Танец с жизнью. Трактат о простых вещах Градова Олеся
– Да, больше не могу никого вспомнить. Даже странно… Значимый… Это те двое, которые повлияли на развитие и становление моей личности… Которые как бы чему-то научили… Которые были своего рода «суфиями» рядом со мной. А я прилежной ученицей.
– Как бы… чему-то… своего рода… Опять возвращаешься к категориям неопределенности.
Я не совсем понимала, где «точка сборки» нашей встречи в формате платной психотерапии. Или, может, речь идет уже о психиатрии? Может, я категорически и неизлечима больна? Даст ли он мне ключ, или мне, как и раньше, придется в одиночку бродить в потемках моей кромешной и раздвоенной личности, которая мечется между белым и черным?
– Хочешь обратную связь? Когда я увидел тебя впервые, подумал – выжженная пустыня. Не потому, что в тебе нет жизни, а где-то внутри – пустота, аж ветер завывает. Ты боишься одиночества, тебе скучно с самой собой. Ты прибегаешь к сотне уловок, чтобы быть в постоянном движении – вечеринки, командировки, встречи у камина, забастовки на заводах, семинары о секретах женской привлекательности и истоках мужской неверности – такое ощущение, что ты уже перепутала, где жизнь, а где работа. Ты устраиваешь эту круговерть с одной-единственной целью – не оставаться наедине с собой. Танцы, суфийские практики, сократовские диалоги… Да, ты пытаешься постоянно менять окраску, быть разной, играешь разные роли. То вздыхаешь, как Рената Литвинова, то перекидываешь ногу на ногу, как Шарон Стоун, то выступаешь, как Ильич на броневике – и это только узнаваемые образы. Перепрыгиваешь с одной темы на другую в разговоре, меняешь тембр голоса, пытаешься оказаться в центре внимания или, наоборот, выключаешься из общего разговора, погружаясь в философическое настроение… Но где ты – настоящая?..
Да, похоже, все мои уловки раскрыты. А я думала еще побыть в образе «привлекательной блондинки»…
– Ян, у меня довольно тонкая психическая конструкция. Я – лунная женщина Рак, я природный эмпат, я чувствую все энергии и считываю биты информации, проходящие через меня. Я не сплю в чужих домах, потому что слышу, сколько страданий впитали стены от прежних жильцов. Кроме того, я – самонастраивающаяся система, которая приспосабливается к изменяющимся условиям, автоматически меняя параметры настройки в зависимости от реакции собеседника, каких-то внешних обстоятельств…
– Если ты не управляешь этим процессом, а ты говоришь про «автоматический поиск», то это – аномалия.
– Я всегда была геомагнитной аномалией, Бермудским треугольником, где вечно штормит… Я искренне пытаюсь жить как люди, но я – другая. Сколько еще мне предстоит обманывать себя и окружающих?… Ты знаешь, в детстве, когда меня отвозили в деревню, я уже тогда испытывала это странное беспокойство – меня тянуло куда-то, словно звал голос, но не могла понять, куда. Иногда ночью я убегала в поле, к большому камню, и ждала, когда за мной прилетят. Я очень четко это чувствовала – меня должны забрать отсюда. Мне неуютно было в этом мире, я знала, что где-то есть другой мой мир, моя планета… Я оставляла записку, кажется, в книжке по астрономии: «НЕ ИЩИТЕ, МЕНЯ ЗАБРАЛИ К СВОИМ…» Но каждый раз возвращалась, потому что встреча, которую я ждала, не назначая, так и не происходила. И постепенно терялась надежда, моя уверенность в том, что спасение где-то очень-очень близко…
Теперь я уже была в новом «инопланетном» образе, который пришёл на смену трепетной «блондинки». Но этот образ, клянусь, тоже был частью меня. Хотя со стороны могло казаться, что я просто рассказываю одну сказку за другой.
– Во что ты веришь?
– Еще три недели назад я бы сказала просто: я верю в Бога, молюсь Святой Троице. Но сейчас, спустя три недели, не могу сказать с уверенностью… Я впервые поняла, что брать – это приятнее, чем отдавать. Я научилась давать отпор, вместо того, чтобы подставлять вторую щеку под удар. Я увидела, что концепция «возлюби ближнего своего» не жизнеспособна в мире, где идет естественный отбор по Дарвину и где побеждают самые сильные и приспособленные… И Землю наследуют не «кроткие», а наглые и беспощадные… Фальшивый альтруизм против эгоистичного самоутверждения в этом мире… Я ощущаю себя в самых натуральных джунглях, несмотря на небоскребы мегаполиса, и все это урбанистическое общество. И действую по законам этих джунглей… с некоторых пор. И я вижу, как зло начинает пасовать передо мной, а вчерашние враги – заискивать.
– Откуда «мессиджи»? – Он понимал, что я начитанная девушка, которая бросается на любую литературу без разбора и так же некритично и без разбора принимает все на веру.
– Антон Шандор ЛаВей, один из недолгих любовников Мерилин Монро. Правда, тогда он еще не был тем самым ЛаВеем, о котором узнал весь мир…
– «Сатанинская Библия»…
Я промолчала. Он тоже выдержал паузу:
– В Индии есть старое поверье, что, если поставить перед лебедем чашку с молоком, разбавленным водою, он выпьет все молоко и оставит воду. Глядя на тебя, я удивляюсь, с какой виртуозностью ты «выпиваешь» воду и выбрасываешь ценное знание.
