защищают слизистые оболочки (секреторный иммуноглобулин А).
Бактерии – не единственная проблема. Дети сталкиваются и с массой вирусов, заражение которыми не предотвращается прививками: это, в частности, риновирусы (вызывающие простуду), вирусы парагриппа, респираторно-синцитиальные вирусы, аденовирусы, норовирусы, астровирусы, эховирусы, вирусы Коксаки, человеческие метапневмовирусы, пареховирусы, парвовирусы и энтеровирусы. В отличие от вирусов в вакцинах, которые почти или совсем не размножаются, природные вирусы размножаются тысячи раз и вызывают мощный иммунный ответ. Вероятно, одно-единственное заражение риновирусом – это гораздо более серьезная нагрузка на иммунную систему, чем все современные вакцины в совокупности. К тому же заражение распространенными вирусами происходит часто: здоровые дети в первые годы жизни болеют вирусными инфекциями 6–8 раз в год[543].
Когда Сирс советовал вводить живые вирусные вакцины по отдельности, он исходил из того, что способность детей реагировать на вакцины ограниченна. Тогда на сколько вакцин они могут дать иммунный ответ? Может быть, четырнадцать вакцин, которые получают маленькие дети, – это все же непосильная нагрузка на иммунную систему? Самый глубокий и всесторонний ответ на эти вопросы дали два иммунолога из Калифорнийского университета в Сан-Диего Мел Кон и Род Лангман, изучавшие компонент иммунной системы, который в основном и защищает от инфекций, – антитела[544]. Антитела вырабатываются клетками организма, которые называются В-лимфоцитами. Каждый В-лимфоцит вырабатывает антитела лишь к одной иммунологической единице – так называемому эпитопу[545]. Учитывая общее количество В-лимфоцитов в кровотоке, среднее количество эпитопов, содержащихся в вакцине, и скорость, с которой может быть выработано необходимое количество антител, теоретически младенцы могут дать иммунный ответ чуть ли не на сотню тысяч вакцин одновременно.
Эта модель не лишена недостатков. Она предполагает, что иммунный ответ статичен, но это не так. В костном мозге ежеминутно вырабатываются новые В-лимфоциты, которые поступают в кровоток. Так что правильнее будет сказать, что в любой момент времени ребенок в принципе может дать иммунный ответ на сотню тысяч вакцин. Поскольку дети постоянно сталкиваются с триллионами бактерий, а каждая бактерия содержит тысячи эпитопов, не стоит удивляться, что дети способны дать иммунный ответ на сто тысяч разных вакцин. В каком-то смысле дети делают это постоянно. Иммунная нагрузка от вакцин – сущий пустяк по сравнению с этой естественной атакой.
В 2010 году в ответ на растущие опасения по поводу “слишком много, слишком рано” ученые из Луисвиллского университета исследовали более тысячи детей. Они обнаружили, что неврологические нарушения у детей, получивших все прививки в соответствии с календарем, наблюдались не чаще, чем у детей, чьи родители предпочли подождать с прививками[546].
Сирс советует: “Вероятно, в пять лет, когда иммунная система ребенка уже достаточно созреет, ее можно будет подхлестнуть сочетанием вакцин против кори, краснухи и паротита”. Прививку от кори, краснухи и паротита рекомендуется делать детям в промежуток от года до года и трех месяцев, но Сирс полагает, что иммунная система маленького ребенка еще не созрела в достаточной мере, чтобы дать иммунный ответ на вакцины. На самом же деле вакцины, полученные в первый год жизни, вызывают прекрасный иммунный ответ. Самый яркий пример – это, пожалуй, вакцина против гепатита В. Дети, родившиеся у матерей с гепатитом В, не просто оказываются в группе высокого риска заражения этой инфекцией: у них также высок риск хронического поражения печени (цирроза) и рака печени. Самая большая опасность заразиться – во время родов. Когда ребенок проходит по родовым путям инфицированной матери, то контактирует с огромным числом вирусов гепатита В: каждый миллилитр крови (примерно пятая часть чайной ложки) содержит около миллиарда этих вирусов, а во время родов младенец соприкасается с большим количеством крови. Поэтому неудивительно, что практически все непривитые дети инфицированных матерей тоже заражаются. Несмотря на то, что вакцину против гепатита В вводят ребенку уже после контакта с инфицированной кровью матери, почти всех удается защитить от болезни. Поразительно, что после прохождения по родовым путям, где содержатся буквально миллиарды вирусов гепатита В, младенец, которому от рождения меньше суток, способен дать защитный иммунный ответ на вакцину, содержащую всего 20 микрограммов (миллионных долей грамма) одного высокоочищенного вирусного белка[547].
Сирс не разубеждает родителей, желающих отложить вакцинацию. Под заголовком “Прививки только после полугода” он пишет: “Такое решение принимают некоторые родители – как правило, по тем же причинам, что и те, кто решает не прививать детей до двух лет. Просто они боятся оставлять своего ребенка непривитым так долго. Если вы решили отложить прививки – на полгода, год или еще дольше, – вы должны понимать, что, когда вы начнете прививать ребенка, ему не нужно будет проходить полный цикл вакцинации”. Сирс дает понять, что решение отложить прививки разумно и обоснованно. К сожалению, он забывает упомянуть о важности профилактики заразных болезней вроде Hib-инфекции, пневмококковой инфекции и коклюша, которыми болеют, как правило, именно на первом году жизни и которые могут привести к катастрофическим последствиям. У большинства матерей есть антитела ко всем трем бактериям, и эти антитела во время беременности передаются плоду через плаценту. Однако после родов материнские антитела в организме ребенка постепенно разрушаются – и ребенок становится уязвим. Вакцины против Hib-инфекции, пневмококковой инфекции и коклюша вводят в два, четыре и шесть месяцев, чтобы к моменту, когда материнские антитела исчезнут, дети приобрели свой собственный защитный иммунитет. Кроме того, совсем маленькие дети умирают от коклюша чаще детей постарше, поскольку у них узкие дыхательные пути. Утверждая, что решение отложить прививки допустимо, Сирс никак не объясняет, почему их делают в определенном возрасте.
С точки зрения Сирса, главное, почему нужно делать большие промежутки между прививками и ставить их по отдельности, – чтобы избежать попадания в организм слишком большого количества одного-единственного ингредиента: алюминия. “Альтернативный календарь рекомендует в первые годы жизни делать за один раз лишь по одной вакцине, содержащей алюминий, – пишет доктор Боб. – Если разнести прививки во времени, детский организм успеет переработать и вывести алюминий, пока он не достиг токсичной концентрации”. Сирс поясняет, что, “по данным некоторых исследований, если одновременно ввести слишком много вакцин, содержащих алюминий, возникают симптомы отравления”. На самом деле данные исследований говорят как раз об обратном.
Различные соли алюминия начали добавлять в вакцины с конца тридцатых годов прошлого века. Так что безопасность алюминия в составе вакцин оценивается уже более семидесяти лет. Соли алюминия служат вспомогательным средством, усиливающим иммунный ответ. Включение солей алюминия в состав вакцин, которые иначе не вызвали бы хорошего иммунного ответа, дает возможность сократить число доз одной вакцины и количество компонентов, нагружающих иммунную систему, в каждой дозе.
Хотя Сирс утверждает, что отказ от вакцин, содержащих алюминий, во многом позволит избежать попадания этого металла в организм, это не так. Алюминий окружает нас повсюду, это третий по распространенности элемент в природе. Он содержится и в воздухе, которым мы дышим, и в пище, которую едим, и в воде, которую пьем. Главнейший источник алюминия – пища, он исходно присутствует в чаях, травах и пряностях, а кроме того, его добавляют в разрыхлители, в вещества, предотвращающие слипание сыпучих продуктов при хранении, в эмульгаторы и красители, он есть в блинной смеси, разрыхлителях для теста, самоподнимающейся муке, плавленом сыре и кукурузном хлебе. Как правило, в рацион взрослого человека входит 5–10 миллиграммов (тысячных долей грамма) алюминия в сутки. Не обделены алюминием и дети: он содержится и в материнском молоке, и в молочных смесях. Если ребенок находится исключительно на грудном вскармливании, то к полугоду он потребляет десять миллиграммов алюминия, если на обычном искусственном – тридцать, если на соевом – сто двадцать. Между тем все рекомендованные детские вакцины в совокупности содержат четыре миллиграмма алюминия.
Сирс совершенно справедливо утверждает, что алюминий может быть токсичным, а именно – способен нарушать функции головного мозга, ослаблять кости и приводить к анемии. Но он заблуждается, когда говорит, что нанести вред могут даже небольшие количества алюминия в составе вакцин. Дело в том, что алюминий, как выяснили ученые, вреден только двум группам людей: глубоко недоношенным детям, которые получают много алюминия с внутривенными вливаниями, и тем, кто находится на постоянном диализе из-за почечной недостаточности и получает много алюминия с антацидными препаратами. Иначе говоря, чтобы алюминий причинил вред, нужно, чтобы почки у ребенка работали плохо или совсем отказали и чтобы он одновременно получал большие количества алюминия из других источников – например, из антацидных препаратов, которые содержат более трехсот миллиграммов алюминия на чайную ложку.
Есть и другие обнадеживающие исследования. Алюминий неизбежно входит в состав организма, он есть у всех, даже у новорожденных, у которых его 1–5 нанограммов (миллиардных долей грамма) на миллилитр крови. Исследователи определили количество этого металла в крови до и после введения вакцин, содержащих алюминий. Никакой разницы. Количество алюминия в вакцинах так мало и организм выводит его так быстро (примерно половина введенного при инъекции алюминия полностью выводится за сутки), что после вакцинации его невозможно обнаружить[548].
