Проклятые Легран Дениэль
Черный пес выдернул голову из дыры в лобовом стекле и тут же вновь полез внутрь. Теперь в автомобиле находилась вся его морда вместе с ушами. Еще один толчок, и он практически весь заберется сюда. Более чем достаточно, чтобы достать меня.
– Вот, держите, – сказал Грег, – вам это нужно больше, чем мне.
С этими словами он полез в карман полицейской куртки и вытащил пистолет. Не свой служебный револьвер, а маленький полуавтоматический «браунинг».
Он качнул его на ладони, улыбнулся каким-то воспоминаниям.
А потом протянул пистолет мне. Моя рука ощутила неожиданную тяжесть настоящего оружия, намерение, воплощенное в металле.
– Мы называли его «На всякий случай», – добавил Грег.
Я чуть не сказал ему «спасибо», однако он слегка покачал головой, давая понять, что в этом нет необходимости. А потом в свою очередь сказал одними глазами:
«Знаю, ты тоже их любишь».
Грег открыл дверь машины и покинул ее. Волки замерли и уставились на него, провожая взглядами. И я тоже смотрел, как он неторопливой походкой уверенного в себе копа прошел к торговым зданиям, обогнул их и исчез.
Едва он скрылся из виду, чудовища вновь бросились в атаку.
Двое из них.
Коричневый проломил стекло двери и рухнул на заднее сиденье. Черный оборотень сунулся прямо на меня.
Осколки лобового стекла посыпались мне на колени, и в то же время я поднял «браунинг». Нападавшая тварь успела впиться клыками в кисть моей руки, державшей оружие. Однако мой указательный палец уже нажимал на спусковой крючок.
Пуля вырвала изрядный кусок из его спины. Существо разжало пасть, отшатнулось и посмотрело на меня так, будто все здесь происходящее было всего лишь игрой, поэтому оно не может поверить, что я так далеко зашел. С этим выражением в затухающих глазах черная туша рухнула на меня.
Я резко обернулся и выстрелил назад, не глядя.
Первая пуля прошла мимо коричневого хищника, но напугала его. И это дало мне шанс навести на него пистолет и следующим выстрелом размозжить ему череп.
Остался пятнистый волк.
Еще мгновение назад он стоял на багажнике и ломился в заднее стекло. А теперь его нигде не было видно.
Я на пару дюймов приоткрыл водительскую дверь. Выставил «браунинг», однако никто не бросился на мою руку. Может, первым выстрелом я промахнулся в одного волка, но попал в пятнистого? Вполне возможно, что он валяется за багажником, но я почему-то в этом сомневался. Этот пятнистый монстр производил впечатление более смышленого, чем его собратья. Скорее всего, он просто решил сменить тактику, когда увидел, что оружие с ними сделало.
Я рывком распахнул дверь. Держа пистолет в вытянутой руке, вылез наружу, осмотрел стоянку. Едва я опустил на землю левую ногу и оперся на нее, как меня от пятки до затылка пронзила такая резкая боль, что я чуть не упал. Однако боль так же стремительно прошла. Осталось только ноющее ощущение, с которым можно было смириться.
Я оставил за спиной «Краун Викторию» и направился прямиком к забору, где до всех этих событий обнаружил лаз. И непрестанно озирался, всматриваясь во все обломки и развалины, откуда могла бы выскочить затаившаяся тварь. И все-таки пропустил ее. Пятнистый волк напал сзади и оттуда, откуда я его не ждал. А когда заметил, было слишком поздно. Он бесшумно промчался от той груды металла, где я скрывался от тигра, а теперь прятался он, и бросился на меня.
Однако я устоял.
Мои ноги выдержали этот первый удар, и я даже не упал, когда он впился мне в штанину и потянул, собираясь повалить и забраться на меня. Вместо этого я выстрелил, не целясь, куда-то ему в бедро.
