Ничего, кроме магии Гаркушев Евгений

Часть первая

Лето

Ум надобен тем, кто далеко забрел, – дома все тебе ведомо.

Насмешливо будут глядеть на невежду, средь мудрых сидящего.

Старшая Эдда. Речи Высокого

Короткий, узкий переулок упирался в пустырь, окруженный потрескавшимся, полуобвалившимся, но все еще труднопреодолимым забором. Кое-где в заборе образовались дыры, но их так плотно прикрывали заросли терновника, дикой вишни и гледичии, что подобраться к ним было совершенно невозможно. Там, где дыр не было, буйная зеленая поросль тоже не давала подойти к бетонным плитам ограждения. Солнце играло на листьях, которые едва шевелились под слабым ветерком, гуляющим по пустырю.

Посреди пустыря возвышались горы битого кирпича, строительный мусор, покореженные и обгорелые остовы нескольких автомобилей. Повсюду блестело битое стекло. Запах здесь стоял ужасный. Некоторые несознательные жители близлежащих домов выносили на пустырь отбросы, и под жарким летним солнцем они разлагались и гнили, распространяя вокруг зловоние.

Наташа выбежала на пустырь, задыхаясь и тщетно пытаясь вытереть с лица пот, который от быстрого бега лил с нее ручьем. Пот щипал глаза, горько-соленые капли то и дело попадали в рот. Голубая шелковая блузка Наташи пропиталась влагой насквозь, ноги в кроссовках горели огнем. Гравий хрустел под ногами, трещали лопавшиеся стекла, на которые девушка неосторожно наступала.

«Вот ты и попалась, – подумала Наташа, оглядывая пустырь. – Сама прибежала туда, где никто тебе не поможет. Дура. На мозги надо надеяться, а не на ноги».

Преследователи были совсем близко. Еще немного – и они покажутся из-за поворота. Может быть, пробегут мимо? Как же, надейся. Здесь и бежать-то больше некуда. Даже если сразу не свернут в переулок, вернутся и пустырь обшарят вдоль и поперек.

Однако сдаваться все равно нельзя. По утоптанной дорожке мимо мусорных куч Наташа пробежала в дальний угол пустыря и спряталась за ржавым остовом грузовика. Там она скрючилась за кабиной и затаила дыхание, оглядывая забор, отгораживающий пустырь от железнодорожного полотна. Попасть бы на эту дорогу… Нет, не перелезть!

Вскоре со стороны переулка послышался звук, которого она больше всего боялась, – потрескивание битого кирпича под ногами человека. Звук приближался, к нему примешивались какие то посторонние шумы.

Не выдержав тревожного ожидания, Наташа заглянула в щель между кабиной бывшего грузовика и кузовом. По тропинке шел пожилой мужчина, толкая перед собой тачку с мусором. Самое время броситься к незнакомому дедушке, попросить его вызвать милицию, защитить… Да только чем он ей поможет на этом пустыре? Хорошо, по крайней мере, что это не тот, кого она опасалась увидеть.

Не успела девушка облегченно перевести дух, как из переулка выбежали двое здоровенных парней в кроссовках и спортивных костюмах. Парни были краснорожие и взмыленные. Один из них, толстый и поэтому сильно запыхавшийся, не таясь вынул из-под куртки, которую он так и не снял, несмотря на жару, небольшой черный пистолет.

– Подстрелю гадину, – сообщил он.

Негромкий голос громилы далеко разнесся в беззвучии тихого пустыря. Владелец мусорной тачки обернулся на голос и испуганно присел. Неужели это его хотят пристрелить за незаконный вывоз мусора?

– Подожди, Рома, – хрипло сказал второй громила. – Никуда ей от нас не деться. Сейчас еще Костян подойдет, весь пустырь обшарим.

На замершего в страхе деда бандиты, казалось, не обращали внимания. Потом тот парень, что был без пистолета, спросил:

– Девку не видел здесь, старик?

– Никого не видел, – испуганно прошептал мужчина. – Никого здесь нет…

– Тогда двигай отсюда скорее, – приказал Рома. – И никого ты не видел, ничего не слышал.

Тот чуть ли не бегом убрался с пустыря. Тачку он, впрочем, не бросил. И даже мусор из нее не вывалил. Так и увез обратно домой.

В это время из-за угла показался Костян.

– Ты направо, ты налево, – приказал он своим товарищам.

Сам он двинулся по той дорожке, что шла к останкам грузовика.

Наташа напряглась. Бежать было поздно, прятаться – негде. А Костян тем временем обошел грузовик, увидел голубую блузку девушки, прячущейся за кабиной, и крикнул:

– Вот она!

А начиналось все спокойно и хорошо. В редакцию, где работала Наташа, поступило письмо от противников строительства атомной электростанции в ста километрах от города. Обычное, ничем не примечательное письмо. Стандартные аргументы. Только одно заявление вызвало у журналистов удивление и интерес. Анонимные жалобщики сообщали, что компания широкого профиля «Барс» скупает у рабочих поступающее на АЭС сырье, складирует его в контейнеры и использует для своих целей. Кажется, собирается делать атомную бомбу. Или, может, решила заняться радиоактивным шантажом.

Фирма «Барс» пользовалась в городе дурной репутацией. Не исключалось, что таким странным сообщением с ней решили свести счеты ее столь же нечистоплотные противники. Но зачем посылать письмо в редакцию, тем более такое путаное и наивное?

Главный редактор «Местных новостей» Кирилл Суржиков не верил, что с АЭС можно вынести хотя бы грамм радиоактивных материалов. Конечно, разгильдяйство есть везде, но атомная станция – объект особого режима. Красть оттуда атомное топливо – себе дороже. Да и для создания атомной бомбы его не используешь. А если ты вознамерился шантажировать кого-то радиоактивным загрязнением, так проще и дешевле украсть контейнер на любом разваливающемся заводе, где он стоит неучтенный и всеми забытый. Так что тема показалась редактору малоперспективной.

Однако молодую журналистку Наташу Соловьеву, поборницу «зеленых» идей, письмо заинтересовало. До того как поступить на работу в газету, она пару раз встречалась с владельцем «Барса» Владимиром Петровичем Кравчуком. Тот, стараясь, так сказать, облагородить свой образ, занимался благотворительностью. Помогал он и школам, а Наташа после университета полгода преподавала русский язык. Как-то раз молоденькая учительница попросила его помочь с транспортом, свозить ребят на экскурсию. Выходит, была с директором почти что лично знакома. Вот почему она вызвалась пойти к Кравчуку и разузнать, не работает ли его компания с радиоактивными материалами.

Редактор против инициативы молодых сотрудников никогда не выступал. Получится – хорошо, а на нет и суда нет… Симпатичная девушка вполне могла очаровать бандита. Невысокая брюнетка с нежным лицом, полными чувственными губками и яркими серо-голубыми глазами нравилась многим. Почему бандит Кравчук должен быть исключением? Даже полоумный изобретатель и поэт Чижиков, обвинявший других сотрудников в продажности и невнимании к своей персоне, при виде Наташи млел. Он считал девушку особенной и посвящал ей стихи. Впрочем, взаимностью ему Наташа не отвечала и бегала от Чижикова так же, как и остальные сотрудники редакции.

Впрочем, за внешней беззащитностью и очаровательной женственностью скрывался упорный, смелый и вполне эрудированный журналист, а посему Наташе частенько поручались серьезные материалы. Редактор считал, что молодая журналистка далеко пойдет.

Директор «Барса» принял девушку радушно, хотя, когда она сообщила о цели своего визита, в его глазах как будто что-то мелькнуло. Однако Владимир Петрович все с той же благодушной улыбкой заверил Наташу, что «Барс» и близко к радиоактивным материалам не подходит. С цветными металлами работает, лицензия есть. Но с чем-то более серьезным… Зачем?

По правде говоря, Кравчук был тип неприятный. Говорил он не всегда правильно и притом гундосил, внешность же имел просто отталкивающую: светлые, почти белые, прямые и редкие волосы, крупные черты бесцветного лица, неприятных очертаний губы и какой-то непропорциональный нос. За последнее время Владимир Петрович разъелся, заматерел, былую спортивную форму потерял и фигурой похвастаться тоже не мог – живот выпирал вперед, затылок был в жировых складках.

Начинал Кравчук кооператором, разводил свиней. Потом занялся строительным бизнесом. И, наконец, пришел к созданию корпорации широкого профиля. Не стоит даже и говорить, что все это служило лишь прикрытием для истинных занятий Кравчука, а они были отнюдь не безупречны – рэкет, незаконная торговля и прочее в этом роде. Но, чем шире масштабы криминальной деятельности, тем более солидное прикрытие требуется, так что легальный бизнес «Барса» тоже рос неуклонно. Все это Наташе было известно, но робости она не чувствовала. Наверное, потому, что с детства усвоила: вор должен сидеть в тюрьме, а честные люди могут ходить с гордо поднятой головой.

Поговорив с директором «Барса» и получив его разъяснения, Наташа на этом не успокоилась. Чувствуя себя этаким бесстрашным рыцарем пера, она не вернулась из кабинета директора к проходной, а вышла на производственный двор «Барса» и принялась бродить между складами и ангарами, время от времени заглядывая в них. У встречных, посматривавших на нее косо, она спрашивала, где найти директора, которого нет в кабинете. Рабочие только пожимали плечами.

В дальнем, большом, но не очень приметном ангаре Наташа обнаружила довольно странную установку. Собственно, сама машина, размером с небольшой домик, скрывалась под серебристым корпусом, из-под которого доносилось тихое жужжание. В воздухе пахло озоном. Обслуживали машину техники в белых халатах.

Рядом с агрегатом стояли контейнеры, по виду довольно тяжелые. Об этом говорили и оставшиеся на бетоне борозды – судя по всему, контейнеры сдвигали с места. Внутри ангара копошились люди в черных робах, которые таскали оборудование. Мерцал экран монитора – то ли компьютера, то ли системы слежения.

Наташа уже собралась было войти внутрь, чтобы расспросить здешних обитателей, чем они занимаются (она почему-то решила, что они сразу все расскажут), когда ей на плечо легла тяжелая рука.

– Я слышал, ты меня искала? – с холодной любезностью спросил Кравчук, мягко поворачивая Наташу к себе лицом. Теперь она увидела, что любезность дается хозяину с большим трудом, о чем говорило открыто неприязненное выражение его некрасивого лица. – Еще какие-то вопросы?

– Да. Что за установка у вас там? – с притворной наивностью спросила Наташа, кивнув на ангар. Конечно, это была наглость. Но девушка надеялась, что Кравчук спишет все на женское любопытство. – И что в тех контейнерах?

– А ты не знаешь? – Директор «Барса» криво улыбнулся.

– Нет. Откуда же?

– Это – бетономешалка, переделанная под металлорезку, – с ухмылкой сообщил Кравчук. – А контейнеры, как ты их назвала, – старые аккумуляторы. В них много цветных металлов. Мы их тут перемалываем в нашей металлорезке и отправляем на металлолом. И не только металл перемалываем. Много чего всякого.

По лицу директора скользнула гадкая улыбка.

– В редакции знают, куда я пошла, – сообщила Наташа слегка дрожащим голосом.

– Я что, сказал, что мы перемалываем в нашей машине журналистов и журналисток? – притворно удивился директор, хотя именно на это он и намекал. – С вами связываться – себе дороже. Так что, тебя редактор сюда послал вынюхивать, или кто еще?

– Я здесь по письму граждан. Редакция в курсе.

– Вот и ладненько. С прессой мы сотрудничаем, имидж свой вроде повышаем. Только нагличать не надо. Если есть еще вопросы, я тебе на них отвечу. А если нет – прошу покинуть территорию. Попросту говоря, девушка, шли бы вы отсюда.

Директор довольно грубо взял Наташу под руку и повел к выходу. Девушка покраснела от негодования, но что она могла сделать?

Так Наташа с позором была выдворена с территории «Барса». Неприятно, конечно, но страшного вроде бы ничего не произошло. На остановке девушка села в маршрутное такси, приехала в редакцию. Просидела там два часа, занимаясь делами, никак не связанными с «Барсом», потом решила отправиться домой. Однако когда Наташа подошла к автобусной остановке, рядом с ней вдруг резко затормозила «десятка» – серебристая, самого модного и дорогого цвета «зеленая ива». Из нее высунулось гориллоподобное существо:

– Подвезти?

Наташа отвернулась. С такими предложениями к ней обращались довольно часто. Лучше всего вообще никак не реагировать. Можно, конечно, сказать: спасибо, в другой раз, – но это дало бы повод для разговора и новых приставаний.

– Что ты с ней рассусоливаешь? – прорычал бас из машины. – Вован сказал – тащить ее к нему. Хватай быстрее, пока нет никого!

На остановке стояли люди – две пожилые женщины, но их во внимание можно было не принимать. Они разговаривали друг с другом, время от времени бросая на Наташу неодобрительные взгляды. Ишь, какую блузку натянула! Все, что ни есть, видно… Явно не нравились женщинам и голубые джинсы в обтяжку, которые так ясно подчеркивали изящные линии фигуры девушки, надо сказать, очень даже неплохой. Не удивительно, что и дружки у нее такие. Ее в машину зовут, а она еще кочевряжится…

Дверь «десятки» только начала открываться, а Наташа уже бежала через дворы, где машина проехать не могла, бежала сломя голову. Хорошо хоть надела сегодня джинсы, а то ведь обычно приходила на работу в юбке и непременно в туфлях на высоком каблуке.

Бандиты допустили ошибку, решив догнать девушку на машине. Им пришлось объезжать препятствия, через которые пеший просто перепрыгивал, и Наташа выиграла несколько минут. Но вскоре стало ясно, что шансов у нее мало. Переулки уводили в промышленную зону. Назад возвращаться было нельзя, а мест впереди Наташа не знала. Встречаться с громилами девушке очень не хотелось. Было ясно, что ничего хорошего эта встреча не сулит. Независимо от того, кто эти бандиты и что они от нее хотят.

– Ты чего убегала, дрянь? – обратился к Наташе громила, которого товарищи называли Костяном. – Думала, умная и шустрая? И пошустрее тебя ловили.

На голос Костяна подошли и остальные двое.

– Запыхалась, стерва, – заметил самый толстый, с пистолетом. Он тоже тяжело дышал и глядел на девушку с ненавистью. – Может, тут ее и кончим?

– Вован с ней поговорить хотел, – возразил Костян. – Подгоняй тачку, Серый. Ничего, она за все ответит. И за твой фингал, Рома, тоже.

– Может, развлечемся с ней для начала? – спросил озабоченно толстый. – Клевая девочка. Жалко просто так ее к Вовану везти. Побегать пришлось. И с Петровичем будет любезнее разговаривать.

– А что, – ухмыльнулся Костян.

– Да бросьте, – покачал головой Серый. – Она грязная, потная. Не противно?

– Мне – приятно, – сообщил Костян. – Тебя ведь никто и не заставляет? Иди за машиной.

Бандит шагнул к девушке и рванул блузку, разорвав ее почти до пояса. Наташа закричала.

– Тихо, дрянь, – прошипел Костян. – Мы тебя прямо здесь замочить можем. Не дергайся, проживешь дольше. А может быть, и вообще живая останешься. Вован зря никого не тронет.