Чтобы не вводить одновременно больше одной вакцины, содержащей алюминий, Сирс советует, чтобы дети посещали педиатров в два, три, четыре, пять, шесть, семь, девять, двенадцать месяцев, в год и три месяца, в полтора года, в год и девять месяцев и в два года (что примерно вдвое больше обычного числа профилактических визитов). Не многовато ли усилий, чтобы избежать попадания в организм компонента вакцин, вредоносность которого так и не удалось доказать и которого в принципе невозможно избежать, так как ребенок питается материнским молоком или молочной смесью?
Сирс, как и Дженни Маккарти, утверждает, что прививки следует разнести во времени, чтобы в организме не накапливались потенциально токсичные химические вещества. “[Альтернативный календарь] позволяет вводить не более двух вакцин за раз, чтобы ограничить и разнести во времени воздействие всевозможных химических веществ и дать организму ребенка переработать их по очереди, – пишет он. – Мы, разумеется, не знаем, насколько необходимы подобные меры предосторожности, но они разумны”. Сирс перечисляет различные химические вещества, входящие в вакцины. Кроме алюминия, в его список входят ртуть, формальдегид, полисорбат-80, глутамат натрия, этилендиаминтетрауксусная кислота (ЭДТА), 2-феноксиэтанол, борат натрия, октоксинол и дезоксихолат натрия (все они применяются для повышения жизнеспособности клеток, защиты от загрязнений или инактивации вирусов и бактериальных токсинов). Доктор Боб пишет, что каждое из этих веществ потенциально опасно: формальдегид “поражает почки и вызывает генетические повреждения”, глутамат натрия – “эксайтотоксин”, который “способен воздействовать на функции мозга и… повреждать нервную ткань наподобие болезни Альцгеймера”, 2-феноксиэтанол “вызывает отклонения в работе репродуктивной системы и сильно раздражает глаза и кожу”, октоксинол “применяется как спермицид”, а дезоксихолат натрия “ядовит при приеме внутрь, вдыхании или попадании на кожу”. Говоря о каждом из этих веществ, Сирс добавляет, что в вакцинах содержится “крайне маленькое”, “ничтожное” или “считающееся безвредным” их количество. А затем явно противоречит самому себе и советует родителям разнести прививки во времени, чтобы минимизировать воздействие этих веществ и потенциальный вред.
К сожалению, Сирс не разъясняет читателю, какое значение имеет дозировка, то есть сколько вещества нужно, чтобы оно превратилось в яд, и не пишет, что бессмысленно пытаться разнести во времени введение вакцин, в которых этих веществ так мало, что они и в совокупности не могут оказать вредного воздействия. Скажем, Сирс утверждает, что формальдегид – “канцероген” (вызывает рак), но умалчивает о том, что формальдегид – естественное, важное промежуточное соединение в биосинтезе некоторых аминокислот (строительного материала для белков) и тимидина и пуринов (строительного материала для ДНК). У каждого человека в крови около 2,5 микрограмма формальдегида на миллилитр. Так что у маленьких детей в организме примерно в десять раз больше формальдегида, чем в составе любой вакцины. Более того, количество формальдегида в вакцинах в шестьсот раз меньше, чем доза, способная навредить животным. Было бы похвально и полезно, если бы Сирс сообщил обо всем этом читателям, вместо того чтобы пугать их тем, что формальдегид в составе вакцин вызывает рак[549].
В предисловии к своей книге Сирс утверждает: “Хочу, чтобы меня верно поняли с самого начала. Эта книга – не антипрививочная. На свете полным-полно книг, в которых преувеличиваются потенциальные опасности вакцин, и эти книги только еще сильнее запутывают и пугают родителей”. Однако результат разошелся с ожиданиями. С первой до последней страницы Роберт Сирс всячески подчеркивает, что у прививок очень много тяжелых побочных эффектов, что они не проходят адекватных испытаний на безопасность, что болезни, которые они предотвращают, совсем не так страшны и что фармацевтические компании подтасовывают данные. И к тому же сплошь и рядом делает антинаучные заявления. Все это характерно для антипрививочной литературы. Более того, основные темы книги Сирса – те же, что в трудах Чарльза Хиггинса “Ужасы вакцинации с примерами и иллюстрациями”, Лоры Литтл “Преступления круга поклонников коровьей оспы”, Барбары Ло Фишер “Укол во мраке” и в других памфлетах антипрививочного движения, выпускавшихся с середины XIX века.
Рис. 24. Участники демонстрации “За экологическую чистоту вакцин”, организованной Дженни Маккарти и Джимом Керри, обеспокоены наличием в составе вакцин опасных токсинов и химических веществ. (Courtesy of the Christy Bowe/Corbis.)
Сирс выдвигает несколько тезисов.
Вакцины часто вызывают серьезные побочные эффекты. Сирс пересматривает данные Системы регистрации побочного действия вакцин, согласно которым в период с 1991 по 2001 год было зарегистрировано 18 000 тяжелых побочных эффектов, “которые привели к длительной госпитализации, тяжелым, опасным для жизни заболеваниям, пожизненной инвалидности или смерти”. Сирс делает вывод, что с учетом количества доз вакцин, которые были введены детям за эти десять лет, к 12 годам серьезно пострадает от прививок один ребенок из 2600.
Задача Системы регистрации побочного действия вакцин – разве что предупреждать органы здравоохранения, что у той или иной вакцины может быть тяжелый побочный эффект. Однако сама по себе Система не определяет, вызывает вакцина этот эффект или нет. Это можно сделать только при помощи контролируемых исследований. Беда Системы регистрации побочного действия вакцин в том, что есть две группы людей, которые никогда не вносят в нее свои данные: это те, кто привился безо всяких побочных эффектов, и те, у кого проявились те же самые симптомы, которые зарегистрировала Система, без всякой прививки. А без этой информации невозможно определить, повышается ли риск побочного эффекта в группе привитых. Кроме того, Сирс упускает из виду еще одну важную особенность данных, поступающих в Систему: их предвзятость. Например, 80 % тех, кто вносил в Систему данные, будто вакцины вызвали аутизм, были не врачи, медсестры, сиделки или родители, а юристы, специализирующиеся на делах о причинении вреда здоровью[550].
Сирс не может понять, вызывается ли побочный эффект после прививки самой вакциной, по той же причине, что и антипрививочники прошлого: он не верит в совпадения. “Иногда у младенцев и детей постарше возникают медицинские проблемы… через несколько дней или недель после прививки. Хотя есть все основания полагать, что вызвала их прививка, доказать это невозможно. Я уверен, что истина где-то посередине между причинно-следственной связью и совпадением”. Иногда эпидемиологические исследования позволяют установить, что причина в прививке (например, вакцина против кори вызывает краткосрочное снижение числа тромбоцитов в крови)[551], а иногда доказывают, что никакой связи нет (например, тиомерсал в составе вакцин не вызывает аутизм)[552]. Оба этих исследования установили истину. Иногда, чтобы установить истину, нужны годы и десятилетия. Иногда это вообще не удается. Но истина может быть только одна: вакцина или вызывает побочный эффект, или нет. Как бы ни возражал Сирс, никакой золотой середины между причинно-следственной связью и случайностью не бывает.
Вакцины не проходят соответствующих испытаний на безопасность. Сирс пишет: “Новый метод лечения проходит многолетние испытания на выборке добровольцев, чтобы убедиться в его безопасности. А вакцины так досконально не испытывают на безопасность – ни краткосрочно, ни долгосрочно”. На самом деле вакцины тестируют на более обширных выборках и гораздо дольше, чем любые лекарства. Прежде чем получить лицензию, вакцина против вируса папилломы человека испытывалась на 30 000 женщин[553], пневмококковая конъюгированная вакцина – на 40 000 детей[554], современные вакцины против ротавирусной инфекции – на 130 000 детей, и все испытания заняли более 20 лет[555]. Такой тщательной проверки не удостаивается ни одно лекарство. Кроме того, разработана и система постлицензионного мониторинга безопасности вакцин под названием Vaccine Safety DataLink – система, позволяющая выявить редкие побочные эффекты уже после лицензирования вакцины. Если бы виокс был вакциной, о том, что он в редких случаях вызывает инфаркт, стало бы известно гораздо раньше.
Заболевания, от которых защищают вакцины, на самом деле не такие уж и страшные. Сирс рассказывает следующую историю: “Непривитая полугодовалая девочка заболела пневмококковым отитом, и инфекция распространилась на кости черепа за ухом – это называется ‘мастоидит’. Ей пришлось сделать операцию и назначить антибиотики внутривенно. После этого я спросил у родителей, сожалеют ли они, что решили не прививать ребенка. Они ответили ‘нет’. Оба были люди высокообразованные, прочитали много специальной литературы по этому вопросу – и все равно считали, что приняли верное решение”. Получается, что, по мнению Сирса, раз девочка выжила, пневмококковые инфекции не так уж и опасны (а может быть, и в хирургических операциях нет ничего страшного). Но ведь не всегда все заканчивается благополучно. Ежегодно многие дети заболевают пневмококковой пневмонией, сепсисом, менингитом. И те, кто не умер от менингита, зачастую остаются слепыми, глухими или умственно отсталыми[556]. Скажем, в 2001 году Шеннон Питерсон из Миннесоты решила не прививать двоих своих детей антипневмококковой вакциной. Оба тяжело заболели пневмококковой инфекцией. Пятилетний сын остался в живых, шестилетняя дочь – нет. “Не знаю, как убедить родителей, что прививки делать необходимо, – сказала Шеннон Питерсон. – Надеюсь, никому не придется держать на руках своего умирающего ребенка”[557]. Пожалуй, Сирсу стоило бы привести подобный пример. Но он не стал этого делать. Наоборот, он всячески превозносит родителей, чья дочь вполне могла бы и не страдать от мастоидита. На самом деле эти родители приняли за своего ребенка страшное решение, из-за которого девочка могла умереть.