Зверь отпустил меня, отшатнулся. Я попятился назад, думая, что у меня есть время, но в следующую секунду он вновь бросился в атаку. При этом его раненая нога раскачивалась, словно подвешенная.
Я выстрелил.
Волк, шатаясь, сделал еще два шага ко мне, прежде чем упасть.
На автостоянке опять воцарилась тишина, которую нарушало только клацанье спускового механизма «браунинга», потому что я все нажимал и нажимал на крючок, пока не опомнился. Я швырнул пистолет в мертвого оборотня, повернулся, пролез через дыру в металлической сетке забора и пошел на юг, не оглядываясь.
Глава 41
Я ожидал, что выстрелы и волчьи завывания заставят обитателей Вудворда выбраться из своих нор, чтобы посмотреть, что творится по соседству. Но вместо этого улица практически совсем опустела, и движение на ней прекратилось. Вероятно, Детройт ПОСЛЕ жизни, как и обычный Детройт живых людей, в этом отношении похожи: если становишься свидетелем проблемы, то не звони 911, не беги смотреть, что происходит, а занимайся своими гребаными делами.
Только после того, как я миновал трассу I-94, на улицах мне снова начали попадаться люди. Большинство из них стояло на углах улиц в одежде с эмблемами «Детройт Пистонз» и «Львов», ожидая чего-то, что никогда не придет, чтобы отвезти их домой. Другие выглядели как туристы. Деревенские жители в цветных рубашках для гольфа и пестрых юбках. У одного я заметил на животе пояс для денег, другая, щурясь, рассматривала карту, которую почему-то держала вверх ногами.
Все они оказались тут, в этом районе города, потому что когда-то их привлек отрезок Вудворд-авеню с библиотекой «Ричард» на одной стороне и Институтом искусств напротив. Белые камни обоих сооружений были запачканы и заляпаны отпечатками ладоней, пятнами, мазками, полосами – не словами, не именами и не рисунками. Первоначальная окраска стен теперь даже не угадывалась из-за темно-коричневого цвета человеческих фекалий, которые неизвестные мастера граффити использовали для своей живописи.
«Вот и все, что осталось от высокого искусства этого города, – вспомнились мне слова отца, сказанные, когда мы ехали с ним в его офис. – Только моргни, и его уже нет».
Это было замечание, которое я тогда не понял, но сейчас стало ясно, что отец говорил не об учреждениях культуры, а о самом характере городе. Как жалко выглядит место, которому он посвятил всю свою жизнь, после десятилетий процветания и, казалось, безостановочного развития, насколько стремительно все это улетучилось! И все-таки Детройт оставался городом моторов даже после того, как моторы здесь перестали производить.
Туристы рассматривали меня примерно так же, как и все встреченные мною сегодня персонажи. Я чувствовал их интерес и ощущал, как он постепенно сменяется чем-то еще, чем-то таким, от чего исходил неуловимый, но явственный запах серы, запах преисподней. Как и раньше, я опустил глаза к земле, стараясь не смотреть на них, в надежде, что они дадут мне спокойно пройти.
Будь я в мире ЖИВЫХ людей, то можно было бы сказать, что близится вечер. Но здесь, где солнце никогда не показывается из-за сплошного одеяла облаков, невозможно по светилу определить время, потому что тени не удлиняются – они только густеют.
Башни центра «Ренессанс» еще отчетливее вырисовывались на фоне серого неба, и теперь на их облицовке были явственно заметны щербины в тех местах, где были выбиты окна. Перед ними, как всегда, сначала становились видны более старые офисные здания, построенные в стиле ар-деко 30-х годов XX века. Их коричневые стены казались пористыми, словно были сложены из мокрого песка. В надвигавшихся сумерках виднелись лохмотья звездно-полосатого флага, лениво колыхавшиеся над куполом Национального банка Детройта.
Я уже достаточно близко, чтобы видеть на востоке громаду бейсбольного стадиона. Световые мачты окружают стены, словно часовые.
Это вид с Альфред-стрит.
