Стальной ответ Зайцев Виктор

Времени на связку плота не было, путешественник привязал вещи к найденному у воды бревну и столкнул его в воду, ирбис загнал коней туда же. Сложность заключалась в том, что течение сносило всех навстречу преследователям, пришлось первые минуты плыть изо всех сил, стремясь как можно дальше отдалиться от берега. Ирбис быстро выдохся и стал тонуть, Белов положил лапы четвероногого друга на бревно, другой рукой взял повод последнего трофейного коня, его он хотел доставить в Уральск для селекции, и толкал бревно вперёд, работая ногами изо всех сил. Казалось, они плыли вечность, одна за другой утонули остальные лошади, примерно через час на поверхности остались три живых существа – конь, ирбис и полуживой человек. Наконец течение вынесло их на прибрежную отмель, Белов попытался встать и упал. Так и двигался до берега на четвереньках, постепенно приходя в себя.

Выбравшись на берег, он смог навьючить на единственного коня вещи, сесть сам в седло побоялся. Жеребец и без того производил впечатление еле живого, человек взвалил барса на плечи и пошёл вперёд, ведя коня поводу. Животные были так измучены переправой, что не обращали внимания друг на друга. Спрятавшись за высоким холмом, Белов разрешил себе немного отдохнуть и протереть оружие. Патронов к карабину оставалась почти сотня, столько же к двум револьверам. Сыщик похвалил себя, что два года назад рискнул все отстрелянные гильзы от «Сайги» зарядить заново. Часть из них неизбежно была утеряна, но полторы сотни патронов вышли почти заводскими. За эти два года он привык машинально подбирать все стреляные гильзы. Вчера, например, на автомате подобрал почти все, не найдя всего две.

– Если вернусь живой, заново снаряжу, – отметил Белов, ссыпая пустые гильзы в мешочек.

Снарядив все три магазина, проверил барабаны револьверов и собрался в путь. Двигаться решил вдоль берега, далеко не удаляясь от Иртыша, но не на виду. Благо, места шли лесостепные, препятствий немного. До вечера удалось пройти до тридцати вёрст, признаков людского присутствия не заметили. С потерей заводных коней скорость передвижения неизбежно упала, зато Снежок радовался возможности ощутить землю ногами, не трястись на седле. Одновременно ирбис избавил человека от высматривания возможной засады, ветер был в лицо и хищник смело бежал вперёд. Два дня такого движения прошли спокойно, по вечерам путешественник у костра раскладывал карту, измеряя расстояние до цели. Места оказались безлюдными, а людоеды, судя по всему, прекратили преследование. К вечеру ирбис принёс небольшую антилопу на ужин, жеребец доел последний овёс и перешёл на траву.

Утром, как обычно, Белов с трудом разбудил снежного барса, который тяжелее всего переносил невозможность спать четырнадцать часов в сутки, как все кошачьи. Снежок засыпал сразу, как находили место для ночлега, стараясь пообедать по дороге. Человеку приходилось нести ночную вахту одному, необходимые для сна два-три часа он добирал в седле коня. За последние дни уралец наловчился спать в седле короткими десятиминутными урывками, осмотрев окрестности по направлению движения. Так и сейчас, растолкал ирбиса и тронулся в путь, покачиваясь в седле. На юге показались предгорья Алтая, до них ещё идти да идти, но смотрелись тёмно-зелёные от густой растительности горы великолепно.

Сыщик подготовился к возможным неприятностям, во все времена люди селились в предгорьях, так и здесь наверняка найдутся аборигены. Дай бог, если не людоеды, иначе придётся туго. Пока ветер по-прежнему дул в лицо, неожиданных встреч можно не опасаться. Ближе к обеду впереди появились рыжие копны больших животных, пасущихся малыми стадами, уралец уже встречался в пути со стадами зубров. Обычно животные вели себя спокойно, не забывая внимательно следить за соблюдением чужаками невидимой границы пасущегося стада. Удалённость этих границ зависела не только от величины стада зубров, но и от опасности чужака, выраженной в его внешнем виде и размере. Пешком Белов подходил ближе сотни метров, а всадника зубры подпускали всего на полтораста метров. Сейчас он прикинул примерный маршрут между группами лениво пасущихся великанов и направил туда коня, стараясь не делать резких движений, чтобы не испугать исполинов степи.

Уже поравнявшись с двумя пасущимися группами, путешественник бросил взгляд на животных и чуть не вывалился из седла от удивления. Вокруг него, в лесостепи, так похожей на африканскую саванну, паслись шерстистые носороги, мирно пощипывали травку больше полусотни гигантов. Продолжая равномерно двигаться, Белов залюбовался гигантами, якобы вымершими десять тысяч лет назад, в эпоху последнего ледникового периода. В двадцатом веке он не бывал в Африке и ни разу не видел африканских носорогов на природе, хотя, как и все, часто смотрел передачи по телевидению и ориентировался в размерах носорогов. По нынешним его оценкам, шерстистый носорог был заметно крупнее своих полувыродивших индийских и африканских родственников начала двадцать первого века.

– Так можно на мамонта напороться, – присвистнул путник, поторапливая коня и мысленно подгоняя ирбиса, чтобы скорей проехать опасный участок, – да что там мамонт, лишь бы не махайрод или пещерный лев.

Любимыми книгами детства у Белова были знаменитые «Борьба за огонь» и «Пещерный лев» Рони-старшего, именно они пришли на ум при виде шерстистых носорогов. Бывший сыщик с ностальгией вспоминал главных героев книг и их приключения, те выбирались из всех невзгод и побеждали врагов примитивным каменным оружием.

«Физически я не слабее их, с животными умею находить общий язык. – задумался уралец, – может, стоит переселиться в эти края, истребить людоедов или перевоспитать, да основать уральскую колонию. На Алтае рудных залежей не меньше, чем на Урале, промышленность поднять за десять лет вполне возможно. Зато, какая возможность сохранить реликтовых носорогов, наверняка здесь их другие современники живут, какие-нибудь мегатерии или другая редкость. Кроме того, по этим местам якобы пойдёт великое переселение народов, начиная от гуннов и заканчивая монголами».

Белов представил себе многотысячное войско степняков, идущих на покорение богатых стран, когда те наткнутся на сотню пушек и столько же пулемётов. История Европы и Средней Азии заметно изменится, ещё бы просчитать, в какую сторону – лучшую или нет? Да и центр развития цивилизации окажется не в Средиземноморье и Европе, а в центре Евразии, именно в эти, безлюдные даже в двадцать первом веке, края, начнут двигаться караваны купцов. Именно здесь возникнут промышленные центры, а окраинами, перенимающими здешние технологии и опыт, окажутся Средняя Азия и Византия, Китай и Сибирь. Так, глядишь, не португальцы с англичанами будут делить Индию и Юго-Восточную Азию между собой, а цивилизованные тунгусы с киргизами с винтовками в руках начнут покорять диких иберов и англов, принуждая тех к торговле ресурсами в обмен на стеклянные бусы.

Размышляя, путешественник продолжал довольно резво двигаться к горам, те уже не маячили на горизонте, а закрывали треть небосклона. Появилась реальная возможность заночевать на склоне гор, что радовало уральца, несмотря на сложность дальнейшего передвижения. Привыкший за долгие годы жизни в Предуралье к многочисленным холмам и оврагам, Белов неуютно чувствовал себя на плоскогорье. Невозможность окинуть взглядом сверху направление движения, оценить расстояние и примерный маршрут, прикинуть время пути до ближайшего ориентира нервировала его в степи или на плоской равнине. Горы, тем более предгорья Алтая, очень напоминали Предуралье, невысокие, поросшие лесом, больше похожие на холмы, чем на крутые вершины настоящих гор, которыми он привычно считал Кавказ и Копетдаг. Предстоящее пересечение таких привычных предгорий заметно подняло его настроение.

Тем более что приближался «сеанс связи», так он обозначил свои сны с появлением Хорг. Выбирая маршрут, Белов направил коня правее, приближаясь к руслу Иртыша. Прошли три дня с момента последней встречи с людоедами, появилась надежда на полное прощание с настырными кочевниками. Тем паче, что дважды людоеды попадали под полный разгром, это должно охладить их агрессивные манеры. К первому склону путник добрался на пару часов быстрее, чем обычно вставали на ночлег. Ирбис моментально уснул, а конь жадно пасся, не получив привычную порцию зерна. Впервые за время пути появилась пара свободных часов, старейшина решил связаться с уральцами.

Аккуратно сняв герметичную упаковку рации, сухой батареи, он развесил на соседних деревьях антенну и приступил к настройке.

– Уральск, Уральск, я Белов, как слышно, приём, – привычно подстраивал аппаратуру, монотонно повторяя позывные.

Не прошло и пары минут, как послышался радостный крик дежурного радиста.

Пригласив к разговору Ждана, Белов выслушал доклад о положении в Уральске. Как они и предполагали, узнав о его отъезде, новгородцы решили не ждать булгар, срочно двинулись к Каме. Слово «срочно» тут не совсем корректно, новгородцы только три дня назад получили сведения, а двинулись сегодня. По меркам раннего средневековья, это суперсрочно, даже с учётом полной готовности прибывших варягов и самих новгородских ушкуйников. До уральских границ северным воякам добираться не меньше двух недель, да в Булгарии задержатся на несколько дней. Не меньше трёх недель до первого столкновения с врагами у защитников Сулара имелось.

Глава уральцев сразу передал приказ и продублировал его по рации в Ёбург, чтобы завтра же отправляли пару самых быстрых пароходов в верховья Иртыша. По воде против течения добираться до Алтая те будут как раз пару недель, не меньше. Он обговорил с капитаном место встречи, если те прибудут раньше него. И сигналы на разные случаи, которые невозможно предусмотреть заранее, тем более, что раций на пароходах не было. Не хватало КВ-раций даже на все крепости, не то что на пароходы. Поговорив с друзьями, путешественник пришёл в расслабленно-спокойное состояние и заснул, предварительно убедившись в полном отсутствии людей в радиусе пяти вёрст. Спать он собирался не больше получаса, затем просыпаться и проверять округу, и так по нескольку раз в течение ночи. Несмотря на возможные опасности, уснуть необходимо для связи с Хорг.

Эта знакомая незнакомка появилась моментально, сразу уточняя место, куда добрался Белов. Узнав, где он, женщина чуть не заплакала, на её лице явно отразился испуг и страх. В ответ на недоумение сыщика та показала мысленно три горных хребта, отделявшие её от уральца, обозначив расстояние в неделю пути. До события, которое она считала своей гибелью, оставалось четыре дня. Заметив усмешку на его лице при определении расстояния, Хорг с нескрываемой надеждой поинтересовалась причиной такого поведения. Тот уверенно сказал, что пройдёт всё расстояние за оставшиеся четыре дня, и попросил показать наиболее удобные перевалы и дороги.

Хорг довольно внятно и подробно показала два ближайших к ней хребта с возможными путями, предупредила о предстоящей встрече с небольшим племенем хранителей. Это племя в течение нескольких веков служит посредником в общении рода Хорг с внешним миром. Долгие годы посредники не пропускали в долину, где живёт она, никого, лично доставляя туда продукты и необходимые вещи. Как объяснила женщина, она стала заложницей этого племени, считавшего Хорг своей богиней. Не вдаваясь в подробности, девушка предупредила, что племя необходимо обойти и пробраться в долину незаметно, иначе хранители убьют уральца, как убивают всех любопытных последние несколько веков, сохраняя тайну проживания рода Хорг. Окрестные племена давно знают это и считают три долины проклятыми местами, не приближаются к ним, за исключением особых случаев. Под защитой такого проклятия племя хранителей живёт как за каменной стеной.

Белов предупредил таинственную ведунью, что три оставшиеся ночи должен бодрствовать, она в ответ показала расположение своего жилища в долине, на этом распрощались. У путешественника было предостаточно времени, чтобы обдумать оптимальный маршрут и спланировать свои поступки. Учитывая свои необычные способности, перебираться в искомую долину уралец решил пешком, напрямик через горы. Благо, он мог передвигаться круглые сутки, даже при ночном освещении мужчина видел не хуже, чем днём. В беге, особенно по пересеченной местности, спокойно мог загнать любого зверя, не только коня. А последний оставшийся трофейный конь нужен был для уральцев, как отличный производитель, годный под тяжёлую конницу. На него у главы уральцев уже вырисовались интересные планы. Своими четвероногими друзьями он не собирался рисковать.

Весь следующий день заняли переход через хребет и отыскание укромной долины, где Белов решил оставить ирбиса и коня. Снежный барс обещал охранять жеребца во время отсутствия своего друга, связаться ментально с ирбисом можно с любого соседнего хребта и побережья Иртыша, каким бы путём ни возвращался путник. Тогда Снежок погонит коня в указанное человеком место, хищник предупредил, что через десять дней бросит коня и пойдёт по следу выручать своего друга. Десять было половиной максимально усвоенного зверем числа. Обучал ирбиса счёту человек довольно просто, по количеству пальцев на лапах, каждый день барс будет отмечать царапиной следующего когтя на дереве. После комплекта царапин передних лап Снежок пойдёт искать двуногого друга, так он и передал мужчине.

Растроганный любовью ирбиса, Белов чуть не прослезился, пообещав вернуться раньше отпущенного срока. Впервые за последние ночи он выспался под охраной снежного барса, самоотверженно давшего другу набраться сил перед опасной дорогой. Благо, выспался он всего за четыре часа и ушёл из долины, ёжась от капель росы, скатывавшихся за шиворот с ветвей деревьев. Двигался не спеша, стараясь не слишком промокнуть, внимательно вслушивался внутренним взором в окружающий мир, выискивая людей. Накануне вечером уралец прикинул самый удобный путь на вершину хребта, которого сейчас придерживался. Основные трудности он ждал в следующей долине, где жило племя хранителей, предпочитая сохранить свои силы для рывка через неё. Привычно взбираясь на гору, обдумывал, как ни странно, обещание ведуньи Хорг о возвращении в будущее, стоит ли возвращаться домой, в своё время? Сможет ли он вернуться к работе по найму, на что будет жить?

Здесь, в прошлом, Белов не только живёт по своему хотению, но и несёт определённую ответственность за уральцев, поверивших ему. Можно ли бросить тысячи человек перед войной с превосходящими силами противника? Можно ли оставить своих жён и детей на растерзание булгар и варягов? Пусть вероятность победы уральцев велика и без его участия, но остаются другие враги – казары, византийцы. Не только явные, но и тайные. А возможная междоусобица при отсутствии взрослого наследника у Белова могла привести к внутреннему распаду созданного молодого государства. Тогда гражданская война не оставит камня на камне от заложенного фундамента будущего здания прогресса. Нет, Белов определённо не вернётся назад, в будущее, по крайней мере в ближайшие годы. Пока в стране не наступит стабильность, пока не подрастёт наследник, никуда уходить нельзя. В своём решении он был уверен, глупые мысли о прелестях двадцать первого века выбросил из головы. Как говорил Антуан Экзюпери, «мы в ответе за тех, кого приручили».

На вершине хребта Белов оказался только к полудню, как и рассчитывал, роса к этому времени высохла, быстрому движению ничто не мешало. Спуск в долину занял не больше двух часов, дальше предстояло пересечь больше двадцати вёрст пастбищ и кочевых угодий аборигенов-хранителей. При этом желательно не попасться на глаза и не оставить заметных следов, хотя со следами не страшно, обратно опытный сыщик твёрдо решил двигаться по реке. Женщина наверняка не одна и не сможет повторить его передвижение через горы, такого темпа простому человеку не выдержать. Так что, на следы плевать, главное, быстро и без шума дойти к Хорг.

Мужчина почувствовал приближение людей справа, судя по скорости, – на конях. Контролируя движение этой группы, он припустил бегом к небольшой рощице в паре вёрст впереди, едва успев укрыться в ней до появления всадников. Дальше он так и двигался, используя укрытия при появлении людей, пробегал открытые места с максимально возможной скоростью. Таким способом уралец довольно легко и быстро пересёк долину, не попавшись на глаза никому, углубился в заросли следующего хребта. Здесь он перешёл в равномерное движение, осторожным бегом взбираясь в гору. При этом не утратил внимания, обходя охотничьи ловушки, высматривая насторожённые самострелы. Чем ближе к вершине, тем очевиднее становилась направленность большинства ловушек на человека. Белову оставалось только радоваться, что дело происходит не в двадцатом веке, иначе вся вершина горы была бы опутана колючей проволокой, да под импульсным током.

У самой вершины он едва не налетел на охотника, сидевшего в секрете, успел остановиться у пихты в двадцати шагах от аборигена, гадая, слышал тот его движение или нет? Привычка не считать других глупее себя взяла своё, принимая за факт, что охотник слышал передвижение уральца, он решил обойти засаду по большому кругу. Ушло на это почти двадцать минут, уж очень хорошее место выбрал хранитель для засады. Почти на самой вершине упорный сыщик упёрся в засеку, многолетнюю, регулярно обновляемую засеку вдоль всего хребта. Причём, как подозревал Белов, многие колючки были политы растворами ядов, так от них несло запахом смерти. Перейдя засеку, он оказался на вершине хребта, дальше лежала безлюдная долина, за ней уже конечный пункт.

К этому времени начинался вечер, за неполный день Белов прошёл больше полусотни километров, половину из них по склонам, заросшим лесом. Неплохой результат первого дня, но путник стремился прийти к Хорг раньше обещанного. Привычка приходить заранее часто выручала его, особенно во времена работы в уголовном розыске, когда он несколько раз имел возможности проследить скрывавшихся преступников, а однажды наблюдал засаду, устроенную на него. Грех было не воспользоваться подобным приёмом сейчас, когда ему предстоит встреча с неизвестным племенем и подозрительно много знающей про него женщиной. При всех внешних признаках простака, которого опытный сыщик часто изображал в общении с непонятными людьми, он никогда не пренебрегал мерами предосторожности. Тем более – здесь, где некому прийти на помощь, где чужая земля и чужие племена.

Он внимательно осмотрел склон, выбирая путь, и запомнил вид противоположной горы, прикидывая направление движения. Решив не ужинать, начал спускаться по склону в долину, не забывая о возможных ловушках. Люди хитры и коварны, особенно там, где затронуты их жизненные интересы, уралец не упускал возможности устройства ловушек и на склонах этой, якобы безлюдной, долины. Так и оказалось, только исключительное зрение позволило ему заметить два настороженных самострела и петлю над тропой. Судя по высоте ловушек, их насторожили отнюдь не на косуль или зайцев, стрелы смотрели на уровень груди, а петля как раз на шею среднего аборигена. Белову всё немножко низковато, но получить стрелу в живот или пах не лучшая замена ранению в грудь.

Когда добрался до нетронутых лугов долины, солнце уже зашло, но он перешёл на бег, света от растущего месяца ему хватало, чтобы бежать со скоростью не меньше десяти вёрст в час. Эта долина оказалась сильно заросшей, чувствовалось, что скот здесь не пасли, а если пасли, то давно. Бежать было нелегко, высокая трава доходила до груди, он так увлёкся, продираясь сквозь заросли, что чуть не наступил на хищника, мирно дремавшего в предвкушении ночной охоты. Неизвестно, кто из них больше испугался неожиданной встречи, Белов или тигр, подпрыгнувший на три метра вверх. Глядя на повисшую в воздухе кошку, мужчина успел заметить полное отсутствие полосок и гриву зверя, пожалуй, это был не тигр. Бежать поздно, человек едва успел навалиться всеми мыслями на хищника, испуская мирные эмоции. Практика последних лет общения со Снежком и иками не пропала даром, за считанные секунды лев успокоился и встал у его ног, нервно подёргивая кончиком хвоста.

Секунд десять хватило, чтобы Белов попросил льва помочь пересечь долину и получил в ответ указание наиболее удобной тропы. Осторожно потрепав пышную гриву нечаянного помощника, человек поблагодарил зверя и продолжил бег. Несколько секунд лев трусил с ним рядом, потом остановился, недоумённо потряхивая головой. А человек за пару часов пересёк ночную долину, запах льва, впитавшийся в его руки, распугивал мелких животных, попадавшихся в пути, благодаря изменившемуся ветру, словно подталкивающему человека вперёд. У подножия горы он немного передохнул, осматривая предстоящий подъём. При всех его способностях, в абсолютной темноте Белов не видел, поэтому подниматься решил, придерживаясь опушки леса и кустарника. Напился из вытекавшего прямо из каменной осыпи ручейка, сберегая запас воды в одной из фляг. Во второй фляге булькал настой трав на самогоне.

Несмотря на большое количество полезного груза, общий вес его не превышал двадцати килограммов, что позволяло двигаться в быстром темпе без особой усталости. Отдыхая перед подъёмом на склон, путешественник мысленно перебирал свой груз – карабин с глушителем, почти пять килограммов, два револьвера потянут на три килограмма вместе, по килограмму две фляжки. Дальше пойдёт рация с батареей – три килограмма, топор и два ножа будут на все пять, плотное одеяло с последней плащ-палаткой. Пожалуй, тяжелее двадцати килограммов в общей сложности, учитывая патроны.

«Однако, как я заматерел, – порадовался за своё здоровье Белов, – раньше я и без такого груза этакий марафон не выдержал бы». Он понимал, что льстит себе, среди уральцев встречались парни покрепче его, они пробежали бы такой путь даже с тридцатью килограммами груза. Причём их старшие братья и отцы зачастую были столь же выносливы. За двенадцать лет жизни в этом мире сыщик убедился, как сильно влияет на людей ежедневный тяжёлый труд при достаточном питании. У половины лесорубов и кузнецов хватка рук была действительно стальной, некоторые ломали кости своим соперникам во время борьбы безо всяких приёмов, только сжимая кисть руки. Хотя внешне все были худыми, жилистыми мужчинами, толстяков в этом мире он видел только среди шаманов.

Подъём к вершине затянулся до рассвета, там же путник прикорнул на пару часов в небольшом гроте. После этого занялся наблюдением за долиной, где его ждала Хорг. Эта долина была заметно меньше предыдущих, не больше пяти вёрст шириной. По прикидкам Белова, в ней могли проживать не так много людей, особенно скотоводов. Посевов было немного, овец и коней, как у бедняка. Недалеко от речки, струившейся вдоль противоположного склона, стояли четыре юрты. К ним и направился сыщик, убедившись в безопасности пути, в ментальном фоне людей на пути не слышно.

В этой долине траву изрядно выщипали овцы, путь к юртам лежал по открытой местности, привыкшему за последнее время к скрытности Белову казалось, что со всех сторон его ожидает опасность. В виде ядовитых стрел, неожиданных ловушек, засад за спиной. С трудом, удерживаясь от желания побежать, уралец пересёк долину, подбираясь к юртам и стремясь укрыться за деревьями.

Не успел он прислониться спиной к рябине в двадцати шагах от юрт, как из одной вышла девушка в длинном жёлтом халате и пошла на него.

– Дратвуй, Белов, – старательно выговаривая слова, произнесла Хорг, это была она, – хорошо.

Глава четвёртая. Хурги

О том, что она не человек, Хорг знала с детства, с той поры, когда ребёнок задаёт вопросы родителям: «кто я?», «почему мы здесь живём?», «что там за горами?» и другие. Лет до девяти это воспринималось вполне естественно, мы – хурги, за горами живут люди, дальше ещё кто-то живёт. Ребёнок это считал нормальным, как племенное название своего рода. Люди часто бывали в их долине, привозили товары для обмена и просто в подарок, отец с матерью подолгу оставались с людьми в священной юрте, после чего люди быстро уезжали. Для Хорг и её младших сестёр такая жизнь была привычной, другой они просто не знали.

Когда Хорг немного подросла, мать рассказала ей историю рода хургов с незапамятных времён до её семьи. Девочка слушала маму, запоминала имена своих пращуров, а сама не могла поверить, что такие чудеса и волшебные приключения случились с её родными. Слова матери завораживали и вызывали сказочные видения в голове ребёнка. Повествование о том, как племя хургов пережило долгие столетия Великой зимы, когда пришлось откочевать на юг и жить в пещерах, сражаться с дикарями и пещерными медведями, захватывало сказочными ужасами. Девочка с тех пор долго боялась пещер и темноты в горах.

Веселей звучали песни о годах потепления, о том, как племя хургов стало единственным в округе, выжившим после страшных холодов. Истории о любви и сражениях, о предательстве и подвигах хургских воинов, о расселении племени по степи запоминались легко, особенно истории о влюблённых Ахарате и Оруге, о Мургу и Люняй. Самой любимой для Хорг стала история неравной любви дочери кагана Илиль и храброго пастуха Рурга. Эту историю она выучила одной из первых и даже сейчас изредка напевала слова из песни, о счастливом побеге Илиль к возлюбленному, с которым они откочевали далеко-далеко, где зажили счастливо, недоступные гневу отца-кагана.

Множество таких песен запомнила Хорг, повторяя сказания матери, затем пришла пора настоящей учёбы. Мама перешла от любовных историй и подвигов к поистине волшебным воспоминаниям из истории хургов, к тем временам, когда хурги научились силой мысли проникать в будущее. Сначала немногие мудрецы сумели увидеть картины будущего, на месяц или год вперёд, предсказывая засуху или наводнение, холода или снегопад. Потом мудрецы научили этому всех хургов, мужчин и женщин, из всех родов, пожелавших приобрести такое умение. С тех времён для хургов наступил золотой период предвидения, продлившийся много столетий. Зная будущее, не имея врагов, хурги кочевали по бескрайней степи, жили в долинах гор, уверенные в своей безопасности и способности избежать любого бедствия. Мама пела о том, что хурги заселили земли на сто дней пути от восхода на закат солнца, и не было силы, способной принести вред их счастью.

Пока не появились люди, которые шли с юга и запада, вытесняя хургов на восток. Продвигались люди медленно, но напористо, за одно поколение осваивали земли на день-два пути. Поначалу места хватало всем, потом люди стали нападать на роды хургов, выгоняя с хороших пастбищ, оттесняя их в горы и безводные степи. Хурги, привыкшие к векам мирной жизни, не смогли обороняться, постепенно отступая всё дальше и дальше. Снова возникли распри между родами, начались убийства и драки за лучшие земли, хурги убивали своих родичей, вместо того чтобы защититься от пришлых людей.

За столетия такого отступления мудрецы племени искали способ спасения и, как им казалось, нашли его. Хурги научились прыгать в будущее, на день или месяц вперёд, и обучили такому умению многих мужчин. Среди мудрецов нашёлся великий или проклятый, как его позже называли, Хурагай, силой своего духа и разума создавший войско из разрозненных родов. Он исподволь объединил сначала три рода хургов, чьих мужчин научил прыжкам в будущее, и организовал присоединение соседних родов. Затем, в течение десяти лет, где уговорами, где убийствами и предательством, объединил большую часть родов и создал огромную армию воинов. Это войско повёл в сражения против людей, используя умение прыгать в будущее. Воины-хурги за пять лет сражений истребили и выгнали людей со своих пастбищ, да ещё на десять дней пути освободили земли вокруг них. Много песен было посвящено подвигам воинов, сражавшихся с дикарями, грудью защищавших своих друзей, павших в неравных боях. Ещё больше песен славили великого вождя Хурагая, вернувшего хургам свободу и землю.

Многие роды хургов возвращались на свои исконные земли, довольные избавлением от междоусобиц, склок и бедности. Племя вернуло свои земли, люди потерпели сильнейшее поражение и долгие годы не приближались к межевым камням на границе, установленным победителями. Хурги, вернувшись к сытой и спокойной жизни, продолжили развивать умения прыжков во времени. Вождь Хурагай дважды водил воинов в набеги на южные племена людей, принося оттуда богатую добычу. После его смерти не оказалось достойного наследника, и сколоченный принуждением племенной союз быстро распался, старейшины родов вернули себе былую независимость. Молодёжь, подражая подвигам отцов, тренировалась в прыжках по времени, развивая свои ментальные способности, старейшины мечтали втайне о покорении других племён, жизнь налаживалась, и будущее манило своей доступностью и богатством.

Прошли годы, и хурги обратили внимание на резкое падение рождаемости, женщины стали рожать один-два раза за свою жизнь. С учётом большой детской смертности это привело к повальному старению племени. Изучая причины такого изменения, заметили, что именно у дочерей прыгунов во времени не бывает детей почти никогда. Это было страшное открытие, после него был наложен запрет на изучение ментальных способностей и прыжков в будущее, но было поздно. За сто лет от былого величия племени остался пшик, роды насчитывали едва одну двадцатую часть от прежнего состава. Под страхом общей угрозы роды стали соединяться, селиться поблизости.

Этого словно ждали люди, за полтора века накопившие силы для возвращения на землю хургов. Теперь кочевые племена людей не выгоняли хургов, а истребляли их. Ослабевшие роды подверглись нападениям и были частично уничтожены, частично изгнаны в предгорья, затем в далёкие горы. Род Хорг оказался одним из таких беглецов, постаравшихся выжить в новых условиях. Старейшины рода решились сохранить умения взгляда в будущее и прыжков во времени, с одним условием: к изучению этого искусства допускались только мужчины, чьи жёны родили не менее четырёх детей или двух мальчиков. Такой запрет ограничил круг посвящённых, но выживание рода того стоило. Века прошли в попытках мудрецов племени развить умение прыжков во времени от одного-двух месяцев до нескольких лет. К сожалению, а может, к счастью, такими способностями обладали очень мало хургов.

Попытки мудрецов и старейшин не смогли увеличить число таких прыгунов в будущее, но вывели необходимые признаки для обнаружения таланта к дальним прыжкам. Долгое время род жил в трёх долинах, пока несколько веков назад туда не добрались люди. Проиграв многие сражения, хурги, вернее немногочисленные прыгуны во времени, сумели напугать своих врагов-людей. Те остановились на границе последней долины в суеверном страхе перед прыгунами во времени. Старейшины племён решили заключить вечный мир.

Победители согласились сохранить остатки племени в обмен на предсказания будущего – погоды на лето, суровости зимы, землетрясений и прочего. Хурги остались жить на своей земле, но их силы иссякли. Слишком многие погибли, а другие, стараясь спасти родных и близких, совершали прыжки во времени, теряя возможность продолжения рода. Последние двести лет род Хорг умирал, с каждым десятилетием уменьшаясь на нескольких родичей. Соседи-хранители держали своё слово и не нападали на хургов, быстро уяснив выгоду от своего положения.

Со всей степи приезжали кочевники, чтобы, задобрив хранителей богатыми дарами, узнать будущее. Спрашивали всё: от погоды до количества рождённых детей у новобрачных. Старейшины и мудрецы угасающего племени научились видеть не только будущее окружающей природы. За многие годы они смогли предсказывать будущее людям, глядя в их глаза, на долгие годы вперёд, на двадцать лет и больше. Хранители брали свою долю подарков и трижды защищали долину от нападений алчных соседей, предупреждённые старейшинами хургов. Хурги и не заметили, как из соседей превратились в пленников своих хранителей. Последние годы вожди хранителей, наблюдая уменьшение численности хургов, неоднократно предлагали, влить свежую кровь в их жилы. Дважды случались такие попытки выдать хургов женского пола замуж в племя хранителей, только подтвердившие, что хурги – не люди. Детей от совместных браков не было, а взбешённые мужья довели обеих жён до смерти. Одна женщина бросилась с обрыва на камни, другая тихо умерла от побоев.

Грустную историю своего племени и рода Хорг знала с детства, но только к двенадцати годам начала понимать, какая горькая участь ожидает её. В роду оставались всего две семьи, в них уже два десятка лет рождались одни девочки. Сначала Хорг смирилась с тем, что будущий муж будет моложе её на двенадцать лет. Потом эта разница росла, пока не дошла до четырнадцати лет. К этому моменту девушка прошла необходимые испытания, чтобы понять – она последняя из хургов, обладающая даром прыжков во времени на большие расстояния. Отчаявшись ждать, пока в семье соседей родится мальчик, Хорг намеревалась совершить свой первый дальний прыжок на несколько лет, надеясь в будущем увидеть взрослого хурга-мужчину, с которым бы смогла связать свою жизнь. Останавливала её страшная картина будущего, она не видела своего стойбища уже через два года. Остальные варианты будущего, приближённые к её времени, были неясными, но показывали многочисленные похороны хургов и хранителей. Такая неясность девушке встретилась впервые и напугала её. Пытаясь разобраться с будущим своего рода, она продолжала тренировать свой дар.

Беда случилась в прошлом году, когда мать Хорг родила единственного и долгожданного мальчика в роду, после чего быстро умерла от заражения крови. Этого мальчика носили на руках две семьи, он стал последним мужчиной в роду. Отец Хорг, ещё не старый сорокапятилетний мужчина, после траура договорился взять в жёны старшую дочь второго мужчины – старейшины рода. О предстоящей свадьбе сообщили хранителям и пригласили их старейшин, всё готовили к празднику. Буквально накануне свадьбы отец простыл и умер за неделю.

К единственному взрослому мужчине рода прибыли хранители, долго уговаривавшие его отдать пятерых девушек, старше двенадцати лет, замуж за воинов-хранителей. После отказа старейшины хранителей вернулись в свою долину, а последний взрослый мужчина хург совершенно случайно упал со скалы на следующий день. Хорг, почувствовавшая беду, первой оказалась возле ещё дышавшего хурга.

– Беги отсюда, спасай наших девочек, – успел прошептать окровавленными губами умирающий, – я вижу будущее, вас спасёт человек из другого времени, ты сможешь его найти на северо-западе от нас.

Не успели девушки по указаниям вдовы, единственной взрослой женщины хургов, похоронить погибшего, как посланники хранителей уже стояли у гостевой юрты. Их старейшина даже не стал разговаривать и высказывать приличествующие случаю соболезнования.

– Старуха, – обратился он к вдове, – в день летнего солнцестояния мои воины возьмут в жёны всех ваших сучек, подготовь их к свадьбе.

– Но двум девочкам только восемь лет, – смогла ответить опешившая женщина, – они ещё дети.

– Ничего, раньше познают мужчину, раньше родят и будут хорошими жёнами, – хохотнул старейшина, поворачиваясь в сторону дома.

Хорг, уже давно не ребёнок, за последний год научилась скрывать свои мысли и обдумывать события, рискнула послушать, о чём думает старейшина хранителей. Она единственная среди своих сестёр имела настоящий дар. Давно, пять лет назад, когда Хорг поняла, вернее, почувствовала, что ей не суждено стать счастливой матерью, девушка со всем напором занялась развитием племенных способностей. За прошедшие годы она научилась видеть будущее на два года, побочным эффектом этого стала способность Хорг слышать мысли людей. Сейчас она терзала себя за гибель последнего мужчины, она видела его отсутствие в долине уже давно, но не смогла предвидеть факт убийства.

Девушка не сомневалась, что его убили, укоряла себя, что не предупредила об опасности. Не подслушала мысли хранителей во время последнего разговора со старейшиной хургов. Теперь Хорг не могла поступить иначе, и подслушанные мысли старейшины хранителей ужаснули её. Тот не только собирался всех девушек, вплоть до восьмилетних девчушек, отдать в жёны своим воинам, а сам плотоядно посматривал на вдову последнего хурга. Этого он и не скрывал. Ужаснула Хорг дальнейшая судьба её и сестёр. Старейшина планировал, если за год ни одна из девушек не забеременеет, передать их другим воинам, а в дальнейшем просто использовать в качестве общественных наложниц. Как он цинично рассказывал перед посещением долины хургов своим друзьям, чем больше мужчин оплодотворят женщину, тем вероятнее рождение своего провидца, из племени хранителей. Тогда хранители смогут сами смотреть будущее и заселят долину хургов, закончив истребление остатков вымирающего рода. А все подарки и почести от степных племён за предсказания будущего достанутся хранителям.

Вся дальнейшая жизнь Хорг до летнего солнцестояния превратилась в поиск того человека из другого времени, что видел перед смертью последний старейшина хургов. И без того не полная девушка за месяц потеряла больше десяти килограммов веса, отыскивая чужака-иномирянина. По двадцать часов в сутки девушка сидела, уставившись невидящими глазами в пространство на северо-западе, мысленно выискивая чужака. Потеряв так неделю, она пришла к простейшему решению, посмотреть своё будущее в день солнцестояния. Впервые будущее ей понравилось, она со своими родичами шла по долине в сопровождении высокого бородатого мужчины, физически излучавшего уверенность в своих силах.

Почти неделя ушла на подглядывание в обратном времени за мужчиной, от момента приближения к долине хургов, до выезда из Уральска, где проживал спаситель Хорг. За это время девушка научилась находить сознание уральца и постепенно стала входить в его сны, с каждой ночью всё уверенней и уверенней. К удивлению самой девушки, днём мысли этого человека были ей недоступны, только ночью, когда мозг отдыхал, ей с большим трудом удавалось не подслушать, нет, прокричать в сон человека свою просьбу. Так она кричала две недели, теряя остатки надежды.

До солнцестояния оставалось меньше месяца, когда она почувствовала контакт с человеком, он явно что-то спрашивал на незнакомом языке и сердился, не слыша ответа. К счастью, за последующие ночи Хорг удалось мысленно передать ему свою мольбу, которую человек по имени Белов услышал. Понимая невозможность общения мысленно с бодрствующим спасителем, Хорг стала подслушивать разговоры его сородичей, пытаясь изучить язык. После того как уралец отправился на её поиски, девушка дни напролёт всматривалась в будущее, запоминая слова и фразы, минимально необходимые для общения. Единственным плюсом стало её лучшее питание, она понимала необходимость сохранения сил для бегства из долины.

Опасаясь, что сёстры по малолетству проговорятся хранителям, ежедневно посещавшим их, девушка никому не доверила свою тайну, даже вдове старейшины. Сама она собрала небольшой узелок с вещами, присмотрев подобное для сестёр и годовалого братика. Не давала покоя мысль, что она пообещала Белову возвращение в его время, не будучи прыгуном во времени. Как бы ни оправдывала девушка свой обман спасением сестёр и братьев, для себя она решила, что исполнит обещание, не жалея сил. Принцип прыжков в будущее она знала, необходимые действия были зашифрованы в песнях, известных ей с детства. В своих возможностях и умении Хорг не сомневалась, даже не зная времени, откуда появился Белов. Главное, что он из будущего, которое она достигнет, чего бы это ей ни стоило.

За неполный месяц до летнего солнцестояния ей удалось запомнить много слов из языка, на котором говорил иномирянин, не всегда зная уверенно их значение. Но главное, что она видела своё спасение и спасение своих родных, эти мысли давали ей силы для ожидания. За неделю до праздника солнцестояния, традиционно связанного со свадьбами, воины-хранители перестали посещать хургов. Их место заняли две старухи, строго следившие за отсутствием контактов у будущих невест с мужчинами. Подслушав их мысли, ещё более циничные, чем у старейшины, Хорг не сомневалась в своей судьбе и страшной участи своих сестёр и брата.

Мысли старух ясно показывали не только сексуальное насилие, которому подвергнутся все женщины и девочки из племени хургов, но и физическое и нравственное унижение, задуманное женской частью племени хранителей. Перед мысленным взором старух вставали сцены избиения, унижения, совмещенные с насилием и садистскими оскорблениями и издевательствами. Буквально все взрослые и дети племени хранителей, долго зависевшие от хургов и побаивавшиеся их, мечтали отомстить за свой страх. Другой мести, кроме физического и морального унижения, они не представляли. Более того, Хорг с удивлением узнала, что всё племя хранителей отлично понимает, что хурги – не люди. Из этого они сделали незатейливый вывод: раз не люди, значит, животные. Их можно спокойно избить, унизить, убить, без всякого повода, как убивают лягушку на тропинке, никакого греха в этом нет. Боги не заступятся за убийство нечеловека, никто не потребует виру, как бы ни издевались над хургами. Можно снять с них шкуру и повесить на двери, они не люди, они просто походят на людей.

Такое открытие не оставило девушке выбора, кроме как рассказать всё вдове старейшины. Та не обладала даром Хорг, но с её помощью смогла подслушать часть мыслей старух. С этого момента остатки рода были готовы к побегу в любой момент, вещи собрали и сделали запасы продуктов на дальний путь. А Хорг репетировала встречу с Беловым, которая всё равно случилась неожиданно, совсем не в то время суток, что видела в будущем девушка. Она видела в будущем, что Белов придёт накануне солнцестояния вечером, а тот пришёл утром на день раньше. То, что спаситель пришёл, девушка почувствовала внезапно, закружилась голова, и она поняла, что уралец подходит к юрте. Сил её едва хватило, чтобы выйти, произнести слова приветствия на его языке и затащить вяло сопротивлявшегося мужчину в юрту.

Там она обняла его и беззвучно рыдала, обхватив обеими руками. Когда прошли минуты радости, Хорг привела вдову старейшины и, как смогла, объяснила уральцу, что за ними следят из гостевой юрты. Уходить решили по одному, после сытного обеда, когда обе старухи-хранительницы будут, по обыкновению, дремать в юрте. Пока ожидали обеда, девушка сидела возле уральца и отвечала на его вопросы, они касались старух-надсмотрщиц. После того, как она выложила всё, что знает о них, начиная с непонятных подробностей, в каком углу юрты те спят, а в каком любят сидеть, до того, приходят ли мужчины по вечерам к старухам, уралец изменил своё решение и скомандовал уходить прямо сейчас, как будет готов обед.

Мужчина велел Хорг собирать вещи, а сам удивительно пластично и быстро выскользнул – другого слова девушка не смогла подобрать – из юрты и бесшумно подобрался к гостевой юрте, где негромко переговаривались старухи. Прислушавшись ненадолго к разговору, уралец такими же плавными движениями скользнул за полог на входе. Девушка насторожилась, ожидая шума и криков, но стало удивительно тихо, а через несколько мгновений мужчина вышел наружу.

– Всё, быстро обедать, и уходим, – сказал он, подходя к казану с шурпой, и спокойно уселся рядом с ним, вытаскивая из-за голенища сапога серебряную ложку.

Хорг не поверила и заглянула в гостевую юрту, там лицом вниз лежали связанные старухи, причём верёвки не давали им возможности перекатиться и даже повернуться на спину. Девушка пришла в восторг и бросилась собирать сестёр, а мужчина неторопливо пообедал и ждал, пока девушки суетились со своими узелками, бегали друг за другом, не решаясь уйти. Мужчина заставил покормить младших детей, поесть самим, после чего первым направился в сторону большой реки, пересекавшей долину в западной части. До неё добрались быстрым шагом к вечеру, там мужчина принялся рубить деревья топором, а двух девушек отправил ниже по реке, следить за приближением хранителей.

Хорг, до этого не видавшая стальных топоров, всё ждала, когда топор затупится и уралец станет его точить, как это часто делали лесорубы с каменными и бронзовыми топорами. Так она и не дождалась: срубив два десятка стволов прибрежных деревьев, человек принялся очищать их от веток, затем связывать взятыми из последнего стойбища хургов сыромятными верёвками. Старшие дети усердно помогали, поэтому к наступлению темноты плот был готов. Как только на него зашли девушки, брёвна полностью погрузились в воду, благо стояла середина лета, и вода в реке была не ледяная.

Для сидения и лежания накидали срубленных веток, образовавших два сухих гнезда, на которые уселись младшие девушки и вдова старейшины с годовалым Орхом, последним из рода хургов. Все ожидали, что будут на плоту ночевать до рассвета, каково же было удивление беглецов, когда при наступлении сумерек их спаситель уверенно вывел плот в русло реки и направил его вниз по течению, управляя длинным шестом. Когда наступила ночь, мужчина продолжал спокойно направлять плот шестом, придерживаясь русла, он явно видел всё в слабом свете растущего месяца. Так беглецы плыли всю короткую ночь, соблюдая полную тишину, к сожалению, добраться до селения хранителей в темноте не успели. Зато основательно продрогли старшие девушки, кто сидел на ветках, упираясь босыми ногами в находившиеся под водой брёвна плота.

Самому же уральцу, стоявшему босыми ногами всю ночь в воде, всё было нипочём, он даже не показывал, что ему холодно. Дважды плот застревал на перекатах, мужчина спрыгивал в воду и легко сталкивал тяжёлые брёвна на глубину. Когда рассвело, он заставил всех не только съесть остатки варёного мяса, но и выпить холодный жирный бульон. Котел с остатками шурпы он сам нёс до реки после вчерашнего обеда. Немного повеселевшие девушки усиленно растирали ноги и пытались согреться в утреннем тумане, когда плот достиг селения хранителей.

Ещё за поворотом реки уралец велел всем лечь на ветки и молчать, сам же принялся странно размахивать руками, обернувшись лицом к юртам, стоявшим на берегу. Хорг отчётливо видела справа двух женщин, смотревших на реку, но те почему-то молчали, явно не замечая проплывавший плот. Сердце беглянки билось так, что его стук могли услышать на берегу, девушка не сомневалась, что сейчас поднимется переполох и хранители начнут преследовать беглецов. Но нет, за поворотом, когда селение скрылось из вида, Белов вновь взял шест и подправил курс плота. Хорг поняла, что мужчина умеет «отводить глаза», подобным умением в сказаниях хургов владели великие волшебники и колдуны.

Вскоре он подозвал Хорг и долго выяснял, плавают ли хранители по воде, затем попросил перевести его вопросы вдове старейшины. Получив отрицательные ответы от обеих женщин, он заметно повеселел и ответил, что скоро все согреются на берегу. Правда, это «скоро» наступило ближе к вечеру, когда солнце клонилось к закату, а девушки с промокшими ногами начали дружно чихать. Белов подвёл плот к левому берегу, на котором росла небольшая роща, возле неё паслась стайка косуль. Заметив животных издалека, мужчина достал своё странное оружие и негромким хлопком убил одну косулю. Пока выскочившие на берег девушки разделывали добычу, разжигали костёр и готовили, уралец вырубил ещё два десятка брёвен и очистил от веток.

Не дожидаясь приготовления пищи, Белов заставил с помощью Хорг всех старших уложить второй слой брёвен на плот, связав его остатками ремней, а сверху новые гнёзда из веток. Теперь верхние брёвна плота находились в воздухе и ноги не мокли, зато сам плот стал тяжелей и неповоротливей. Убедившись в том, что плот не сидит на мели, а в любой момент может отплыть и закреплён к берегу с помощью веревки, уралец разрешил взрослым пообедать. Дети поели раньше, пока взрослые возились с брёвнами.

И опять плот плыл и плыл по реке всю ночь, а уралец, словно не устал, направлял движение плота шестом. Эту ночь все беглецы спали в сухих ветках, мягко покачиваясь на волнах. Хорг впервые за последние месяцы засыпала без страха перед будущим, не плакала перед сном, жалея себя и сестёр. Ярких впечатлений последних дней хватило, чтобы все предчувствия и опасения отступили на задний план, впереди была неизвестность, извилистая, как Иртыш, и неизбежная, как упорное течение реки.

Проснулись все, едва рассвело, от сильного удара плота девушки упали с груды веток на брёвна. Белов спрыгнул в воду и попытался развернуть севшее на мель сооружение, ничего не получилось, течение развернуло плот поперек реки, на самой середине. Хорг поняла, чем это грозит, и заставила всех старших спрыгнуть в воду и помочь мужчине. Девушки по указаниям человека, которые переводила Хорг, до изнеможения пытались столкнуть плот с мели, но не получилось. Тогда мужчина стал разрезать верёвки и сбрасывать верхний слой брёвен в воду.

Хорг с двумя старшими сёстрами он отправил ниже по течению, вылавливать эти брёвна и отправлять на левый берег. Тут случилось ужасное событие, его Хорг исподволь боялась два дня, на правом берегу появились воины хранителей на конях, количество их показалось огромным. Девушка никогда не видела столько воинов сразу, да ещё разъярённых и выкрикивающих угрозы. От испуга беглянки впали в оцепенение, из которого их вывел громкий оклик их спасителя. Он как ни в чём не бывало спокойно взял своё оружие и наблюдал за воинами. Услышав крики воинов, вопросительно посмотрел на Хорг, та бросилась к нему и стала переводить требования вождя. Собственно, они были понятны и без перевода, воины велели беглецам вернуться, угрожая расправой.

К удивлению девушки, Белов не стал вести переговоры с вождём, а велел беглянкам укрыться от воинов за кучами веток и лечь на плот. Саму Хорг он поставил позади себя и велел спрятаться за него, девушка прижалась к его широкой, горячей спине и почувствовала уверенность, волнами исходившую от человека.

«Как он не боится воинов, у многих есть луки, они нас просто расстреляют, его в первую очередь, – с затаённым восхищением думала девушка, чувствуя в груди жар и необъяснимую веру в спасение, – я же видела, что мы доберёмся в его дом». От страха перед неизбежной гибелью она закрыла глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать крики хранителей и не видеть смерти своих сестёр. Сжавшись в комок, она ожидала неминуемой гибели, боясь почувствовать смерть человека, к которому прижалась спиной. Мысленно она просила всех богов и духов подарить ей смерть вместе с человеком, надежда на которого не уходила из груди. Долгие мгновения так стояла Хорг, пока не почувствовала ритмичные толчки со спины мужчины.

Воспалённое воображение нарисовало ей картину входящих в грудь Белова стрел, чьи толки передаются девушке. Она повернулась к его спине грудью и прижалась изо всех сил, обняв за талию.

– Пусть стрелы пройдут насквозь и поразят меня, – шептали губы девушки, боявшейся открыть глаза, – я не могу жить без этого человека.

Внезапно толчки прекратились, а сильная мужская рука развернула Хорг.

– Что же ты плачешь, глупышка? – услышала девушка насмешливый вопрос и открыла глаза.

– Не бойся, всё хорошо, – на неё глядели прищуренные глаза уральца, – сейчас поплывём дальше, помоги мне.

Хорг опустила взгляд на грудь человека, там не было ни единой раны, а из его оружия пахло неприятным щекочущим ноздри запахом. Она осторожно посмотрела на берег и увидела лежащих на земле воинов, дальше по берегу бегали их кони, а выше по течению виднелись спины всадников, быстрой рысью уходивших обратно к селению.

Внезапно к берегу из зарослей вышли снежный барс и огромный конь, оба зверя, словно помогая друг другу, начали сгонять разбежавшихся лошадей убитых воинов в один табун. Поражённая мирным соседством хищника и коня, Хорг забыла об опасности и пережитом страхе и всё смотрела на животных. Потом перевела взгляд на уральца, догадавшись, наконец, что не без его участия происходят такие чудеса. Мужчина улыбнулся в ответ и велел приниматься за работу. Теперь уже девушки срезали верёвки и сталкивали верхний слой брёвен в воду, а мужчина ловко их вылавливал и вытаскивал на берег. Когда плот снова стал однорядным, уралец легко столкнул его в глубину и подвёл к берегу.

После этого мужчина подошёл к сбившимся в небольшой табунок коням и ловко срезал все уздечки, связал их попарно и отдал девушкам. Затем беглецы занялись уже привычным занятием – связыванием второго слоя брёвен на плоту. Мужчина всё доверил им, сам обыскал убитых воинов, поинтересовался, умеют ли девушки стрелять из лука. Хорг с гордостью ответила, что она с сестрой ходила на охоту и приносила домой добычу, подстреленную из луков. Тогда Белов принёс им на выбор почти десяток луков, собранных с убитых воинов. Натянуть девушки смогли только один из них, зато стрелами запаслись основательно.

Убедившись в готовности плота к плаванию, уралец быстро заколол самую молодую кобылицу и вырезал из туши куски мяса, запасов хватит на несколько дней для всех. Мясо девушки завернули в листья репейника и мать-и-мачехи. А ирбис, явно повинуясь указаниям мужчины, отогнал остальных коней дальше в сторону от реки. Белов велел Хорг переводить свои указания всем беглецам.

– Садитесь на плот, обедать будем потом, не пугайтесь моего друга ирбиса, он всё понимает и вас не тронет. Барс поплывёт с нами на плоту до нашего дома, привыкайте к нему, я называю его Снежком. Коня я попытаюсь уложить на плот, будьте осторожнее.

Так и вышло, снежный барс грациозно запрыгнул на плот и улёгся на специально собранные ветки, чтобы не замочить красивую шкуру. А конь, к удивлению беглянок, послушно взошёл на плот и лёг на брёвна, подогнув ноги под себя. Человек постоял рядом, успокаивая жеребца, затем осторожно оттолкнулся шестом от берега, плавание продолжалось. Девушки, полностью потеряли дар речи после стычки с хранителями и появления ручных животных. Они сидели на ветках, еле сдерживая нервную дрожь. Одна вдова старейшины невозмутимо держала на руках малыша, напевая ему песенки.

Плыли недолго, пару часов, и причалили к левому берегу. Мужчина объявил для всех большой отдых, направив женщин готовить пищу на костре, ирбис и жеребец принялись играть на поляне, сам же он улёгся спать. А Хорг сидела возле него и смотрела на строгое лицо, пыталась вновь увидеть своё будущее. Странно, но у неё не получалось ничего. Вернее, получалось увидеть любое будущее тех, кого она знала. Она просмотрела пышные похороны погибших воинов-хранителей, которые пройдут завтра вечером. Увидела, как через два дня хранители сожгут покинутые хургами юрты, опасаясь колдовства.

Она даже рассмотрела, как через месяц будут сражаться войска уральцев с врагами, сражение напугало её большими огненными взрывами. А все попытки увидеть будущее людей и хургов возле Белова заканчивались пеленой тумана, сквозь которую иногда проступали чьи-то черты. Впервые девушка столкнулась с будущим, которое не предопределено, которое ежесекундно менялось. Ей стало страшно, показалось, что она теряет свой дар видеть будущее. Вспомнилась такая же расплывчатая картина будущего рода хургов, что она видела перед вереницей смертей в роду. Хорг решила, что им не удастся спастись и скоро все погибнут, она не выдержала нервного напряжения последних дней и расплакалась, закрыв лицо руками.

– Не бойся, – проснулся уралец и сел рядом, – всё будет хорошо. Вот, смотри.

Он начал развешивать по веткам деревьев тонкую проволоку, затем собрал из своих вещей небольшую коробку, в которую стал говорить. Хорг прислушалась к его словам, многие ей были понятны.

– Урал, Урал, я Белов, я Белов, как слышишь меня, приём, – уралец замолчал, прижав к уху кружок из белой кости. Вскоре он улыбнулся и продолжил: – у меня всё нормально, сплавляюсь по Иртышу на плоту с клиентами. Рассказывай новости.

Беглянки испуганно уставились на мужчину, подозревая, что он начал своё колдовство, но по его спокойной речи поняли, что тот с кем-то разговаривает. И собеседник уральца так далеко, что его можно услышать лишь через колдовство.

– Этот человек сильный колдун, – прошептала Хорг младшая сестра, опасливо поглядывая на мужчину, слушавшего невидимого собеседника с улыбкой, – зачем мы ему нужны, он сильнее всех нас.

– Не бойся, я вижу наше будущее с ним, – солгала девушка, – у него в селении нам будет безопасно. Он вождь большого племени и не даст нас в обиду. А я обещала немного ему помочь. Не волнуйся, сестра, всё будет хорошо.

Белов закончил разговор с невидимым собеседником и начал сматывать проволоку, задумчиво улыбаясь, наверно, услышал приятные новости. Хорг не удержалась и полюбопытствовала:

– С кем ты разговаривал?

– Со своими друзьями на Урале, ну, в моём селении, – пояснил мужчина, – там всё хорошо, ждут нас, волнуются за меня.

– Значит, вы ещё не сражаетесь с врагами, они на вас не напали? – вырвалось у девушки.

– Почему на нас должны напасть? Давай рассказывай, – моментально отреагировал уралец, пристально взглянув в лицо ведуньи, – не волнуйся, присядь поближе и начинай.

Запинаясь на каждой фразе, с трудом подбирая слова, Хорг с пятого на десятое рассказала, каким даром обладает она, упомянув несколько видений из будущего о сражениях уральцев. Мужчина внимательно выслушал её, девушка никогда не встречала такого внимания к себе и своим словам, понемногу прошёл испуг, речь её стала внятной и спокойной, она позволила себе несколько раз пошутить и улыбнуться. Дважды заплакала, когда рассказывала о смерти родителей и участи, приготовленной для девушек хранителями. Не всё уместилось в её рассказ, многое выскочило из памяти, другое показалось неважным, но основная история племени хургов и возможности дара, которым владела Хорг, дошла до понимания человека, в этом девушка не сомневалась.

Выслушав всё, уралец задал несколько непонятных вопросов, уточняя мелочные, как ей показалось, детали. Зачем-то поинтересовался, все ли легенды и песни мама передала ей, сможет ли Хорг пересказать их на его языке, потом, конечно. Заметив, что девушка, рассказав о своей жизни, обессилела и явно порывалась уснуть, он прекратил расспросы и объявил об отплытии. Пока беглянки грузились на плот, Белов перекусил варёным мясом, нарубил веток, которыми дополнительно выстелил брёвна. Уже привычно уложил коня и отчалил, отталкиваясь шестом. Три таких же шеста он вырубил для старших девушек, команды сначала переводила Хорг, затем они освоили жесты и начали понимать сами немногочисленные резкие выкрики мужчины.

Плыли до темноты, затем беглянки легли спать тут же на плоту, а Белов, пользуясь тем, что русло реки заметно сузилось и опасность сесть на мель пропала, продолжил плавание, управляясь с шестом в одиночку. Он предупредил девушек, что ночью видит достаточно далеко, чтобы не повторить дневную аварию. Хорг, после внезапной сонливости, долго не могла уснуть, подсела к мужчине и разговаривала с ним. Теперь девушка не стеснялась спрашивать своего спасителя о его необычайных способностях. Почему его слушаются дикие звери, все ли его соплеменники видят в темноте, как убивает его волшебное оружие? Много вопросов задала девушка в темноте летней ночи, освещаемой изредка выныривающим сквозь облака месяцем.

Глубоко за полночь она решилась спросить, как ей показалось, самую сокровенную тайну уральца, как он попал из будущего в это время. Хорг подозревала, что племя Белова владеет похожими, как у хургов, способностями перемещаться по времени, только не в будущее, а в прошлое. Выслушав ответ мужчины, что он попал в прошлое совершенно случайно, да ещё через многие столетия, а не десятки лет, как она полагала, ведунья задумалась. В таком случае её обещание вернуть спасителя обратно становилось обманом. Девушка испугалась, что, узнав про обман, уралец не просто бросит её с сестрами, а захочет наказать. За то, что добирался до них много дней, за то, что Хорг навлекла опасность на него, за сам обман, наконец. Теперь, представляя силу этого мужчины и его оружие, перед глазами беглянки встали трупы воинов-хранителей, с которыми уралец легко разделался в одиночку. Богатое воображение нарисовало ей вместо убитых воинов трупы сестёр и её, лежащую на спине, с запрокинутой в воду головой.

Машинально отодвинувшись от мужчины, беглянка замолчала, стараясь удержать бьющееся сердце на месте, с трудом подавляя желание вскочить и убежать подальше от человека.

– Не бойся, худышка, – услышала она насмешливые слова, – я уже понял, что домой ты меня не вернёшь. Не сержусь на тебя, не пугайся, тебе и твоим родичам зла не причиню. Приедем домой, поселитесь в наших домах, найдём вам занятие по душе, в голоде и холоде не бросим. Тем более, вам надо мальчишку поднимать, последнего из хургов воспитывать. Лучше расскажи, какие племена живут поблизости, авось пригодится, да и тебе тренировка, – попросил он после некоторого молчания.

Так и пролетела короткая летняя ночь в рассказах девушки, изредка поправляемых человеком, уточнявшим произношение или значение слов. К утру усталость взяла своё, и Хорг заснула посреди неоконченной фразы. А плот продолжал всё медленней и медленней плыть по Иртышу, река становилась шире и многоводнее, течение замедлялось. Беглянки поёживались во сне, вздрагивая от переживаемых заново опасностей. Потом заплакал, проснувшись, мальчик, за ним начали подниматься остальные хурги, уселись в кружок, позавтракали холодным варёным мясом. К ним подсел и мужчина, перекусил, назвал всех по именам, проверяя, правильно ли запомнил.

Ближе к полудню высадились на берег, теперь правый, где жеребца отправили пастись, а девушки приготовили очередную порцию шурпы. Уралец, уже привычно, улёгся спать, барс резвился в округе, разминая затёкшие мышцы и гоняясь за сурками. Немного поспав, мужчина поднялся и нашёл всем работу – рвать траву для коня и заносить на плот. Потом к берегу стали приближаться страшные животные с рогом посреди головы, покрытые рыжей шерстью, человек велел отплывать. Напуганные огромными невиданными зверями беглянки долго всматривались в великанов, от чьих шагов заметно подрагивала земля под ногами. Казалось, нет такой силы, что сможет остановить этих гигантов или напугать.

Хорг поделилась с уральцем своими впечатлениями от встречи с рыжими носорогами, на что тот с грустью ответил:

– Не поверишь, в моё время их всех истребили, до единого, и не только носорогов. Огромное количество птиц, зверей, рыб и растений в моё время уничтожалось ежегодно, просто так, даже без использования их мяса и шкур.

– Вашим страшным оружием, конечно, можно убить любого зверя, – вымолвила подавленно девушка.

– Да не нашим оружием, – ухмыльнулся человек, – этих носорогов, например, истребили простыми луками и копьями, обычные племена кочевников, как ваши хранители.

– Не может быть, – ахнула хурга.

– Может, может, и не такое может быть.

Так, за разговорами, девушка оттаивала сердцем, усваивала язык спасителя, лучше узнавала его, не пытаясь заглянуть в будущее. Чёткие и уверенные действия уральца заразили беглецов спокойствием, девушки начали привыкать к кочевой жизни. На плоту устраивали стирку одежды, младшие без боязни подбирались к ирбису, пытаясь того погладить и вовлечь в свои игры. Снежный барс пока отпугивал детей рыканьем, но было заметно, что не прочь поиграть с малышами. Так и плыли беглецы неделю, неспешно увлекаемые течением Иртыша. Когда закончилась конина, мужчина вместе с ирбисом стал охотиться на косуль, которых человек загонял на барса, а тот ломал позвоночники жертвам одним ударом лапы. Ещё человек удивил девушек ловлей рыбы, вытащив из своих вещей сплетённую из конского волоса леску с крючком.

Теперь варёное и жареное мясо перемежалось рыбьими блюдами, от наваристой ухи, как назвал суп из рыбы уралец, угощая хургов, до запеченного в костре тайменя. Сам человек ежедневно купался, плавал и нырял прямо с плота, доставал со дна ракушки и огромных раков. Смелости девушек хватало, чтобы быстро ополоснуться, стоя в воде по колено, да мыть волосы, сидя на краю плота. Река, замедляя течение, становилась заметно теплее, дожди шли редко, середина лета радовала жаркой погодой.

За неделю пути трижды встречались на берегу всадники, молча наблюдавшие за плотом. Одна группа парней долго скакала по берегу за плотом, что-то кричали, потом принялись стрелять из луков по беглецам. Напуганные девушки умоляли застрелить кочевников, но мужчина, убедившись, что стрелы не долетают, лишь отмахнулся, продолжая рыбачить. На берег высаживались редко, только днём на пару часов. Жеребец, которому явно не хватало корма, начал худеть, но не убегал, послушно возвращался на плот по первому взмаху руки человека. Стоянки мужчина выбирал долго, прислушиваясь к каким-то, ему одному слышным, звукам. Так стали думать все девушки, когда в обычное время плот не пристал к берегу, а продолжал плыть.

На вопросы девушек уралец ответил, что поблизости большое кочевье степняков, обедать будут позднее, когда его минуют. И точно, вскоре на берегу показалось селение с полусотней юрт и огромными стадами овец. Хурги долго гадали, как человек обнаружил степняков, ветер был в сторону кочевья, даже ирбис не почувствовал людей и скот. Хорг набралась смелости и напрямую спросила об этом уральца.

– Я иногда чувствую людей и животных на несколько вёрст вокруг, – уклончиво ответил тот, – поэтому выбираю места для нас вдали от людей, либо на другом берегу.

«Сколько же разных даров и умений у этого человека, – поразилась девушка, – хорошо, что он наш друг, а не враг».

Дни шли один за другим, хурги всё лучше говорили по-уральски, плот двигался вниз по реке, степь на берегу постепенно сменилась густой непролазной тайгой, сама река стала такой широкой, что мужчина вёл плот вдоль берега, не выбираясь на самую середину, где ветер поднимал высокие волны. Стала досаждать мошкара и гнус, раньше их сдувал ветер из степи, сейчас высокий лес на берегу не давал ветру разгуляться. Лица беглянок опухли от укусов насекомых, глаза превратились в узкие щёлочки. Ветки в руках не переставали отбивать стаи мошкары, особенно страдал от укусов мальчик. Ему пришлось пошить варежки на руки, а уралец показал, как сплести накомарник. Волосы для сетки он вырезал из хвоста жеребца, страдавшего от гнуса больше людей. Человек ежедневно обмазывал коня слоем глинистого ила, оставляя нетронутыми только губы и глаза, но и туда набивались полчища кровососов.

Хурги тоже попытались все открытые участки тела замазывать слоем грязи, отчего беглецы стали похожи на болотников, о которых рассказывали страшилки детям. Все жутко завидовали уральцу, к которому насекомые даже не подлетали, заметила это раньше всех Хорг. Не пытаясь задавать вопросы о причине такой избирательности насекомых, она всюду стала сопровождать мужчину, стараясь попасть в безопасную зону вокруг него, где не вился гнус. Даже спать она стала не на ветках, вместе с сёстрами, а в ногах человека, во сне обхватывала их, чтобы не откатиться далеко, пока тот работал шестом.

Родичи сначала посмеивались над ней, делая намёки о влюблённости и назначая свадьбу, младшие сёстры откровенно дразнили и пели песенки про жениха и невесту. Хорг делала вид, что не замечает откровенных намёков, ещё ближе подсаживаясь к мужчине, не намереваясь делиться своим открытием. Уралец с улыбкой наблюдал её поведение, причина которого для него не была тайной. Более того, девушка через несколько дней заметила, что при её приближении круг чистого пространства возле человека увеличивается, теперь она уже не мазала лицо глиной и перестала постоянно отмахиваться веткой. Оправдывая своё близкое соседство, хурга продолжала разговаривать с уральцем, рассказывая всё, что могла. Через две недели плавания уже не было в её жизни событий, не пересказанных человеку, понемногу и он стал рассказывать спутнице о себе, о сородичах.

Почти неделя потребовалась остальным хургам, чтобы заметить воздействие человека на гнус. После этого, не сговариваясь, девушки взяли уральца в плотное окружение, выслушивая рассказы об Уральске и Бражинске, Булгарии и варягах. При этом, как бы случайно, кольцо чистого пространства, свободного от гнуса, немного увеличилось, захватив в себя почти полностью всех беглецов. Через пару дней малыши не выдержали и спросили Белова, как он отгоняет мошкару.

– Не знаю, – рассмеялся тот, – иногда получается, иногда нет. Просто думаю об этом, и всё. Попробуйте, может, и у вас получится.

Ребята, естественно, занялись экспериментами и пробами, что немного отвлекло от однообразного плавания по реке. Буквально на следующий день уралец ещё поразил беглянок своим даром. В разговоре с Хорг он внезапно замолчал и стал к чему-то прислушиваться. Затем присел и особенным образом похлопал ладонью по воде, ещё несколько раз, потом ещё. Вскоре удивлённые девушки заметили след на воде, словно кто-то плыл к плоту под самой поверхностью. А затем у борта плота вынырнула из воды огромная голова животного, громко фыркнув, разбрызгала воду.

Белов спокойно присел рядом, помолчал, глядя на чудовище, потом погладил голову рукой, уселся рядом на край плота, опустив ноги в воду. Чудовище легло в воде на спину, ужаснув своими размерами хургов, и плыло рядом с плотом, словно переговариваясь с человеком. Скорее всего, так и было, они молчаливо говорили между собой, а беглянки, раскрыв рты, смотрели.

– Это же выдра, – простодушно заметили младшие, – только очень большая.

Действительно, чудовище оказалось выдрой, очень большой, больше коня. Только тут хурги заметили, что их покрыл слой налетевшего гнуса, и яростно стали отбиваться, а младшие девочки рискнули приблизиться к человеку, возвращаясь в его защитную зону. Гигантская выдра даже не заметила их приближения и довольно долго плыла возле плота. Затем нырнула, скрывшись в глубине. Хорг успела заметить, что ирбис не обратил никакого внимания на гиганта, словно встречал таких выдр каждый день, а жеребец еле удержался от прыжка в воду, так испугался водного хищника.

– Это редкий и умный зверь, мы их называем ика, – объяснил человек, повернувшись к беглянкам, – у нас такие звери тоже есть в реке, я с ними давно дружу. Не бойтесь их, Снежок ведь не боится, он с ними встречался и подружился.

После встречи с икой человек заметно повеселел, Хорг не выдержала и поинтересовалась, что весёлого он узнал от ики.

– От ики я немного узнал, – ухмыльнулся Белов, – вот завтра или послезавтра мы сможем узнать от ики очень приятные новости, надеюсь на это.

Любопытные девицы еле вытерпели сутки, спорили между собой, что приятного может рассказать ика уральцу. Чего только не предполагали, начиная от близкого селения уральцев. Эту мысль опровергла Хорг, заверив, что до уральцев гораздо дальше, чем они проплыли за две с лишним недели. Приуныв, сёстры предположили, что ика расскажет, где закончится лес и гнус пропадёт. Эта идея понравилась всем, кроме вдовы. Та резонно предположила, что гнус мужчине не мешает, он не стал бы этой вести радоваться. Такое замечание завело фантазёров в тупик. Пока кто-то не подсказал, что уралец очень любит зверей, значит, это будет встреча со зверями, очень большими и добрыми. Или, предположила Хорг, глядя на исхудавшего жеребца, появится много пищи для коня.

Побившись об заклад, спорщики стали ждать появления ики, чуть не подпрыгивая на месте от нетерпения. Ика действительно появился к вечеру второго дня и опять долго молчал о чём-то с человеком, который погладил гиганта по голове и угостил огромным куском жареной лосятины, с которым ика ушёл под воду.

– Всё, – повернулся он к замершим в ожидании беглянкам, – высаживаемся на берег и отдыхаем, долго отдыхаем.

Выбрав высокий берег, продуваемый ветрами, Белов причалил к нему и накрепко привязал плот. Помог выбраться жеребцу и стал строить шалаш, впервые оборудуя жильё на берегу с момента бегства. Быстро организовал походную коптильню и спустился к реке, вернувшись почти сразу с двумя огромными рыбинами в руках.

– Ему их ика принесла, – закричали любопытные малыши, – мы сами видели, сами.

Девушки занялись привычным приготовлением шурпы из остатков мяса оленя, которого загнали три дня назад человек с барсом. Даже малыш радостно бегал, свежий ветер сносил гнус и дал возможность вздохнуть свободно. Белов разделал рыбу и повесил коптиться, сам собрался в лиственничный бор неподалёку. Не успела свариться шурпа, он вернулся с мешком грибов, которые сел чистить.

– Ты будешь их есть, – спросили малыши, – потом камлать и прыгать, будешь видеть духов?

– Нет, что вы, я не шаман, просто люблю грибы, а вы разве грибы не едите?

Действительно, после того, как грибы были почищены, человек сварил их в маленьком котелке и с явным удовольствием съел. Детям он грибов не дал, а взрослым разрешил попробовать, Хорг съела несколько кусочков, ожидая появления духов наяву, закрыла глаза. Но никаких духов и видений эти грибы не принесли.

– Твои грибы неправильные, они не вызывают духов, – решилась напомнить она мужчине, вдруг он забыл что-либо добавить к грибам или заклинание прочитать, – ты что-то забыл?

– Ничего я не забыл, – весело ответил уралец, – я ем грибы для сытости, а не для встреч с духами.

Впервые за почти две недели бегства хурги спали ночью на твёрдой земле, да под навесами из веток. Следующий день Белов провёл на берегу, даже не пытаясь продолжить путь, это не давало покоя беглянкам, а вдова после полудня решила поинтересоваться, когда все поплывут дальше.

– Завтра, всё завтра, – отмахнулся человек, раньше не выглядевший таким беззаботным, – завтра до нас доберутся мои друзья, мы пересядем к ним в лодку и поплывём быстро и удобно.

– Почему ты так думаешь, – поразилась женщина, – ты умеешь видеть будущее?

– Нет, я умею говорить с животными, о приближении моих друзей сообщила ика, сплававшая вниз по течению реки.

Действительно, решившая посмотреть будущее Хорг увидела прибывающую с низовьев реки большую лодку, с которой Белову радостно махали руками его сородичи.

Так наутро и случилось.

Глава пятая. Расследование

– Да, – вспоминал своё путешествие к верховьям Иртыша Белов, – просто каникулы Бонифация получились. Совсем, как в детстве, когда мы сплавлялись по рекам несколько дней, никуда не торопясь, лето длинное, погода отличная, рыба клюёт, времена спокойные.

Они завтракали на балконе третьего этажа с Поповым, в доме старейшины, естественно. День назад Белов вернулся из путешествия, устроил беглянок на проживание, под плотным контролем учеников Сили. Новости Уральска оказались спокойными, варяжско-новгородское войско, не добравшись до волоков, остановилось и потеряло две недели, пока вожди кланов и родов выбирали командиров и согласовывали долю в грабеже. Теперь оно неспешно плыло по матушке-Волге, занимаясь грабежом окрестных родов и племён, что не успели спрятаться. Явно, всё награбленное надеялись легко реализовать в Булгарии.

Уральцы давно подготовились к встрече с неприятелем, главной задачей оставалось сохранение тайны. Где подготовлены ловушки, какие войска и где находятся, сколько пушек и пароходов на границе и прочее. Поэтому уже три дня из пределов уральских не выпускались купцы, многие из которых и сами не желали попадаться в руки новгородско-варяжской вольнице. В соседних с Булгарией лесах почти три десятка дружинников с овчарками устроили настоящую пограничную стражу, перекрыли движение в любую сторону. Одни они, может, не справились бы, но суларцы и обитатели соседних селений за последние годы получили неплохую возможность сравнить образ жизни и благосостояние с тем, что было прежде. Всё приграничное население поддержало карантин, принимая сторону уральцев. Собственно, даже не от особой любви к ним, сколько из разумного опасения попасть в руки варягам и нурманам. То, что новгородцы и булгары нападут в ближайшее время, не осталось тайной, да уральцы и не скрывали этого.

Жители приграничья, в большинстве своём, не желали возвращения в состав Булгарского царства. По оперативным данным, были контрабандисты и просто любители предавать всех, но за ними как раз присматривали достаточно жёстко. За три дня вынужденной блокады уже пятерых нарушителей задержали и привезли в поруб Сулара, где те будут сидеть до начала боевых действий. Возмущений, на удивление Белова, не было. Он за проведённые в этом мире годы всё не мог отвыкнуть от опасений нарушить права человека, в псевдодемократическом понимании российских властей. Даже сейчас, обладая в пределах уральских практически неограниченной властью, ждал бунтов или других подвохов, предпочитая действовать с возможной мягкостью.

Те же попытки перейти границу с Булгарией начали пресекать строго после объявления о запрете перехода рубежей во всех уральских селениях, поэтому нарушители винили в основном себя да просили не говорить старостам рода, резонно опасаясь их гнева. За прошедшие годы удалось вырвать из беспрекословного подчинения роду только молодёжь, воспитываемую в Уральске. Те, кто продолжал жить в родных селениях, старост рода боялись несравнимо больше, чем того же Белова. Как говорится, до бога высоко, до царя далеко, а старший мужчина в роду рядом. Что характерно, он не обязательно был мужчиной, многие роды, славянские и угорские, избирали старостами женщин, не всегда самых старых. Те правили, пожалуй, жёстче, нежели мужчины, да и слушали их лучше.

С одной стороны, управлять селениями, беспрекословно выполняющими волю старейшин, Белову было легко. Убедить старейшину или просто принудить к чему-либо, подкупить, наконец, проще всего. Тем более что в Уральске и других городах в обязательном порядке несли службу либо учились их дети и племянники, большинство в дружине, некоторые в мастерских. С другой стороны, именно эта сила родового послушания не давала притока людей в Уральск. Кроме первоначального набора подростков, обязательного для любого селения, входившего в состав уральцев, другая молодёжь родовые селения покидала крайне редко. Общий приток добровольцев в города из уральских селений не превышал полусотни человек за год. Причём не обязательно молодых парней и девушек, определённую часть из них составляли изгои, не ужившиеся в роду, как правило, сильные взрослые парни и девушки, с определённым норовом, не получившие согласия на брак или с иными конфликтами с родичами. И это при численности всех уральцев, с зауральскими и южными племенами, свыше пятидесяти тысяч, по самым скромным прикидкам. Но лишь около пяти тысяч из них проживали в уральских городах, остальные оставались лесными жителями, в прямом смысле слова. Селения аборигенов были немногочисленны и раскиданы на огромной территории, не ближе дневного перехода друг от друга, чтобы не мешать охоте. Посевы зерновых и посадки картофеля оставались редкими исключениями, характерными для славянских селений. Угры в массе своей оставались охотниками и рыбаками, особенно северные роды, посадки картофеля и овощей воспринимавшие как добавки к мясным блюдам, не более того.

Быстро растущая промышленность требовала ежегодного притока не менее пары сотен рабочих в мастерские. Насильно забирать людей из уральских уже селений Белов не желал, не забывая, что раствориться в лесах легко десяткам родов. Если в семнадцатом и восемнадцатом веках целые деревни староверов уходили в уральскую и сибирскую тайгу аж из центральной России – за сотни и тысячи вёрст, то немногочисленным родам угров-лесовиков сделать это гораздо проще. Им далеко ходить не надо, откочевать на сотню вёрст за Каму, и всё, уральцы даже искать не будут, физически не смогут.

– Что задумался, Михалыч? – прервал размышления уральского старейшины Попов, единственный, кто знал имя-отчество сыщика в этом мире и обращавшийся к нему так наедине, – ты мне вот, что скажи, у нас царство или княжество?

– Может, республику сделаем? – не удивился Белов вопросу, сам часто к нему возвращался. – Какие, к чёрту, князья и цари в эпоху электричества и дизелей?

– Что угодно, только не республику, демократии мне хватило по уши, – занервничал Фёдор Васильевич, задетый за живое, – чтобы на тысячу лет раньше старого мира уральцы обленились, спились и скурвились. Побойся бога, наших правнуков татаро-монголы голыми руками возьмут, просто подкупят, а потом вырежут! Стоит ли всё начинать, если Чингисхан на пароходе Америку откроет? Для кого мы работаем, если не для наших потомков?

Год назад Попов женился и со дня на день ждал появления наследника, его мысли о будущем уральцев проявлялись не первый раз. Бывший механизатор внимательно прочитал всю историческую литературу в запасниках Алексея, от романов Василия Яна до исследований академика Носовского, часто обсуждал эти книги и реальность с сыщиком. Как многие простые русские люди, он неоправданно верил печатному слову, не делая различий между вымыслами литераторов, предположениями историков и действительностью. Долгие месяцы разговоров на эту тему и примеры окружавшей реальности с трудом подвигнули тракториста к некоторой критике в оценке прочитанных книг. Мысль Белова ускорить развитие техники для защиты славян и угров он, безусловно, поддерживал. Но считал необходимым создание великой Русской империи, как минимум, в границах начала девятнадцатого века, от Польши и Финляндии, до Аляски и Калифорнии.

Пока соотечественник не торопился его разубеждать, надеясь на изменение позиций, но к советам земляка неизменно прислушивался, понимая необходимость критического взгляда на свою работу.

– Что тогда, Уральское царство или княжество? – взглянул он на Попова, явно решившего высказать не только свои мысли: старейшина уральцев догадывался, чьи предложения это могли быть. Другое дело, что Фёдор Васильевич, как и уральские командиры, насмотревшиеся на князей и бояр Булгарского царства, не хотели поддерживать боярские замашки средневековых феодалов. Выросшие в демократичном, полусемейном обществе, устроенном Беловым, парни, скорее всего, не желали ничего менять в структуре уральского общества, разве, что внешнее оформление. Однако разговоры о неопределённом статусе уральского общества уже шли, некоторые командиры и торговцы просили старейшину назваться князем, царём или каганом. Мол, для поднятия авторитета в чужих землях лучше называться подданными царя или кагана. Сам Белов откладывал решение о статусе уральцев до захвата Булгарии.

– Конечно, царь, – убеждённо начал Попов, солидно подготовивший свои предложения, – иначе, как ты дворянство будешь жаловать? Командирам своим дашь каких-нибудь графов и баронов, а дружинникам после успешной войны – дворянство. На фоне бояр булгарских неплохо будут смотреться.

– Так им же надо вместе с дворянством землю давать, обрати внимание, с людьми, чтобы обрабатывали угодья, – заметил хозяин дома, – мне крепостное право на пятьсот лет раньше вводить не хочется. Ты забыл, из-за него Россия оказалась отсталой аграрной страной. Где мы с тобой мастеров найдём, если кругом крепостные будут? Да и разбегутся все, сейчас в лесах места достаточно.

– А если без земли дворянство давать, только доплату вводить за звание, как у докторов наук? – предложил бывший тракторист.

– Тогда по справедливости у булгарских бояр придётся землю отбирать, представь, сколько недовольных будет, – развёл руками Белов, – если все бояре пойдут против нас, долго в Булгарии будем воевать, можем всех своих людей погубить. Булгар надо захватывать быстро и максимально бескровно. Тут думать надо, Васильич, думать долго и хорошо. Хотя мысли мне твои нравятся, так ребятам и скажи.

Задумчивый Попов даже не спросил, что за ребята, кивнул головой, соглашаясь, что идея не доработана. Хороший человек, талантливый даже – в своих механизмах, а по жизни – простой, как три рубля. Может, и к лучшему, интриги для уральцев в силу немногочисленности и поголовной молодости не были характерны. Немного поднаторели в этом Силя, Кисель и несколько других оперативников, но они в Уральске практически не бывали. Кисель укреплял Самару-городок, крепость на Волге, все оперативные усилия направил на поддержание мира с казарами. Силя регулярно объезжал города и селения внутри «камской петли», опасаясь новых нападений приграничных племён.

– Фёдор Васильевич, – перевёл разговор на давно интересовавшую его тему старейшина, – как ты смотришь на строительство паровозов? Когда мы объединимся с булгарами, железные дороги придётся строить. Иначе начнутся восстания, которые мы не сможем контролировать. Железа мы выпускаем теперь достаточно для массового производства рельсов, по ним и войска сможем перевозить по всей территории за день. Сам понимаешь, выбор не большой, либо мы строим железные дороги и сохраняем небольшую армию, либо придётся увеличивать количество войск в десятки раз, не забыл, чем кончилась гонка вооружений для России?

– Да, ты прав, от строительства железных дорог не отвертеться, – согласился Попов, – завтра начнём с ребятами дрезину готовить, для начала. Там посмотрим.

– Беда, старейшина, – прервал разговор двух иномирян Окорок, вместе с Ойдо подходивший к дверям дома.

– Не кричи, сейчас открою, – глава уралцев спустился на первый этаж и отпер три засова настоящей железной двери, – проходите. Что случилось?

– Ночью кто-то убил обоих охранников в третьей сторожевой башне и украл их ружья, собака след не берёт, никто не видел злодеев, – быстро разъяснил причину тревоги Окорок. – Вместе с ружьями пропали все патроны и пушка с двумя снарядами.

– Во как, – не удержался от присвиста Белов, – как понимаю, свидетелей нет?

– Нет, – вступил в разговор Ойдо. – Следы выходят на дорогу, там теряются. Ещё, залезали в пороховую мастерскую, взяли там немного сырья и готового пороха.

– Как убили охранников? – бывший сыщик быстро одевался, прикидывая, что взять с собой.

– Одного стрелой, другого ножом, скорее всего. Мы отправили по два дружинника на дом к убитым охранникам, велели ничего не трогать.

– Правильно, ещё нужно разослать по всем дорогам и в обе стороны Камы наряды, с указанием задерживать и проверять всех даже идущих в Уральск, подозрительных доставлять сюда. Купцы сегодня отплывают?

– Нет, никто не собирался.

– Ладно, пойдём, – Белов прихватил немного угольного порошка и кисточку, в лупе он давно не нуждался.

Сначала осмотрели трупы в третьей береговой башне. Ойдо показал обнаруженные следы кожаной обуви трёх человек. Судя по всему, убийцы трижды поднимались на башню, когда выносили похищенное оружие. Ни стрелы, ни ножа, поразивших охранников, на месте не оставили, да и следы убийц мало поддавались идентификации, не имели индивидуальных признаков. Даже размер следа мало что мог сказать, у всех была нехарактерная для этого времени длина следа двадцать семь сантиметров. Ойдо, опытный следопыт, предположил по форме отпечатка, что обувь заведомо велика и надета поверх сапог.

При осмотре следов нашли частицы перца, объяснившие, почему собаки не взяли след. А в траве около следов, выходивших на дощатый тротуар, обнаружились деревянные чётки, завалившиеся под доски тротуара. Предположение, что чётки лежат там давно, не подтвердилось, на них не было росы, как и на следах убийц. Роса нынче упала рано, за час до рассвета, что установили подробными расспросами других охранников. Убедившись в бесполезности дальнейших поисков следов, уральцы отправились в пороховые мастерские.

При виде взлома на косяке двери, на лице Белова появилась непроизвольная улыбка, наконец появилась классическая кража со взломом. В бытность работы сыщиком он любил работать по таким кражам, где практически всегда есть вещественные доказательства в виде следов взлома, похищенных вещей и прочих осязаемых предметов. Именно раскрытие краж нравилось ему отсутствием тупой «работы» с подозреваемым, сводившейся к многочасовому «раскалыванию», как, например, работали по убийствам и телесным повреждениям. В преступлениях против личности, где, как правило, нет иных доказательств, кроме основанных на признании преступников, нередки самооговоры и просто ошибки. Белов навсегда запомнил убийство, по которому были приняты две явки с повинной от разных людей, причём именно приняты, а не выбиты. В маленьком городке, особенно в восьмидесятые годы, после «федорчуковской чистки», когда по всей России были посажены и уволены восемьдесят процентов состава уголовного розыска, а из двенадцати инспекторов уголовного розыска в Бражинске только за 1983 год сели на нары четверо, оперуполномоченные долгие годы боялись не то что ударить, крикнуть на подозреваемого.

Так вот, по тому памятному убийству, где были двое подозреваемых и оба написали в разное время явки с повинной, так оно до сих пор нераскрыто. И не по причине плохой работы сыщиков, а из-за отсутствия вещественных доказательств. Убийцей мог стать только один, а признались в преступлении двое. Оба нормальных взрослых мужчины, и у нормальных сыщиков и прокуроров возникло естественное опасение привлечь к ответственности невиновного. Пришлось не привлекать никого. Поэтому Белов полюбил работу по кражам, там, при наличии достаточных доказательств, зачастую даже допрашивать злодея не было необходимости. И вероятность ошибки была в сотни раз меньше, чем при раскрытии убийств. Сыщик же гордился тем, что ни он, ни его друзья никогда не фабриковали уголовные дела. Как бы ни требовали высокие начальники непременного раскрытия или высокого процента, какими бы наказаниями не грозили. Совесть подполковника, при всех его грехах, в данном случае была чиста.

Наскоро осмотрев следы взлома на косяке, он убедился, что их можно идентифицировать, и показал, как правильно выпилить часть косяка и двери. В мастерской продолжил аккуратный осмотр и нашёл то, о чём мечтал. Великолепные следы пальцев рук в двух местах – на стеклянной банке, из которой высыпали приготовленную селитру, на железном листе, покрывавшем поверхность рабочего стола. Рабочие мастерской показали, что каждый вечер протирают стол тряпками, а банку берут руками иначе. Сомнений в принадлежности следов рук преступника не оставалось, а папиллярные линии чётко просматривались при обработке обоих следов кисточкой с угольным порошком. Этот угольный порошок несколько лет использовал Арняй при изготовлении телефонных аппаратов, в доме его хранилось предостаточно. Нет, у пасынка была своя мастерская, но, будучи холостяком, он продолжал жить вместе с семьёй и притаскивал домой многое, частенько занимаясь и дома конструированием.

Банку со следами рук аккуратно отнесли в дом старейшины вместе с выпиленными косяками; орудие взлома, к вящему удовольствию сыщика, не нашли. Следовательно, оно осталось у преступников, которых опять было трое, в такой же обуви-бахилах. На великолепный отпечаток руки, оставленный на верстаке, положили корзину, прикрывая его от уничтожения. Ближайшие дни для мастерской Белов объявил нерабочими и собирался заканчивать осмотр, когда услышал радостный возглас Окорока. Тот нашёл у порога железную подковку-набойку от сапога. Очень походило, что подковка слетела с каблука одного из воров, учитывая, что все работники мастерской такими подковками не пользовались. Набойка была оригинальной формы, что давало шансы обнаружить хозяина. У крыльца снова нашли частицы перца, отбившие собакам всё желание идти по следу.

Осмотр домов, где жили убитые охранники, продлился до позднего вечера, но ничего не дал. Версия об их соучастии в кражах не подтверждалась, к вящему удовольствию Окорока и самого Белова, всё же, сбрасывать её со счёта было рано. Вечером стали поступать отчёты поисковых нарядов, нескольких человек, задержанных с подозрительными товарами, отпустили после осмотра, а реальных задержаний не произошло. Впрочем, опытный сыщик на это не надеялся, рассчитывая на свои силы. Обсуждали, как использовать найденные доказательства, показывать их всем подряд открыто или работать неофициально?

Сошлись на следующем: первыми с утра начнут открыто проверять всех торговых гостей, одновременно часть дружинников, привлечённых к розыскам, с рисунками подковки, отправятся в обход по городу, высматривая возле домов недавних поселенцев следы обуви. Они же будут проверять их дома и показывать всем рисунки набойки. Чётки же сначала покажут всем уральцам, занятым в работе с торговцами, затем самим торговцам. Собственно, о преступлениях знали все жители Уральска, наверняка и Бражинска. Для городков с населением тысячу-другую жителей убийство двух человек стало главной новостью. Все обдумали возможные тайники, не дома же будут хранить украденное, тем более пушку. Наметив на утро проверку возможных мест хранения украденного, командиры разошлись.

Белов долго не мог заснуть, прикидывая вероятных преступников и места хранения краденого. Внезапно в голову пришла мысль, не слишком ли много следов? Допустим, о следах рук и трасологии в этом мире никто не знает, криминалистике он никого не обучал в силу малой востребованности. Тогда главными доказательствами вины преступников становятся лишь чётки и набойка, неужели преступники ходят на убийство с чётками?

Краж в этом мире не было, а драки между подростками не воспринимались преступлениями. Убийств в Бражинске и Уральске за все годы не случалось. Это в кино для убийства нужна корысть, в жизни они происходят либо по пьянке, либо из-за семейных скандалов, причём обычно не на трезвую голову. Спиртное в Уральске и Бражинске, учитывая несовершеннолетие подавляющего большинства населения, не продавали. Немногочисленные вина, привозимые купцами, изначально везли на заказ, брали их взрослые, как правило, для знатных гостей. Поэтому пьяных скандалов не случалось, а приехавшие из разных родов подростки дрались первый год, не дольше. Становясь старше, практически все начинали заниматься как минимум одним боевым искусством – рукопашным боем, стрельбой, фехтованием, или просто бегали на лыжах и плавали. Такие занятия, в подавляющем большинстве, достаточно дисциплинируют человека и снимают юношескую агрессивность. Да и сами ребята быстро понимают, что внешний вид и рост бывают обманчивы. От иного худощавого подростка убегают взрослые силачи, что резко снижало количество задир на улицах.

Нет, трижды случалось, когда в Уральск попадали совсем отмороженные подростки, не понимавшие никаких уговоров. Так их отправили обратно в свои роды как недостойных, опозоривших своих родичей. Одного из подростков родичи довели до самоубийства, остальные влачили жалкое существование полуизгоев в родной семье. А старейшины родов привели трёх подростков взамен и долго извинялись перед Беловым за позор. Эти факты знали все уральцы и постоянно озвучивали при воспитании своих детей, что нет ничего хуже, чем опозорить род и родичей. После этого неуживчивость и подростковое желание беспричинно подраться резко пошли на убыль. Хотя к равным дракам один на один уральцы относились спокойно, воспринимая их своеобразными дуэлями, способом отстоять свою честь.

Большую роль в семейной жизни уральцев, особенно молодых, стали играть священники. Приезд профессионалов из Арконы много добавил к практическим навыкам официальных психологов, как их иногда называл Белов. На исповедях, посещение которых становилось обязанностью каждого уральца, священники обращали внимание именно на мир и понимание в семейной жизни. Воспитывали дерзких лесовиков, видевших зачастую унижение женщин и младших детей в родной семье с детства и воспринимавших это нормой, приучали их к миру и отвыканию от рукоприкладства.

Синхронно с ними действовали учителя и тренеры, с которыми ежемесячно встречался Белов, понимая важность и силу влияния на подростков учителей. Больше десятка фактов регулярного избиения жён выявили за последние годы. К тем, кто не понимал никаких увещеваний и разговоров, отвечая на них, мол, моя семья, делаю, что хочу, пришлось применить крайние меры. Сам старейшина и тренеры этих парней несколько раз избили драчунов, спокойно, без унижений, словно на тренировке. Трём хватило четырёх раз, двое поняли после десятого случая. Остальным хватило примера избитой пятёрки, домашние драчуны стали придерживать свои кулаки.

Понятно, что не всё так безмятежно, иногда и жёны избивали мужей, но системой семейные побои не стали. А об избиениях детей даже не шло речи, Белов сразу пригрозил, что таких родителей продаст купцам, а детей отдаст священникам на воспитание. Можно выпороть ремнём или розгами, можно наказать иначе непослушного ребёнка. Но без издевательства и унижения.

Страницы: «« 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

Вы еще помните Виктора Кина? Да-да, того чудаковатого британского джентльмена со стеклянным глазом, ...
Авантюрный роман-квест о рекламе, дружбе и любимом деле, без которогонет в жизни счастья. Фёдор Летн...
В тексте есть: Оборотни, вампиры, эльфы, орки, дракон, змеелюди. Пожилая учительница Мария умирает н...
Вы когда-нибудь сталкивались с тем, что не могли вспомнить имя актера, чей-то адрес или номер телефо...
Есть люди, истории которых меняют наши представления о возможностях человека. Майкл Роуч провел боле...
Во второй книге романа вместе с известными вам героями вы будете спасать старинные артефакты и золот...