В вакцинах содержатся опасные ингредиенты. В середине позапрошлого века активисты-антипрививочники утверждали, что в вакцинах содержатся “яд гадюки, кровь, внутренности и экскременты летучих мышей, жаб и слепых щенят”[558]. Когда полтораста лет спустя Дженни Маккарти потребовала исключить из состава вакцин эфир и антифриз, то по примеру своих давних предшественников заявила, что в вакцинах содержится то, чего там на самом деле нет. В состав вакцин прошлого никогда не входило ничего, что имело бы отношение к гадюкам, летучим мышам, жабам и щенкам, а сегодня в них нет ни эфира, ни антифриза. Сирс, как и Дженни Маккарти, утверждает, что в вакцинах есть ингредиенты-призраки. Он пишет, что некоторые вакцины делают на основе сыворотки, которую берут у нерожденных телят. Это так. Но далее Сирс делает нелогичный переход – поднимает вопрос о коровьем бешенстве. “Все ткани животного и человеческого происхождения тщательно исследуются на все известные болезнетворные инфекции, – пишет он. – Но некоторые противники прививок все же опасаются, что там могут найтись и другие вирусы или инфекционные агенты под названием ‘прионы’… Они гораздо меньше вирусов, и мы пока не умеем их выявлять”. Белковые инфекционные агенты (прионы) вызывают у людей коровье бешенство[559] – прогрессирующую деменцию, которая часто приводит к смерти. Эпидемия коровьего бешенства потрясла британскую мясоперерабатывающую промышленность в восьмидесятые годы, и тогда от этой болезни умерло сто шестьдесят англичан, но были приняты строжайшие меры, и болезнь искоренили. Сирсу стоило бы привести несколько фактов, вселяющих оптимизм: прионы образуются в нервной системе, а не в тех клетках, которые используют для изготовления вирусных вакцин; их ни разу не удалось обнаружить в сыворотке нерожденных телят; коровье бешенство не распространено в Новой Зеландии, откуда поставляют телячью сыворотку; а у детей, привитых в разгар эпидемии коровьего бешенства, риск заболеть им не возрастал[560]. Большинство родителей, скорее всего, и не задумывались о коровьем бешенстве, пока не прочитали эту книгу, однако Сирс заключает: “Если риск контакта с тканями животных вас тревожит, лучше, наверное, выбрать марку вакцины, в состав которой не входит телячья сыворотка”.
Однако Сирс боится не только прионов, но и других ингредиентов-призраков. Вот что он пишет о вакцине против коклюша, краснухи и паротита: “Вакцины против кори и свинки много лет получают из культуры клеток куриного эмбриона, а затем в вакцины добавляют и человеческий альбумин – белок, отфильтрованный из донорской человеческой крови”. Отчасти Сирс пишет правду: вакцина против коклюша, краснухи и паротита действительно стабилизируется при помощи альбумина человеческой сыворотки. Правда и то, что это белок крови. Но человеческий альбумин в составе вакцины против коклюша, краснухи и паротита получен не из человеческой крови, а создан при помощи генной инженерии. Человеческая кровь в этом процессе вообще не участвует. В ошибочных утверждениях Сирса слышатся отголоски давних заявлений, будто бы в вакцину добавляют кровь летучих мышей и жаб. Как видно, мы недалеко ушли от тех времен.
Фармацевтические компании подтасовывают данные. Сирс пишет: “Двадцать лет назад группа врачей из Центров по контролю и профилактике заболеваний, несколько американских медицинских центров и две фармацевтические компании – GlaxoSmithKline и Merck – взяли на себя задачу определить, насколько на самом деле распространен гепатит В среди маленьких детей. Если бы они обнаружили, что гепатит В среди детей очень распространен, имело бы смысл прививать всех новорожденных. Исследователи сошлись на том, что ежегодно этим вирусом заражаются тысячи младенцев и маленьких детей”. Сирс в это не поверил. При ближайшем рассмотрении он обнаружил, что “ежегодно регистрируется лишь около 360 случаев у детей от рождения до девяти лет”. Сирс намекает, что Центры по контролю и профилактике заболеваний, GlaxoSmithKline и Merck вводили общество в заблуждение.
Сыграть на недоверии общества к правительству и фармацевтическим компаниям нетрудно. Так делала и Лора Литтл в своем памфлете “Преступления круга поклонников коровьей оспы”, и Барбара Ло Фишер в “Уколе в темноте”. И утверждения Сирса столь же далеки от правды. До 1991 года, когда прививку от гепатита В стали делать всем новорожденным, ежегодно этим вирусом заражалось около 16 000 детей в возрасте до десяти лет[561]. Учитывая, что заболевание гепатитом В часто протекает бессимптомно и потому Центры по контролю и профилактике заболеваний о таких случаях не знают, оценка, вероятно, занижена.
В своей инаугурационной речи 20 января 1961 года президент Джон Ф. Кеннеди сказал: “Не спрашивай, что может сделать для тебя страна. Спрашивай, что ты можешь сделать для нее”. Двадцать лет спустя Рональд Рейган во время дебатов с президентом Джимми Картером спросил: “Стали ли вы жить лучше, чем четыре года назад?” Оба понимали, какие настроения превалируют в обществе. Кеннеди взывал к чувству общности, которое побудило тысячи молодых людей участвовать в программах вроде “Корпус мира” или “Добровольцы на службе Америки”, он просил американцев считать себя частицами великого целого и брать на себя ответственность за это великое целое. А Рейган обращался к “Поколению ‘Я’” – “пора мне получить свое”.
Здесь можно провести параллель с вакцинами. Второго февраля 2009 года в рамках популярного телешоу “Американский опыт” был показан документальный фильм “Крестовый поход против полиомиелита” (The Polio Crusade). Там рассказывалось о вспышке полиомиелита летом 1950 года, практически выкосившей город Уитвил в штате Виргиния. А еще там рассказывалось, как много сил потратила Америка на изобретение первой вакцины против полиомиелита. Это была замечательная передача. В фильме звучат голоса американцев, живших шестьдесят лет назад, и они живо передают трогательное ощущение всеобщей солидарности. Полиомиелит был трагедией для всех, потому-то американцы и жертвовали миллионы долларов на вакцину “Маршу десятицентовиков”. И это были отнюдь не только деньги: повсюду создавались добровольческие организации, готовые обеспечить самое обширное в истории поле для испытаний вакцины – в них участвовало около двух миллионов детей. Когда все было кончено, когда появилась вакцина против полиомиелита, искоренившая эту страшную болезнь во всем западном полушарии, американцы были горды собой. Они понимали, что именно им принадлежит главная заслуга в создании вакцины. Каждый чувствовал себя частью группы, гражданского общества, которому небезразлично здоровье нации. Именно к этому чувству так красноречиво взывал Джон Ф. Кеннеди в своем инаугурационном обращении.
А Сирс, подобно Рейгану, обращается к поколению, которое не интересуется крупномасштабным сотрудничеством, – к подобию скотоводов, которые делят общее пастбище. Ближе к концу книги под заголовком “Надо ли считать, что прививать детей – ваш гражданский долг?” Сирс пишет: “Это один из самых противоречивых вопросов в дебатах о прививках. Очевидно, чем больше детей привиты, тем лучше защищена наша страна и тем меньше вероятность умереть для каждого конкретного ребенка. Однако некоторые родители не готовы подвергать своих детей риску очень редких побочных эффектов вакцин и принимают решение отложить прививки или отказаться от них. На помощь их детям приходит коллективный иммунитет, они находятся под защитой всех привитых детей, которые их окружают, а сами могут ничем не рисковать и не прививаться”. Далее Сирс задает главный вопрос: “Может быть, это эгоизм? Не исключено. Но все равно решать вам, родителям. Должны ли вы принимать решения, благоприятные для страны в целом? Или вам следует исходить из того, как будет лучше лично для вашего ребенка? Вправе ли мы упрекать родителей за то, что они ставят здоровье своего ребенка выше здоровья других детей, которые его окружают?” В другом разделе книги Сирс открыто призывает к обману. Рассказывая о родителях, боящихся прививки против кори, краснухи и паротита, он пишет: “Кроме того, я настоятельно советую им не делиться опасениями с соседями, поскольку если слишком много людей не сделают прививку от кори, краснухи и паротита, то мы столкнемся с тем, что заболеваемость этими инфекциями значительно повысится”. Другими словами, спрячься в стаде, но никому не говори, что ты прячешься. Иначе не миновать вспышек болезней.
Слова Сирса оказались пророческими. Не прошло и года с публикации его книги, как в США вспыхнула эпидемия кори, подобной которой не было уже более десяти лет (эта вспышка стала прямым результатом необоснованных опасений, что вакцина против кори, краснухи и паротита вызывает аутизм, и книга Сирса ничуть не помогла развеять эти страхи).
