Обрученные холодом Дабо Кристель
– Моя хозяйка скоро проснется, – вздыхал он. – Вообще-то к этому времени я должен был приготовить ей чай и погладить газету.
Он завел Офелию в Розу Ветров. Оттуда они попали на задний двор замка и прошли мимо зверинца с экзотическими животными, птичника, овчарни и молочной фермы. Гуси на птичьем дворе яростно шипели им вслед.
Наконец Ренар подвел Офелию к гаражу.
– Господин посол организует завтра автомобильные гонки, – объяснил он. – А наш механик заболел, вот Гаэль и поручили проверить все моторы. И поэтому – сразу предупреждаю! – настроение у нее самое что ни на есть паршивое.
В тот момент, когда он уже собрался открыть ворота гаража, Офелия тронула его за плечо.
– Я вам очень благодарна за помощь, – прошептала она. – Но будет лучше, если вы останетесь здесь, а я войду одна.
Ренар насупился.
– В чем дело? Я ничего не понимаю, не знаю, что ты ищешь и кто ты такая. Но одно, по крайней мере, мне ясно.
И он уставился на лакированные туфли с пряжками, которые выглядывали из-под черного платья Офелии.
– Это башмаки лакея. А среди лакеев я знаю только одного с такими маленькими ножками.
– Чем меньше вы будете знать обо мне, тем лучше для вас! – взмолилась Офелия. – Все, кто знал меня слишком хорошо, пострадали от этого. И я себе не прощу, если с вами что-нибудь случится!
Ренар, растерянный вконец, почесал пышную огненно-рыжую бакенбарду, похожую на пылающий костер.
– Ага, значит, я не ошибся. Это… это и вправду ты? Черт бы меня побрал! – пробормотал он, хлопнув себя по лбу. – Вот уж задачка так задачка! Я тут много чего повидал, но чтоб такое…
И он решительно распахнул ворота.
– Нет уж, теперь-то я точно войду вместе с тобой, – упрямо заключил он. – И не отговаривай меня, я должен во всем разобраться.
Гараж, насквозь пропахший бензином, казался безлюдным. Три лампы, свисавшие с потолка, освещали ряды элегантных портшезов – переносных кресел на двух шестах. Яркие занавески, цветочные мотивы – каждый портшез был разукрашен на свой лад. Автомобили Лунного Света стояли в дальнем конце гаража, поскольку их выводили отсюда довольно редко. Они служили не средством передвижения, а скорее предметом роскоши, усладой для глаз. Извилистые неровные дороги имения не годились для быстрой езды.
Все машины, кроме одной, стояли под чехлами. А единственный расчехленный автомобиль – вероятно, дамский – напоминал коляску со сверкающими колесами и цветным кузовом. Офелия встречала такие машины только у себя в музее, да и то в разобранном виде. На Аниме экипажи не нуждались в моторах и передвигались сами собой, словно хорошо выдрессированные животные.
Гаэль, склонившаяся над двигателем, сыпала проклятиями, как извозчик.
– Эй, красавица! – окликнул ее Ренар. – Тут к тебе гости!
Гаэль еще раз выругалась, злобно стукнула по мотору гаечным ключом, яростно содрала с рук перчатки и подняла на лоб защитные очки. Ее ярко-голубой глаз и черный монокль уставились на маленькую субретку, приведенную Ренаром. Офелия молча позволила себя рассмотреть. Она была уверена, что Гаэль ее узнает, ведь та с самого начала видела ее насквозь.
– Надеюсь, дело важное, иначе берегись! – бросила наконец женщина, не скрывая нетерпения.
Этим она и ограничилась, не произнеся больше ни одного вопроса, ни одного слова, которые могли бы выдать Ренару секрет Офелии. «Моя тайна за твою». Девушка неловко сложила плащ Торна, оттягивавший ей руку. Теперь настал ее черед не подвести Гаэль.
– У меня неприятности, и я могу рассчитывать только на вас. Мне нужны ваши свойства.
Гаэль, недоверчиво глядя на нее, постучала пальцем по моноклю, мрачно черневшему под ее бровью:
– Вот это?
Офелия кивнула.
– Надеюсь, не для того, чтобы оказать услугу какому-нибудь дворянчику?
