Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 1. На краю пропасти Клавелл Джеймс

Маленький человечек холодно усмехнулся:

– Ты имеешь в виду «убей одного, чтобы устрашить десять тысяч» старика Сунь-цзы? Не знаю. На таких неопределенностях я предположений не строю. Я оцениваю шансы, только когда дело касается лошадей, Брайан, или фондового рынка. Как насчет Голден Леди Джона Чэня в субботу?

– У нее шансы очень высоки. Это точно. А также у Ноубл Стар «Струанз», Пайлот Фиша Горнта, а еще больше – у Баттерскотч Лэсс Ричарда Квана. Могу поспорить, она будет фаворитом. Но Голден Леди – настоящий ходок. Ставки на нее начнутся от трех к одному. Она – лошадь резвая, фляер,[74] и грунт как раз для нее. Если будет сухо. На мокром грунте от нее толку не жди.

– А что-нибудь указывает на дождь?

– Дождь возможен. Говорят, идет шторм. Даже если чуть прибьет пыль, разница будет огромная.

– Значит, пусть лучше до воскресенья дождя не будет, хейя?

– В этом месяце вообще не ожидается дождей, если только нам сильно не повезет.

– Ну что ж, будет дождь так будет, нет так нет, ничего страшного! Скоро зима, и тогда мы хоть на время избавимся от этой проклятой влажности. – Доктор Мэн взглянул на настенные часы. Они показывали 17:35. – Может, по маленькой и по домам?

– Нет, спасибо. У меня еще дела. Так не хочется, черт возьми, этим заниматься.

– Завтра посмотрим. Может, эксперты подскажут что-нибудь интересное относительно бумаги, или ткани, в которую это было завернуто, или еще чего. Может, на след наведут отпечатки пальцев, – добавил доктор.

– Трудно сказать. Вся эта операция дурно пахнет. Действительно очень дурно.

Доктор Мэн кивнул, и его голос утратил мягкость.

– Дурно пахнет все, что имеет отношение к Благородному Дому и их марионетке – дому Чэнь. Так ведь?

Брайан Квок переключился на сей яп, один из основных диалектов провинции Гуандун, на котором говорили многие в Гонконге:

– Э, Брат, не хочешь ли ты сказать, что дурно пахнут все капиталистические прихвостни, а главные из них – Благородный Дом и дом Чэнь – полны дерьма? – подтрунивал он.

– А-а, Брат, разве у тебя в мозгу еще глубоко не отложилось, что ветры перемен дуют во всем мире? И Китай под бессмертным руководством председателя Мао и его идей является…

– Оставь эти агитки при себе, – холодно сказал Брайан Квок, вновь переходя на английский. – Большинство идей Мао взято из произведений Сунь-цзы, Конфуция, Маркса, Лао-цзы и других. Я знаю, что он – поэт,[75] великий поэт, но он захватил Китай, и там сейчас нет свободы. Никакой.

– Свободы? – с вызовом повторил маленький человечек. – Что такое свобода на несколько лет, когда под руководством председателя Мао Китай снова стал Китаем и опять занял то место в мире, которое принадлежит ему по праву. Теперь Китая боятся все паршивые капиталисты! И даже ревизионистская Россия!

– Да, согласен. За это я ему благодарен. Тем не менее, если тебе не нравится здесь, отправляйся назад в Гуандун и потей до посинения в своем коммунистическом раю, и цзю ни ло мо на всех коммунистов – и их попутчиков!

– Тебе нужно съездить туда и посмотреть самому. То, что коммунизм для Китая плохо, – чистая пропаганда. Ты что, газет не читаешь? Сейчас уже никто не голодает.

– А что ты скажешь насчет двадцати с лишним миллионов убитых после смены власти? А все это промывание мозгов?

– Опять пропаганда! То, что ты учился в частных школах в Англии и Канаде и говоришь как капиталистическая свинья, еще не значит, что ты стал одним из них. Не забывай, откуда ты.

