Среди тысячи лиц Джио Сара

Глава 16

17 июля 1997 года

– Моей бабушке ты точно понравишься, – сказала я.

Кэйд усмехнулся:

– А как насчет твоего деда? Меня больше беспокоит его реакция.

– Он человек старомодный, – гордо ответила я. – Поэтому пока он будет чувствовать, что ты его уважаешь, ты будешь золотым. Он служил в армии.

– И он любит свою внучку.

Я улыбнулась:

– Да. Для меня дед стал настоящим отцом.

– Он стремится тебя защитить, так и должно быть. – Кэйд поцеловал меня в щеку. – И для меня честь, что ты хочешь представить меня ему.

– Для стариков это непросто – взять и приехать сюда. Бабушка боится летать. – Я посмотрела на часы. – Они будут здесь через час!

Кэйд сжал мою руку.

– Слушай, прости еще раз за прошлый вечер.

Стресс на работе сделал свое дело. Он без всякого повода накричал на меня. Мне было больно, но я постаралась забыть об этом, зная, что он не хотел меня обидеть. Это была не первая наша стычка и наверняка не последняя. Глупо с моей стороны было бы думать, что в будущем между нами не будет ссор. Возможно, их будет множество. Но будут и примирения. А примирения дарят новую энергию.

Мы приехали в аэропорт на машине Кэйда, чтобы забрать бабушку и деда. Когда я увидела их возле вывески авиакомпании «Дельта», то помахала им рукой, и Кэйд подъехал к тротуару. Я выскочила из машины и обняла их обоих сразу.

– Кайли, ты красавица, – сказала бабушка.

– Вот она, моя девочка, – просиял дедушка. Я видела его около года назад, но он сильно постарел с тех пор, и мне было тяжело видеть, что ему не под силу справиться с багажом.

Кэйд выключил мотор и вышел из машины.

– Добро пожаловать в Сиэтл, – произнес он, протягивая руку моему деду, который скептически его рассматривал.

Бабушка обняла Кэйда, как обняла бы любого из моих друзей.

– Мы очень рады с тобой познакомиться, – тепло произнесла она.

Кэйд взял ее сумку, но дедушка свою не отдал. Он упрямо сам донес ее до багажника. Я уступила ему переднее сиденье, мы с бабушкой сели сзади. Она взяла меня под руку, и я снова почувствовала себя девятилетней, с хвостиками на голове, с вишневым леденцом на палочке во рту.

– Вы проголодались? – спросил Кэйд, как только мы влились в поток транспорта.

– Джерри поел в самолете, – ответила бабушка. – Ну а я бы не отказалась перекусить.

– Вам нравится мексиканская кухня? – поинтересовался Кэйд.

– Очень нравится. – Бабушка одобрительно улыбнулась мне.

– Отлично, я знаю хорошее место, – просиял Кэйд.

Дедушка не проронил ни звука, пока бабушка вела беседу. Есть ли у Кэйда родственники в Сиэтле? С какого возраста он заинтересовался музыкой?

В нашем любимом ресторанчике «Зеленая вода» на берегу озера Юнион мы уселись за столиком у окна. По глади воды скользили каяки, а мы окунали чипсы в зеленый соус сальса.

– Я всегда любил это место. Еда настоящая, мексиканская, но обстановка истинного Сиэтла, – пояснил Кэйд, заказав «Маргариту» для всех. Лицо деда как будто просветлело.

– Ты произнес слово «всегда», как истинный уроженец Среднего Запада, – заметила бабушка.

Кэйд улыбнулся:

– В самом деле? Никто никогда не говорил мне об этом.

Бабушка кивнула:

– Люсинда, мама Кайли, родилась в Олтоне, штат Иллинойс. Там она прожила только первые шесть лет, но среднезападный акцент навсегда остался с ней. Почему-то Кайли этого у нее не переняла. К нам с дедом он тоже не пристал. Легко определить место рождения человека по тому, как он произносит слово «всегда».

Я улыбнулась и произнесла это слово вслух. Кэйд повторил.

– Знаешь, ты и правда произносишь его совсем по-другому.

– Неужели?

– Точно, – подтвердила я. – Скажи еще раз.

Кэйд повторил слово.

Бабушка улыбнулась. Нам принесли «Маргариту».

– Ты все еще носишь медальон, – обратилась она ко мне, указав на украшение. – Полагаю, Кэйд знает его историю.

Я почувствовала, как Кэйд прикоснулся к моей ноге под столом. Он давал мне понять, что хотя и знает историю медальона, не собирается волновать деда и бабушку рассказом о том дне, когда я его едва не потеряла. Точнее, когда они все трое едва не потеряли меня навсегда.

– Да, эту историю я ему рассказала в числе первых. – Я почувствовала, как к щекам прилила кровь.

Я открыла медальон, и мне на ладонь выскользнул крошечный зеленоватый осколок.

– Дедушка говорил, что это талисман на счастье.

– Ого! – воскликнул Кэйд. – Это же…

– Мне вовек не забыть тот пляж. – Дедушка откашлялся. – Никогда в жизни я не видел ничего похожего. Скалы вдоль всего берега и полоска песка… – он замолчал, вспоминая, – цвета янтаря. Тот пляж был особенным. Когда я нашел раковину, я сунул ее в карман. Она принесла мне удачу, потому что на обратном пути в лагерь я едва не наступил на противопехотную мину. Когда Кайли была маленькой, эту часть истории я ей не рассказывал.

– Удивительно. – Кэйд сглотнул. – Мой отец служил во Вьетнаме. Морской пехотинец. Но он умер. Я…

Я сжала его пальцы.

– Кэйд тоже потерял обоих родителей.

– Мне жаль, сынок, – сказал дедушка. Дедушка произнес эти слова так, что я поняла – Кэйд ему понравился. По его глазам было видно, что он принял моего парня. Я убрала осколок раковины в медальон и откинулась на спинку стула. Я смотрела на самых дорогих для меня людей, которые болтали о пустяках за столом, уставленным мексиканскими блюдами.

Неделя промчалась быстро. Кэйд был занят в офисе, но старался проводить с нами как можно больше времени. Он сводил бабушку и деда на экскурсию на рынок на Пайк-плейс, на ужин в «Дикий имбирь» и в «Космическую иглу», на прогулку вдоль залива.

– Они у тебя чудесные, – сказал он, когда мы высадили их в аэропорту.

– Дед и бабушка в тебя просто влюбились. – Я погрозила ему пальцем.

Мы зашли поужинать в маленький итальянский ресторан возле дома Кэйда, сели за столик, покрытый скатертью в красно-белую клетку. В бутылке из-под кьянти горела, роняя воск, белая свеча.

– Скромно, но очаровательно, – оценила я, – как раз мой стиль.

Кэйд кивнул и налил нам обоим по бокалу красного вина из графина. Свет свечи подчеркнул темные тени под его глазами. Он упоминал о том, что дела в офисе идут не слишком гладко, но, когда накануне я спросила его об этом, Кэйд отмахнулся от моего вопроса. «Все как обычно», – ответил он.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Просто устал.

– Что происходит на фирме? – Я протянула руку через стол и накрыла его пальцы. – Я знаю, что ты уверен, будто нагоняешь на меня тоску, говоря о работе, но, поверь мне, я хочу знать.

Кэйд скорчил гримасу:

– Хочешь, чтобы я испортил этот прекрасный вечер?

– Ничто из того, что ты скажешь, Кэйд, не сможет испортить этот вечер, – заверила я его.

– Что ж. – Он сделал большой глоток вина. – Я проиграл. Я убедил Джеймса вложить пятьдесят тысяч в новую группу, и эти парни теперь выкручивают нам руки.

– Что значит – «выкручивают вам руки»?

Кэйд потер лоб, снова глотнул вина.

– Их альбом, на который мы перерасходовали бюджет, провалился. А теперь они хотят разорвать с нами контракт и отказываются вернуть нам аванс.

– Но это незаконно, – сказала я.

– Так и есть, – ответил Кэйд, – но в любом случае убытки компания не сможет компенсировать.

Я кивнула:

– Не стоит так винить себя. У тебя было немало успехов. Можно иногда и промахнуться.

Кэйд пожал плечами:

– Джеймсу так не кажется. Он перфекционист.

– А он сам совершенен? – Я покачала головой. – Не думаю.

– Он повысил Алексис, теперь она руководит операционной деятельностью, – продолжал Кэйд.

– Алексис? Она довольно милая. Но хватит ли ей квалификации для этой работы?

Кэйд покачал головой:

– У нее финансовое образование, но в музыке она ничего не понимает.

– Кэйд, но это и твоя компания тоже, – не выдержала я. – Не позволяй Джеймсу отодвинуть тебя в сторону.

Я видела, что этот разговор ему в тягость, и после того, как официант принял у нас заказ, сменила тему.

Поужинав, мы вышли на улицу. Ночь была теплой, и мы не стали брать такси, а пошли к дому Кэйда пешком.