– Клянусь, что нет.
– Да о чем вы тут обе толкуете? – рассердился Ренар. – Вы что, уже снюхались? И что это за недомолвки, черт возьми?!
Гаэль сорвала со лба защитные очки и встряхнула черными волосами.
– Не лезь в наши дела, Ренар. Чем меньше ты о них узнаешь, тем здоровей будешь.
Ренар был так огорошен, что Офелия даже пожалела его. От этого человека она стала бы таиться в последнюю очередь, но сейчас у нее не было выбора. Она и без того уже показала ему свое истинное лицо, чего не следовало делать.
Внезапно Гаэль прижала палец к губам, призывая к молчанию. Снаружи всполошенно загоготали гуси.
– Кто-то идет.
– Жандармы! – воскликнул Ренар. – Они обыскивают каждый закуток Лунного Света. Атас, ребятки!
Он заприметил в дальнем конце гаража низкую дверцу, еле видную за крышами зачехленных машин.
– Надо сваливать. Они не должны изловить эту малышку.
Гаэль насупилась, еще глубже вдавив монокль в глазницу.
– Все лампы горят, – бросила она, – а эта колымага стоит распотрошенная! Они сразу поймут, что отсюда кто-то сбежал, и поднимут тревогу.
– Не поднимут, если увидят кое-кого на рабочем месте.
С этими словами Ренар торопливо стащил с себя ливрею, засучил рукава рубашки и обрызгал руки машинным маслом.
– Сударыни, перед вами ужасно занятой механик! – хихикнул он, демонстрируя им запачканные ладони. – С жандармами я объяснюсь сам, а вы бегите вон в ту дверцу, да поживей!
Офелия смотрела на него с грустным восхищением. Только теперь она поняла, какую важную роль сыграл в ее жизни этот рыжий верзила. Девушка смутно боялась, что никогда больше не увидит его.
– Спасибо тебе, Рено! – прошептала она. – Спасибо за всё!
В ответ он хитро подмигнул ей:
– Ладно уж… Передай своему немому дружку, чтоб был поосторожней!
– Надень это, – буркнула Гаэль, протянув ему защитные очки, – так скорей сойдешь за механика.
Ренар нацепил очки на лоб, набрал в грудь побольше воздуха для храбрости, обхватил ручищами свирепое лицо Гаэль и крепко поцеловал ее. Она так изумилась, что вытаращила свой голубой глаз и даже не оттолкнула нахала. Когда он выпустил ее, на его лице, между рыжими бакенбардами, сияла счастливая улыбка.
– Сколько уж лет я за ней ухлестываю, за этой женщиной! – прошептал он.
Тут вдали распахнулись ворота, и в проеме возникли силуэты жандармов. Гаэль потащила Офелию за автомобили, толкнула ее в темный угол и вышла вместе с ней через заднюю дверь.
– Вот кретин! – пробурчала она сквозь зубы.
На улице стояла иллюзорная ночная тьма, и Офелия почти ничего не видела вокруг. Но она могла поклясться, что в эту минуту на губах Гаэль, обычно сурово сжатых, заиграла легкая улыбка.
Память о прошлом
Из коридора в коридор, от лестницы к лестнице, Офелия и Гаэль добрались до верхнего этажа Лунного Света, ухитрившись избежать встречи с жандармами. С каким облегчением Офелия закрыла за ними обеими дверь и заперла ее на ключ! Бросив плащ Торна на стул, она первым делом убедилась, что Беренильда спит, а потом указала Гаэль на диван, где тетушка Розелина беспокойно ворочалась с боку на бок, словно ее мучил дурной сон.
– Один из Миражей отправил ее в далекое прошлое, – еле слышно прошептала Офелия. – Вы сможете вытащить ее обратно, в нашу реальность?
Гаэль присела на корточки рядом с диваном и устремила пристальный взгляд на тетушку Розелину. Она долго смотрела на нее, крепко сжав губы…
– Хорошая работа, – пробурчала она наконец. – Мои поздравления тому, кто это сделал. Он большой искусник. Где я могу помыть руки? Они у меня все в смазке.
Офелия налила воды в тазик Беренильды, нашла мыло. Она так нервничала, что пролила воду на ковер.