– Я согласна, это особенность незрелого разума. Я когда-то умела отличать черное от белого, молоко от воды, но сейчас, точнее, последние три недели, я засомневалась…
– А что произошло три недели назад?
– Я… сняла… крест… Тот самый, с которым не расставалась никогда. И в оберегающую силу которого верила.
Я опять не сказала ему того, что хотела, и зачем, собственно, мы встретились. Я не находила слов, чтобы дать определение Иной Реальности, в которую шагнула.
Договор
Наш платный «академический час» психотерапии закончился, и мы решили зайти куда-нибудь выпить кофе. Он долго молчал, словно проводя какие-то подсчеты внутри себя. Потом открыл новую для меня линию огня:
– Зачем ты окружаешь себя болью? Люди, которые рядом с тобой, – они счастливы?
– Нет. Те, кто счастливы, – уходят. А остаются те, кто нуждается в помощи.
– И какую помощь ты можешь им дать?
– Кому-то я помогаю деньгами, другим – советом. Иногда человеку надо, чтобы его выслушали или кто-то побыл рядом, когда совсем плохо… Так плохо быть одиноким в ночи. Просто сидим в баре, беседуем, даем друг другу дурацкие советы и становится легче.
– Все эти тусовки по ночам, болтовня до утра – это жизнь, превращенная в текст! Вместо того чтобы идти вперед, ты застреваешь в чужих проблемах, проживая их как свои собственные.
– Может, это своего рода миссия – помогать, подчас жертвуя своим временем, энергией, словом. Ведь если что-то случится со мной, они тоже протянут руку помощи.
– Ты уверена? Вот если ты сейчас позвонишь своим так называемым друзьям и скажешь, что в беде, что тебе нужна помощь, кто-нибудь откликнется?
– Конечно, этих людей не так много, но каждый из них откликнется. Более того, они сразу приедут.
– Уверена? – Да.
– Приедут из любопытства или потому, что хотят помочь?
– Я не знаю, право… Наверное, помочь.
– Осталось только проверить это. И я думаю, очень скоро ты сможешь это сделать.
– Ты как будто предвидишь что-то…
Мы зашли в стеклянный ресторанчик на Садовом кольце. Пока я снимала плащ, он остановился возле стойки с рекламными открытками, промотирующими алкоголь, досуг и дорогие игрушки для взрослых. Именно рестораны, по мнению профессиональных маркетологов, являются местом скопления особенной целевой аудитории – алкоголиков, праздношатающихся и швыряющих деньгами потребителей. Подойдя к столику, за которым я расположилась, он разложил их веером, как карты в итоговом расчете преферанса, и предложил выбрать две.
Я вытащила пару открыток, не особо задумываясь, почему именно эти. На одной – бархатные чайные глаза Пенелопы Крус, на другой – переливающееся пеной через край пиво. Первая оказалась рекламой фильма «Ванильное небо», вторая – пивного бренда Beck’s, который пытался убедить меня в том, что «Жизнь зовет. И ключ в твоих руках».
Он положил флаеры один на другой так, чтобы надписи на открытках совпали, и я прочитала составленное предложение. «Каждая минута жизни – это шанс все изменить. И ключ в твоих руках».
Этот фокус я знала – берешь газетные заголовки и с помощью ножниц составляешь смешные фразы. Мне не было смешно. Я стала перебирать оставшиеся открытки.
«Твоя жизнь. Твой выбор». Телефоны Pantech.
«Каждое слово имеет значение». Бюро переводов.
«Мы повсюду». PR-агентство полного цикла.
«В этом сезоне дьявол придет на каблуках…» Фильм «Дьявол носит Prada».
Не хватало только цитаты из книги Линуса Торвальдса Just for fun: «Смысл жизни – секс, война, линукс», использованной в рекламе линукс – серверов IBM на американском рынке.
У меня закружилась голова от «знаковых» рекламных лозунгов. Как виртуозно рекламисты эксплуатируют вечные ценности и жонглируют смыслами, превращая их в слоганы и штампы. Свои рекламные концепции они строят на обращении человека к себе, на первобытных чувствах и страхах homo sapiensa… «Доверься своим чувствам». Baileys.
Я сложила открытки стопочкой и решила больше не рисковать. Ян изменил тон общения. Теперь он не был ни консультантом, ни доктором.
– Короче, выбирай сама. Я могу сказать тебе, и это будет обидно, но честно. А могу подождать в том месте, куда тебя приволочет.
– Ян, это звучит жестко…
– Могу сказать, что тебя ждет.
– Тогда скажи! Лучше страшная правда, чем приятная ложь.
– Ты погибнешь. Тебя просто не станет.
– Я не поняла, в метафизическом смысле?
– Во всех смыслах. Ты нарушила программу, заложенную в тебя при рождении. Все, что ты делаешь, – это прожигаешь жизнь. Все, что тебе дано было свыше, – интуиция, поток, подключение к высшим сферам, – ты изгадила, забила мусором все каналы. А тот, кто не умеет воспользоваться даром, он все теряет.