Дом все еще стоял на прежнем месте и, пожалуй, выглядел даже лучше, чем в нашем мире.
Здесь ему не требовались стальные балки, чтобы подпирать стены, и характерная башенка на углу здания еще не обрушилась, так что в сгущавшихся сумерках строению возвратилось все его былое великолепие. Поскольку все остальные особняки на несколько сот футов вокруг были разрушены до основания, он стоял в гордом одиночестве. И эта исключительность добавляла в его высокомерную архитектуру дополнительный оттенок, словно здание не желало, чтобы его окружали те, кто недостоин находиться в одной компании с ним.
Другим отличием от уже знакомого мне по той жизни дома было отсутствие досок, которыми в мире живых заколотили его двери и окна. Судя по всему, воздух и свет могли свободно проникать во все помещения, но оттуда, где я стоял и где следовало бы находиться тротуару, ничего не было видно внутри.
Помнится, в свой шестнадцатый день рождения, покидая автомобиль матери, я не испытывал колебаний, как сейчас. Правда, тогда меня переполняли эмоции. Эмоции Эш. Причем я их чувствовал очень отчетливо.
Сейчас – никаких ощущений. Ничего. Даже меньше, чем ничего. Такой опустошенности я не чувствовал с того момента, как оказался здесь. Возможно, я просто заметил, что становлюсь таким же, как все здешние обитатели, теряю себя тем больше, чем ближе подхожу к месту, где найду свою вечность. Которая, кстати, может находиться именно здесь.
Я вступил в коричневый полумрак передней прихожей. Пол там на этот раз был меньше завален мусором, лишь лежали повсюду горки пыли да скомканные клочки бумаги. Царила такая плотная тишина, что я попытался представить, что в ней что-то присутствует, возможно, пульсация крови в чьих-то венах, но покой лишь сильнее заявлял о себе.
– Ты здесь?
Мой голос прозвучал так, будто мне шестнадцать лет. Или еще меньше.
Не услышав никакого ответа, я направился к памятной мне дыре в полу. Там, где когда-то вели в подвал каменные ступени, теперь кто-то приставил деревянную лестницу. Но внизу было так темно, что я не смог рассмотреть, где она касается земли. Я поставил ногу на вторую перекладину. Когда не раздалось ни звука, приготовился спускаться и взялся за боковые брусья. Лестница протестующе заскрипела, но, похоже, держала. Я начал спускаться, погружаясь, словно в воду, в густеющую тьму.
Чтобы добраться до земли, понадобилось больше времени, чем я предполагал. Открытый прямоугольник вверху удалился и стал недосягаемым, а тусклый свет, лившийся оттуда, напоминал сияние огней на краю причала после того, как корабль вышел из акватории порта в открытое море.
Откровенно говоря, едва я оказался внизу, на полу подвала, мне отчаянно захотелось тут же лезть назад. И практически сразу меня стала бить такая дрожь, что даже не знаю, как мне удалось удержаться руками за дерево перекладин.
Потому что там было очень холодно.
И еще я ужасно боялся.
Когда глаза привыкли к темноте, я попытался рассмотреть пространство подвала, чтобы примерно предположить, где он заканчивается. В конце концов темные тени черноты стали проясняться, и я смог удалиться от лестницы, выставив перед собой руки. Сначала недалеко.
– Я знаю, ты здесь.
Это не было правдой. Но выглядело как некая провокация, которая могла бы выманить ее. Утверждение о том, что мне заранее известно, непременно вызвало бы у нее желание бросить вызов, оспорить мое превосходство.
– Я тебя больше не боюсь!
Это оказалось спусковым крючком. Звуки шаркающих ног по половицам у меня над головой. За ними долгое скрипение дерева по дереву.
Я повернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как конец лестницы исчезает вверху через открытый люк подвала.
Я попытался вцепиться в нижние перекладины, подпрыгнул даже – все слишком поздно. Послышался стук лестницы, положенной на пол вверху.