– Послушай, – вдруг встрепенулся Кэйд, – сегодня вечером в клубе «Крокодил» играет одна хорошая группа. Хочешь пойти?

– Конечно, – откликнулась я. Мне нравилась его непредсказуемость.

Держась за руки, мы прошли несколько кварталов. Фамилия Кэйда была в списке гостей, поэтому мы сразу вошли, миновав длинную очередь.

Он купил нам обоим по двойной водке с содовой, и мы отправились на сцену.

– Эти парни еще не связаны с нашей фирмой, – объяснил он.

– А кто они? – поинтересовалась я.

– Группа называется Death Cab for Cutie[38], играет инди-рок. Они из Биллингема. Я видел их несколько месяцев тому назад на небольшом концерте. Их музыка не выходила у меня из головы. Так бывает, когда слышишь что-то стоящее. – Кэйд отпил глоток коктейля. – Я пытаюсь уговорить Джеймса подписать с ними контракт. Но понимаю, что битва все равно будет проиграна.

– Нет, если ты этого не захочешь. Если ты в них веришь, подписывай с ними контракт.

Музыканты вышли на сцену, свет в зале приглушили. Толпа начала аплодировать.

– Раньше это срабатывало, – продолжал Кэйд. – Кажется, я теряю чутье. И думаю, Джеймс об этом догадывается.

– Не наговаривай на себя.

Группа заиграла, и меня поразило звучание, особенно голос солиста.

– Вау, они замечательные. По-настоящему хороши, – сказала я.

Мы оставались в клубе до последней песни, потом двинулись следом за толпой к выходу. От выпитого коктейля я чувствовала себя легкой и воздушной, поэтому Кэйд предложил заглянуть в бар и выпить еще по чуть-чуть. Я не стала отказываться.

После еще двух коктейлей мы оба уже смеялись. Все проблемы Кэйда, которые он носил с собой, растаяли как дым.

– Ты волшебница. Ты все превращаешь в счастье, – сказал он, сидя на соседнем табурете.

Я засмеялась и пригладила его волосы.

– Волшебница, значит?

Он кивнул, расслабленно прикрыв глаза от моего прикосновения:

– Заколдуй меня.

Я взмахнула соломинкой, делая вид, что это волшебная палочка.

– Фокус-покус, – произнесла я.

Смеясь и спотыкаясь, мы вышли из бара. Я чувствовала себя совершенно отрешенной. И я не могла вспомнить, когда пила так много. Кэйд взял меня за руку.

– Куда дальше, миледи? – спросил он, когда мы проходили мимо тату-салона. – Погоди-ка, ни у меня, ни у тебя нет татуировок. Давай сделаем.

– Сейчас? – икнула я. – Правда?

– Почему нет?

– Ну я могла бы назвать парочку причин… К примеру, всепоглощающее чувство сожаления, которое охватит нас утром.

Кэйд провел рукой по волосам, и я увидела, как беззаботная улыбка тает на его лице. Как будто солнце закрывает туча.

– Твоя проблема в том, Кайли, что ты никогда не рискуешь. Ты боишься отойти слишком далеко от твоей зоны комфорта.

– Это нечестно, – возмутилась я.

Он пожал плечами:

– Может быть, это нечестно, но такова правда.

Я нервно усмехнулась:

– Что ж, если ты считаешь меня слишком осторожной, то я думаю, что ты чересчур импульсивный.

Мои щеки пылали. Как он может быть таким резким? Таким…

– Послушай, детка. – Кэйд взял меня за руку. – Я не должен был этого говорить, я просто…

– Ты хочешь, чтобы я прыгала, когда ты велишь мне прыгать?

– Нет, – торжественно ответил он.

– Кэйд, я не твои приятели-музыканты. Я не…

– Я знаю. – Он взял мои ладони. – Я был не прав. Не знаю, почему я это сказал.

– Но ты сказал.

– Послушай, – продолжал он, – забудь то, что я говорил. Ты не слишком осторожная, ты умная, красивая и мудрая.

– И, судя по всему, – добавила я, – с огромным изъяном, раз я не бросаюсь в первый попавшийся тату-салон, чтобы мне накололи на заднице дельфина.

Я не выдержала и расхохоталась. Кэйд тоже засмеялся.

– Вот на такую татуировку я бы взглянул, – хмыкнул он.

– А знаешь что? – Я снова посмотрела на салон. – Почему бы и нет?

У Кэйда расширились глаза:

– Дельфин?

– Нет, – ответила я. – Но что-нибудь еще, – я кивнула, – почему бы и нет? Ты прав. Я слишком осторожная.

– И ты права, я чересчур импульсивен.

Я с силой выдохнула:

– Давай сделаем татуировку.

– Правда?

– Да, – ответила я с такой уверенностью, о присутствии которой я даже не догадывалась. – Что будем накалывать? – спросила я, рассматривая изображения драконов, римских цифр и индейских символов в витрине. – Никаких морских млекопитающих.

Кэйд почесал подбородок:

– Как насчет одинаковых бабочек?

Мы оба рассмеялись.

– А если слово? – предложил он.

– Какое, например?

Кэйд подошел ко мне поближе, его взгляд нежно коснулся моего лица.

– Как насчет «всегда»?

– Всегда, – повторила я с улыбкой.

Мы вошли в салон, Кэйд впереди, я за ним. В кресле в глубине комнаты сидел крупный лысый мужчина, весь покрытый татуировками.

– Добрый вечер, – поздоровался он. – Чем могу помочь?

– Мы бы хотели сделать две татуировки.

Когда Кэйд произнес эти слова, у меня упало сердце. Неужели мы действительно это сделаем?

– Хорошо, – ответил мастер.

Кэйд почесал голову:

– Вы знаете, как будет «всегда» по-французски?

– Toujours, – ответил лысый. – Я проучился один семестр во Франции.

– Toujours, – повторил Кэйд, повернувшись ко мне. – Во имя тебя. Во имя нас. Во имя Нормандии.

Мы перелистали альбом, выбрали шрифт, о котором мастер сказал, что он особенный, из 1940-х годов. Якобы он использовался на обложке альбома Фрэнка Синатры тех лет.

– Я первый. – Кэйд уселся в кресло. Тату-мастер набросал эскиз, и мы определились с размером. Кэйд решил, что хочет татуировку на плече. Я видела, как он сморщился, когда игла коснулась его кожи. Увидев кровь, я отвернулась. Когда подошла моя очередь, я заколебалась.

– Наверное, мне не стоит этого делать. – Я пошла на попятный.

– Сделай это ради меня, – попросил Кэйд. – Ради нас.

Его взгляд был таким властным, и в эту секунду я поняла, что ради этого мужчины я сделаю все что угодно.

Я крепко зажмурилась.

– Ладно. – Я указала на свое правое плечо. – Вот здесь. Давайте.

Боль была сильной, я сжалась от первого укола иглы.

– Постарайтесь не шевелиться, – попросил мастер. Его голос был низким и успокаивающим. Я слушала его рассказ о паре, которая заходила незадолго до нас, чтобы сделать татуировку колец на безымянных пальцах. Я все время думала о том, останемся ли мы с Кэйдом вместе навсегда.

Когда мастер закончил, я посмотрелась в зеркало: кожа покраснела и опухла. Невозможно было понять, как будет выглядеть татуировка.

Кэйд расплатился с тату-мастером, потом взял меня за руку. Пока мы шли до его дома, плечо у меня пульсировало и горело, но я почти не замечала этого. Я чувствовала особую связь с Кэйдом, которую не ощущала раньше. И дело было не в татуировке, не в тех словах, которые мы шептали друг другу в минуты любви. Мы с Кэйдом стали единым целым. И я знала, что так будет всегда.

Глава 17

24 ноября 2008 года

– Вот здесь я живу, – обратилась я к Кэйду, когда мы подошли к двери дома, который я делила с Райаном. Было что-то сюрреалистическое в том, что Кэйд стоял в прихожей и не двигался с места, пока я клала сумочку и снимала свитер.

– Все в порядке, – негромко сказала я, берясь за ручку его спортивной сумки. Он поначалу крепко вцепился в нее, но потом разжал пальцы, и я поставила сумку у двери. – Проходи.

Эдди пробежал мимо меня и бросился к Кэйду. Тот протянул руку, чтобы его погладить. Неужели он помнит?

Кэйд шагнул вперед и оглядел гостиную. Я включила свет и увидела, что его раны, пусть и не такие опухшие, как раньше, все же выглядели ничуть не лучше, чем в больнице.

– Ты наверняка голоден, – нервно выпалила я. Я прошла в кухню и заглянула в холодильник. Впервые за долгие годы я не могла сообразить, что приготовить. Никаких идей вообще.

– Чего бы тебе хотелось? – Я задала следующий вопрос, не ожидая ответа на первый. – Могу приготовить буррито или кесадильи со шпинатом.

