По ту сторону проспекта Качинский Илья

остаётся там же…

тебя встречала утренняя весенняя сырость

меня сигарета

и кривляющиеся люди на синем экране

* * *

горела фабрика фейерверков

нагревалась рубашка, свитер

запах палёной кожи сладковатый, терпкий

испуганные очевидцы

писали о происходящем в твиттере

кто-то истерично звал бога

кто-то милицию

окна наполняли смайлики —

с открытыми ртами лица

а ты громко смеялась

тебя умиляло приводить меня в бешенство

на меня, быка, красную тряпку навешивала

и пускала по арене

ярко горел

затем фразой окатывала —

мокро

холодно

жарко

пинком двери

обветренные губы – черешни

испуганные прохожие

мятое лежбище

феерия

а потом снова мрак

окна занавешены

осколки посуды

истеричка – враг

битых французских флаконов груда

я был Катоном в своём Риме

ты Элиссой в Карфагене

твой город должен быть разрушен!

и снова кисти-плечи-колени…

бред!

вечность!

мгновение!

алло, говори, я слушаю…

* * *

мы родом из панк-рока

из угловых подъездов

новостроек 97 серии

потерявшие невинность

под лифтовой грохот

у обитой дерматином двери

* * *

ты можешь быть рядом только в стихах

моих

или в строках тех людей

кто держал это тело так же, как я —

в руках

ошибочно думая, что держит тебя целую

* * *

у нас сегодня гости —

пузатые стаканы и космос

снаружи мороз

у тебя растафари косы

грифы гитар – хрустящие кости

у меня греческий нос

и на тельняшке синие полосы,

Дориана Грея вечный возраст

слегка охрипший голос

фоном по телевизору новости

* * *

я бы с Вами потанцевал

напился, проснулся

пока Вы спали

тихо оделся

вышел на незнакомую улицу

люблю эти моменты

когда утро ещё пьянит

настоявшееся на дровах вчерашних

под ногами асфальтовая лента

на рубашке с вечера яркий принт —

помада красная

Ваша

* * *

импонирует, что вырвал тебя

из цепких пальцев

модных ныне лесби

в свой мир

нескончаемой субботы в доме у Гэтсби

жить не по средствам – наш профиль

с утра коньяк лить в кофе

или в чай Ягермейстер,

а помнишь, помнишь

в эрегированные пятнадцать

с крыши многоэтажки плевали городу в пасть

руки холодил полуторалитровой бутылки пластик

я стал забывать цифры номера телефона

и твоё сонное – «здравствуй»,

с цепочки стали выпадать звенья

всё-таки он существует

стирающий всё ластик:

твою яркую помаду и тени

карандаш и ручку

имена и лица

этот ластик – время

* * *

европейские маленькие чашечки кофе

высеченный веками греческий профиль

буханка истории в стране-крохе,

с утра пить бренди

рассыпать женские бусы,

погода – аристократичная леди

Адриатика прибрежные камни лузгает

тишина

океан, кальян

сон

он, она —

местоимения

к чему имена

природа умиротворена,

застывшее время

пароль: – ты?

ответ: – я!

упасть в кресло плетённое

в двадцать пять

подняться в семьдесят

и будет тот же закат

та же каменная лестница

а море

море также будет пениться

играться,

наши следы исчезнут

и природа вновь девственница

ветер цепляет за лацканы пиджака,

время здесь – тонкая струя кофе в маленькую чашечку

а не река

* * *

прокуренный перрон

мёрзлая полночь

спящий вагон

в сумках тонущий

в свете фонарей

черты острые —

«приезжай в гости»

у меня верхняя полка купе

и застиранный плед

в отвратительную расцветку пёструю

у тебя ночь

вокзала серый скелет

звёзды

мну судорожно в руке билет,

я постоянный клиент

умею так, чтобы в один момент рвануть за ручку

в сумку «Дербент», а ключи на столе

к окну, как приклеенный

бледный, как при холере

хлопнут двери

помаши за стеклом зверю,

в горле ком

закашлялся

обдумаю всё потом

черпаю затхлый запах поезда

выброшенный на берег сом

потом, всё потом

мельчает силуэт

глотают колёса метры

забыли томик стихов

запомнили лето

* * *

Карл кораллы у Клары

а ты сердце

украла у варвара

причём давно

в советском автопроме

где на торпеде собака головой кивала

лбом о социальное дно выстукивали мотив «Нирваны»

через сколько-то лет у меня такие же острые плечи

но более плавные грани

города край

кинотеатр «Заречье» стоит

неживой

вечно живы только Элвис, Ленин

и в воспоминаниях май дождливый

перед встречей тряслись руки

и поджилки

но всё по-прежнему

на лавке водка, сигареты

вот только закуску не руками —

из магазина вилками

мы снова с тобой на татами?

да нет же

друг друга не пораним

у нас ныне из пластика вилки

а не кухонные ножи

у тебя сын и манник на плите

а я все эмоции давно растранжирил

мы не те

именно поэтому мы, наверное, и живы

это было, и было хорошо, скажи…

Татьяне К.

* * *

а дома растут, как грибы

после дождя

во время