– Прости, но какой дар? Интуиция? Я все время использовала этот «встроенный навигатор» по жизни, и она помогала мне стопроцентно предвидеть многие события. Участвовать в тендерах, делать выборные кампании с прогнозируемым результатом… Я помню, когда ощутила это в первый раз. Мы проводили каникулы на даче у моей школьной подруги, возвращались с озера. Я несла сетку с раками – зеленые, еще живые, они пытались выбраться на свободу. Неожиданно вдали показался почтовый «уазик», который направлялся к нашему дому. Я, помню, пошатнулась, схватилась за какую-то опору, сетка выпала из рук, и раки расползлись по траве. Чудовищная в своей неотвратимости мысль: они везут телеграмму для меня. «Не надо читать. Отвезите меня на станцию. Я должна ехать». Это было извещение о смерти моего отца… С тех пор это ощущение дежа вю во мне постоянно. Как будто я сначала просматриваю «превью», некую демоверсию, а уже потом проживаю жизнь, получив ориентировку, чтобы не заблудиться… Иногда во сне, иногда в каких-то образах и знаках… Да, я не знаю, как это работает, но я использовала это.
– Использовала, не понимая механизма, не осознавая, зачем тебе ЭТО дано?
– Ты прав, я не знаю, как это работает. Скажи, а ты знаешь? Меня один человек спросил, как она работает, эта самая интуиция? Как устроен этот механизм? Ты можешь ответить?
– Почему ты всегда ждешь готового ответа? Подумай и поймешь сама.
– Я долго пыталась понять, нарисовать «электрическую схему» этого агрегата. Но потом начинала сбиваться – где интуиция, а где жесткое программирование обстоятельств. Ведь часто бывает, если ты задаешь прогноз будущего, то обстоятельства, да и ты сам, – все подстраивается под созданную модель этого будущего. Но я… Прости, Ян, но я не чувствую, что должна погибнуть. Я только начинаю жить, дышать, я влюблена. Впервые за всю свою жизнь я чувствую, как это чувство наполняет меня. Мне кажется, что сейчас я почти счастлива… Ты знаешь, я была больна, два месяца каждый день лежала под капельницами с растворами – и никто не мог поставить мне диагноз и вылечить. У меня не прослушивалось пятьдесят процентов легких, потому что я курила во время тяжелейшего бронхита и купалась в проруби на Крещенье… В меня закачали килограммы антибиотиков. Но именно сейчас я абсолютно здорова. И врачи сказали – удивительное дело, но мы вас выписываем…
Я перевела дух и почему-то вспомнила Булгакова, тема Патриарших еще не выветрилась из моего сознания. «Человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус…» Я быстро попыталась освоиться в новой реальности и сохранить над ней контроль:
– Итак, ты сказал, что я погибну. Но должен же быть какой-то выход?
– Ты должна отказаться от всего мусора, из которого состоит твоя жизнь. Да, от всего придется отказаться. Все потерять.
– Друзей, любимую работу?
– Да.
– Прости, а как же мой ребенок?
– Он уже не ребенок.
– И ради чего? Ради неумозримого спасения? Ради каких таких реалий я должна отказаться от ВСЕГО?
– А ты уверена, что этот мир реален? Вот то, что ты видишь, думаешь, это реальность?
– Да, и я обратилась бы не к психоаналитику, а в амбулаторную психиатрическую клинику, если бы сомневалась в этом. Но ты говорил, что есть путь…
– Да, путь есть. Я попробую помочь тебе. Я ускоряю все процессы. На то, что у обычных людей уходит три года, я могу сделать за год. У меня обмен веществ выше, чем у обычных людей, в три раза.
Особенности его метаболизма меня не вдохновили, но я постаралась прийти к какому-то соглашению.
– Прости, но я деловая женщина, и прежде чем подписать контракт, должна ознакомиться с условиями и предметом этого договора. Здесь предмет непрозрачен, условия не понятны…
– А я не предлагаю контракт. Ты просто должна сказать «да» или «нет». И прежде всего ответить себе – ты хочешь жить или нет?
– Ян, я должна подумать… – На моем языке это означало «скорее всего, я вынуждена буду отказаться от вашего предложения». Но здесь я действительно хотела оттянуть время и еще побыть в состоянии эйфории последних трех недель. – Я всегда быстро принимаю решения, это особенность присуща мне и в делах, я четко знаю, что и когда надо сделать для достижения наилучших результатов. Но здесь действительно нужно все взвесить.
Кроме того, есть еще одна причина, которую я так и не решилась ему открыть. Это уже второй договор, который мне предлагается в этом сезоне. И тот, первый контракт, согласно которому я должна стать «примой мировой сцены», сейчас кажется мне более привлекательным.
Да, я решила повременить, ибо обстоятельства последних трех недель позволяли мне надеяться на иные источники жизненных сил и иные решения. С человеком ничего не может произойти, когда он наполнен радостью, когда он дышит полной грудью и готов делиться этой энергией со всем миром. Это наверное была иллюзия, но в этот момент я свято верила, что нахожусь под особой защитой.
Он как будто прочитал мои мысли и назвал вещи своими именами:
– Что такое мир без иллюзий?
– Мир без иллюзий – это объективная реальность?
– Нет.
– Это трезвый взгляд на вещи? – Он промолчал.
– Это использование прежнего эмпирического опыта для предотвращения ошибок в будущем?
Я пыталась найти ответ на вопрос внутри себя, потому что не знала, к чему он клонит. И опять – авторитеты, цитаты, попытка анализа и синтеза. Мой мозг, как генератор случайных чисел, выдавал один ответ за другим, но все они были неверными.
– МИР БЕЗ ИЛЛЮЗИЙ – ЭТО СТРАХ. Вот так… – На этом он дал понять, что наша встреча подошла к концу.