– Так вы сможете ей помочь? – жалобно спросила девушка.
– Вопрос не в том, смогу ли я ей помочь, а в том, почему я должна ей помогать. Во-первых, кто она такая, эта женщина? Подруга вашей Драконши? – осведомилась Гаэль, бросив презрительный взгляд на кровать Беренильды. – В таком случае мне тут делать нечего.
Офелия умоляюще посмотрела на мрачный монокль, мысленно взывая к Нигилистке, скрывавшейся за черным стеклом.
– Поверьте мне, единственная вина этой женщины состоит в том, что я ее племянница.
И она уловила за непроницаемым стеклом то, чего так истово ждала, – искру гнева. Гаэль всеми силами души ненавидела несправедливость.
Женщина села напротив дивана и вынула из глазницы монокль. Ее левый глаз, темный, как бездонный колодец, иронически оглядел апартаменты Беренильды. Гаэль хотела показать Офелии, что собой представляет в действительности этот иллюзорный мир. Всё, на что падал ее взгляд, тут же изменяло свое обличье. Роскошный ковер оказался дешевой циновкой. Из-под элегантных расписных обоев выступила сырая заплесневелая штукатурка. Фарфоровые вазы превратились в грубые глиняные горшки. Балдахин был изъеден молью, ширма продырявлена, кресла провалены, чайные чашки из сервиза выщерблены. Иллюзия таяла под безжалостным взглядом Гаэль, но стоило ей отвести глаза, как видение возрождалось снова.
«Здесь прячут грязь под тройным слоем лака», – так выразился Арчибальд. Только теперь Офелия поняла насколько он был прав. Она больше никогда не сможет видеть Лунный Свет таким, как прежде.
Гаэль склонилась над спящей тетушкой Розелиной и легонько приподняла старушкину голову.
– Как ее зовут?
– Розелина.
– Розелина, – повторила Гаэль, пристально всматриваясь в лицо спящей.
Сомкнутые веки тетушки дрогнули. Все ее тело охватили жестокие судороги. Но Гаэль еще крепче стиснула тетушкину голову, направив на нее поток своей воли.
– Розелина, – шептала она. – Возвращайтесь, Розелина! Идите за моим голосом, Розелина!
Содрогания прекратились. Гаэль опустила голову Розелины на подушку и поднялась со стула:
– Ну ладно, я побегу. Ренар ни черта не смыслит в механизмах, а машины сами собой не ремонтируются.
Офелия сидела в полной растерянности. Тетушка Розелина по-прежнему покоилась на диване с закрытыми глазами.
– Мне кажется, она еще не проснулась…
Гаэль улыбнулась уголком рта, давая понять, что все в порядке.
– Она должна еще немного поспать. Главное – не буди ее, не пугай. Она обязательно очнется, но не сразу. Можешь мне поверить, ей предстоит вернуться издалека. Еще несколько часов – и я бы уже не смогла ее оттуда вытащить.
Офелия обхватила себя руками, стараясь унять дрожь. Внезапно она осознала, что вся горит. Ей чудилось, что ее больное ребро бьется в том же ритме, что и сердце. Это было больно и одновременно успокаивало.
– Что с тобой? – встревожилась Гаэль.
– Ничего, ничего, все в порядке, – ответила Офелия со слабой улыбкой. – Я просто переволновалась. И я никогда еще не была так счастлива.
– Ну, стоит ли так сильно переживать! – ответила Гаэль, совершенно сбитая с толку.
Офелия посмотрела ей в глаза:
– Я вам так обязана! Не знаю, что нам готовит будущее, но вы всегда найдете во мне надежную союзницу…
– Хватит красивых слов! – прервала ее Гаэль. – Не хочу тебя огорчать, моя козочка, но в будущем двор тебя либо уничтожит, либо прогнет под себя. А знакомство со мной не очень-то престижно.
Нигилистка задумчиво, почти сочувственно взглянула на тетушку Розелину и со свирепой усмешкой ущипнула Офелию за нос.
– Если и впрямь хочешь меня отблагодарить, то не становись одной из них. Выбирай друзей по себе, не лезь в придворные игры, следуй своим путем. И поговорим через несколько лет, идет?
