Судьба шута Хобб Робин

– Понятия не имею. Я видел ее только во сне, и во сне она постоянно менялась в размерах. Не думаю, что мы можем доверять тому, что она открыла нам во сне.

– О, исключительно полезные сведения, – мрачно проворчал Чейд, вернувшись к столу и плюхнувшись в свое кресло. – А ты почувствовал присутствие драконицы сегодня ночью? – неожиданно спросил он меня.

– Нет, не почувствовал.

– Но ты же отправился путешествовать при помощи Силы.

– Путешествие получилось очень коротким.

Я навестил Неттл, но не собирался обсуждать свой разговор с ней здесь. Чейд будто не заметил, что я не хочу говорить на эту тему.

– Несмотря на все мои усилия, у меня ничего не получилось. – В его голосе звучала детская обида.

Я встретился с ним глазами и увидел в них не просто огорчение, а самое настоящее страдание. Он смотрел на меня так, словно я скрыл от него какую-то потрясающую тайну или не взял в путешествие, полное приключений.

– Чейд. Это со временем придет. Иногда мне кажется, что ты слишком сильно стараешься.

Я произносил слова, в которые сам не до конца верил, но не мог заставить себя сказать то, что втайне подозревал: Чейд начал заниматься Силой слишком поздно и ему не суждено освоить магию, от которой его отлучили много лет назад.

– Ты это постоянно повторяешь, – жалобно проговорил он.

Я не нашелся что ответить.

Оставшееся от урока время мы посвятили упражнениям, вычитанным в древних рукописях, однако не добились особого успеха. Чейд был так расстроен, что вообще ничего не мог сделать. Соединив с нами руки, он получал сообщения, которые я ему посылал, но, когда мы расходились по разным углам комнаты, мне не удавалось до него дотянуться, а ему – проникнуть в сознание Дьютифула и Олуха. Растущее разочарование Чейда действовало на всех, и, когда Дьютифул и Олух отправились по своим делам, я подвел неутешительный итог: мы не только не продвинулись ни на шаг, но даже не смогли повторить то, что у нас получилось накануне.

– Прошел еще один день, а мы даже близко не подошли к созданию круга Силы, – с горечью в голосе заметил Чейд, когда мы остались вдвоем в комнате.

Он подошел к шкафчику и налил себе бренди. Когда он вопросительно взглянул на меня, я покачал головой.

– Нет, спасибо. Я еще не завтракал.

– Я тоже.

– Чейд, ты выглядишь очень усталым. Думаю, пара часов сна и хороший отдых полезнее бренди.

– Найди в моем дневном расписании два свободных часа – и я с удовольствием посплю, – без особого пыла заявил он. Потом, не выпуская бокала из рук, подошел к окну и стал смотреть на воду. – У меня такое ощущение, будто меня обложили со всех сторон, Фитц. Нам необходим союз с Внешними островами. Из-за войны между Калсидой и Удачным практически прекратилась всякая торговля с югом. Если Калсида победит, что вполне возможно, она выступит против нас. Мы должны объединиться с Внешними островами, прежде чем это сделают калсидийцы. Однако меня беспокоят не только приготовления к нашему путешествию. Я должен столько всего сделать, чтобы без меня жизнь в Оленьем замке продолжала идти своим чередом. – Он сделал глоток и добавил: – Мы отправляемся на Аслевджал через двенадцать дней. А мне не хватило бы и шести недель, чтобы как следует подготовиться к отъезду.

Я прекрасно понимал, что он имеет в виду вовсе не запасы провизии, налоги и подготовку стражи. За это отвечали другие, и они докладывали о своих успехах королеве. Чейда беспокоила его собственная шпионская сеть. Никто не знал наверняка, как долго продлится наша дипломатическая миссия на Внешние острова; и уж никому не было известно, сколько времени займет путешествие принца на Аслевджал. Я по-прежнему надеялся, что «убийство дракона» – это какой-то диковинный ритуал, принятый на Внешних островах, однако Чейд считал, что подо льдом действительно покоится тело дракона и Дьютифулу придется вытащить его – по крайней мере, частично, – чтобы отрубить ему голову и публично преподнести нарческе.

– Не сомневаюсь, что твой ученик прекрасно справится со всеми делами, пока тебя не будет в замке.

Я старался говорить так, чтобы меня не выдал голос. Я ни разу не оспорил выбор Чейда, но по-прежнему не был готов доверять леди Розмари в роли придворной дамы и тем более – в роли профессионального убийцы.

Когда Розмари была совсем малышкой, она стала орудием в руках Регала, и он самым безжалостным образом использовал ее против нас. Впрочем, я решил, что сейчас не самое подходящее время, чтобы открыть Чейду, что мне известно, кого он взял к себе в обучение. Он и без того был не в самой лучшей форме.

Чейд раздраженно покачал головой.

– Некоторые мои люди доверяют только мне и не станут докладывать о своих делах никому другому. А главное, половина моего успеха заключена в том, что я знаю, когда следует задавать дополнительные вопросы и на какие слухи обратить внимание. Нет, Фитц, я должен смириться с тем, что хотя мой ученик и попытается меня заменить, но по возвращении мне придется столкнуться с нехваткой сведений.

– Ты ведь уже однажды уезжал из Оленьего замка, во время войны красных кораблей. Ты же как-то организовал свои дела.

– Ну, тогда все было иначе. Я следовал за угрозой, в самое сердце интриг. Сейчас мне тоже предстоит присутствовать на очень важных переговорах, однако и в Оленьем замке происходят события, требующие пристального внимания.

– Полукровки, – проговорил я.

– Совершенно верно. Среди прочего. Их я опасаюсь больше всего, несмотря на то что в последнее время они ведут себя тихо.

Я понял, что он имел в виду. Именно то, что Полукровки затаились, и внушало самые серьезные опасения. Я убил их предводителя, но не сомневался, что на место Лодвайна придет кто-нибудь другой. Нам удалось завоевать доверие мирных людей, наделенных Даром, и они согласились с нами сотрудничать. Возможно, это потепление вызвало ненависть и ярость Полукровок. Мы считали, что, добившись оправдания для Одаренных, мы выбьем опору из-под ног Полукровок. Если сама королева Видящих признала Одаренных полноправными гражданами, более того, если она призвала их открыто практиковать свою магию, у заговорщиков не останется оснований посягать на престол Видящих. Мы на это рассчитывали и, похоже, оказались правы.