Коллективный иммунитет упал, и позиция Сирса “каждый сам за себя” дискредитирована. К сожалению, в его книге полно примеров подобного подхода:
“На самом деле младенцы столбняком не болеют, – пишет он. – А дифтерии в США уже практически нет. Так что вполне понятно, почему ребенок несколько лет спокойно может обходиться без прививок от столбняка и дифтерии”.
Это неверные утверждения. Во-первых, младенцы столбняком болеют. Стоит пролистать любой учебник по инфекционным болезням – и вы увидите ужасные изображения новорожденных, скрученных сильнейшими мышечными спазмами и задыхающихся от столбняка: неслучайно его иногда называют “болезнью седьмого дня”[562]. Во-вторых, легкомысленный совет подождать с прививкой от дифтерии – это пренебрежение недавней историей. С 1990 по 1993 год, когда ход программ здравоохранения в Российской Федерации был нарушен (поскольку она только что стала независимой после распада СССР), 150 000 человек переболели дифтерией, из них 5000 умерли, в основном дети[563]. Без прививок такая же вспышка вполне может произойти и в США.
“[Полиомиелит] в нашей стране не встречается, – пишет Сирс, – поэтому риск равен нулю во всех возрастных группах”.
Хотя в пределах США полиомиелит и в самом деле искоренен, во всем мире его еще не победили. Инфекция беспрепятственно бродит по четырем странам – Индии, Нигерии, Пакистану и Афганистану; еще в 23 странах по-прежнему бывают случаи этой болезни среди детей. Поскольку путешествия за границу совсем не редкость и поскольку большинство заразных людей не больны, весьма вероятно, что вирус полиомиелита ежегодно попадает в США. Дети, чьи родители послушались советов Сирса, станут легкой добычей болезни, если произойдет ее вспышка или если они решат съездить за границу.
“Hib-инфекция – скверная зараза, – пишет Сирс. – К счастью, она еще и редкая – такая редкая, что я не видел ни одного случая за десять лет. А поскольку болезнь такая редкая, прививка от нее не самая нужная”. Сирсу должно быть известно, что Hib-инфекция стала редкостью благодаря вакцине против нее. Если мы перестанем применять вакцину, Hib-инфекция вернется. Собственно, это уже случилось. Книга Сирса вышла в октябре 2007 года. На следующий год в Миннесоте и Пенсильвании произошли вспышки менингита, вызванного этой бактерией[564]. Эпицентрами всех вспышек были дети, чьи родители предпочли их не прививать, и четверо из них умерли.
Роберт Сирс смотрит с задней обложки своей книги открыто и заботливо, с типично калифорнийским спокойствием и уверенностью. Несомненно, цели у него самые благородные, несомненно, он пытался найти золотую середину между родительскими тревогами по поводу прививок и врачебными тревогами по поводу отказов от них, – и, несомненно, он считал, что находится на стороне коллег-докторов. О своем “альтернативном календаре” Сирс пишет: “Я составил календарь прививок, позволяющий полностью привить детей, но при этом минимизировать потенциальный риск осложнений. Это наилучший вариант для всех – и с точки зрения профилактики болезней, и с точки зрения безопасности прививок”. Однако календарь Сирса основан на неверных принципах. И доктор Боб не успокаивает родителей научными данными, которые снимают с вакцин все обвинения, а потакает их страхам – предлагает календарь, отнюдь не делающий вакцины безопаснее, а просто увеличивающий время, когда дети будут беззащитны перед инфекциями, от которых могут погибнуть. Это наихудший вариант с обеих точек зрения.
При всем благородстве намерений Сирса остается вопрос, не слишком ли много берет на себя человек, решивший создать собственный календарь вакцин и утверждающий, что его календарь лучше и безопаснее рекомендованного Центрами по контролю и профилактике заболеваний и Американской педиатрической академией. Все это тем поразительнее, что Роберт Сирс не опубликовал ни одной научной статьи по вакцинологии, никогда не участвовал ни в лицензировании вакцин, ни в их разработке, испытаниях или мониторинге и не обладает экспертными знаниями ни в одной области, имеющей отношение к вакцинам, будь то вирусология, иммунология, эпидемиология, токсикология, микробиология, молекулярная биология или статистика. И все же он убежден, что может сесть за стол и набросать календарь, который будет лучше общепринятого. И родители ему доверяют. Как ни парадоксально, доверяют они ему именно потому, что у него нет экспертных знаний в науке о вакцинах; если бы они были, то и Центры по контролю и профилактике заболеваний, и Американская педиатрическая академия, и Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, и профессиональные медицинские организации, и производители вакцин наверняка обратились бы к доктору Бобу за советом.
И последнее горькое замечание. Чтобы новую вакцину добавили в календарь прививок, Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов требует провести исследование взаимодействия с другими вакцинами. Фармацевтические компании должны показать, что новая вакцина никак не влияет на безопасность уже существующих вакцин и на создаваемый ими иммунитет. Только после этого вакцину включают в календарь. Однако календарь доктора Боба такой проверке не подвергался: ни Центры по контролю и профилактике заболеваний, ни Американская педиатрическая академия, ни Управление по санитарному надзору никогда не проверяли, такой ли он эффективный и безопасный, как и действующий. Но Сирс, что удивительно, совсем не задумывается о том, какой колоссальный объем испытаний пришлось проделать ради создания нынешнего календаря прививок.
Таких, как Сирс, довольно много.
Двенадцатого января 2010 года доктор Мехмет Оз, ведущий популярного “Шоу доктора Оза”, рассказал в интервью Джой Бехар, что он думает о вакцине против гриппа.
бехар: Говорят, ваши дети не привиты ни от гриппа, ни от свиного гриппа. Это правда?
оз: Да, правда. Не привиты.
бехар: То есть вы считаете, что детей вообще не надо прививать от гриппа? Или что?
оз: Нет. Я бы привил детей, но, понимаете, я… я счастливо женат, и все ответственные решения принимает моя супруга, как и в большинстве семейных пар[565].
Казалось бы, подобные решения Мехмет Оз должен принимать сам, без жены, – стоит лишь сравнить, какое у них образование. Мехмет Оз закончил Гарвардский университет в 1982 году, а в 1986 году одновременно получил дипломы доктора медицины и магистра делового администрирования в Медицинской школе Пенсильванского университета и в Уортонской школе бизнеса. Затем он сделал стремительную карьеру и стал профессором кардиохирургии в Колумбийском университете. А у его жены Лизы нет никакого медицинского образования. Лиза Оз – последовательница Микао Усуи, который после трех недель поста и медитации на горе Курама в Японии объявил, что ему даровано исцелять наложением рук: это называется рэйки. Лиза Оз не просто поклонница Усуи – она мастер рэйки.
Четверо детей Оза не вошли в число сотен тысяч госпитализированных и сотен умерших от свиного гриппа в 2009 году. Однако они сильно рисковали. А прививка против гриппа вывела бы их из группы риска. Нет никаких научных данных, подтверждающих, что грипп можно лечить или предотвращать наложением рук.
Это было не единственное пренебрежительное высказывание Оза о вакцинах. В декабре 2009 года Мехмет Оз в соавторстве с Майклом Ройзеном выпустил книгу “ВЫ заводите ребенка” (YOU: Having a Baby), где пропагандирует “альтернативный календарь прививок доктора Боба”. Оз и Ройзен пишут: “Самые серьезные сомнения вызывает вопрос, возникающий буквально через несколько секунд после рождения ребенка: делать ли прививки? Да, решение принять очень сложно”[566]. Как и Сирс, Оз и Ройзен вводят читателей в заблуждение по нескольким пунктам.
О вакцине против полиомиелита они пишут: “Нет никаких сомнений, что вакцина против полиомиелита… вызывает полиомиелит в одном случае на один – два миллиона”, – однако не упоминают, что единственная доступная сегодня в США вакцина от полиомиелита – инактивированная, а следовательно, не может вызвать полиомиелита.
О вакцине против гриппа они пишут: “Беременным женщинам не следует делать прививку против гриппа в первом триместре”. Вместо прививки они рекомендуют “подкрепить иммунную систему зимой, принимая 2000 международных единиц витамина D в день”. Беременные женщины гораздо чаще попадают в больницу и умирают от гриппа, чем их небеременные ровесницы. Потому-то им и рекомендуют делать прививку, если их беременность совпадает с сезоном гриппа. Специфический иммунитет против вируса дает не витамин D, а вакцина.
Рис. 25. Ведущий собственного телешоу Мехмет Оз часто раздает советы воздержаться от прививок. На этом фото он запечатлен с женой Лизой на приеме в честь 100 самых влиятельных людей по версии журнала Time 8 мая 2008 года. (Courtesy of Scott McDermott/Corbis.)
О вакцине против ротавирусной инфекции они пишут: “Предыдущую версию вакцины отозвали с рынка в 1999 году, поскольку выяснилось, что она вызывает тяжелое расстройство под названием ‘инвагинация кишечника’ – кишечную непроходимость, или заворот кишок. Новая вакцина, выпущенная в 2006 году, как оказалось, вызывает инвагинацию даже чаще… чем первая версия, о чем и гласит предупреждение Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов от 2007 года. Рекомендуем воздержаться от этой прививки до выяснения обстоятельств”. Озу и Ройзману следовало бы внимательнее прочитать предупреждение Управления по санитарному надзору. Тогда они узнали бы, что Управление объявило, что все случаи инвагинации кишечника после прививки от ротавируса с большой вероятностью были случайным совпадением[567]. Более того, за год до выхода в свет книги “ВЫ заводите ребенка” Центры по контролю и профилактике заболеваний выяснили, что у детей, привитых и не привитых от ротавируса, риск инвагинации кишечника одинаков, так что ждать выяснения обстоятельств родителям уже не нужно[568].
Роберт Сирс и Мехмет Оз – верные последователи своих предшественников-антипрививочников: они претендуют на то, чтобы просвещать родителей, а на самом деле снабжают их неверными сведениями о прививках. Их популярность лишь углубила пропасть между некоторыми родителями и педиатрами, которые наблюдают их детей.
Как же решить проблему растущей пропасти между родителями, которых тревожит вопрос о безопасности прививок, и врачами, которых тревожит возвращение инфекционных болезней? Решение у этой задачи есть – однако оно не самое простое.
Глава одиннадцатая
Доверие
Оставь пистолет. Возьми канноли.
Реплика Питера Клеменцы в фильме “Крестный отец”
Мы на перепутье. Дети страдают и умирают, потому что иные родители боятся прививок сильнее, чем болезней, которые они предотвращают. Пора положить этому конец. Было предложено несколько выходов из положения. Первый, пожалуй, позволил бы решить задачу раз и навсегда, но о нем и подумать страшно; второй, если учесть историю американской юриспруденции, попросту утопичен; третий в принципе возможен, но потребует колоссальных перемен в нашей культуре.
В 1998 году Роберт Чен, который тогда отвечал за безопасность прививок в Центрах по контролю и профилактике заболеваний, составил график под названием “Естественная история программы иммунизации”. Чен наглядно показал, что бывает, когда вакцины применяются в течение долгого времени, и разбил реакцию общества на несколько этапов.
На первом этапе все боятся инфекций. В сороковые годы прошлого века родители горячо приветствовали вакцины против дифтерии и коклюша, поскольку маленькие дети умирали от этих болезней сплошь и рядом, и вакцину против столбняка, поскольку от него умирали очень многие, особенно во время Первой и Второй мировых войн. В пятидесятые годы все бросились прививать детей от полиомиелита, так как знали, на что способна эта болезнь, – у всех были знакомые, парализованные или погибшие от этого вируса. В шестидесятые родители охотно прививали детей от кори, свинки и краснухи, потому что видели, к каким ужасным последствиям они приводят, – знали, что от кори бывают пневмония и энцефалит, от свинки можно оглохнуть, а если беременные болеют краснухой, у них рождаются дети с серьезными врожденными дефектами. На этом участке графика Чена уровень иммунизации растет.
На следующем этапе вакцины резко снижают заболеваемость, и появляется новая метка: “боязнь прививок”. Вакцины становятся жертвами собственного успеха. Теперь на первый план выходят побочные эффекты от прививок – и действительные, и мнимые. Уровень иммунизации выходит на плато.
На следующем этапе, так как боязнь вакцин продолжает расти, уровень иммунизации падает. Именно на этом этапе и находится современная Америка. Показывая график коллегам из Центров по контролю и профилактике заболеваний, Чен подкрепил свои соображения статистикой. Как большинство серьезных ученых, Чен оставался бесстрастным – казалось, дети для него лишь числа на графике. Но сами эти числа были полны эмоций. (“Статистики – люди с сухими глазами”, – говорил бывший главный врач государственной службы здравоохранения США Джулиус Ричмонд.)
Последний и самый тревожный участок на графике Чена предлагает решение проблемы: его обеспечат непривитые дети. На этом этапе смертность от заболеваний, которые можно предотвратить прививками, возрастет так сильно, что родители снова кинутся за утешением к вакцинам. Уровень иммунизации вырастет. В лучшем мире мы никогда не добрались бы до этой части графика Чена. Мы усвоили бы уроки истории, сделали бы надлежащие выводы из того, сколько смертей от натуральной оспы повлекло за собой распространение антипрививочного движения в Англии в конце XIX века, сколько детей умерло от коклюша в Англии и Японии в середине семидесятых годов прошлого века из-за необоснованных опасений, что прививка от коклюша вызывает поражения мозга, сколько погибло от кори в Англии и Ирландии в конце девяностых из-за ошибочных представлений, будто вакцина против кори, краснухи и паротита вызывает аутизм, сколько детей умерло от бактериального менингита в Миннесоте и Пенсильвании в 2009 году из-за страха, что младенцам делают слишком много прививок.
Хотя ожившие страхи смертельных инфекций, вызванные их возвращением, несомненно, повысят уровень иммунизации, цена будет слишком высока.
Но есть и другой выход из положения: проблему непривитых детей можно было бы решить, законодательно запретив отказ от прививок по религиозным и идейным соображениям.
Конечно, исключить религиозные соображения никогда не удастся. Ведь родители десятилетиями позволяли своим детям умирать во имя религии – и никто их за это не наказывал. Причем этим детям было отказано в медицинской помощи, которая наверняка спасла бы им жизнь, а не в прививках, которые могли бы спасти им жизнь. Рассмотрим несколько примеров.
На рубеже XIX–XX веков многие дети приверженцев христианской науки умирали от дифтерии, хотя дифтерийный антитоксин был широко доступен. Целители из числа последователей этой религии были тверды: как заявил один из них, “мы придерживаемся Закона Божия, а не правил гигиены”. Нескольких родителей обвинили в непредумышленном убийстве, но безуспешно[569].
В 1937 году страховой агент Эдвард Уитни, вдовец, оставил свою десятилетнюю дочь Обри на попечении тети, жившей в Чикаго. У Обри был диабет. Тетя, сторонница христианской науки, показала Обри своему врачу Уильяму Руберту, который тут же запретил давать ребенку инсулин. Обри Уитни впала в диабетическую кому и умерла 10 декабря 1937 года; Руберта сочли непричастным к ее смерти. Двадцать два года спустя Эдвард Уитни вошел в кабинет Руберта, вытащил пистолет 32 калибра и застрелил его в упор[570].
В 1951 году Кора Сазерленд, пятидесятилетняя сторонница христианской науки, преподававшая стенографию в Средней школе Ван-Найс в Лос-Анджелесе, убедила врачей, что ее можно освободить от периодического флюорографического обследования, которое администрация школы требовала проходить для диагностики туберкулеза. Через три года, в марте 1954 года, Кора Сазерленд умерла от туберкулеза – но перед этим в контакте с ней успели побывать тысячи школьников. Органы здравоохранения подали в попечительский совет по образованию прошение о запрете отказов от обследования по религиозным соображениям, но безуспешно[571].
В 1955 году семилетний Дэвид Корнелиус заболел; его родители Эдвард и Энн Корнелиус обратились к врачу, который диагностировал у ребенка диабет и прописал инсулин. В дальнейшем другой врач – сторонник христианской науки – отменил инсулин, и Дэвид впал в диабетическую кому и умер. Окружной прокурор обвинил Эдварда и Энн Корнелиус в непреднамеренном убийстве, однако снял обвинение, когда один высокопоставленный священник убедил его, что супруги Корнелиус “искренне верили, что спасут сына силой молитвы”[572].
В 1967 году Лиза Шеридан, пятилетняя дочь Дороти Шеридан, заболела стрептококковым фарингитом. На протяжении трех недель ей становилось все труднее дышать. Дороти, сторонница христианской науки, горячо молилась за ее спасение, но безрезультатно: 18 марта 1967 года Лиза Шеридан умерла от пневмонии. При вскрытии в ее грудной клетке обнаружили литр гноя, сдавившего ей легкое, – и этот гной легко удалили бы, если бы Дороти обратилась за медицинской помощью. Дороти Шеридан была обвинена в непредумышленном убийстве и приговорена к пяти годам тюремного заключения. Церковь, испуганная приговором, возмутилась: “Нельзя поддаваться гипнотическим заявлениям медицины и вызывать врача – он вынудит нас молиться ложному богу”[573]. В дальнейшем влиятельные лица из числа приверженцев христианской науки успешно убедили министерство здравоохранения и социального обеспечения избавить “целителей веры” от судебного преследования. В 1974 году, когда государство законодательно закрепило подобные исключения, оно уже было принято в 11 штатах, а десять лет спустя с ним согласились уже все 50 штатов и Федеральный округ Колумбия.
В 1977 году у Мэтью Суона, второго ребенка Дугласа и Риты Суон, поднялась температура. Супруги Суон обратились к целительнице – стороннице христианской науке Жанне Лайтнер. Лайтнер согласилась вылечить Мэтью и, сев у его кроватки, сказала: “Мэтью, Бог – твоя жизнь. Бог не создавал болезней, и болезнь у тебя ненастоящая”. Мэтью по-прежнему кричал от боли. Седьмого июля Мэтью умер; причиной смерти стал бактериальный менингит. В отличие от других родителей – приверженцев христианской науки Рита Суон поняла, что смерть сына – это призыв очнуться. Она создала организацию “Забота о здоровье детей – это правовая обязанность” (Children’s Health Care Is a Legal Duty, CHILD), цель которой – изменить законы об отказе от медицинской помощи по религиозным соображениям[574].
Однако случаи преступной халатности не прекратились.
Девятого марта 1984 года от бактериального менингита умерла Шанти Уокер. Ее мать Лори, сторонница христианской науки, держала ее дома семнадцать дней. На момент смерти Шанти, которой было пять лет, весила всего около 13 килограммов. В 1990 году Лори Уокер обвинили в непреднамеренном убийстве, однако обвинение сняли благодаря помощи адвоката Уоррена Кристофера, который впоследствии стал госсекретарем Билла Клинтона[575].
Восьмого апреля 1986 года Робин Твитчелл, двухлетний сын Дэвида и Джинджер Твитчелл, умер от кишечной непроходимости. Дэвид и Джинджер были выпускниками колледжа христианской науки в Миссури. Когда у Робина наступило прободение кишечника, его рвало калом и кусками кишок. Он умер на руках у отца. На суде доктор Бертон Харрис, главный врач в Бостонской детской плавучей больнице, выступил с заявлением: “Просто немыслимо, что родители ребенка, которого рвет калом, не обратились за медицинской помощью”. Твитчеллов сочли виновными, но приговор был отменен в результате апелляции[576].
Пятого июня 1988 года двенадцатилетняя Эшли Кинг умерла от рака кости. Эшли, единственная дочь Джона и Кэтрин Кинг, лежала дома несколько месяцев без медицинской помощи. На момент смерти опухоль достигла размеров арбуза, гемоглобин у девочки упал до уровня, несовместимого с жизнью, она была вся в пролежнях. Джон и Кэтрин Кинг не стали опротестовывать обвинение в создании угрозы безопасности по небрежности – а это административное правонарушение. Супругов приговорили к трем годам условно[577].
Девятого мая 1989 года одиннадцатилетний Иэн Маккаун, сын Кэтлин Маккаун, впал в диабетическую кому и умер. Врачи установили, что, если бы мальчику ввели инсулин даже за два часа до смерти, это спасло бы ему жизнь. Полицейский, которого вызвали в дом, сказал, что ребенок был так истощен, что “не был похож на человека”. Кэтлин Маккаун избежала уголовного преследования по закону штата Миннесота об отказе от медицинской помощи по религиозным соображениям[578].
Несмотря на множество смертей от рук “целителей веры”, никто не посягал на право на отказ от медицинской помощи по религиозным соображениям, отчего обвинители либо получали отказ в возбуждении уголовного дела, либо проигрывали в суде. Лишь три штата – Массачусетс, Гавайи и Мэриленд – отменили право на отказ от медицинской помощи по религиозным соображениям, а остальные по-прежнему обеспечивают прикрытие родителям, которые во имя Бога пренебрегают лечением детей[579].
Так что нечего и мечтать, что суды США отменят право на отказ от прививок по религиозным соображениям, если не отменено право на отказ от медицинской помощи, которая могла бы спасти детям жизнь.
Трудно будет отменить и право на отказ по идейным соображениям, к которому апеллируют все чаще и чаще.
В девяностые годы ХХ века отказываться от медицинской помощи по идейным соображениям можно было лишь в отдельных штатах, но сегодня это позволяет законодательство 21 из них. Алан Хинман, один из руководителей Центров по контролю и профилактике заболеваний, тот самый, который рассказывал о шквале звонков на телевидение по поводу фильма “Прививочная рулетка” и в семидесятые годы был горячим сторонником обязательных прививок при приеме в школу, не слишком надеется на то, что удастся запретить отказ по идейным соображениям. “Едва ли кому-нибудь удастся выиграть битву в законодательном собрании и добиться, чтобы от прививок не освобождали по идейным и личным соображениям, – сказал он. – Если судить по тенденциям в обществе в последние несколько лет, такое даже представить себе трудно. На самом деле мы движемся в противоположном направлении”[580]. Уолтер Оренстайн полагает, что нужно добиться хотя бы того, чтобы освобождение от прививок по идейным соображениям было очень трудно получить. “Я уверен, что решение не делать прививки равновесно решению прививаться, – сказал он. – И должна быть процедура: пусть люди получают, читают, усваивают информацию и подписывают бумагу, что они вполне осознают, какому риску подвергают ребенка. Сейчас в некоторых местах в сто раз проще отказаться от прививки, чем сделать ее ребенку!” Впрочем, Оренстайн считает, что такое предложение подействует разве что на тех, кого он называет “отказниками удобства ради”. “На настоящих убежденных противников прививок это никак не повлияет”, – говорит он[581].
Но есть и еще одно решение, которое позволило бы врачебному сообществу принять прямые меры в связи с падением уровня иммунизации.
В последнее время руководство многих больниц настоятельно рекомендует всем сотрудникам ежегодно прививаться от гриппа. Что касается гриппа, есть несколько бесспорных фактов: среди посетителей и поступающих в приемный покой бывают больные гриппом; сами сотрудники могут распространять грипп от больного к больному; пациенты, заразившиеся гриппом в больнице, зачастую болеют очень тяжело или даже с летальным исходом; заболеваемость гриппом в больнице с высоким уровнем иммунизации среди сотрудников ниже. Несмотря на все это, прививаемость от гриппа среди работников здравоохранения была прискорбно низкой – где-то около 40 %[582]. Поэтому ради безопасности пациентов больничная администрация перешла к решительным действиям.
В 2009 году восемь американских больниц сделали прививку от гриппа строго обязательной для сотрудников. Одни предпочли более мягкий подход: если кто-то из работников отказывался от прививки, администрация требовала, чтобы он весь день носил хирургическую маску. Некоторые повели себя гораздо суровее[583]. Например, в Детской больнице Филадельфии сотрудники, отказавшиеся прививаться от гриппа, отправлялись на две недели в отпуск за свой счет, чтобы у них было время хорошенько подумать. Если они упорствовали и не прививались, их увольняли. В результате прививаемость среди сотрудников больницы возросла с 35 % в 2000 году до 99,9 % в 2010 году. Руководство больницы понимало, что отвечает за уязвимую группу людей, поэтому твердо стояло на своем ради защиты больных[584].
Кроме того, врачи пошли на меры, которые несколько десятилетий назад показались бы немыслимыми: они отказываются принимать родителей, которые не прививают детей.
Для врача такая ситуация – палка о двух концах. С одной стороны, раз он отказывается лечить непривитых детей, то дает понять, что речь идет об очень серьезном вопросе. Значит, прививки – это так важно, что нельзя просить врача их отменить. Опасность такого подхода в том, что если врач отказывается принимать непривитых детей, то теряет все шансы убедить родителей в ценности прививок; мало того, эти дети, скорее всего, так и не будут привиты и окажутся беззащитными перед инфекциями. С другой стороны, если врачи продолжают принимать непривитых детей, то негласно дают понять, что это в принципе допустимо. Но ведь если родители предпочитают не прививать своего ребенка, то принимают решение не только за него, но и за других детей, в том числе – тех, кто ждет в приемной у кабинета доктора. Превосходный пример того, как решение родителей, принимаемое за собственных детей, влияет на других, – вспышки кори в 2009 году. У непривитых детей поднималась температура и появлялась сыпь, родители приводили их к своим педиатрам, а там инфекция распространялась на других детей, в том числе на совсем маленьких, которым еще не успели сделать прививку. Эпицентрами распространения кори стали кабинеты врачей. Естественно, врачи задаются вопросом: “Кто, если не мы, защитит детей в наших приемных?”
Педиатр из города Лайонвилла, штат Пенсильвания, Брэд Дайер написал листовку о политике вакцинирования, которую развесил по всему своему кабинету. “Мы называем это манифестом”, – поясняет он[585]. Документ называется “Как важно прививать детей”, и в нем, в частности, говорится:
Мы твердо убеждены, что вакцины эффективно предотвращают тяжелые заболевания и могут спасти жизнь.
Мы твердо убеждены, что вакцины безопасны.
Мы твердо убеждены, что все дети и подростки должны получать все рекомендованные прививки согласно календарю, опубликованному Центрами по контролю и профилактике заболеваний и Американской педиатрической академией.
Мы твердо убеждены на основании всей доступной литературы и научных данных, что вакцины не вызывают ни аутизма, ни других нарушений развития.
Более того, если вы не вакцинируете ребенка, то эксплуатируете тысячи других людей, которые прививают детей, что снижает вероятность заражения вашего ребенка. Нам представляется, что подобный подход эгоистичен и неприемлем.
Мы доводим все это до вашего сведения не с целью запугать вас или принудить, но чтобы подчеркнуть, как важно прививать ребенка. Мы признаем, что этот выбор может быть для некоторых родителей сложным с эмоциональной точки зрения. Мы сделаем все возможное, чтобы убедить вас, что прививки согласно календарю – это хорошо и полезно. Однако просим учесть, что решение откладывать прививки или “разбивать вакцины”, чтобы вводить не больше одной-двух одновременно, противоречит рекомендациям специалистов, подвергает вашего ребенка риску серьезной болезни или даже смерти, и мы настоятельно не советуем так поступать.
Если же, невзирая на все наши усилия, вы категорически откажетесь прививать ребенка, мы попросим вас найти себе другого лечащего врача, разделяющего ваши воззрения. Мы не располагаем списком подобных врачей и, разумеется, не стали бы их рекомендовать[586].
После публикации этого манифеста от услуг Дайера отказались лишь единицы родителей. “Родители говорили мне: ‘Спасибо, что вы это сказали. Нам стало гораздо легче’”, – рассказывает он[587].
К сожалению, ничего не изменится, если подталкивать к прививкам будут только врачи, пропагандисты вакцинации, органы здравоохранения и администрация больниц. В глазах некоторых родителей все они небеспристрастны, да и антипрививочные организации постоянно напоминают, что им нельзя доверять.