– Я не забываю. Я все прекрасно помню.

– Твой отец совершил ошибку, отпустив тебя из дома!

Всем было известно, что Брайан Квок родился в Кантоне, а в шесть лет его отправили учиться в Гонконг. Он так преуспел в учебе, что в тридцать седьмом, когда ему было двенадцать лет, выиграл конкурс и уехал учиться в Англию, в прекрасную частную школу, а потом, в тридцать девятом, когда началась Вторая мировая война, всю школу эвакуировали в Канаду. В сорок втором, в восемнадцать лет, он закончил эту школу первым учеником и старостой класса и поступил на службу в канадскую конную полицию, в одно из подразделений, сотрудники которого, работавшие в штатском, поддерживали порядок в огромном чайна-тауне Ванкувера. Он говорил на кантонском, «мандарине», сей яп и служил с отличием. В сорок пятом подал рапорт о переводе в полицию Гонконга. Канадцы разрешение на перевод дали, но крайне неохотно, потому что хотели, чтобы Брайан служил у них и дальше, и он вернулся в Гонконг.

– Работая на них, ты понапрасну растрачиваешь свои таланты, Брайан, – продолжал доктор Мэн. – Ты должен служить массам и работать для партии!

– В сорок третьем эта партия загубила моего отца, мать и почти всю семью!

– Где доказательства? Их нет. Одни слухи. Возможно, это дело рук дьяволов из гоминьдана: в Кантоне тогда царил хаос. Я был там и знаю! Может, это на совести японских свиней или триад – кто знает? Как тут можно быть уверенным?

– Я уверен, клянусь Богом.

– Там что, был хоть один свидетель? Нет! Ты сам мне рассказывал! – Голос Мэна стал хриплым, и он близоруко щурился на Брайана снизу вверх. – Айийя, ты же китаец, так используй свое образование для Китая, для народных масс, а не для хозяина-капиталиста.

– Шел бы ты!

Доктор Мэн усмехнулся, и очки упали ему на переносицу.

– Погоди, суперинтендент Каршунь Квок. Настанет день, и глаза у тебя откроются на всю эту «красоту».

– А пока мне нужны от тебя какие-нибудь ответы, черт возьми! – Широким шагом Брайан Квок покинул лабораторию и направился по коридору к лифту. Рубашка липла к спине. «Хоть бы дождь пошел».

Он вошел в кабину. Перекинулся приветствиями с другими полицейскими. На третьем этаже вышел и двинулся в свой офис. Там, лениво перелистывая китайскую газету, его ждал Армстронг.

– Привет, Роберт. – Брайан был рад его видеть. – Что новенького?

– Ничего. А у тебя?

Брайан Квок передал ему слова доктора Мэна.

– А, этот мелкий с его «вероятно, может быть»! Единственное, в чем он бывает твердо уверен, что труп – это труп, да и то когда пару раз проверит.

– Вот-вот, или насчет председателя Мао.

– Он опять заводил свою заезженную пластинку?

– Да, – ухмыльнулся Брайан Квок. – Я ему сказал, чтобы отправлялся обратно в Китай.

– Он никогда не уедет.

– Знаю. – Брайан посмотрел на кипу бумаг на полке «Входящие» и вздохнул. – Не похоже на местных – отрезать ухо так сразу.

– Нет, не похоже, если это действительно похищение.

– Что?

– Это могло быть сведение счетов, а похищение лишь прикрытие, – проговорил Армстронг, и его лицо человека бывалого приняло более суровое выражение. – Я согласен с тобой и Данроссом. Думаю, что Джона ухайдакали.

– Но зачем?

– Возможно, Джон пытался убежать, завязалась драка, и эти люди (или человек) испугались и сгоряча ударили его ножом или вмазали тупым предметом. – Армстронг вздохнул и потянулся, чтобы расслабить мышцы сведенного судорогой плеча. – Как бы то ни было, старина, наш Великий Белый Отец хочет, чтобы мы разобрались с этим, и быстро. Он оказал мне честь, позвонив и сказав, что ему лично телефонировал губернатор и выразил свою озабоченность.

Брайан Квок тихо выругался.

– Быстро разносятся плохие вести! В прессе еще ничего нет?

– Нет, но об этом уже знает весь Гонконг, и к утру наши хвосты будут развеваться от раскаленного ветра, дующего нам в зад. Боюсь, этот чертов господин Вервольф – а ему будет помогать злобная гонконгская пресса, от которой пощады ждать не приходится, будь она проклята, – не принесет нам ничего, кроме огорчений, пока мы не поймаем этого ублюдка или ублюдков.

– Ну а поймать мы его поймаем, о да, поймать мы его поймаем!

– Да. Как насчет пива – или лучше очень большого джина с тоником? Я бы сейчас от такого не отказался.

– Хорошая идея. Опять твой желудок шепчет?

– Да. Мэри говорит, что все хорошие мысли я нахожу в бутылках. – Они вместе рассмеялись, направились к двери и уже вышли в коридор, когда зазвонил телефон.

– Брось эту хреновину, не отвечай: одно беспокойство, – посоветовал Армстронг, хотя знал, что ни он сам, ни Брайан никогда так не поступят.

Сняв трубку, Брайан Квок замер.

Звонил Роджер Кросс, старший суперинтендент, директор особой разведслужбы.

– Да, сэр?

– Брайан, прошу немедленно зайти ко мне.

– Есть, сэр.

– Армстронг с вами?

– Да, сэр.

– Приведите и его. – Раздался щелчок, и связь оборвалась.

– Есть, сэр. – Он положил трубку и почувствовал, как взмокла спина. – Босс вызывает нас, срочно.

Сердце Армстронга замерло.

– А? Меня? – Он догнал Брайана, шагавшего к лифту. – За каким чертом я ему понадобился? Я уже не в Эс-ай.

– Наше дело не спрашивать почему, наше дело – наложить в штаны по его команде. – Брайан нажал кнопку ВВЕРХ. – Что там могло стрястись?

– Должно быть, что-то важное. Может, что-нибудь на материке?

– Чжоу Эньлай[76] сместил Мао и умеренные пришли к власти?

– И не мечтай! Мао умрет на посту – он верховное божество Китая.

– Единственное, что можно сказать доброго о Мао, это то, что он сначала китаец, а потом коммунист. Чертовы «комми»!

– Слушай, Брайан, может, Советы снова активизируются на границе? Еще один инцидент?

– Может быть. Да. Скоро будет война – да, скоро будет война между Россией и Китаем. В этом Мао тоже прав.

– Советы не такие глупые.

– Не скажи, приятель. Я говорил это раньше и скажу снова: Советы – враг всего мира. Война будет – скоро тебе придется заплатить мне тысячу долларов, Роберт.

– Не думаю, что мне придется платить, мясорубка будет ужасная.

– Да. Но все же это случится. И здесь Мао прав. Это будет ужас, но не катастрофа. – Брайан Квок с раздражением еще раз надавил на кнопку лифта. И вдруг поднял глаза. – Как думаешь, может, наконец началось вторжение с Тайваня?[77]

– Этот пошлый анекдот? Эта несбыточная мечта? Брось ты, Брайан! Чан Кайши никогда не вылезет с Тайваня.