Но если мы ошиблись, Полукровки выступят против принца и попытаются опорочить Дьютифула перед глазами его собственных придворных, открыв всеми миру, что он тоже Одарен. Королевский указ, в котором говорится, что Звериная магия больше не должна считаться преступлением, вряд ли сможет победить вековые предрассудки и недоверие. Мы полагали, что справиться с этим помогут Одаренные, принятые при дворе. Разумеется, не мальчишки вроде Свифта, а такие люди, как Уэб.

Чейд продолжал смотреть на воду, и в глазах у него застыла тревога.

Мне не хотелось произносить эти слова, но не удалось удержаться.

– Я могу чем-нибудь помочь?

Он повернулся и посмотрел на меня.

– Ты правда этого хочешь?

Тон, которым он задал свой вопрос, прозвучал для меня как предупреждение.

– Думаю, да. А почему ты спрашиваешь? О чем ты собираешься меня попросить?

– Позволь мне послать за Неттл. Тебе нет необходимости признавать, что она твоя дочь. Просто разреши мне еще раз поговорить с Барричем, чтобы он отпустил ее ко двору, где она сможет учиться владению Силой. Думаю, в его сердце еще осталась верность Видящим и, если я ему скажу, что Неттл нужна принцу, он не станет возражать. Да и Свифту будет легче, если его сестра окажется рядом.

– Чейд. – Я покачал головой. – Попроси меня о чем-нибудь другом. Оставь мое дитя в покое.

Он тряхнул головой и промолчал. Я еще немного постоял около него, а потом понял, что своим молчанием мой старый наставник меня отпускает. Я оставил его у окна, он стоял и смотрел на северо-восток, в сторону Внешних островов.

II

Сыновья

Тэйкер Завоеватель стал первым, кто назвал себя королем в Оленьем замке. Он приплыл на эти берега с Внешних островов, налетчик и грабитель, как и многие другие до него. Увидев деревянный форт на высокой скале, он решил, что это идеальное место для будущей крепости. Так говорят некоторые. Другие утверждают, что он был плохим моряком и стремился побыстрее покинуть неспокойные морские воды и снова поселиться на суше. Так или иначе, он успешно атаковал и захватил деревянный замок, стоящий на древнем каменном фундаменте, и стал первым Видящим в Оленьем замке. Добиваясь цели, он сжигал все на своем пути, поэтому выстроил новые укрепления из черного камня, имевшегося здесь в огромных количествах. Так и получилось, что правящая династия Шести Герцогств ведет свой род от завоевателей с Внешних островов. Естественно, как и многие другие. Шесть Герцогств и народ Внешних островов так же часто смешивали свою кровь, как и проливали ее.

Вентурн, «Исторические хроники»

Только когда до отплытия осталось всего пять дней, наше путешествие на Внешние острова перестало казаться мне чем-то далеким и нереальным. До сих пор мне удавалось не думать о нем всерьез. Я, естественно, готовился к нему, но не слишком серьезно. Изучал островную письменность и провел не один день в таверне, которую часто посещали купцы и моряки с Внешних островов, – старался хотя бы немного выучить язык. Я уже давно выяснил, что мне это легче дается на слух. В наших языках много общих корней, и через некоторое время островное наречие перестало казаться мне чужим. Разумеется, говорил я неважно, но вполне мог объясниться и, что важнее, понимал почти все, что слышал. Я надеялся, что мне этого хватит.

Наши занятия со Свифтом успешно продвигались вперед, и неожиданно для себя я понял, что буду скучать по мальчишке, когда мы покинем замок. Но одновременно и буду рад от него избавиться. Он действительно оказался отличным лучником – для мальчика десяти лет. Когда я рассказал о нем Крессвеллу, тот с удовольствием взял Свифта в ученики.

– У него есть внутреннее чутье. Он не будет тратить время на то, чтобы как следует прицелиться. Мальчишка направляет стрелу не только руками, но и глазами. Когда он подрастет и окрепнет, мы дадим ему более тяжелый лук, – сказал Крессвелл, и я передал его слова Чейду.

Старый убийца согласился с мастером оружия лишь частично.

– Все равно надо научить его владению топором, – приказал мне Чейд. – Ему не повредит.

То, что мне теперь приходилось проводить меньше времени с мальчишкой, оказалось невероятным облегчением, хотя мне и не слишком хотелось в этом себе признаваться. Он был сообразительным малым, с которым приятно иметь дело во всех отношениях, кроме двух: он слишком сильно напоминал мне о Молли и Барриче, а еще не мог научиться молчать о своей магии. С чего бы я ни начинал свои уроки, ему всякий раз удавалось перевести разговор на Дар. Глубина его невежества приводила меня в ужас, однако я не испытывал никакого энтузиазма, когда мне приходилось объяснять его ошибки. Я решил поговорить о нем с Уэбом.

Перехватить Уэба, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз, оказалось совсем не простой задачей. С тех пор как он появился в Оленьем замке в качестве представителя и посланника Древней Крови, ему удалось завоевать уважение и людей, когда-то презиравших Дар, и тех, кто им обладал. Теперь его часто называли «мастер Дара». Титул, придуманный в насмешку над королевским признанием магии, бывшей прежде вне закона, быстро становился почетным. Многие искали его совета, и не только по вопросам, имеющим отношение к его магии или представителям Древней Крови.

Уэб оказался приветливым человеком, которого интересовали самые разные люди, к тому же он мог оживленно поддержать разговор на самые разные темы и отлично умел слушать, время от времени вставляя мудрые замечания. Люди, как правило, хорошо относятся к тем, кто готов их слушать. Даже если бы он не был официальным представителем Одаренных, Уэб, вне всякого сомнения, стал бы одним из любимцев двора. Но статус посла сделал его еще более заметной фигурой, поскольку каждый, кто хотел продемонстрировать королеве, что он разделяет ее отношение к Одаренным, приглашал его на обед или разделить совместные развлечения. Многие аристократы пытались таким способом завоевать расположение королевы.

Я уверен, что предыдущий опыт Уэба вряд ли мог подготовить его к такой бурной общественной жизни, однако он быстро освоился при дворе. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что у него получалось все, за что он брался. И что самое поразительное – популярность ни в коей мере не изменила его. Он с таким же удовольствием поддерживал разговор со служанками, как и дискуссию на высокие темы с каким-нибудь аристократом. Иными словами, я редко видел его в одиночестве.

Впрочем, на свете все-таки существуют места, куда человек ходит один. Я поджидал Уэба неподалеку от домика на заднем дворе. Когда он появился, я поздоровался и добавил:

– Мне нужен ваш совет по одному вопросу. Вы можете уделить мне время и прогуляться со мной в Женском саду?

Уэб удивленно приподнял одну седую бровь и кивнул. А потом, не говоря больше ни слова, последовал за мной. У него была очень характерная походка моряка, но он легко поспевал за моими широкими шагами. Я всегда любил Женский сад, даже в детстве. Летом он обеспечивает замковую кухню травами, но разбит столь искусно, что в нем очень приятно находиться и гулять. Понятия не имею, почему он называется Женским, – скорее всего, потому, что за ним ухаживают женщины. Но я знал, что, увидев нас там, никто не удивится.

На ходу я сорвал несколько молодых веточек медного фенхеля и протянул одну из них Уэбу. Неподалеку от нас шелестела молодой листвой береза. Скамейку, которую мы выбрали, окружали грядки с ревенем, толстые розовые стебли уже выглядывали из земли, некоторые из них открывали навстречу солнцу свои сморщенные ярко-зеленые листья. Чтобы стебли выросли достаточно длинными, скоро ими придется заняться вплотную. Я сказал об этом Уэбу.

Он задумчиво почесал аккуратную седую бородку, и в его глазах появились смешинки, когда он спросил:

– Вы хотели поговорить со мной про ревень?

И стал ждать моего ответа, покусываю веточку фенхеля.

– Нет, конечно. Я знаю, вы занятой человек, и не задержу вас надолго. Меня очень беспокоит мальчик, которого мне поручили учить грамоте и владению оружием. Его зовут Свифт, он сын человека, служившего раньше в Оленьем замке главным конюшим, Баррича. Они с отцом разошлись во мнениях по поводу Дара, и теперь мальчик называет себя Свифт Одаренный.

– Понятно. – Уэб кивнул. – Да, я знаю, о ком вы говорите. Парнишка частенько стоит на краю круга, когда я по вечерам рассказываю свои истории. Однако я не помню, чтобы он хотя бы раз заговорил со мной.

– Ясно. Я советовал ему не только послушать вас, но еще и поговорить. Меня беспокоит его отношение к собственной магии. И то, как он о ней рассуждает. Он не прошел никакого обучения, а его отец не одобряет Дар. Но невежество не сделало мальчика осторожным. Как раз наоборот, он ведет себя даже слишком несдержанно и легкомысленно. Он рассказывает о своем Даре всем подряд, требуя, чтобы окружающие его признали. Я его предупредил, что, несмотря на королевский указ, многие в Оленьем замке продолжают с подозрительностью относиться к Дару. Похоже, он не понимает, что закон не может заставить людей перемениться и начать думать по-новому. Мальчик подвергает себя опасности. Вскоре мне предстоит уехать с принцем, и Свифт будет предоставлен самому себе. У меня есть всего пять дней, чтобы прочистить ему мозги. – Я умолк, не силах придумать, что еще добавить.

– Я понимаю, почему вы испытываете неловкость, – проговорил Уэб.

Я ожидал от него совсем не такого ответа и несколько мгновений не знал, что сказать.

– Дело не только в том, что мальчик подвергает себя опасности, во всеуслышание твердя о своем Даре, – извиняющимся тоном сказал я. – Все гораздо серьезнее. Он открыто говорит о том, что собирается связать жизнь с каким-нибудь животным, причем очень скоро. Свифт даже попросил моей помощи, он хочет, чтобы я провел его по конюшням. Я сказал ему, что считаю такой способ неправильным, но он не желает меня слушать. Он отмахивается от меня, заявляя, что, если бы я сам был Одарен, я бы понял, как ему не терпится покончить со своим одиночеством. – Я постарался произнести последние слова спокойно, без раздражения.

Уэб откашлялся и печально улыбнулся.

– И в этом я вас понимаю. Очень неприятное для вас положение.

От его слов внутри у меня все похолодело. В них прозвучало невысказанное знание правды. Я заставил себя не обращать на них внимания.

– Вот почему я обратился к вам за советом, Уэб. Не могли бы вы поговорить с ним? Мне представляется, что лучше вас никто не сумеет научить мальчика жить с магией Дара, не позволив ей подчинить его себе. Вы могли бы объяснить Свифту, почему ему следует немного подождать, прежде чем связывать себя с каким-нибудь животным, и почему необходимо соблюдать осторожность и не рассказывать каждому встречному, что он Одарен. Иными словами, вам под силу внушить ему, что он должен обращаться со своей магией с достоинством и осторожностью.

Уэб откинулся на спинку скамейки. Он задумчиво жевал свою веточку, и новорожденные листочки на ней приплясывали вверх-вниз. Затем он тихо проговорил:

– Всему этому, Фитц Чивэл, вы могли бы и сами его научить не хуже меня – если бы захотели.

Он спокойно посмотрел на меня, и в этот ясный весенний день его глаза казались скорее голубыми, чем серыми. Его взгляд не был холодным, однако у меня возникло ощущение, будто меня окатили ледяной водой. Я медленно вдохнул, а потом выдохнул, стараясь успокоиться. Чтобы не выдать себя, я сидел совершенно неподвижно, одновременно пытаясь понять, как он узнал мою тайну. Кто ему сказал? Чейд? Кетриккен? Дьютифул?

Уэб снова заговорил, и в его утверждениях была железная логика:

– Естественно, ваши слова будут иметь вес только в том случае, если вы признаетесь ему, что тоже наделены Даром. А также если раскроете свое настоящее имя и расскажете, что вас связывает с его отцом. Впрочем, возможно, он слишком молод, чтобы доверять ему такую тайну.

В течение следующих нескольких минут Уэб молча разглядывал меня, а потом отвернулся. Я было вздохнул с облегчением, но то, что он сказал дальше, окончательно вывело меня из равновесия.

– Ваш волк все еще живет в ваших глазах. Вам кажется, что, если вы будете сохранять неподвижность, никто этого не заметит. Со мной такие номера не проходят, молодой человек.

Я встал. Мне отчаянно хотелось отказаться от своего имени, но я прекрасно понимал, что буду выглядеть дураком в его глазах, если стану отрицать то, что он уже знает. А это не входило в мои планы.

– Я не считаю себя молодым человеком, – сердито возразил я. – Возможно, вы правы. Я сам поговорю со Свифтом.

– Вы моложе меня, – проговорил Уэб, обращаясь к моей спине. – И дело не только в прожитых вами годах, мастер Баджерлок. – (Я остановился и посмотрел на него.) – Не только Свифт нуждается в уроках нашей магии, – сказал он так, что только я мог услышать его слова. – Я буду учить лишь того, кто сам придет ко мне и попросит об этом. Передайте мои слова и мальчику. Скажите ему, чтобы он пришел и попросил. Я не собираюсь навязывать ему знания.

Я понял, что разговор окончен, и зашагал прочь. И тут я снова услышал его голос.

– Холли порадовалась бы такому славному деньку, как этот, – словно между прочим, заметил он. – Ни облачка, легкий ветерок. Как чудно бы парил в небе ее ястреб…

Я получил ответ на свой невысказанный вопрос и оценил великодушие Уэба. Он не хотел, чтобы я мучительно гадал, кто в Оленьем замке раскрыл мою тайну, и сообщил мне, что это знание пришло к нему из другого источника. Холли, вдова Черного Рольфа, которая пыталась научить меня законам Древней Крови много лет назад, назвала ему мое имя. Я даже не замедлил шага, как будто его слова были всего лишь данью вежливости, но зато теперь меня мучила другая, еще менее приятная мысль. Интересно, Уэб узнал правду обо мне непосредственно от Холли или моя тайна проделала долгий путь, пока наконец дошла до него? Сколько Одаренных знает, кто я такой на самом деле? Насколько это опасно? И чем грозит Видящим?

Весь день я занимался делами, не слишком в них вникая. Рассеянность стоила мне множества лишних синяков на тренировке с моим отрядом стражи. Кроме того, мне пришлось отправиться на примерку новой формы. Несколько дней назад я стал солдатом созданной перед путешествием на Внешние острова гвардии принца. Чейд позаботился, чтобы я не только вошел в элитный отряд, но чтобы мне выпал жребий сопровождать принца на острова. Форма была синей, с оленем Видящих на груди. Я надеялся, что мне успеют пошить ее и отдать хотя бы дня за два до отплытия, – надо было добавить несколько маленьких потайных карманов. Некоторое время назад я заявил, что больше не намерен быть тайным убийцей для Видящих, но это не означало, что я собирался полностью отказаться от того, чему научило меня мое ремесло.

Мне повезло, что вечером мне не нужно было встречаться с Чейдом и Дьютифулом, поскольку они мгновенно поняли бы, что со мной что-то происходит. Когда я освободился и отправился в город, я решил взять выходной и не ходить в таверну, где собирались жители Внешних островов, а вместо этого повидаться с Недом. Мне нужно было сказать моему приемному сыну, что меня «выбрали» сопровождать принца, и заранее попрощаться с ним на случай, если у меня не будет времени потом.

Я уже довольно давно не навещал Неда и посчитал, что до отплытия осталось совсем мало времени и я могу с полным правом попросить мастера Гиндаста отпустить его со мной на целый вечер. После того как мальчик поселился с другими учениками в доме мастера и начал отдавать все силы обучению, дела его, к моей радости, пошли на лад. Мастер Гиндаст по праву считался одним из лучших краснодеревщиков города. И мне повезло, что он согласился взять в ученики Неда – правда, не без некоторого участия Чейда. Если мальчик сумеет добиться успеха, он сможет легко найти работу в любом из Шести Герцогств.

Я пришел в дом Гиндаста, как раз когда ученики готовились к ужину. Самого мастера не оказалось на месте, но один из его старших помощников отпустил Неда со мной. Меня удивил мрачный вид, с которым он согласился выполнить мою просьбу, но решил, что у него какие-то собственные неприятности. Однако Нед был не слишком рад меня видеть, чего я никак не ожидал. Он довольно долго искал свой плащ, а когда мы вышли из дома, молча зашагал рядом со мной.

– Нед, у тебя все в порядке? – спросил я наконец.

– Думаю, да, – едва слышно ответил он. – Но я не сомневаюсь, что у тебя на этот счет другое мнение. Я дал мастеру Гиндасту слово, что сам во всем разберусь. Обидно, что он по-прежнему считает необходимым сообщать о моих делах тебе и вызвал тебя, чтобы ты меня отчитал.

– Я ничего не понимаю. О чем ты? – Я старался говорить спокойно, хотя сердце у меня упало. Ведь через несколько дней я отплываю, удастся ли разобраться с бедой Неда за оставшееся время? Не в силах больше сдерживаться, я выпалил: – Меня выбрали. Я скоро уеду с принцем, буду сопровождать его на Внешние острова. Я пришел, чтобы сообщить тебе эту новость и провести с тобой вечер, перед тем как мы расстанемся.

Нед возмущенно фыркнул, но, думаю, разозлился он больше на себя самого. Он сам выдал мне свой секрет, а будь он немного терпеливее, я мог бы ничего и не узнать. Наверное, эта досада перевесила удивление или огорчение, которое Нед, должно быть, испытал, услышав мою новость. Я шел рядом с ним, терпеливо дожидаясь, когда он заговорит. На вечерних улицах Баккипа царила тишина. Дни стали немного длиннее, но жители вставали рано и предпочитали ложиться, едва начинало смеркаться.

Нед продолжал помалкивать, и тогда я предложил:

– Тут неподалеку «Собака и свисток», вполне приличное заведение, где неплохо кормят и подают хорошее пиво. Пойдем?

Не встречаясь со мной глазами, он возразил:

– Я бы лучше пошел в «Заколотую свинью», если тебе все равно.

– Мне не все равно, – ответил я, стараясь сохранять спокойствие. – «Свинья» – это рядом с домом Джинны, и тебе прекрасно известно, что она иногда туда заходит. А еще ты знаешь, что мы с ней в некотором роде расстались. Сегодня вечером я бы не хотел ее видеть.

Кроме того, я слишком поздно узнал, что в «Заколотой свинье» собираются Одаренные, хотя никто вслух об этом не говорил. Вот одна из причин дурной репутации заведения, остальные заключались в том, что там действительно было грязно и довольно убого.

– А может, ты не хочешь идти туда потому, что Сванья тоже живет рядом? – упрямо спросил Нед.

Я подавил тяжелый вздох и повернул в сторону «Заколотой свиньи».

– Мне казалось, она тебя бросила, променяла на того морячка и его подарки.

Он отшатнулся от меня, но ответил, стараясь говорить спокойно:

– Мне тоже так казалось. Но когда Рефтен снова ушел в море, она меня нашла и рассказала, как все обстоит на самом деле. Ее родители устроили и одобряют этот брак. Вот почему они отнеслись ко мне с такой враждебностью.

– Получается, они думали, что ты знаешь о помолвке и продолжаешь встречаться со Сваньей?

– Наверное. – И снова его голос прозвучал нейтрально.

– Она могла бы сказать родителям, что обманула тебя. Или сообщить тебе про Рефтена.

– Все было не так. – В голосе Неда появились сердитые нотки. – Сванья не собиралась никого обманывать. Сначала мы просто дружили, так с чего бы ей было говорить мне о помолвке? А когда мы полюбили друг друга, она побоялась рассказать мне про Рефтена, не хотела, чтобы я считал ее неверной, думал, будто она ему изменяет. Но на самом деле он ей никогда не нравился; у него только и было, что «слово» ее родителей.

– А потом, когда он вернулся?

Нед тяжело вздохнул, изо всех сил стараясь держать себя в руках.

– Все очень сложно, Том. Ее мать больна и очень хочет, чтобы Сванья вышла за Рефтена. Он сын ее подруги детства. А отец считает, что, раз он дал слово, он уже не может взять его назад. Он гордый человек. Поэтому, когда Рефтен вернулся в город, Сванья решила сделать вид, что у них все хорошо, – пока он снова не уйдет в море.

– Теперь, когда он ушел в море, она к тебе вернулась.

– Да. – Нед произнес это слово так, словно ему больше нечего было сказать.

Я обнял его за плечи и почувствовал, что у него напряжены все мышцы. Я задал вопрос, который не мог не задать:

– А что будет, когда он снова вернется в порт и придет к Сванье с подарками?

– Она ему скажет, что любит меня и принадлежит мне, – тихо ответил Нед. – Или я сам скажу. – Некоторое время мы шли молча. Нед так и не расслабился, но, по крайней мере, не сбросил мою руку. – Ты считаешь, что я веду себя глупо, – сказал он наконец, когда мы свернули на улицу, на которой находилась «Заколотая свинья». – Ты уверен, что Сванья играет со мной и что, когда Рефтен вернется домой, она снова меня бросит.

Я заставил себя произнести жестокие слова как можно мягче:

– Я думаю, что может статься и так.

Он вздохнул, и его плечо расслабилось у меня под рукой.

– Я тоже. Но что мне делать, Том? Я ее люблю. Только Сванью, и больше никого. Она моя вторая половинка, и когда мы вместе, мы становимся единым целым. Я так чувствую. Вот я сейчас иду рядом с тобой, рассказываю о ней и кажусь самому себе доверчивым дурачком. Поэтому я говорю вслух о своих сомнениях. Но когда я рядом с ней и она смотрит мне в глаза, я знаю, что она говорит правду.

Мы еще немного прошли в молчании. Жизнь города замедляла свой бег, дневные заботы оставались позади, наступало время ужина и уютного вечера в кругу семьи. Торговцы закрывали на ночь ставни в лавках, из окон плыли ароматы готовящейся еды. Таверны звали таких, как мы с Недом. Я пожалел, что мы не можем просто зайти куда-нибудь и спокойно перекусить, болтая о пустяках. Мне казалось, что у Неда все уладилось и я могу с легким сердцем отправиться в путь. Я задал вопрос, неизбежный и такой же дурацкий:

– А ты не можешь перестать с ней видеться хотя бы на время?

– Нет, – ответил он не задумываясь. Глядя прямо перед собой, Нед продолжил: – Я не могу, Том. Не могу от нее отказаться. Это все равно что перестать есть или дышать.

Тогда я высказал вслух свои опасения:

– Я боюсь, что, пока меня не будет, ты вляпаешься в серьезные неприятности, Нед. Я не имею в виду обычную драку из-за девчонки, хотя ничего хорошего тебя не ждет. Мастер Хартшорн не любит нас обоих. Если он посчитает, что ты опозорил его дочь, он может попытаться тебе отомстить.

– Я сумею справиться с ее отцом, – мрачно проворчал Нед, и я почувствовал, как у него снова напряглись плечи.

– Как? Позволишь ему отколотить себя? Или изобьешь его до полусмерти? Ты не забыл, что я уже с ним дрался, Нед? Он не станет просить пощады и тебя не пожалеет. Если бы не вмешалась городская стража, наша драка продолжалась бы, пока один из нас не потерял сознание или не умер от ран. Но даже если до мордобоя дело не дойдет, он может доставить тебе кучу неприятностей. Может, например, пойти к Гиндасту и пожаловаться на дерзость одного из его учеников. Гиндаст отнесется серьезно к такому обвинению, верно? Судя по тому, что ты мне успел сказать, мастер не слишком доволен твоим поведением. А если он тебя выгонит? Или Хартшорн вышвырнет дочь на улицу. Тогда что?

– Тогда я возьму ее к себе, – мрачно ответил Нед. – И буду о ней заботиться.

– Каким образом?

– Каким-нибудь. Не знаю каким, знаю только, что я ее не оставлю!

Я видел, что он рассердился, но не на меня, а на себя, на то, что не смог внятно ответить на мой вопрос. Я решил, что сейчас лучше всего помолчать. Убедить мальчика свернуть с дороги я не мог. Более того, я понимал, что стоит мне предпринять такую попытку – и он от меня отвернется. Когда мы подошли к «Заколотой свинье», я спросил:

– Ты ведь встречаешься с ней тайно, верно?

– Да, – неохотно ответил он. – Я прохожу мимо ее дома. Она меня ждет, но мы притворяемся, что не замечаем друг друга. Если она меня видит, она придумывает какой-нибудь предлог, чтобы уйти, и чуть позже мы встречаемся.

– В «Заколотой свинье»?

– Нет, конечно. Мы нашли одно местечко, где можем побыть вдвоем.

И чуть позже я оказался частью их хитроумного плана, когда мы прошли мимо дома Сваньи. До сих пор я не знал, где она живет. Когда мы проходили мимо, девушка сидела на крыльце с маленьким мальчиком. Я и не подозревал, что у нее есть братья или сестры. Заметив нас, она сразу же встала и ушла вместе с малышом в дом, как будто не хотела видеть нас с Недом. Мы же направились в «Заколотую свинью».

Мне ужасно не хотелось туда входить, но Нед шел впереди, и мне пришлось последовать за ним. Хозяин коротко кивнул нам, и я удивился, что он не выставил нас вон. В прошлый раз, когда я здесь пил, мы с Хартшорном крепко подрались и кто-то вызвал городскую стражу. Возможно, для этого заведения подобное не редкость. По тому, как мальчишка-слуга поздоровался с Недом, я понял, что мой сын стал тут завсегдатаем. Он уселся за угловой столик с таким видом, словно всегда так делал. Я положил на стол монетку, и вскоре мы получили две кружки пива и две тарелки не слишком аппетитной жареной рыбы. Хлеб оказался черствым. Нед ничего не замечал. Мы почти не разговаривали во время еды, и я почувствовал, что Нед считает минуты, прикидывая, когда Сванья сумеет улизнуть из дома и они отправятся в свое тайное убежище.

– Я собирался оставить Гиндасту для тебя денег, чтобы ты не сидел без гроша, пока я в отъезде.

Нед с полным ртом покачал головой. Через пару минут он едва слышно проговорил:

– Ничего не выйдет. Если он будет мной недоволен, он мне их просто не даст.

– А ты полагаешь, что у него будет причина быть тобой недовольным?

Нед некоторое время молчал, а потом ответил:

– Он считает, что обязан следить за мной, как будто мне десять лет. Я хочу, чтобы мои вечера принадлежали мне и я мог делать все, что захочу. Ты платишь за мое обучение, и днем я выполняю все, что от меня требуется. А остальное не должно его волновать. Но нет, он заставляет меня сидеть вместе с другими учениками, чинить носки до тех пор, пока его жена не начинает орать, чтобы мы перестали жечь свечи и шли спать. Мне такой надзор не нужен, и я не стану его терпеть.

– Понятно.

Мы некоторое время молча ели отвратительно приготовленную рыбу, а я пытался принять решение.

Нед слишком горд, чтобы попросить меня оставить деньги ему. Я мог отказать, чтобы дать понять, что не одобряю его поведение. Разумеется, мне не нравилось то, что он делает, и я понимал, что он и впрямь может серьезно влипнуть… И если неприятности свалятся на него в мое отсутствие, ему понадобятся деньги, чтобы с ними справиться. Я достаточно близко познакомился с городской тюрьмой и меньше всего на свете хотел, чтобы мой мальчик попал туда, не сумев заплатить штраф. Однако, если я оставлю ему деньги, не предоставлю ли я в его распоряжение шанс запутаться еще сильнее? Вполне возможно, что он захочет произвести на свою подружку впечатление и потратит их на подарки и ужины в тавернах.

Иными словами, все сводилось вот к чему: доверяю ли я мальчику, которого воспитывал долгих семь лет? Он уже отбросил большую часть того, чему я его учил. Правда, про меня в его возрасте Баррич мог бы сказать то же самое – если бы знал, как часто я использовал свой Дар. Да и Чейд тоже, если бы ему было известно о моих тайных прогулках в город. Но тем не менее я остался таким, каким они хотели меня видеть.

– В таком случае я дам деньги тебе и буду надеяться, что ты потратишь их разумно, – тихо проговорил я.

Впрочем, мне хватило ума не доставать кошелек с деньгами в таверне, пользующейся столь дурной репутацией.

Нед обрадовался, но я знал, что не деньгам, а доверию, которое я ему оказал.

– Спасибо, Том. Я буду очень осторожен.

После этого наш ужин стал заметно веселее. Мы поговорили о моем путешествии. Нед спросил, надолго ли я уезжаю. Я ответил, что не знаю. Потом он поинтересовался, опасно ли наше предприятие. Все знали, что принц собирается убить дракона в честь нарчески. Я слегка посмеялся над предположением, что мы найдем дракона во льду Внешних островов. А еще честно признался, что по большей части мне будет скучно и придется терпеть всякие неудобства и опасность мне вряд ли будет угрожать. В конце концов, я всего лишь один из стражников, которых выбрали сопровождать принца. Наверняка мне только и придется, что ждать, когда кто-нибудь скажет, что я должен делать. Мы посмеялись над этим, но мне очень хотелось, чтобы Нед понял мой намек. Услышал, что выполнение чужих приказов – это вовсе не обязанность детей, а долг любого человека. Впрочем, не знаю, удалось ли мне донести до него свою мысль.

Мы съели все довольно быстро. Еда не слишком располагала, чтобы растягивать удовольствие, к тому же я чувствовал, что Нед с нетерпением ждет встречи со Сваньей. Всякий раз, когда я о ней думал, сердце у меня сжималось, но я понимал, что ничего не могу изменить. Так что мы отодвинули свои грязные тарелки и вышли из «Заколотой свиньи». Некоторое время мы шли вместе, наблюдая за тем, как на город спускается вечер.

Во времена моего детства в такой час улицы уже были бы пусты. Но Баккип вырос за последнее время, и темные делишки, естественно, тоже процветали. На перекрестках людных улиц медленно прогуливались женщины. Они изучающе оглядывали проходивших мимо мужчин, о чем-то переговаривались друг с другом, дожидаясь, когда к ним подойдет очередной клиент. Здесь Нед тихо проговорил:

– Мне пора.

Я кивнул и решил воздержаться от комментариев. Затем я вынул из кармана приготовленный заранее кошелек и протянул ему.

– Не носи его с собой, бери только то, что тебе может понадобиться на день. У тебя есть надежное место, чтобы его спрятать?

– Спасибо, Том. – Нед взял кошелек и убрал под рубашку. – У меня есть такое место. Точнее, у Сваньи. Я попрошу ее сохранить деньги для меня.

Мне потребовалось немало сил и весь мой многолетний опыт, чтобы скрыть свои сомнения. Я кивнул, словно был уверен в том, что все будет хорошо. Потом я обнял Неда, он попросил меня зря не рисковать, и мы расстались.

Неожиданно я понял, что не хочу возвращаться в замок. День выдался непростой – разговор с Уэбом да еще и признание Неда вывели меня из равновесия. А рыба, которую я съел в «Заколотой свинье», больше раздразнила, чем удовлетворила мой желудок, и я подозревал, что она там долго не задержится. Поэтому я свернул в противоположную сторону, чтобы Нед не подумал, будто я за ним слежу, и некоторое время просто шагал по улицам города. Беспокойство в моем сердце сражалось с одиночеством. Оглядевшись по сторонам, я вдруг заметил, что оказался около мастерской портного, где когда-то была свечная лавка Молли. Я сердито покачал головой и упрямо направился в доки.

Я некоторое время прогуливался в порту, подсчитывая суда с Внешних островов, из Джамелии и Удачного и наши. Порт вырос и стал более оживленным, чем во времена моего детства, да и количество иностранных кораблей могло посоперничать с числом наших. Проходя мимо судна с Внешних островов, я услышал, как какой-то матрос грубо пошутил и ему в ответ раздался оглушительный хохот. Я страшно возгордился, что все понял.

Корабли, которые должны были доставить нас на Внешние острова, стояли в главном доке. Я замедлил шаг, чтобы рассмотреть их. Погрузка прервалась на ночь, но стража продолжала охранять их при свете фонарей. Корабли казались огромными, но я знал, что после нескольких дней, проведенных в море, они словно уменьшатся в размерах. Кроме судна, на котором поплывет принц и его свита, было еще три корабля для аристократов, а также грузовой – с подарками и товарами на продажу.

Судно, на котором поплывет принц, называлось «Счастливая невеста», старый корабль, не раз выходивший в море. После того как его отмыли, заново покрасили и полностью обновили оснастку, он выглядел так, словно только что сошел со стапелей. Поскольку его построили как торговое судно, главными его качествами были размеры и надежность: закругленный корпус напоминал брюхо беременной свиньи. Баковую надстройку увеличили, чтобы там могли с удобствами разместиться пассажиры. На мой взгляд, корабль стал слишком неустойчивым из-за перераспределения веса. Интересно, как отнесся его хозяин к изменениям, сделанным ради принца Дьютифула. Я поплыву на борту «Невесты» вместе с почетной стражей принца. Я еще не знал, сумеет ли Чейд устроить так, чтобы у меня была своя каюта, или мне придется мириться с тем, что по статусу полагается простому стражнику. Что без толку гадать, сказал я сам себе. Что будет, то и будет. Я отчаянно не хотел никуда плыть.

Впрочем, я еще помнил времена, когда с нетерпением ждал любой возможности покинуть замок и просыпался на рассвете от радостного предвкушения новых приключений. Я был готов отправиться в путь, когда остальные еще только открывали глаза.

Не знаю, когда я потерял способность чувствовать радостное возбуждение, предвкушая путешествие, но я ее потерял. Я ощущал лишь нарастающий ужас. Одна только мысль о необходимости провести в море, в тесной каюте много дней заставляла меня мечтать о возможности отказаться от этого испытания. Я даже думать не позволял себе о том, какой прием ждет нас на Внешних островах, и о том, что нам придется провести некоторое время среди скал, где царит вечный холод. Воображение отказывало мне, когда я вспоминал, что нам придется разыскать во льдах дракона и отрубить ему голову. Почти каждый вечер я возмущался нарческой, которая выбрала такое необычное испытание для принца, заставив его доказать делом, что он достоин ее руки. Снова и снова я искал в ее поступках мотив, понятный мне, и не находил его.

Сейчас, шагая по улицам Баккипа, по которым разгуливал ветер, я размышлял над тем, что пугало меня больше всего – мгновение, когда Шут узнает, что я открыл его планы Чейду. Хотя я сделал все, что было в моих силах, чтобы помириться с Шутом, с тех пор я редко проводил с ним время. Частично я делал это сознательно, чтобы каким-нибудь жестом или словом не выдать своего предательства. Впрочем, по большей части Шут и сам не слишком стремился со мной встречаться.

Лорд Голден, как он теперь себя называл, недавно резко изменил манеру своего поведения. Огромное состояние позволяло ему одеваться в экстравагантные костюмы и без конца покупать дорогие безделушки. Но сейчас он тратил свои средства на гораздо более вульгарные вещи. Деньги сыпались из его карманов, как пыль из половика, который выбивает старательный слуга. Кроме апартаментов в замке, лорд Голден снял весь верхний этаж в «Серебряном ключе», городской гостинице, популярной среди состоятельных жителей Шести Герцогств. Модное заведение прилепилось, точно листок, к крутому склону скалы – во времена моего детства это место считалось не самым лучшим для строительства. Однако отсюда открывался отличный вид на море и весь город.

В заведении лорд Голден держал собственного повара и множество слуг. Слухи о редких винах и экзотических блюдах, которые там подавались, делали его обеды более популярными, чем королевские. Когда он обедал с близкими друзьями, самые лучшие актеры и менестрели Шести Герцогств сражались между собой за внимание его гостей. Никого не удивляло, когда он приглашал менестреля, акробата и жонглера выступить одновременно в разных углах обеденного зала. За обедом всегда следовали азартные игры, где ставки были так высоки, что в них могли принять участие только самые богатые или расточительные молодые аристократы. День у него начинался поздно, а ночь – на рассвете.

Поговаривали, что лорд Голден услаждал не только свой желудок. Когда в гавань прибывали корабли, заходившие в Удачный, Джамелию или на Пиратские острова, они доставляли ему очередного гостя. Куртизанки, украшенные изысканной татуировкой, бывшие джамелийские рабы, стройные юноши с накрашенными глазами, женщины в боевом снаряжении и моряки с суровыми лицами заходили к нему в комнаты, оставались там на ночь или несколько ночей, а затем снова уплывали на кораблях. Кое-кто утверждал, что они привозили ему изысканные благовония для получения Дыма, а также джидзин, джамелийское развлечение, ставшее популярным в Баккипе и Оленьем замке. Другие говорили, что они удовлетворяют его «джамелийские потребности». Если же кто-то осмеливался задать прямой вопрос касательно гостей лорда Голдена, тот лишь приподнимал брови или упрямо уходил от ответа.

Как это ни странно, столь вызывающее поведение делало его еще более популярным среди определенных слоев аристократии Шести Герцогств. Многих юношей самым суровым образом отзывали из Оленьего замка домой, других неожиданно навещали родители, желающие знать, отчего их чада требуют раз от раза высылать все больше денег, говоря, что эти средства необходимы им для жизни при дворе. Те, кто был настроен более консервативно, твердили, что молодой иностранец сбивает молодежь с пути истинного. Но невольное восхищение излишествами и порочностью лорда Голдена легко побеждало осуждение. О нем рассказывали самые невероятные истории. Однако в основании сплетен всегда лежало истинное событие. Лорд Голден отправился путешествовать по царству неумеренности, приблизиться к которому не осмеливался никто со времен Регала.

Я не понимал, почему он так себя ведет, и меня это очень беспокоило. Играя свою роль Тома Баджерлока, я не мог открыто общаться с лордом Голденом, а он не искал моего общества. Даже когда он проводил ночь в замке, он заполнял все свое время развлечениями и уходил спать, когда небо начинало сереть. Кое-кто утверждал, что он переселился в город, чтобы быть ближе к местам, где процветают азартные игры и удовольствия самого низкого сорта, но я подозреваю, что он хотел находиться как можно дальше от всевидящего ока Чейда, а таинственные гости были всего лишь посыльными от его друзей на юге. Я не знал ни какие известия они ему приносили, ни зачем он так компрометирует себя и пускает на ветер свое состояние, ни какие сообщения он отправляет в Удачный и Джамелию.

Впрочем, эти вопросы ничем не отличались от моих размышлений о мотивах нарчески, потребовавшей, чтобы принц убил дракона по имени Айсфир. Ответов не было, а я лишь зря тратил часы, которые мог бы вместо этого посвятить сну. Я взглянул на изысканные решетки, украшавшие окна «Серебряного ключа». Ноги сами, не спрашивая совета у головы, принесли меня сюда. В окнах на верхнем этаже горел яркий свет, и я видел, что по огромной комнате расхаживают гости. На единственном балконе о чем-то оживленно разговаривали женщина и юноша. По их голосам я понял, что они уже немало выпили, – сначала они говорили тихо, но потом начали ссориться, и я наклонился, сделав вид, что мне нужно завязать шнурки.

– У меня появилась прекрасная возможность прибрать к рукам кошелек лорда Верданта, но нужны деньги, чтобы сделать ставку. Отдай то, что ты мне должна! – потребовал юноша.

– Не могу. – Женщина старательно выговаривала слова, словно убеждая саму себя, что она совершенно трезва. – У меня нет денег, дружок. Но скоро будут. Когда лорд Голден заплатит мне то, что проиграл вчера, ты получишь свои денежки. Если бы я знала, что ты будешь так жадничать, я бы в жизни не стала у тебя одалживать.

Молодой человек возмущенно вздохнул.

– Когда лорд Голден отдаст тебе деньги? Это все равно что никогда. Всем известно, что он по уши в долгах. Если бы я знал, что ты собираешься с ним играть, я бы ничего тебе не дал.

– Что ты несешь? – возмутилась женщина после потрясенного молчания. – Всем известно, что у него огромное состояние. Когда прибудет следующий корабль из Джамелии, у него будет денег столько, что он сможет расплатиться со всеми.

Спрятавшись в тени за углом гостиницы, я наблюдал за ними и внимательно прислушивался к разговору.

– Если следующий корабль из Джамелии прибудет… в чем я лично сомневаюсь, судя по тому, как развиваются военные действия. Да и вообще судно должно быть размером с гору, чтобы лорд Голден смог отдать все долги! Ты разве не слышала, что он даже за свои комнаты не платит и хозяин держит его здесь только потому, что он привлекает посетителей?

Женщина сердито отвернулась, но юноша схватил ее за запястье.

– Послушай, дура! Я не намерен бесконечно ждать, когда ты сможешь отдать мне долг. Так что постарайся достать деньги сегодня! – Он оглядел ее с головы до ног и хрипло добавил: – Можешь расплатиться не только деньгами.

– А, леди Валериана. Вот вы где. А я вас повсюду ищу, милая плутовка. Неужели вы меня избегаете?

Я услышал ленивый голос лорда Голдена, вышедшего на балкон. Свет, падавший из-за спины, вычертил его силуэт и заставил сиять золотые волосы. Легко опираясь на перила балкона, лорд Голден посмотрел на город, раскинувшийся внизу. Мужчина тут же выпустил руку своей собеседницы, и та, вздернув подбородок, отошла от него и встала рядом с лордом.

Чуть склонив голову набок, она заговорила тоном капризного ребенка:

– Дорогой лорд Голден, лорд Кейпебл только что заявил, будто вы не намерены отдать мне долг. Прошу вас, скажите ему, что он ошибается!

Лорд Голден приподнял одно изящное плечо.

– Стоит задержаться с выплатой долга на пару дней, как про тебя тут же начинают распространять мерзкие слухи. Вне всякого сомнения, человек не должен больше того, что он может позволить себе проиграть… или без чего сможет обойтись, пока ему не заплатят. Вы со мной не согласны, лорд Кейпебл?

– Или точнее будет сказать – человек не должен ставить больше того, что он может сразу же заплатить, – ехидно заметил тот.

– Ну-ну, разве в таком случае наши ставки не будут ограничены лишь тем, что мы в состоянии унести в своих карманах? Очень невысокие получатся ставки. Кстати, юная леди, как вы думаете, почему я так настойчиво вас искал, если не затем, чтобы отдать долг? Здесь, думаю, вы найдете большую часть того, что я вам должен. Надеюсь, вы не против того, что я расплачиваюсь с вами не деньгами, а жемчугом.

Женщина вскинула голову, бросая вызов мрачному лорду Кейпеблу.

– Ни капельки не против. А если кто-то и будет возражать, пусть дожидается звонких монет. Мы ведь играем не ради денег, верно, лорд Голден?

– Разумеется. Риск – это наслаждение, а выигрыш – всего лишь удовольствие. Вы со мной не согласны, Кейпебл?

– А если не согласен, что изменится? – мрачно поинтересовался тот.

Мы с ним оба заметили, что женщина, похоже, не собиралась отдавать ему свой долг.

Лорд Голден громко рассмеялся, и его мелодичный смех разорвал холодную тишину весенней ночи.

– Ничего, дружище. Конечно же ничего! А теперь, надеюсь, вы оба готовы последовать за мной и отведать новое вино. Стоя на холодном ветру, можно легко простудиться до смерти. Вне всякого сомнения, друзья могут найти местечко потеплее, чтобы поговорить наедине.

Я подождал еще немного, а потом вышел из тени. Я разозлился на Шута за то, что он без труда заметил меня, да и его предложение встретиться в другом месте прозвучало слишком непонятно. Мне очень хотелось посидеть и поговорить с ним, но еще больше я боялся, что он сумеет узнать о моем предательстве. Я решил, что лучше не встречаться с другом, чем увидеть обиду в его глазах. Печально, в полном одиночестве шел я по ночным улицам города, а холодный ветер неумолимо толкал меня в сторону замка.

III

Тревога

И тогда Хокин рассвирепел на тех, кто возмущался его отношением к своей Изменяющей, и решил продемонстрировать свою власть над ней. «Возможно, она еще ребенок, – заявил он. – Но это ее груз, и она должна его нести. И ничто не может подвергнуть сомнениям ее роль или заставить ее пожелать для себя спасения ценой благополучия всего мира».

И он потребовал, чтобы она отправилась к своим родителям и отказалась от них, сказав: «У меня нет матери. И у меня нет отца. Я всего лишь Изменяющая Белого Пророка Хокина». А потом она должна была заявить: «Я возвращаю вам имя, которое вы мне дали. Теперь я больше не Редда, я Косоглазка, так назвал меня Хокин». Он выбрал ей это имя, потому что у нее один глаз всегда смотрел в сторону.

Она не хотела делать то, что он приказал. Она плакала, когда шла к своим родителям, плакала, когда произносила слова, и плакала по пути назад. Два дня и две ночи слезы текли из ее глаз, и он позволил ей эту скорбь. А потом Хокин сказал ей: «Косоглазка, осуши слезы».

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

Божественный Александр умер в возрасте 33 лет, так и не завершив завоевание Ойкумены, – и его колосс...
Наиболее значимое и часто цитируемое произведение Эрика Берна посвящено анализу личности, характера ...
"Кем ты стал?" - дебютное произведение начинающего писателя Арыслана Кюка(псевдоним).На страницах ро...
Равновесие – штука хрупкая, минуты спокойствия преходящи. Комиссар Франк Шарко, начиная расследовани...
Усталость – это настоящий бич современного человека. На самом деле за усталостью скрывается болезнь,...
«Тайны Адама и Евы» – это уникальный шанс решить свои проблемы в интимной жизни не выходя из дома. Ж...