Чужая война Данильченко Олег

Лодки и в самом деле сидели очень глубоко. Малейшее волнение, и многие пойдут на дно вместе с грузом. Но риск вполне оправдан и не очень большой. Опытные моряки прекрасно видели, что бухта прикрыта от резких порывов ветра, а ухудшения погоды никто не ждал.

Вот первые лодки коснулись песка, из них посыпались люди, выкидывая на берег инструменты и колья. Вот лодки опустели, и пары гребцов направили их обратно к кораблям. К высадившимся подбежали люди, расхватали доставленный груз и все это потащили на холм, где резко активизировалось строительство укреплений. Другая группа устанавливала палатки. Вот потянулись дымки от костров. Да уж, война войной, а обед по расписанию. Но оно и понятно, сколько они там плыли на этих лоханках? Вряд ли на кораблях, загруженных под завязку всяким барахлом и перевозивших множество народа, могли обеспечить нормальное питание. Люди просто соскучились по горячей еде.

Володя поднялся и потянулся.

– Что ж, господа, сегодня противник вряд ли предпримет активные действия. Их разведку сковывает Конрон, и даже если он уйдет, они вряд ли рискнут что-либо делать, опасаясь засад. Так что до завтра можно отдыхать.

Отдыхать-то можно, но вот секреты выставить все равно не помешает. Мало ли – береженого бог бережет.

Володя оказался прав – активность родезцев свелась только к охране возводимого укрепленного лагеря. Конрон еще несколько раз предпринимал демонстративные попытки атаковать его, но потом увел большую часть людей в город, оставив только наблюдателей и отряд арбалетчиков для прикрытия.

Мальчика он разыскал недалеко от моря в южной части города, где уже были возведены укрепления, очень похожие на те, что он видел у родезцев. Князь сидел на какой-то бочке и наблюдал, как офицеры объясняют солдатам, что им предстоит. Горожане за частоколом устанавливали соломенные чучела. Володя подозвал Лигура, и тот подошел одновременно с Конроном. Холодно раскланявшись друг с другом, они тут же отвернулись. Володя вздохнул. Удивительно уже то, что Конрон хотя бы чуть голову склонил перед бывшим рабом. Обычно делал вид, что того вообще не существует. Наверное, все-таки понимает, что им вместе воевать.

– Лигур, две роты продолжают тренировки по отделениям, остальные здесь.

Структура полка уже была определена. Отделение – восемь человек, четыре отделения – взвод, три взвода – рота. Пять рот – полк. Еще предусматривались инженерные части и артиллерия, но пока всего этого не было, и будет ли… Если осаду снимут, то Володя потеряет всю свою власть, а бывшие рабы обретут свободу и разойдутся. Правда, останется опыт… Зато боевые части укомплектованы полностью. Как сказал бы Александр Петрович – по штату.

– Действовать повзводно. – Володя мысленно прикинул численность. – Сколько штурмовых лестниц готово?

– Шесть штук, милорд. – После того как Лигур получил недостающие комплекты доспехов, он стал относиться к Володе с еще большим уважением.

– М-да… мало.

– Тогда поротно?

– Рота – почти сто человек… Они будут мешать друг другу. Да и не очень широко там. Все равно по всему фронту атаковать не сможем. Как считаешь?

Лигура он специально отправлял на холм, чтобы тот посмотрел на возводимые родезцами укрепления.

Тот задумался.

– Вообще-то места хватит…

– Полк не один будет атаковать. В общем, две роты идут со мной, значит, остаются три – это девять взводов. Сделаем так: одну лестницу отдаем ополченцам, пять взводов атакует в первом эшелоне, остальные четыре идут следом в резерве. В случае необходимости они поддержат тех, кто будет нуждаться в помощи.

– Одна колонна останется без резерва.

– Поставим ее в центр. Если что, им помогут слева или справа.

Володя уже давно понял, как ему повезло с Лигуром. Просто удивительно, как такой человек попал в рабство… Впрочем, в жизни бывает всякое, а спрашивать мальчик не решался. Вообще рабство постепенно отмирало под напором, как сказал бы учитель истории, новой общественно-экономической формации – феодализма. Только в разных частях известного мира это отмирание шло с разной скоростью. В Тралии рабство еще вполне процветало, а вот в Родезии практически исчезло. Локхер еще кое-где рабов использовал, но и он уже отказывался от них, и число рабов постоянно сокращалось под давлением благородного сословия, которым нужны были крестьяне на полях, а не рабы, с которыми столько мороки…

Прошлое Лигура оставалось тайной – он категорически отказался о нем рассказывать. Сказал только, что был благородным. В полку, командиром которого его назначил Володя, он навел и поддерживал железную дисциплину, что позволяло легко внедрять разные новые идеи, которые выдвигал князь.

– Ополченцы отказываются с нами…

Володя кивнул.

– Я знаю. Уже согласились. – Мальчик махнул рукой в сторону некоторых командиров ополчения, стоявших с петлями на шее чуть в стороне. – Они уже горят желанием воевать вместе с вами. Если хочешь, можешь освободить их… или убрать из-под них бочки – замена уже назначена, так что потеря будет невелика.

Лигур присмотрелся и даже крякнул от неожиданности.

– А вы не церемонитесь, милорд.

– Если бы у нас было время, я бы собрал всех офицеров, объяснил им важность боевого сотрудничества различных частей армии. Рассказал бы о боевом братстве, о том, что в бою жизнь каждого зависит от соседей. Потом, может быть, собрал бы жрецов и священников, которые прочитали бы им проповедь о любви к ближнему и всепрощении. Но поскольку времени у нас нет, будем действовать так. В общем, их судьба целиком в твоих руках, делай что хочешь.

Когда Лигур отошел, Конрон покачал головой:

– Магистрат тебе этого не простит. Я вполне понимаю тебя, но… Впрочем, ладно, у нас действительно нет времени что-либо объяснять. Что ты тут замыслил?

– Учения. Как видишь, мы построили точную копию стены родезцев. Сейчас будем отрабатывать штурм. Во время штурма второй попытки у нас не будет – стену мы должны преодолеть быстро и с первого раза.

Володя обернулся посмотреть, что делает Лигур. Тот прогуливался перед осужденными и что-то им рассказывал. Останавливался, глядел на солнце и снова что-то объяснял. Бывшие командиры ополчения явно не очень хорошо себя чувствовали с петлями на шеях и связанными руками и возражать не пытались. Один даже согласно кивал. Правда, делал это так часто, что можно было подумать, будто он дрожит.

Наконец Лигур закончил свою лекцию, вытащил меч и перерезал все веревки. Осужденные поспешно спрыгнули с бочек, растирая руки.

– Они поняли важность совместных действий с кем бы то ни было, милорд, и согласны помогать нам всеми силами, – доложил полковник.

– Хорошо, – невозмутимо кивнул Володя, словно так все и должно быть. – Сколько потребуется времени на разработку плана штурма и начало учений?

– В общих чертах уже ясно, что делать… Потребуется все объяснить ротным и взводным, да еще вбить в тупые бошки ополченцам…

– Конрон, лучники где?

– Скоро будут.

– Лигур, сколько нужно лучников привлечь?

Тот почесал в затылке:

– Трудно сказать… Они нужны только в первый момент, а дальше, когда солдаты перевалят через частокол, уже не смогут нам помочь.

– Тогда их тебе действительно много не нужно… А вот мне они понадобятся. В общем, набирай кого нужно – и вперед. Так через сколько приступишь?

– Через полчаса… если все будет нормально и меня будут слушать ополченцы.

– Мы с Конроном будем тут, так что пусть попробуют не послушать.

Лигур поклонился и отправился отдавать приказы. Конрон нахмурился:

– Ты всерьез намереваешься отдать под его командование штурм?

– Да. Они к этому специально готовились, и мы с ним много говорили о будущей схватке. Хочешь ты того или нет, но Лигур в городе самый подготовленный офицер… Это, конечно, мое подозрение, но мне кажется, он родезец и покинул родину не совсем добровольно. Возможно, даже занимал там высокое положение.

– Это и так ясно, он очень толково командует. Но ты в нем уверен? Если он родезец…

– Уверен.

– Ну… тебе виднее. Ты же с ним больше всех общался. Только вот не могу я тут сидеть…

– А какие у тебя планы? До вечера родезцы ничего не предпримут, только укрепляться будут. Ну, разведку попытаются провести, так с этим наши патрули справятся, ты там не нужен.

– А тут я нужен?

– А тут мы готовим нашу будущую победу! Так что нужен!

Конрон печально вздохнул, развернулся к солдатам и велел принести откуда-нибудь два кресла и стол. Непонятно, в каком доме их позаимствовали, но просьбу выполнили довольно быстро. Заодно притащили и несколько кувшинов вина. Одобрительно крякнув, Конрон устроился в одном из кресел, а кувшины поставил на стол. Володя занял второе кресло и свою половину стола загрузил письмами Розентерна и допросными листами пленных. Тир покосился на него, но вино предлагать не стал – догадывался об ответе.

Когда начались учения, мальчик поспешно спрятал все бумаги и стал наблюдать. Минут тридцать заняло построение, еще некоторое время потратили на то, чтобы объяснить солдатам задачу. И вот началось… Впереди бежали щитоносцы с огромными щитами, защищая от обстрела себя и тех, кто шел за ними, а там самые сильные солдаты тащили большие и широкие лестницы. Каждую несли человек двадцать, держа их с двух сторон за специальные ручки. Точнее, не совсем лестницы – проемы между ступеньками из широких досок были не очень большими. По ним удобней бежать, чем карабкаться, но для штурма частокола они подходили идеально. Тот ведь не очень высок – где-то полтора человеческих роста.

По сторонам от колонн, тащивших лестницы, бежали арбалетчики, которых тоже прикрывали щитоносцы. Поскольку и щиты там были легче, и арбалетчики несли не очень большой груз, они успели первыми. Щитоносцы опустили щиты на землю, из-за них выглянули арбалетчики и тут же дали залп. Подбежали щитоносцы, прикрывающие солдат с лестницами, попытались раздаться в стороны, чтобы дать дорогу штурмовой колонне. Налетели на солдат, прикрывающих арбалетчиков, образовалась куча-мала, в которую и влетели пехотинцы с лестницами.

Конрон покосился на Володю. Тот невозмутимо пожал плечами:

– Первый блин комом. А представляешь, если бы такое случилось во время штурма лагеря родезцев?

Лигур носился среди солдат, раздавая тумаки и просвещая по поводу их происхождения. Володя подозвал одного солдата и шепнул пару слов. Тот помчался к Лигуру. Полковник молча выслушал и кивнул.

– Что ты сказал? – поинтересовался Конрон.

– Попросил проверить результативность залпа арбалетчиков.

– В этих ребятах я уверен. Они со мной пришли.

– Проверим.

Залп, видно, оказался хорошим, поскольку у Лигура к арбалетчикам никаких претензий не возникло. Остальные офицеры хоть и поглядывали зло на выскочку, но приказов его слушались, урок с ополченцами всем пошел впрок.

Дальше была еще одна попытка, но теперь уже вместе с арбалетчиками бежали и лучники. Они останавливались первыми и давали несколько навесных залпов, стараясь поразить не тех, кто на стене, а тех, кто спешил к ней.

Эта попытка тоже завершилась неудачей… А вот на третий раз лестницы все-таки удалось водрузить на частокол, и по ним бросились самые защищенные латники – тяжелая пехота. Они должны были принять на себя первый удар и расчистить дорогу остальным. Некоторые не удержались и свалились с лестниц, хорошо, там догадались солому постелить.

Четвертая попытка прошла более удачно, но солдаты оказались вымотаны до предела и едва не падали.

– Милорд, надо дать отдых, – заметил подошедший Лигур.

– По-моему, это ты распоряжаешься учениями, тебе виднее. Когда закончишь с приказами, подходи, надо поговорить. – Володя обернулся к охране: – Еще одно кресло разыщите, пожалуйста.

Лигур вернулся через двадцать минут, когда люди расположились на поляне и к ним бросились горожане, неся котелки с едой. Володя приглашающе указал на кресло.

– Милорд, до вечера мы не успеем…

– Значит, будете тренироваться после захода.

– Милорд?

– Лигур… как ты думаешь, когда лучше всего атаковать лагерь родезцев?

– Вы хотите сказать…

– Да. Штурмовать будем часа в четыре утра, когда сон наиболее крепок. С двух сторон. Как понимаешь, темно будет не только врагам. Потому, как только отработаете все днем, будем тренироваться ночью. Я уже распорядился конфисковать у горожан белые простыни. Из них надо будет сделать плащи. Белое ночью очень заметно, а кто не в белом – тот враг. Понимаешь? Это тоже надо отработать. Потому сейчас гоняйте людей до седьмого пота. Потом отдых, в три часа ночи подъем, разбираете плащи – их к вечеру должны изготовить, – и новая тренировка! Отдых, и завтра после полудня снова тренировка.

– Завтра вы сюрпризов не ждете?

– Нет. Завтра я ожидаю многочисленные попытки родезцев провести разведку. То есть множество мелких стычек между патрулями, но ничего серьезного. А теперь по учениям… Все хорошо, но… А что вы будете делать, когда перевалите через стену? Как мне кажется, тут и будет самое сложное.

– Будем действовать восьмерками, как вы и предлагали, милорд. Спаянная группа – большое преимущество в свалке.

– Да? И насколько они спаяны?

Лигур развел руками:

– За неделю нельзя сотворить чуда.

– И еще. Подумай, чем может ответить противник и что мы можем ему противопоставить. Сейчас они ставят палатки для персонала, если их как-то поджечь, при пожаре лучники и арбалетчики на стенах уже не будут бесполезны.

– Поджечь? – Лигур задумался.

– Проклятье! – Конрон хлопнул по столу ладонью. – Можно взять смолу, нарезать кусками и привязать к веревке, а там поджечь и кинуть на палатки. А ближние можно факелами закидать.

Лигур поднялся.

– Пойду, распоряжусь о смоле.

– Хм… а он не так уж и глуп, – буркнул Конрон и потянулся к вину.

Володя с отвращением посмотрел на кувшин. Понятно, почему тут все пьют едва ли не с детства. А что еще остается? Средств профилактики и дезинфекции никаких, пить сырую воду – велика вероятность схлопотать дизентерию или чего похуже. Остаются соки, пиво или вина. Но соки… мальчик видел однажды, как местные крестьяне делали сок. Пить его сразу расхотелось. Квас, что ли, научить делать? Только с соблюдением всех санитарных норм, вплоть до дезинфекции посуды паром… Местные такие доверчивые, вполне поверят, что это необходимо.

Мальчик поднялся.

– Конрон, проследи тут, пожалуйста, а я немного прогуляюсь.

– По делам или?..

– Или. Отдохнуть от всего хочу. И так почти падаю.

Вопреки ожиданиям, Конрон согласно кивнул.

– И то дело. Я хотел и сам тебя отправить, да боялся, не послушаешь. Иди, я тут за всем прослежу. Мне и самому интересны те приемы, что применяют твои люди.

«Твои люди»…

Володя задумчиво крутил травинку, ведя коня в поводу. А ведь с точки зрения всех местных законов они и правда его люди. Он их освободил, он их взял под свое командование, когда все остальные отказались.

– Обзаводишься армией?

– Что, милорд? – К мальчику подъехал один из солдат охраны, полагая, что обращаются к нему.

– Нет-нет, ничего. Просто задумался.

– Милорд! – Перед Володей встал на дыбы конь, и мальчик испуганно отпрянул, потом обругал Джерома. Тот торопливо извинился. – Милорд, я просто торопился сообщить вам, что приказ выполнен.

– Что?

– Я про паруса…

– А-а-а. Хорошо. Много?

– Я прикинул, сколько нам нужно, взял с запасом. Коптильни трудились с утра. Людей предупредил, они болтать не будут.

– Да пусть болтают. Думаешь, удастся скрыть это все от горожан? Главное, чтобы за город не выбралось. Потому надо бы усилить патрули в бухте и в городе. Ночью никаких передвижений.

– Крейс давно уже бесится от этого, – хмыкнул Джером. – Его этим комендантским часом совсем прижали. У него ж основное время работы – ночь.

– Проблемы Крейса меня не волнуют. Что с лодками?

– Отбираю подходящие. Те, что отобрал, уже начали смолить.

– Хорошо, продолжай работать.

– Мне вопросы задают… те люди, которым я не могу не ответить.

– Роухен и Розен? Отсылай их ко мне.

– Еще Лиром.

– Этого тоже ко мне шли. Чего с ними беседуешь? А вообще… ну, придумай что-нибудь. Скажи, жертвы Водному богу готовим, чтобы вызвать шторм и разметать вражеский десант.

Джером на секунду задумался, потом расхохотался.

– До такого я не додумался. Хорошая идея, милорд. В таком случае, я в порт.

Володя проводил умчавшегося Джерома взглядом и покачал головой. Вот кого надо было отправлять к родезцам. Этот бы задурил им головы как никто. Одна проблема – он слишком много знает про оборону. Если попадется – все планы отправятся псу под хвост.

Вернувшись к Осторну, Володя обнаружил, что в доме, кроме слуг, никого нет. Оказалось, что купец с женой и детьми отправились на рынок… Нашли время.

В выделенной ему комнате Володя плюхнулся на кровать. Тренькнула струна гитары. Мальчик наклонился и достал ее из-под кровати, пытаясь вспомнить, откуда она здесь. Он сам принес или кто-то из слуг забрал? Не вспомнил и махнул рукой – какая разница? Задумчиво провел пальцем по струнам… Давно не играл – все дела и дела. Сделал перебор… нахмурился и оглядел маленькую комнату, которая сильно глушила звук. Взял гитару и вышел на улицу. Устроился на скамейке в небольшой беседке и опять заиграл. Не что-то конкретное, а просто перебирая струны, плетя мелодию словно кружево. Неважно, какой аккорд и какая нота, лишь бы звучало в лад – этакий мелодичный хаос. Потом замолчал, зажав струны, и вдруг решительно ударил по ним…

Песня не очень подходила под гитару, но Володя постарался все же максимально приблизить аранжировку к оригиналу. Все равно не совсем верное звучание, все-таки ударных не хватает. Нет, это песня определенно не для гитары. Что бы такое более удачное… и под настроение… рыцарское…

Володя хмыкнул… Рыцарь с ржавыми шпорами.

Да уж, герой… Хотя, может, и станет, если Тортон все-таки удастся отстоять. Сложат легенды о чужеземном князе…

Позади раздалось хлопанье. Володя резко обернулся. Там, удобно расположившись на травке, сидели Аливия с братом.

– И давно вы тут?

– С момента, как вы заиграли какую-то странную мелодию, милорд.

– Володь, а ты мне раньше эти песни не пел. И знаешь, я почти все-все поняла. Давай продолжим учить твой язык! Мне он нравится. И кто такая Дульсинея, которую ты восславлял? – В голосе девочки послышались ревнивые нотки. – Она была твоя невеста на родине, да?

Мальчик расхохотался.

– Потише, стрекоза, я не могу на все сразу ответить. А насчет Дульсинеи можешь не переживать, эта почтенная дама – невеста одного благородного рыцаря, который отправился в путь, чтобы восславить ее имя, побеждая врагов.

– Ух ты! – Глазенки Аливии радостно засверкали. Тут она покосилась на брата: – А ты бы вот так смог отправиться в путь, чтобы прославить свою невесту?

Руперт отчаянно покраснел, потом пробормотал, что типа все это ерунда и что он не благородный, чтобы заниматься разной дурью. Тут он глянул на Володю и совсем смутился.

– Простите, ваше сиятельство, я совсем не имел в виду вас…

Володя перескочил через перила беседки, оставив гитару там, сорвал несколько невзрачных цветков, подошел к Аливии и опустился перед ней на колени, протянув букетик.

– Все ради вас, прекрасная леди.

Аливия вдруг смутилась, покраснела и замерла, не зная, что сказать. Володя улыбнулся, связал стебельки и приладил букетик девочке в волосы. Потом протянул руку и слегка ущипнул ее за нос.

– Ай! – Аливия обиженно пискнула и уставилась на Володю.

– Рот закрой, а то птичка залетит, – серьезно посоветовал мальчик.

Рядом невоспитанно хрюкнул Руперт и отчаянно попытался не расхохотаться.

Володя сыграл еще несколько мелодий, а Аливия попросила записать слова про «нам дворцов заманчивые своды не заменят никогда свободы» – решила попробовать перевести. Мальчик поднялся.

– Вот что, Кнопка, пошли-ка в дом, там и займемся. Я тебе помогу. Заодно продолжим язык изучать.

– А тебе не надо по делам? – тревожно и с отчаянной надеждой спросила девочка.

– Нет, – усмехнулся мальчик. – Сегодня я до вечера совершенно свободен.

– Ура-а-а-а!!! – Аливия вскочила и заскакала вокруг Володи, но тут же скривилась от боли.

– Говорил же, не скачи пока! Еще недельку спокойно посиди, а потом хоть на голове стой.

– Я попробую, – серьезно пообещала Аливия и тут же схлопотала подзатыльник, отбежала и с безопасного расстояния показала язык.

Руперт что-то сердито крикнул ей, а Володя рассмеялся. Грусть исчезла. Умеет же эта пигалица поднять настроение. Но чему удивляться? Каким-то образом она сумела вытащить его из бездны отчаяния, сумела растопить его холодность. Сейчас Володя еще не мог понять, радоваться ли тому, что он снова умеет искренне смеяться, грустить, сердиться. Что его чувства больше не имитация, а от души. Единственно только плакать так и не научился… Однажды ночью он проснулся с криком – снова приснилось крыльцо дома… вот мама спускается по лестнице, держа за руку Ленку. Рядом идет отец, а впереди скачет он… Вот отец толкает его в сторону, выстрелы… И тут Володя проснулся… В душе горечь и боль, но глаза сухи… Как ему в этот момент хотелось разреветься, сбросить этот груз с души, отпустить прошлое, чтобы оно отпустило его. Но цепь еще прочна…

Вопреки опасениям Володи, следующий день оказался для него самым свободным за все время осады. Это первоначально сильно удивило его. Не было необходимости куда-то мчаться, что-то решать, спорить с купцами или магистратом. Не сразу он сообразил, что просто запущенный механизм подготовки к сражению набрал полные обороты и больше не нуждался в подталкивании или контроле. Даже захоти он сейчас что-либо изменить – сделать это было уже практически невозможно. Филипп командовал в форте, размещал запасы воды и продовольствия, рабочие насыпали и трамбовали площадку под метательные машины, собирали требуше и устанавливали на стенах «скорпионы». На холме наблюдатели следили за родезцами и регулярно посылали гонцов с известиями. Враг несколько раз пытался провести разведку с этой стороны бухты, но его встречали засады арбалетчиков, и родезцы, потеряв несколько человек, прекратили попытки проникнуть на заросшие склоны, только усилили наблюдение. Еще произошло несколько стычек с патрулями на дороге, когда родезцы попытались приблизиться к городу, но и здесь они скорее демонстрировали намерение, чем реально пытались прорваться. Судя по всему, командир этого отряда решил не рисковать и дождаться основных сил, а пока возводил укрепленный лагерь, свозил с кораблей продовольствие и машины, которые старательно укрывали в дальней части лагеря.

Заметив это, Володя досадливо поморщился – туда не доставали даже требуше. Точнее, доставали на максимальной дальности, но стрелять, не видя цели и не имея возможности корректировать стрельбу, бесполезное занятие. Шанс во что-то попасть, конечно, есть, но не настолько большой, чтобы пытаться. Впрочем, глупо огорчаться, нельзя же всерьез полагать, что противник подставится во всем.

Потом Володя навестил порт, но и здесь Джером вполне справлялся без него. Конрон руководил тренировками кавалерии, Лигур занимался с пехотой и лучниками, Роухен проверял городские укрепления и организовывал патрули, Арвид пропадал в госпиталях и следил за подготовкой перевязочного материала.

Помотавшись до обеда по городу, Володя вдруг с досадой понял, что, собственно, он никому больше не нужен. Сейчас, когда все отлажено и каждый офицер четко представляет задачу, его вмешательство только повредило бы. А в случае разных мелких недоразумений и накладок за советом или приказом все предпочитали обращаться к Конрону или Роухену.

С одной стороны, обидно, а с другой – хорошо – значит, правильно подобрал людей, нашел к ним подход и заставил делать общее дело. Причем заставил не только тех, кого сам нашел и назначил, но и тех, кого убрать не мог. Учителя на Базе вполне могли бы гордиться им. С этими мыслями Володя отправился в дом Осторна. Чтобы как-то скоротать время и отрешиться от тревог, засел за занятия языком с Аливией, а с Рупертом и Осторном занялся математикой. Девочка переводила песню, а Володя подсказывал незнакомые слова, которые встречались в тексте, и тут же заставлял их заучивать, объясняя значение. Перевод выходил без рифмы, но получался неплохим.

Наблюдая, как девочка пыхтит над переводом, склонившись над бумагой, Володя пожалел, что сейчас тут нет Сторна – барда, с которым он познакомился по пути в Тортон. Неплохо было бы перевести еще несколько песен.

То и дело приезжал гонец с сообщениями от наблюдателей с холма, но они разнообразием не блистали: враг укрепляется, разгружает корабли, предпринимает несмелые попытки провести разведку, но, натыкаясь на сопротивление, в бой не вступает и отходит. Стала известна и примерная численность солдат в десанте: около трех тысяч. Понятно, почему родезцы не горят желанием лезть на рожон – их чуть больше, чем солдат в городе, а повторять «подвиг» барона Розентерна им явно не хочется.

Следующий день не отличался от предыдущего. Те же стычки, те же спешные приготовления и тренировки внутри города. Разве что прибавилось вражеских галер, которые стали постоянно маячить у выхода из бухты. Приближаться не решались, следили издали. Три корабля портовой охраны один раз вышли им навстречу, но родезские галеры боя не приняли и ушли обратно к лагерю. Зато ближе к вечеру наблюдатели обнаружили необычайное оживление в бухте. Один корабль вдруг сорвался с места и умчался на север.

– Завтра прибывают основные силы, – сообщил Володя на созванном совещании.

– Ты же говорил, что они прибудут через пять дней, – удивился Конрон.

– Я не колдун и не предсказатель. Я могу только предполагать на основе имеющихся у меня фактов. Пять дней – такой срок называли пленные. Возможно, они сами не знали сроков, возможно, ветер оказался попутным. Мало ли.

– Что ж… Тогда будем готовиться.

На этом совещание закончилось. Свои задачи знал каждый, и лишний раз напоминать о них смысла не было.

В эту ночь Володя спал плохо.