Я достала упаковку шпината, кусок сыра, тортильи.

– Вот так, – приговаривала я, собирая ингредиенты и беря проверенную временем чугунную сковородку, на которой я готовила с тех пор, как мы с Трэйси снимали вместе крохотную квартирку в центре города. Когда-то она принадлежала бабушке, но та потом почти перестала готовить. Мне нравилось думать о том, сколько вкусных блюд было приготовлено на этой сковороде за долгие годы.

Кэйд смотрел, как я делаю кесадильи. Когда они были готовы, я разрезала их на куски и положила на тарелку.

– Это не «Дикий имбирь», но и добрые старые кесадильи иногда бывают кстати. – Поставив тарелку на стол, я указала на стулья возле него. – Садись, пожалуйста. Располагайся.

Кэйд медленно сел на стул рядом со мной, Эдди устроился на ковре у его ног.

– Держи. – Я подвинула тарелку ближе к Кэйду. Он по-прежнему сидел без движения, тогда я поднесла кусок кесадильи к его губам, как делала это в больнице. Это сработало, и Кэйд осторожно откусил кусочек.

Когда его тарелка опустела, я убрала со стола и нервно попыталась составить план на вечер.

– Ты можешь пожить в гостевой спальне наверху, – сказала я. – Наверное, ты захочешь принять ванну. Я принесу тебе полотенце и свежую одежду.

Кэйд взял с кофейного столика раковину и поворачивал ее, изучая каждый завиток.

– Если ты пойдешь со мной, я устрою тебя на ночлег.

Я пошла вверх по лестнице, Кэйд двинулся за мной. Я остро ощущала каждый сделанный шаг, каждый выдох, вырывавшийся из моих легких. Я взяла полотенце из бельевого шкафа, потом включила свет в ванной.

– Я сейчас наполню тебе ванну. Мыло вон там, шампунь тоже.

Он просто стоял и смотрел.

– Что ж, – я выдохнула, – я ухожу. Дай мне знать, если тебе что-то понадобится.

Я прошла в спальню и села на край кровати, прислушиваясь к звуку текущей воды. Минуты шли, и я начала волноваться. Может, стоит пойти проверить, как там Кэйд? Я встала, потом снова села. Наконец, я все-таки встала, переоделась в топ на тонких бретельках и легинсы, мой обычный наряд для сна.

– Прошу прощения. – Я заглянула в ванную через едва приоткрытую дверь, потом толкнула ее и увидела Кэйда. Полностью одетый, он стоял на том же самом месте, на котором я его оставила десять минут назад.

– Все в порядке?

Кэйд не ответил, поэтому я медленно вошла и закрыла кран. Вода вот-вот могла перелиться через край.

– Позволь мне тебе помочь, – сказала я.

Я глубоко вздохнула и подошла к нему поближе. Потом расстегнула пуговицы на его куртке, сбросила ее на пол. Сняла с него больничную рубаху, открыв худую грудь и знакомую татуировку на плече. Но заметит ли он мою в этот раз?

С трудом сглотнув, я расстегнула пуговицу на его брюках. С каждым вдохом и выдохом его грудь поднималась и опадала, подчеркивая впадину живота. Потянув вниз «молнию», я почувствовала знакомый трепет внутри. Когда брюки упали с Кэйда, я отвернулась, потом позволила глазам медленно рассмотреть тело, которое я когда-то так хорошо знала. Я помнила каждый его уголок, каждую веснушку, каждый дюйм мышц и кожи, как хорошо изученную карту.

Я взяла Кэйда за руку, подвела к ванне и попробовала воду свободной рукой.

– Температура в самый раз. Залезай.

Кэйд смотрел на ванну с таким выражением, будто перед ним был олимпийский бассейн, а его только что попросили проплыть брассом туда и обратно.

– Все в порядке. – Я попыталась успокоить его. – Вода тебя расслабит.

И тогда он все же со страхом опустил ногу в ванну. Но как только Кэйд опустился в воду, я поняла, что там ему хорошо. Я встала на колени рядом с ванной и душем намочила ему волосы, потом взяла шампунь и вымыла ему голову. Затем я протянула ему мыло, но он его не взял. Тогда я сама намылила ему руки и грудь. Он посмотрел на меня, когда я потянулась за мочалкой, а потом принялась его мыть. Вода потемнела. Хотя в больнице его протерли влажными салфетками, но ведь не искупали как следует. И когда я помогла Кэйду встать и завернула его в полотенце, дни или даже годы скитаний по улицам потекли в сток.