Снова шарканье. Кто-то подошел к отверстию поближе. Одинокий силуэт человека, склонившегося над люком, чтобы рассмотреть меня.
Женщина.
«Я был прав, – мелькнула мысль. – Такие киски не стареют».
Я снова попытался подпрыгнуть. Вытянулся, насколько мог, руками стараясь ухватиться за края люка. Потом еще раз. Всякий раз мне не хватало доброго фута до цели.
И тут раздался голос Лайзы Гудэйл:
– Ты всегда был длинным. Но не настолько же!
Она подождала, пока я соберусь с силами. Я согнулся, уперся руками в колени, стараясь успокоиться. Она ожидает, когда я выпрямлюсь и стану прямо. По крайней мере, мне казалось, что она ждет именно этого. Оказалось – ошибка.
Снова шаги по половицам вверху. Новая фигура склонилась рядом с Лайзой.
– Мишель?
– Привет, Дэнни!
– Я думал… Я же тебя видел в школьном театре.
– Ну да. Но оказывается, спектакль все это время шел здесь.
Никто из них не шевелился. Они стояли и просто смотрели вниз, словно вежливо ожидали, когда я буду полностью готов к уже согласованным объяснениям и демонстрации доказательств.
– Вы не поворачивали назад в тот день. – До меня донесся мой собственный голос. Словно это говорил кто-то другой. – Вы не позвали меня отмечать ее день рожденья не потому, что беспокоились, куда она пропала. Вы знали!
– Не все было ложью, Дэнни, – сказала Мишель.
– Мы на самом деле не поехали за ней, – добавила Лайза.
– Сначала, – уточнила Мишель.
Я посмотрел по сторонам, оглянулся. Темнота подвала казалась такой, какой она должна быть на дне океана, давящей и холодной. Даже если я смогу пройти сквозь нее, выхода из этого склепа не найти.
И снова шаги вверху, у меня над головой. Третья фигура присоединилась к первым двум и полностью заслонила отверстие в подвал. Теперь виднелись только очертания трех женщин.
– Давно не виделись, Дэнни! – голос Вайноны.
– Дайте мне выбраться отсюда!
– Зачем? Я-то думала, что ты хотел узнать кое-что о своей сестре. Ну, вот – твое желание осуществилось.
Три подруги сгрудились у проема, словно желая согреться.
А я попытался задержать их, снова заговорив с ними.
– Тогда как… Расскажите, что здесь произошло.
– Ну, мы поехали назад, а она так и не оглянулась ни разу, – начала Мишель. – А когда мы завернули за угол, то увидели, как она зашла сюда. Мы подождали пять, может, десять минут, а потом тоже пробрались сюда вслед за ней.
– Она вас услыхала?
– Нет, мы старались быть потише, – отозвалась Лайза. – Мы вели себя тихонько, как мышки.
– Мышки в тапочках, – хихикнула Вайнона.
– А твоя сестра немного расстроилась, – добавила Вайнона.
– Из-за чего?
– Видишь ли, она никак не могла стоять прямо. Сломала лодыжку, представляешь? У нее ступня болталась и распухла, как футбольный мяч. Наверное, она провалилась в этот люк и упала как раз туда, где ты стоишь. И она, точь-в-точь как ты, старалась подпрыгнуть или найти выход из подвала.
– Вы помогли ей?
– Надо полагать, на этот вопрос ты и сам знаешь ответ, – сказала Лайза.
– Почему же вы не стали помогать?
– Были две причины, – снова заговорила Мишель. – Первая – это газ. Весь дом был им заполнен так, что тяжело было дышать.
– А еще тело, – продолжила Вайнона. – Тело Мэг. Она лежала у ног Эш. Вся изувеченная. Не обязательно получать отличные баллы за контрольные тесты, чтобы сложить все факты воедино.
– О господи! Боже мой!
– Дэнни, ты веришь во всю эту чушь? – раздался голос Лайзы. – Твоя сестра точно этим не заморачивалась.
– Неужели она убила Мэг Клеменс?
– Ну вот, видишь? – теперь говорит Мишель. – Ты пришел к такому же выводу, что и мы.
– Но как она это сделала?
– По моим предположениям, врезала ей по голове чем-то тяжелым, – поделилась со мной Лайза. – Так было неприятно…
– Но зачем? Зачем Эш убивать Мэг Клеменс?
– Кто ее знает. – Вайнона пожала плечами. – Поговаривали, что мистер Малво трахал их обеих. Может, она приревновала.
– Ага! А может, ей просто так захотелось, – хмыкнула Мишель.
– Ради собственного удовольствия, – добавила Лайза, а Вайнона ее поддержала:
– Можно и так сказать.
– Нет! Нет!
– Ну, если вдуматься, именно это она и сказала, – продолжила Лайза. – Она посмотрела вверх, увидела нас тут, мгновенно просчитала все дерьмо и завопила: «Нет!» Точно знала, что мы собираемся сделать, раньше, чем мы сами это узнали.
Я помолчал. Холод пробирал насквозь, и теперь было трудно даже просто произносить слова. Потом снова спросил:
– И что вы сделали?
Вайнона печально посмотрела вниз на меня. Ее взгляд выражал сожаление девочки-отличницы, которая все еще никак не может поверить, что другие люди могут быть такими тупыми.
– Мы положили этому конец, – пояснила она.
Если учесть все происходившее в мире живых, то Вайнона могла присоединиться к двум другим подругам не более двух дней назад. И все же теперь все трое стояли там, наверху, и казались сверхъестественно похожими, будто сестры. Глядя на них, легко было ошибиться. Легко было представить их безобидными, а усмешки на лицах принять за готовящуюся забавную проказу.
А потом я увидел, как они изменились. Резко.
Годы словно сдуло с их кожи порывом ветра, и тела стали прежними, будто время не касалось их. Было похоже, как если бы тысячи пластов незаметно отслаивались, пока не обнажится подлинная суть этих трех женщин. Сущность шестнадцатилетних школьниц.
– Которая из вас устроила пожар?
– Полагаю, можно сказать, что мы вместе его разожгли, – сказала Лайза.
– И она знала, что это вы? Эш видела, что это вы сделали?
– Мы все делали прямо перед ее охренительными глазками, – не стала она отпираться.
– Вот потому-то мы тут и оказались, – сказала Мишель, а Вайнона добавила:
– И потому мы никогда не покинем этот дом.
Я почти терял сознание. Что-то было такое в этом месте, что иссушило меня, лишило способности двигаться, говорить, даже думать. Я как-то загустевал, одновременно сливаясь с окружающей меня тьмой. Теряя собственное «я», я сам становился этим домом. По всей видимости, именно это случилось с той троицей наверху, с Бобом Малво, с моей мамой и со всеми, кто в этом ПОСЛЕ не может покинуть границы, в которых однажды оказался. И я тоже – мертвое дерево, посаженное в последнем подвале дома на Альфред-стрит.
Эш совсем не желала, чтобы я приходил сюда и расследовал, кто устроил пожар. Она хотела, чтобы я был тут, с нею.
– Вы убийцы, такие же, как она, – сказал я наконец.
– Мы думали, что сможем чему-то положить конец. Такой девчоночий «комитет бдительности». Подростки-мстители. Хотели защищать других, понимаешь? – Вайнона говорила, явно подсмеиваясь над своими тогдашними мыслями.
– Ее наказали за то, что она сотворила с Мэг.
– А еще за то, кем Эш была, – опять внесла уточнение Мишель. – Ты ведь знаешь об этом лучше кого бы то ни было, Дэнни. Ведь она тогда только начала. Убийца в шестнадцать лет. Она вышла на свою тропу.
– Как вы это сделали?