Когда родители принимают решение прививать детей, для этого необходимо одно – доверие. Решение не прививать ребенка – это решение не доверять всем тем, кто разрабатывает, исследует, производит, лицензирует, рекомендует, пропагандирует и вводит вакцины, то есть правительству, фармацевтическим компаниям и врачам. Чтобы вернуть веру в то, что вакцины безопаснее, чем болезни, которые они предотвращают, нужно поверить тем, кто отвечает за них. А это совсем не просто.
Особенно легкой мишенью стали Центры по контролю и профилактике заболеваний. Стоит произнести слово “правительство”, как все тут же представляют себе лабиринты красной ленты “вход воспрещен” и бюрократов-карьеристов, которых не волнует ничего, кроме собственной пенсии. Но если пообщаться с теми сотрудниками Центров, которые отвечают за прививки, это мнение тут же изменится. Среди этих замечательных людей – Уолтер Оренстайн, педиатр и бывший руководитель Национальной программы иммунизации, который в начале карьеры успел поработать над искоренением оспы: он лечил последних больных натуральной оспой в Индии. Анна Шухат, врач-терапевт и директор Национального центра иммунизации и респираторных заболеваний, чье сострадание к тем, кто заразился новым вирусом H1N1, и к тем, кто погиб от этой болезни, очевидно из всех пресс-релизов Центров. Ларри Пикеринг, педиатр-инфекционист, исполнительный секретарь Консультационного комитета по практике иммунизации, который в начале своей карьеры изучал, как бороться с инфекциями в детских садах. Нэнси Мессонье, отчаянная защитница детей, страдающих менингококковыми инфекциями.
Джон Саламоне, отец-активист, тесно сотрудничавший с руководством Центров по контролю и профилактике заболеваний во время своей кампании за изменение политики прививок от полиомиелита, был просто потрясен увиденным: “Это были профессионалы невероятно высокого класса, все без исключения относились к делу очень внимательно, все стремились сделать как лучше”[588]. Рано или поздно мы должны признать, что сотрудники Центров не против нас – это мы и есть. Те, кто работает с вакцинами, все эти врачи и ученые – тоже мамы и папы, тети и дяди, бабушки и дедушки. “Все мы люди, – говорит Уолтер Оренстайн. – У нас есть дети. И мы делаем своим детям те же самые прививки, какие рекомендуем всем остальным”[589].
Еще одна легкая мишень для нападок антипрививочных организаций – это известные пропагандисты прививок. В их числе, например, Дебора Векслер, которая выступает в различных телепрограммах у звездных ведущих и борется за бесплатную вакцинацию беженцев из Юго-Восточной Азии – и все это через свою организацию, которую она основала в городе Сент-Пол в штате Миннесота. Или Дэвид Тэйлоу, бывший президент Американской педиатрической академии, который более четырех десятилетий проработал педиатром в своем округе в Северной Каролине. Или Эми Пизани, учившаяся в Галлодетском университете для глухих, а потом ставшая управляющей в организации “Каждый ребенок до двух лет”, которая находит средства на прививки детям из малообеспеченных семей.
Как бы ни старались эти поборники интересов детей, журналисты, имеющие непосредственные связи с антипрививочным движением, постоянно пытаются их оклеветать. Например, 25 июля 2008 года Шерил Аткиссон выпустила репортаж в вечерних новостях с Кейти Курик на канале CBS (кроме того, Аткиссон ведет антипрививочный блог). Аткиссон обнаружила, что, по ее мнению, на самом деле движет людьми вроде Эми Пизани: оказывается, дело в деньгах. “‘Каждый ребенок до двух лет’ – организация, пропагандирующая раннюю вакцинацию для всех детей, – признает, что в числе прочего берет деньги у прививочной индустрии, только не сообщает нам сколько, – рассказывает Аткиссон. – Ее представитель [Эми Пизани] говорит: ‘Никаких конфликтов интересов здесь нет, и разоблачать нечего’. Только угадайте, кто у них значится казначеем? Один чиновник из компании Wyeth и платный консультант крупных фармацевтических клиентов”[590]. Даже и не скажешь, что это тонкий намек. По мнению Аткиссон, “Каждый ребенок до двух лет” – мошенническая организация, попросту отстаивающая интересы фармацевтических гигантов.
Однако в репортаже Аткиссон о “преступных связях” недостает самого важного: кому это выгодно? Где доказательства, что “Каждый ребенок до двух лет” – организация, основанная супругами бывшего американского президента и бывшего сенатора (Розалин Картер и Бетти Бамперс), с крошечными окладами, скудным бюджетом и малюсенькой конторой в Вашингтоне – пропагандирует прививки ради чего бы то ни было, кроме твердого убеждения, что они спасают жизнь? Где доказательства, что деньги, которые эта организация получает от фармацевтических фирм, идут на что бы то ни было, кроме помощи неимущим детям? Репортаж Аткиссон – журналистика самой низкой пробы, в которой принято поливать грязью огульно, за компанию. Фармацевтические компании постоянно предоставляют организациям вроде “Каждый ребенок до двух лет” образовательные субсидии без ограничений. Ключевые слова здесь “без ограничений”: выделив деньги, компания не имеет никакого права решать, на что они будут потрачены.
Однако Аткиссон пытается изобличить не только организацию “Каждый ребенок до двух лет”. Нападает она и на Американскую педиатрическую академию. “Прививочная индустрия платит Американской педиатрической академии миллионы на конференции, гранты, курсы повышения квалификации, оплачивает даже строительство административного здания, – говорит она. – Суммы держатся в секрете, однако в опубликованных документах кое-что проскакивает: 342 000 долларов дала Академии компания Wyeth, изготовитель вакцины против пневмококковой инфекции по программе общественных субсидий, 433 000 долларов подарила Академии компания Merck – в том же году, когда Академия одобрила ее вакцину против вируса папилломы человека. Третий крупный спонсор – Sanofi Aventis, изготовитель 17 вакцин и нового комбинированного препарата ‘пять в одном’, который был включен в календарь прививок месяц назад”[591].
Итак, Аткиссон намекает, что фармацевтические компании дают АПА взятки за поддержку вакцин. Однако рекомендации АПА основаны на тщательном рассмотрении всех данных о безопасности и эффективности. Выходит, Аткиссон хочет сказать, что АПА не рекомендовала бы вакцины, если бы фармацевтические компании ее, как говорится, не подмазали? Это нелепое обвинение. Неужели не может быть, что АПА всего-навсего пропагандирует вакцины по той же причине, по какой их лицензирует Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов и рекомендуют Центры по контролю и профилактике заболеваний, – потому что прививки спасают жизни? Есть ли какие-нибудь доказательства, что члены АПА или организации “Каждый ребенок до двух лет”, рассмотрев данные о безопасности и эффективности вакцин, обнаружили, что вакцины не соответствуют всем критериям и не помогают детям? А если и обнаружили, то закрыли на это глаза? Разве можно представить себе, чтобы представители любой организации, призванной способствовать здоровью и благополучию детей – а эти цели полностью совпадают с целями пропаганды прививок, – подумали: “Конечно, данные о безопасности прививок какие-то не очень убедительные, но мы их, пожалуй, проигнорируем, потому что получаем образовательные субсидии без ограничений”? Между тем подозрения Аткиссон именно таковы: она предполагает, что отношения этих организаций с производителями прививок наносят вред нашим детям. Но если она собирается предъявить подобное обвинение, ей понадобятся более солидные доказательства, чем факт существования этих отношений.
Аткиссон не одинока. Фармацевтические компании часто становятся мишенью циничных нападок и недоверия. Более того – нет, пожалуй, другой отрасли промышленности, на которую обрушивается столько клеветы. В некотором смысле это понятно и естественно. Чтобы продать свою продукцию, фармацевтические компании не раз и не два поступали агрессивно, неэтично и даже противозаконно. Наверное, самые красноречивые примеры того, как далеко готовы зайти фармацевтические компании ради продажи своей продукции, – это сговор фирмы Pfizer с правительством на сумму 2,3 миллиарда долларов по поводу болеутоляющего под названием “Бекстра” и виагры, общеизвестного средства для повышения потенции. Все это позволяет легко усомниться в репутации тех, кто ратует за прививки. Лора Литтл, Барбара Ло Фишер, Дженни Маккарти, Дж.Б. Хэндли, Джим Керри, Билл Мар и прочие активисты антипрививочного движения постоянно пытались разоблачить преступный сговор между производителями вакцин и теми, кто их пропагандирует. Идея понятна: у сторонников прививок не должно быть в принципе никаких связей с производителями вакцин. На это ведется пресса, на это ведутся комитеты конгресса – и родители. А в результате эта идея лишает возможности участвовать в обсуждении множество специалистов, зато отдает трибуну в полное распоряжение людям вроде Роберта Сирса, у которого нет никаких публикаций по науке о вакцинах и их безопасности.
Однако с образом коварного производителя вакцин есть одна сложность. История не знает примеров, когда фармацевтическая компания участвовала бы в незаконной продаже вакцин. Ни одного. И не потому, что правительство недостаточно бдительно. Оно бдит. Более того, компании, производящие вакцины, зачастую попадаются на непорядочном продвижении лекарств. Почему это так – неясно. Может быть, дело в том, что лекарства приносят гораздо больше прибыли, чем вакцины. А может быть, сотрудники компании, которые непосредственно занимаются производством и продажей вакцин, чаще своих коллег, занимающихся лекарствами, обладают опытом работы в здравоохранении и поэтому считают, что вакцины – дело государственное, а не коммерческое.
В любом случае, если мы собираемся исключить из дискуссии всех, кто так или иначе контактировал с производителями вакцин, нужно по крайней мере оправдать затраты. Все это было бы убедительно, если хотя бы раз за двухсотлетнюю историю производства вакцин всплыли данные о том, что контакт с производителем вакцин привел к появлению неточной или ошибочной информации. Шерил Аткиссон в своей филиппике против организации “Каждый ребенок до двух лет” и АПА так и не показала, как преступный сговор с производителями вакцин, на который она намекает, приводит к чему-то плохому: от их сотрудничества врачи стали только квалифицированнее, а дети здоровее.
В основе обвинений Аткиссон лежит мысль, что правительство, фармацевтические компании и врачи – участники одного заговора. Во время службы в Центрах по контролю и профилактике заболеваний мишенью подобных атак стал и Уолтер Оренстайн. “Теории заговоров – одна из самых неприятных черт антипрививочного движения, – рассказывал Оренстайн. – Ученые часто спорят друг с другом. Мы говорим: ‘У вас некачественные исследования, вы неверно истолковали данные, вы не учли те или иные работы’. Но если ты вдруг говоришь что-то, с чем кто-то не согласен, во время научных дебатов, тебя никогда не обвиняют во лжи. Думаю, меня особенно задевает, что нас автоматически объявляют лжецами, стоит нам произнести нечто противоречащее предвзятому мнению [антипрививочных организаций]”[592].
Теории заговора – это фундамент антипрививочного движения, которое утверждает, что фармацевтическая промышленность злоупотребляет своим влиянием и вынуждает 80 000 практикующих педиатров и семейных врачей лгать о безопасности вакцин. “В нынешнем сезоне у тех, кому неведома сладость просвещения, в большой моде теории заговора, касающиеся здравоохранения, – писал Дэвид Аронович, автор статьи “Истории вуду: роль теории заговора в современной истории” в газете The Wall Street Journal. – Веб-сайты, ток-шоу на второстепенных кабельных каналах, радиопередачи в прямом эфире, принимающие звонки слушателей, пестрят историями о том, как фармацевтические гиганты и злодеи в правительстве намеренно распространяют заразу и страшные россказни, лишь бы продать нам дорогие лекарства, соблазнить опасными прививками или просто создать атмосферу паники, в которой неведомые ‘они’ смогут захватить власть. Мы живем в эпоху заговоров, точнее, мы думаем о них значительно больше прежнего. Гораздо проще представить себе кого-то, кто всем управляет, чем понять, что мир чаще становится жертвой роковых случайностей, безумия и совпадений. Потому-то в кино полным-полно гениальных архизлодеев и почти не бывает случайностей”[593].
Едва ли не лучший пример досужих теорий заговора – случай, который произошел после того, как судебные распорядители Программы компенсаций пострадавшим от прививок постановили, что тиомерсал в составе вакцин не вызывае аутизм. Ребекка Эстепп, мать ребенка с аутизмом, заявила: “Я огорчена, но не удивлена. Суд по делам о вакцинах – система, где государственные адвокаты защищают государственную программу на основании финансируемых государством научных исследований, а вердикт выносят государственные судьи. По-моему, у этих детей не было особых шансов”[594]. По мысли Эстепп, правительство составило заговор с целью лишить ее ребенка выплат по Программе компенсаций пострадавшим от прививок, однако фактами это не подтверждается. Во-первых, большинство исследований, которые не смогли установить связи между тиомерсалом и аутизмом, спонсированы не государством, а научным сообществом. Во-вторых, “государственные судьи”, которые не удовлетворили иск Ребекки Эстепп, утверждавшей, что прививки вызвали аутизм, с 1989 года выплатили почти два миллиарда долларов по другим искам, в основном – в случаях, где данных было недостаточно. Данных же по тиомерсалу накопилось в изобилии. Но самое удивительное – даже не содержание претензий Ребекки Эстепп, а то, что почти никакие крупные СМИ, в том числе The New York Times, не стали публиковать никаких опровержений[595].
Теории заговора так популярны, потому что у производителей вакцин и правительства есть одна общая черта: они обезличены. Согласно любителям конспирологии, фармацевтические фирмы думают только об одном – как бы заработать денег, – а спасение жизней их не интересует. СМИ никогда не рассказывают – и общество никогда не слышит – историй о тех сотрудниках фармацевтических компаний, которые непосредственно занимаются исследованиями и разработкой вакцин.
Педиатр Пенни Хитон специализировалась по инфекционным болезням в Луисвиллском университете. Затем она поступила в Службу эпидемиологической разведки при Центрах по контролю и профилактике заболеваний и занималась исследованием болезней, вызывающих диарею, в Африке, где она проработала с 1997 по 1999 год. Там Пенни Хитон видела, как дети погибают от тяжелейшего обезвоживания, в основном вызванного ротавирусом. В 1999 году она решила, что нужно принять срочные меры, и возглавила программу разработки вакцины против ротавирусной инфекции в фирме Merck. Это была титаническая работа. К концу предлицензионных исследований, которые длились четыре года, охватили 11 стран и 70 000 детей и стоили 350 миллионов долларов, Хитон пригласила в свою фирму двести человек. Начала она с того, что показала карту мира:
– Вот так выглядит сейчас мир, – сказала она и указала на сотни черных точек, испещривших Азию, Африку и Латинскую Америку. – Каждая точка – тысяча смертей от ротавирусной инфекции в год.
Потом Хитон показала чистую карту – без черных точек.
Рис. 26. Доктора Пенни Хитон (в центре), Кэти Нойзель и Эйбрахам Виктор Обенг Ходжсон в Северной Гане во время полевых испытаний вакцины против ротавирусной инфекции. (Courtesy of Penny Heaton.)
– А теперь у нас в распоряжении появилась технология, позволяющая исключить смерть от этой болезни.
И заплакала.
Пенни Хитон стояла перед двумя сотнями зрителей, опустив голову, и ее плечи тряслись – она вспоминала тех африканских детей. Едва ли можно представить себе подобное зрелище, когда думаешь о фармацевтической компании. Никому такое и в голову не придет. Ведь сколько бы фирмы ни старались, чтобы о сотрудниках вроде Пенни Хитон чаще рассказывали широкой публике в СМИ, сколько бы усилий ни прилагали, чтобы стало понятно, что их индустрия думает о людях, убеждение, что вакцины производят исключительно ради наживы, останется незыблемым. А Пенни Хитон в дальнейшем обеспечила поставку вакцины фирмы Merck в несколько африканских стран[596].
Наша задача – преодолеть барьер дезинформации, основанной на недоверии, отбросить циничную подозрительность к тем, кто испытывает, лицензирует, рекомендует, производит и продвигает вакцины. Только тогда мы выйдем из нынешнего тупика – тупика, из-за которого столько детей обречены на бессмысленные страдания.
Эпилог
Мы не должны быть врагами друг другу. Хотя узы, связывающие нас, и ослабели от страданий, нельзя допускать, чтобы они разорвались… Тайные струны… зазвучат единым хором… когда к ним снова прикоснутся лучшие ангелы нашего естества – и так, несомненно, и будет.
Авраам Линкольн
Вероятно, переломный момент настанет только тогда, когда подадут голос родители. Что примечательно, это уже началось.
В декабре 2008 года на Национальном радио вышла передача под названием “Из-за них у нас все пошло прахом”. Темой программы стала вспышка кори в Сан-Диего, которая началась с семилетнего непривитого мальчика, заразившегося в Швейцарии. Когда он вернулся домой, то сначала покрутился в аэропорту в толпе футбольных фанатов, которые летели на Гавайи на Матч всех звезд, потом отправился в супермаркеты Whole Foods Market и Trader Joe’s, побывал в ресторане Chuck E. Cheese и на занятии по плаванию для малышей до года, пошел в свою начальную школу и, наконец, попал в приемную своего наблюдающего педиатра. За время его перемещений в контакте с корью оказалось целых 980 человек. Осознав масштабы бедствия, органы здравоохранения объявили карантин. Все, кто так или иначе мог контактировать с мальчиком или оказался в помещении, где он побывал, в течение двух часов после его ухода, должны были не выходить из дома 21 день. Мальчика поместили в изолятор на военной базе. Итоги: двенадцать детей заболели корью, шестьдесят оказались в карантине.
В передаче “Из-за них у нас все пошло прахом” прозвучали голоса, типичные для антипрививочного движения.
Выступила противница прививок Сибил Карлсон, которая, как и мать семилетнего мальчика, виновника вспышки, предпочитала не вакцинировать своих детей. Она сказала, что больше не доверяет докторам – ведь они пытались вынудить ее привить детей такими грубыми методами.
Выступила ведущая Сьюзен Бертон, которая сказала об ингредиентах вакцин: “Вообще-то я тоже так думаю. Вот Сибил говорит, что алюминий, который добавляют в вакцины, – известный нейротоксин. Если так, я целиком на ее стороне”. (В вакцине против кори алюминия нет.)
Выступил и Роберт Сирс: “В ‘Звездном пути’ есть отличное место, где Спок говорит: ‘Потребности большинства выше потребностей меньшинства или кого-то одного’. И прививки – лучший тому пример. Спок говорил это, когда умирал ради того, чтобы спасти ‘Энтерпрайз’. Как вы думаете, что сказала бы мама Спока – одобрила бы она его решение, из-за которого потеряла сына? Это очень важное решение, и мне кажется, что родители в конечном итоге должны делать то, что хорошо для кого-то одного, а не то, что, по их мнению, хорошо для большинства”.