Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 1. На краю пропасти Клавелл Джеймс

Глава 7

В зале заседаний совета директоров для Кейси все складывалось по-прежнему непросто. Они не хотели клевать ни на одну из предложенных приманок. Беспокойство росло, и сейчас, ожидая, она чувствовала накатывающую волну неуместного страха.

Филлип Чэнь что-то машинально чертил, думая о своем. Линбар возился с бумагами, Жак де Вилль задумчиво разглядывал ее. Эндрю Гэваллан закончил записывать последние названные ею цифры и со вздохом поднял глаза.

– Очевидно, что это должно быть совместно финансируемое предприятие, – раздраженно проговорил он. От подскочившего напряжения в зале стало светлее, и Кейси еле сдержала ликование, когда он добавил: – Сколько готов вложить во всю сделку «Пар-Кон» при совместном финансировании?

– Денежное покрытие должны обеспечить восемнадцать миллионов американских долларов в этом году, – тут же ответила она, с удовольствием отметив, что все при этом постарались скрыть изумление.

Согласно опубликованным в прошлом году данным, стоимость чистых активов «Струанз» составляла почти двадцать восемь миллионов, и они с Бартлеттом отталкивались в своем предложении именно от этой цифры…

– Сделай первое предложение на двадцать миллионов, – сказал Линк. – При двадцати пяти они должны оказаться у тебя на крючке, и это будет замечательно. Для нас очень важно совместное финансирование, но предложение об этом должно исходить от них.

– Но взгляни на их баланс, Линк. Точно не скажешь, какова на самом деле стоимость их чистых активов. Истинная цифра может отклоняться миллионов на десять в ту и другую сторону, возможно и больше. Мы не знаем, насколько они на самом деле сильны… или слабы. Взгляни на этот пункт: четырнадцать миллионов семьсот тысяч удержаны в дочерних компаниях. Что это за дочерние компании, где они находятся и для чего? А вот еще: семь миллионов четыреста тысяч переведены в…

– Ну так и что, Кейси? Значит, будет тридцать миллионов вместо двадцати пяти. Наша прикидка остается в силе.

– Да, но как у них ведется бухгалтерский учет… Боже мой, Линк, позволь мы себе лишь один процент всего этого в Штатах, нас взяла бы за задницу СЕК[55] и мы оказались бы в тюрьме лет на пятьдесят.

– Да. Но их законам это не противоречит, в том-то и заключается основная причина выхода на Гонконг.

– Двадцать для начала многовато.

– Решать тебе, Кейси. Не забывай только, что в Гонконге мы играем по гонконгским правилам, лишь бы это было в рамках закона. Я хочу поучаствовать в их игре.

– Зачем? И только не говори «для моего, черт возьми, удовольствия».

Линк рассмеялся.

– Хорошо, тогда для твоего, черт возьми, удовольствия. Только заключи сделку со «Струанз»!..

В зале повысилась влажность. Хотелось взять салфетку, но Кейси не двигалась: боялась спугнуть их и делала вид, что спокойна. Молчание нарушил Гэваллан:

– Когда мистер Бартлетт сможет подтвердить предложение восемнадцати миллионов… если мы будем согласны?

– Я подтверждаю это предложение, – любезно проговорила она, проглотив оскорбление. – Я уполномочена при заключении сделки оперировать суммами до двадцати миллионов без консультации с Линком или его советом директоров. – Она нарочно давала им пространство для маневра. Затем с невинным видом добавила: – Значит, мы договорились? Прекрасно. – И стала перекладывать бумаги. – Следующее: я хотела бы…

– Минуточку. – Гэваллан оказался застигнут врасплох. – Я… э-э… восемнадцать – это… В любом случае мы должны представить тайбаню весь пакет.

– О, я считала, что мы ведем переговоры на равных, – сказала она, изобразив удивление, – что вы, господа, все четверо, имеете те же полномочия, что и я. Наверное, в будущем мне лучше говорить непосредственно с мистером Данроссом.

Эндрю Гэваллан покраснел.

– Последнее слово за тайбанем. Во всем.

– Очень рада это слышать, мистер Гэваллан. Мое же последнее слово – двадцать миллионов, и не более того. – Она широко улыбнулась им. – Очень хорошо, передайте это предложение вашему тайбаню. А пока, может быть, определимся со сроком его рассмотрения?

Снова молчание.

– Какие у вас предложения? – спросил Гэваллан, поняв, что попал в ловушку.

– Самый минимальный срок. Я не знаю, как быстро вы любите работать.

– Почему бы нам не отложить ответ на этот вопрос до окончания ланча, Эндрю? – предложил Филлип Чэнь.

– Да, прекрасная идея.

– Не возражаю, – сказала Кейси.

«Я сделала свое дело, – думала она. – Я договорилась на двадцать миллионов, хотя могло быть и тридцать, и это притом, что они мужчины, знающие толк в бизнесе, взрослые люди, а меня считают неискушенной. Но теперь-то я получу свои „отвальные“. Боже милостивый на небесах, сделай так, чтобы эта сделка состоялась, потому что потом я получу свободу. Навсегда.

Свободу, и что я с ней буду делать?

Не бери в голову. Об этом подумаем позже».

Она услышала свой голос, продолжавший в том же духе:

– Может, мы рассмотрим подробнее, каким образом вы хотели бы получить эти восемнадцать миллионов и…

– Восемнадцать миллионов вряд ли нас устроят, – вмешался Филлип Чэнь, и ложь далась ему без труда. – Существуют ведь самые разные дополнительные расходы…

Кейси поторговалась, как прекрасный переговорщик, позволила подвинуть себя до двадцати миллионов и потом с явным нежеланием согласилась:

– Вы, джентльмены, исключительно деловые люди. Хорошо, двадцать миллионов. – Заметив, как они старательно гонят с лица улыбку, она рассмеялась про себя.

– Прекрасно. – Гэваллан остался очень доволен.

– Ну а какой вы представляете корпоративную структуру нашего совместного предприятия? – Ей не хотелось ослаблять давление. – Конечно, при условии одобрения сделки вашим тайбанем – прошу прощения, самим Тайбанем. – Степень смирения, с какой она поправилась, была именно той, что надо.

Гэваллан с раздражением смотрел на нее: ну почему на ее месте не мужчина?!

«Тогда я мог бы сказать „хрена тебе лысого“ или „шел бы ты облегчиться в свою шляпу“, и мы бы вместе посмеялись, потому что и ты, и я знаем: всегда так или иначе нужно получать одобрение у тайбаня – вышестоящего, будь то Данросс, Бартлетт, совет директоров или собственная жена. Да, и будь ты мужчиной, в зале заседаний совета директоров не витала бы такая, черт побери, сексуальность, которая здесь никак не уместна. Господи Иисусе, будь ты старая перечница, может, все шло бы по-другому, но, проклятье, такая девочка, как ты?

И что за дьявол вселяется в американских женщин? Скажите ради Христа, почему они не остаются там, где должны быть, и не довольствуются тем, в чем они великие мастерицы? Какая глупость!

А какая глупость так поспешно предлагать финансирование, и тем более глупо давать нам еще два миллиона, когда, вероятно, на все про все хватило бы и десяти. Боже мой, будь ты чуть терпеливее, эта сделка получилась бы гораздо более выгодной для тебя! В этом и беда с вами, американцами: нет у вас ни такта, ни терпения, ни вкуса, и вы ничего не смыслите в искусстве ведения переговоров, а вам, милая леди, вам слишком не терпится утвердиться. Зато теперь я знаю, на чем с вами можно сыграть».

Он бросил взгляд на Линбара Струана, который тайком пялился на Кейси, ожидая, что Гэваллан, или Филлип, или Жак продолжат. «Когда стану тайбанем, я тебя обломаю, малыш Линбар. Или обломаю, или сделаю из тебя человека, – мрачно думал Гэваллан. – Тебя нужно выпихнуть в мир, чтобы ты пожил самостоятельно, чтобы сам о себе заботился, полагался лишь на собственные силы, а не на свое имя или наследие. Да-да, нагрузить тебя работой, чтобы ты вымотался и чуть поостудил свое ян: чем быстрее ты снова женишься, тем лучше».

Он перевел взгляд на Жака де Вилля, который улыбнулся ему.

«Ах, Жак, – беззлобно думал он, – ты мой главный противник. По обыкновению, говоришь мало, все подмечаешь, много думаешь. Жесткий, упрямый и придирчивый, если нужно. Ну и какого ты мнения об этой сделке? Может, я что-нибудь упустил? Что подсказывает твой практичный ум парижского юриста? Ага, но как она тебя обыграла, отбив подачу насчет ее носика, а?

Я тоже не прочь затащить ее в постель, – рассеянно размышлял он, зная, что Линбар и Жак хотят того же. – Конечно – а кто бы отказался?

Ну а ты, Филлип Чэнь?

О нет. Это не про тебя. Тебе нравятся совсем молоденькие, да еще такие, что умеют ублажать позатейливей, если в слухах есть хоть доля правды, хейя?»

Он снова посмотрел на Кейси. На ее лице читалось нетерпение. «Ты не похожа на лесбиянку, – тяжело вздохнул он про себя. – Или это еще одна твоя слабость? Боже, какое ужасное это было бы расточительство!»

– Совместное предприятие должно быть образовано по законам Гонконга, – начал он.

– Да, конечно. Есть…

– Каким именно образом, нам сможет сообщить фирма «Симс, Доусон и Дик». Я договорюсь о встрече на завтра или послезавтра.

– В этом нет необходимости, мистер Гэваллан. У меня уже есть предварительные предложения, составленнные ими – гипотетически и конфиденциально, конечно, – на случай, если мы решим заключить сделку.

– Что? – Они остолбенело смотрели, как она достает пять экземпляров сокращенного контракта и вручает каждому.

– Я выяснила, что они ваши адвокаты, – бодро продолжала Кейси. – Поручила нашим людям проверить, что они собой представляют. Мне сказали, что лучше их никого нет, так что они нас устраивают. Я попросила их рассмотреть возможные условия – как ваши, так и наши. Что-нибудь не так?

– Нет. – Гэваллан вдруг пришел в ярость оттого, что собственные юристы не поставили их в известность о запросах «Пар-Кон». Он стал внимательно изучать документ.

«Цзю ни ло мо на эту проклятую Кейси – как бишь ее фамилия? – думал взбешенный таким унижением Филлип Чэнь. – Пусть увянет, и навсегда иссохнет, и покроется пылью твоя „золотая ложбинка“ за такие отвратительные, наглые манеры и непристойные, неподобающие женщине привычки!

Боже, оборони нас от американских женщин!

Айийя, Линкольну Бартлетту влетит в копеечку то, что он осмелился подсунуть нам эту… эту тварь, – пообещал про себя Филлип. – Как он только посмел!»

Тем не менее сумма предлагаемой сделки произвела на него ошеломляющее впечатление.

«В течение ближайших нескольких лет это может принести по меньшей мере сто миллионов американских долларов, – прикидывал он, и голова шла кругом. – Это даст Благородному Дому стабильность, которая ему так необходима.

О благословенный день, – радовался он. – Да еще совместное финансирование на условиях доллар за доллар. Невероятно! Какая глупость предоставлять нам это так сразу и не требовать взамен даже крохотной уступки. Глупость, но что еще ожидать от глупой женщины? Айийя, Тихоокеанский пояс поглотит все, что мы сможем производить из полиуретановой пены: упаковочные, строительные, изоляционные материалы, постельные принадлежности. Одна фабрика здесь, одна на Тайване, одна в Сингапуре, одна в Куала-Лумпуре и последняя, предположительно, в Джакарте. Мы заработаем миллионы, десятки миллионов. А это агентство по лизингу компьютеров. Ну почему при аренде эти дураки предлагают цены на десять процентов ниже прайс-листа Ай-би-эм, а еще минус наши комиссионные, семь с половиной процентов? Поторговались бы немного, и мы рады были бы согласиться на пять. К следующим выходным я смогу продать три штуки в Сингапур, один здесь, один в Куала-Лумпур и один этому пирату-судовладельцу в Индонезию, наварив шестьдесят семь тысяч пятьсот долларов чистой прибыли на каждом или, получается, четыреста пять тысяч за шесть звонков по телефону. Что же касается Китая…

Что же касается Китая…

О все боги, большие, малые и очень маленькие, помогите заключить эту сделку, и я пожертвую на новый храм, на целый собор на Тайпиншане,[56] – обещал он в пылу страсти. – Если Китай отменит некоторые ограничения или даже немного ослабит их, мы сможем удобрять рисовые поля в провинции Гуандун, а потом и во всем Китае, и в течение следующих двенадцати лет эта сделка будет означать десятки сотен миллионов долларов – американских долларов, не гонконгских!»

Размышления обо всей этой прибыли его умиротворили.

– Думаю, данное предложение может стать основой для дальнейшего обсуждения, – сказал он, закончив читать. – Не правда ли, Эндрю?

– Да. – Гэваллан положил письмо на стол. – Я позвоню им после ланча. Когда мистеру Бартлетту… и вам, конечно… будет удобно встретиться?

– Сегодня во второй половине дня – чем скорее, тем лучше, – или в любое время завтра, но Линка не будет. Всеми деталями занимаюсь я – это моя работа, – бодро проговорила Кейси. – Он определяет политику и официально подпишет окончательные документы после того, как я их согласую. В этом ведь заключается функция главнокомандующего, верно? – Она оглядела их, улыбаясь во весь рот.

– Я договорюсь о встрече и оставлю сообщение у вас в отеле, – продолжал Гэваллан.

– Может, определимся прямо сейчас и закончим с этим?

Гэваллан с недовольным выражением лица глянул на часы. «Почти что ланч, слава богу».

– Жак, ты как завтра?

– Лучше с утра, чем после полудня.

– И для Джона тоже, – сказал Филлип Чэнь.

Гэваллан поднял трубку и набрал номер:

– Мэри? Позвоните Доусону и назначьте встречу на завтра, на одиннадцать, с участием мистера де Вилля, мистера Джона Чэня и мисс Кейси. У них в офисе. – Он положил трубку. – Жак и Джон Чэнь занимаются у нас всеми корпоративными вопросами. Джон поднаторел в американских делах, а Доусон – спец по своим. Я пришлю за вами машину в десять тридцать.

– Спасибо, но вам нет нужды беспокоиться.

– Как вам будет угодно, – вежливо откликнулся он. – Вероятно, сейчас самое время прерваться на ланч.

– У нас есть еще четверть часа, – сказала Кейси. – Может, обсудим, каким бы вам хотелось видеть порядок финансирования с нашей стороны? Или, если хотите, можно послать за сэндвичами и работать без перерыва.

Все оторопело уставились на нее:

– Работать во время ланча?

– Почему бы нет? Так давно уже принято в Америке.

– Слава богу, здесь так не принято, – сообщил Гэваллан.

– Да, – сердито бросил Филлип Чэнь.

Она ощущала, как над ней гнетущей пеленой нависло общее неодобрение, но ей было наплевать. «Идите вы все, – выругалась она мысленно, но тут же заставила себя пересмотреть позиции. – Послушай, идиотка, не позволяй этим сукиным сынам достать тебя!»

– Если вы хотите прерваться на ланч, я не возражаю.

– Прекрасно, – просиял Гэваллан, и остальные облегченно вздохнули. – Ланч начинается в двенадцать сорок. Перед этим вам, наверное, хотелось бы попудрить носик.

– Да, благодарю вас. – Она понимала: им хочется сплавить гостью, хоть ненадолго, чтобы обсудить ее, а потом и сделку.

«Должно бы быть наоборот, – подумала она, – но не будет. Нет. Будет так же, как всегда: они станут спорить, кто первым добьется успеха. Но никому из них надеяться не на что, потому что сейчас я не хочу никого из них, каким бы по-своему привлекательным ни казался каждый. Эти мужчины ничуть не отличаются от всех, кого я знаю: они хотят не любви, им нужен лишь секс.

Линк – исключение.

Не думай о Линке, и о том, как сильно ты любишь его, и о том, как отвратно прошли все эти годы. Отвратно и восхитительно.

Помни о данном обещании.

Я не буду думать о Линке и любви.

Не буду до моего дня рождения, а до него осталось девяносто восемь дней. На девяносто восьмой день заканчивается седьмой год, и благодаря моему милому к этому времени у меня будут „отвальные“, и мы станем по-настоящему равны, и с Божьей помощью у нас будет этот Благородный Дом. Станет ли он моим свадебным подарком ему? Или его подарком мне?

Или прощальным подарком».

– Где комната для дам? – Она встала, все поднялись следом и теперь возвышались над ней, кроме Филлипа Чэня – она была выше его на целый дюйм, – и Гэваллан объяснил ей, как пройти в дамскую комнату.

Линбар Струан распахнул перед гостьей дверь и закрыл за ней. Потом ухмыльнулся:

– Спорю на тысячу, у тебя ничего не выйдет, Жак.

– Еще одна тысяча, – подхватил Гэваллан. – И десять, что не получится у тебя, Линбар.

– Принято, – откликнулся Линбар. – При условии, что она пробудет здесь месяц.

– Что-то не те уже у тебя темпы, а, старина? – сказал Гэваллан, а потом обратился к Жаку: – Ну как?

Француз улыбнулся:

– Двадцать за то, что тебе, Эндрю, никогда не завлечь такую даму в постель. Равно как и тебе, бедный малыш Линбар. Пятьдесят за это против твоей лошади.

– Мне моя кобылка нравится, клянусь Господом. У Ноубл Стар большие шансы победить. Она лучшая в нашей конюшне.

– Пятьдесят.

– Сто, и я подумаю.

– Настолько мне не нужна ни одна лошадь, – снова улыбнулся Жак, глядя на Филлипа Чэня. – Что ты думаешь, Филлип?

Филлип Чэнь встал:

– Думаю, поеду-ка я на ланч домой и предоставлю вас, жеребцов, вашим мечтаниям. Забавно, однако, что все вы спорите на то, что ничего не получится у других, а не на то, что получится у кого-то из вас.

Они снова рассмеялись.

– Глупо давать нам что-то дополнительно, а? – сказал Гэваллан.

– Сделка – просто фантастика, – воскликнул Линбар Струан. – Господи, дядя Филлип, просто фантастика!

– Как и ее derrire,[57] – добавил де Вилль тоном знатока. – А, Филлип?