Серый уже скрылся в переулке, Рома плотоядно глядел на Наташу, точнее, на ее полную полуобнаженную грудь. Костян вцепился в Наташину руку и нехорошо улыбался. Он тяжело дышал, изо рта у него гадко пахло.

– Помогите, – тихо прошептала Наташа. Голова у нее кружилась от страха, напряжения и усталости. – Не надо.

– Надо, – гнусаво прошептал бандит.

Внезапно пустырь потемнел, словно накрытый облаком. Подул легкий ветер. Рома, разглядывавший испуганную и оттого еще более красивую девушку в разорванной блузке, вдруг отвел от нее взгляд и удивленно уставился за спину своего подельника. Тот, хотя и был поглощен предвкушением гнусного удовольствия, все же заметил странную перемену, произошедшую с Ромой, и обернулся. А обернувшись, озадаченно хмыкнул.

Наташа замерла. «Что там такое? Неужели милиция? Или это их главарь, к которому они хотели меня везти? Лучше бы уж так… Но откуда он взялся на пустыре, если в переулке никого не было?»

– Отпусти девушку, подонок, – послышался ясный, красивый голос. Тембр его был мужествен, но не груб, голос звучал требовательно, но как-то мягко, почти ласково, вообще странно. Такое произношение, правильное и четкое, было характерно когда-то для дикторов центрального телевидения. Наташа быстро повернулась. Сразу стало понятно, почему у бандитов такой удивленный вид. На куче битого кирпича, глядя на запыхавшихся бандитов и полураздетую девушку, стоял высокий, прекрасно сложенный мужчина. Светло-русые вьющиеся волосы его были зачесаны назад. Такого же цвета была коротко подстриженная борода. Серые глаза незнакомца, большие и лучистые, казалось, вот-вот заискрятся весельем, наверное, из-за сетки морщинок в уголках.

Однако же не эти детали внешности поразили бандитов. Мало ли на свете красивых и безрассудных мужчин, готовых заступиться за девушку? Гораздо удивительнее был наряд незнакомца. На нем была светло-серая одежда, которую Наташа сразу охарактеризовала для себя как тогу, хотя прежде видела ее лишь на картинках. Собственно, можно было назвать эту одежду даже платьем – короткий, немного ниже колен наряд нигде не был сшит, лишь застегивался у горла серебряной, а может быть, платиновой пряжкой. При всем при том вид у незнакомца в непривычной одежде был таким мужественным, какой бывает далеко не у каждого субъекта в брюках. Куда уж там шотландцам с их килтами…

На ногах незнакомца были деревянные сандалии, завязанные ремнями на щиколотках. Грудь украшало сапфировое ожерелье. Камни его ярко сияли, разбрасывая синие блики. Краем глаза Наташа заметила коня, который гордо вскидывал голову и перебирал ногами неподалеку от мусорных куч. Но и это было не самое главное. В руках мужчина держал длинный прямой меч, блеск которого слепил глаза, хотя солнце и скрылось за облаком.

Если бы незнакомец был с пистолетом или даже с автоматом, это еще можно было бы понять. Еще один «крутой» забрел на дикий пустырь. Странно, но объяснимо. В конце концов, случайный прохожий в странной одежде мог подобрать на пустыре кусок стальной арматуры или обрезок трубы. Но меч – это уже было чересчур…

«Так, наверное, сходят с ума», – решила Наташа.

– Ты глянь, придурок в бусах, – запинаясь, проговорил Костян. Хотя с его точки зрения незнакомец и выглядел нелепо, он явно робел.

– Наверное, маньяк, – тихо прошептал Рома. Он неуверенно поднял пистолет, целясь в грудь незнакомца.

– А нам-то что? Застрели его, Толстый, – приказал Костян. – Все равно нам свидетели не нужны. Кто он ни есть.

Рома прицелился и нажал на спусковой крючок. Раздался грохот, Наташа закрыла глаза. Но то ли Рома целился плохо, то ли незнакомец удачно подставил свое оружие, но пуля срикошетила от меча и вонзилась в землю, с хрустом расколов валявшийся кирпич.

Незнакомец стремительно сделал два шага вперед, взмахнул мечом и отсек бандиту руку, в которой тот держал пистолет. Рома взвыл страшным голосом. Пистолет звякнул, ударившись о камни. Рука валялась на земле, и Рома, увидев ее, закатил глаза и повалился, продолжая, впрочем, орать.

– Защищайся, мерзавец, если хочешь умереть достойно, – обратился мужчина ко второму бандиту. При этом он слегка поморщился.

Завывания Ромы становились все глуше, он корчился среди мусора, обильно поливая кирпичное крошево алой артериальной кровью, толчками бившей из культи. В горячей пыли кровь быстро сворачивалась и становилась похожей на испорченную краску.

Храбрый со слабыми и беззащитными, Костян выхватил из потайного кармана спортивных брюк длинную финку, но не стал нападать с нею на незнакомца, а, вцепившись сзади в Наташу, приставил нож к ее горлу.

– Убью девку, если сунешься. Бросай свою саблю.

Такой ход показался Костяну удачным. В фильмах плохие парни, на которых он стремился походить, всегда так делали, и добренькие главные герои, скрипя зубами, клали на землю оружие и выполняли все требования негодяев. Правда, хороших героев всегда спасал счастливый случай, но Костян прекрасно знал, что случай такой подворачивается далеко не всегда, а точнее – почти никогда.

Незнакомец, загадочным образом появившийся на пустыре, фильмов, наверное, не смотрел. Или не желал поступать по сценарию, который предложил Костян, и усиливать драматизм ситуации. Он не сказал ни слова в ответ на предложение бандита. У него даже не изменилось выражение лица – лишь уголки губ опустились в еле заметной презрительной усмешке. Оружие он, естественно, не бросил.

Но вот этот странно одетый мужчина сделал движение, практически неуловимое для глаза, и меч полетел прямо на Наташу. «Все, конец», – молнией промелькнуло у нее в голове. Не тут-то было. Державший ее громила ослабил хватку. Наташа, запрокинув голову, взглянула в лицо бандита – меч торчал в его левой глазнице. Он даже не успел двинуть рукой, чтобы полоснуть финкой по ее горлу, – рука разжалась, финка упала на землю.

– Бандит повел себя недостойно, – неизвестно кому сообщил незнакомец. – Он убит в честном бою.

Он бросил внимательный взгляд на дергающегося в агонии Рому, словно раздумывая, прикончить его или оставить корчиться на земле. Сочтя, видимо, что тот не заслуживает внимания, он повернулся к девушке.

Наташа оглянулась на поверженного Костяна. Голова его была разворочена широким мечом. Наверное, ее спаситель не только ударил бандита мечом в глаз, но и повернул клинок. Впрочем, девушка плохо разбиралась в тонкостях боя с применением холодного оружия. Ей стало дурно, и она опустилась на камни рядом с трупом бандита.

«Неужели он сейчас убьет и меня? – подумала Наташа. – Что здесь творится?»

Однако незнакомец, по всей видимости, не собирался больше никого убивать. Он вытер меч о жухлую траву и тихо свистнул коню, который тут же подошел к хозяину. Мужчина достал из сумы, притороченной к седлу, какую-то ветошь и протер меч более тщательно, после чего спрятал его в ножны. Все манипуляции он проделал спокойно и четко. Лишь закончив эти дела, он опустил взгляд на Наташу и деловито спросил:

– Что случилось? Почему эти бандиты на тебя напали? Они хотели учинить насилие?

– Наверное, – дрожащим голосом ответила Наташа, стараясь соединить концы разорванной блузки. Ей вдруг стало очень стыдно. – Но не только. Они охотились за мной по чьему-то приказу.

– Я так и понял, – мягко, успокоительным тоном сказал незнакомец. – Тебе нужна помощь? Может быть, отвезти тебя домой?

Наташа невольно улыбнулась:

– Как? На вашем коне?

Она была очень благодарна своему спасителю, но ехать по городу на коне с мужчиной, одетым подобным образом, это как-то чересчур… Даже для такой экстравагантной особы, как Наташа.

– К тому же, мы совсем незнакомы, – добавила девушка.

– Это недоразумение легко исправить, – заметил мужчина, добродушно улыбнувшись. – Зовут меня Ульфиус. Магистр, – после короткой паузы добавил он.

– Из Европы? – зачем-то спросила Наташа.

Ясно было, что Ульфиус – игровой псевдоним незнакомца, но вопрос сам сорвался с губ. Ульфиус, да еще и магистр. У нас ведь настоящих магистров нет…

– Из Европы? – переспросил Ульфиус. – Нет, не из Европы. Из Авенора.

«Худо дело», – решила для себя Наташа. Только недавно ведь было еще хуже…

Незнакомец, называющий себя странным именем Ульфиус, из какого-то явно не существующего Авенора, прекрасно говорящий по-русски, в странной одежде, на коне и с мечом, которым он только что убил одного человека и изуродовал второго. Если из одной беды Наташа, похоже, выпуталась, то в другую, едва ли не худшую, встряла.

В переулок въехала нашедшая наконец обходные пути «десятка», которую вел Серый. За всеми событиями Наташа совсем позабыла о третьем бандите.

– Еще один, – сказала она своему новому знакомому, показывая на машину. – Он из этой же компании. Сейчас придет сюда.

Сказала и тут же подумала: правильно ли сделала? Что теперь отмочит ее новый знакомый?

– Он сделал тебе что-то плохое? – поинтересовался Ульфиус.

– Пока нет, – призналась девушка.

– Тогда он нас просто не увидит, – уверенно сообщил магистр неведомо каких наук.

– Да уж, – вздохнула девушка. Она решила, что Ульфиус, видимо, задумал прикончить и его. Мешать ему она не собиралась, помогать – тоже.

Серый подъехал к мусорным кучам, лениво вылез из машины и пошел к сожженному грузовику. По всему чувствовалось, что ему совсем не хочется таскаться по этому жаркому, вонючему пустырю, но работа есть работа.

Его взгляд скользнул по Наташе и Ульфиусу, словно он и вправду их не заметил, – и неожиданно наткнулся на тела. Серый остолбенело застыл на месте, в горле у него забулькало.

– Как? Что? Толстый, что случилось? – прохрипел он, заметив, что один из его товарищей еще подает признаки жизни.

Но вопрос был явно неуместен. Рома не собирался напоследок исповедоваться своему товарищу или предостерегать его. Он лишь конвульсивно дергался, не замечая ничего вокруг. Крови вокруг него натекла уже целая лужа. На нее со всего пустыря слетались крупные мухи.

– Да что же тут творится? – еще раз тихо спросил Серый. Лицо его исказилось от страха, и он, вместо того чтобы помочь товарищам или попробовать выяснить, что произошло, в панике бросился вон с пустыря.

– Он, наверное, шум поднимет? – спросил Наташу Ульфиус. Спросил деловито, без особой кровожадности.

– Под… нимет… – проговорила Наташа, стуча зубами. – А можно его не убивать?

– Да зачем же его убивать? – спросил Ульфиус. – Тебя он не трогал, на меня не нападал. Мы его просто задержим ненадолго.

Он протянул руку в сторону машины и что-то прошептал.

Серый, спотыкаясь, добежал до машины, забрался внутрь, захлопнул дверцу и завел мотор. Однако умчаться к хозяину в «Барс» ему не удалось. Машина дернулась разок на месте и заглохла. Заглохла намертво – отказал даже стартер. Подергавшись с минуту, Серый попытался выскочить из машины, но дверца не открывалась. Заклинило центральный замок. Было видно, как водитель отчаянно рвет ручку, но у него ничего не получается. Наконец он ударил локтем в стекло боковой двери и вылез через образовавшееся отверстие, обдирая кожу и разрывая одежду.

Выбравшись из своей «десятки», Серый лихорадочно повертел головой, осматриваясь, и стрелой помчался прочь.

– А ты мне не верила, – без осуждения, почти ласково сказал Ульфиус и улыбнулся. – И не заметил, и ушел целым. Не знаю, хорошо ли мы сделали, что отпустили его… Поедем домой?

Директор «Барса» Владимир Петрович Кравчук, предприниматель, а в прошлом – рэкетир, с нетерпением ожидал, когда его бойцы привезут журналистку, видевшую Машину. Может быть, у этой дряни и фотоаппарат в пуговицу вмонтирован был? Или видеокамера? Даже без сумки пришла. Только ручка и блокнот в руках были. Для показухи, наверное…

Если эта девка успела сфотографировать Машину или заснять ее на видеопленку, нужно обязательно выяснить, на кого она работала, и убить всех причастных к делу. Всех, кто что-то знает. Если проявила инициативу сама – убить ее одну, на всякий случай. Чтобы другим неповадно было. Но сначала – допросить.

Рому Толстого, который должен был стеречь подступы к ангару, но отошел в киоск выпить пива, Кравчук собственноручно избил и отправил ловить девчонку. Ловить так, чтобы «Барс» был последним, на кого пало бы подозрение. Из его конторы она вышла, а до дома не дошла. Бывает. Времена нынче смутные. А директор «Барса» – неужели он идиот, чтобы устранять кого-то сразу после визита к нему? Если бы он торопился, так просто не выпустил бы девчонку с территории…

Владимира Петровича никак нельзя было назвать дураком. Он собирался обставить все так, будто к профессиональной деятельности Наташи инцидент не имеет никакого отношения. Ну, поймали бандиты красивую девушку, затащили в укромное место. При чем же здесь журналистика и «Барс»?

Ждать пришлось дольше, чем рассчитывал директор. Наконец с проходной позвонили: пришел Серый.

– Как пришел? – не понял Кравчук.

– Ногами, как все люди ходят. Лица на нем нет, твердит, что срочно вас видеть желает. А мы его на территорию в таком виде пускать боимся.

– Пропустите, – велел Владимир Петрович, доставая из кобуры «беретту» и кладя ее под руку, на тумбочку под столом. Серый ввалился в кабинет, тяжело дыша и всхлипывая.

– Костяна и Толстого замочили, – сообщил он. – Машину испортили. Не знаю, как мне уйти удалось.

– Кто замочил, Серый? Как? Наглухо? – поднял брови Кравчук.

– Рому на куски порубили. Рука в стороне валяется, крови – море. У Костяна башка надвое расколота. Даже лица не видно. Девку утащили. Тоже мертвая, наверное…

– Не понял. – Кравчук застыл, наливаясь кровью. – Кто нападал, почему, где ты был?

Серый рассказывал, истерически вскрикивая и заикаясь:

– Не знаю. За машиной пошел, Костян и Толстый с девкой остались. На пустыре мы ее поймали, она с остановки туда убежала. Никого рядом не было, никто права не качал… Возвращаюсь с машиной – крови море, мертвые все. Я ходу оттуда. В машину сел – она не заводится, двери не открываются. Машину бросил, сюда.

Кравчук погладил «беретту», лежащую под рукой. Вот же идиот. В десанте еще служил… Наверное, разбивать кирпичи голове не на пользу. И смылся оттуда зачем-то. Чего бояться, если не нападает никто?

– И журналистка мертвая? – уточнил он. – Ты труп видел?

– Не знаю. Я только Костяна видел. И Рома хрипел на земле.

– Почему же решил, что и ее замочили? И зачем машину бросил, придурок вшивый? – скрипнул зубами Кравчук. – По ней ведь на тебя сразу выйдут.

– А что мне было, там оставаться? Жутко там. Вы бы Костяна видели. Как в фильме ужасов. Не люди, я думаю. Терминатор какой-то. Я сразу к вам, Владимир Петрович!

– Кроме людей, этого никто сделать не мог, – выдавил из себя директор. – Людей для всяких дел хватает. Только что за люди?

Кравчук надолго замолчал, сверля Сергея взглядом. Тот вжался в стул и сидел молча, ожидая решения своей участи.

– Ладно, будем считать, все правильно сделал, – минуты через две выдавил из себя Кравчук. – Необычного больше ничего не было? Кого на пустыре видел?

– Никого не было. Только еще до того, как я ушел, дед мусор выносил. Ушел сразу же, как только мы появились.

– Нельзя было деда отпускать.

– Да кто ж знал? – сорвался на визг Серый. – И что с ним делать? Что нам, вообще всех подряд надо было мочить?

– Нет, Сережа, конечно, нет, – участливо сказал Кравчук. – Иди отдохни. Водки выпей. Оленька тебе бутылку из моих запасов выдаст. Успокойся. Я тебя позже вызову.

Как только Серый вышел из кабинета, Кравчук нажал кнопку интеркома, вызывая заместителя:

– Семеныч? Иди сюда. Посмотри за Серым. Как только выпьет пару стаканов – удави его, вывези и где-нибудь за городом на дереве повесь. Да смотри, чтобы все тихо было. Никто, кроме тебя, знать не должен.

Даже бывалые работники органов вздрогнули, когда прибыли на пустырь, где местные жители обнаружили два изуродованных трупа. Впрочем, эксперт, побывавший на войне и видевший, как работают холодным оружием, сообщил, что такие раны вполне можно нанести штык-ножом от автомата Калашникова. Или обоюдоострым кинжалом.

Рядом с пустырем была обнаружена «десятка», которая, как выяснилось, принадлежала прекрасно известной правоохранительным органам корпорации «Барс». Ее мотор как бы расплавился изнутри. Поршни прикипели к цилиндрам, бензонасос пришел в полную негодность, радиатор лопнул. Возможно, машина ездила совсем без масла, но до такой степени, чтобы оплавились поршни, двигатель вряд ли смог бы нагреться сам. Может быть, кто-то ударил по двигателю из теплового оружия? Но внешне «десятка» была абсолютно невредимой.

Чуть позже в лесополосе на другом конце города был найден повесившийся Сергей Стаценко, бывший десантник, водитель той самой «десятки», работавший в «Барсе». Он, скорее всего, и расправился с товарищами, а после покончил с собой. Орудия преступления при нем, правда, не нашли. Скорее всего, он его выбросил или спрятал.

После того как Серый, тихо постанывая и приволакивая по земле ногу, удалился по переулку прочь, Наташа словно погрузилась в полусон. Магистр Ульфиус одним движением взлетел в седло, протянул сильные руки, поднял девушку с земли и посадил ее перед собой. Конь фыркнул, смешно шевельнул ушами и тронулся по направлению к переулку, где скрылся Серый. Другого выхода с пустыря не было.

Конь осторожно ступал по щебню, но, выйдя на ровную дорогу, припустил вскачь, да так быстро, что, казалось, и автомобилю за ним не угнаться. Как ни странно, проходившие по улицам люди на всадника и его спутницу внимания не обращали. Даже не смотрели в их сторону, хотя грохот подкованных копыт по асфальту, казалось бы, должен был разнестись по всему городу.

Скакун Ульфиуса направлялся к дому Наташи, хотя девушка не говорила спасшему ее воину, где она живет.

«Наверное, я все-таки сплю, – решила Наташа. – Только вот в каком месте я заснула? Не слишком ли страшно будет просыпаться?»

Спутник ее ехал как ни в чем не бывало, безмятежно поглядывая по сторонам. Похоже, приключение его даже не взволновало. А у Наташи сердце до сих пор частило, словно в лихорадке.

– Может быть, нужно было помочь тому, которому ты отсек руку? – обратилась она к Ульфиусу, в очередной раз обернувшись.

Почему-то Наташе и в голову не пришло обратиться к новому знакомому на вы. Она воспринимала этого красивого мужчину, обнимавшего ее левой рукой за талию, как близкого родственника: отца или любимого брата.

Магистр холодно улыбнулся:

– Тому… кому? Бандиту? Ты думаешь, он бы помог тебе в сходной ситуации? По-моему, он, напротив, хотел причинить тебе вред и убить тебя без веской на то причины. Он получил по заслугам. На помощь может рассчитывать только тот, кто ее заслужил.

Наташа опешила. Откровенность магистра даже испугала ее. Она думала, Ульфиус скажет, что оставаться на пустыре было опасно, что бандиту должны помочь свои. Но такого откровенного холодного заявления она не ожидала.

– А как же нравственность, гуманизм? Выходит, прав тот, кто сильнее? – горячо возмутилась Наташа, удивляясь самой себе. Еще пятнадцать минут назад она готова была удавить подонков голыми руками, представься такая возможность. А сейчас, вспоминая искалеченного Рому, она не испытывала ничего, кроме жалости.

Ульфиус пристально посмотрел в глаза спутницы:

– Ты хорошая девушка. Но какие у тебя, однако, перевернутые представления о нравственности. Ведь он умышлял зло сознательно и прекрасно знал, что творит зло. Почему мы должны испытывать к нему сострадание? Жалея его, мы сочувствуем злым делам, которые он творил, и становимся на его сторону. Значит, сами становимся злыми… Впрочем, хватит об этом. Расскажи лучше о другом. Почему они на тебя напали?

– Думаю, им приказал их начальник, – всхлипнула Наташа, вспомнив, что история только начинается. И гибель нескольких людей Кравчука только усугубляет дело.

– Зачем? – заинтересованно спросил Ульфиус.

– Я увидела что-то такое, что он не хотел никому показывать. Машину… или установку. Я ничего не поняла, но он, наверное, думает, что я узнала нечто важное.

– Любопытно, – заявил магистр, непонятно чему улыбаясь. Он вообще улыбался часто. – Часто у вас решают проблемы таким способом? Что такое необычное ты могла увидеть?

– Не знаю, – дрожа ответила Наташа. – В нашем городе еще никогда не убивали журналистов. Наверное, я действительно влезла в опасное дело.

– Вот мы и выясним, что это за дело, – заявил Ульфиус. – Любопытно…

«Хорошо рассуждать, разъезжая по городу на коне с мечом в руке, когда никто тебя не видит, – подумала Наташа. – Откуда только он взялся?»

Багровый шар солнца опускался на дома. Окна горели киноварью. Неземными красками сияли в алом свете сапфиры на груди Ульфиуса.

«Да кто же он, в конце концов, такой?» – в который раз спросила себя Наташа. Ей вдруг захотелось закричать, спрыгнуть с коня и бежать куда глаза глядят. Но дом был уже рядом, а прыгать с высокого скакуна, что ни говори, страшно.

– Приехали, Гром? – осведомился Ульфиус неизвестно у кого.

– Приехали, – подтвердила Наташа, не догадавшись поначалу, кто такой Гром. – Откуда ты знал, куда нужно ехать?

– Я не знал. Гром чувствовал, куда ты хочешь попасть. Он очень хороший конь. Всегда понимает, что нужно всаднику.

Наташа еще раз вздохнула. С дороги уже был виден подъезд, в котором она жила. На лавочке рядом с подъездом сидел Сергей Лунин, ее друг и потенциальный жених.

– Только скандала мне сейчас не хватало, – тихо вздохнула Наташа.

Сергей ожидал подругу, напряженно вглядываясь в темноту, туда, где была автобусная остановка. Он волновался, потому что Наташа назначила ему встречу, давно должна была прийти с работы, но до сих пор не появилась и неизвестно было, где она.

– Молодой человек, видимо, ждет тебя? – спросил наблюдательный Ульфиус.

– Да, – призналась Наташа.

– Ты не хочешь с ним встречаться сейчас, так? – подтвердил свою проницательность спутник Наташи.

– Верно подмечено, – смущенно улыбнулась девушка. – Но причина не в том, что я на него зла… В изорванной одежде, в компании незнакомого мужчины. Да еще и на коне. Вряд ли мое появление его обрадует. Он за меня всегда очень волнуется…

– Я могу покинуть тебя, хотя, прямо сказать, надеялся на твое гостеприимство, – заявил Ульфиус.

Наташа покраснела. Конечно, спасший ее воин – мужчина хоть куда. В другое время и в другой ситуации она, возможно, глаз бы с него не сводила. Но Сергей… Да и вообще, может быть, он сумасшедший…

Заметив смущение Наташи, Ульфиус поспешил добавить:

– Конечно, я не имел в виду ничего предосудительного. Грома я собирался отпустить пастись, а самому ведь тоже нужно переночевать. К тому же на тебя опять могут напасть. Но теперь, когда ты встретила меня, тебе будет проще справиться с проблемами.

Наташа смутилась еще больше. Действительно, нехорошо. Человек ее спас, а она хочет его на улицу выгнать. Да и оставаться одной после такой переделки… Впрочем, неизвестно, что лучше – риск встретиться с громилами Кравчука или пребывание под одной крышей с таким странным типом… В обаянии ему, конечно, не откажешь, но что он может выкинуть, неизвестно.

– Я бы с радостью, – ответила она. – Но что Сергей скажет?

Гром вышел на газон перед подъездом и остановился шагах в десяти от Сергея. Ульфиус соскочил с коня, снял Наташу и бережно поставил ее на землю.

– Мы объясним ему ситуацию, – ответил он. – Если он тебя любит, то должен был знать, какая опасность тебе угрожает, и разделить ее. По-моему, он верный молодой человек. У него симпатичное лицо и открытый взгляд.

– Он хороший. Только ревнивый очень. Впрочем, ладно. Объяснить мы объясним. Только слишком уж странно вы выглядите, сэр Ульфиус. – Наташа через силу улыбнулась.

– Ну, это как раз легко поправить, – сказал магистр. – Если уж я могу создавать иллюзию невидимости, то создание иллюзии образа – магия гораздо более низкого порядка.

Наташа улыбнулась.