Смертельно опасный выбор. Чем борьба с прививками грозит нам всем Оффит Пол

Однако в отличие от множества передач о прививках в программе “Из-за них у нас все пошло прахом” дали высказаться и тем, кто был возмущен, что им пришлось страдать из-за чужих решений. Например, предоставили слово Хиллари Чемберс, чьей дочери Финли пришлось три недели провести в карантине. Сьюзен Бертон спросила Хиллари, что ей пришлось предпринять в связи с карантином.

– Это было так неожиданно, что я испугалась, – ответила та. – Что прикажете делать целых три недели? Мы с мужем оба работаем.

(До эпохи прививок матери во время карантинов обычно сидели с детьми дома. Благодаря прививкам женщинам стало гораздо легче занять свое место на рынке труда.)

Затем Сьюзен спросила Хиллари, что она думает по поводу вспышки кори.

– Я была вне себя от злости, – сказала Хиллари. – Это нанесло по многим семьям настоящий удар – и финансовый, и эмоциональный, – сразу на нескольких уровнях. Я, конечно, пришла в ярость. И хотела разобраться, как так вышло.

Наконец, Бартон спросила, сочувствует ли Хиллари тем родителям, которые отказываются прививать детей.

– Само собой, я понимаю, что это страшно и что делать прививку – значит идти на риск, – сказала та. – Но когда решения одного человека влияют на жизнь других, тут уже не до разговоров. Ответственные граждане так не поступают.

Взяли интервью и еще у одной матери – Меган Кэмпбелл. В отличие от Хиллари, в случае Меган дело было не в том, что ей причинил неудобства карантин: ее сын страдал и едва не умер от кори у нее на глазах. Ребенок подхватил корь в приемной педиатра, когда туда пришел мальчик, заразившийся в Швейцарии. Поскольку сыну Меган было всего десять месяцев, ему еще не успели сделать прививку от кори, краснухи и паротита. Меган рассказывала о тех страшных днях:

– Сыпь становилась все гуще и распространилась на все тело. В субботу прилетели из Лос-Анджелеса мои родители, и им хватило одного взгляда, чтобы сказать: “У твоего мальчика корь”, – ведь в их поколении знают, как это выглядит. К этому времени у моего сына была уже сыпь по всему телу, с головы до пят, и мы все время носили его на руках. Наверное, дело в том, что пока мы держали его на руках, то точно знали, что у него бьется сердце. Были моменты, когда я боялась, что он не выживет: температура у него все росла и росла – 41 градус! – и из-за сыпи он был прямо как инопланетянин. И еще я все время сомневалась, будет ли он прежним после болезни. Я из тех мам, которые фотографируют ребенка раз по пятьдесят в день с момента рождения. Но фотографий всего этого у нас нет, я стала снимать его только после того, как все кончилось: не хочу вспоминать, каким он был.

Сьюзен Бертон спросила у Меган, что та думает по поводу вспышки.

– Я удивлялась той семье, которая завезла болезнь в Сан-Диего, – сказала та. – О чем они думали? Была ли у них хоть капля сочувствия ко всем нам? У меня есть очень близкие друзья, которые не прививают детей. И мы просто не поднимаем в разговорах эту тему. Ужасно злимся друг на друга и даже обсуждать ничего не можем. У меня такое чувство, что стоит нам заговорить о прививках – и конец нашей дружбе.

– Как вы считаете, должен ли быть выбор? Можно ли давать людям право отказываться от прививки против кори? – спросила ведущая.

Меган ответила не сразу:

– Да. Но тогда надо выселять их на остров – их маленький инфекционный остров. Пусть они не ходят к нашим врачам. В наши школы. В наши магазины. Если тебе так уж хочется – живи где-нибудь на острове[597].

Понемногу становятся слышны голоса и других родителей – не только Хиллари Чемберс и Меган Кэмпбелл.

Селина Яркин живет на острове Вашон в штате Вашингтон – в районе с катастрофически низким уровнем иммунизации. У нее трое детей: Адрианне девять, Элеоноре шесть, Мэдлин четыре. История Селины очень похожа на биографии большинства ее соседей. Она родилась и выросла в Сиэтле, училась сначала в Антиок-колледже, затем в Колледже Вечнозеленого штата по специальности “изобразительное искусство”. В 1996 году она вступила в “Корпус Мира” и преподавала английский в Африке, в Гвинее-Бисау, а затем вернулась и некоторое время прожила на коллективной ферме в Альбукерке в штате Нью-Мексико. В 2001 году, когда ее старшей дочери было девять месяцев, Селина переехала на остров Вашон и занялась сельским хозяйством.

– У нас коммерческая ферма, – рассказывает она, – поэтому мы выращиваем 20–30 разных видов овощей, а потом возим на фермерский рынок. У нас два рынка в неделю.

Вскоре после переезда Яркин поняла, что остров Вашон – не простой поселок.

– Как раз когда мы переехали, ВВС и Бостонское телевидение снимало здесь передачу о прививках, – вспоминает она. – Они приехали на остров, чтобы показать поселение, где непривитых очень много. В результате засняли и меня, потому что у нас были козы и и прицеп для них. Вот и сняли меня как… типичную мать. Я им говорила, что хочу высказать собственное мнение о прививках – потому что думаю, что прививаться необходимо. Но меня и слушать не хотели. Им нужны были убежденные противники прививок.

То, что в округе так много непривитых детей, очень беспокоило Селину.

– В основном меня волновало, что мы беззащитны перед вспышками заболеваний. Так иногда побываешь за границей и видишь по контрасту, что в твоей стране не в порядке, и думаешь: “Эх, надо было все сделать по-другому”. В моей общине есть что-то, что устроено неправильно. Это касается безопасности наших детей. Я решила, что за это стоит побороться, что я хочу об этом говорить, хочу проработать эту тему с соседями, дать отпор всему этому потоку информации про аутизм и про опасности прививок, который льется на всех из интернета.

Рис. 27. Селина Яркин с семьей на своей ферме на острове Вашон, 2010 год. (Courtesy of Celina Yarkin.)

Для начала Селина решила выяснить точно, сколько детей в ее поселке не привиты. Поэтому она навела справки по телефону. В феврале 2009 года Селина организовала и провела на острове встречу, на которую приехали Уолтер Оренстайн, Зэкари Миллер, специалист по инфекционным болезням из Сиэтла, сотрудники органов здравоохранения округа и штата и директора местных школ – и начальной, и средней.

– По итогам встречи выяснилось, что мы не знаем, каков уровень иммунизации на острове, но это необходимо выяснить. Просто удивительно, насколько все были готовы к тому, чтобы кто-то проявил инициативу.

Кроме того, Селина обменялась электронными адресами с Уильямом Фиджем, который разработал стратегию, позволившую впоследствии искоренить натуральную оспу в мире. Фидж и сам живет на острове Вашон.

Селина несколько месяцев изучала таблицы из кабинетов врачей и государственных клиник, и наконец ответ был найден. Уровень иммунизации от коклюша и ветрянки на острове был гораздо ниже необходимого для предотвращения инфекций. Хуже того, оценки, вероятно, были завышены.

– Полученная статистика была искажена в пользу прививок, поскольку не учитывала тех, кто обращается к специалистам по альтернативной медицине или находится на домашнем обучении, – пояснила Селина.

Чтобы повысить уровень иммунизации, она делает информационные стенды для родителей и вешает их в школах и медицинских центрах.

– А когда я вешаю стенды, то прошу местные газеты привлечь к ним внимание, – говорит Селина. Она знает, какая непростая у нее задача.

– Это такой кодекс поведения для родителей. Вы же не говорите другим папам и мамам, что вам не нравится, что они делают? Нет. Другие семьи сами принимают решения, как растить детей, и в это не принято вмешиваться.

В тех, кто отказывается от прививок, Яркин узнает саму себя.

– Я сама была среди тех мам, которые сомневаются, делать ли прививки, потому что боятся аутизма, и поняла, что склонна верить антинаучным слухам. Надеюсь, теперь меня не так легко ввести в заблуждение.

Селина стремится сделать так, чтобы и других было непросто обмануть.

– Я взялась за это, потому что уверена, что обществу нужна проверенная информация. Все хотят делать правильный выбор – и в семейных делах, и в общественных. Если люди убедятся в том, что информация верна, они будут вести себя иначе.

Селина прекрасно понимает, что своей деятельностью отпугивает от себя некоторых друзей.

– Я спокойно отношусь к спорам. Спокойно отношусь к тому, что со мной кто-то не согласен и из-за этого мы расходимся. Мне действительно важно решить эту задачу. Но я не думаю, что из-за этого я потеряю настоящих друзей. И не буду обижаться и таить зло на тех, кто не станет поступать, как я хочу.

Она не теряет оптимизма:

– Я чувствую, что у меня есть шанс изменить ход событий[598].

Селина Яркин стала таким страстным поборником прививок, поскольку боится того, что может случиться, если вокруг по-прежнему будет много непривитых детей. Но обычно к подобной общественной деятельности отцов и матерей подталкивают несчастья, случившиеся с их собственными детьми. Так было и с матерью Джулианны Флинт из города Вакония в штате Миннесота.

В январе 2008 года, когда Джулианне был год и три месяца, ее вдруг вырвало и у нее слегка поднялась температура. Ее мама Брендали решила, что это не повод для особенного беспокойства. Однако наутро температура у Джулианны сильно повысилась. Тогда Брендали обратилась к Хайди Вюргер, своему семейному врачу.

– Похоже на грипп, – сказала Хайди. – Дайте ей тайленол.

Брендали вернулась домой, стала обильно поить девочку и обтирать ее полотенцем, смоченным прохладной водой. Однако жар не спадал. К вечеру Джулианна отказалась от еды и питья.

Назавтра она проснулась с плачем, и температура у нее поднялась до 40 градусов.

– Джулианна не могла выговорить “Помогите”, но глаза ее умоляли, чтобы я сделала что-нибудь, – вспоминает Брендали.

Она поскорее отвезла дочку в приемный покой в медицинском центре Риджвью, где врачи сделали ей спинномозговую пункцию. Жидкость оказалась не прозрачной, как положено, а мутной, и в ней обнаружились лейкоциты (клетки, которые борются с инфекциями) – их было 145 000, а в норме не должно быть совсем.

– Ваша дочь серьезно больна, – сказала доктор Вюргер. – Нам нужно срочно перевезти ее в детскую больницу в Миннеаполисе!

В больнице врачи дали Джулианне антибиотики, поскольку установили, что у нее бактериальный менингит. В тот же день стало ясно, что его вызвало, – Hib-инфекция. К этому времени прививки от Hib-инфекции делали уже двадцать лет, и Джулианна прошла полный курс. Тем не менее она заболела. Впоследствии врачи разобрались, в чем было дело: организм Джулианны не мог вырабатывать антитела. Так что у нее не развился иммунный ответ на вакцину, хотя она и была привита.

Состояние Джулианны ухудшалось. На МРТ врачи обнаружили скопление гноя вокруг мозга.

– Мы делаем все возможное, чтобы спасти жизнь вашей дочери, – сказал Брендали кто-то из врачей.

– Помню, как принесла ее в операционную и отдала врачу, – вспоминает Брендали. – Я даже не знала, увижу ли ее еще.

Брендали позвала священника, чтобы провести соборование.

– Через это святое помазание по благостному милосердию Своему да поможет тебе Господь благодатью Святого Духа и, избавив тебя от грехов, да спасет тебя и милостиво облегчит твои страдания, – сказал священник и нарисовал на лбу Джулианны крест елеем.

Джулианна начала поправляться, но очень медленно. После менингита ей пришлось заново учиться глотать, ползать, ходить и говорить.

– Как будто в доме снова появился новорожденный, – вспоминает Брендали Флинт. – Мне нужно было тереть ей горло, чтобы она глотала, тереть щеки, чтобы жевала. Она разучилась ползать. Только плакала, и все.

Зато Джулианна осталась в живых.

Брендали не знала, что за последние несколько лет число детей, чьи родители отказались делать прививку от Hib-инфекции, возросло в Миннесоте в шесть раз. А поскольку у Джулианны не вырабатывались антитела, она оказалась беззащитной перед болезнью.

В апреле 2009 года Брендали с Джулианной поехали в Вашингтон, чтобы рассказать конгрессменам о важности прививок.

– Родители должны понимать, что своим отказом прививать детей они принимают решение и за других, – сказала Брендали. – Тропой Джулианны пройдут и другие. По-моему, несправедливо, что слова Дженни Маккарти слышат все, а моя малышка не имеет права голоса[599].

После трагедии 11 сентября 2001 года был момент, когда все мы замерли и взглянули друг на друга по-новому. Мы были уже не одиночками, а частью единого целого. Личные интересы отошли на второй план. Горе сплотило нас. Мы были единодушны.

Рис. 28. Брендали и Джулианна Флинт, 16 декабря 2009 года. (Courtesy of Andy King.)

Но потом это прошло, и нахлынула мутная волна судебных исков, взаимных обвинений, пристрастности и вражды. Однако мы помним то чувство, пусть и мимолетное. И если бы нам удалось вернуть его, вспомнить, как это, когда все мы – одно, все – участники общего иммунологического соглашения, – то мы смогли бы избежать трагедий, все более частых, когда дети умирают от заболеваний, которые можно предотвратить. Это в наших силах. Ведь они живут в нас – лучшие ангелы нашего естества.