Она открыла дверь и на прощание махнула рукой:
– До встречи!
Гаэль ушла, и Офелия снова заперла дверь. Потом склонилась над тетушкой Розелиной и нежно погладила ее по волосам, стянутым в тугой пучок. Девушке ужасно хотелось разбудить тетку, убедиться, что она благополучно выбралась из прошлого, но Гаэль не советовала спешить…
И самое лучшее, что можно было сейчас сделать, – это поспать.
Офелия широко зевнула. Ей казалось, она бодрствовала целую вечность. Девушка стащила с головы чепчик, развязала передник, сбросила туфли и почти упала в кресло. Когда она взмыла в небо и полетела над лесами, городами и странами, то поняла, что спит и видит сон. Она парила над древним миром, тем, который некогда был одним огромным шаром, круглым, как апельсин. И явственно, с поразительной четкостью различала внизу всё до мелочей: и солнечные блики на воде, и пышную листву деревьев, и городские бульвары…
Но внезапно все заслонил огромный цилиндр. Он рос и рос, и вот уже из-под его полей показалась кисло-сладкая улыбка Арчибальда. Вскоре посол затмил собой весь пейзаж. В руках у него была раскрытая Книга Фарука.
– А ведь я вас предупреждал, – сказал он Офелии. – Все ненавидят интенданта, а интендант ненавидит всех.
Офелия решила, что ей не нравится такой сон, и открыла глаза. Несмотря на тепло, идущее от обогревателя, ее сильно знобило. Наверно, у нее жар. Девушка встала и начала искать, чем бы укрыться, но единственное свободное одеяло она отдала тетушке Розелине. По иронии судьбы, в распоряжении Офелии оставался только плащ Торна. Что ж, она была не настолько горда, чтобы пренебречь им. Закутавшись в плащ, Офелия свернулась клубочком в кресле. Стенные часы начали отбивать удары, но у нее уже не осталось сил их считать.
Кресло было страшно неудобное, в него набилось слишком много народу. Хоть бы они замолчали поскорее, иначе старому интенданту так и не удастся заснуть… О чем они там болтают? Ну конечно, о еде, им только этого и надо. «Нам не хватит съестных припасов!» «Поднимем цены на продукты!» «Накажем браконьеров!» Интенданту были отвратительны их толстые животы, но больше всего он ненавидел Фарука… Нет, решительно, здесь не удастся заснуть. Как хотелось покинуть это место, вырваться наружу, в реальный мир и вдыхать свежий ветер, пока легкие не очистятся от смрада… Но, увы, не хватало времени. Да, вечно не хватало времени, ведь приходилось заседать в парламентах, в судах… У старого интенданта было бессчетное количество врагов, но его неумолимая логика всегда одерживала верх над их кознями… Они уже не раз пытались навязать ему секретаря, чтобы тот проверял, насколько беспристрастно старик ведет дела. И если враги обломали об него зубы, то лишь потому, что интендант доверял одним только цифрам. Не совести, не этике – только цифрам! Итак, о секретаре…
Он обладал безупречной памятью, которая никогда его не подводила. Это вызывало ярость старого интенданта. Он считал секретаря вредным насекомым, конкурентом, готовым вытолкнуть его за дверь и занять вожделенную должность. Вот кретин! Ему не суждено было узнать, что под упрямым молчанием секретаря скрывалось только одно – стремление заслужить его похвалу. В день смерти старого интенданта секретарь был единственным человеком, скорбевшим о нем…
Но это случится позже, а сейчас секретарь корчился от боли. Яд. А ведь это можно было предвидеть! Не следовало доверять никому! Никому, кроме тетки. Неужели он вот так и умрет, прямо здесь, на этом ковре? Нет, ему было еще далеко до смерти… А пока он просто ребенок, серьезный и одинокий. Тетя Беренильда всеми силами старалась развлечь его, даже подарила красивые золотые часы. Но ребенок предпочитал им игру в кости. Они были непредсказуемы, полны сюрпризов, а главное, никогда не разочаровывали, в отличие от людей.
Горечь рассеивалась по мере движения к раннему детству… Теперь мальчик носился по саду в имении Беренильды, пытаясь догнать крепыша-подростка, который дразнился, высовывая язык. Это был его брат Годфруа. Но называть его родным братом не разрешалось. Мальчик радовался, когда Беренильда приглашала Годфруа и Фрейю, пускай они иногда и причиняли ему боль своими когтями. Зато ему совсем не нравилось, когда вместе с ними приезжала их мать, которая смотрела на него с отвращением. Мальчик ненавидел ее взгляд: он разрывал ему голову, терзал внутренности, хотя никто этого не замечал. Но это было позже, намного позже, после того как его родная мать впала в немилость, после того как умер отец…
А пока он играет в свою любимую игру с Фрейей, сидя на невысокой садовой стене, в один из редких солнечных дней. Они играют в кости, которые Годфруа сам вырезал из дерева. Фрейя бросает кости и говорит, какие действия нужно произвести. «Складывай!» «Раздели!» «Помножь!» «Отними!» Такая игра мальчику уже наскучила, он предпочел бы что-нибудь посложнее: десятичные дроби, уравнения, возведение в степень… Но ему ужасно приятно каждый раз видеть восхищенный взгляд сестры. Когда Фрейя бросает кости, мальчику кажется, что он живет настоящей, полной жизнью…
Офелию разбудил резкий звонок. Она сонно мигала, еще не вполне очнувшись от сновидений, и растерянно оглядывала комнату. Откуда этот шум? На кровати виднелась неподвижная фигура Беренильды. Еле слышно потрескивали горевшие газовые рожки. Тетушка Розелина храпела на диване. В конце концов Офелия поняла, что звонит телефон.
Но тут звонки смолкли, оставив после себя оглушительную тишину.
Офелия с трудом выбралась из кресла. У нее ныло все тело, гудела голова. Жар, видимо, унялся, зато ноги были как деревянные. Она склонилась над теткой, надеясь, что та открыла глаза, но поняла, что придется потерпеть еще. Нужно было верить Гаэль.
Пошатываясь, Офелия добрела до туалетной комнаты. Она засучила слишком длинные рукава плаща, сняла перчатки и очки, открыла кран и щедро плеснула водой в лицо, чтобы отогнать странные ночные видения. Надевая перчатки после умывания, она вдруг заметила дырочку, из которой выглядывал кончик ее мизинца… «Ах, вот в чем дело! – прошептала девушка, рассматривая прореху. – Так тебе и надо, будешь знать, как кусать швы!»
Присев на краешек ванны, Офелия начала ощупывать просторный плащ, в который завернулась для сна. Неужели она прочитала воспоминания Торна благодаря дырявой перчатке? Но ведь плащ был одеждой взрослого человека, а она дошла до самого детства. Нет, здесь что-то не так… Девушка порылась в карманах плаща и наконец обнаружила то, что искала, под отпоровшейся подкладкой. Две маленькие игральные кости, неумело вырезанные из дерева. Вот их-то она и прочитала во сне, сама того не зная.
Офелия посмотрела на кости с жалостью и печалью, но тут же встряхнулась и сердито сжала их в кулаке. Если ее расчетливый жених когда-нибудь и мог испытывать эмоции, то наверняка давно уже растерял эту способность, занимаясь своей карьерой. Конечно, судьба была к нему не слишком благосклонна, но Офелия не собиралась ему сочувствовать.
Девушка сбросила с себя плащ, словно чужую кожу. В зеркале над раковиной было видно, что пластырь на щеке у нее отстал и ранка опять кровоточит. Офелия заклеила ее новым пластырем, дотащилась до комнаты и взглянула на каминные часы. Уже одиннадцать… ничего себе! Драконы, верно, давным-давно отправились на охоту. Девушка ликовала при мысли, что ей удалось избежать этой семейной обязанности.
Телефон зазвонил снова и не смолкал до тех пор, пока не разбудил Беренильду.
– Проклятое изобретение! – сердито воскликнула она, приподнявшись на кровати.
Но даже не подумала снять трубку. Ее татуированные руки вспорхнули, как мотыльки, чтобы взбить слежавшиеся золотистые кудри. Сон вернул ее лицу свежесть, но измял роскошный сценический наряд.
– Сварите нам кофе, дорогая моя малютка. Это главное, что нам сейчас требуется.
Офелия была того же мнения. Она поставила на плиту чайник с водой и чиркнула спичкой, едва не подпалив при этом свою перчатку. Затем взялась за кофейную мельницу. Войдя в гостиную, она застала Беренильду сидящей за журнальным столиком и молча поставила перед ней чашку кофе. Беренильда устремила на девушку свой лучезарный взгляд.
– Я что-то не очень ясно помню наш вчерашний разговор… Кажется, час уже довольно поздний…
Офелия протянула ей сахарницу.
– Да… так который же час? – спросила Беренильда, вглядываясь в каминные часы.
– Скоро полдень, мадам.
Стиснув в руке кофейную ложечку, Офелия приготовилась к взрыву негодования, который неизбежно должен был обрушиться на нее. «Как?! И вам, глупая девчонка, даже не пришло в голову вытащить меня из постели?! Разве вы не знаете, насколько охота важна для меня?! По вашей вине меня сочтут трусихой, бездельницей, старой клячей!»
Но ничего подобного не произошло. Беренильда бросила кусочек сахара в кофе и улыбнулась:
– Что ж, тем хуже. Честно говоря, я напрочь забыла об охоте в тот самый миг, когда Фарук обратил на меня взгляд.
Офелия поднесла свою чашку к губам.
– Кофе ужасен! – объявила Беренильда, скривив красивые губки. – Нет, вы решительно не обладаете нужными качествами для жизни в обществе.
Офелия поневоле признала, что Беренильда права. Девушка тщетно добавляла в кофе молоко и сахар – пить его было невозможно.
– Я думаю, шевалье не оставил нам выбора, – продолжала красавица. – Даже если я придам вам другой облик и назову другим именем, он моментально разоблачит вас. Ваше пребывание на Полюсе перестает быть тайной. И одно из двух: либо мы ищем вам более надежное укрытие вплоть до дня свадьбы, либо организуем ваше официальное появление при дворе.
Офелия стала вытирать салфеткой лужицу кофе, который от неожиданности пролила на скатерть. Она предвидела такой вариант, но услышать это ей было тяжело. Девушка предпочла бы и дальше играть роль лакея Беренильды, нежели выступить в ипостаси невесты Торна.
Беренильда откинулась на спинку кресла и сложила руки на своем округлившемся животе.
– Ясно одно: если вы хотите дожить до свадьбы, нужно, чтобы Фарук официально взял вас под свою опеку.
– Под свою опеку? – повторила Офелия, отчеканивая каждый слог. – И каковы должны быть мои достоинства, чтобы заслужить такую честь?
– В вашей ситуации никаких особых достоинств не требуется, – усмехнулась Беренильда. – Фаруку не терпится познакомиться с вами. Он придает этому большое, очень большое значение. Я бы сказала, даже чрезмерное. Именно поэтому Торн с самого начала категорически противился тому, чтобы вы сблизились с монсеньором.
Офелия подняла очки на лоб.
– Что вы под этим разумеете?
– Ах, если бы я точно знала, в чем дело, то не колебалась бы так, – раздраженно ответила Беренильда. – От Фарука можно ждать чего угодно, он совершенно непредсказуем! Меня очень тревожит его нетерпение. До сих пор я скрывала от него ваше пребывание в Небограде, и знаете почему?
Офелия приготовилась к худшему.
– Я боялась, что он тут же испробует ваши свойства на своей Книге. И меня пугает результат такого чтения. Если вы потерпите фиаско – а с учетом неудачи ваших предшественников такое вполне вероятно, – он может дать волю своему гневу, вот чего я опасаюсь.
Офелия поняла, что от волнения не сможет допить кофе, и поставила чашку на столик.
– Вы хотите сказать, что, если я сразу же не удовлетворю его любопытство, он может меня наказать?
– О, конечно, он не причинит вам зла сознательно, – вздохнула Беренильда, – но от этого последствия будут не менее тяжкими. Если бы вы знали, сколько людей лишилось рассудка до вас! А он, как истый ребенок, всегда слишком поздно жалеет о содеянном. Фаруку неведома уязвимость смертных, особенно тех, кто не унаследовал его свойства. В его руках вы будете хрупкой соломинкой, не более того.
– А он, случайно, не полоумный, этот ваш Дух Семьи?
Беренильда с ужасом воззрилась на Офелию, но та стойко выдержала ее взгляд. Она слишком много пережила за последнее время, чтобы хранить свои мысли при себе.
– Такие слова сильно сократят ваше пребывание среди нас, если вы произнесете их на людях, – предупредила ее Беренильда.
– А чем, собственно, отличается Книга Фарука от Книги Артемиды? – спросила Офелия уже деловым, профессиональным тоном.
Беренильда пожала плечом, которое при этом соблазнительно выскользнуло из ее глубокого декольте.
– Признаюсь вам откровенно, дитя мое, я мало интересуюсь этой проблемой. Я видела Книгу всего раз в жизни, и с меня хватит. Отвратительная вещь, просто мерзкая. Похожа на…
– На человеческую кожу или что-то подобное, – прошептала Офелия. – Я уже раздумывала над этим: нет ли в составе ее бумаги какого-то особого ингредиента?
Беренильда бросила на нее взгляд, в котором поблескивало лукавство.
– А вот это уже касается не вас, а Торна. Ваше дело – выйти за него замуж, передать ему свой талант чтицы и попутно подарить нескольких наследников. Большего от вас и не требуется.
Офелия стиснула зубы. Эти слова жестоко уязвили девушку. Значит, Торн и Беренильда ее ни во что не ставят?
– Итак, что же вы собираетесь предпринять? – сухо спросила она.
Беренильда поднялась с решительным видом:
– Я постараюсь вразумить Фарука. Надеюсь, он поймет, что в его интересах обеспечить вам безопасность до дня свадьбы, а главное – пока ничего не ждать от вас. Он ко мне прислушается, я умею его убеждать.
Офелия смотрела на отражение лампы, дрожавшее в чашке кофе, который она машинально помешивала ложечкой. «И что потом? – с горечью думала девушка. – Что со мной будет, когда я передам Торну свой дар и он его использует? Из чего будет состоять моя дальнейшая жизнь на Полюсе – из чаепитий и светских кривляний?»
«Нет! – решила она, глядя на отражение своего лица в кофейной ложке. – Уж не прогневайтесь, господа, но я построю собственное будущее так, как сама захочу!»
Испуганное икание оторвало Беренильду и Офелию от размышлений. Тетушка Розелина внезапно села на диване, устремила зоркий взгляд на каминные часы и воскликнула:
– Великие предки! Почти полдень, а я все еще валяюсь в постели!
Офелия тут же забыла о своих мрачных мыслях. Она так резко вскочила со стула, что тот упал. А Беренильда, напротив, откинулась на спинку кресла, сложив руки на животе и растерянно глядя на старушку:
– Мадам Розелина?! Наконец-то вы здесь, с нами!
Тетушка свирепо втыкала шпильки в свой растрепавшийся пучок.
– А разве я куда-то отлучалась?
– Но… это же невозможно!
– Чем больше я вас слушаю, тем меньше понимаю, – буркнула тетушка Розелина. – Ну а ты чего вдруг так разулыбалась? – спросила она Офелию. – Я гляжу, ты теперь ходишь в платье? И почему у тебя пластырь на щеке? Господи боже, а это еще откуда?
И тетушка схватила Офелию за руку. Она углядела дырочку в перчатке, из которой выглядывал мизинец.
– Ты же всё будешь читать наперекосяк! Где твои сменные перчатки? А эту давай сюда, я ее зашью. И перестань улыбаться, как дурочка, мне прямо глядеть на тебя страшно.
Но как Офелия ни старалась, улыбка не сходила с ее лица. Она могла только улыбаться или плакать от радости. Зато Беренильда все еще пребывала в недоумении.
– Неужели я ошиблась?..
Офелии было ее жаль, но она вовсе не собиралась объяснять, что прибегла к помощи Нигилистки.
И тут снова зазвонил телефон. Беренильда подняла глаза на Офелию:
– Ответьте, дитя мое.
Тетушка Розелина, которая вдевала нитку в иголку, изменилась в лице:
– Как это? Но ее голос!.. Ее акцент!..
– Время тайн окончилось! – объявила Беренильда. – Возьмите трубку, милая моя.
Девушка послушалась. Если это Арчибальд, их беседа станет великолепным прологом к ее «выходу в свет». Она опасливо сняла с рычага трубку из слоновой кости. На Аниме Офелия иногда видела, как родители разговаривают по телефону, но сама никогда им не пользовалась.
Едва девушка прижала трубку к уху, как ее барабанная перепонка чуть не лопнула от громового голоса:
– Алло!!!
С перепугу Офелия чуть не выронила трубку.
– Торн?
Настало молчание, прерываемое только сбивчивым дыханием Торна. Офелия боролась с соблазном взять и повесить трубку. Она предпочитала свести с ним счеты лицом к лицу. И если у него хватит наглости отчитывать ее, она сумеет дать ему отпор.
– Вы?! – бросил наконец Торн. – Очень хорошо. Просто прекрасно. А… моя тетка… она там, с вами?
Офелия изумленно заморгала. Этот запинающийся голос, эти паузы – как непохоже на Торна!
– Да, в конечном счете мы все трое провели ночь здесь.
Наступила тишина: Торн затаил дыхание.
– Вы, вероятно, хотите поговорить со своей теткой? – холодно спросила Офелия. – Мне кажется, вам есть что сказать друг другу.
И вот именно в этот момент, когда она меньше всего ожидала взрыва, он и произошел.
– Вы провели ночь здесь?! – взревел Торн. – Да я уже несколько часов пытаюсь с вами связаться, стучу к вам в комнату! Черт бы побрал эту звукоизоляцию в Лунном Свете! Вы хоть понимаете, до какой степени я… Нет, вам, конечно, это и в голову не пришло!..
Офелия отодвинула трубку от уха. Она подумала: уж не пьян ли он?
– Не кричите так громко, у меня даже в ушах зазвенело. Я и без того вас хорошо слышу. К вашему сведению, еще даже полдень не наступил. Мы только что проснулись.
– Полдень? – изумленно переспросил Торн. – Как это можно, черт подери, спутать полдень с полуночью?
– С какой полуночью? – удивилась Офелия.
– С полуночью? – воскликнули в один голос Беренильда и Розелина за ее спиной.
– Значит, вы не в курсе того, что произошло? Вы спали все это время?
Голос Торна был словно пронизан электрическими зарядами. Офелия приникла к трубке. Она поняла, что жених вовсе не пьян, – видимо, произошло что-то серьезное.
– А что случилось? – пролепетала она.
Торн замолчал. На сей раз пауза длилась так долго, что девушка подумала: уж не бросил ли он трубку? Но нет, он снова заговорил, и теперь его голос звучал по-прежнему сухо и бесстрастно.
– Я звоню вам из кабинета Арчибальда. Отсчитайте три минуты от этого момента, сейчас я к вам поднимусь. Отоприте дверь только через три минуты, не раньше.
– Почему? Торн, да что стряслось?
– Фрейя, Годфруа, кузен Владимир и остальные… – медленно произнес он. – Похоже, все они погибли.
Ангел
Беренильда так побледнела, что Офелия и тетушка Розелина подхватили ее под руки, боясь обморока. Тем не менее она тут же с олимпийским спокойствием стала давать им распоряжения:
– Запомните, по ту сторону двери нас ждут стервятники. Не отвечайте ни на какие вопросы и остерегайтесь выходить на свет.
С этими словами Беренильда вынула свой ключик, разукрашенный драгоценными камнями. Когда щелкнул замок и открылась дверь, они, все втроем, оказались перед возбужденной толпой. Передняя была забита жандармами и придворными. При виде открывшейся двери все они смолкли и уставились на Беренильду. В их глазах горело злорадное любопытство, и тут же градом посыпались вопросы:
– Мадам Беренильда, нам сообщили, что вся ваша семья погибла на охоте. Неужели репутация Драконов как несравненных охотников оказалась дутой?
– Почему вас не было с ними? Говорят, только вчера между вами произошла размолвка. Не значит ли это, что вы предчувствовали такой печальный исход?
– Весь ваш клан исчез. Как вы считаете, ваше место при дворе по-прежнему легитимно?
Читать бесплатно другие книги:
