Флаг вам в руки! Панарин Сергей
– Слушай, Хельга, – задушевно сказал Палваныч. – Я, конечно, понимаю: ты у нас графиня, пятое-десятое… Но будь ты проще! А то карикатура какая-то вместо разговора.
Дама собралась с силами и тихо предложила:
– Выпьем?
– Вот! Это уже по-нашему! – прапорщик разлил вино по бокалам. – Чем ты там хотела поинтересоваться?
Страхолюдлих, потомственная колдунья, с самого шабаша мучалась одним эзотерическим вопросом, который и задала:
– Зачем нужно отжиматься?
– Ну, это просто. В здоровом теле – здоровый что? Дух!
– О-о! – протянула Хельга.
– У нас, старушка, задача четкая. Нам хлюпики ни к чему. А то ведь оно по-разному… Забросит судьба в какое-нибудь пекло, а он – опаньки! – и спекся. Тут, сама чуешь, горнило не прощает… Еще вино есть?
Вызванный щелчком графининых пальцев повар принес новую бутыль. Женщина сумела щелкнуть не сразу: рука дрожала после упоминания об адском пекле.
А прапорщика вовсю тянуло побеседовать о службе:
– Я, думаешь, тут шутки шучу… Этакий Хейердал по жизни тутошней бродит. А у меня под землей, между прочим, целый Армагеддон спит. Пальцем нажал, и все, к матерям, взорвется! Где захотел, там и конец! Романтика… Три, два, один… Пламя ревет, дым, гарь… Земля дрожит. Ну, и мы с тобой давай еще по одной вздрогнем.
Страхолюдлих благоговейно внимала рассказу ракетчика. Подъем, который испытывала женщина, не позволял алкоголю полностью затуманить сознание. Дубовых же был только в легком подпитии.
– …Вот, Хельга. Бабахнет – все сожжет, костей не оставит! Даже душонку спалит, как «папа» говорит. Кто этого сам не видел, не поймет. Вот ты бы хотела?
– Да, да!!!
– Понимающий ты человек, хоть и баба!
Просидели дотемна.
– Ладно, хозяюшка, – прапорщик хлопнул ладонью по столу. – Пора в койку. Веди в спальню, иначе я заплутаю тут наглухо.
Слегка пошатываясь, держа друг друга под руку, леди и джентльмен дошагали до кровати Палваныча.
Тут и случилась кульминация эмоционального напряжения Хельги. Куртуазный прапорщик стал совершать определенные действия, направленные на раздевание графини и укладывание ее рядышком. Женщина была вовсе не против, но осознание того, кто именно ее разоблачает и что сейчас произойдет, сыграло с ней злую шутку: дама попросту отрубилась. Могла ли она ожидать от повелителя такого внимания?
Палваныч был слегка разочарован.
– Слаба ты на винище, – сказал он спящей красавице Страхолюдлих, подвинул ее и лег сам.
Не дрыхнуть же в кресле, когда роскошное койко-место почти не занято.
Только вот не засыпалось.
Мужик поворочался, поворочался да отправился в ночную экскурсию по замку.
Взяв с туалетного столика канделябр, Палваныч выскользнул в коридор. Там царила гнетущая тишина, только иногда доносился треск горящих факелов.
Слуги уже спали, прапорщик бродил по лабиринтам замка, то и дело натыкаясь на картины кровавого содержания. На них изображались сцены насилия – от сражения троллей с драконами до визита в деревню опричников-налоговиков. Пару раз Дубовых пугался, неожиданно выходя в темноте к нагромождениям страшных вещей. Один раз он увидел кирасу, над ней торчала медвежья голова в рогатом шлеме, вместо рук – коряги, в правой алебарда, а в левой меч. Ноги у монстра были лосиные или оленьи. К копытам зачем-то привинчены шпоры. Получившийся боевой лосемедведь глядел на прапорщика остекленевшим взглядом. Палваныч не сдержался и тихонечко выматерился для снятия стресса.
Он шел глубже и глубже в подземелье, вздрагивая от каждого шороха. Шуршали большие, с кошку, крысы. Они не обращали внимания на человека. Иногда свечи освещали человеческие черепа, приколоченные к стенке. В глазнице одного из таких «украшений» блестела змея.
Коридор с влажными стенами становился все ниже и уже. В небольших нишах висела обильная толстая паутина, в которой копошились жирные мохнатые пауки с крестом на спинке. Изредка они прыгали на прапорщика, и он судорожно смахивал их рукавом.
Тишина становилась все гуще. Трех свечей было мало, чтобы осветить путь хотя бы на два метра вперед. Вдруг где-то сзади раздался вой и короткий рык. Впереди пискнула то ли крыса, то ли летучая мышь. В лицо Палваныча пришла волна холодного затхлого воздуха.
Стало совсем не по себе…
Напряжение нервов достигло наивысшего предела, и тут…
И тут ничего не случилось, потому что не всегда что-то случается, когда в темном сыром коридоре с крысами, пауками и скелетами раздается вой, рык и писк да дует затхлый ветер.
Прапорщик упрямо шел в самое сердце замкового подземелья. Он долго спускался по каменной винтовой лестнице, пока не оказался в огромном зале с высоким потолком и колоннадой. Все шесть стен зала были усыпаны синими камушками. Они давали ровное сияние, – казалось, стена туманно светится, но вот Палваныч подошел ближе и разглядел мириады камушков-песчинок.
В зале было тепло.
В центре пустого пространства лежала большая бесформенная куча. Прапорщик оставил канделябр у лестницы и направился к ней, бормоча:
– Что за ерунда? Свалка тут, что ли?
Куча, принятая Палванычем за свалку, зашевелилась, закряхтела и трансформировалась в сидящего великана. Великан был одет в рубаху и штаны, пошитые из шкур. Еще он был волосат и чумаз. Длинная неухоженная борода свисала до живота.
У гиганта имелся всего один глаз во лбу. Прапорщик заключил, что перед ним циклоп.
Циклоп почесал ступню пальцами с длинными грязными ногтями. Осмотрелся, близоруко щуря единственный глаз.
– О, человечина! – воскликнул циклоп, увидев Палваныча.
– Хрен тебе, а не человечину, – ответил прапорщик и со всех ног кинулся к лестнице.
Гигант быстро поднялся на колено, потянулся за беглецом и перекрыл ему путь широкой ладонью.
– К чему спешка? – спросил циклоп.
Надо отметить, что голос у великана был приятным: почти оперный баритон.
– Если бы тебя сожрать пообещали, ты бы не торопился?
– А я не собираюсь вас есть, с чего вы взяли? А! Вас смутило слово «человечина»! Это пережиток прошлого. Для нас, циклопов, вы все человечина.
– А зачем тогда эти догонялки?
– Так скучно, поймите же! Конечно, она дает книжки… – великан показал пальцем вверх. – Но маленькие, маленькие людские книжечки! И не перелистать нормально, и буквы мелкие. Приходится к самому глазу подносить… А библиотека у нее прекрасная…
– А что не уйдешь отсюда?
– Не могу! Здесь всего один выход – винтовая лестница, по которой вы пришли.
– Тогда как же ты тут очутился?
– Вы что-нибудь слышали про огурец в бутылке?
– Это когда прямо на грядке маленький огурчишко, не отрывая от стебля, суют в бутылку, а за лето он вымахивает, да?
– Да. Ее предки, – великан снова показал на потолок, – поймали меня ребенком и притащили сюда. Ах, в тот злополучный год я был всего вдвое выше вас… Случилась война людей с нами, циклопами, и…
Циклоп рассказывал и рассказывал свою историю, а Палваныч не слушал. Он задумался. Такие конфузы случались с прапорщиком Дубовых очень редко, раз или два в полгода.
Сейчас наступило просветление: Палваныч подошел к тому рубежу, когда можно поверить в невероятное. Он только что увидел циклопа. Живого, говорящего, здоровенного. Очевидно, прапорщику нужно было увидеть нечто огромное, чтобы окончательно свыкнуться с местной реальностью. Черт, ундины, человечек из огнива – они не впечатляли. А циклоп – впечатлил. Это как на Годзиллу живьем посмотреть.
«Значит, все это существует… Ну, кроме Годзиллы», – признался себе Палваныч, и ему стало необъяснимо легко.
– …Я вырос и уже не мог сбежать… – бубнил циклоп. – Но она добрая, не то, что ее родня…
– А почему же тебя свои не выручили? – спросил вынырнувший из дум прапорщик.
– Ха! А где мы, по-вашему?
– Под землей…
– Браво, открытие века! Мы в каменном мешке с непроницаемыми для магического взгляда стенами, построенном легендарным маленьким народцем, жившим эпоху назад.
– Гномами, что ли?
– Нет, гномы им даже не родня. Вот домовые – прямые потомки. Существуют легенды, что маленький народец еще жив, только невидим. Но попробуйте-ка доказать этот факт!
– Что я, Склифосовский – факты доказывать? – хмыкнул прапорщик. – Ты, браток, вот чего пойми: я такого, типа тебя, вижу сегодня впервые. А в вашем пристукнутом мире уже больше двух недель таскаюсь. Но я тебе помогу… Сироте и инвалиду… Хочешь?
– Еще бы! Благодарность Гроссмалыша не знала бы границ!
– Тебя зовут Гроссмалыш?! – не поверил собственным ушам Дубовых.
– Да, – циклоп застеснялся.
– Ладно, отставить. Приступим к спасательной операции. Заодно и проверим, прав я, или наоборот.
Гроссмалыш озадаченно посмотрел на Палваныча.
– Я сейчас черта вызову, – пояснил тот.
– Товарищ прапорщик, рядовой Аршкопф по вашему приказанию прибыл! – пискляво отрапортовал непонятно чему лыбящийся рогатый.
– Черт!!! – завопил циклоп, убегая в дальний конец зала, где находились подобие лежанки и исполинский ящик.
Великан запрыгнул на ящик и сжался в комок, если так уместно называть двадцатиметрового детину.
– Это что за карикатура? – нахмурился Палваныч.
– Осмелюсь доложить, циклопы боятся нас, чертей, как слоны мышек, – пропищал, мелко хихикая, Аршкопф.
– Сможешь его вызволить отсюда?
– Так точно! Куда доставить?
– Выпусти рядом с замком и пугни куда-нибудь в сторону того же Зачарованного леса. А потом отдыхай.
– Есть!
Черт исчез.
Исчез и циклоп.
Прапорщик доковылял до лестницы и сел на нижнюю ступеньку.
– Екарный бабай, я говорил с чертом… Настоящим чертом!.. Моим личным настоящим чертом… Да с этим чертом мне сам черт не брат!
Палваныч поднялся по лестнице в узкий коридор, пробрался обратно в замок, вернулся в спальню, разделся и лег рядом с похрапывавшей Хельгой Страхолюдлих.
Он заснул быстро, потому что устал: путь назад был изнуряющим – все вверх да вверх. Несколько раз прапорщик хотел вызвать Аршкопфа, чтобы тот перенес его в покои, как циклопа, но… побоялся. Пусть лучше других черти носят… Брр!
Глава 20
Финансовый результат, или Влияние Коли на яйценоскость
Колю, привезенного в дом Всезнайгеля, незамедлительно уложили в кровать. Колдун обработал руку солдата особой мазью, пообещал, что к следующему утру все пройдет, если не напрягаться.
Парень постоянно порывался встать и что-нибудь делать, невзирая на боль в кисти. Принцесса сидела рядом, чуть ли не силой удерживая солдата на месте.
– Успокойся, Николас, – уговаривала она юношу бледного со взором горящим. – Тебе нужен отдых, твоей руке нужен покой… Посмотри, как опухла! И вообще, самое время почивать на лаврах.
Но рядовой Лавочкин не поддавался увещеваниям Катринель.
В гостиной неистовствовал Тилль. Весь остаток дня в дверь звонили, стучали, ломились дотошные посетители, непременно желавшие видеть рыцаря-победителя и лично засвидетельствовать свое восхищение. Гостиная и коридор были устланы цветами. Под окном кто-то пел Колины серенады, здравицы и прочую галиматью.
К вечеру не выдержал даже флегматичный Хайнц: стал покрикивать на публику. Слуге приходилось хуже всех. Он крутился между дверью и бушующим мудрецом.
Ужинать сели позже обычного.
– Поздравляю, Николас! – хозяин дома поднял бокал вина. – Сегодня вы ошеломили не только бедного графа. Признаюсь, я не видел ничего похожего, хотя смотрю турниры очень давно.
Придворный колдун, солдат и принцесса отлично посидели. Колина жажда деятельности прошла, он впал в некую благодушную вялость. Катринель радовалась тому, что парень вернулся почти невредимым. Тилль развлекался, шутя и плетя разные небылицы, но Лавочкин заметил: Всезнайгель потихоньку о чем-то размышляет.
Потом в дверь позвонили, и Хайнц принес записку. Хозяин прочитал.
– Я отбываю по срочному делу, – сказал он. – Продолжайте праздник без меня.
– Что-то случилось? – спросила принцесса.
– Ничего страшного, дела королевского сыска, – успокоил ее мудрец. – Должность придворного колдуна обязывает.
Он отсутствовал всю ночь, а ранним утром отправился во дворец.
Король Генрих еще спал.
– Как только его величество соизволят проснуться, передайте ему, что я имею сообщение государственной важности, – велел мудрец слуге короля и стал ждать.
Через час монарх пробудился. Получив известие о Тилле, велел звать его прямо в опочивальню.
Визитер имел честь видеть короля, нежащегося в постели. Слуги удалились.
– Ну, мудрейшество, ты наконец нашел Катринель? – нетерпеливо спросил Всезнайгеля король, не здороваясь.
– Доброе утро, ваше величество, – Тилль поклонился. – Мой разговор касается дел, более важных, чем поиски принцессы… Кстати, появилась довольно интересная зацепка. Но сначала позвольте о более значимом.
– Что может быть важнее? – спросил Генрих. – Война? Мор? Голод?
– Ни то, ни другое, ни третье. Дела еще хуже, – таинственно изрек Всезнайгель.
– Не томи!
– Речь идет об угрозе переворота.
– Что?! – король подскочил на кровати.
– Прошу вас, выслушайте внимательно. После вчерашней победы над вашим племянником барон Николас поистине стал фигурой общегосударственного масштаба. Мне могут возразить, дескать, популярный рыцарь – это игрок светского плана, кумир ради развлечения, но никак не политическая единица. Что ж, казалось бы, все верно. Но не в случае с Николасом Могучим. Здесь мы сталкиваемся с человеком, которого еще до попадания в рыцарскую обойму боготворило все королевство. Я имею в виду народ, простолюдинов. Случаи двухнедельной давности уже стали легендами. Где такое видано? Нигде.
– Ты не драматизируешь? – перебил Генрих.
– Отнюдь, ваше величество. Убитый великан, побежденный дракон, возвращение из логова злобных гномов, добытый одним ударом птицеящер… Это раз. Мимоходом сбитый с ног Вильгельм Патлатый, сраженный в невероятном прыжке граф Шроттмахер, фурор под балконами придворных дам… Это два. Вопрос: а что будет под номером три? Куда направится эта бьющая ключом энергия и удача? Между прочим, Николасу необычайно везет… Совершенно не ясно, почему спят ваши соглядатаи из особого королевского полка. Ведь в их обязанности входит пресечение подобных случаев нездоровой популярности.
– Хм, я давно недоволен особым полком и обязательно разберусь, отчего мне до сих пор не подали рапорт о Николасе. Ты уверен, что этот сельский паренек захочет трон?
– Барон молод. Злоумышленники обязательно постараются навешать на его юные уши отборной лапши. А если Николас пойдет на поводу у льстецов и провокаторов… Сейчас парень живет в моем доме, но рано или поздно он меня покинет. Тогда следить за ним будет некому.
– Вы предлагаете заточить его в острог? Или убить?
– Что вы, ваше величество! Такого никак нельзя допустить! – убежденно воскликнул Тилль. – Только представьте себе размеры народного негодования: «Где наш герой? Кто его убил?»
– А что делать, Всезнайгель?
– Я полагаю, его надо осторожно выслать за пределы королевства. С дипломатической миссией. А может, с военной.
– Отличная идея! Отправлю его в Черное королевство послом.
– Осмелюсь не согласиться, ваше величество, – задумчиво произнес Тилль. – По-моему, отправка в Черное королевство будет воспринята людьми как казнь. Давайте отошлем его не очень далеко, в сопредельное с нами государство, хотя бы в Наменлос. Пусть он приложит свои таланты к нашим не очень добрым соседям. А здесь, глядишь, забудут Николаса Могучего. Тут-то мы его и переведем поближе к Черному королевству.
Король помолчал, теребя одеяло. Проект придворного колдуна был интересен с нескольких сторон. И отсылка опасного барона, и возможность досадить упрямцу-соседу…
– Ты по обыкновению мудр, Всезнайгель. Подготовишь своего гостя к миссии?
– Более того, я провожу его до границы.
– Хорошо, побольше бы таких верных людей… Сегодня же издам указ. Завтра мальчонка должен выехать.
– Понял, ваше величество.
Тилль уже хотел откланяться, но король остановил его:
– Что с Катринель?
– Ах, с принцессой! Вчера в столице объявился провинциальный законник, некий Засудирен. Из Лохенберга. Законник изъял у пойманного на краже коня разбойника золотые вещи, а именно кольцо, самопрялку и мотовило. Исполняя ваш секретный приказ, Засудирен привез вещи на опознание. Ночью ваши сыщики разъехались с данными предметами по ювелирам, дабы те опознали, их ли это изделия. Думаю, скоро мы получим подтверждение.
– А преступник?
– Самому конокраду удалось бежать из тюрьмы Лохенберга, ваше величество. По словам законника, не обошлось без волшебства. Разумеется, я не поверил, обстоятельства побега будут расследованы. Опять-таки дело для ваших сыщиков из особого полка, они им и занялись.
– Ох уж этот особый полк…
– Кстати, вор сразу показал себя непростым типом.
– Хм, еще бы, с вещами Катринель!
– Не только. Странный разбойник зачем-то обряжался смертью и пугал народ в южных окрестностях Зачарованного леса. Засудирен считает, что возмутитель спокойствия – заговорщик. Получается, ваша невеста могла попасть в плен к изменникам. Вероятно, к изменникам-магам.
– Дункельонкель вернулся?!
– Нет, ваше величество, об этом я бы наверняка узнал.
– Ладно. Докладывай любые новости. Если есть заговор, я хочу, чтобы он был раскрыт!
На том и закончилась беседа с королем Генрихом. Монарх остался взволнованным, Всезнайгель отправился домой довольным.
Там его нетерпеливо ждали Коля и Катринель.
– Для беспокойства нет причин, – заявил Тилль. – Завтра мы отбываем к границе с Наменлосом. Так что готовьтесь. Кстати, сегодня во дворце шушукались, что граф Михаэль Шроттмахер проболеет недели две. Вы его, Николас, сильно зашибли. Не самое лучшее отношение к одному из ближайших наследников престола. Пойду, напишу письмо брату.
Перед рядовым Лавочкиным стояла задача, которую необходимо было решить перед отъездом: разыскать герольда графа Шроттмахера и получить плату за поединок – гарантированное возвращение домой, в полк. Коля намеревался потребовать своеобразную отсрочку выплаты.
«Вот отвезу Катринель в безопасное место, и можно двигать на Родину», – думал парень.
Он вышел на Зеленый рынок, спросил у прохожих дорогу к усадьбе Шроттмахера. Подойдя к дому Михаэля, Коля в нерешительности остановился. Как себя повести? Что люди скажут о человеке, пришедшем к герольду своего вчерашнего противника? Не будет ли это оскорблением чести графа?
– А мне какая разница? – буркнул солдат и постучался.
Дверь отворил старый слуга.
– Добрый день, – поздоровался Коля. – Мне бы…
– Здравствуйте, барон, – склонил седую голову слуга. – Граф ждет вас.
Парень немало удивился, но отступать было поздно.
Шроттмахер сидел в кресле, укрытый одеялом и пледом. Благородное лицо графа было болезненно бледным и слегка отекшим.
– А, Николас, – тихо начал Михаэль. – Спасибо, что зашли. Рад вам. Располагайтесь.
Солдат сел в кресло напротив графа. Тот продолжил:
– Извините, что не встаю. Ума не приложу, где вы научились такому приему… Но еще больше меня беспокоит другое. Что за колдуны вам помогают?
– Вы же знаете, граф, волшебство на турнирной площади невозможно, – Коля слегка растерялся.
– Я не о турнире, – Михаэль поморщился, чуть изменяя позу. – Я о своем герольде, о Клаусе.
– Что с ним?
– Это я у вас хотел спросить.
Парень непонимающе смотрел на графа.
– Наверное, вы действительно ни при чем… – после недолгого раздумья сказал Шроттмахер. – Вчера Клаус прямо здесь, на моих глазах, превратился в курицу. Представьте себе, вот он, Клаус, и вдруг – хлоп! – нет его, а есть гора одежды и кудахчущая под ней испуганная рябая несушка.
– Не может быть! – выпалил Коля.
– Слово дворянина, – с достоинством произнес граф. – Извольте убедиться сами, он в соседней комнате.
Лавочкин прошел к закрытой двери, распахнул ее и увидел на столе большую клетку, в которой сидела курица. Увидев Колю, она заволновалась, раскудахталась, стала жаться к дальней от солдата стенке.
– Смотрите-ка, он вас узнал! – воскликнул Михаэль.
Парень отошел в глубь спальни графа, надеясь, что птица успокоится. Но курица громко раскудахталась. Шроттмахер позвал слугу.
– Что с ней? С ним… – сипло спросил граф у старика.
– Смею заметить, господин, обычно они так кричат, когда несутся.
– Ты хочешь сказать, дурья башка, что бедняга Клаус сейчас снесет яйцо?!
– Простите, я не знаю о намерениях… господина герольда, но куры кудахчут громко и часто именно, когда…
Птица вдруг замолкла на несколько мгновений, и люди услышали подозрительный стук о прутья клетки.
– Пойди, посмотри, – велел слуге граф.
Старик приблизился к клетке, обернулся к хозяину и Коле.
– Так и есть, господин граф, снес… ла, – развел он руками. – Но не простое яичко…
– Золотое, что ли? – усмехнулся и снова сморщился от боли Михаэль.
– Да…
– Неси сюда, обормот! Шутить вздумал?
Слуга открыл дверцу, вытащил яйцо и снова запер клетку. Поднес «улов» Шроттмахеру.
На ладони старика лежало золотое яйцо с выдавленной на нем надписью: «Клятвопреступник».
Коля обалдел.
– Граф, – сказал он. – Я брал с вашего герольда клятву о том, что в обмен на мое согласие участвовать в поединке ваша сторона предоставляет мне способ вернуться на Родину, в мой мир… Если он соврет, то пусть станет Курочкой Рябой.
– Полно вам, барон, – скривился Михаэль. – Я вам сейчас поклянусь, что я женщина. Смотрите: клянусь, что я женщина, иначе быть мне конем! Ну, иго-го?
– Я, честно говоря, шутил над вашим Клаусом… Значит, про могущественного колдуна, который вернет меня домой, он соврал…
– Уважаемый Николас, я приношу свои извинения, – граф с сожалением покачал головой. – Клаус делился со мной вчера, здесь, после боя, что за ложь он вам продал. Я без всяких шуток признаюсь: у меня нет знакомых могущественных колдунов. И мне жаль… Я так хотел этого поединка. Как мальчишка. Вот он и соврал.
Солдат с грустью поглядел на Михаэля, потом на курицу.
– До свидания, граф. Я должен идти. Поправляйтесь скорее.
Слуга проводил парня к выходу. Шроттмахер чувствовал себя обманщиком.
Лавочкин брел к Зеленому рынку, печально повесив голову. Картинка получалась препоганейшая. В начале куриной истории Коля растерялся, но стоило Михаэлю обмолвиться, что он знал об обещании Клауса, и до парня мгновенно дошло: граф и его герольд придумали и разыграли для него спектакль с рябой курицей и якобы золотым яйцом. За простачка держали. Думали, он поверит в их сказочку. Ну, что ж… Не впервые люди отказываются платить по счетам. Бог им судья. Теперь вся надежда на Всезнайгеля.
«А я-то раскатал губищу, – горько усмехался солдат. – Попросить об отсрочке хотел. Лох, чистой воды лох»…
Желая хоть немного взбодриться, парень отправился к лавке Йорингеля.
Скорняк радостно поприветствовал делового партнера.
– Видите, Николас, мой листок? – чуть ли не кричал мастер, размахивая перед Колиным носом исписанной бумажкой. – Это заказы на остатки вашего птицеящера.
– Здорово, – проговорил солдат, пытаясь натянуть на лицо улыбку.
«Натягивай на чурбан улыбку или не натягивай, все равно чурбаном останется», – мысленно казнил себя парень.
– А это, – скорняк выложил на прилавок большой мешочек с талерами, – остаток моего долга. Господин Николас, мы с вами почти богатеи!
– Да-да, Йорингель, – пробубнил Коля. – Почти богатеи…
– У меня есть просьба… – начал мастер, но осекся. – У вас что-то случилось?
– Нет, Йорингель, не обращайте внимания. Временные трудности. Что за просьба?
Читать бесплатно другие книги:
