Как рождаются эмоции. Революция в понимании мозга и управлении эмоциями Барретт Лиза

4. Происхождение чувств

Подумайте о последнем разе, когда вы ощущали удовольствие. Я не имею в виду обязательно сексуальное удовольствие, а какие-нибудь повседневные радости: смотреть на живописный восход солнца, отпивать по глоточку холодной воды, когда вам жарко и вы вспотели, или наслаждаться коротким моментом спокойствия в конце беспокойного дня.

А теперь по контрасту вообразите неприятные ощущения, когда вы в последний раз простыли, или просто после спора с близким другом. Удовольствие и неудовольствие переживаются качественно по-разному. Вы и я можем не соглашаться по поводу конкретного объекта или события, вызывающего удовольствие или неудовольствие, – я считаю грецкие орехи восхитительными, а мой муж называет их оскорблением природы, – но любой из нас может в принципе отличить одно от другого. Эти чувства универсальны (несмотря на то что эмоции вроде счастья и гнева – нет), и они льются потоком в любой момент вашего бодрствования[127].

Простые приятные и неприятные чувства происходят из непрерывных внутренних процессов, называемых интероцепцией. Интероцепция – это представление в вашем мозге всех ощущений от ваших внутренних органов и тканей, гормонов в вашей крови и вашей иммунной системы. Подумайте о том, что происходит в вашем теле прямо сейчас. Ваши внутренности находятся в движении. Ваше сердце направляет кровь по венам и артериям. Ваши легкие наполняются и опорожняются. Ваш желудок переваривает пищу. Эта интероцептивная деятельность дает спектр базовых ощущений от приятных до неприятных, от спокойствия до паники, и даже полную нейтральность[128].

Интероцепция фактически является одним из ключевых компонентов эмоций, равно как мука и вода являются ключевыми ингредиентами хлеба. Однако эти ощущения, поступающие вследствие интероцепции, намного проще, чем полномасштабные эмоциональные переживания вроде радости и печали. В этой главе вы узнаете, как работает интероцепция и как она вносит свой вклад в переживание и восприятие эмоций. Для начала нам потребуются базовые знания о мозге в целом и о том, как он распределяет энергию в вашем теле, чтобы вы были живы и чувствовали себя хорошо. Это подготовит вас к пониманию сущности интероцепции, которая является основой для наших чувств. Далее мы откроем неожиданное и, прямо скажем, ошеломительное влияние, которое интероцепция каждый день оказывает на ваши мысли, решения и действия.

Являетесь ли вы в целом спокойным человеком, невозмутимо двигающимся в состоянии умиротворенности среди жизненных неурядиц, или человеком, интенсивно реагирующим на все, плывущим в реке страданий или экстаза, на которого легко воздействуют даже мелкие изменения в окружении, или кем-то посередине, наука, стоящая за интероцепцией в связях вашего мозга, поможет вам увидеть себя в новом свете. Вам также продемонстрируют, что вы вовсе не находитесь во власти эмоций, которые возникают самопроизвольно и контролируют ваше поведение. Вы являетесь архитектором этих переживаний. Может казаться, что река ощущений течет через вас, но на деле вы являетесь источником этой реки.

Большую часть человеческой истории большинство ученых представителей нашего вида сильно недооценивали возможности головного мозга. Это можно понять, поскольку ваш мозг занимает примерно два процента тела по массе и выглядит как сгусток серого желатина. Древние египтяне считали его бесполезным органом и вытаскивали у мертвых фараонов через нос.

Со временем мозг отвоевал достойное место в качестве прибежища для психики, но в его примечательные способности по-прежнему верили недостаточно. Участки мозга в основном представляли «реагирующими на воздействие», считая, что большую часть времени они спят, а просыпаются только тогда, когда из внешнего мира появляется какой-либо стимул. Эта точка зрения («стимул – отклик») проста и интуитивно понятна, и на деле нейроны в наших мышцах так и работают: находятся в спокойствии до появления стимула, затем возбуждаются, чтобы заставить реагировать клетки мышц. Поэтому ученые предполагали, что нейроны головного мозга действуют аналогичным образом. Если у вас на пути скользила гигантская змея, предполагалось, что этот стимул запускает цепную реакцию в вашем мозге. Возбуждаются нейроны в сенсорных зонах, которые заставляют возбудиться нейроны в когнитивных или эмоциональных зонах, которые заставляют возбудиться нейроны в двигательных зонах, и в итоге вы реагируете. Классический взгляд изображает эту концепцию так: когда появляется змея, «цепь страха» в вашем мозге, которая обычно находится в положении «выключено», переходит в положение «включено», вызывая заранее установленные изменения в лице и теле. Ваши глаза раскрываются, вы кричите и убегаете[129].

Хотя точка зрения «стимул – отклик» является интуитивно понятной, она неверна. 86 миллиардов нейронов вашего мозга, которые соединены в крупные сети, никогда не спят, ожидая сигнала к началу действия. Ваши нейроны всегда стимулируют друг друга, иногда миллионы одновременно. При условии наличия кислорода и питательных веществ эти масштабные каскады стимуляции, именуемые собственной деятельностью мозга, продолжаются от рождения до смерти. Это скорее похоже на дыхание – процесс, который не требует внешнего катализатора[130].

Собственная активность головного мозга не случайна; она структурирована совокупностями нейронов, которые согласованно возбуждаются вместе; они называются внутренними системами. Эти системы действуют как спортивные команды. У команды есть набор игроков; в любой конкретный момент некоторые игроки находятся в игре, а другие сидят на скамейке, готовые при необходимости выйти на поле. Аналогично внутренняя система имеет набор доступных нейронов. Каждый раз, когда система делает свою работу, различные группы ее нейронов играют (возбуждаются) синхронно, чтобы занять все позиции, необходимые для команды. Вы можете считать такое поведение вырожденностью, поскольку различные комплекты нейронов в сети выполняют одну и ту же базовую функцию. Внутренние системы считаются одним из крупнейших открытий нейронауки за последнее десятилетие[131].

Вас может заинтересовать, чем занимается средоточие непрерывной внутренней активности помимо того, что заставляет биться ваше сердце, дышать ваши легкие и обеспечивает правильную работу всех прочих внутренних функций. Фактически собственная деятельность мозга является источником сновидений, мечтаний, воображения, витания в облаках и фантазий, которые мы в главе 2 называли в совокупности симуляцией. Она также производит любое переживаемое вами ощущение, которое вы воспринимаете, включая ваши интероцептивные ощущения, являющиеся источником ваших самых базовых приятных, неприятных, спокойных и будоражащих чувств[132].

Чтобы понять, почему дело обстоит именно так, давайте на время встанем на точку зрения вашего мозга. Как и те древние мумифицированные египетские фараоны, мозг проводит вечность в темном тихом ящике. Он не может выйти наружу и непосредственно наслаждаться чудесами мира; он изучает то, что происходит в мире, только косвенно – через обрывки информации от света, вибраций и химических веществ, которые становятся зрелищами, звуками, запахами и так далее. Ваш мозг должен выяснить значение этих вспышек и вибраций, и главными подсказками для него является ваш прошлый опыт. Мозг конструирует результат в виде симуляции внутри обширной системы нервных соединений. Ваш мозг знает, что одиночный сенсорный сигнал, например громкий «бабах!», может иметь множество различных причин – захлопнулась дверь, лопнул воздушный шарик, хлопнули в ладоши, выстрелили. Мозг определяет, какая из этих причин наиболее подходит сейчас, исключительно по их вероятности в различных контекстах. Какая комбинация из моего прошлого опыта наилучшим образом подходит для этого звука с учетом данной конкретной ситуации – при сопутствующих видах, запахах и прочих ощущениях?[133]

Итак, запертый внутри черепа и имеющий в качестве ориентиров только прошлый опыт, ваш мозг делает предсказания. Обычно мы думаем о прогнозах как о заявлениях о будущем, например: «Завтра пойдет дождь», или «“Ред Сокс” выиграют Мировую серию»[134], или «Вы встретите высокого темноволосого незнакомца». Но здесь я говорю о прогнозах на микроскопическом уровне, когда миллионы нейронов говорят друг с другом. Эти нейронные разговоры пытаются предсказать любой фрагмент изображения, звука, запаха, вкуса и касания, которые вы будете испытывать, и каждое действие, которое вы предпримете. Эти предсказания являются наилучшими догадками вашего мозга о том, что происходит в мире вокруг вас и как со всем этим обращаться, чтобы вы остались живы и чувствовали себя хорошо[135].

На уровне клеток мозга прогноз означает, что нейроны здесь, в этой части мозга, дергают нейроны там, в той части мозга, без какой-либо потребности в стимуле со стороны внешнего мира. Собственная деятельность головного мозга – это миллионы и миллионы непрерывных прогнозов.

Посредством предсказаний ваш мозг конструирует мир, который вы воспринимаете. Он соединяет кусочки вашего прошлого и оценивает, насколько вероятно можно приложить каждый такой кусочек к нынешней ситуации. Это происходило, когда вы симулировали пчелу в главе 2: как только вы увидели полную фотографию, ваш мозг получил новый опыт для изображения, и поэтому он смог постоянно конструировать пчелу из пятен. Непосредственно сейчас с каждым прочитанным вами словом мозг предсказывает, какое слово будет следующим, на основании вероятностей, взятых из вашего прошлого опыта чтения. Коротко говоря, ваш опыт в данный момент был предсказан вашим мозгом мгновение назад. Предсказания – такая фундаментальная деятельность человеческого мозга, что некоторые ученые считают ее главным режимом его работы[136].

Предсказания не только предвосхищают входной сенсорный сигнал от того, что находится вне черепной коробки, но и объясняют его. Давайте проведем мысленный эксперимент, чтобы увидеть, как это работает. Держите глаза открытыми и вообразите красное яблоко, как вы это делали в главе 2. Если вы не отличаетесь от большинства людей, у вас не будет проблем, чтобы представить мысленно круглый красный объект. Вы видите это изображение, поскольку нейроны в вашей зрительной коре изменили схемы возбуждения, чтобы симулировать яблоко. Если бы вы были прямо сейчас во фруктовом отделе супермаркета, эти самые возбужденные нейроны были бы визуальным предсказанием. Ваш прошлый опыт в данном контексте (отдел супермаркета) ведет ваш мозг к прогнозу, что вы увидите яблоко, а не красный мяч или красный клоунский нос. Как только предсказание было подтверждено реальным яблоком, оно фактически объяснило визуальные ощущения яблока[137].

Если ваш мозг предсказывает правильно – например, вы предсказали яблоко, когда столкнулись с их показом, – то реальный визуальный входной сигнал от яблока, пойманный вашей сетчаткой, не несет новой информации по сравнению с предсказанием. Такой визуальный входной сигнал просто подтверждает, что прогноз был правильным, так что этому сигналу незачем дальше двигаться по мозгу. Нейроны в вашей зрительной коре уже возбуждены, как им и положено. Этот эффективный предсказательный процесс является тем путем, которым ваш мозг по умолчанию ориентируется в мире и придает ему смысл. Он генерирует прогнозы, чтобы воспринимать и объяснять все, что вы видите, слышите, ощущаете на вкус и по запаху и к чему прикасаетесь.

Ваш мозг использует предсказания также для того, чтобы инициировать движения тела, например протянуть руку, чтобы взять яблоко, или метнуться прочь от змеи. Эти прогнозы происходят до того, как у вас возникнет осознанное понимание или намерения в отношении движений вашего тела. Нейроученые и психологи называют это явление «иллюзией свободы воли». Слово «иллюзия» несколько неудачно; ваш мозг не действует у вас за спиной. Вы – это и есть ваш мозг, и целый каскад событий вызывается предсказательными способностями вашего мозга. Это называют иллюзией, поскольку движение переживается как двухступенчатый процесс – решение, затем движение, – когда на самом деле ваш мозг выдает моторные предсказания для движения вашего тела до того, как вы осознаете свое намерение двигаться. И даже до того, как вы реально повстречаетесь с яблоком (или со змеей)![138]

Если бы ваш мозг просто реагировал на раздражения, этого было бы недостаточно, чтобы остаться в живых. Вас постоянно бомбардируют входные сенсорные сигналы. Человеческая сетчатка в каждый момент бодрствования передает столько же визуальных данных, как полностью загруженное сетевое компьютерное соединение; а теперь умножьте это на количество всех сенсорных путей, которые у вас есть. Мозг, реагирующий на сигналы, завис бы, как зависает ваше соединение с интернетом, когда слишком много соседей скачивают фильмы у Netflix[139]. Мозг, реагирующий на сигналы, также был бы слишком дорогим с точки зрения обмена веществ, поскольку требовал бы больше соединений, чем он в состоянии поддерживать[140].

Эволюция буквально связала проводами ваш мозг, чтобы эффективно осуществлять прогнозы. В качестве примера такой проводки в вашей зрительной системе посмотрите на рис. 4.1, который демонстрирует, как ваш мозг предсказывает намного больше визуального входа, чем получает.

.

Рис. 4.1. Ваш мозг содержит полную карту поля зрения. Одна карта расположена в вашей первичной зрительной коре, известной как V1. Если ваш мозг просто реагирует на световые волны, которые ударяют о сетчатку и путешествуют к первичной зрительной коре (V1) через ваш таламус, то он должен иметь много нейронов, чтобы передать эту визуальную информацию к V1. Однако он намного меньше по величине, чем можно было ожидать (верхнее изображение), причем вдесятеро больший поток идет в обратном направлении, неся зрительные прогнозы от V1 к таламусу (левое изображение). Аналогично 90 процентов всех соединений, идущих в V1 (правое изображение), несут прогнозы от нейронов в других частях коры. Только маленькая доля несет визуальный сигнал из внешнего мира[141]

Посмотрим, что это означает: события в мире, например скольжение змеи у ваших ног, настраивают ваши предсказания примерно так же, как упражнения настраивают ваше дыхание. Прямо сейчас, когда вы читаете эти слова и понимаете, что они означают, каждое слово точечно возбуждает вашу масштабную внутреннюю активность, как маленькие камешки-блинчики прыгают по катящейся океанской волне. В исследованиях с нейровизуализацией мозга, когда мы показывали испытуемым фотографии или просили их выполнить задания, только малая часть измеренного нами сигнала была следствием фотографий и заданий; большая часть сигнала представляла собственную внутреннюю активность. Вы можете думать, что образы восприятия запускаются событиями внешнего мира, но на самом деле они закреплены вашими предсказаниями, которые затем проверяются относительно маленьких прыгающих камушков поступающего входного сигнала[142].

Посредством предсказаний и их корректировки ваш мозг создает и пересматривает вашу внутреннюю модель мира. Это масштабное непрерывное моделирование, которое конструирует все, что вы воспринимаете, пока определяете, как вы действуете. Однако прогнозы не всегда правильны по сравнению с фактическим сигналом на входе, и мозг должен делать корректировку. Иногда и камушка вполне достаточно, чтобы произвести большой всплеск. Рассмотрим такое предложение:

Давным-давно в одном волшебном королевстве за далекими-далекими горами жила-была прекрасная принцесса, которая умерла от кровопотери.

Вы считаете последние три слова неожиданными? Причина в том, что ваш мозг делал неправильное предсказание, исходя из своих накопленных знаний о волшебных сказках, – он совершил прогностическую ошибку, – а затем моментально отрегулировал свой прогноз на основании последних слов: несколько камушков визуальной информации.

Тот же самый процесс происходит, когда вы принимаете незнакомца за человека, которого знаете, или сходите с движущейся дорожки в аэропорту и ощущаете удивление от изменения в своей ходьбе. Ваш мозг быстро выявляет прогностические ошибки, сравнивая предсказание с фактическим входным сенсорным сигналом, а затем быстро и эффективно устраняет ошибку. Например, ваш мозг может изменить прогноз: незнакомец выглядит не так, как ваш друг; движущаяся дорожка закончилась.

Ошибки прогноза не составляют проблемы. Это обычная часть рабочих инструкций вашего мозга по обработке входных сигналов. Без ошибок прогноза жизнь была бы ужасно скучной. Ничто не было бы удивительным, ни в чем не было бы новизны, и поэтому ваш мозг никогда бы не учился ничему новому. Большую часть времени, по крайней мере во взрослом состоянии, ваши прогнозы не слишком далеки от истины. Если бы было не так, вы бы шли по жизни неуверенно, постоянно пугаясь… или галлюцинируя.

Колоссальный постоянный шторм предсказаний и исправлений в вашем мозге можно представить как миллиарды крохотных капелек. Каждая капелька означает некоторую схему соединения, которую я буду называть прогностической петлей, как показано на рис. 4.2. Эта схема справедлива для многих уровней по всему мозгу. Нейроны участвуют в прогностической петле вместе с другими нейронами. Участки мозга участвуют в прогностической петле вместе с другими участками мозга. Мириады прогностических петель работают параллельно, и этот процесс безостановочно продолжается всю жизнь, создавая образы, звуки, запахи, вкусы и касания, которые составляют ваш опыт и определяют ваши действия.

.

Рис. 4.2. Структура прогностической петли. Прогнозы становятся симуляцией ощущений и движений. Эти симуляции сравниваются с реальным сенсорным входом от внешнего мира. Если они совпадают, то прогноз правилен и симуляция становится вашим опытом. Если не совпадают, то ваш мозг должен устранить ошибки

Предположим, вы играете в бейсбол. Кто-нибудь бросает мяч в вашем направлении, и вы тянетесь и ловите его. Вероятнее всего, вы воспринимаете это как два события: увидеть мяч и поймать его. Однако если бы ваш мозг действительно реагировал таким образом, то бейсбол как спорт не мог бы существовать. Вашему мозгу нужно примерно полсекунды, чтобы приготовиться поймать бейсбольный мяч в типичном матче. Этого времени недостаточно, чтобы обработать визуальный сигнал, вычислить, где мяч приземлится, принять решение двигаться, скоординировать все мышечные движения и послать команду двигаться в положение для ловли мяча[143].

Предсказание делает игру возможной. Ваш мозг запускает прогнозирование до того, как вы осознанно видите мяч, ровно так же, как он предсказывает красное яблоко в гастрономе, исходя из вашего прошлого опыта. По мере того как каждый прогноз проходит через миллионы прогностических петель, ваш мозг симулирует вид, звуки и другие ощущения, которые представляет прогноз, а также действия, которые вы предпримете для ловли мяча. Затем ваш мозг сравнивает симуляцию с фактическим входным сенсорным сигналом. Если они совпадают… успех! Прогноз правилен, и сенсорный сигнал не идет дальше в ваш мозг. Ваше тело сейчас готово ловить мяч, и ваше движение основано на вашем прогнозе. Наконец вы осознанно видите мяч и ловите его[144].

Это происходит, когда прогноз правилен, например когда я бросаю бейсбольный мяч своему мужу, который немного умеет играть. С другой стороны, когда он бросает мяч мне, предсказания моего мозга не особенно хороши, поскольку я не сумею сыграть в бейсбол даже при угрозе жизни. Мои прогнозы становятся симуляциями ловли, которую я надеюсь провести, но когда они сравниваются с информацией, которую я на самом деле получаю от мира, они не совпадают. Это ошибка прогноза. Теперь мой мозг корректирует свои предсказания так, что я могу (теоретически) поймать мяч. Весь процесс прогностической петли повторяется, предсказывая и корректируя множество раз, пока мяч летит ко мне. Вся эта деятельность длится миллисекунды. В итоге вероятнее всего, что я выясню: мяч пролетел мимо моей протянутой руки.

Когда происходят прогностические ошибки, мозг может устранить их двумя способами. Первый, который мы только что видели при моей неуклюжей попытке поймать бейсбольный мяч, состоит в том, что мозг может быть гибким и изменить прогноз. В этой ситуации мои двигательные нейроны регулировали бы движения тела, мои сенсорные нейроны симулировали бы другие ощущения, что вело бы к дальнейшим прогнозам, включающим новые прогностические петли. Например, я могла бы броситься за мячом, когда он находится не в том месте, где я ожидаю.

Альтернативный способ состоит в том, чтобы быть упрямым и придерживаться первоначального прогноза. При этом входной сигнал фильтруется так, чтобы он соответствовал предсказанию. В этой ситуации я могла бы стоять на бейсбольной площадке и грезить (предсказывая и симулируя), будто бы мяч летит ко мне. Хотя мяч находится целиком в поле моего зрения, я не замечаю его, пока он не упадет у моих ног. Еще одним примером являются наполненные едой подгузники на вечеринке у моей дочери: прогноз наших гостей об аромате детских какашек доминировал над реальным входным сенсорным сигналом от морковного пюре[145].

Говоря коротко, мозг – это не простая машина, реагирующая на стимулы из внешнего мира. Она построена как миллиарды прогностических петель, составляющих собственную мозговую активность. Визуальные предсказания, слуховые предсказания, вкусовые предсказания, соматосенсорные (тактильные) предсказания, обонятельные предсказания и двигательные предсказания перемещаются по мозгу, влияя друг на друга и ограничивая друг друга. Эти предсказания контролируются входными сенсорными сигналами из внешнего мира, которым ваш мозг может дать приоритеты, а может игнорировать[146].

Если этот разговор о прогнозе и коррекции кажется противоречащим интуиции, подумайте о нем так: ваш мозг работает как ученый. Он всегда делает множество прогнозов, в точности как ученый выдвигает конкурирующие гипотезы. Как и ученый, ваш мозг использует знания (прошлый опыт), чтобы оценить, насколько вы можете быть уверены в истинности каждого прогноза. Затем ваш мозг проверяет свои предсказания, сравнивая их с поступающими сенсорными сигналами из мира, как ученый сравнивает гипотезы с данными экспериментов. Если ваш мозг предсказал хорошо, то входной сигнал от мира подтверждает эти прогнозы. Однако обычно есть какая-то ошибка прогноза, и ваш мозг, словно ученый, имеет некоторый выбор. Он может быть ответственным ученым и поменять свои прогнозы, чтобы они стали соответствовать этим данным. Ваш мозг может быть также недобросовестным ученым и отбирать те данные, которые подтверждают гипотезу, и игнорировать все остальные. Ваш мозг может быть беспринципным ученым и игнорировать вообще все данные, считая, что его прогноз является реальностью. Или, в момент изучения или открытия, ваш мозг может быть любопытным ученым и сосредоточиваться на входном сигнале. И как классический ученый, ваш мозг может проводить кабинетные эксперименты, чтобы воображать мир: чистая симуляция без входных сенсорных сигналов или ошибок прогноза.

Баланс между прогнозом и прогностическими ошибками, показанный на рис. 4.3, определяет, какая часть вашего опыта проистекает из внешнего мира, а какая возникает внутри головы. Как вы можете видеть, во многих случаях внешний мир не соответствует вашему опыту. В каком-то смысле ваш мозг создан для наваждения: посредством непрерывного предсказания вы переживаете самостоятельно созданный мир, сверяя его с миром, данным в ощущениях. Когда ваши прогнозы достаточно правильны, они не только формируют ваши восприятие и действия, но также объясняют значение ваших ощущений. Это работа вашего мозга в режиме по умолчанию. И удивительно, что ваш мозг не просто предсказывает будущее: он может вообразить будущее по своему желанию. Насколько мы знаем, мозг других животных так делать не может.

.

Рис. 4.3. Разнообразие психических феноменов можно объяснить как комбинацию предсказаний и входного сенсорного сигнала[147]

Ваш мозг всегда прогнозирует, и наиболее важная миссия – предсказывать энергетические потребности вашего тела, чтобы вы могли оставаться в живых и хорошо себя чувствовать. Эти важные прогнозы и соответствующие прогностические ошибки оказываются ключевым компонентом для создания эмоций. Сотни лет ученые верили, что эмоциональные «реакции» вызываются определенными участками мозга. Как вы сейчас обнаружите, эти участки мозга делают обратное тому, что все ожидают, помогая создавать эмоции таким образом, который опровергает столетия научных представлений. И снова история начинается с движения – не с размашистых движений бейсбольной игры, а с внутреннего движения нашего тела.

Любое внешнее движение вашего тела сопровождается его внутренним движением. Когда вы быстро меняете позицию, чтобы поймать бейсбольный мяч, вам нужно вдохнуть глубже. Чтобы убежать от ядовитой змеи, ваше сердце быстрее нагнетает кровь в кровеносные сосуды, чтобы доставить глюкозу к вашим мышцам, а это увеличивает частоту сердечных сокращений и изменяет кровяное давление. Ваш мозг представляет ощущения, которые являются результатом такого внутреннего движения; это представление, как вы, возможно, помните, называется интероцепцией[148].

Движения внутри вашего тела и их интероцептивные последствия происходят в любой момент вашей жизни. Ваш мозг должен поддерживать биение сердца, прокачку крови, дыхание легких и метаболизм глюкозы даже тогда, когда вы не занимаетесь спортом и не удираете от змеи, даже тогда, когда вы отдыхаете или спите. Поэтому интероцепция непрерывна, так же как постоянно работают слух и зрение, даже когда вы не прислушиваетесь и не приглядываетесь к чему-либо конкретному.

С точки зрения вашего мозга, запертого внутри черепной коробки, ваше тело – всего лишь еще одна часть внешнего мира, которую он должен объяснить. Качающее сердце, расширяющиеся легкие, меняющаяся температура и обмен веществ посылают в ваш мозг входные сигналы, которые шумны и неоднозначны. Одиночный интероцептивный сигнал, например тупая боль в животе, может означать боль в желудке, голод, напряжение, слишком сильно затянутый ремень и сотни других причин. Ваш мозг должен объяснять телесные ощущения, чтобы придать им смысл, и его главным инструментом для этого является предсказание. Итак, ваш мозг моделирует мир с точки зрения кого-то с вашим телом. Точно так же, как ваш мозг предсказывает виды, запахи, звуки, касания и вкусы от внешнего мира, связанные с движениями головы и конечностей, он также предсказывает сенсорные последствия движений внутри вашего тела[149].

Большую часть времени вы не осознаёте эти миниатюрные водовороты движений внутри вас. (Когда вы последний раз думали: «Хм, похоже, что сегодня моя печень должна произвести много желчи»?) Конечно, бывают случаи, когда вы непосредственно ощущаете головную боль, наполненный желудок или как колотится сердце в грудной клетке. Однако ваша нервная система не создана для того, чтобы вы точно чувствовали все эти ощущения, и это к счастью, поскольку в противном случае они бы переполнили ваше внимание[150].

Обычно вы переживаете интероцепцию только в общем и целом: те простые ощущения удовольствия, неудовольствия, возбуждения или спокойствия, которые я упоминала ранее. Однако иногда вы переживаете моменты интенсивных интероцептивных ощущений в виде эмоций. Это ключевой элемент теории конструирования эмоций. В каждый момент бодрствования ваш мозг приписывает смысл вашим ощущениям. Некоторые из этих ощущений являются интероцептивными, и получающийся итоговый смысл может оказаться случаем эмоций[151].

Чтобы понять, как создаются эмоции, вам нужно кое-что понять о некоторых важных зонах мозга. Интероцепция – фактически общемозговой процесс, но некоторые участки работают совместно особым образом, который крайне важен для интероцепции.

Моя лаборатория обнаружила, что эти участки формируют интероцептивную систему, которая присуща вашему мозгу, аналогично системам для зрения, слуха и других чувств. Эта интероцептивная система выдает предсказания о вашем теле, проверяет получающиеся симуляции по сенсорному сигналу от вашего тела и обновляет модель вашего тела в мире, которую строит мозг[152].

Чтобы упростить наше обсуждение, я скажу, что эта система состоит из двух частей с различными функциями. Одна часть – это набор участков мозга, которые направляют прогнозы к телу, чтобы контролировать его внутреннюю среду: ускорять частоту сердечных сокращений, замедлять дыхание, высвобождать больше кортизола, метаболизировать больше глюкозы и так далее. Мы будем называть их зонами управления ресурсами тела[153]. Вторая часть – это зона, которая представляет ощущения внутри вашего тела, называемая первичной интероцептивной корой[154].

.

Рис. 4.4. Зоны коры интероцептивной системы. Зоны регуляции телесных ресурсов показаны темно-серым цветом. Для первичной интероцептивной коры приведено ее анатомическое название – задняя островковая доля. Подкорковые зоны интероцептивной сети не показаны. Интероцептивная система включает две подсистемы, обычно именуемые сетью выявления значимости и сетью пассивного режима работы. Для справки показана зрительная кора[155]

Обе части вашей интероцептивной системы включены в прогностические петли. Каждый раз, когда зоны регуляции телесных ресурсов предсказывают двигательное изменение, например ускорение работы сердца, они также предсказывают сенсорные последствия такого изменения, например ощущение ударов в грудной клетке. Такие сенсорные прогнозы называются интероцептивными прогнозами, и они направляются в первичную интероцептивную кору, где симулируются обычным образом. Первичная интероцептивная кора также получает входные сенсорные сигналы от сердца, легких, почек, кожи, мускулов, кровеносных сосудов и других органов и тканей – по мере того как они выполняют свои функции. Нейроны в вашей первичной интероцептивной коре сравнивают симуляцию с поступающим входным сенсорным сигналом, вычисляя соответствующую ошибку прогноза, завершая цикл и в конечном итоге создавая интероцептивные ощущения[156].

Ваши зоны регуляции телесных ресурсов играют крайне важную роль в выживании. Каждый раз, когда ваш мозг перемещает какую-нибудь часть вашего тела, внутри или снаружи, он тратит некоторое количество энергетических ресурсов: штуковины, которые он использует, чтобы запустить ваши органы, ваш метаболизм и вашу иммунную систему, и вы восполняете ресурсы вашего тела с помощью еды, питья и сна и уменьшаете затраты вашего тела, расслабляясь с любимыми, даже с помощью секса. Чтобы управлять всеми этими затратами и пополнениями, ваш мозг должен постоянно предсказывать энергетические потребности тела, будто бы составляет бюджет тела. Точно так же, как в какой-нибудь компании имеется финансовый отдел, отслеживающий вклады и снятия и перемещения денежных средств между счетами, так что общий бюджет остается сбалансированным, ваш мозг имеет систему, которая в основном отвечает за бюджет вашего тела. Эта система находится внутри интероцептивной системы. Зоны регуляции телесных ресурсов делают предсказания на основании своего прошлого опыта, чтобы оценить ресурсы для того, чтобы вы оставались живыми и цветущими[157].

Почему это имеет отношение к эмоциям? Потому что каждая зона мозга, которую провозглашают центром эмоции у человека, оказывается в зонах регуляции телесных ресурсов внутри интероцептивной системы. Однако эти зоны не реагируют эмоциями. Они делают прогнозы, чтобы регулировать бюджет тела. Они выдают прогнозы для видов, звуков, мыслей, памяти, воображения и, да, – эмоций. Идея о том, что в мозге есть зона эмоций, является иллюзией, вызванной устаревшими представлениями, будто бы мозг реагирует на стимулы. Сегодня нейроученые это понимают, но это знание еще не распространено среди многих психологов, психиатров, социологов, экономистов и других людей, изучающих эмоции[158].

Всякий раз, когда мозг предсказывает какое-либо движение – встать с кровати утром или сделать глоток кофе, – ваши зоны управления ресурсами корректируют ваш бюджет. Когда ваш мозг прогнозирует, что телу нужен быстрый приток энергии, эти зоны дают команду надпочечникам выделить гормон кортизол. Люди называют кортизол гормоном стресса, но это ошибка. Кортизол выделяется каждый раз, когда вам нужен прилив энергии, а сюда включаются и случаи стресса. Главная цель – подать в кровоток глюкозу, чтобы у клеток была энергия, что позволит, например, мышцам напрягаться и сокращаться, чтобы вы могли бежать. Зоны управления ресурсами также обеспечивают более глубокое дыхание, чтобы в крови оказалось больше кислорода, а артерии расширились – чтобы кислород быстрее попадал к вашим мышцам и ваше тело могло двигаться. Все эти внутренние движения сопровождаются интероцептивными ощущениями, хотя у вас нет нервных связей для переживания этого. Таким образом, ваша интероцептивная система управляет вашим телом, распределяет энергетические ресурсы и представляет внутренние ощущения, причем делает это одновременно[159].

Траты из бюджета вашего тела не требуют реального физического движения. Предположим, что вы видите идущего к вам начальника, учителя или бейсбольного тренера. Вы полагаете, что он выскажется о сказанном или сделанном вами. Хотя кажется, что никаких физических движений не вызывается, ваш мозг прогнозирует, что вашему телу понадобится энергия, и производит изъятие из бюджета, выделяя кортизол и запуская глюкозу в кровь. У вас также прилив интероцептивных ощущений. Остановитесь и подумайте минутку. Кто-то просто идет к вам, пока вы стоите неподвижно, а ваш мозг предсказывает, что вам нужно топливо! Таким образом, любое событие, которое существенно воздействует на бюджет вашего тела, становится значимым лично для вас.

Недавно моя лаборатория оценивала портативное устройство для мониторинга сердца. Каждый раз, когда частота сердечных сокращений превышала норму на 15 процентов, устройство издавало звуковой сигнал. Одна из моих студенток Эрика Сигель носила это устройство, спокойно работая за столом, и оно некоторое время молчало. В некий момент в комнату заходила я. Когда Эрика оборачивалась и видела меня (своего научного руководителя), устройство громко пищало, к ее смущению и удивлению всех окружающих. Позднее в тот день и я некоторое время провела с устройством, и оно пищало несколько раз при Эрике, когда я получала письма от финансирующей организации. (Так что Эрика в тот день смеялась последней.)[160]

Моя лаборатория сотни раз экспериментально продемонстрировала (как и другие лаборатории) усилия мозга по регулированию бюджета, наблюдая, как система регуляции телесных ресурсов распределяет ресурсы, а иногда – как поддерживается баланс бюджета тела. Мы просили добровольцев сидеть абсолютно неподвижно перед экраном компьютера и рассматривать изображения животных, цветов, детей, пищи, денег, оружия, серфингистов, ныряльщиков, автокатастроф и других объектов и сцен. Эти изображения воздействовали на бюджет тела; сердце билось чаще, кровяное давление менялось, кровеносные сосуды расширялись. Эти изменения в бюджете, которые готовят тело к борьбе или бегству, происходили даже в том случае, когда добровольцы не двигались и не имели осознанного плана двигаться. Когда наши добровольцы видели эти изображения во время эксперимента с МРТ, мы наблюдали, что их зоны регуляции телесных ресурсов контролировали внутренние движения. Даже когда участники эксперимента лежали совершенно неподвижно, они симулировали двигательную активность (например, бег и серфинг), а также ощущения от двигающихся мускулов, суставов и жил. Рисунки также изменяли ощущения наших добровольцев, когда симулировались и корректировались интероцептивные изменения в их телах. На основании этих и сотен других исследований мы сейчас имеем хорошие подтверждения, что ваш мозг предсказывает отклики тела, опираясь на предыдущий опыт с аналогичными ситуациями и объектами, даже когда вы физически не активны. А следствием является интероцептивное ощущение[161].

Чтобы вмешаться в ваш бюджет, не нужно даже наличия другого человека или другого объекта. Вы можете просто вообразить своего начальника, учителя, тренера или еще кого-нибудь подходящего. Каждая симуляция, становится она эмоцией или нет, влияет на бюджет тела. Как оказывается, люди проводят минимум половину времени бодрствования, симулируя, не обращая внимания на окружающий мир, и эта чистая симуляция обеспечивает их ощущения[162].

Что касается управления ресурсами вашего тела, то ваш мозг делает это не в одиночку. Другие люди также регулируют его. Когда вы взаимодействуете с друзьями, родителями, детьми, любимыми, коллегами, врачами или другими людьми, вы с ними синхронизируете дыхание, сердечный ритм и другие физические сигналы, что дает ощутимые выгоды. Если вы держите любимого или любимую за руку или храните их фотографии на рабочем столе, это уменьшает активацию в системе регуляции телесных ресурсов и делает вас менее чувствительным к боли. Если вы стоите у подножия холма с друзьями, он выглядит не таким крутым и более простым для подъема, чем когда вы в одиночестве. Если вы растете в бедности (ситуация, которая ведет к дисбалансу бюджета тела и избыточной активности иммунной системы), эти проблемы с распределением ресурсов уменьшаются, если у вас есть в жизни тот, кто помогает. Напротив, когда вы теряете близкие любовные отношения и чувствуете физическую боль из-за этого, причина частично в том, что ваш любимый или любимая больше не помогают регулировать бюджет вашего тела. Вы чувствуете, как будто потеряли часть самого себя, поскольку в каком-то смысле так и есть[163].

Любой встреченный вами человек, любой сделанный вами прогноз, любая представленная вами идея, а также любой вид, звук, вкус, касание и запах, которые вы не смогли предвидеть, – все они оказывают влияние на телесные ресурсы и соответствующие интероцептивные предсказания. Ваш мозг должен бороться с этим непрерывным изменчивым потоком интероцептивных ощущений от прогнозов, которые не дают вам умереть. Иногда вы знаете о них, иногда нет, но они всегда являются частью модели мира, созданной вашим мозгом. Они, как я говорила, являются научной основой для простых чувств удовольствия, неудовольствия, возбуждения и спокойствия, которые вы испытываете каждый день. Для некоторых этот поток – струи идиллического ручейка. Для других – словно бурная река. Иногда эти ощущения трансформируются в эмоции, но, как вы сейчас узнаете, даже когда они идут фоном, они влияют на то, что вы делаете, что вы думаете и что вы воспринимаете[164].

Когда вы просыпаетесь утром, вы чувствуете себя освеженным или раздражительным? В середине дня вы чувствуете себя вымотанным или полным энергии? Подумайте, как вы чувствуете себя сейчас? Спокойным? Заинтересованным? Энергичным? Скучающим? Утомленным? Раздраженным? Это простые чувства, которые мы обсуждали в начале главы. Ученые называют их аффектами[165].

Аффект – это общее чувство, которое вы испытываете по ходу каждого дня. Это не эмоция, а намного более простое чувство с двумя характеристиками. Первая – насколько приятно или неприятно вы себя чувствуете; ученые называют ее валентностью[166]. Приятные ощущения от солнца на вашей коже, вкус любимой пищи, дискомфорт от боли в животе или щипка – это примеры валентности аффекта. Вторая характеристика аффекта – насколько спокойно или взбудораженно вы себя чувствуете; эта характеристика называется возбуждением. Возбужденное ощущение от ожидания хороших новостей, нервное ощущение после употребления слишком большого количества кофе, усталость после долгой пробежки, измотанность от недосыпа – примеры высокого и низкого возбуждения. Аффектом также является интуитивное предчувствие, что какая-то инвестиция является рискованной или выгодной или является человек надежным или та еще сволочь. Даже полностью нейтральное чувство является аффектом[167].

Философы Запада и Востока описывают валентность и возбуждение как базовые характеристики человеческого переживания. Ученые в целом согласны, что аффект присутствует с рождения и что младенцы могут ощущать и воспринимать удовольствие и неудовольствие, даже если они не соглашаются с тем, что новорожденные выходят в мир с полностью сформированными эмоциями[168].

Как вы помните, аффект происходит от интероцепции. Это означает, что аффект постоянно присутствует в течение всей вашей жизни, даже когда вы совершенно неподвижны или спите. Он не включается и выключается в ответ на события, которые вы переживаете эмоционально. В этом смысле аффект является фундаментальным аспектом сознания, как яркость и громкость. Когда ваш мозг представляет световые волны, отраженные от предметов, вы переживаете яркость и темноту. Когда ваш мозг представляет изменения давления воздуха, вы переживаете громкость и мягкость звука. Когда ваш мозг представляет интероцептивные изменения, вы переживаете приятные и неприятные ощущения, возбуждение и спокойствие. Аффект, яркость и громкость сопровождают вас от рождения до смерти[169].

Давайте проясним одну вещь: интероцепция не является механизмом, специально созданным для производства аффекта. Интероцепция – это фундаментальная особенность нервной системы людей, и вопрос, почему вы испытываете такие ощущения как аффект, является одной из величайших загадок науки. Интероцепция развилась не для того, чтобы вы ощущали, а для того, чтобы распределять ресурсы тела. Она помогает вашему мозгу отслеживать температуру, количество используемой глюкозы, есть ли у вас повреждения тканей, бьется ли ваше сердце, напряжены ли ваши мускулы, и прочие состояния тела – и все это в одно и то же время. Ваши аффективные переживания удовольствия и неудовольствия, спокойствия и возбуждения – это просто сводка вашего ресурсного состояния. Вы дошли до края? Вы превысили лимит? Вам нужно пополнение, а если да, то насколько остро?[170]

Когда ваш бюджет не сбалансирован, ваш аффект не указывает вам, что нужно действовать каким-то определенным образом, но он предлагает вашему мозгу поискать объяснение. Ваш мозг постоянно использует прошлый опыт, чтобы предсказывать, какие объекты и события будут влиять на распределение ресурсов вашего тела, изменяя ваш аффект. Такие объекты и события в совокупности являются вашей аффективной нишей. Интуитивно понятно, что ваша аффективная ниша включает все, что в настоящий момент имеет отношение к бюджету вашего тела. Непосредственно сейчас эта книга входит в вашу аффективную нишу. Буквы алфавита из нее, идеи, о которых вы читаете, любые воспоминания, которые могут вызвать у вас мои слова, температура воздуха вокруг вас, а также любые предметы, люди и события из вашего прошлого, которые влияют на ваш бюджет в сходной ситуации. Все, что находится вне вашей аффективной ниши, – это просто шум: ваш мозг не выдает никаких прогнозов об этом, и вы этого не замечаете. Ощущение одежды на коже обычно не входит в аффективную нишу (сейчас входит, поскольку я об этом упомянула), если только не происходит что-нибудь затрагивающее, например, ваш физический комфорт[171].

Психолог Джеймс А. Рассел разработал способ отслеживания аффекта, который стал популярен среди врачей, преподавателей и ученых. Рассел показал, что вы можете описать свой аффект в данный момент времени в виде одной точки в двумерном пространстве, именуемом циркумплексом – круговой двумерной структурой, показанной на рис. 4.5. Два измерения Рассела представляют валентность и возбуждение, а расстояние от центральной точки отражает интенсивность[172].

.

Рис. 4.5. Аффективный циркумплекс

Ваш аффект – это всегда сочетание валентности и возбуждения, представленное одной точкой в аффективном циркумплексе. Когда вы сидите спокойно, ваш аффект изображается центральной точкой – с «нейтральной валентностью» и «нейтральным возбуждением». Когда вы веселитесь на вечеринке, ваш аффект, вероятно, будет находиться в четверти, соответствующей удовольствию и сильному возбуждению. Если вечеринка становится скучной, ваш аффект перемещается в четверть, соответствующую неудовольствию и слабому возбуждению. Молодые американцы склонны предпочитать правую верхнюю четверть – удовольствие и сильное возбуждение. Американцы среднего и старшего возраста предпочитают скорее правую нижнюю четверть (удовольствие и слабое возбуждение), и так же делают люди восточных культур, например из Китая и Японии. Объем индустрии Голливуда составляет 500 миллиардов долларов, поскольку люди желают платить за фильмы, с помощью которых можно несколько часов путешествовать по этой карте аффектов. Вам даже не обязательно открывать глаза, чтобы получить аффективное приключение. Когда вы мечтаете и у вас значительные изменения в интероцепции, ваш мозг кружится в аффекте[173].

Аффект – не просто чувство, и имеет далеко идущие последствия. Вообразите, что вы судья, разбирающий случай досрочного освобождения. Вы слушаете историю заключенного, узнаёте о его поведении в тюрьме, и у вас возникает плохое чувство. Если вы согласитесь с досрочным освобождением, этот человек может нанести вред кому-нибудь еще. Ваше плохое чувство, являющееся неприятным аффектом, выглядит как подтверждение, что ваше решение об отказе верно. Но вдруг ваш аффект ввел вас в заблуждение? Эта ситуация была темой исследования судей, проведенного в 2011 году. Ученые из Израиля обнаружили, что судьи значительно чаще отказывают заключенным в досрочном освобождении, если слушания проводятся непосредственно перед обеденным перерывом. Судьи переживали свои интероцептивные ощущения не как голод, а как подтверждение своему решению об освобождении. Сразу после обеда судьи начинали выдавать разрешения со своей обычной частотой[174].

Когда вы испытываете аффект, не зная причину, вы больше склонны трактовать аффект как информацию о мире, а не о вашем восприятии мира. Психолог Джеральд Л. Клор десятилетиями проводил эксперименты, чтобы лучше понять, как люди принимают повседневные решения на основании внутренних ощущений. Это явление называется аффективный реализм, поскольку мы переживаем предполагаемые факты о мире, которые созданы частью наших ощущений. Например, люди чаще сообщают о счастье и довольстве жизнью в солнечные дни, но только в том случае, когда их не спрашивают явно о погоде. Когда вы подаете заявление на работу, в колледж или в медицинский институт, позаботьтесь, чтобы собеседование проходило в солнечный день, потому что в дождь интервьюеры имеют склонность отрицательно относиться к кандидатам. И когда в следующий раз ваша хорошая приятельница огрызнется, вспомните аффективный реализм. Возможно, вы ее раздражаете, но, может быть, она не спала всю ночь или просто наступило время обеда. Те изменения в распределении ресурсов ее тела, которые она переживает как аффект, могут не иметь никакого отношения к вам[175].

Аффект заставляет нас верить, что предметы и люди в мире сами по себе плохие или хорошие[176]. Фотографии котят кажутся приятными. Фотографии разлагающихся человеческих тел кажутся неприятными. Однако эти изображения не содержат аффективных свойств сами по себе. Выражение «неприятное изображение» является на самом деле сокращением для фразы «изображение, которое воздействует на распределение ресурсов моего тела, производя ощущения, которые я воспринимаю как неприятные». В моменты аффективного реализма мы воспринимаем аффект как свойство предмета или события во внешнем мире, а не как наш собственный опыт. «Я чувствую себя плохо, поэтому вы должны были сделать что-то плохое. Вы плохой человек». В моей лаборатории, когда мы незаметно манипулируем аффектами людей, это влияет на то, воспринимают ли они незнакомца как порядочного, компетентного, привлекательного или симпатичного, и при этом люди даже по-разному видят лицо человека[177].

Люди в повседневной жизни относятся к аффекту как к объективной информации, поддерживая аффективный реализм. Еда «вкусная» или «пресная». Картины «прекрасные» или «уродливые». Люди «милые» или «мерзкие». Женщины в некоторых культурах должны носить платки, чтобы не «искушать мужчин» видом волос. Иногда аффективный реализм помогает, но иногда он создает серьезные проблемы для человечества. Враги «злые». Изнасилованные женщины воспринимаются «просившими об этом». О жертвах домашнего насилия говорят, что «сами напросились»[178].

Дело в том, что плохое ощущение не всегда означает, что что-то неладно. Оно просто означает, что вы облагаете налогами бюджет своего тела. Когда люди занимаются упражнениями до уровня затрудненного дыхания, например, они чувствуют себя устало и паршиво задолго до того, как выработают всю энергию. Когда люди решают математические задачи и выполняют сложные упражнения для памяти, они могут чувствовать себя отчаявшимися и жалкими, даже когда они действуют хорошо. Любой из моих студентов, если никогда не ощущал расстройства, очевидно, что-то делал не так[179].

Аффективный реализм может также привести к трагическим последствиям. В июле 2007 года американский стрелок на вертолете «Апач» по ошибке убил в Ираке группу из одиннадцати невооруженных людей, включая нескольких фотокорреспондентов агентства «Рейтер». Солдат по ошибке принял камеру журналиста за оружие. Одно из объяснений этого инцидента – что аффективный реализм заставил солдата в горячке момента вложить неприятную валентность в нейтральный объект (камеру). Солдаты должны ежедневно принимать быстрые решения в отношении других людей – объединены ли они в подразделение во время военных действий, участвуют ли в миротворческой миссии, ведут межкультурные переговоры или сотрудничают с людьми на тыловой базе. Такие быстрые суждения крайне трудно делать, особенно при таких высоких ставках и в условиях обстановки сильного возбуждения, когда часто происходят ошибки за счет чьих-то жизней[180].

Если взять пример поближе, то аффективный реализм также играет определенную роль в стрельбе полицейских по невооруженным гражданам. Министерство юстиции США проанализировало стрельбу офицеров полиции в Филадельфии с 2007 по 2013 год и обнаружило, что 15 процентов жертв были не вооружены. В половине этих случаев, как сообщается, полицейский неправильно идентифицировал «какой-то не угрожающий предмет» (например, сотовый телефон) или движение (например, движение руки к поясу) как признак наличия оружия. В такие трагедии свой вклад вносят много факторов, от беспечности до расовых предрассудков, но также возможно, что некоторые из стрелявших воспринимали в реальности наличие оружия, когда его не было, из-за аффективного реализма в условиях большого давления и опасности[181]. Человеческий мозг привязан к иллюзиям такого сорта отчасти потому, что интероцепция пропитывает нас аффектом, который далее мы используем как свидетельство о мире[182].

Люди любят говорить «пока не увижу, не поверю»[183], но аффективный реализм показывает: «пока не поверю, не увижу». Мир часто занимает заднее сиденье в ваших предсказаниях. (Он находится в автомобиле, если так можно выразиться, большей частью как пассажир.) И, как вы узнаете прямо сейчас, эта конструкция не ограничивается зрением.

Предположим, вы идете в одиночку по лесу, слышите шорох в листьях и видите смутное движение на земле. Как всегда, ваши зоны регуляции телесных ресурсов запускают предсказания – например, что поблизости есть змея. Эти предсказания готовят вас к тому, что вы увидите и услышите змею. Одновременно эти же зоны прогнозируют, что частота сердечных сокращений должна увеличиться, кровеносные сосуды должны расшириться, например для подготовки к бегству. Стучащее сердце и бросившаяся кровь вызывают интероцептивные ощущения, так что ваш мозг должен также предсказать и эти ощущения. В результате ваш мозг симулирует змею, телесные изменения и телесные ощущения. Эти прогнозы преобразуются в чувство; в данном случае вы начинаете чувствовать взбудораженность[184].

Что произойдет дальше? Может быть, из кустарника выскользнет змея. В этом случае входной сигнал совпадает с вашими предсказаниями – и вы удираете. Возможно, никакой змеи нет (листья пошевелил ветер), но вы все равно видите змею. Это аффективный реализм. Сейчас рассмотрим третью возможность: змеи нет, и вы ее не видите. В этом случае ваше визуальное предсказание змеи быстро исправлено; однако ваши интероцептивные прогнозы – нет. Ваши зоны регуляции ресурсов поддерживают предсказания по регулированию бюджета намного дольше, чем закончится предсказанная потребность. Поэтому вам может понадобиться много времени, чтобы успокоиться, даже если вы знаете, что все хорошо. Помните, как я сравнивала ваш мозг с ученым, который создает и проверяет гипотезы? Ваши зоны регуляции ресурсов тела – словно не желающий слушать ученый: они делают прогнозы, но у них проблемы с прислушиванием к входящему подтверждению[185].

Некоторое время ваши зоны регуляции телесных ресурсов запаздывают с корректировкой своих прогнозов. Вспомните последний раз, когда вы переели и ощущали раздутость. Вы можете винить в этом свои зоны регуляции ресурсов. Одна из их обязанностей – предсказывать ваш уровень циркуляции глюкозы, который определяет вашу потребность в пище, однако они не получили своевременно сообщения «Я полон» от вашего тела, так что вы продолжили есть. Если вы когда-либо слышали совет: «Подождите 20 минут, прежде чем брать добавку, чтобы проверить, действительно ли вы голодны», то теперь вы знаете, почему он работает. Каждый раз, когда вы делаете большой вклад в бюджет или большую трату – еда, физические упражнения, травма, – возможно, нужно подождать, пока мозг это уловит. Марафонцы это знают; они рано на дистанции ощущают усталость, когда бюджет их тела еще вполне солиден, поэтому они продолжают бежать, пока неприятное ощущение не исчезнет. Они игнорируют аффективный реализм, который настаивает, что энергетические резервы иссякли[186].

Остановитесь на секунду и подумайте, что это означает для вашей повседневной жизни. Вы только что узнали, что ощущения, которые вы испытываете от вашего тела, не всегда отражают реальное состояние вашего тела. Причина в том, что знакомые ощущения (сердце бьется в грудной клетке, легкие наполняются воздухом и, более всего, общие приятные, неприятные, возбужденные или спокойные аффективные ощущения) на самом деле не поступают изнутри вашего тела. Они появляются из-за симуляции в вашей интероцептивной системе[187].

Если коротко, то вы ощущаете то, во что верит ваш мозг. Аффект в основном появляется от прогноза.

Вы узнали, что вы видите то, во что верит ваш мозг, – это аффективный реализм. Теперь вы знаете, что то же самое справедливо и для большинства чувств, которые вы испытываете в своей жизни. Даже ощущение пульса на запястье является симуляцией, сконструированной в сенсорных зонах вашего мозга и скорректированной с помощью входного сенсорного сигнала (вашего реального пульса). Всё, что вы чувствуете, основано на прогнозе, который производится по вашему знанию и вашему прошлому опыту. Вы действительно создатель собственного опыта. Пока не поверю – не почувствую.

Эти идеи – не просто теоретизирование. Ученые с подходящим оборудованием могут менять аффект людей с помощью прямого манипулирования зонами распределения ресурсов, которые выдают прогнозы. Хелен С. Мейберг, пионер-невролог, разработала терапию с глубокой стимуляцией мозга для людей, страдающих от терапевтически резистентной депрессии. Эти люди не просто переживают страдания от значительных депрессивных эпизодов, – они страдают, пойманные в ловушку ненависти к себе и бесконечных мучений. Некоторые из них едва могут двигаться. Во время хирургического вмешательства Мейберг работала с группой нейрохирургов, которые сверлили маленькие отверстия в черепе и устанавливали электроды в ключевую прогнозную зону в интероцептивной системе пациента. Когда нейрохирурги включали электроды, пациенты Мейберг сообщали о немедленном облегчении страданий. По мере того как электрический ток включался и выключался, волна страха у пациентов появлялась и отступала синхронно со стимуляцией. Замечательная работа Мейберг, видимо, впервые в истории науки показала, что непосредственное стимулирование человеческого мозга надежно меняет аффективные чувства людей, что потенциально ведет к новым методам лечения психических заболеваний[188].

.

Рис. 4.6. Глубокое стимулирование мозга

Хотя прогнозная цепь в мозге важна для аффекта, возможно, она не является необходимой. Рассмотрим случай Роджера, 56-летнего пациента, у которого соответствующая цепь была разрушена редкой болезнью. Его IQ выше среднего, он закончил колледж, но у него множество нарушений психики, например серьезная амнезия и проблемы с запахом и вкусом. Тем не менее Роджер испытывает аффекты. Вероятнее всего, его аффекты запускаются актуальными входными сенсорными сигналами от тела; прогнозы создаются альтернативными зонами мозга (это пример вырожденности – различные наборы нейронов дают один и тот же результат). Возможна и обратная ситуация. У пациентов с повреждением спинного мозга или идиопатической ортостатической гипотензией (дегенеративным заболеванием вегетативной нервной системы) интероцептивные прогнозы есть, однако они не получают сенсорных сигналов от органов и тканей. Эти пациенты испытывают аффект главным образом на основании нескорректированных прогнозов[189].

Ваша интероцептивная система не просто помогает определить, как вы себя чувствуете. Ее зоны регуляции телесных ресурсов – одни из самых мощных и имеющих связи предсказателей во всем мозге. Эти зоны – громкие и властные, как почти глухой ученый с большим рупором. Они запускают предсказания для зрения, слуха и других ваших чувств; ваши первичные сенсорные зоны, которые сами по себе не выдают прогнозов, а подсоединены, чтобы можно было слушать[190].

Давайте я продемонстрирую, что это означает. Вы, возможно, думаете, что в повседневной жизни вещи, которые вы видите и слышите, влияют на то, что вы чувствуете, но в основном все наоборот: то, что вы чувствуете, изменяет ваши зрение и слух. Интероцепция в этот момент больше влияет на восприятие и на то, как вы действуете, чем это делает внешний мир.

Вероятно, вы считаете себя рациональным созданием, взвешивающим все за и против перед принятием решения, как действовать; однако структура вашей коры делает это неправдоподобным домыслом. Ваш мозг подчиняется распределению ресурсов вашего тела. Аффект находится на месте водителя, а рациональность – на месте пассажира. Не имеет значения, выбираете ли вы между двумя закусками, двумя предложениями о работе, двумя инвестициями или двумя кардиохирургами – ваши повседневные решения обусловлены крикливым, почти глухим ученым, который смотрит на мир через очки цвета аффекта[191].

Антонио Дамасио в бестселлере «Ошибка Декарта» замечает, что разуму требуется страсть (которую мы бы назвали аффектом) для мудрости. Он документально подтверждает, что люди с повреждениями интероцептивной системы, в частности одной из зон регуляции телесных ресурсов, отличаются ухудшенным принятием решений. Лишенные возможности создавать интероцептивные предсказания, пациенты Дамасио оказались без руля. Сейчас наши новые знания об анатомии мозга побуждают нас сделать еще один шаг. Аффект не просто обязателен для мудрости; он также вплетен неотъемлемым образом в ткань каждого решения[192].

Мера влияния системы регуляции телесных ресурсов имеет серьезные последствия для финансового мира. Она участвовала в запуске величайших экономических катастроф нашего времени, в частности недавнего глобального финансового кризиса 2008 года, который нанес ущерб бесчисленному количеству семей.

Экономическая наука обычно использует понятие Homo economicus (рациональный экономический субъект), который контролирует свои эмоции, чтобы создавать разумные экономические суждения. Это понятие было фундаментом западной экономической теории, и, хотя оно впало в немилость у ученых-экономистов, оно продолжает руководить экономической практикой. Однако если зоны регуляции телесных ресурсов обеспечивают предсказаниями остальные области мозга, то модель Homo economicus основана на биологическом заблуждении. Вы не можете быть рациональным субъектом, если ваш мозг работает на прогнозах, создаваемых интероцептивным образом. Экономическая модель, легшая в основу экономики США – некоторые могут назвать это мировой экономикой, – уходит корнями в нейронную небылицу[193].

Каждый экономический кризис за последние тридцать лет был связан, как минимум частично, с моделью рационального экономического субъекта. Согласно журналисту Джеффу Мадрику, автору книги «Семь плохих идей: как экономисты мейнстрима нанесли урон Америке и всему миру», несколько наиболее фундаментальных идей экономистов вызвали ряд финансовых кризисов, что привело к мировой рецессии. Общей темой для всех этих идей было то, что нерегулируемая экономика свободного рынка хорошо работает. В такой экономике решения об инвестировании, производстве и распространении основаны на спросе и предложении без какого-либо государственного регулирования или контроля. Математические модели показывают, что при определенных условиях нерегулируемая рыночная экономика работает хорошо. Однако одно из этих «определенных условий» – то, что люди принимают решения рационально. Я потеряла счет экспериментам, проведенным за последние полвека, которые показывают, что люди не действуют рационально. Вы не можете преодолеть эмоции посредством рационального мышления, поскольку основой для каждой вашей мысли и каждого вашего восприятия является работа системы распределения ресурсов вашего тела, поэтому интероцепция и аффекты возникают в каждый момент. Даже когда вы ощущаете себя рациональной личностью, ваш бюджет тела и его связи с аффектом присутствуют, скрываясь в засаде под поверхностью[194].

Если идея рациональной человеческой психики так ядовита для экономики и при этом не поддерживается нейронаукой, то почему она продолжает существовать? Потому что мы, люди, долго верили, что рациональность выделяет нас в царстве животных. Этот миф отражает один из наиболее лелеемых стереотипов западного мышления, что человеческая психика является полем сражения, где познание и эмоции борются за контроль над поведением. Даже прилагательное, которое мы используем, чтобы описать себя как невосприимчивого или глупого, когда действуем сгоряча, – «бездумный» – вызывает ассоциации с отсутствием сознательного контроля и неумением обратиться к своему внутреннему Споку[195].

Этот древний миф держится настолько прочно, что ученые даже создали основанную на нем модель мозга. Эта модель начинает с древних подкорковых цепей для базового выживания, которые мы, как утверждается, унаследовали от рептилий. Над этими цепями располагается предполагаемая эмоциональная система, известная как «лимбическая система», которую мы будто бы унаследовали от ранних млекопитающих. А поверх этой так называемой лимбической системы, как глазурь на кексе, располагается предположительно рациональная, свойственная только человеку кора. Такое иллюзорное расположение слоев, которое иногда именуется триединым мозгом, остается одним из самых успешных ложных понятий в биологии человека. Карл Саган популяризовал его в книге «Драконы Эдема. Рассуждения об эволюции человеческого разума»[196] о том, как развивался человеческий интеллект (некоторые назвали бы книгу в значительной части выдуманной). Дэниел Гоулман использовал его в бестселлере «Эмоциональный интеллект»[197]. Тем не менее, как знает любой специалист по эволюции мозга, у людей вовсе не животный мозг, завернутый в когнитивную подарочную упаковку. «Помещать эмоции в среднюю часть мозга, а рассудок с логикой в кору – это просто глупо, – говорит Барбара Л. Финли, редактор журнала “Бихевиоризм и науки о мозге”. – У всех позвоночных есть все отделы мозга». Как развивался мозг? Реорганизовывался, как делают компании, расширяясь и поддерживая при этом эффективность и скорость реагирования[198].

.

Рис. 4.7. Идея «триединого мозга», где так называемая когнитивная цепь располагается выше так называемой эмоциональной цепи. Это иллюзорное расположение показывает, как мышление будто бы регулирует чувство

Итоговый вывод тут таков: человеческий мозг анатомически устроен так, что никакое решение или действие не может быть свободным от интероцепции или аффекта, даже если люди сами говорят о том, что они рациональны. Ваше телесное ощущение прямо сейчас готовится, чтобы повлиять на то, что вы будете чувствовать и делать в будущем. Это прекрасно поставленное самосбывающееся предсказание, заключенное в архитектуре вашего мозга.

Ваш мозг с его миллиардами нейронов делает намного больше, чем я набросала в этой главе. Большинство нейроученых согласны, что нам нужны еще десятилетия, чтобы узнать хитросплетения того, как работает мозг, не говоря уж о том, как он создает сознание. Тем не менее мы можем быть вполне уверены в некоторых вещах.

Непосредственно сейчас, когда ваш мозг придает смысл этим словам, он предсказывает изменения в распределении ресурсов вашего тела. Каждая мысль, воспоминание, восприятие или эмоция, которые вы конструируете, включает что-то от состояния вашего тела: маленький кусочек интероцепции. Визуальное предсказание, например, не просто дает ответ на вопрос «Что я видел последний раз, когда был в такой ситуации?» Он отвечает на вопрос «Что я видел последний раз, когда был в такой ситуации, когда мое тело было в таком состоянии?» Любые изменения в аффекте, которые вы чувствуете при чтении этих слов, – результат этих интероцептивных предсказаний. Аффект – это наилучшая догадка вашего мозга о состоянии бюджета вашего тела.

Интероцепция – это также один из наиболее важных компонентов в том, что вы воспринимаете как реальность. Если бы у вас не было интероцепции, физический мир был бы для вас бессмысленным шумом. Задумайтесь, ваши интероцептивные прогнозы, которые создают ваши переживания аффекта, определяют, что вас волнует в данный момент, – вашу аффективную нишу. С точки зрения вашего мозга все, что есть в вашей аффективной нише, может потенциально воздействовать на бюджет вашего тела, а все остальное во вселенной не имеет значения. Это фактически означает, что вы конструируете среду, в которой вы живете. Возможно, вы думаете, что ваша окружающая среда существует во внешнем мире, отдельно от вас, но это миф. Вы (и прочие создания) не просто обнаруживаете себя в какой-то внешней среде и либо приспосабливаетесь, либо умираете. Вы конструируете свою среду – свою реальность – посредством тех входных сенсорных сигналов от физической среды, которые отбирает ваш мозг; он допускает кое-что как информацию и игнорирует кое-что как шум. И этот выбор тесно связан с интероцепцией. Ваш мозг расширяет свой предсказательный репертуар, чтобы включить все, что может воздействовать на бюджет вашего тела, – чтобы соответствовать метаболическим требованиям вашего тела. Вот почему аффект является свойством сознания.

Интероцепция как фундаментальная часть предсказательного процесса является ключевым компонентом эмоций. Однако сама по себе интероцепция не может объяснить эмоции. Любая категория эмоций (например, гнев или печаль) намного сложнее, чем простое переживание неприятности или возбуждения.

Когда голос губернатора Коннектикута Дэннела Мэллоя дрогнул во время речи после убийства в начальной школе Сэнди-Хук, он не плакал, у него не было надутого вида, и в какой-то момент он улыбнулся. И тем не менее зрители каким-то образом пришли к выводу, что он испытывает глубокую печаль. Ощущений и простого чувства недостаточно, чтобы объяснить, как тысячи людей воспринимали глубину страданий Мэллоя.

Аффект сам по себе также не способен объяснить ни того, как мы конструируем наше переживание печали, ни того, чем один случай печали отличается от другого. Аффект не скажет вам, что означают ощущения и что с ними делать. Поэтому люди едят, когда они устали, или считают обвиняемого виновным, когда они голодны. Вы должны сделать аффект значимым, чтобы ваш мозг мог осуществить какое-то более специфическое действие. Один из способов придать значение – сконструировать случай эмоции.

Итак, как же интероцептивные ощущения становятся эмоциями? И почему мы испытываем эти ощущения (фактически предсказания) такими разнообразными способами: как физические симптомы, как восприятие мира, как простые аффективные чувства и иногда как эмоции? Это следующая загадка, к которой мы обратимся.

5. Понятия, цели и слова

Когда вы смотрите на радугу, вы видите отдельные цветные полосы – примерно так, как нарисовано слева на рис. 5.1. Однако в природе у радуги нет полос, это непрерывный спектр, где длина световых волн лежит примерно в диапазоне от 400 до 750 нанометров. Этот спектр не имеет никаких границ или полос.

.

Рис. 5.1. Слева – радуга с полосками, справа – непрерывная, как в природе

Почему вы и я видим полосы? Потому что у нас есть внутренние понятия для цветов вроде «красный», «оранжевый» и «желтый». Ваш мозг автоматически использует эти понятия, чтобы сгруппировать определенные диапазоны в спектре, категоризуя их как одноцветные. Ваш мозг недооценивает различия между цветами внутри одной категории и переоценивает различия между разными категориями, что и заставляет вас воспринимать цветные полосы[199].

Человеческая речь также непрерывна – поток звуков, – но когда вы слушаете свой родной язык, вы слышите отдельные слова. Как это происходит? Точно так же вы используете понятия, чтобы распределить по категориям непрерывный входной сигнал. Начиная с младенчества вы изучаете повторения в потоке речи, которые раскрывают границы между фонемами наименьшими единицами языка, которые вы можете различить (например, звуки d или p в английском языке). Эти повторения становятся понятиями, которые ваш мозг впоследствии использует для категоризации потока звуков в слоги и слова[200].

Этот примечательный процесс полон проблем, поскольку звуковой поток является неопределенным и в большой степени изменчивым. Согласные звуки изменяются в контексте: звук d в словах dad и death акустически различен, хотя мы каким-то образом воспринимаем его как d. Гласные звуки изменяются в зависимости от возраста, пола и размера говорящего, а также контекста для одного и того же говорящего. Невообразимые 50 процентов услышанных нами слов нельзя понять без контекста (если бы они были предъявлены отдельно). Но, используя понятия, мозг учится категоризировать, конструируя фонемы за десятки миллисекунд внутри всей этой изменчивой шумной информации, что в конечном итоге дает вам возможность общаться с другими[201].

Все, что вы воспринимаете вокруг вас, представлено понятиями в вашем мозге. Посмотрите на предмет рядом с вами. Теперь взгляните слегка левее этого предмета. Вы только что сделали нечто потрясающее, даже не заметив этого. Движения головы и глаза казались незначительными, но они вызвали гигантское изменение в визуальном входном сигнале, достигшем вашего мозга. Если вы представите свое поле зрения в виде большого телеэкрана, то ваше небольшое движение глаз только что поменяло миллионы пикселей на этом экране. И вы не ощущали размытых полос в поле зрения. Причина в том, что вы не видите мир в терминах пикселей: вы видите предметы, а они меняются крайне мало, пока вы двигаете глазами. Вы воспринимаете повторения низкого уровня (вроде линий, контуров, полос и пятен) и повторения более высокого уровня (вроде сложных объектов и сцен). Ваш мозг давно усвоил эти повторения как понятия и теперь использует эти понятия, чтобы категоризировать ваш постоянно меняющийся визуальный входной сигнал[202].

Без понятий вы бы воспринимали мир как вечно меняющийся шум. Всё, с чем вы встретились, было бы непохоже на все остальное. Вы были бы эмпирически слепы, как тогда, когда впервые увидели картинку из пятен в главе 2, но теперь это длилось бы постоянно. Вы были бы неспособны к научению[203].

Вся сенсорная информация – это огромная, постоянно меняющаяся головоломка, которую приходится решать вашему мозгу. Объекты, которые вы видите, звуки, которые вы слышите, запахи, которые вы обоняете, прикосновения, которые вы осязаете, вкусы, которые вы ощущаете, и интероцептивные ощущения, которые вы переживаете в виде боли и аффекта… все они подразумевают постоянные входные сенсорные сигналы, которые сильно изменчивы и неопределенны, когда достигают вашего мозга. Работа вашего мозга – предсказать их до того, как они прибудут, наполнить их отсутствующими деталями и найти повторения там, где возможно, так что вы воспринимаете мир предметов, людей, музыки и событий, а не «цветущий и жужжащий беспорядок», который в реальности там находится[204].

Чтобы достичь этого блистательного результата, ваш мозг использует понятия, чтобы придать смысл входным сигналам, создавая объяснение, откуда они появились, к чему в мире они относятся и как с ними взаимодействовать. Ваши ощущения являются настолько живыми и непосредственными, что заставляют вас думать, что вы представляете мир таким, каков он на самом деле, в то время как в реальности вы воспринимаете мир вашего собственного изготовления. Многое из того, что вы воспринимаете как внешний мир, начинается в вашей голове. Когда вы категоризируете с помощью понятий, вы выходите за рамки доступной информации, ровно так, как вы это делали, когда воспринимали пчелу среди пятен.

В этой главе я объясняю, что каждый раз, когда вы испытываете эмоцию или воспринимаете ее у других, вы осуществляете категоризацию с помощью понятий, придавая смысл ощущениям от интероцепции и пяти чувств. Это – ключевой тезис теории конструирования эмоций.

Дело не в том, чтобы сказать: «Вы конструируете случаи эмоций с помощью категоризации: уникально ли это?» Я хочу показать, что категоризация конструирует каждое восприятие, мысль, воспоминание и прочее психическое явление, которые вы переживаете, так что, разумеется, вы конструируете таким же образом и случаи эмоций. Это не сознательная, требующая усилий категоризация, как у энтомолога, сидящего над новыми особями жуков и решающего, относятся ли они к семейству Anthribidae или Nemonychidae[205]. Я говорю о скоростной автоматической категоризации, которую ваш мозг производит непрерывно, в любой момент бодрствования, за миллисекунды – чтобы предсказать и объяснить входные сенсорные сигналы, с которыми вы сталкиваетесь. Категоризация – обычное дело для вашего мозга, и она объясняет, как создаются эмоции, – безо всякой надобности в отпечатках.

Отнесемся пока неформально к внутренней кухне (то есть нейронауке) категоризации и просто рассмотрим некоторые из самых базовых вопросов. Что такое понятия? Как они формируются? Какого рода понятия являются понятиями эмоций? В частности, какой суперспособностью должен обладать человеческий разум, чтобы создавать смысл из мелочей? Многие из этих вопросов сейчас активно изучаются. В тех случаях, когда имеются надежные подтверждения, я представлю их. Если с подтверждениями хуже, я сделаю обоснованные предположения. Ответы не только объясняют, как создаются эмоции, но также позволяют взглянуть в суть того, что значит быть человеком[206].

Философы и ученые определяют категорию как совокупность объектов, событий или действий, которые объединены и считаются эквивалентными для какой-либо цели. Они определяют понятие как психическое представление категории. По традиции считается, что категории существуют в мире, а понятия существуют в головах. Например, у вас есть понятие для цвета «красный». Когда вы применяете это понятие к световым волнам для восприятия красной розы в парке, то этот красный цвет является случаем из категории «красный»[207]. Ваш мозг сглаживает разницу между участниками одной категории, например различными оттенками красного цвета роз в ботаническом саду, и считает их эквивалентными – «красными». Ваш мозг также увеличивает разницу между объектами из категории и объектами, туда не входящими (скажем, между розовыми розами и красными розами), так что вы ощущаете четкие границы между ними.

Представьте, что вы идете по улице своего города; ваш мозг полон понятий. Вы видите одновременно множество объектов: цветы, деревья, автомобили, дома, собак, птиц, пчел. Вы видите гуляющих людей, у которых двигаются тела и лица. Вы слышите звуки и чувствуете разнообразные запахи. Ваш мозг объединяет всю эту информацию для восприятия событий: например, дети гуляют в парке, человек ухаживает за растениями, пожилая пара держится за руки на скамейке. Вы создали собственное восприятие этих объектов, действий и событий, приписав им категории с помощью понятий. Ваш вечно предсказывающий мозг быстро предвосхищает входной сенсорный сигнал, спрашивая: «На что из моих понятий это похоже?» Например, если вы видите автомобиль спереди, а затем сбоку и у вас есть понятие для этого автомобиля, вы можете узнать, что это один и тот же автомобиль, даже притом, что визуальная информация, попавшая на вашу сетчатку с двух углов зрения, совершенно различна[208].

Когда ваш мозг немедленно категоризирует входной сенсорный сигнал как, скажем, автомобиль, он использует понятие «автомобиль». Обманчиво простое выражение «понятие автомобиля» обозначает нечто более сложное, чем вы могли бы ожидать. Так что же такое понятие? Это зависит от того, кого из ученых вы спросите; в науке такое является обычным делом. Мы должны ожидать определенного количества противоречий для такой фундаментальной темы, как «каким образом в человеческом мозге организовано и представляется знание». А ответ жизненно важен для понимания того, как создаются эмоции.

Если я попрошу вас описать понятие «автомобиль», вы можете сказать, что это средство для транспортировки, обычно имеющее четыре колеса, сделано из металла, имеет двигатель и работает на определенном виде топлива. Когда-то научный подход предполагал, что понятие работает в точности так же: в вашем мозге хранится словарное определение, описывающее необходимые и достаточные свойства. «Автомобиль – это транспортное средство с двигателем, четырьмя колесами, сиденьями, дверцами и крышей». «Птица – это летающее животное с крыльями, несущее яйца». Такой классический взгляд на понятия предполагает, что соответствующие им категории имеют жесткие границы. Случаи категории «пчела» никогда не попадают в категорию «птица». Также с этой точки зрения каждый случай является одинаково хорошим представителем своей категории. Любая пчела, так уж получается, является представителем категории, поскольку все пчелы имеют нечто общее либо в том, как они выглядят, либо в том, что они делают, или в силу какого-то базового отпечатка, который делает их пчелами. Любые различия между отдельными пчелами считаются несущественными по сравнению с тем фактом, что они являются пчелами. Вы можете заметить здесь параллель с классическим взглядом на эмоции, для которого все случаи категории «страх» сходны и при этом случаи «страха» отличаются от случаев «гнева»[209].

Классические понятия доминировали в философии, биологии и психологии с античности до 1970-х годов. В реальной жизни случаи одной категории значительно отличаются друг от друга. Существуют автомобили без дверей (например, мини-автомобили, использующиеся в гольфе) или автомобили с шестью колесами (например, Covini C6W).

Некоторые случаи в какой-нибудь категории более типичны, чем другие: никто не назовет страуса типичной птицей. В 1970-е годы классический взгляд на понятия окончательно рухнул. Ну, за исключением науки об эмоциях[210].

Из пепла классических понятий возникла новая точка зрения. Она говорит, что понятие представлено в мозге наилучшим примером в своей категории, известным как прототип[211]. Например, прототипическая птица имеет перья, крылья и умеет летать.

Не все случаи «птицы» обладают этими свойствами, например страус или эму, однако они все равно являются птицами. Отклонения от прототипа бывают, но не слишком большие: пчела не является птицей, хотя имеет крылья и может летать. С этой точки зрения, по мере того как вы изучаете какую-нибудь категорию, ваш мозг предположительно представляет понятие как одиночный прототип. Это может быть самый частый пример в категории или самый типичный пример, означающий тот случай, который является наилучшим соответствием или обладает большинством характеристик категории[212].

Что касается эмоций, то людям кажется, что они без труда могут описать прототипические свойства для определенной категории эмоций. Попросите американца описать прототипическую печаль, и он скажет, что она отличается нахмуренным или надутым лицом, сгорбленной позой, плачем, тоской, монотонностью в голосе и что она начинается с определенного рода потери, а заканчивается общим ощущением утомления или беспомощности. Не каждый случай печали обладает всеми свойствами, но такое описание должно быть типично для печали[213].

Таким образом, прототипы могут показаться хорошей моделью для понятий эмоций, если бы не одна парадоксальная деталь. Когда мы измеряем реальные случаи печали с помощью научных инструментов, этот нахмуренный/надутый прототип с потерей не является ни наиболее частым, ни наиболее типичным наблюдаемым образцом. Всем кажется, что они знакомы с прототипом, но в реальной жизни он встречается редко. Вместо этого, как вы видели в главе 1, мы обнаруживаем огромную изменчивость для печали и любой другой категории эмоций[214].

Если в мозге не хранится никаких прототипов для эмоций, то каким образом люди легко перечисляют их свойства? Вероятнее всего, ваш мозг конструирует прототипы по мере надобности, прямо на месте. Вы пережили значительное количество случаев понятия «печаль», которые по кусочкам хранятся в вашей голове, из них в мгновение ока ваш мозг конструирует сводку печалей, которая лучше всего соответствует данной ситуации (пример популяционного мышления в мозге)[215].

.

Рис. 5.2. Выделение «прототипической» схемы (шаг 5) из отдельных примеров (шаги 1–4). Испытуемые сначала видели ряд 9-точечных схем на решетке 3030. Они распределяли все схемы по двум категориям A и B. Это называлось «стадией обучения» для эксперимента. Далее участники классифицировали большее количество схем, несколько старых и несколько новых, включая прототипы категорий А и В, которые они никогда не видели. Участники эксперимента легко категоризировали прототипы, однако имели больше трудностей с другими, новыми вариантами. Это означает, что каждый мозг должен конструировать прототипы, несмотря на то, что не видел их во время стадии обучения

Ученые показали, что люди могут конструировать подобные прототипы в лабораторном эксперименте. Напечатайте случайную схему из точек на листе бумаги, потом сделайте дюжину вариаций этой схемы и покажите людям только эту дюжину вариаций. Люди могут создать исходную прототипическую схему, хотя они никогда ее не видели, – просто находя сходство в этих вариациях. Это означает, что нет нужды искать прототип в природе, раз мозг может сконструировать его, когда нужно. Прототипы эмоций, если они действительно таковыми являются, могут конструироваться тем же образом[216].

Таким образом, понятия не являются фиксированными определениями в вашем мозге, и они не являются прототипами для большинства типичных или частых случаев. Наоборот, в вашем мозге есть множество случаев – автомобилей, схем точек, печали или чего-либо еще, – и он фиксирует сходства между ними для данного момента, в соответствии с вашей целью в данной ситуации. Например, ваша обычная цель в случае транспортного средства – использовать его для поездки, поэтому если какой-то объект соответствует такой цели, тогда это транспортное средство, и неважно, автомобиль это, вертолет или лист фанеры с четырьмя приделанными колесами. Такое объяснение понятий исходит от Лоуренса Барсалу, одного из ведущих мировых когнитивных специалистов, изучающих понятия и категории[217].

Понятия, основанные на цели, являются сверхгибкими и адаптирующимися к ситуации. Если вы стоите в зоомагазине, чтобы пополнить домашний аквариум, и продавец спрашивает: «Какую рыбу вы хотите?», вы можете назвать «золотую рыбку» или «моллинезию», но вряд ли «отварного лосося». Ваше понятие «рыба» в этой ситуации служит цели покупки аквариумной рыбки, а не заказа обеда, и поэтому вы конструируете те случаи понятия «рыба», которые лучше всего соответствуют вашему аквариуму. Если вы занимаетесь дайвингом и погружаетесь в воду, вы используете понятие «рыба» в связи с целью найти захватывающую дикую жизнь, то есть лучшим случаем может быть огромная акула-нянька или разноцветный пятнистый кузовок[218]. Понятия не статичны, а весьма эластичны и зависят от контекста, поскольку ваши цели могут меняться в соответствии с ситуацией.

Кроме того, один объект может быть частью разных понятий. Например, автомобиль не всегда служит целям транспортировки. Иногда автомобиль является случаем понятия «символ статуса». В некоторых обстоятельствах автомобиль может быть «кроватью» для бездомного или даже «орудием убийства». Загоните автомобиль в океан, и он станет «искусственным рифом».

.

Рис. 5.3. Понятия и цели. Ряд 1 показывает понятия на основе сходства по восприятию, например по наличию крыльев. Ряд 2 демонстрирует, что категории объектов могут основываться на цели. Летучие мыши, вертолеты и диски-фрисби не имеют общих воспринимаемых свойств, но их можно описать посредством ментального сходства: их общее назначение – двигаться по воздуху. Ряд 3 показывает сходство, которые является чисто ментальным. Понятие «любовь» можно связывать с различными целями в зависимости от контекста

Чтобы увидеть реальную мощь понятий, основанных на цели, рассмотрим чисто ментальное понятие, такое как «вещи, которые могут защитить вас от жалящих насекомых». Случаи такой категории весьма разнообразны: мухобойка, костюм пасечника, дом, автомобиль «Мазерати», большой мусорный бак, отпуск в Антарктиде, спокойное поведение и даже университетская степень по энтомологии. У них нет общих воспринимаемых свойств. Эта категория полностью и целиком является конструкцией человеческого разума. Не все случаи помогут во всех ситуациях: например, если при работе с клумбой разросшихся ирисов вы нечаянно потревожите пчелиное гнездо и в вашем направлении летит рой, то ближайший дом в качестве защиты будет намного лучше, чем мухобойка. Однако ваш мозг объединяет все эти случаи в одну категорию, поскольку они могут обеспечить одну и ту же цель – обезопасить вас от укусов. Фактически цель является единственным, что связывает вещи воедино в такую категорию.

В процессе категоризации может показаться, что вы просто наблюдаете за миром и находите сходства в объектах и событиях, но это не тот случай. Чисто ментальные, основанные на цели понятия вроде «вещей, которые могут защитить вас от жалящих насекомых», показывают, что категоризация не может быть настолько простой и статичной. Мухобойка и дом не имеют общих воспринимаемых свойств. Поэтому понятия, основанные на цели, освобождают вас от оков физического внешнего вида. Когда вы попадаете в абсолютно новую ситуацию, вы не переживаете ее исключительно на основании того, как вещи выглядят, звучат или пахнут. Ваш опыт основывается на вашей цели.

Итак, что происходит в вашем мозге, когда вы категоризируете? Вы не обнаруживаете сходства в мире, а создаете их. Когда ваш мозг создает какое-нибудь понятие, он конструирует его на лету, смешивая и сопоставляя случаи из вашего прошлого опыта, чтобы это наилучшим образом соответствовало вашим целям в конкретной ситуации. И именно здесь лежит ключ к пониманию того, как создаются эмоции[219].

Понятия эмоций являются понятиями, основанными на цели. Случаи счастья, например, крайне разнообразны. В счастье вы можете улыбаться, в счастье вы можете рыдать, в счастье вы можете кричать, в счастье вы можете воздевать руки, в счастье вы можете сжимать кулаки, в счастье вы можете прыгать и хлопать других по ладоням, и даже можете застыть без движения. Ваши глаза могут распахнуться или сощуриться; ваше дыхание может быть быстрым или медленным. Это может быть возбуждающее счастье выигрыша в лотерею, когда сердце колотится в груди, или спокойное расслабленное счастье, когда вы лежите с любимым человеком на покрывале во время пикника. Точно так же разнообразно вы воспринимаете счастье и у других людей. В целом этот пестрый набор восприятий и переживаний может вовлекать различные действия и внутренние изменения в теле, они могут ощущаться по-разному, они могут включать различные виды, звуки и запахи. Однако для вас в этот момент такие наборы физических изменений эквивалентны относительно некоторой цели. Возможно, ваша цель – ощущать одобрение, ощущать удовольствие, реализовать амбиции или найти смысл жизни. Ваше понятие «счастья» в данный момент сосредоточено на такой цели, связывая воедино разнообразные случаи из вашего прошлого.

Давайте разберем пример. Предположим, что вы в аэропорту ждете прилета близкой подруги, и это ее первый приезд за долгое время. Пока вы смотрите на выход для пассажиров и ждете ее неминуемого появления, ваш мозг занят, выдавая тысячи прогнозов на основании ваших понятий – за миллисекунды и без участия вашего сознания. В этой ситуации вы можете испытывать уйму различных эмоций. Вы можете испытывать радость встречи с подругой, предвкушение того, как она появится, опасения, что она не приедет, беспокойство, что у вас может не оказаться ничего общего. У вас могут быть также ощущения, не являющиеся эмоциями: усталость от долгой поездки в аэропорт или ощущение сжатости в груди как симптом подхваченной простуды.

Используя эту бурю предсказаний, ваш мозг придает смысл ощущениям, основываясь на вашем прошлом опыте, связанном с аэропортами, подругами, болезнями и другими ситуациями. Ваш мозг взвешивает свои предсказания с учетом вероятностей; эти предсказания соревнуются в объяснении того, что вызвало ваши ощущения, и определяют, что вы воспринимаете, как вы действуете и что вы чувствуете в этой ситуации. В конечном итоге самые вероятные прогнозы становятся вашим восприятием: скажем, вы счастливы, и ваша подруга выходит из ворот прямо сейчас. Не каждый случай «счастья» из вашего прошлого соответствует нынешней ситуации, поскольку «счастье» является основанным на цели понятием, составленным из крайне разнообразных случаев, однако некоторые из них имеют кусочки, достаточно хорошо подходящие, чтобы выиграть это соревнование. Соответствуют ли эти предсказания реальному входному сенсорному сигналу от мира и от тела? Или эти предсказания ошибаются и нужно исправление? Это дело ваших прогностических петель, которые работают, а при необходимости вносят исправления.

Давайте предположим, что ваша подруга благополучно прилетела, а потом за кофе рассказывает, что в полете случилась турбулентность и она потеряла голову от страха. Она конструирует случай «страха» с целью сообщить о таких ощущениях: она была пристегнута к сиденью, глаза закрыты, было жарко и тошнило, когда самолет прыгал вверх и вниз, а рассудок заботился о безопасности. Когда она говорит слово «испугана», вы также конструируете случай «страха», однако это вовсе не обязательно в точности те же самые физические ощущения, что у нее; например, вероятно, вы не станете зажмуривать глаза. Но вы воспринимаете ее страх и сочувствуете ей. Все время, пока ваши случаи относятся к одной цели (обнаружение опасности) в одной ситуации (турбулентность при авиарейсе), вы и ваша подруга понимаете друг друга вполне ясно. С другой стороны, если вы конструируете какой-то другой случай «страха», например восторженный страх катания на американских горках, у вас могут быть проблемы с пониманием того, почему же подруга была так расстроена полетом. Успешное общение требует, чтобы вы с подругой использовали синхронизированные понятия.

Вспомним идеи Дарвина о важности изменчивости в рамках вида (глава 1). Каждый вид животных является группой уникальных особей, которые отличаются друг от друга. Никакое свойство или набор свойств не является необходимым, достаточным или даже частым или типичным для каждой отдельной особи в этой группе. Любые обобщенные сведения об этой группе – это статистический вымысел, который не относится к отдельным особям. И важнее всего то, что изменчивость внутри вида по существу связана со средой, в которой живут особи. Некоторые особи более других приспособлены, чтобы передать свой генетический материал следующему поколению. Аналогичным образом некоторые случаи понятий более эффективны для достижения определенной цели в определенной ситуации. Эта конкуренция в вашем мозге подобна дарвиновской теории естественного отбора, но осуществляется за миллисекунды; самые подходящие случаи переживают своих соперников, чтобы соответствовать вашей цели в данный момент. Это категоризация[220].

Откуда берутся понятия эмоций? Как может понятие «благоговение»[221] обладать таким разнообразием: благоговение перед обширностью Вселенной; благоговение перед Эриком Вайхенмайером, который поднялся на Эверест, будучи слепым; и благоговение перед крохотным рабочим муравьем, который может нести груз в пятьсот раз больше собственного веса? Классический взгляд предполагает, что вы родились с этими понятиями или что ваш мозг обнаруживает «отпечатки» эмоций в выражениях лиц и усваивает их как понятия. Но мы знаем, что ученые не обнаружили таких «отпечатков», и нет никаких подтверждений, что младенцы рождаются со знанием «благоговения».

Оказывается, мозг загружает систему понятий в свои связи в течение первого года жизни. Эта система отвечает за обилие понятий эмоций, которые вы можете теперь применять, чтобы испытывать и воспринимать эмоции.

Мозг новорожденного обладает способностью запоминать шаблоны, этот процесс называется статистическим научением. В тот момент, когда вы младенцем врываетесь в этот странный новый незнакомый мир, вас бомбардирует шум, полный неясных сигналов от мира и от тела. Этот обстрел сенсорными сигналами не случаен: у него есть определенная структура. Ваш маленький мозг начинает вычислять вероятности, какие виды, звуки, запахи, касания, вкусы и интероцептивные ощущения идут вместе, а какие нет. «Эти края образуют какую-то границу. Те два пятна являются частью большего пятна. Это короткое молчание является разделителем». Мало-помалу, но с удивительной скоростью ваш мозг учится преобразовывать этот океан неясных ощущений в шаблоны: виды и звуки, запахи и вкусы, касания и интероцептивные ощущения, а также их сочетания[222].

Есть одна вещь, с которой вы рождаетесь: фундаментальное умение научаться повторениям и вероятностям вокруг. (Фактически ваше статистическое научение начинается уже в утробе, что затрудняет определение того, являются ли некоторые понятия врожденными или приобретенными). Ваши феноменальные способности к статистическому научению направили вас к конкретному складу ума, к конкретной системе понятий, которой вы сейчас обладаете[223].

Статистическое научение у людей было сначала открыто в исследованиях по развитию языковых навыков. У младенцев есть природный интерес к слушанию речи, возможно, из-за того, что звуки наряду с системой регуляции телесных ресурсов существуют с самого рождения, и даже в утробе. По мере того как дети слышат поток звуков, они постепенно постигают границы между фонемами, слогами и словами. Из звуковых комков вроде сейчаспораесть, тыхочешьпоестьсейчас и порасъестьвкусненькуювкусненькуюморковку дети узнают, какие слоги соединяются более часто («по-есть», «сей-час») и потому, вероятно, являются частями одного слова. Слоги, которые сочетаются относительно редко, вероятно, относятся к разным словам. Младенцы учатся узнавать такие повторения крайне быстро, даже за несколько минут. Этот процесс научения настолько мощен, что меняет связи в мозге ребенка. При рождении дети способны услышать разницу между всеми звуками на всех языках, но к одному году статистическое научение уменьшает эту способность только до тех звуков, которые содержатся в языках, которые они слышат от реальных людей. Статистическое научение привязывает младенцев к их родным языкам[224].

Статистическое научение – это не только способ приобретения людьми знаний, оно начинается в жизни очень рано и распространено много шире, нежели задачи понимания языка. Исследования показывают, что младенцы легко усваивают статистические закономерности в звуках и изображениях, и разумно предположить, что это верно и для остальных «чувствительностей», а также для интероцептивных ощущений. Более того, младенцы могут научиться более сложным повторениям, которые создают мостики между отдельными чувствами. Если вы наполните коробку синими и желтыми мячиками, причем желтые мячики пищат, а синие нет, то дети могут обобщить связь между цветом и звуком[225].

Младенцы используют статистическое научение, чтобы делать предсказания о мире, руководящие их действиями. Словно маленькие статисты, они формируют гипотезы, оценивают вероятности на основании своих знаний, встраивают новые свидетельства от окружающей среды и выполняют проверки. Детский возрастной психолог Фэй Сю провела изобретательное исследование с детьми от 10 до 14 месяцев. Сначала дети демонстрировали, какие леденцы на палочке они предпочитают – розовые или черные. Потом им показывали две банки с конфетами: в одной черных леденцов было больше, чем розовых, а в другой розовых было больше, чем черных. Затем экспериментатор закрывала глаза и вытаскивала по одному леденцу из каждой банки так, чтобы ребенок мог видеть только палочку, но не цвет. Эти леденцы клали в две отдельных непрозрачных чашки, чтобы видна была только палочка. Дети ползли к той чашке, которая содержала леденец предпочтительного цвета с большей вероятностью, поскольку он был взят из банки с преобладанием этого цвета. Эксперименты такого рода демонстрируют, что дети не просто реагируют на мир. С самого раннего возраста они активно оценивают вероятности на основании шаблонов, которые наблюдают и запоминают, – чтобы оптимизировать желаемый результат[226].

Люди – не единственные животные, которые обучаются статистически: это делают также другие приматы, собаки, крысы и так далее. Даже одноклеточные животные участвуют в статистическом научении и последующем предсказании: они не только реагируют на изменения в окружающей среде, но и предвосхищают их. Однако дети делают больше, чем статистическое научение простым понятиям. Они также быстро узнают, что некоторая информация о мире, которая им нужна, находится в умах людей вокруг них[227].

Возможно, вы обращали внимание, что дети считают, что другие люди разделяют их предпочтения. Годовалый малыш, который любит крекеры больше, чем брокколи, полагает, что все в мире думают так же. Он не может сделать вывод о психическом состоянии других людей тем способом, с помощью которого аудитория губернатора Мэллоя заключила, что он был опечален во время речи о стрельбе в Сэнди-Хук. Тем не менее Сю и ее студенты успешно наблюдали рудименты умозаключений даже у детей при статистическом обучении. Шестнадцатимесячным детям показывали две чаши: в одной лежали скучные белые кубики, а в другой были более интересные цветные игрушки-слинки[228]. Когда малышам разрешали выбрать что-нибудь из любой чаши, естественно, они выбирали слинки и для себя, и для экспериментатора. Затем экспериментатор показывал третью чашу, в которой было много слинки и всего несколько кубиков, и на виду у ребенка выбирал пять белых кубиков для себя. Когда детей просили выбирать из этой чаши, они давали экспериментатору кубик! Другими словами, дети смогли усвоить субъективные предпочтения экспериментатора, которые отличались от их собственных. Осознание, что какой-то предмет является положительной величиной для кого-то другого, – это пример умозаключения[229].