– Если он этого не сделает, весь мир окажется в большой навозной куче. Если у Мао будет лет тридцать, чтобы сплотить… Господи, ты просто не представляешь. Миллиард роботов? Как был прав Чан, когда пошел на этих коммунистических ублюдков: они – настоящий враг Китая. Они – чума Китая. Господи, если у них будет время, чтобы подвергнуть всех детей опытам, как Павлов…

– Тебя послушаешь, так можно подумать, что ты прихвостень националистов, – спокойно сказал Армстронг. – Остынь, парень, все паршиво в этом мире, и так будет всегда. Но ты, прихвостень капиталистический, можешь в субботу сходить на скачки, в воскресенье принять участие в гонках по холмам, а вокруг полно девчонок, которые только и ждут, чтобы их сняли. А?

– Извини. – Они зашли в лифт. – Этот мелкий ублюдок Мэн вывел-таки меня из равновесия. – Брайан ткнул кнопку верхнего этажа.

Армстронг перешел на кантонский:

– Твою маму на твои извинения, Братишка.

– А твою дрючил бродячий павиан с одним яйцом в ведре свиных нечистот.

Армстронг просиял.

– Неплохо, Брайан, – похвалил он по-английски. – Совсем даже неплохо.

Лифт остановился. Они прошли по унылому коридору. У нужной двери подтянулись. Брайан тихо постучал.

– Войдите.

Роджеру Кроссу было за пятьдесят, высокий, худой, светлые редеющие волосы и маленькие руки с длинными пальцами. На столе все педантично разложено. В таком же идеальном порядке гражданский костюм. Кабинет обставлен по-спартански. Кросс указал вошедшим на стулья. Они сели, а он продолжил изучать содержимое какой-то папки. Через некоторое время закрыл ее и положил перед собой. Обложка была какая-то бесцветная, внутриофисная и самая непримечательная.

– Прибывает американский миллионер и ввозит контрабандой оружие. Весьма подозрительный шанхайский толстосум, раньше занимавшийся наркотиками, бежит на Тайвань. А теперь еще похищена очень важная персона какими-то, прости господи, Вервольфами, и отрезано ухо. И все за девятнадцать часов. Где связь?

– А разве должна быть связь, сэр? – нарушил молчание Армстронг.

– А разве не должна?

– Извините, сэр, не знаю. Пока.

– Это весьма прискорбно, Роберт, весьма и весьма прискорбно.

– Да, сэр.

– По сути дела, неприятно, в частности, потому, что власти предержащие уже тяжело дышат мне в затылок. А когда это случается… – Он улыбнулся, глядя на них, и оба еле сдержались, чтобы не содрогнуться. – Я ведь предупреждал вас вчера, Роберт, что могут быть замешаны важные имена.

– Да, сэр.

– Ну а вы, Брайан, мы вот прочим вас на высокую должность. Как думаете, могли бы вы отвлечься от скачек, автогонок, не волочиться за каждой юбкой и приложить часть ваших несомненных способностей к разрешению этой скромной головоломки?

– Да, сэр.

– Прошу вас так и сделать. Очень быстро. Это дело поручается вам. Вам и Роберту, потому что может потребоваться ваш опыт – на последующие несколько дней. Я хочу, чтобы с этим было покончено очень и очень быстро, поскольку у нас образовалась небольшая проблема. Вчера вечером мне позвонил один наш американский друг из консульства. В приватном порядке. – Он указал на папку. – И вот результат. По его наводке мы перехватили оригинал под покровом ночи. Это, конечно, копия. Оригинал был, естественно, возвращен, и… – Он замолчал, подыскивая нужное слово. – Курьер – кстати, непрофессионал – отпущен восвояси. Это доклад, нечто вроде информационного бюллетеня из нескольких подразделов. Все они довольно занимательны. Да. Один из них – «КГБ в Азии». В нем утверждается, что КГБ располагает глубоко законспирированной шпионской сетью, о которой я слышу впервые, под кодовым названием «Севрин», и ее высокопоставленные агенты занимают ключевые позиции в правительстве, полиции, бизнесе – на уровне тайбаней – по всей Юго-Восточной Азии и, в частности, здесь, в Гонконге.

Воздух с шипением вырвался из открывшегося рта Брайана Квока.

– Вот-вот, – словно соглашаясь, произнес Кросс. – Если это правда.

– Вы считаете, это правда, сэр? – спросил Армстронг.

– Вообще-то, Роберт, вам, похоже, придется раньше времени уйти в отставку по состоянию здоровья, ввиду размягчения мозгов. Если бы меня это так не беспокоило, неужели я пошел бы на сомнительное удовольствие обратиться за помощью к департаменту уголовного розыска Коулуна?

– Нет, сэр, виноват, сэр.

Кросс повернул папку лицом к ним и открыл ее на титульном листе. У обоих полицейских перехватило дыхание. Там было написано: Конфиденциально, только Иэну Данроссу. Написано от руки, доклад 3/1963. В одном экземпляре.

– Да, – продолжал Кросс. – Да. Впервые мы получаем реальное доказательство того, что у «Струанз» есть своя разведслужба. – Он улыбнулся, глядя в их сторону, и по коже у Квока и Армстронга поползли мурашки. – Мне, конечно, хотелось бы знать, каким образом люди бизнеса умудряются получать доступ к самой разнообразной и весьма деликатной информации, о которой нам должно быть известно намного раньше их.

– Да, сэр.

– Очевидно, этот доклад – один из целой серии. О да, он составлен исследовательской группой номер шестнадцать компании «Струанз» и, судя по дате, подписан три дня назад неким А. М. Грантом в Лондоне.

У Брайана Квока снова перехватило дыхание.

– Грантом? Неужели это Алан Медфорд Грант, сотрудник Лондонского института стратегического планирования?

– Отлично, Брайан, десять очков из десяти. Да. Сам мистер АМГ. Мистер Весьма Важная Персона, мистер советник правительства ее величества по секретной деятельности, который действительно разбирается, что к чему. Вы с ним знакомы, Брайан?

– Я встречал его пару раз в Англии в прошлом году, сэр, когда был на высших офицерских курсах при штабном колледже вооруженных сил. Он представил доклад о последних стратегических разработках по Дальнему Востоку. Блестящий доклад. Просто блестящий.

– К счастью, он англичанин и на нашей стороне. Но при всем том… – Кросс снова вздохнул. – Я, конечно, надеюсь, что на этот раз он ошибся, или же мы сели в лужу гораздо глубже, чем я мог себе представить. Похоже, даже малая часть наших секретов уже перестала быть таковыми. Утомительно. Весьма. А что до этого, – он снова тронул папку, – то я действительно в полном шоке.

– А оригинал доставлен, сэр? – спросил Армстронг.

– Да. Данроссу лично сегодня в шестнадцать восемнадцать. – Голос Кросса стал еще более вкрадчивым. – Слава богу, у меня отношения с нашими заокеанскими коллегами первоклассные. Как у вас, Роберт, но не у вас, Брайан. Вам ведь никогда не нравилась Америка, верно?

– Да, сэр.

– Могу я спросить почему?

– Слишком много болтают, сэр, им нельзя доверить никаких секретов: они громогласные и, как мне кажется, недалекие.

Кросс улыбнулся одним ртом:

– Это не повод портить с ними отношения, Брайан. Возможно, это вы человек недалекий.

– Да, сэр.

– Отнюдь не все из них люди недалекие, нет, отнюдь не все. – Кросс закрыл папку, но оставил ее лежать лицом к ним. Оба уставились на нее как завороженные.

– А эти американцы не сообщили, как узнали о папке, сэр? – не подумав, брякнул Армстронг.

– Роберт, я на самом деле считаю, что коулунская синекура плохо подействовала на ваш мозг. Может, мне порекомендовать, чтобы вас отправили в отставку по болезни?

Здоровяк вздрогнул:

– Нет, сэр, благодарю вас, сэр.

– Разве мы стали бы выдавать им свои источники?

– Нет, сэр.

– И разве мне сказали бы, имей я глупость спросить такое?

– Нет, сэр.

– Вся эта история очень неприятна и плохо сказывается на репутации. Моей. Вы согласны, Роберт?

– Да, сэр.

– Прекрасно, это уже что-то. – Кросс откинулся на спинку стула и принялся раскачиваться на нем, впившись в офицеров глазами. Оба полицейских терялись в догадках о том, кто мог дать наводку и почему это было сделано.

«ЦРУ не могло, – думал Брайан Квок. – Они бы сами перехватили доклад, им не нужно, чтобы Эс-ай выполняла за них грязную работу. Эти безмозглые ублюдки пойдут на что угодно, наступят кому угодно на любимую мозоль, – с отвращением думал он. – Если не они, то кто?

Кто?

Должно быть, этот человек работает на разведку, но сам не мог решиться на перехват, и он поддерживает хорошие отношения с Кроссом. Чиновник из консульства? Возможно. Джонни Мисхауэр из разведки ВМС? Это не по его части. Кто? Не так-то много… А-а, фэбээровец, протеже Кросса! Эд Лэнган. Так. Каким образом Лэнган мог узнать о папке? Информация из Лондона? Возможно, но у ФБР там нет офиса. Если наводка из Лондона, об этом, вероятно, должны были прежде всего знать Эм-ай-5 или Эм-ай-6, а они постарались бы получить материал из самого источника, отправить его нам по телексу и устроить взбучку за то, что мы бездействуем на своих собственных задворках. Садился ли самолет, на котором прибыл курьер, в Ливане? Насколько я помню, там есть человек ФБР. Если информация поступила не из Лондона и не из Ливана, значит она должна была поступить из самого самолета. А-а, летевший вместе с курьером – свой информатор, который и обратил внимание на папку или на ее обложку? Кто-нибудь из экипажа? Айийя! Какой авиалинии самолет – „Трансуорлд эрлайнз“ или „Пан-Америкэн“? У ФБР самые разнообразные связи, тесные связи с самыми разными и заурядными компаниями, и они правильно делают. О да. Есть ли у нас рейс в воскресенье? Есть. „Пан-Америкэн“, время прибытия двадцать тридцать. Пока доберешься до отеля, уже слишком поздно, чтобы доставлять вечером. Точно».

– Странно, что курьер прибыл на рейсе «Пан-Америкэн», а не «Бритиш оверсиз» – последний гораздо лучше, – сказал он, и ему было приятно, что он пришел к решению таким окольным путем.

– Да. Я тоже так подумал, – спокойным голосом произнес Кросс. – Он поступил ужасно не по-британски. Конечно, «Пан-Америкэн» всегда производят посадку вовремя, чего в последнее время нельзя сказать о бедной старушке «Бритиш оверсиз». – Он одобрительно кивнул Брайану. – Снова отлично. Вы лучший ученик в классе.

– Благодарю вас, сэр.

– Какие еще будут соображения?

Брайан Квок помолчал.

– В благодарность за наводку вы согласились предоставить Лэнгану точную копию этой папки.

– И?

– И жалеете об этом.

– Почему? – вздохнул Кросс.

– Это я узнаю лишь после того, как прочитаю папку.

– Брайан, вы сегодня просто превзошли себя. Хорошо. – Кросс рассеянно вертел в руках папку, и оба полицейских знали, что он дразнит их, хотя ни тот ни другой не понимал зачем. – В остальных разделах этого доклада есть парочка любопытных вещей. Имена – такие, как Винченцо Банастасио… Места встреч – такие, как Синклер-тауэрс… Кому-то из вас что-нибудь говорит название «Нельсон трейдинг»?

Оба покачали головой.

– Все это весьма любопытно. Коммунисты справа, коммунисты слева… – Его взгляд стал еще более безжалостным. – Похоже, мерзавец есть и в наших собственных рядах, возможно, чин у него не ниже суперинтендента.