– Так она же сама собиралась спалить этот сарай, – торопливо начала объяснять Лайза, явно не желая никому уступать право рассказать эту часть истории. – Газ повсюду, помнишь, мы говорили? Это и был ее план. Уничтожить улики. И тело Мэг тоже. Господи! Да мало ли в Детройте пожаров, кто будет в этом сильно разбираться? Только пожар не должен был быть идеальным. Пожарным сюда добираться не меньше часа. И Эш все это знала.
– Как и мы, – подчеркнула Мишель.
– Как мы, – согласилась Лайза и продолжила: – Я посмотрела на Вайнону и Мишель, и, могу заверить, было видно, что они знали, что я собиралась сделать. Я могла поспорить, что они не стали бы меня останавливать и хранили бы все в тайне. Это было так же ясно, как если бы мы вслух обо всем договорились. Я в ту пору покуривала… «Ньюпорт» с ментолом, помнишь? Крутые такие сигареты. Мальчишки еще говорили, что они помогают сохранять свежим дыхание. Ну вот – а у меня была с собой зажигалка.
– Ой, Лайза тоже была вся такая крутая, круче «Ньюпорта». – Вайнона издала хорошо отрепетированный смешок – эта шутка явно часто повторялась в их кругу.
– Пх-х-х-х! – Мишель руками изобразила, как все вокруг рвануло и вспыхнуло.
– Эта сучка умерла, – подытожила Лайза, согласно кивнув.
– И вы все втроем тогда поехали в Вудворд, но не до зоопарка – слишком далеко, чтобы звонить оттуда, – догадался я. – Это заняло бы слишком много времени.
– Возможно, ты не так уж глуп, – хмыкнула Вайнона.
– Мы позвонили из Медицинского центра, – сказала Лайза.
– За мои двадцать пять пенсов, – сказала Мишель.
– Ты их потратила, чтобы позвонить мне.
– Чтобы выполнить приказ, – возразила Лайза.
– Какой приказ? О чем вы?
Пояснила мне Вайнона:
– Это было последнее, что она нам сказала из подвала. Единственное, что она сказала.
– Вызовите Дэнни! – перебила ее Мишель, причем голосом, который казался точной копией голоса Эш. – Позовите моего брата!
– Ну, не охренеть?! – всплеснула руками Лайза. – Не «Помогите!», не «Звоните 911!» Она просила позвать тебя!
Сначала меня сама мысль об этом совершенно выбила из колеи, и я не сразу заметил, что на меня сверху полилась жидкость. Такой небольшой водопад пролился из проема в полу прямо мне на голову. Бензин! Я посмотрел вверх и увидел, что Лайза поливает все вокруг из канистры.
– Эй, ты что делаешь? Зачем?!
– Затем, что ты, Дэнни, возвратился назад, – отозвалась Мишель, а Вайнона пояснила:
– Она нам сказала: если ты когда-нибудь придешь, мы должны задержать тебя здесь. Как если бы ты должен был здесь остаться. Только в прошлый раз ты сжульничал и сбежал. Но ты вернулся.
– Звучит так, словно Эш вам что-то сказала.
– А вот это она и сказала, – деловито отозвалась Лайза и поставила пустую канистру на пол.
– Вы не должны этого делать. Теперь вы свободны от нее!
– Свободны? Да здесь у нее власти над нами больше, чем когда мы были детьми. Она всегда была особенной! – Вайнона говорила снисходительно, словно объясняя что-то неразумному младенцу. – А тут ее исключительность, как бы это правильно выразиться…
– …Полностью реализовалась, – подсказала Мишель.
– Вот потому-то она и может передвигаться куда захочет. – Едва заговорив, я понял, что наконец уловил основной смысл всего, что касалось Эш. – Она странствует, в отличие от всех остальных. В отличие от вас. Она не проклятая. Она – демон!
– Я, допустим, в отношении ее никогда не использую это слово, – возразила Мишель.
– Что, впрочем, не означает, что ты ошибаешься, – сказала Вайнона.
– Да какая разница, кто она такая! – пожала плечами Лайза, полезла в карман и достала свою зажигалку. – Мы должны делать то, что должны.