Я готова была поспорить, но почему-то не стала. Я была утомлена бесконечными играми разума. Стрелки перевалили за полночь, в это время я всегда стараюсь задать свой «последний вопрос». Такая привычка у меня сохранилась с тех времен, когда я работала светским интервьюером и понимала, что и я, и мой визави устали друг от друга.
– И последний вопрос: почему ты тогда не сказал мне, что означает «шакти»?
– Зачем отвечать на вопросы, если ты сама можешь найти ответ?
– Я нашла его в Интернете. Шакти – это супруга Бога Шивы. Но в другом значении, в переводе с санскрита, шакти – это вселенская женская энергия, творящая сила божественного сознания, космический женский принцип…
Глава 2. Пробуждение
Я пишу все это отнюдь не для того, чтобы прошлое пережить снова, среди нынешнего моего беспросветного отчаяния, а для того, чтобы отделить адское от райского в странном, страшном, безумном мире нимфолепсии. ВЛАДИМИР НАБОКОВ. ЛОЛИТА
Три недели назад
«Здравствуй. Ты самая красивая девушка, я видел твою фотку… Считал бы за честь познакомиться с тобой, твой образ не дает мне покоя, я очарован… Не помню, чтобы такое со мной когда-то было… Всегда готов быть нужным и полезным тебе. Хочу услышать тебя, Дамир».
Это была самая первая эсэмэска от Дамира. Вернее, она пришла с неизвестного мне номера, ведь я еще не знала его телефона. «Щедрый аванс», – подумала я про человека, который увидел мою фотку на сайте консалтингового агентства «Пропаганда Плюс», в котором я работала. Среди нескольких целлулоидных женских лиц, прошедших через фотошоп нашего дизайнера, он выбрал меня.
…Брусникин. Его фамилия еще не раз появится на этих страницах. Директор по работе с VIР-клиентами моей конторы, специализирующейся на политическом пиаре и «магических воздействиях» на общественное сознание. Работает в паре со своей супругой Ниной. Она его правая рука. Его путеводитель, навигатор, точка опоры. Именно она обратила внимание Дамира на ту страничку в Интернете, на которой был изображен такой же рукотворный и «отфотошопленый», как и остальные руководители фирмы, Вадим Брусникин.
– Посмотри, какая отличная фотка, как ему идет костюм и галстук! – говорила Нина, фиксируя редкую для ее супруга ипостась, – несмотря на общение с чиновниками самого высокого ранга, Брусникин не любил официоз в одежде.
Не слушая ее, Дамир скользнул взглядом ниже, где была моя фотография.
– А это кто?
– Градова, наш директор по организации мероприятий.
Далее наверняка последовало какое-то минимально лестное определение, поскольку этот разговор мне передал позже сам Дамир, и я подозреваю, опустив хорошую порцию скабрезностей в мой адрес.
То, что супружеская чета Брусникиных меня недолюбливала, я вполне допускала и принимала как факт без аргументов – сферы влияния в компании мы делили достаточно болезненно, и мне пришлось задействовать немалую силу воли, чтобы не только получить директорскую должность в компании, но и стать «равной среди высших».
Короче, Дамир выпросил мой телефон у Брусникина, а Вадим, в свою очередь, предупредил меня о его звонке:
– У меня есть друг… Дамир… – Брусникин словно стеснялся своей будущей просьбы или некой особой миссии, которую осуществлял в данную минуту. – Он увидел твою фотографию на сайте и… короче, очень хочет с тобой познакомиться.
Такого я не ожидала. Во-первых, мы никогда не разговаривали с Брусникиным на личные темы, ограничиваясь вопросами корпоративного управления и клиентской политики. Во-вторых, я только что прочитала роман «Одиночество в Сети» Януша Вишневского и с тех пор мечтала о своем «Якубе» – образ, в котором автор воплотил вечную мечту женщин всего мира. А мечты, как говорится, сбываются. И наконец, все знакомые Брусникина, впрочем, как и он сам, – это люди солидные и им можно доверять. Я почувствовала азарт.
– А кто он такой?
Тут мой товарищ по оружию смутился еще больше, но выдал несколько характеристик:
– Он массажист. Один из лучших в Москве. Он из Казани. Мусульманин. Бывший священник. Хороший парень, ему тридцать семь лет, только он как ребенок, никак не повзрослеет, немного не серьезный…
– Мне тоже говорят, что мой биологический возраст не соответствует состоянию души. Бывший священник и массажист? Я практически заинтригована.
– Ну, в общем, он позвонит, если ты не против, а то он уже замучил меня – дай телефон, дай телефон…
«Ну что ж, почему бы не пообщаться с хорошим человеком», – решила я. Сайт. Сеть. Судьбоносное знакомство. Все эти понятия ложились на хорошо удобренную польским бестселлером почву.
Дамир… Мне понравилось это имя. «Да» и «Мир». Я хорошо помню его первый звонок, который должен был продлиться несколько минут, но мы проболтали больше часа.
Он все время говорил о моей красоте, а я пыталась остановить его:
– Подожди, это всего лишь фотография. Ты не видел меня.
– Мне не надо видеть тебя, я увидел твои глаза и все понял – хотя мне трудно произнести – это то, что я искал. Мне не важно, фотошоп или что-то еще… Я видел твои глаза. Мне казалось, что я заглянул в твою душу. Я хочу с тобой встретиться…
Его слова были настолько проникновенны, что во мне пробудился неподдельный интерес к человеку, который может заглянуть в душу на расстоянии.
– Прости, ты говоришь, заглянул в душу… И что ты увидел?
– Бездну. – Он словно был готов к моему вопросу. – Я увидел БЕЗДНУ. Красивая женщина в дорогом костюме, которая хочет казаться для всех сильной. А в глазах – галактическое одиночество.
– Но я не одинока, у меня есть…
– Я уверен, у тебя десятки поклонников, но среди них ты не можешь найти того, кто тебе действительно нужен.
– И что же мне нужно?
– Ты хочешь стать по-настоящему сильной, но тебе нужна опора. Это и много и мало, но для того, чтобы состояться в жизни, человек не может быть один, одиночество – это дыра, в которую уходит вся накопленная энергия.
– Моя жизнь наполнена. Работа, сын, масса интересных хобби – йога, танцы, горные лыжи, книги…
– Бегство. Шараханье от самой себя. Твоя жизнь – это зал ожидания. Здесь нет ничего твоего… Ты сидишь и ждешь, когда придет твой экспресс и ты сможешь продолжить свой путь.
– Это какая-то наглядная агитация! Ты словно говоришь, что мне не хватает тебя…
– А вдруг… мне тоже не хватает тебя?
Я не знала, что ответить. Конечно, я согласилась на встречу, конечно, я не стала тянуть время, и мы договорились созвониться на этой неделе, в четверг. Все его реплики были так точны, как будто он и правда собрал обо мне информацию или на самом деле, увидел что-то в глазах.
Положив трубку, я очень четко ощутила, как внутри завелось весьма странное для меня заочное влечение. «Мне все равно, как он выглядит и какого он роста, – пыталась я расшифровать телеграммы внутреннего голоса. – Я хочу его, я чувствую его, я тоже ждала его…» Я попыталась отряхнуться, как от наваждения. Слишком ранняя эйфория, и всего лишь от одного звонка. Тем более что я обманула его. В моем списке «работа, сын, хобби…» был еще Иван.
«Иван – моя жизненная удача на излете жизни, на закате дней», – в шутку говорила я подругам. Он любит меня, и это существенно. Он женат, и это необратимо. Мы много лет были не вместе, но рядом, потому что никого лучше своего Ивана за эти годы я встретить так и не смогла.
Он готовит мне ужин, убирает коробки из-под полуфабрикатов, разбросанные по всей кухне, каждое утро будит меня звонком вместо будильника, потому что, как истинно деловая женщина, я реагирую только на трели мобильного. Что бы ни случилось – авария, проколотое колесо, пьяные посиделки, – он всегда приедет и доставит меня домой. В общем, отличную характеристику я дала одному из самых верных своих поклонников, не пожалев красок. Но это почти правда – наши отношения уже давно зашли в тупик. Он слишком хорош, я слишком безалаберна. Он видит во мне только женщину, которую надо просто любить, а я требую от него понимания моей мятежной души. Два в одном флаконе не бывает, поэтому я все-таки хранила от штормов наши отношения, как старый, немодный, но дорогой сердцу сервиз.
К слову сказать, я веду блог в Интернете, личный журнал в ЖЖ, где я по настроению оставляю разные «интимные» записи. Это короткие новеллы или, скорее, письма бывшим возлюбленным, с которыми я не могу разговаривать иначе, чем в Сети. Интернет не является средством доставки этих писем, потому что никто мой блог не читает, разве что случайные интернет-путешественники. А если письмо нельзя отправить адресату, мы кладем записку в бутылку и бросаем ее в море в надежде, что кто-то когда-нибудь найдет…
Так мы поступаем, если мы на необитаемом острове. С некоторых пор я и сама оказалась на этом необитаемом острове, который спрятан внутри меня и где единственная связь с миром – это Сеть. И я веду диалог с собой или с тем, кто когда-то был дорог мне. Иногда мне отвечают – чужие, незнакомые люди, а мне кажется, что со мной говорят мои адресаты…
Вот одна из таких записок, брошенных в море. Вдруг кто-то найдет…
ИДЕАЛЬНЫЙ МУЖЧИНА
Из блога Олеси Градовой «Диагноз: Любовь»
Сколько ты будешь терпеть меня, которая не любит? Когда ты поймешь, что я всего лишь позволяю тебе быть рядом, потому что у тебя есть уникальное качество – удовлетворять мельчайшие женские капризы, окутывая пледом обожания. Сможешь ли ты смириться с тем, что я рядом с тобой, но моя душа ищет совсем другого…
Склонность к состраданию, слабость и практичность – вот те качества, которые не позволяют женщине признаться в нелюбви. Отказаться от тебя не решусь, потому что природа не терпит пустоты. Если тебя не станет в моей жизни, я лишусь друга – близкого, нежного и искреннего. Обретая свободу, я погружаюсь в одиночество, которое стало моей навязчивой фобией.
Каждый день рядом, или звонок, или письмо. Каждый раз цветы, или конфеты, или книжка. Почему я не могу полюбить тебя, почему мое тело принимает тебя, как тепло камина, когда вынырнешь из зимнего вечера, как глоток сливочного ликера, когда не хочется пить, а только наслаждаться? Не жизненно важная потребность, а штрих, дополняющий практически полноцветную картину бытия. Принимаю, но не отдаю себя.
Мне легко говорить тебе нежные слова, ибо они стали привычны за эти годы. В отличие от меня ты вкладываешь в них смысл и душу. Но я не могу платить тебе той же монетой. Я не обменный пункт, где можно сыграть на разнице конвертации, я – финансовая пирамида, которая обещает приумножить, а отнимает последнее. Это несправедливо и жестко, но, наверное, это гуманнее, чем сказать: «Больше не надо».
Ты, прочитавший мои записки в ноутбуке, пытался устроить мне сцену ревности. Я расставила все точки над «i» беспристрастным и лишенным оттенков голосом. «Или ты понимаешь, что это беллетристика, или считаешь это изменой». Какая буря бушевала в твоей душе, как тебе хотелось выяснить отношения и заставить меня оправдываться. Отрекаться, топтать живое… Но это был тоже твой выбор – признать это игрой воображения… «Ты же знаешь, я фантазерка, которая мечтает написать книжку».
Я надеюсь, что ты уйдешь сам. Устанешь, охладеешь, увлечешься другой женщиной. А ты говоришь: «Никогда», никогда не сможешь разлюбить и не сможешь уйти. Ты даже не позволяешь мне быть несчастной и брошенной.
Ты по-прежнему и по-настоящему идеальный. Таких сейчас не производят. Всегда цветы, или конфеты, или книжка. Я едва успеваю сказать тебе – ты идеальный. А я плохая, нелогичная, сумасбродная, постоянно куда-то уезжаю, забываю позвонить, трачу все деньги в первые сутки после получки. «Нужна тебе такая?» – «Нужна». – «Ты меня бросишь?» – «Никогда». – «Так не бывает…».
Смотрю на тебя, как на чудо природы. Так смотрят на радугу после дождя, удивляясь недолгому чуду, несколько минут – и видение исчезает, ты едва успеваешь сказать тем, кто рядом: «Смотрите, радуга…».
Что нас ждет? Пытаюсь представить себя рядом с тобой. Как на тех снимках, которые я нашла на твоей даче. Украденное счастье, кусочек чужой жизни. Фотографии вклеены в альбом, какие-то просто вложены между страницами. Смешные люди, которых уже нет и никогда не будет, смотрят в объектив. Мужчина, похожий на тебя, женщина, похожая на меня, только глаза светлые, спокойные. Были ли у меня когда-нибудь такие глаза? Сходство быстро сходит на нет. Немного близкий очерк скул, брови вразлет, яркая помада на губах. Такая же, как я, только моложе на десять лет, чем я, и на пятнадцать, чем она сейчас, только счастливее, чем я в сумме за свои тридцать шесть. Малыш на руках, похожий на отца. Смешные люди, которых нет, остались в этом кадре. Другие, на пятнадцать лет старше – приходят в этот дом. У нее такие же светлые глаза, такая же улыбка? Или годы, проведенные с идеальным мужчиной, изменили ее, как закат солнца погружает в тень мраморную Венеру в старинном графском парке?
Идеальных мужей не бросают. «Ну нашел какую-то шалаву, с кем не бывает». Думай так, если тебе легче… Я ведь тоже искала свое, но нашла лишь чужое. Будь спокойна, не отниму, сохраню, вина его лишь нежностью к тебе отзовется. Измена, оставшаяся тайной, приумножает то, чем ты обладаешь.
А я… что останется в моих руках? Радуга. Многоцветная, удивительная, едва успеешь посчитать полоски. Исчезает, начиная с краев, касающихся земли. Потом где-то высоко – лишь кусочек, осколок разноцветья. И совсем растает в синем промытом небе. Где-то, когда-то ее увидят другие…
Это письмо, написанное моему Ивану, не отправлено по понятной причине – есть вещи, в которых никогда нельзя признаваться. А он нашел эти записки в моем компьютере, и старое зеркало раскололось…
Здесь и далее я буду цитировать свой личный блог на ЖЖ. Во-первых, мне нравятся эти лиричные письма-новеллы. А во-вторых, они позволят достроить образ главной героини, открыв второй план – некое дополнение к имиджу гламурного и поверхностного женского персонажа, который появляется в начале книги.
Когда мой роман был опубликован первый раз, читатели присылали гневные рецензии. Их возмущало все – и повествование от первого лица, и самолюбование главной героини, и ее нравственная незрелость, и обилие эротических сцен. И правда, я не попыталась сделать своего персонажа привлекательным в угоду потребности аудитории сопереживать главному герою или отождествлять себя с ним – я хотела сделать историю абсолютно, стерильно близкой к реальности. Ведь это история одной маленькой девочки, которая никак не хотела взрослеть. Я словно опять оправдываю себя? Да, я выдаю индульгенцию на последующее развитие сюжета в том виде, в котором это было записано в моем блокноте.
Измена
По большому счету Иван был тем самым идеальным мужчиной, который не мешал мне жить и при этом всегда был рядом. Он не пытался изменить меня, принимая такой, какая есть, не считал меня ненормальной и тем самым стабилизировал мою внутреннюю ирреальность.
Я могла работать, влюбляться, путешествовать – когда и с кем захочу. Он просто отходил в сторону и ждал моего возвращения – из очередного романа или из очередной командировки, ожидая моего рейса в Шереметьево. Именно поэтому мы были вместе столько лет.
В контексте грядущей встречи с Дамиром я подумала – а надо ли тянуть прошлое в новую и, возможно, захватывающую историю? Может, перечеркнуть все и отказаться от развития тупиковой ветви сюжета? Рано или поздно я должна была уйти от Ивана. Мне нужна СВОЯ жизнь… Так я начала приводить различные доводы и убеждать себя, оправдывая жажду новых, будоражащих кровь приключений.
Я записала номер Дамира в записную книжку и еще раз улыбнулась зигзагу удачи – вот как бывает, что люди встречаются благодаря высоким технологиям.
Изменяла ли я раньше Ивану? Один раз. Скоропостижный роман, и меня отправили в виртуальный шредер. Или я сама ушла? Я никогда не могла понять, что произошло. Страдала несколько недель, потом излила свою историю без хэппи-энда на бумагу, то есть в файл Word, вывесила ее в личном блоге и собирала рецензии незнакомых читателей.
Тогда я все-таки решилась отправить файл герою своего рассказа, убеждая себя, что в каждой истории надо поставить точку. У меня же есть право на последнее слово, – так человек, осужденный на казнь на электрическом стуле, просит закурить напоследок.
Ради справедливости я включу в текст повествования еще один рассказ. Вот эта романтическая история, которая произошла со мной зимой в одном из артистических кафе. Как любое литературное произведение, он содержит гиперболы, но вполне достоверно передает представление о художественном восприятии жизни, коим я от рождения грешу. Итак, «Последнее танго». Не стащить название у Бертолуччи я не могла, во мне еще жив журналист, который использует чужие находки для придания значимости и блеска своим однодневным электронным текстам.
ULTIMO TANGO
Из блога Олеси Градовой «Диагноз: Любовь»
– Я не знаю твоего имени, – сказала Жанна.
– У меня нет имени…
– Сказать тебе, как меня зовут?
– Нет.
– Но меня…
– Не хочу я знать твоего имени, – заявил он с угрозой, упершись взглядом в ее глаза. – Нет у тебя имени, и у меня тоже нет. Тут никого никак не зовут. Никого! РОБЕРТ ЭЛЛИ. ПОСЛЕДНЕЕ ТАНГО В ПАРИЖЕ
Я танцевала для тебя. Я отдавалась тебе в танце. Свидетели моего грехопадения подливали мутную жидкость в бокалы и ритмично пилили в тарелках пережаренные стейки. Впрочем, я не знаю, что было в их тарелках, – я видела только твои глаза, эти глаза напротив, через весь зал, поверх десятков голов самоуглубленных друг в друга романтических пар. Это был театр теней, где тенями становились все, кто не попадал в траекторию инфракрасного луча, исходящего из моих глаз.
Ты, традиционно окруженный свитой гламурных девочек, предположительно из сферы медиа или иных престижных сфер, нарочито лишенных белья и одетых в несколько тончайших туник поверх тугих тел, дарил себя всем, – но принадлежал мне. И это было мое решение, моя уверенность – инфракрасный луч, против законов физики, растворял твоих спутниц. На полу оставались только многослойные красно-розовые туники, плоско растекающиеся по паркету, как выплеснутый из граненого стакана брусничный кисель.
Ты шел ко мне через весь зал, сквозь узкий проход между тесно сдвинутыми столиками, задевая сумочки и плащи, висевшие на спинках стульев, которые некогда принадлежали теням. Дерзким и энергичным движением, свойственным танго, прижал меня к себе, потом резко оттолкнул, элегантно перевел во вращение под своей рукой, затем в обратную сторону, придерживая меня за ремешок брюк полярно пряжке, и на восьмом обороте вокруг своей оси я поняла, что погибла.
И эта сладкая мысль означала для меня высшую степень желания и будущего наслаждения. Что может быть лучше – обладать объектом своей страсти, прижимаясь в танце ближе дозволенного и не скрывая от посетителей богемного ночного кафе вибрации каждой клетки тела, снятого с тормозов? Мы уехали вместе, мы гоняли ночью по Варшавке, по Дмитровке, по Рязанке, разрывая ночной мрак шоссе и стараясь не касаться друг друга… Слишком большой город, чтобы встретиться, слишком маленький, чтобы спрятаться. Я бежала от себя, выжимая из двухлитрового двигателя скорость звука. «Я никогда не был одинок, потому что я такой клёвый, я никогда не был умен, потому что этого и не надо…» – новомодный Налич из динамиков в его вольном переводе звучал автобиографично.
Ты позвал меня к себе, я отказалась. Я боялась, что небо разверзнется, возгорится проводка во всем доме. Опыты с электричеством мне особенно удавались – однажды уже я оставила без света почасовой отель, а еще раз после моего визита пришлось настраивать всю электронику. Мой конек – разрушительная энергия любви вместо созидания…
Потом дни и месяцы ожиданий с постоянными попытками забыть о нашем танго в ночном кафе. Потом опять случайная встреча, опять поездка по предрассветному городу, потом опять мой отказ. Ты помнишь, как меня зовут? Мне неудобно повторять свое имя спустя столько недель после знакомства. Все, что могло произойти между нами, – произошло в моих фантазиях и снах. Мы на одной волне, мы одной крови, мы молчим, понимая друг друга, мы разговариваем, хотя слова лишние. Полное совпадение по резьбе, по скорости дыхания, по вольтажу в венах.
Третий раз, когда мы встретились в том же богемном местечке, уже не надо было что-то объяснять. Слова нужны, когда нет понимания. Из надтреснутых динамиков все тот же бывший архитектор, прославившийся через Youtube, ласкал слух своей Gitar, gitar, gitar…
– Come to my boudoir, Baby, – сказал он словами из песни Налича…
– Jump to my Yaguar, – я предложила вновь прокатиться по ночной Москве.
Он смахнул снежную пыль с моего «ягуара», в который, как тыква в сказке, превратилась маленькая японочка. Я ласково стряхнула снег с полы его длинного пальто. Он остановил мою ладонь и взглянул в глаза:
– Ты можешь разбить себе сердце…
– У меня уже давно нет сердца… – соврала я.
Твоя берлога, пентхаус с косым потолком на последнем этаже, была мила уж тем, что здесь обитаешь ты. Раскрытый ноутбук, на шелке постели – кисть винограда в стеклянной широкой чаше. Книжки – разные – везде. Ты читаешь много, но не можешь сосредоточиться долго на одной. Впрочем, так во всем.
Ты целовал каждую мою ресничку, ты брал мое лицо в ладони и говорил нежнейшие слова. Я для тебя была красивой. Желанной. Самой нежной. Но ты не спешил.
– Я боюсь тебя. Ты ведьма.
– Не бойся, я добрая ведьма с Портобелло.
– С Портобелло-роуд? – В его глазах был ужас, искрящийся весельем. – Я боюсь утонуть в тебе… Я боюсь привыкнуть к тебе.
– Ныряй, не бойся, я буду с тобой столько, сколько ты захочешь. И не буду столько же…
– Откуда ты взялась?
– «Скажи откуда ты взялась, Ты от какой отбилась стаи?..» Если ты веришь в теорию параллельных миров, значит, я оттуда. – Другого объяснения я не смогла найти, и это было почти что правдой.
И я, ощущая всей кожей, что это возможно лишь один раз, брала всё, что могла получить от мужчины. Как если бы мне дали самый сладкий коктейль и сказали: «Ты можешь пить сколько хочешь, но только один глоток». Задыхаясь, жадно, без остановки, до дна… Такая это была ночь, когда сбывались мечты.
Я не спала. Нежно гладила его волосы. Я думала, что пора идти, но не могла потревожить его спокойный сон. Я пыталась запомнить черты лица, небритую щеку, ресницы со светлыми кончиками, из-за которых, казалось, искрились его глаза, беззащитную позу спящего и усталого мужчины. Я думала о том, что не оставлю свой номер телефона, это выглядело бы пошлым. Я собрала его одежду, разбросанную на полу, укрыла одеялом. Вышла в коридор. Боялась стучать каблуками. Выходя, не пыталась запомнить дорогу назад. Это тоже мое решение? Нет, это мой страх.
Я боюсь утонуть в тебе. Ты пришел из моих снов, ты не будешь со мной столько, сколько я захочу. Помню, когда я целовала тебя, спящего, долго соприкасаясь с твоей колюче-нежной щекой, ты прошептал не мое имя. Я подумала с теплотой о той, которой оно принадлежало. Ты прижал ее крепко к себе, пытаясь согреться или согреть, тебе было спокойно и хорошо. Мне показалось, что ее многослойная брусничного цвета пахнущая шанелью туника лежала на кресле.
«Она, наверное, тоже с Портобелло-роуд, – подумала я. – А ты опять превращаешь свою жизнь в кинематограф… Камера Витторио Сторраро снимает героев на фоне красно-розового – сумасшедших цветов Фрэнсиса Бэкона, любимого художника Бертолуччи. Гато Барбьери выдувает из своего латинского саксофона удивительно красивое отчаяние. Ultimo Tango».
I’ve never been lonely, because me so cool
I’ve never been clever, because need it never
Петр Налич, Gitar
На одном из концертов модного Петра Налича мы встретились с моим февральским знакомым. Улыбались, мило раскланялись, он обещал позвонить. Он не обманывал – в ту минуту, когда видел меня, он действительно хотел мне позвонить. Короче, после него я поклялась себе оставаться с человеком, который любит меня и никогда не бросит. То есть с Иваном.
И все-таки «Последнее танго» я решила отправить адресату. Нашла его в Фейсбуке. Я уже говорила о своей страсти ставить жирную точку на отношениях, то есть в конце этих отношений. Вот его последние слова, адресованные мне в ЭТОЙ жизни:
«Это, конечно, сбивает с ног. Мне, наверное, еще понадобится какое-то время, чтобы прийти в себя. Спасибо и прости».
Весьма и весьма романтично… Времени, как оказалось, ему действительно потребовалось немало – вся оставшаяся жизнь. Чтобы я делала без присущего мне здорового цинизма? Утонула бы в соплях… Но сейчас на подходе love story, которая, не исключено, подарит моему давно не обновляемому блогу свежую запись или короткую новеллу. Знала ли я тогда, что одним коротким рассказом здесь не обойдешься, а придется мыслить в масштабе «Войны и мира».
С тех пор, как я услышала его голос, я все время думала о нем. Какой он, Дамир? Какие у него волосы, глаза, какой рост? При этом я признавалась себе, что все это не важно – каким бы он ни был, у нас очень, очень много общего. И еще – у него исключительная способность «настраиваться» на мою волну.
Я: Мужчины и женщины – посланцы с разных планет.
Он: Все люди на этой земле – с разных планет, и всю жизнь они ищут «своих», узнавая по каким-то особым знакам.
Я: И удается найти?
Он: Если повезет.
Я: А тебе везло?
Он: Пока, видимо, нет…
Читать бесплатно другие книги:
