Заклятье древних маори Марш Найо

III

Ах, с каким запозданием мы чувствуем признаки неотвратимо надвигающейся на нас катастрофы, привыкнув отгораживаться от любой угрозы экраном мнимой безопасности. Возможно, мысль о том, что постигшая Квестинга участь вовсе не была результатом несчастного случая, и теплилась где-то в отдалённом уголке мозга Дайкона. Есть некоторые недуги, которые мы не хотим даже называть; с таким же упорством мы не желаем, чтобы наше имя хоть как-то связывалось с определённым видом преступлений. Удивительно, но даже сейчас, в преддверии приближающейся беды, Дайкон думал лишь об одном: как же ему теперь объясниться с Гаунтом. Вот так, в результате невероятных вывертов воображения, серьёзный ужас уступает место крохотному страху.

Дайкон сказал:

— Может быть, мне проводить вас к мистеру Гаунту? Я просто не знаю, встал ли он уже с постели.

Уэбли задумчиво посмотрел на него, после чего с радушием, заставшим Дайкона врасплох, произнёс:

— Это будет чрезвычайно любезно с вашей стороны, мистер Белл. Мы ведь тоже любим, когда с нами обращаются по-хорошему. Что ж, представьте меня мистеру Гаунту, и я сам все ему объясню. Убеждён, что он поймёт.

«Черта лысого!» — подумал Дайкон, шагая по веранде.

Они уже подходили к спальне Гаунта, когда оттуда, согнувшись в три погибели под тяжестью сундука с одеждой, вышел Колли. Уэбли удостоил его колючим взглядом, уже столь хорошо знакомым Дайкону.

— Поворачивай оглобли, Колли, — сказал Дайкон.

— Чего? — изумился тот. — Я же его еле выволок. Что я вам, сэр, носильщик, что ли?

Он исподлобья посмотрел на Уэбли.

— Извиняюсь, старший инспектор. Кстати, ни одного трупа в сундуке нет. Можете взглянуть сами, если не верите, но только хозяйское бельё не потревожьте. Мы в таких вопросах очень скрупулёзны, знаете ли.

— Ладно, Колли, — махнул рукой Уэбли. — Только держитесь поблизости. Мне надо будет переброситься с вами парой слов.

— Слушаюсь и повинуюсь, — весело ответил Колли, подмигивая Дайкону. — Будь я собакой, я бы даже повилял хвостом. Кстати, ежели вы ищете Его Королевское Светлейшество, то оно изволит лично сидеть в грязи. По самую задницу, — сообщил он излишнюю подробность.

— Мы подождём, — произнёс Дайкон. — Заходите сюда, мистер Уэбли.

Они прошли в гостиную. Колли, посвистывая, побрёл по веранде.

— В Новой Зеландии такие зубоскалы смотрятся белыми воронами, — заметил Уэбли. — Очень уж боек на язык этот малый. Я почему-то представлял себе английских лакеев совсем иначе.

— Колли — вообще-то костюмер, а не лакей, — пояснил Дайкон. — Но он уже так давно прислуживает мистеру Гаунту, что, должно быть, и сам считает себя штатным шутом. Извините, сержант, но я должен поставить мистера Гаунта в известность о том, что вы его ждёте.

Дайкон, по наивности, рассчитывал предупредить хозяина, но Уэбли, поблагодарив, вышел на веранду вместе с ним.

— Лечится, значит? — жизнерадостно провозгласил он. — Правильно. Занятно, что я служу здесь уже без малого лет десять, а до сих пор так и не удосужился полюбоваться на эти знаменитые источники. Кто бы мог подумать!

И он последовал за Дайконом через пемзовую террасу.

Гаунт уже завёл себе обычай каждое утро залезать перед завтраком на пятнадцать минут в самый большой грязевой источник, прикрытый от посторонних глаз грубо сколоченной купальней. Дайкон поневоле подумал, что, судя по всему, столь категорическое неприятие Гаунтом курорта не коснулось именно этого целебного источника.

Подойдя к купальне, секретарь осторожно постучал в дверь.

— Кого там черти носят? — рявкнул Гаунт.

— Здесь сержант Уэбли, сэр, — ответил Дайкон, дрожа как осиновый лист. — Он хочет поговорить с вами.

— Какой сержант?

— Уэбли. Это его фамилия.

— Кто он такой?

— Сотрудник гарпунской полиции, сэр, — сказал сержант. — Извините уж за беспокойство.

Ответа не последовало. Уэбли не шелохнулся. Дайкон ждал, переминаясь с ноги на ногу. Вскоре до его ушей донёсся негромкий всплеск. Молодой человек представил, как Гаунт присел, прислушиваясь. Наконец он услышал оклик:

— Дайкон?

— Я здесь, сэр.

— Зайди ко мне.

Дайкон быстро шмыгнул в купальню, прикрыв за собой дверь. Как он и ожидал, голый Гаунт с негодующим видом торчал по пояс в грязи.

— Что происходит, черт побери?

Дайкон выразительно указал на дверь.

— Он там? — буркнул Гаунт.

Дайкон возбуждённо закивал, после чего звенящим от напряжения голосом провозгласил:

— Сержант Уэбли из гарпунской полиции хочет побеседовать с вами, сэр.

Порывшись в карманах, он выудил конверт, карандаш и быстро нацарапал: «По поводу Квестинга. Нас не отпускают». Показывая конверт Гаунту, он нарочито громко спросил:

— Может, позвать Колли, сэр?

Гаунт недоуменно вытаращился на конверт. По плечам его катился пот. Лицо актёра постарело и увяло, кожа на руках сморщилась. Он принялся ожесточённо чертыхаться себе под нос.

Уэбли громко прокашлялся. Гаунт, продолжая изрыгать проклятия, посмотрел на дверь. Затем, ухватившись за поручень, он поднялся в полный рост — не самое радующее глаз зрелище.

«Господи, хоть бы он что-нибудь сказал, — подумал Дайкон. — Неужели он не понимает, что молчанием губит себя?»

Словно прочитав его мысли, Гаунт громко произнёс:

— Скажи ему, чтобы подождал. Сейчас я выйду.

Несмотря на тёплое ясное утро и принятую горячую ванну, Гаунт вышел из купальни, зябко кутаясь в длинный халат. Попросил у Дайкона сигарету. Секретарь, чтобы хоть как-то разрядить напряжение, заговорил:

— Боюсь, сэр, нам придётся немного задержаться с отъездом. Это я виноват — нужно было предвидеть, что дознание ещё не закончилось.

— Да, — подхватил Гаунт, — чертовски некстати. Ладно, ничего не попишешь, надо так надо.

Его реплика прозвучала на редкость фальшиво.

Выйдя из купальни, они лицом к лицу столкнулись с сержантом Уэбли.

«Торчит тут, как монстр Франкенштейна», — почему-то подумал Дайкон. Проводив хозяина и сержанта к дому, он присел на край веранды и закурил. Гаунт отправился переодеваться, а сержант остался у двери. Набежавшие было ночью тучи рассеялись, ветер тоже стих. Пик Ранги чётко вырисовывался на фоне неба. Деревья в его предгорьях казались наляпанными акварелью. Звонко пели жаворонки, наполняя серебристыми трелями прозрачный воздух. На огибавшую озеро тропинку вышли трое. Один из них нёс увесистый мешок, который старался держать от себя подальше, а двое других — багры и длинную жердь, сделанную из ветви мануки. Шли они медленно, выстроившись гуськом. Когда они приблизились, Дайкон разглядел, что и мешок, и багры выпачканы грязью.

Он сидел, словно оцепенев, не замечая, что сигарета догорела, пока ему не обожгло пальцы. Уэбли поспешил навстречу полицейским. Мужчина, нёсший мешок, украдкой приоткрыл его, показывая Уэбли содержимое. Они принялись оживлённо обсуждать что-то, но, услышав донёсшийся из дома голос Барбары, звавшей мать, тут же замолчали. Вся троица скрылась за углом, унося с собой перепачканные грязью и илом трофеи, а Уэбли вернулся на свой пост перед дверью Гаунта.

Внезапно за спиной Дайкона скрипнула дверь. Молодой человек, нервы которого были натянуты до предела, порывисто обернулся, но облегчённо вздохнул, узнав мистера Септимуса Фолса.

— Доброе утро, Белл, — приветливо поздоровался тот. — Славный денёк выдался, не правда ли? Совсем не под стать нашему настроению, да? «Что за создание человек?». Я не слышал, как вы вернулись ночью, но уже знаю, что вы никого не встретили.

«Значит, никто не проговорился, что я следил за ним», — подумал Дайкон.

— А какие у вас успехи? — осведомился он.

— У меня-то? — вскинул брови мистер Фолс. — Мне пришлось вступить на запретную территорию, но лавров я там не снискал. Кстати, мне показалось, что вы меня заметили. — Фолс посмотрел на Дайкона с улыбкой. — Я даже слышал, как вы упали. Не ушиблись, надеюсь? Впрочем, в молодости синяки да шишки проходят быстрее. А я вот здорово натрудил свою злосчастную поясницу.

— Мне показалось, что вы двигались довольно резво, — не удержался Дайкон.

— Сила воли, — вздохнул мистер Фолс. — Исключительно. Потом, правда, несладко приходится.

Он потёр рукой поясницу и проковылял к сержанту Уэбли.

— Как дела, сержант? Есть новости?

Уэбли метнул на него осторожный взгляд.

— Пожалуй, да, сэр, — произнёс он. — Могу уже сказать, что этого господина и впрямь постигла та самая участь, о которой вы подозревали. Полчаса назад наши люди кое на что там наткнулись. Я имею в виду кипящее озеро.

— Не… — вырвалось у Дайкона.

— Нет, мистер Белл, не останки. Учитывая обстоятельства гибели, рассчитывать на это было бы трудно. Нет, их внимание привлёк какой-то белый предмет — то всплывавший, то снова погружавшийся.

— И что это оказалось? — спросил Фолс.

— Мужская жилетка, сэр. Особая такая, с вырезанной спиной.

IV

По просьбе Гаунта, Дайкон присутствовал при его беседе с Уэбли. Держался актёр прескверно: то и дело ёрзал, ворчал, нетерпеливо покрикивал. Уэбли, в противоположность ему, сохранял спокойствие и невозмутимость.

— Боюсь, что вынужден просить вас пока задержаться здесь, сэр, — со вздохом произнёс он. — Крайне сожалею, но иначе нельзя.

— Но я уже сто раз вам объяснил: мне больше нечего добавить. Нечего, понимаете? Я плохо себя чувствую и приехал сюда, чтобы отдохнуть и подлечиться. Господи! Можете записать мой адрес и в любое время со мной связаться. Я не знаю ровным счётом ничего, что могло бы представить для вас хоть малейший интерес.

— Мне это ещё неизвестно, мистер Гаунт. Я ведь пока не задал вам ни единого вопроса. Может быть, вы припомните, как добрались домой прошлой ночью?

Гаунт побарабанил по подлокотникам кресла, потом с усилием овладел собой и прошептал:

— Как я добрался домой? А, вспомнил. Пешком.

— Вы шли через территорию маори, сэр?

— Нет. Я терпеть не могу эту резервацию. Я шёл по шоссе.

— Вы сделали довольно большой крюк, мистер Гаунт. Насколько я знаю, на концерт вы приехали в собственном автомобиле?

— Да, сержант. И тем не менее обратный путь я решил проделать пешком. Мне хотелось глотнуть свежего воздуха. А что, разве ходить пешком у вас возбраняется?

— А кто привёл машину, сэр?

— Я, — вызвался Дайкон.

— Должно быть, мистер Белл, вы обогнали по пути мистера Гаунта?

— Нет. Мы выехали с большой задержкой.

— Позже чем через пятнадцать минут после окончания концерта?

— Не знаю. Я об этом не думал.

— Мистер Фолс считает, что вы выехали примерно через четверть часа. Расстояние по шоссе составляет около мили с четвертью, — сказал Уэбли, разворачиваясь лицом к Гаунту. — Вы, должно быть, отменный ходок.

— Автомобиль по этой дороге еле ползёт, если вы на это намекаете. Но я и впрямь шёл быстро, это верно.

— Хорошо. А почему всё-таки вы так спешили, мистер Гаунт? Вас что-то взволновало? Я не раз замечал, как, беспокоясь, люди прибавляют шаг.

Гаунт расхохотался и вдруг — совершенно неоправданно, по мнению Дайкона, — заговорил в шутливой манере:

— А вы, похоже, переодетый репортёр, сержант. Иначе — с чего бы вам вдруг вздумалось интересоваться моим душевным состоянием.

— Нет, сэр, — бесстрастно ответил Уэбли, — я просто пытаюсь понять, почему вы шли так быстро.

— Вы угадали верно. Я был взволнован. Впервые за долгое время я читал Шекспира перед публикой.

— Вот как? — Уэбли сверился с записной книжкой. — Насколько я понимаю, из всех приехавших с курорта лиц вы покинули здание клуба первым. Если не считать мистера Квестинга. Он ведь ушёл перед вами, верно?

— Неужели? Да, пожалуй, вы правы. — Гаунт поднёс свою красиво очерченную руку к глазам и вдруг резко потряс головой, словно отгоняя какое-то гадкое видение. Затем он с печальной улыбкой отнял руку от лица и бессильно опустил её. Так он играл Гамлета во время предпоследнего диалога с Горацио. Мистер Уэбли мрачно наблюдал за ним.

— Извините меня, сержант, — произнёс Гаунт. — Это происшествие совсем выбило меня из колеи.

— Да, скверная история, сэр. Могу я спросить, были ли вы дружны с погибшим?

— Нет, нет. Но дело совсем не в этом. Боже, какой страшный конец!

— Несомненно. Кстати, выйдя тогда из клуба, вы видели его?

Гаунт достал портсигар, раскрыл и предложил Уэбли. Тот покачал головой, сказав, что не курит. Поднося хозяину спичку, Дайкон обратил внимание, что руки Гаунта дрожат. Актёр удостоверился, что полицейский тоже это заметил, и произнёс что-то едва слышным шёпотом, больше напоминающим шелест листвы.

«Господи, лучше бы мне сквозь эемлю провалиться», — подумал Дайкон, готовый сгореть от стыда.

— Вы не ответили, — прогудел Уэбли и повторил свой вопрос.

Гаунт признался, что, насколько помнит, вроде бы и впрямь видел спину Квестинга, выходя из клуба. Но точно не уверен. Уэбли настаивал, а Гаунт заметно занервничал. Наконец, придвинув стул поближе к полицейскому, он устало произнёс:

— Послушайте, я рассказал вам про этого беднягу всё, что знал. Теперь я хочу, чтобы вы кое-что уяснили. Дело в том, что я актёр, причём весьма знаменитый. Любые новости, связанные со мной, немедленно попадают на первые полосы газет, которые рады поднять шумиху по любому поводу. Белл, мой секретарь, объяснит вам, насколько мне приходится соблюдать осторожность. Надеюсь, вы понимаете, что даже пара строчек обо мне в колонке сплетён может вызвать крупный скандал. Про Квестинга мне известно немного, но я наслышан, что он пользовался не самой лучшей репутацией. Все ведь это может выплыть наружу, верно? Достаточно одного намёка. «Загадочная смерть после выступления Джеффри Гаунта в новозеландском захолустье». Наверняка эти писаки тиснут нечто подобное.

— В нашей стране это не принято, мистер Гаунт.

— Господи, дружок мой, да кто же говорит про вашу страну! По мне, так её и вовсе на свете нет. Дело в том, что я имею в виду Нью-Йорк! — с придыханием произнёс актёр.

— А-аа, — равнодушно протянул Уэбли.

— Послушайте, — продолжил Гаунт. — Я понимаю, что вы выполняете свой долг. Если у вас есть ещё вопросы, пожалуйста — спрашивайте. Прямо сейчас. Но только не тяните — я не хочу здесь долго торчать. Я бы пригласил вас к себе и угостил стаканчиком, но…

Дайкон с замиранием сердца увидел, как рука Гаунта юркнула во внутренний карман. Зайдя за спину Уэбли, секретарь яростно замотал головой, но было уже поздно — Гаунт вынул бумажник. Уэбли вскочил.

— Послушайте, мистер Гаунт, — заговорил он тем же ровным и бесстрастным тоном, — мне кажется, что вы забываетесь. Если вы и впрямь дорожите своей репутацией, как только что рассказывали, то сейчас очень ею рискуете. Спрячьте свой бумажник, сэр. Мы отпустим вас в кратчайшее время, но до прояснения всех обстоятельств этой тёмной истории никто Ваи-ата-тапу не покинет. Никто.

Гаунт резко отдёрнул голову — Дайкон, который хорошо знал этот его жест, называл его позой атакующей кобры.

— Мне кажется, вы совершаете ошибку, сержант, — произнёс он с деланным безразличием. — Однако спорить я не стану. Только позвоню сэру Стивену Джонсону и посоветуюсь, как быть дальше. Он ведь мой друг. Он, кажется, ваш министр юстиции, верховный судья или что-то в этом роде.

— Пожалуйста, мистер Гаунт, — спокойно ответил Уэбли. — Возможно, его честь отдаст какие-то распоряжения. Пока же должен просить вас оставаться здесь.

— Черт бы вас побрал! — завопил Гаунт. — Если вы ещё раз это скажете, я просто на стенку полезу! Как вы смеете так со мной обращаться! Да, человек пал жертвой трагичного случая. Вы же ведёте себя так, как будто его убили!

— Но, — произнёс голос с порога, — ведь это именно так и есть!

В проёме двери стоял мистер Септимус Фолс.

V

— Ради Бога, извините меня, — поспешил расшаркаться мистер Фолс. — Я стучал, но вы не слышали. Я пришёл, чтобы позвать сержанта Уэбли к телефону.

— Благодарю вас, сэр, — сказал сержант и вышел.

— Позвольте зайти? — спросил мистер Фолс и, не дожидаясь ответа, зашёл. — Я хочу воспользоваться отсутствием этого бравого блюстителя правопорядка, чтобы обсудить с вами создавшееся положение.

— Что вы там ляпнули про Квестинга? — вскинулся Гаунт. — Объяснитесь!

— Вы хотите знать, почему я считаю, что его убили? О, это совершенно очевидно. Позвольте перечислить вам доводы. Во-первых, полиция никогда не ведёт себя так, если речь идёт об обыкновенном несчастном случае. Во-вторых, окружающие смерть мистера Квестинга обстоятельства выглядят чересчур уж загадочными. Взять, хотя бы, обвалившуюся тропу. Вы когда-нибудь ходили по ней? Так вот, сама она не провалилась бы, даже если бы вы на ней плясали. В-третьих, я разглядел при свете фонарика, что на обвалившемся комке запечатлён отпечаток подбитого гвоздями сапога или ботинка. Квестинг же пришёл на концерт в вечернем костюме и лакированных туфлях. В-четвёртых, посреди обвалившейся земли валялся белый флажок, а на краю обвала осталась бороздка, в которой он, по всей видимости, был укреплён. Я убеждён, что Уэбли и его спутники уже все это обнаружили. Вот почему они держатся с нами столь уверенно. Мне, кстати, тоже запретили покидать курорт. Крайне прискорбно.

— Я совершенно не понимаю, — выпалил Гаунт, — почему из всего перечисленного вами нагромождения нелепостей следует, что Квестинга убили?

— Неужели? А ведь Гамлет, заметив, что рапира наточена, сразу заподозрил нечистую игру.

— Не понимаю, какое отношение имеет Гамлет к этой истории. Мне непонятно, почему со мной, гостем этой страны, должны обращаться как с подозреваемым. Если это не прекратится, — сказал Гаунт, повысив голос, — я пожалуюсь самому генерал-губернатору, которого хорошо знаю.

«О господи, — подумал Дайкон. — Сперва верховный судья, теперь — генерал-губернатор. Так, пожалуй, он скоро и до королевской фамилии доберётся.»

В эту минуту в дверях появился доктор Акрингтон.

— Можно войти? — спросил он.

Гаунт великодушно махнул рукой.

— Не знаю, отдаёте ли вы себе в этом отчёт, — начал доктор Акрингтон, обводя присутствующих проницательным взглядом, — но все мы тут под колпаком. Каждого из нас подозревают в убийстве этого несчастного.

Он внезапно разразился сатанинским смехом.

— Я отказываюсь этому верить! — завопил Гаунт. — Я требую, чтобы меня оставили в покое! Нечего втягивать меня в ваши дрязги! Это был несчастный случай. Квестинг был пьян и сам свалился в кипяток. Никто в его смерти не виноват, и уж тем более — я. Я отказываюсь участвовать в этом фарсе.

— Можете отказываться хоть до второго пришествия, дорогой сэр, — фыркнул доктор Акрингтон. — Только пользы вам от этого — как собаке от пятой ноги. Любили вы его не больше нашего, что даже этот краснорожий орангутан выяснит в два счета.

— Вы имеете в виду сержанта Уэбли? — полюбопытствовал Фолс.

— Его самого, — сварливо отозвался доктор Акрингтон. — Извините, но мне кажется, что он полный придурок.

— Прошу прощения, доктор Акрингтон, но, боюсь, что вы ошибаетесь. Я бы очень не советовал любому из нас недооценивать сержанта Уэбли. Да и потом, учитывая, что Квестинга все же убили, разве не в наших интересах изобличить убийцу?

По лицу мистера Фолса скользнула едва заметная улыбка. Он обвёл глазами присутствующих. В следующее мгновение Гаунт, доктор Акрингтон и Дайкон заговорили одновременно:

— Да… Конечно… Разумеется…

— Безусловно, — добавил доктор Акрингтон. — Только зарубите себе на носу, Фолс: по поводу вашей оценки случившегося я категорически с вами не согласен. И ещё: хочу предупредить вас, что этот краснорожий оранг… умник, — доктор Акрингтон церемонно поклонился мистеру Фолсу, — непременно станет совать свой длинный нос во все дырки. Если вести дело поручат ему, всем нам не сдобровать.

— И что вы предлагаете предпринять? — с вызовом спросил Гаунт.

— Я предлагаю созвать собрание. Протрубить общий сбор.

— Господи, чушь какая!

— Это ещё почему? — взвился доктор Акрингтон. — Объяснитесь.

— Вы хотите, чтобы мы выдвинули на роль убийцы кого-то из своих рядов? Или что-то ещё в этом роде?

— Очень остроумно, — гневно пропыхтел доктор Акрингтон, метнув на Гаунта уничтожающий взгляд. — Откровенно говоря, я не ожидал, что вы окажетесь столь уверены в собственной неприкосновенности.

— Я требую, Акрингтон, чтобы вы немедленно объяснились! — прогремел Гаунт, сверкая глазами.

— Успокойтесь, — произнёс Фолс. — Ссоры к добру не приведут.

— Как и ваши банальности! — вспылил Гаунт, свирепо глядя на него.

— Ты здесь, Джеймс? — послышался голос полковника Клэра.

Лицо полковника, с потешно расплющенным носом, прижалось к оконному стеклу.

— Иду, — откликнулся доктор Акрингтон, вызывающе глядя на разбушевавшегося актёра. — Считаю своим долгом известить вас, что Уэбли вызвали в Гарпун. А его люди отправились в резервацию. Сейчас, пока полицейских здесь нет, я предложил всем домочадцам и гостям, чтобы мы как можно быстрее собрались и обсудили происходящее. Мы встречаемся в столовой через десять минут. Судя по этой перепалке, вы не изволите к нам присоединиться.

— Напротив, — вмешался Фолс. — Сочту за честь!

— И я приду, — сказал Дайкон.

Чуть помолчав, Гаунт произнёс:

— Что ж, я, пожалуй, тоже. Надо же хоть постоять за себя.

— Очень рад, что вы наконец образумились, — церемонно проскрипел доктор Акрингтон. — Иду, Эдвард!

И он вышел на веранду к поджидавшему полковнику.

А вот мистер Фолс за ним почему-то не последовал. К неудовольствию и смущению Дайкона, он задержался и принялся с видом знатока и ценителя слушать, как актёр распекает своего секретаря на все корки. Гаунт в подобных случаях и прежде не чурался зрителей, теперь же старался вовсю, словно желая наверстать упущенное. Он обвинил Дайкона сразу во всех смертных грехах, заявив, что, мол, нечего было этого Уэбли и на порог пускать, а уж тем более — выдавать место пребывания хозяина. Поскольку в выборе выражений Гаунт тоже не слишком стеснялся, бедному Дайкону уже небо в овчинку показалось. Он стоял ни жив ни мёртв, боясь поднять глаза. Больше всего ему было стыдно за Гаунта перед Фолсом.

Конец его бесчестью положило дикое бряцанье и звон за окном. Хойя ожесточённо лупила в гонг. Гаунт, вздрогнув от испуга, отмочил по адресу служанки сочное проклятие.

— Как, уже обед? — воскликнул Дайкон, пытаясь собраться с мыслями. — Господи, а ведь я даже позавтракать забыл.

— По-моему, нас зовут на совещание, — рассудительно заметил Фолс. — Ну что, идёмте?

VI

Во главе стола, образованного сразу тремя сдвинутыми столиками, восседал доктор Акрингтон. По правую руку от него держался полковник Клэр. Вид у него был — несчастней не сыщешь. Саймон со Смитом устроились напротив. Саймон хмурился, а Смит сонно щурился и скучал. Доктор Акрингтон торжественно махнул рукой, приглашая вошедших садиться слева. Дайкон занял место по соседству с Фолсом, а Гаунт, надувшись, как наказанный школьник, уселся отдельно. Полковник, видимо почувствовав, что молчание затягивается, ни с того, ни с сего визгливо выкрикнул:

— Странное дело, да?

И вздрогнул, словно устрашившись собственного возгласа.

— Очень странное, — великодушно подтвердил мистер Фолс.

Вошли миссис Клэр и Барбара. Одеты обе были нарядно и несли с собой молитвенники. Словно собрались в воскресную школу. Послышался скрип отодвигаемых стульев — мужчины почти дружно встали. Саймон со Смитом, немного запоздавшие засвидетельствовать таким образом своё почтение, виновато потупились.

— Извини, дорогой, что мы задержались, — сказала миссис Клэр. — Все сегодня просто из рук валится.

Стащив с рук полинявшие перчатки, она обвела собравшихся вопросительным взглядом. И только сейчас Дайкон припомнил, что она и впрямь вела занятия в местной воскресной школе.

— Нам пришлось идти по шоссе, — добавила миссис Клэр.

— Садись же, садись, Агнес, — прогромыхал доктор Акрингтон. — Не пойму только, какого черта тебе понадобилось сегодня туда тащиться… Держу пари, что никто из учеников не пришёл.

— Их было немного, — кивнула миссис Клэр. — И они все время отвлекались, бедненькие.

Доктор Акрингтон схватился обеими руками за край стола и откинулся на спинку стула.

— Мне представляется, — начал он, — что всем нам, оказавшимся, волею случая, в непростом положении, следует попытаться понять друг друга. И я сам, и, не сомневаюсь, все вы уже подверглись унизительному и крайне некомпетентному допросу со стороны некоего человекообразного существа. Признаться честно, я и раньше был невысокого мнения о способностях местной полиции, но сержант Уэбли окончательно добил меня. У меня самого уже сложилось вполне определённое мнение об этом деле. Короткого визита на место предполагаемой трагедии было бы мне достаточно, чтобы подтвердить мою точку зрения, однако сержант Уэбли, этот полицейский недоумок, всячески мне препятствует. Это мне-то! Пф!

Он приумолк, а миссис Клэр, должно быть полагая, что брат ждёт от неё ответа, поспешно сказала:

— Ну надо же! Безобразие, да.

Доктор Акрингтон взглянул на сестру с жалостью.

— Я, между прочим, сказал — «предполагаемой трагедии», — напомнил он. — Предполагаемой.

И обвёл всех победоносным взором.

— Мы расслышали, Джеймс, — мягко произнёс полковник Клэр. — Ещё в первый раз.

— Тогда почему вы молчите?

— Возможно, потому, дорогой, что ты очень громко говоришь и чересчур свирепо вращаешь глазами, — сказала его сестра.

— Надо же, а я даже не заметил! — удивлённо проорал доктор Акрингтон, но тут же спохватился. — Что ж, будь по-твоему, Агнес, — продолжил он, переходя на зловещее бормотание. — Раз уж ты привыкла к могильной тишине своей воскресной школы. Так вот, леди и джентльмены, хотя над нашими головами дамокловым мечом нависла угроза обвинения в убийстве, мне придётся шептать, а уж вы не обессудьте — попробуйте разобрать, что я вам скажу.

«Слова, слова, слова», — подумал вдруг Дайкон.

— Итак, вы говорили про «предполагаемое убийство», — невозмутимо напомнил мистер Фолс.

— Да, именно так я сказал.

— А почему, хотел бы я знать?

— Да, почему? — выкрикнул Смит. — Или выкладывайте все без утайки или нечего нам тут мозги пудрить. Верно я говорю?