Семиевие Стивенсон Нил

– В моем кругу все им довольно быстро обзавелись. Ты, похоже, шахтеров совсем не знаешь.

– А в моем – нет. У нас там попадались ретрограды из тех, кто распечатывает мейлы на бумаге, чтобы их прочитать, или спрашивает у тебя номер факса через двадцать лет после того, как ты выбросила чертов аппарат на помойку.

Они стремительно двигались сквозь абсолютное безмолвие станции, где прошло лишь примерно пять из двенадцати минут молчания. За открытыми люками на них возмущенно оборачивались – но потом, узнав в лицо, снова возвращались к оплакиванию, молитвам, медитации или чем они там все занимались.

Дина понимала, что это очень важно – и все равно втайне была рада, что Айви организовала для нее исключение, позволившее вместо скорби заняться делом.

– И какое это имеет отношение…

– Вся наша система – «Параматрица» и прочее – работает только в том случае, когда каждый корабль в Ковчеге соблюдает правила игры. Регистрируется в системе, поддерживает связь согласно оговоренным протоколам, подчиняется командам от роя. Любой корабль, который решит летать сам по себе, с точки зрения разрушительного потенциала все равно что метеорит.

– У нас такой завелся?

– Несколько штук. Но основные неприятности – от одного.

– Уже были столкновения, или…

– Пока нет, но каждый раз, когда он проходит рядом, «Параматрица» взрывается красным и доброй сотне капель приходится жечь топливо, чтобы изменить курс. По существу весь Ковчег сейчас кувыркается вокруг одного корабля.

– И что это за корабль?

– В оптике – Икс тридцать семь.

– Тогда неудивительно, – согласилась Дина.

– Угу, – вздохнула Айви.

В переводе: кто-то посмотрел на корабль в телескоп и пришел к выводу, что он напоминает «Боинг Икс-37», он же – экспериментальный орбитальный самолет, миниатюрная копия шаттла. Настолько миниатюрная, что кабина для экипажа в него не поместилась, большую часть фюзеляжа занимал грузовой отсек. Он был разработан DARPA в конце девяностых – начале двухтысячных, когда стало ясно, что программа шаттлов постепенно сворачивается, но при этом есть необходимость в небольшом, несложном в использовании корабле, который мог бы под дистанционным управлением проводить техобслуживание американских военных спутников. Фактически Икс-37 с тех пор почти не летал, но если уж его использовали, то для таких задач, которые финансировались из секретных статей бюджета и о которых ни Айви, ни тем более Дина ничего не знали. В истории космоплавания он значился в лучшем случае сноской и слишком устарел, чтобы соответствовать требованиям Облачного Ковчега. Скорее всего, его отправил на орбиту вошедший в раж стартовый расчет, запускавший вообще все, что только можно. Если как следует покопаться в мейлах, быть может, удастся выяснить, кто выполнил запуск и какой на борту находится груз, если он там вообще есть – однако прямо сейчас проще было отправиться туда и взглянуть на все своими глазами. Практически все усилия работавших над Икс-37 инженеров были направлены на то, чтобы решить проблему возвращения с орбиты на Землю. Соответственно, сейчас от их достижений не было ни малейшей пользы.

Приблизившись к окончанию бокового «стержня», они уже могли рассмотреть через отверстие стыковочного узла внутренность корабля на его противоположном конце: малого каботажного аппарата, или «эмки». Эмки начали прибывать несколько месяцев назад; для Ковчега они служили чем-то вроде джипов или небольших катеров, предназначенных, чтобы перемещать людей и ценности между каплями или с капель на «Иззи» и обратно. Поскольку эмки были не предназначены для атмосферы, своим сугубо практичным видом они больше всего напоминали именно капли. Однако герметичный корпус эмки был меньше диаметром, а вместо надувного внешнего корпуса снаружи имелось более полезное оборудование – стыковочные узлы двух видов, шлюз достаточного размера, чтобы в нем поместился космонавт в «Орлане», лапа манипулятора, прожекторы и двигатели. По совету Дины корпус усеяли выступами, за которые могли зацепиться «хваты»; в результате каждая эмка имела собственный комплект «хватов», а также «ужиков», «бук» и «вьев», кишащих на поверхности, подобно крабам, прилипалам или пиявкам. Соответственно способности эмки были ограничены не тем, что инженеры предусмотрели для манипулятора, а лишь мастерством и фантазией программиста на борту, отдающего команды роботам.

Навстречу им вынырнула коротко стриженная голова – очевидно, Феклу отрядили, чтобы та задраила за ними люк и помогла эмке отчалить. Она поджидала их в СУ, то есть в стыковочном узле – небольшом модуле сбоку эмки, при необходимости служившем шлюзовой камерой, а также позволявшем именно в такой ситуации не толкаться у входа. Голова снова исчезла, уступая дорогу Айви с Диной. Как только они забрались в эмку, Фекла появилась в люке и кивнула Айви:

– «Минога» в шлюзе и проверена.

С этими словами Фекла закрыла за ними люк станции. Чувства, которые испытывала Дина к Фекле, трудно было назвать однозначными, однако в данной конкретной ситуации лучшего помощника было не сыскать. Фекла ни на что не отвлекалась и не тратила время на пустые разговоры и ненужные эмоции. Дина задраила люк эмки со своей стороны и принялась пошагово выполнять программу отстыковки, в то время как Айви, пристегнувшись в пилотском кресле, проверяла готовность систем к полету. Учитывая, что аппарат был малый, каботажный и разрабатывался в большой спешке, много времени проверка не заняла. Эмка-3 – всего их было восемь – отправилась в полет еще до того, как истекли объявленные Маркусом семьсот четыре секунды молчания. Дина разложила пассажирское кресло позади Айви и тоже пристегнулась. Передний купол эмки большей частью состоял из иллюминаторов, закрепленных в прочном каркасе из гнутых алюминиевых полос, так что со спины Айви сейчас напоминала пилота Второй мировой, занявшего место в остекленном носу тяжелого бомбардировщика. Айви тронула рычаги – эмка стала поворачиваться, в иллюминаторах проплыла Земля, и сходство усилилось еще больше. Когда-то Руфус показал Дине картину, на которой был изображен залитый снизу красным бомбардировщик над пылающим городом. Сейчас она наблюдала ровно то же самое, с поправкой на то, что пламенем была охвачена почти вся Земля.

– Я этот жар кожей лица чувствую, – сообщила Айви.

Дина не нашлась что ответить. По пути из мастерской к эмке она успела забыть, что Земля под ними пылает, и напоминание ее не обрадовало. Вместо огня она предпочла сейчас сосредоточиться на другом – холодном – красном свете, исходящем от экрана планшета, на котором была запущена «Параматрица». Коллективные органы чувств роя уже заметили Эмку-3 и определили в ней потенциальную угрозу чуть ли не для сотни капель при условии, что она немедленно не изменит курс. Вместо того чтобы немедленно включить маневровые двигатели, что в лучшем случае лишь усилило бы суматоху, а в худшем – породило бы цепную реакцию столкновений, Айви сейчас вступила с роем в переговоры, сообщив ему, куда намерена попасть, и пытаясь совместными усилиями выработать такой маршрут, который потребовал бы от остальных минимального количества маневров.

Такой способ передвижения внутри роя был не слишком скор и полностью противоречил инстинктам многих пилотов, перешедших в отряды астронавтов или космонавтов из истребительной авиации. Впрочем, по мере того, как эмка удалялась от «Иззи», ее орбиты вызывали у роя все меньшее замешательство, и с какого-то момента Айви и Дина смогли наконец озаботиться непосредственно сближением с назойливым Икс-37.

Запустившие его, кто бы это там ни был, вывели корабль на орбиту, плоскостью и периодом обращения совпадавшую с «Иззи», но имеющую несколько больший эксцентриситет. Орбита «Иззи», а следовательно, и всего Ковчега, была более или менее круговой. Орбита Икс-37 имела более овальную форму, и это означало, что половину времени он находился «под» Ковчегом, другую половину – «над», однако дважды в течение каждого девяностотрехминутного оборота орбиты пересекались. Каждый раз это приводило к хаосу, который сопровождался бессмысленным расходом топлива и серьезно отвлекал Маркуса. Сейчас Икс-37 был «над» роем, до очередного пересечения орбит оставалось примерно двадцать минут.

– Болиды, о которых мне нужно знать, пока я не начала сближение? – запросила Айви.

– Вроде не видно, – откликнулась Дина. Имелось в виду, что в данный момент не ожидалось обломков настолько крупных, чтобы они потребовали общего маневра всем Ковчегом.

– Тогда лучше поторопиться, – сказала Айви, переходя на ручное управление. Они были уже достаточно далеко от Облака и могли маневрировать самостоятельно, не опасаясь, что экран «Параматрицы» целиком покраснеет. – В скоп его видно?

Дина с минуту вспоминала подробности интерфейса оптического телескопа на носу эмки – электронного устройства с апельсин размером. Сам по себе интерфейс был достаточно интуитивным, но навести телескоп на конкретную цель было не так-то просто. Вскоре, однако, на экране появилась яркая белая точка. Дина выполнила захват цели и стала увеличивать изображение.

Постепенно стало ясно, что на экране – крылатый аппарат с черным носом, напоминающий прежние шаттлы, однако в нем присутствует и кое-что дополнительное. При дальнейшем увеличении стало понятно, что двери грузового отсека, занимавшего большую часть корпуса Икс-37, в какой-то момент после выхода на орбиту раскрылись. Встроенный манипулятор извлек из него содержавшийся внутри груз и застыл в этом положении. Груз был размером чуть ли не с сам Икс-37 и представлял собой очередной цилиндр с куполами на обоих концах. Впрочем, в отличие от капли или эмки, на цилиндре не было видно ни двигателей, ни источников энергии. Просто капсула из полированного алюминия, с одной стороны отражающая белое сияние Солнца, с другой – красные отблески пылающей планеты.

Айви тоже его видела – перед ней сейчас наряду с дисплеями, отражающими состояние эмки, был один, на который шло видео с телескопа.

– Наведи-ка на передний конец, – попросила она. – Там какая-то штука, и она похожа…

– Угу, – подтвердила Дина, еще более увеличив изображение и наведя телескоп в нужную точку. – Точно, стыковочный порт.

– Я так понимаю, нас приглашают пристыковаться, – заключила Айви.

– Странно все это. И не очень мне нравится.

– Согласна с тобой, – подтвердила Айви. – Но оставить эту штуку до лучших времен тоже не получится. Она слишком маленькая, меньше полутора метров в диаметре. Если внутри люди, скоро им будет нечем дышать.

– Зачем вообще было запускать людей таким образом?

– Что-то где-то пошло не так. Мейл потерялся или радиограмма прервалась. Теперь они без связи и ждут смерти. – Айви говорила довольно резко, похоже, вопросы Дины задели ее за живое.

Хлопнув, включились двигатели, и Дина почувствовала, как совершаемый Айви маневр вжимает ее в кресло. Она прекрасно знала, что отвлекать подругу, когда ее мозг работает в режиме орбитальной механики, не стоит. Дина отстегнулась от складного кресла и переместилась к стыковочному порту на «крыше» эмки, придерживаясь за расположенные рядом поручни, чтобы не уплыть, когда Айви корректирует курс.

За несколько минут Айви совместила орбиты, должным образом развернула эмку и подогнала ее прямо к стыковочному порту капсулы.

– Соединение достигнуто, – отрапортовала Дина. Она задействовала клапан и заполнила воздухом небольшое пространство между двумя люками. – Ну что ж, попробуем.

Дина открыла люк эмки. Перед ней была внешняя поверхность люка капсулы, еще несколько секунд назад открытая вакууму.

Неожиданная подробность – к алюминию был приклеен липкой лентой стандартный листок бумаги для принтера. На нем имелось цветное изображение: желтый круг, обрамляющий голубой, усеянный звездами диск. В центре диска растопырился орел, а на нем – щит в красно-белую полоску. Очевидно, в принтере почти кончилась синяя краска, так что картинка была покрыта странными полосами и казалась выцветшей. Хотя тут мог поучаствовать и вакуум.

Соединенные Штаты Америки прекратили существование лишь несколько минут назад – Маркус объявил об этом властью, данной ему конституцией Облачного Ковчега, – однако картинка показалась Дине столь же старинной и незнакомой, как если бы на ней был средневековый монах или мушкетер.

Она услышала, как с противоположной стороны заработал какой-то механизм.

– Ой, оно живое! – шутливо взвизгнула Дина. И тут же осеклась.

Люк распахнулся, за ним обнаружилось лицо – измученное, округлившееся от невесомости, тошнотно-зеленоватого оттенка лицо с беспорядочно плавающими вокруг волосами. Однако уставившиеся прямо на Дину глаза были холодными и твердыми, как и прежде.

– Дина, – сказала женщина. Дина сначала узнала голос, и уже потом – лицо. – Даже учитывая весь трагизм обстоятельств, мне так приятно видеть кого-то знакомого.

– Госпожа пре… – начала было Дина и тут же одернула себя: – Джулия.

Судя по виду Джулии Блисс Флаэрти, подобное обращение ее вовсе не обрадовало.

Айви продолжала работать двигателями. Теперь, когда эмка, капсула и Икс-37 с точки зрения механики представляли собой единый объект, стало возможно – хотя и не сказать что совсем просто – привести его орбиту в соответствие с движением Ковчега и тем самым очистить «Параматрицу» от красных точек. Эмку дергало. Джулию пару раз отшвырнуло в сторону, пока она не сообразила, что нужно держаться за поручни. Позади нее в крохотной капсуле плавала всякая всячина – включая пакеты с блевотиной и россыпи чего-то, напоминавшего красные шарики. Когда Джулию очередной раз отнесло вбок, Дина заметила, что в дальнем конце капсулы дрейфует мужчина. Он был в крови, а конечности его болтались довольно свободно. Мужчина был одет в темно-синий костюм, вернее, в то, что от него осталось. И это не был бывший Первый джентльмен.

– Сочувствую вашей утрате, – сказала Дина.

– Да что там у тебя, блин, такое? – орала между тем Айви у нее за спиной. – Маркус требует отчета о выживших.

– Моей утрате? – переспросила Джулия.

– Ваш муж.

– Он принял таблетку, – объяснила Джулия. – В лимузине.

– Боже!

– Мне нужна твоя помощь, чтобы вытащить отсюда мистера Старлинга. Для меня одной он слишком тяжелый.

– Ничего подобного, – возразила Дина.

– Прошу прощения? – резко переспросила Джулия.

– Вы в невесомости, – объяснила Дина. – Так что он для вас не слишком тяжелый. Но если вы хотите, чтобы я помогла, то я не против.

– Будь так любезна, – ответила Джулия. Положив руку на край люка, она протянула другую, чтобы подхватить сумочку, и вопросительно глянула на Дину, которая по-прежнему закрывала ей дорогу.

Дина обернулась и посмотрела Айви в затылок.

– Джулия Блисс Флаэрти просит разрешения подняться на борт.

Джулия лишь что-то недовольно прошипела.

– Даю разрешение, – откликнулась Айви.

– С ней один раненый, – сообщила Дина и освободила дорогу.

Слишком сильно оттолкнувшись от люка, Джулия пролетела через всю эмку, врезалась локтем и плечом в противоположную стену и громко ойкнула. Впрочем, Дина решила, что та навряд ли сильно ушиблась, и сама двинулась в капсулу. Красный шарик поплыл ей прямо в лицо, она отмахнулась рукой и только тогда поняла, что это кровь.

Пит Старлинг был изранен, словно побывал в автомобильной аварии или его избили палкой. Он был в нокдауне, захлебывался кровью – вероятно, из сломанного носа – и звучно перхал ею во все стороны. Дина попыталась его ухватить, под руку попал лацкан пиджака. Когда она потянула, пола на мгновение отошла в сторону и Дина увидела у него на плече пустую кобуру.

Сейчас, впрочем, было не до того. Дина нашла опору для ног и с усилием развернула Пита – теперь он вытянулся во весь рост посреди капсулы, головой в сторону люка, куда и поплыл. Дина ожидала, что Джулия протянет руку ему навстречу и вытянет спутника в эмку. Однако та, отскочив от стенки, все еще плавала посередине, размахивая руками – законы движения в невесомости ей пришлось постигать сразу на практике.

Дина находилась в задней части капсулы, прямо у нее перед лицом слабо подергивались ноги Пита. На одной все еще оставался дорогой на вид полуботинок из натуральной кожи. Взявшись руками за щиколотки, Дина попробовала протолкнуть его к стыковочному порту, но Пит стал сопротивляться. Он не понимал, что с ним происходит, не знал, что находится в космосе, но ему явно не нравилось, что его тянут куда-то за ноги. Тогда Дина продвинулась вперед, пока не оказалась у него между колен. Обняв Пита за бедра и покрепче прижав его ноги вокруг собственной талии, она снова попыталась направить его в сторону люка.

Раздался резкий хлопок, на руки Дине брызнуло что-то горячее. Оно залило ей грудь до самого подбородка. Запахло дерьмом, послышалось громкое шипение. Пит Старлинг дернулся один раз – и обмяк.

Поискав взглядом источник шипения, Дина обнаружила, что видит звезды сквозь зазубренную дыру в оболочке капсулы. Дыра была примерно в большой палец размером. Внутрь от нее торчали треугольные куски металла.

Вообще-то, если подумать, шипение шло сразу с двух сторон. С противоположной стороны капсулы тоже была дыра. Тело Пита Старлинга находилось точно между ними. Посередине его груди была похожая на кратер впадина, из которой торчали сломанные ребра. Оттуда фонтаном била кровь и устремлялась, все более ускоряясь по пути, к обеим дырам.

В ушах уже несколько раз болезненно щелкнуло.

Дина подняла взгляд и увидела на противоположном конце Джулию – та наконец смогла сориентироваться и теперь диким взглядом смотрела через люк, не понимая, что происходит.

– Джулия, – обратилась к ней Дина, – в нас попал небольшой метеорит. Из капсулы выходит воздух, хотя и не слишком быстро. Пит мертв, но я не могу его обойти. Если вы протянете руку, чтобы взять его за шиворот и вытащить…

Речь Дины, как и ее способность видеть Джулию, прервал глухой удар, с которым захлопнулся люк эмки.

Любому коническому сечению, то есть кривой, которая получается, если разрезать плоскостью конус – будь то окружность, эллипс, парабола или гипербола, – соответствует возможная форма орбиты. Впрочем, все, что на практике называют орбитами, представляет собой эллипсы. При этом по большей части естественные орбиты в Солнечной системе – планет вокруг Солнца или спутников вокруг планет – настолько близки к окружности, что невооруженным взглядом разницы и не заметить. И дело тут не в том, что природа предпочитает круги. Просто тела на сильно вытянутых эллиптических орбитах, как правило, долго не живут. Когда объект на эллиптической орбите с высоким эксцентриситетом устремляется к центральному телу, чтобы резко развернуться в перицентре – точке наибольшего приближения, он рискует быть разрушен приливными силами. Кроме того, он может задеть атмосферу центрального тела, или, если речь идет о гелиоцентрической орбите, расплавиться от жара Солнца. Даже если он переживет смертельное пике, далее объект выходит на вытянутую часть орбиты, которая пересекает орбиты других небесных тел. Развернувшись в апоцентре – точке наибольшего удаления, он снова будет вынужден пересечь те же самые орбиты на обратном пути. Объекты в Солнечной системе находятся на значительном расстоянии друг от друга, поэтому шансы столкнуться с астероидом или планетой или просто пройти от них слишком близко на каждом отдельном обороте сравнительно невелики. Но в астрономических масштабах времени вероятность становится значительной. Столкновение, естественно, означает метеоритный удар по поверхности планеты и полное разрушение бывшего небесного тела. Даже простое сближение способно изменить орбиту объекта, которая или останется эллиптической, но другой, или превратится в гиперболу – это означает, что объект будет выброшен из Солнечной системы. Вокруг Солнца на орбитах с высоким эксцентриситетом все еще остается целый выводок комет и астероидов, однако число их со временем убывает, и среди астрономов они уже считались редкостью. В свою раннюю эпоху Солнечная система была значительно более хаотичной, и в ней имелись орбиты на любой вкус, однако вышеописанный процесс постепенно ее очистил. В результате такого естественного отбора получилась система, в которой почти все движется по кругу.

Все это было справедливо не только для Солнечной системы в целом, но и для подсистемы Земля – Луна. Луна обращалась вокруг Земли практически по идеальной окружности. Время от времени в систему через точки либрации забредали камни из открытого космоса, оказываясь на геоцентрической орбите, но рано или поздно они врезались в Землю, либо в Луну, либо их опять выкидывало наружу, когда они проходили к этим массивным телам слишком близко. Таким образом Луна за миллиарды лет очистила пространство вокруг Земли и защитила ее от наиболее крупных метеоритов, позволив развиться сначала сложным экосистемам, а потом и цивилизации.

Камни, из которых состоят Белые Небеса, некогда все вместе находились на лунной орбите. Большая их часть пока что так и оставалась на безопасной высоте в четыре тысячи километров. Их орбиты, опять же пока что, имели низкий эксцентриситет – то есть мало отличались от круговых. Однако огромное число хаотических взаимодействий между обломками уже породило множество самых разнообразных орбит. Некоторые из них имели высокий эксцентриситет – это означает, что апогей их находится где-то далеко, а перигей, напротив, близко к Земле: близко настолько, чтобы затормозить об атмосферу или сразу врезаться в Землю. Любой камень, эксцентриситета орбиты которого хватало, чтобы сблизиться с Землей, мог тем самым сблизиться и с «Иззи». В общем случае, проходя рядом с Землей, такие камни имели скорость около одиннадцати тысяч километров в секунду. Кинетическая энергия камешка размером с зернышко перца на этой скорости мало отличалась от энергии пули, выпущенной из дальнобойной винтовки.

Пули, естественно, были спроектированы с целью поражать мишень и наносить ей предсказуемые по своим последствиям повреждения. Осколки Луны никто не проектировал, так что и результаты попадания были непредсказуемы.

В данном случае, вероятно, произошло следующее. Камешек размером с горошину и, соответственно с энергией в несколько винтовочных пуль, пробил стенку капсулы, разрушившись при этом на осколки поменьше. Осколки узким конусом разошлись внутри капсулы, поразив Пита Старлинга как заряд крупной дроби, однако с кинетической энергией побольше той, что дает дробовик. Большая часть энергии ушла в тело, так что оно практически взорвалось. Самый большой осколок прошил Пита насквозь либо пролетел рядом, оставив выходное отверстие в противоположной стенке.

Пройди камешек на пару метров вбок, они бы его даже не заметили. В атмосфере Земли, разумеется, дела обстояли бы по-другому. Камешек исчез бы в яркой вспышке, а большая часть его кинетической энергии перешла бы в тепло. Воздух в непосредственной близости от этого места стал бы чуть горячее. Случись это ночью, наблюдатель заметил бы яркий след. Когда то же самое в гигантских масштабах происходит над всей Землей, воздух нагревается до жаркого сияния – что они, собственно, сейчас и наблюдали.

Как бы то ни было, Дина оказалась заперта в капсуле, из которой выходит воздух, почти в темноте: свет шел от нескольких светодиодных полосок, заляпанных разбрызгавшейся кровью. Разумеется, она провела не один день, тренируясь, как вести себя в подобных ситуациях. В числе прочего их учили: воздух вытекает не так быстро, как можно подумать. Сквозь небольшое отверстие его может пройти не так уж много. И тем не менее герметизация отверстий – вопрос жизни и смерти. Как только Дина оправилась от изумления, она первым делом толкнула труп Пита Старлинга в сторону дырки побольше – входного отверстия метеорита. Окровавленное тело с громким хлюпаньем заткнуло дыру. Теперь Дина смогла найти на слух и второе отверстие, размером примерно в мизинец. Она закрыла его ладонью. Шипение прекратилось, Дина тут же почувствовала поцелуй вакуума – Большой пылесос пытался вытянуть ее кожу в пустоту. Было больно, но терпимо. Дина еще несколько мгновений прислушивалась, пока не убедилась, что шипения – и, следовательно, утечек – больше нет.

Мимо проплывал окровавленный кусок бинта. Поймав его, Дина оторвала ладонь от дыры и прилепила бинт на ее место. Часть бинта вытянуло наружу, но остаток скомкался и дальше уже не двигался. Шипение, однако, не прекратилось. Дина выловила пустой пластиковый пакет и аккуратно облепила снаружи комок окровавленной марли. Вакуум присосал его, образовав почти герметичную заплату.

От «кормы» капсулы тоже донеслось шипение – не столь резкое, звук был скорее пыхтящий. Дина ощутила барабанными перепонками перепад давления, но в ушах не щелкнуло – похоже, давление повышалось. Она ничего не знала конкретно об этой капсуле, но хорошо представляла себе, как работают простые системы жизнеобеспечения. Обычно они содержат запас сжатого кислорода, который подается в помещение, чтобы компенсировать CO₂, выработанный обитателями и ушедший в поглотители. По-видимому, сейчас этот же механизм пытался скомпенсировать потерю ушедшего в пространство воздуха и снова поднять давление до нормальной отметки.

Если дела обстояли именно так, теперь можно будет открыть люк эмки. Дина подплыла к нему, протянула руку через открытый люк капсулы и постучала по металлу, оставляя костяшками пальцев кровавые отпечатки.

Сперва ничего не произошло, так что она отстучала СОС: три точки, три тире, три точки.

Люк открылся, за ним обнаружилось лицо Айви.

– Бог. Ты. Мой, – потрясенно вымолвила она.

– Спасибо, сестренка, – сказала ей Дина и прыгнула внутрь.

Айви поспешно уступила дорогу – отчасти чтобы не быть помехой, но в основном, как решила Дина, чтобы избежать контакта с жидкостями, ранее принадлежавшими покойному советнику Джулии по науке. Сама Джулия, пристегнутая к откидному креслу, содрогалась сейчас от сухих рвотных позывов, скрючившись в позу эмбриона, – и все же краем глаза наблюдала за Диной.

На языке у Дины вертелось «Добро пожаловать в космос!», но она сдержалась.

– Пока ты там, эээ… занималась своими делами, мы снова прошли сквозь Ковчег, – сообщила Айви. – У нас теперь примерно сорок пять минут в надире.

– Должно хватить, – кивнула Дина.

Она пристегнулась к откидному креслу, обтерла руки о штаны и подтянула ноутбук поближе. Придерживая его ладонями, чтобы не улетел, она открыла свою программу для связи с роботами. За какие-то несколько секунд ноутбук установил связь со всеми роботами в пределах досягаемости – иными словами, с теми, что отправились с ними в полет верхом на эмке.

Сама Дина тем временем вытянула из стенки складную механическую руку с чем-то вроде перчатки на конце. Она служила интерфейсом, чтобы управлять манипулятором эмки.

– Открой-ка мне шлюз, радость моя, – попросила она Айви.

– Уже открыла, дорогуша, – откликнулась та.

Краем глаза Дина видела, как Джулия переводит взгляд с нее на Айви, прислушиваясь к разговору. Дина попыталась выкинуть ее из головы, даже несмотря на загадочный талант Джулии привлекать к себе внимание – а скорее именно поэтому, – и сосредоточилась на видео, которое передавала камера на конце манипулятора.

Камера приблизилась к круглому отверстию шлюза, изображение выросло в размерах, внутри стало видно оставленное там Феклой устройство.

«Минога» представляла собой ящик с мигающей лампочкой на боку. Со стороны шлюза на ящике имелся кронштейн в форме рукоятки. Дина без труда ухватила кронштейн манипулятором и вытащила устройство на свет.

– Цепляю его на манипулятор Икс-37 или есть другие идеи? – спросила она.

– Никаких.

– Что вы собрались делать? – спросила Джулия.

– Свести с орбиты этот мусорный бак, пока он ни в кого не врезался.

– В этом мусорном баке находятся останки мужественного человека, отдавшего жизнь во имя…

– Айви, – перебила ее Дина, – ты сама с этим разберешься или лучше мне?

– Разберусь. У тебя сейчас дела поважней.

Дина услышала, как Айви разворачивается в пилотском кресле, чтобы видеть Джулию. Потом она произнесла следующее:

– Джулия. Заткни хлебало. Еще, твою мать, одно слово, и я тебе башку расшибу, а тело вышвырну в люк. То, что ты творишь, не лезет ни в какие ворота. Начиная с того, что ты раскрыла сейчас пасть и мешаешь Дине, которая выполняет сложную и крайне важную операцию по защите Облачного Ковчега. Ты только что попыталась перечить прямому распоряжению Маркуса, которому в соответствии с положением о ПДУАП конституции Облачного Ковчега принадлежит сейчас вся полнота власти. Ты находишься здесь незаконно. Соглашение Кратерного озера открытым текстом запретило отправлять на Ковчег национальных лидеров. Ты нарушила это соглашение и нашла способ попасть на орбиту, причем, насколько я могу судить, в процессе также не обошлось без всевозможной грязи. Способ, которым твой аппарат приблизился к Ковчегу, грубейшим образом нарушает наши процедуры. Он подверг опасности жизнь всех обитателей Ковчега, заставил «Иззи» и капли тратить на маневрирование бесценные невосполнимые ресурсы. Нас отправили сюда в режиме чрезвычайного реагирования, мы рискуем жизнью и тратим дополнительные драгоценные ресурсы, чтобы разрешить проблему, созданную единственно твоими трусливыми и недостойными действиями. На основании всего перечисленного я, властью капитана этого аппарата, приказываю тебе хранить полное молчание, пока мы не причалим обратно к «Иззи».

– Вот даже как, – проговорила Джулия.

Дина на секунду подняла голову, чтобы взглянуть, как она и Айви сверлят друг друга взглядами.

– Прошу прощения, – произнесла наконец Джулия.

– Ты сама на это напросилась, – сообщила ей Дина. И снова вернулась к работе.

За время монолога Айви она уже многое успела. Надо было прикрепить «Миногу» к Икс-37. При этом совершенно неважно, как выглядит соединение, главное, чтоб держало. В дни, когда любой маневр требовал от НАСА нескольких лет планирования, подобная операция заняла бы не один час, а оборудование разработали бы специально под нее. Однако теперь населению Облачного Ковчега предстояло выучиться ловле произвольных по размеру и форме объектов космического мусора, и Дина воспользовалась несколько более продвинутой вариацией того приема, с помощью которого Рис заарканил «Лук» Феклы. Тогда Дина соорудила хлыст из нескольких «ужиков». Все получилось, но хлыст был тяжелей и сложнее, чем нужно. Когда Рис закончил Т3, у него появилось немного свободного времени, и он начал экспериментировать с оказавшимися у Дины лишними «вьями». Они были из старых запасов – больше, неуклюжей, медленней и глупей, чем современные версии, – но Риса это вполне устроило. Он соорудил из «вьев» совершенно новую разновидность роботов, назвав их «цеплеты», то есть цепи, которые летают, и научил этих роботов выполнять в пространстве такие маневры, о которых его прапрапрапрадядюшка Джон и герр профессор Кухарски из Берлина могли лишь мечтать. Это открывало множество творческих возможностей, однако Рис сосредоточил усилия на задачах, которые пока что приходилось решать постоянно.

Сейчас Дине как раз и предстояла такая задача. Неуклюже торчащий наружу манипулятор Икс-37 представлял собой очевидную мишень для захвата. Цепь, один конец которой свободен, может обмотаться вокруг него с той же легкостью, с какой Рис некогда поймал Дину за указательный палец своей цепочкой. Дине была нужна лишь цепь. По счастью, таковая у нее была – вокруг корпуса эмки обвивалось спиралью полностью готовое к использованию ожерелье из «цеплетов» третьего поколения. Один его конец она уже успела закрепить на «Миноге». Запустив программу у себя на компьютере, Дина привела в движение всю остальную цепь, которая начала разматываться с эмки и поползла в открытый космос, формируя U-образный изгиб, или кникштель, направленный в сторону манипулятора Икс-37.

– Готова к отстыковке, – сообщила она наконец.

Айви вернулась к люку, через который их гостья проникла внутрь эмки.

– Приступаю к отстыковке, – объявила она и стала последовательно выполнять действия, которые должны были отделить эмку от Икс-37.

Тем временем Дина переместилась в пилотское кресло и ввела с терминала последовательность запусков двигателей. Когда Айви подтвердила расстыковку, Дина отправила программу на исполнение, организовав небольшую дельту-вэ, так что эмка попятилась прочь от Икс-37. Кникштель пришел в движение, словно цепь протягивалась через невидимый блок, и потянулся от эмки к Икс-37. Наконец он захлестнул манипулятор и несколько раз обвился вокруг него, пока захваты цеплетов не нашли друг друга, намертво закрепив цепь.

Дина освободила «Миногу» от хватки манипулятора эмки. Цепь, продолжая следовать программе, подтянула ее к Икс-37 и закрепила там. Теперь цепь, Икс-37 и «Минога» составляли единое целое, и так и останутся вместе, пока не сгорят.

Дина вывела на экран интерфейс «Миноги». Она была одноразовым устройством, после запуска о ней можно было забыть, однако запуск кому-то требовалось выполнить. Повращав контрольный элемент, отвечающий за ориентацию ящика, Дина направила его в безопасную сторону.

Сводить объекты с орбиты почти так же нелегко, как и запускать их туда. Если уж он попал на законную, стабильную орбиту, так просто обратно на Землю его не уронишь. Он останется на орбите до тех пор, пока не замедлится. Замедление в общем случае означало включение двигателей, иными словами, расход топлива. Альтернативой служила «Минога».

– Расстыковано, – еще раз подтвердила Айви, возвращаясь в кресло пилота. – Сейчас чуть-чуть оттолкнусь.

Несколько ударов двигателями обозначили, что они отдалились от Икс-37. Айви развернула эмку, и они увидели в окно Икс-37 примерно в сотне метров от себя. Он плавал вверх тормашками над пылающей Землей, манипулятор торчал в надир, на нем мигала лампочкой «Минога».

– Итак, у «Миноги» все огоньки зелененькие, красненьких я не вижу. Активация на счет три… два… один… пошел! – Дина нажала на кнопку «Сход с орбиты».

Большая часть «Миноги» – практически весь ящик – сорвалась с места и полетела к Земле, за ней тянулась струя белого дыма от твердотопливных ракетных двигателей. Через несколько секунд двигатели догорели, но ящик продолжал удаляться, разматывая за собой провод. Через минуту провод натянулся и теперь повис на полкилометра вниз, удерживаемый в натянутом положении приливными силами.

– В тросе зафиксирован ток, – сообщила Дина. – Все работает!

Проходя через магнитное поле Земли, провод генерировал слабый электрический ток, а его магнитное поле в свою очередь должно было затормозить Икс-37. Эффект был не очень заметный, однако через несколько часов орбита Икс-37 уже снизится достаточно, чтобы не представлять угрозы для Ковчега. Спустя несколько дней или недель он войдет в атмосферу и там сгорит.

До очередного пересечения орбит эмки и «Иззи» оставалось двадцать минут. Однако чисто физически они были на отдалении в несколько десятков километров, и эмка оставалась «внутри роя» – в том смысле, что ее компьютер был на связи с сетью Облачного Ковчега и продолжал анализировать фазовое пространство в поисках наиболее безопасной и требующей меньше всего топлива траектории, по которой можно вернуться обратно и причалить. Данное обстоятельство вкупе с тем, что «Минога» сейчас успешно уводила Икс-37 с орбиты, должно было устранить большую часть красных точек, пятнавших дисплеи «Параматрицы», когда они улетали. Однако, когда Айви и Дина смогли снова взглянуть на соответствующие экраны, все выглядело еще хуже, чем раньше. И совершенно непонятно почему. С точки зрения математики и визуализации данных «Параматрица» была произведением искусства, но иной раз хочется просто понять, что, блин, сейчас происходит. Чтобы тебе кто-нибудь объяснил словами.

На телефон Айви пришла эсэмэска. Она была от Маркуса. Айви зачитала ее вслух. «Сближаться на ручном управлении, используя визуальный контроль, – гласил текст. – Остерегаться обломков от столкновения».

– Уже?!! – воскликнула Дина.

Если всего через два часа после начала Каменного Ливня у них было попадание болида, это означало дурные перспективы.

– Братоубийство, – пояснила Айви, продолжавшая читать сообщения. – Одну из капель загнали в угол.

Такая проблема уже возникала при моделировании. В целом рой старался находить решения, при которых капли не сталкиваются друг с дружкой и при этом требуется минимальный расход топлива. В сложной ситуации, разумеется, для предотвращения столкновений топлива можно было сжечь и побольше. Однако бывало и так, что столкновение неизбежно, что ни предпринимай, и оставалось лишь минимизировать ущерб. По замыслу никакая капля не должна быть зажата в угол, «Параматрица» для этого и разрабатывалась. Однако число возможных вариантов было бесконечным, так что полной гарантии никто не давал.

– Столкновение было управляемое, – продолжала пересказывать Айви, – погибших нет. Однако не обошлось без последствий, они уточняются. Не исключено, что вокруг сейчас плавают обломки. Поэтому он и хочет, чтобы я шла на ручном.

– Какого рода обломки? – уточнила Дина. – Твердые или…

– Похоже, теплозащита, – ответила Айви. – Повезло.

Судя по всему, модуль или капля потеряли часть светоотражающей фольги или теплоизоляции, защищавшей их от Солнца. Все это было легким, как перышко, и вряд ли представляло угрозу для эмки. Однако фольга должна дать яркую отметку на радаре, неудивительно, что «Параматрица» обезумела.

Айви в пилотском кресле монополизировала весь вид из окна. Дине не очень-то хотелось лететь вслепую, и она вывела на экран интерфейс «глаза» эмки.

Со стороны Джулии послышался странный повторяющийся звук, что-то наподобие влажного жужжания.

Она храпела.

– Тяжелый у нее выдался денек, – заметила Айви.

– Угу.

Дина не нашла в своем прошлом подходящего прецедента, чтобы решить, какие чувства следует сейчас испытывать к бывшей госпоже президенту. С одной стороны, та вела себя крайне недостойно. С другой – несколько часов назад она одновременно лишилась мужа, дочери, родины и должности.

Потратив некоторое время на прицеливание, Дина захватила «Иззи» в поле зрения камеры и стала увеличивать изображение. «Иззи» была сейчас с ночной стороны Земли. В обычное время – в то время, которое еще недавно считалось обычным – она была бы погружена в темноту, но сейчас ее подсвечивало снизу багровое сияние атмосферы, которое время от времени молниями пронзали голубоватые вспышки, когда в воздух в трехстах километрах под ними врезался крупный болид. Разумеется, Дина никогда еще не видела станцию при таком освещении, и ей потребовалось время, чтобы привыкнуть.

Издали казалось, что с «Иззи» все в порядке, однако, постепенно увеличивая картинку, Дина стала замечать визуальный шум, который на максимальном разрешении оказался плавающими тут и там кусками станции – как и сказала Айви, это были клочья теплоизоляции.

За последние два года конструкция «Иззи» неизмеримо усложнилась. Дина нечасто видела ее на расстоянии и не очень хорошо представляла, как именно ей следует выглядеть. Однако по мере роста разрешения крепла уверенность: что-то не в порядке со стороны надира между «Звездой» и «Зарей».

«Иззи» была сложной конструкцией, но сложной в смысле, подразумевающем упорядоченность, прочность и стабильность. Единственным исключением была Амальтея, но и та становилась все более упорядоченной по мере того, как роботы Шахтерского поселка трудились над ее обустройством. Однако то, что оказалось сейчас в поле зрения камеры Дины, было беспорядочно и нестабильно: сорванные с места огромные простыни термоизоляционного материала чуть трепыхались на практически неощутимом ветру. На первый взгляд ничего серьезного. Под «серьезным» в данном случае следовало понимать пробитый корпус, из которого вырываются наружу потоки воздуха, возможно, вынося с собой обломки или даже тела.

– По-моему, самое большее – удар по касательной, – отрапортовала Дина. – Капля или что-то в этом роде чуть не врезалась в «Звезду» в надире. Теплозащита повреждена, но структуры почти или даже совсем не пострадали.

– Докладывают, что жертв нет, – подтвердила Айви. – Несколько синяков и растяжений на борту капли. Так что, надеюсь, ты права.

– Я тоже надеюсь, – пробормотала Дина.

Они приближались, так что на экране можно было различить все больше подробностей. То, что обнажилось под сорванной теплоизоляцией, она поначалу не распознала: большая Т-образная конструкция торчала от Стержня в надир, словно руль самоката. Перекладины руля были усеяны аккуратными рядами небольших идентичных объектов, посверкивавших, когда на них падал случайный отблеск снизу.

В конце концов детали мозаики встали на место: перед ней было царство Мойры. ГАЧ, Генетический Архив Человечества. Как-то Мойра устроила для нее туда экскурсию, но это было изнутри, в закрытом, заполненном воздухом пространстве. Сейчас Дина видела то же самое снаружи. До сих пор архив был скрыт от глаз теплоизоляцией. Когда ее сорвало, стало видно внутреннее устройство: ряды шестиугольных держателей для пробирок, в каждой из которых – образцы замороженной спермы, яйцеклеток и эмбрионов, ожидающие своего часа в холоде и мраке космического вакуума, почти при абсолютном нуле…

– Как там у Мойры дела с распределением архива? – как бы между делом поинтересовалась Дина, надеясь, что голос ее не выдаст.

– Ну… очевидно, ей пришлось поторапливаться, когда стало известно про Шар номер восемь. Как и всем остальным. Короче, я толком ничего не знаю, – ответила Айви.

– …и тут, к моему ужасу, люк захлопнулся у меня перед носом! Я пыталась его открыть, но перепад давлений оказался слишком велик. Маркус, ты не представляешь всю глубину моего отчаяния, когда я поняла, что Дина заперта на той стороне.

Маркус перевел взгляд на Айви. Джулия говорила долго, он уже от нее устал.

Айви вскинула ладони:

– Я в это время пыталась управлять получившимся после стыковки уродцем! И толком не понимала, что происходит за спиной, даже когда Джулия попыталась что-то объяснить.

– Тоже верно, – кивнул Маркус, – я вообще удивлен, что ты справилась с управлением. Через сто лет об этом станут легенды слагать.

«Если найдется кому», – подумала Дина.

Айви тем временем лишь моргала, вглядываясь в Маркуса, чтобы понять, не издевается ли он. Маркус не издевался. Он всегда отличался прямотой, в некотором роде обоюдоострой: от него можно было услышать как невероятно щедрую похвалу, так и совершенно убийственную критику.

– Во всяком случае ничего больше я уже не соображала, – заключила Айви.

Они сидели в Бункере вокруг стола для совещаний. Маркус воздержался от слова «дознание», однако было ясно, что именно оно и происходит. Как минимум – добросовестная попытка тщательно установить все обстоятельства вчерашних событий. Маркус открыл собрание кратко и по делу, однако затем все пошло наперекосяк, поскольку Джулия настаивала, что все нужно рассказать «с начала» – как она проснулась в Белом доме рядом с ныне покойным мужем и спустилась к завтраку с ныне покойной дочерью, как внезапно разразился конец света, и все остальное до того самого момента, когда тридцать шесть часов спустя она оказалась на борту корабля, в дикой спешке запущенного на орбиту. Вся история представляла собой цепочку совпадений и недоразумений, нелепых настолько, что в целом казалась почти правдоподобной. Выдумать такое не смог бы и самый отъявленный лжец. Повествование заняло чуть ли не час, несмотря на то что Маркус все чаще и все откровенней посматривал на свой швейцарский хронометр, а слушатели испытывали сложную смесь чувств, от почти гипнотической скуки до ужаса пополам с сарказмом.

Похоже, Джулия всерьез полагала, что их интересует происшедшее с мертвыми людьми на мертвой планете. Для новичков это было типичным заблуждением. В ее случае все усугублялось тем, что она привыкла к роли президента. К тому, что все вокруг только рады послушать, о чем рассказывает самый влиятельный человек на свете.

– Слава богу, – снова открыла она рот, – нам все-таки удалось…

– Да, – оборвал ее Маркус. Было совершенно очевидно, что слушать Джулию он больше не желает. Было столь же очевидно, что переходить к следующему пункту повестки ему тоже не слишком хочется.

От Мойры все старательно отводили взгляд.

– Спасибо, Джулия, – сказал Маркус тоном, откровенно подразумевающим, что она может идти.

Джулия слегка удивилась:

– Мы ведь еще не выслушали доктора Крю?

– Да, но тебя мы выслушали, – отметил Маркус.

Джулия наконец поняла. И ей это не слишком понравилось.

– Прекрасно, – произнесла она, медленно поднимаясь со своего места. – Маркус, как я уже успела сказать, я буду рада принести наибольшую пользу где только смогу.

– Принято к сведению, – ответил Маркус. Смотрел он все это время на Айви, сидящую прямо напротив него. Дина знала, о чем они оба думают: «От тебя здесь никакой пользы и как бы даже не хуже того, потому-то тебя сюда никто и не звал». – Спасибо, Джулия.

Экс-президент вышла из-за стола. У двери, ведущей в Парк, она в последний раз обернулась и посмотрела на Маркуса со щенячьим выражением, словно ожидая, что сейчас он расхохочется над удачной шуткой и, хлопнув себя по ляжке, сердечно предложит ей вернуться за стол. Не дождавшись этого, она переменилась в лице – Дина даже слегка испугалась.

Каково это, подумала она – неделю назад ты швырялась атомными бомбами, а сейчас тебе предлагают выйти за дверь. Джулию такое явно не обрадовало. Она резко развернулась в поисках выхода – или же чтобы спрятать лицо – и открыла дверь. Сразу за дверью Дина заметила поджидавшую кого-то девушку в хиджабе. Он закрывал нижнюю часть лица, однако глаза девушки при виде Джулии радостно вспыхнули, такие же чувства читались и в жестах. Выходя, Джулия приветственно протянула руку и положила ей на талию. Они неторопливо удалились плечом к плечу, дверь за ними закрылась.

В бункере остались Маркус, Дина, Айви, Мойра, Сальваторе Гуодян и Чжон Ху, специалист по прикладной математике и основной теоретик Ковчега по динамике роя. В орбитальной механике и ракетных двигателях – то есть в традиционных технологиях, отвечающих за поведение отдельных космических аппаратов, – у них имелись эксперты и посильней, однако Ху, специалист по сложным системам, был основным разработчиком «Параматрицы» и единственный мог понять и объяснить, что в рое происходит не так. Большую часть жизни он провел в Пекине, но и в западных университетах проработал достаточно, чтобы уверенно овладеть английским. Маркус кивнул ему, и Ху заговорил:

– Я проанализировал то, что случилось. Как нам уже известно, одна из капель была загнана в угол, что привело к касанию. – Это был вежливый способ сказать, что две капли столкнулись, но не слишком сильно. – Несмотря на это, Капля-214 сохраняла управление и имела возможность избежать второго касания.

– Почему же она этого не сделала? – требовательно спросил Маркус.

– Алгоритм предсказал, что капля пройдет рядом, ничего не задев, и, соответственно, выполнил лишь стандартный маневр. Пилот отвлекся в результате удара и потерял ориентацию, поэтому не рискнул переходить на ручное управление, чтобы уклониться.

– Пилота я не виню, – отметил Маркус, – мы им множество раз говорили летать на ручном лишь в крайних случаях. Но вот почему ошибся алгоритм?

– Он не ошибся, – возразил Ху, – у него просто были неверные данные. Я сейчас покажу. – Прикоснувшись несколько раз к планшету, он вывел на большой экран над столом трехмерную модель «Иззи». В первом приближении схема выглядела вполне разумно – на ней в числе прочего были представлены модули и космические аппараты, пристыковавшиеся всего несколько дней назад. – Эту модель система вчера использовала, чтобы уйти от столкновения.

Проведя пальцем по планшету, он развернул модель так, что они могли видеть станцию со стороны надира. Ху увеличил изображение, и перед ними оказался легко узнаваемый «самокатный руль» – Генетический архив человечества с двумя холодильными камерами, торчащими влево и вправо под «Звездой». Примерно то же самое Дина наблюдала вчера из эмки.

– Подожди-ка, – воскликнула Айви, – это и есть точная модель? Целиком?

– Да, – вздохнул Ху.

– Здесь же нет теплозащиты, – продолжала Айви, – это еще примерно метр!

– Совершенно верно, – кивнул Ху, – с этой точки зрения модель устарела. Мы уже загрузили новую версию.

Все понимали, что виноватых нет. Капельмейстеры два года бились над тем, чтобы поддерживать в компьютерах точную трехмерную модель «Иззи», но с учетом каждодневных изменений задача была почти невозможной. Мягкие элементы конструкции, включая теплоизоляцию, имели в этом смысле относительно низкий приоритет. Человек мог и сам мысленно добавить их, глядя на модель. А вот компьютер не мог.

– И тем не менее мы никогда полностью не полагались на точность модели, – возразил Маркус. – Капля не должна была пройти так близко.

– Сейчас я покажу, что случилось. – Ху вывел на экран видео, снятое камерой наблюдения – по-видимому, с одной из ферм.

Генетический Архив Человечества и окружающий его слой теплоизоляции не попали в центр кадра – их было видно лишь в правом нижнем углу. Иными словами, съемка была не самой идеальной. Однако они могли видеть, что происходит. Справа медленно выползла капля – она сближалась со станцией примерно со скоростью пешехода.

– Запись в реальном времени? – уточнил Сал.

– Да. Поскольку скорость сближения была чрезвычайно низкой, ситуация не рассматривалась как особо опасная.

– Похоже, капля все-таки должна была пройти мимо, – заметил Сал.

– Она и проходила – до вот этого момента, – и Ху поставил видео на паузу. На переднем нимбе Капли-214 можно было сейчас рассмотреть небольшой огонек, хотя и не без труда. – Включается двигатель – небольшая коррекция курса автопилотом. – Ху продвинулся вперед на несколько кадров. Вспышка угасла, но на ее месте образовалось неясное серое облачко. – Выхлопные газы. Распространяются с большой скоростью. – Еще несколько кадров вперед. Они увидели, как теплоизоляция под давлением газа подается назад. Шов между двумя кусками пластика разошелся, один устремился в сторону, как подхваченное порывом ветра белье на веревке.

Ху снова запустил видео, и они увидели, как капля цепляется задним нимбом за отошедший пластик и отрывает его напрочь, открывая взгляду Генетический Архив Человечества, освещенный исходящим от земной атмосферы алым сиянием.

– Если бы двигатель не включился так некстати… – начала Айви.

– Капля-214 прошла бы в двух метрах под станцией, – кивнул Ху. – Почти впритирку, особо гордиться тут нечем. Но тем не менее их хватило бы.