Без всякой паузы она чиркнула кремнем – всего один раз – и бросила зажигалку вниз, к моим ногам.
Глава 42
Я отпрыгнул от падавшего огонька. Отскочил достаточно далеко, поэтому, когда зажигалка упала в лужицу горючего и оно вспыхнуло с таким звуком, словно хлопнула разворачиваемая простыня, я все-таки не вспыхнул вместе с ним.
Первые языки пламени столбом вознеслись к отверстию люка, лизнули его края и то, что поближе, и стремительно распространились по всему первому этажу, породив новый пожар. Но в то же время и внизу огонь расплескался в поисках того, чем бы поживиться, чтобы поддержать свое существование. Нашел кучу промасленных тряпок справа, несколько полуистлевших половых досок слева. И охватил все.
Из-за дыма я не видел трех девушек вверху, даже если они еще там оставались. Впрочем, что-то подсказывало мне, что их там уже нет. Обычный пожар в Детройте. Скорее всего, подружки уже стоят на улице и с тротуара наблюдают за горящим домом, как это обычно делают другие в ночь перед Хэллоуином. Наслаждаясь зрелищем разрушения, которое здесь люди описывают всегда одинаково.
Это дешевле, чем покупать билет в кино.
Вскоре жар заставил меня забиться поглубже в угол подвального помещения. Подвал, осветившийся красно-оранжевыми танцующими искрами, быстро заволокло черной пеленой. Дым забивался мне в горло, клубящийся и плотный, как вата.
Выхода отсюда не было, кроме того, что находился впереди и вверху. Отступать тоже некуда. За спиной я заметил только крохотное оконце между стропил, однако оно располагалось слишком высоко. Но даже если бы я смог до него достать, оно было слишком маленьким, чтобы удалось в него пролезть.
И тут из дыма мне навстречу выступила фигура.
Девушка.
Она пришла снова умереть со мной. Потому что мы близнецы.
Небольшие всполохи пламени осветили ее, не очень ярко, чтобы можно было рассмотреть ее лицо в подробностях, однако вполне достаточно, чтобы уже в следующую секунду понять – это не Эш. Это девушка, которую она убила. Мэг Клеменс. Куски земли с желтыми червячками корешков прилипли к ее футболке и спортивным шортам. Матовые, тусклые волосы, бледная, бескровная кожа, тонкая, как папиросная бумага.
Мертвец, восставший из мертвых.
Хотя это ведь не ее место! Как и Грег там, на автомобильной стоянке, она пришла сюда, чтобы помочь мне.
Она подняла руку, и у меня недостало сил сопротивляться ей, хотя я и не знал, что она собирается сделать – ударить меня или привлечь к себе. Я просто стоял и наблюдал за ней. А мертвая девушка вытянула руку и ткнула указательным пальцем куда-то мне за спину. Глаза ее были закрыты, она щурилась, словно от яркого солнца, но точно знала, где находится то самое оконце. Потому что указывала она именно на него.
– Я до него не достану, – произнес я и тут же болезненно закашлялся от рези в горле.
Не дожидаясь, пока я прокашляюсь, Мэг подошла ко мне, сложила руки лодочкой и покачала ими передо мной, давая понять, что попробует меня подсадить.
– Но я слишком тяжелый, – сказал я.
Давай, Дэнни! Торопись!
Это Мэг, но это не ее голос! Она его лишилась. Это ее душа, другого слова здесь не подобрать, дотянулась до меня. Девушка, которая любила писать заметки в школьную газету и петь на сцене, девчонка, одаренная множеством талантов, которые она, однако, старалась особенно не проявлять, чтобы не заставлять других, менее талантливых, испытывать чувство неполноценности. Мэг Клеменс страстно хотела просто жить. А потом она встретила Эшли Орчард и приняла приглашение прийти в заброшенный дом на Альфред-стрит – вполне мирное предложение пообщаться, решить вопросы, быть друзьями. Разве могла эта девушка предположить, что ее жизнь закончится в районе Детройта, где она до того дня вообще ни разу не бывала.
Давай же!
Я поставил ногу на ее сцепленные ладошки. Я еще не стал ей на руки всем своим весом, а колени Мэг уже подогнулись. Пальцы она, правда, не расцепила, но это произойдет сразу, как только я стану на нее обеими ногами, или в тот момент, когда ей придется приподнимать меня на фут-полтора, чтобы я смог уцепиться за край оконца.
И все-таки именно это она и сделала – не расцепила руки и продолжала держать меня.
Она подняла меня даже раньше, чем я сам приготовился к этому. Мощно вознесла, спасая от огня, не затронувшего меня, хотя первые языки пламени уже лизали мои ступни, а легкие обжигал раскаленный воздух пожара.
Мэг подсадила меня так, что моя голова оказалась вровень с окошком. Стекло в нем отсутствовало, хотя еще торчали несколько оранжевых осколков. Ну, что ж, может, тут и хватит места, чтобы в него протиснулись голова и плечи, но пространства все равно не хватит, чтобы руки смогли найти достаточный упор и я смог бы вылезти наружу.
Но я все-таки попытался. Всего лишь для того, чтобы убедиться в собственной правоте.
Я скреб ногтями по твердой поверхности земли на заднем дворе дома, но ничего не мог поделать. Голова находилась снаружи, ее окутывал ночной холод, но остальная часть меня висела вдоль стены в подвале.
А потом я заскользил вперед. Меня, словно поршень, выдавливали из подвального оконца. Мэг обеими руками схватила меня за ноги и принялась толкать, пока вся моя грудная клетка не оказалась на улице вместе с головой и руками. Наконец у меня появился рычаг для рук, чтобы пролезть целиком. И упасть на землю.
Я перевернулся на спину и посмотрел в черноту того, что при жизни назвал бы небом, но тут означало просто конец всего.
В доме визжало и хохотало пламя.
Оно пожирало дерево, обшивку фундамента, и это стремительное уничтожение строения казалось своеобразным выражением печали. Впрочем, если не поторопиться, здание скоро рухнет на меня. И все же сначала я подполз назад к окошку и заглянул в него. Мэг все еще была там. Пламя уже окутывало ее, словно ожидая разрешения продолжать свое дело. Мои глаза встретились с ее взглядом.
– Почему ты помогла мне? – спросил я, хотя собирался лишь поблагодарить ее.
Она и ты близнецы. Но она – не ты.
Пламя мгновенно поглотило ее, окружило, но Мэг осталась неподвижно стоять в центре него. Конус яркого, ослепительно-золотого света поднимался над ней.
Она – не ты…
Жар заставил меня отползти назад. А за мной потянулись щупальца огня, которые вырывались из оконца и плясали по земле, пока я пятился словно рак.
Я уже находился в сотне футов от стены, как вдруг наткнулся на невысокие развалины какой-то кирпичной стены. Это была часть конюшни, построенной здесь одновременно с домом, еще до эпохи автомобилей и сборочных конвейеров. Я смог, наконец, остановиться, прислонился к стене спиной и принялся смотреть, как огонь пожирает здание. Стирая память о Мэг и другие воспоминания, связанные с этими стенами. Казалось, само прошлое сгорало, превращаясь в ничто.
Где ты, сестра?
При жизни у Эш не было привязанностей, только желания. А любовь? Сама она была неспособна что-либо чувствовать и только от двух человек могла ожидать любви и нуждалась, чтобы они ее любили. У нее был я, родившийся с нею в один день. А второй отказался от нее.
Какое место для тебя запретно? Где находится та единственная дверь, которую ты больше всего хочешь отворить?
Огни бейсбольного стадиона продолжали гореть. Их яркий свет внезапно стер все, что еще мгновение назад виднелось на горизонте.
Кроме круглых башен.
Читать бесплатно другие книги:
