Мой любимый враг Торн Салли

– Нужно послать имейл Джанет, – едва слышно произносит Джош после паузы и хриплого откашливания. Он неуклюже изображает, что печатает, хотя сам даже не смотрит на экран.

– Я сказала «эротичный»? Я имела в виду, эзотеричный. Вечно путаю эти два слова.

Джошуа прищуривает один глаз:

– Твой сон был… загадочным?

Что тут ответишь? Пришел мой черед проверить себя на детекторе лжи.

– Он был полон символов и скрытых значений. Я заблудилась в саду, и там был мужчина. Некто, с кем я провожу много времени, но на этот раз он показался мне незнакомцем.

– Продолжай, – говорит Джошуа.

Как странно разговаривать с ним и не видеть перед собой маску скуки вместо лица.

Я кладу ногу на ногу так элегантно, как только могу, и его глаза ныряют под мой стол, потом возвращаются к лицу.

– Я была замотана в простыню. Больше на мне ничего не было, – произношу я доверительным тоном, потом делаю паузу. – Это ведь строго между нами, да?

Джош обалдело кивает, а я мысленно хлопаю сама себя ладонью в ладонь за победу в «словесном теннисе».

Нужно продлить этот момент, не так часто я получаю превосходство. Подкрашиваю губы, используя стену в качестве зеркала. Цвет называется «Огнемет», и это мой фирменный стиль. Порочный, агрессивный, ядовитый красный. Как вскрытые вены на запястьях. «Цвет трусов дьявола», по выражению отца. У меня столько тюбиков этой помады, что хотя бы один из них всегда находится в радиусе трех футов. Сейчас я словно героиня черно-белого кино, но благодаря «Огнемету» обретаю цвет. Я живу в тревожном ожидании, что производитель прекратит ее выпуск, отсюда и накопление запасов.

– Так вот, иду я по этому саду, а мужчина держится у меня за спиной. – Сегодня я патологическая лгунья. Вот что сотворил со мной Джошуа Темплман. – Он прямо позади. Прикасается ко мне. Даже прижимается.

Я встаю и звонко хлопаю себя по заду, чтобы внести окончательную ясность. Слова мои звучат так правдиво, потому что по большей части это и есть правда. Джошуа медленно кивает, кадык на его горле вздрагивает от проглоченной слюны, а глаза путешествуют по моему платью.

– Кажется, я узнаю его голос. – Я делаю паузу на тридцать секунд, промокаю губы, поднимаю вверх салфетку, чтобы полюбоваться на маленькое пятнышко в форме сердца, отпечатавшееся на ней. Потом сминаю ее и отправляю в корзину рядом с носками туфель. Начинаю заново наносить помаду.

– Ты всегда делаешь это дважды? – Джошуа начинает раздражать эта неестественная манера рассказывать истории. Он нетерпеливо постукивает пальцами по столу.

Я подмигиваю:

– Не хочу, чтобы она смазалась от поцелуев.

– Кто этот парень, конкретно? Как его зовут?

– Парень. Ты меняешь тему, но это ничего. Прости, что заставила тебя скучать. – Я сажусь и кликаю мышью, компьютер оживает, начинает урчать.

– Нет-нет, – слабо произносит Джошуа, как будто у него перехватило дыхание. – Мне не скучно.

– Ладно. Итак, я в саду, и там… повсюду отражения. Как будто он весь заставлен зеркалами.

Джошуа кивает, локти ползут вперед по столу, подбородок ложится на руки. Он откатывает кресло назад.

– И я… – Я замолкаю и гляжу на него. – Да нет, ничего.

– Что? – рявкает Джош так громко, что я подскакиваю на дюйм на своем сиденье.

– Я спрашиваю: «Кто ты? Почему ты так сильно хочешь меня?» И когда он называет мне свое имя, я так шокирована…

Джошуа висит на крючке моей удочки, глянцевитая рыба, трепыхается, но попалась крепко, не сорвется. Я ощущаю, как воздух в пространстве между нами вибрирует от напряжения.

– Подойди сюда, такое я могу произнести только шепотом, – мурлычу я и смотрю направо и налево, хотя мы оба знаем, что вокруг никого на многие мили.

Джошуа рефлективно встряхивает головой и смотрит на свои колени. Он не единственный, кто может заглядывать под стол.

– О-о-о, – произношу я, как чересчур догадливая зануда, но, к моему изумлению, на скулах моего визави загораются красные пятна. Джошуа Темплман возбудился в моем присутствии. Почему мне хочется раздразнить его еще сильнее?

– Я подойду сама и скажу тебе. – Я блокирую экран компьютера.

– Все в порядке.

– Мне нужно поделиться этим. – Я медленно подхожу и упираюсь ладонями в край его стола. Джошуа смотрит на мои ноги в сетчатых колготках с выражением муки на лице. Мне почти жалко его.

– Это непрофессионально. – Он возводит очи к потолку в поисках вдохновения, а потом завершает: – Кадровики.

– Это наше спасительное кодовое слово? Ладно.

В люминесцентном свете нашего кабинета Джошуа выглядит здоровым, кожа золотистая, безупречно гладкая, и это раздражает. Однако лицо покрылось едва заметной испариной.

– Ты немного вспотел. – Я беру с его стола пачку листков для заметок и медленно ставлю на верхней отпечаток своих целующих губ. Отрываю его и прилепляю посреди экрана компьютера Джоша. – Надеюсь, ты не заболел.

Я ухожу на кухню. Слышу, как у меня за спиной тихонько взвизгивают колесики его кресла.

Развейся немного.

В отсеке Дэнни все сдвинуто со своих мест и выглядит несколько хаотично. Повсюду стоят коробки для вещей, разложены стопки бумаг и папок.

– Привет!

Он вздрагивает и на авторском снимке, который он фотошопит, остается рваная серая линия. Чисто сработано, Люси.

– Прости. Мне нужно было носить на ноге бубенчик.

– Ничего, все о’кей. Привет. – Он нажимает «Отменить», «Сохранить», после чего поворачивается ко мне на стуле. Глаза его пробегают по мне вверх-вниз с быстротой молнии, прежде чем спотыкаются о подол моего платья и задерживаются там на несколько секунд.

– Привет. Я тут подумала, не изобрел ли ты чего-нибудь, с чего мы могли бы начать?

Не могу поверить, что веду себя так прямолинейно, но у меня отчаянная ситуация. На кону стоит моя гордость. Мне нужен человек, который посидит рядом со мной на барном стуле, или Джошуа обсмеет меня по полной.

По лицу Дэнни расползается улыбка.

– У меня есть незаконченная машина времени, я мог бы показать ее тебе.

– Они не слишком сложно устроены. Я могу тебе помочь.

– Назови время и место.

– Спорт-бар на Федерал-авеню. Сегодня, в семь вечера.

– Звучит отлично. Слушай, я дам тебе свой номер. – Наши пальцы соприкасаются, когда он передает мне карточку с телефоном. Ой, ой. Что за милый мальчик! И где только он пропадал все это время?

– Увидимся вечером. Приноси, ну, эти… чертежи.

Я петляю среди отсеков в обратном направлении, поднимаюсь по лестнице на верхний этаж, мысленно присыпая руки тальком, как атлет перед подходом к снаряду.

Пора браться за работу. Плюхаюсь на свое кресло и начинаю составлять предложения, как воплотить в жизнь наше стремление сплотить коллектив. Оставляю внизу место для двух подписей, расписываюсь сама и погружаю листок в поднос для входящих документов на столе Джошуа. У него уходит два часа на то, чтобы добраться до этой бумаги. Когда долгожданный момент наступает, он тратит на чтение не больше четырех секунд, размашистым росчерком ставит подпись и не глядя кидает на свой поднос с исходящими документами. Сегодня мой коллега пребывает в каком-то странном настроении.

Соединив пальцы домиком, я начинаю игру в гляделки. Проходит минуты три, наконец Джошуа вздыхает и блокирует экран. Мы так пристально всматриваемся в глаза друг другу, что будто соединяемся в мрачной трехмерной компьютерной реальности, где нет ничего, кроме зеленых линий сетки и тишины.

– Что? Нервничаешь?

– С чего бы это?

– Из-за твоего важного свидания, Печенька. У тебя уже давненько их не было. Думаю, столько времени, сколько я тебя знаю. – Слова «важное свидание» он закавычивает, сгибая по два пальца на каждой руке. Он уверен, что все это ложь.

– Я очень разборчива.

Джошуа сцепляет пальцы так сильно, что кажется, ему должно быть больно.

– Верно.

– Тут явная нехватка подходящих мужчин.

– А вот это неверно.

– Ты подыскиваешь себе симпатичного холостяка?

– Я – нет… Заткнись!

– Ты прав. – На долю секунды опускаю глаза на его рот. – Я наконец-то нашла кое-кого в этом богом забытом месте. Мужчину моей мечты. – Я многозначительно изгибаю бровь.

Джошуа моментально проводит сопоставление с нашим утренним разговором.

– Значит, твой сон был определенно о человеке, с которым ты работаешь.

– Да. Он скоро уходит из «Б и Г», так что, вероятно, мне тоже нужно будет что-то предпринимать.

– Ты уверена в этом?

– Да. – Не могу припомнить, когда он моргал в последний раз. Глаза у него черные и пугающие. – У тебя снова взгляд серийного убийцы. – Я встаю и забираю у него свою бумагу с предложениями. – Я сделаю тебе копию для Толстого Коротышки Дика. Ты в это дело не суйся, Джошуа. У тебя нет представления о том, как создавать команду. Оставь это эксперту.

Когда я возвращаюсь, вид у Джошуа уже не такой мрачный, но волосы растрепаны. Он берет бумагу, на которой я поставила штамп «Копия», смотрит на нее, и я вижу, в какой именно момент его осеняет идея. Это краткая остановка, какую делает лисица, как бы случайно пробегая мимо незапертых воротец курятника. Он поднимает на меня взгляд, глаза его блестят. Закусывает нижнюю губу, медлит.

– О чем бы ты ни думал, нет.

Джошуа берет ручку и пишет что-то внизу страницы. Я пытаюсь рассмотреть, но он встает и поднимает бумагу высоко вверх, так что верхний угол листа касается потолка. Рисковать становиться на цыпочки в этом платье я не стану.

– Как я мог устоять? – Он обходит свой стол и на ходу проводит большим пальцем по моему подбородку.

– Что ты сделал? – вопрошаю я его спину, а он уже входит в кабинет мистера Бексли.

Я стремительно бросаюсь к Хелен, потирая подбородок.

– Я согласна, – говорит она, откладывая документ в сторону. – Это хорошая идея. Ты видела, как гаминовцы и бексливцы садятся по отдельности на командных встречах? Я от этого устала. Мы ничего не делали как одна команда с того дня, когда планировалось слияние. Меня впечатляет, что вы с Джошуа воссоединились.

Надеюсь, мой извращенный мозг не заархивирует ее последнее замечание с пошловатым подтекстом.

– Мы стараемся сгладить наши разногласия. – В голосе ни намека на обман.

– Я поговорю с Бексли во время нашей битвы титанов в четыре часа. Какие у тебя мысли?

– Я нашла корпоративный центр отдыха в пятнадцати минутах отсюда по шоссе. Это одно из тех мест, где все стены состоят из белых учебных досок.

– Звучит дорого. – Хелен кривится.

Этого я ждала.

– Я проверила сводки. Мы не истратили бюджет, отпущенный в этом году на тренинги.

– И что же мы будем делать в этой комнате корпоративной любви?

– Я уже придумала несколько специальных заданий для сплочения коллектива. Мы будем выполнять их по круговой системе и так, чтобы составы команд все время перемешивались. Я бы хотела в этот день быть медиатором. Мне хочется покончить с этой враждой между бексливцами и гаминовцами.

– Люди терпеть не могут командные игры, – заметила Хелен.

С этим не поспоришь. Это признается за истину всеми: работники корпораций предпочтут съесть скелет крысы, чем примут участие в групповой активности. Я бы точно лучше съела. Утешаться можно только тем, что за последнее время бизнес-модели для сплочения команды сотрудников стали значительно интереснее. Так что иного нам не дано.

– Тот из участников, кто будет больше всех стараться и внесет самый значительный вклад в успех своей команды, получит приз. – Для пущего эффекта я делаю паузу. – Оплачиваемый выходной.

– Мне это нравится, – кудахчет Хелен.

– Джошуа запланировал еще что-то, – предупреждаю я, и она кивает.

Хелен вступает на арену Колизея ровно в четыре. Как обычно, я слышу крики боссов.

В пять Хелен покидает кабинет мистера Бексли. Она подходит к моему столу в состоянии крайнего раздражения и бросает через плечо:

– Джошуа. – Голос ее окрашен неприязнью.

– Миссис Паскаль, как вы? – Над его головой сияет нимб.

Она не обращает на него внимания:

– Дорогая, мне очень жаль. Жребий выпал не мне. Мы выбрали идею Джоша по тимбилдингу. Как называется эта штука? Пейнтбол?

Господи Исусе, нет!

– Но этого не было в рекомендациях. Кому и знать, как не мне. Я ведь сама их составляла.

Джошуа едва сдерживает улыбку. Она слабо мерцает на его лице, как голограмма. Вибрирует внутри и волнами распространяется во все стороны.

– Я взял на себя смелость предложить мистеру Бексли альтернативу. Игру в пейнтбол. Это занятие уже доказало свою эффективность в качестве инструмента для сплочения коллектива. Свежий воздух, физическая нагрузка…

– Травмы и страховочные выплаты, – возражает Хелен. – Стоимость.

– Люди с радостью выложат по двадцать долларов из своего кармана за возможность подстрелить коллегу шариком с краской, – убеждает ее Джошуа, поглядывая на меня. – Это не будет стоить компании ни цента. Они все подпишут отказ от претензий в случае травмы. Мы разделимся на команды.

– Дорогой, как это поможет сплочению коллектива, если мы разделим сотрудников и вооружим их пистолетами с краской?

Пока они спорят фальшиво вежливыми голосами, я закипаю. Он похитил мою корпоративную инициативу и свел ее к ребяческому, элементарному уровню. На такое способен только бексливец.

– Возможно, мы увидим примеры неожиданных союзов, – отвечает Джошуа.

– В таком случае я хочу увидеть в паре вас двоих, – лукаво говорит Хелен, и я готова ее обнять. Он не сможет подстрелить своего товарища по команде.

– Я и говорю, неожиданные союзы. Но не будем излишне волновать Люсинду перед ее горячим свиданием.

– О, это правда, Люси? – Хелен постукивает пальцами по моему столу. – Свидание. Буду ждать подробного отчета утром, дорогая. И можешь прийти попозже, если хочешь. Ты слишком много работаешь. Развейся немного.