Книга огня Булганова Елена

Глава 1

«Не зажигай огня!»

Облако было, как туман, медленно ползущий сквозь лес. Двигалось беззвучно на ладонь от земли, обволакивая деревья, по извилистым корням, траве и цветам с еще не раскрывшимися бутонами. Ни единый лист не шевелился, словно облако было видением. Словно оно – лишь сонный морок Аличе, ее желание спрятаться, чтобы враг не взглянул с неба и не нашел ее.

Девушка моргнула, прогоняя остатки сна. Все вокруг блестело от сырости, на травинках повисли капли росы. Над головой, сквозь летящий туман, темнели когтистые еловые ветви, а дальше все терялось в белом мареве. Солнце еще не взошло, хотя уже светало. Даже цветы не раскрылись. И так холодно… Почему так холодно?

«Потому что мы в горах», – вспомнила она. Хотя Аличе прожила в предгорьях несколько лет, но Винделика все равно оставалась для нее другим миром, зубчатой кромкой неба, которая сияла золотом по утрам и багрецом на закате. И вот она здесь, в этом зыбком, ненастоящем мире, где облака ползают по лесу и в середине лета веет зимним холодом.

Аличе выбралась из-под шерстяного плаща. Все тело ныло после ночевки на земле. Хотя Грег и устроил ей лежанку из лапника, и отдал ей два плаща, не очень-то это помогло. Шея болела, горло саднило – наверняка еще и голос осип. Как же холодно, а сейчас станет еще холоднее!

Она поежилась и только сейчас заметила – одежда на ней чужая. Да еще и мужская, не по росту ей. Как же она на ней оказалась? Аличе покраснела и стянула потуже ворот рубашки, который распахнулся до самой груди. Должно быть, ее платье сгорело, когда огонь с неба… Нет, об этом – не думать!

Цепляясь за еловые корни и кусты, Аличе спустилась по крутому берегу к ручью, возле которого они заночевали. Вокруг росли огромные, как бывает только в сказках, ели. Их корни змеились между камнями. Ручей проточил в скале расщелину и падал из нее маленьким пенным каскадом, мелодично звеня и булькая. Аличе осторожно подобралась к нему по скользким замшелым валунам, закатала рукава и принялась умываться. Руки тут же онемели от ледяной воды, заломило лицо. Опять этот холод! Согреется ли она когда-нибудь! Мысли об огне теперь вызывают только ужас. Да еще эта вонь горелых волос – когда же она выветрится?!

– Ненавижу холодную воду! – с чувством произнесла Аличе, задержала дыхание, зажмурилась и сунула голову под струю водопада. – А-ах, адский змей!!!

Словно в ответ на проклятие, в глаза ей ударил луч света. Облако уже проползло и сгинуло, и сквозь хвою весело пылало восходящее солнце. Над головой, в просвете еловых лап, засияло голубое небо.

– Хвала Змееборцу! – поспешно выпалила Аличе, выбираясь на берег.

Свет вдруг померк. Девушка замерла. Прижалась к мокрой черной коре, уставившись наверх застывшим взглядом. По склону покатились комья земли.

– Проснулась? – на высоком берегу бесшумно появился Грег. – Доброе утро! Я не напугал тебя?

Аличе не ответила. Не напугал! Ей даже пришлось сесть – коленки ослабели. Так она и осталась сидеть на земле под елкой. Сердце девушки колотилось, ладони вспотели, хотя мгновение назад были красными и сморщенными от холода. И снова с готовностью подступили устрашающие, яркие видения…

– Смотри, – Грег продемонстрировал пару кроликов. – Подстрелил нам на завтрак.

Аличе открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Не говорить же ему, что она сейчас сама чувствует себя таким же кроликом!

Грег подождал ответа, не дождался, спустился на пару шагов по склону и протянул ей руку.

…Грег потрошил тушку, как на обычном охотничьем привале. Аличе искоса наблюдала за ним. У него такой безмятежный и уверенный вид – даже во сне. А у нее все никак не перестанут дрожать руки. Но все же это значительно лучше, чем накануне. Вчерашний день она провела в каком-то отупении ума и чувств. Помнила только то, что весь день ее куда-то везли – сперва полями, потом через лес, пропитанный едким запахом дыма. И запах этот становился все слабее и слабее, пока не исчез совсем. К вечеру Аличе пришла в себя настолько, чтобы поинтересоваться, кто ее везет и куда.

Его зовут Грег – это все, что она о нем знает. С виду он почти ее ровесник, но держится так, словно на самом деле вдвое старше. Лицо ее спасителя узкое и смуглое, глаза черные, будто уголь. Он носит лук и меч и ведет себя как человек, который ничего не боится. Он не побоялся войти в догорающий город, нашел ее там, среди золы и обгоревших трупов, и унес оттуда…

Рубаха опять сползла с плеча. Аличе вернула ее на место и спросила:

– Это твоя одежда?

– Ну да, – кивнул Грег и улыбнулся ей. – Когда я тебя нашел, на тебе не было ничего, кроме пепла. Завернул тебя в плащ и увез оттуда, а потом нашел ручей, вымыл и переодел в свое сменное. Обувь у тебя тоже сгорела, а у меня всего одни сапоги, но я что-нибудь придумаю…

– Спасибо, – промямлила Аличе, опустив голову.

Ее снова бросило в краску. Но спаситель занимался готовкой, не обращая на нее никакого внимания. Она набралась храбрости, села поближе и спросила:

– Ты вендел?

– Я?

Грег удивленно взглянул на нее.

– Ты говоришь, как горец из Винделики, – застенчиво пояснила Аличе. – Их тут много бывает – приезжают торговать. Иногда почти не понять, так они слова коверкают. Ты говоришь чище, но все равно…

– А! – Грег снова занялся кроликом. – Да, я из Винделики.

– Я думала, вы другие. Беловолосые, светлоглазые. А ты больше похож на южанина. У меня в Лорете была подруга, – ее родители беженцы из Мондрагоны, – так она была смуглянка…

– Я никогда не бывал в Мондрагоне и в других южных герцогствах тоже, – ответил Грег. – Моя родина – Веттерштайн. Но сейчас я приехал из Каррены.

– Из Каррены! – оживилась Аличе. – Я там родилась!

– Мой старший брат Вальтер – алхимик на службе герцога. – Грег одним движением содрал шкурку с кролика. – Когда он заметил дым пожара на севере, то сразу приказал мне собираться в путь. «Поезжай и посмотри, – сказал он. – Узнай, что там сгорело. Ты должен выяснить это первым».

Аличе тихо засмеялась.

Грег поднял голову и удивленно посмотрел на нее.

– Что я сказал смешного?

– Ну… Все алхимики шпионят друг за другом и изо всех сил стараются друг друга опередить. Мой папа поступил бы так же, только поехал бы сам.

– Ах, вот оно что! Значит, ты – дочка алхимика?

Грег внимательно посмотрел на Аличе.

– Я вижу, ты уже вполне пришла в себя. Так, может, расскажешь, что у вас там стряслось?

Улыбка сразу сбежала с лица Аличе.

– Не хочу вспоминать! – она съежилась, взгляд застыл, как тогда в Лорете. Грегу даже почудилось, будто снова повеяло гарью. – Хотела бы я забыть это навсегда! Не заставляй меня…

– Я не заставляю, я прошу, – мягко проронил Грег. – Ты успела выскочить из базилики – значит, катастрофа не была внезапной. Что ты видела перед взрывом? С чего началось?

– Не было никакого взрыва, – глухим голосом ответила девушка.

– Не было взрыва? Вот как! А что было? Только не отворачивайся! Это очень важно – выяснить, что разрушило твой город. Когда все началось?

– На закате… – Аличе прерывисто вздохнула. – Мы с сестрами были в базилике на вечерней молитве. Вдруг послышался рокот вроде отдаленного грома, но он нарастал и нарастал… а потом качнулась земля. Грохот превратился в оглушительный рев – словно сам Адский Змей хотел вырваться из бездны… И тут всех охватил ужас…

Аличе задрожала.

– Никогда в жизни я не испытывала подобного! Это не был обычный страх! Мне казалось, я схожу с ума. И все вели себя так, будто от ужаса лишились разума. В один миг в базилике началась паника. Девочки вскочили, начали метаться, вопить… Потом мы всей толпой кинулись на улицу, падая и наступая на упавших…

Взгляд Аличе снова стал невидящим, ее трясло, как в лихорадке, но она все говорила, будто не могла остановиться. Лесная прогалина исчезла – она снова там, в горящем городе, которого больше нет…

Грег отложил тушку кролика, вытер руки и пересел к ней поближе, однако перебивать не стал. Он хотел послушать.

– …выскочили на крыльцо, а там – пламя до неба! Все горит, весь город, каждый дом! Я решила, настал Последний день! Все вокруг рушится, мечутся люди – горящие люди… Они кричат, открывают рты, но слышен только рев огня… И тут я увидела…

Из глаз Аличе хлынули слезы. Грег притянул ее к себе.

– Не бойся, – успокаивающе проговорил он, гладя ее по голове. – Все это закончилось. Так что ты увидела?

– Не могу, – всхлипнула она. – Как вспомню, словно опять переношусь туда… и он опять уставился на меня!

– Уставился? Кто?

– Кто-кто? Дракон, конечно!

Грег отстранился и посмотрел на нее взглядом, который явственно говорил – да, поторопился я, решив, что ты пришла в себя…

– Дракон? – повторил он. – Ты уверена?

– Это правда! Огромный, как гора!

– Один?

– Я видела одного…

– О драконах я тоже думал, – признался Грег. – Но все указывает на то, что город сгубили алхимики. И твои слова это подтверждают. Содрогнулась земля – значит, взрыв все же был. От драконьего огненного выдоха земля не трясется! Я сам видел яму…

– Я не придумываю!

Грег прищурился, глядя куда-то в лес.

– Какого цвета был дракон? – спросил он неожиданно.

– Что? – от удивления Аличе почти пришла в себя. – К-красный, кажется…

– Тогда точно – ерунда. Вот если бы зеленый, я бы задумался.

– Почему?

– Если это в самом деле был дракон, то он прилетел не с юга, а с севера, из-за гор, и улетел туда же. Это бы объяснило, почему его никто не видел на Равнине. Но тогда он не был бы красным. На севере не водится красных, я точно знаю.

– Откуда ты можешь знать?

– Знаю, – уклончиво ответил Грег. – Родина красных драконов – Огненные острова на далеком юге, в тысячах лиг отсюда. Зачем им лететь в такую даль? Ради удовольствия поджечь крошечный городишко?

– Но я видела своими глазами!

– Это ничего не значит, – Грег задумался. – Слыхала ли ты о драконьем ужасе?

– Нет…

– Драконы насылают его на врага, вступая в бой. Это тоже оружие. Оно захлестывает внезапно, подобно волне, и предшествует первому удару…

– Да, все так и было!

– Но, как ты сказала, когда вы выскочили наружу, все уже горело. Не совпадает… Зато я слышал, что такой же ужас могут вызывать и отдельные вещества. Если ты в самом деле дочь алхимика, то понимаешь, о чем я…

Аличе промолчала, сердито сопя, но на ее лице явно было написано: и все-таки я видела дракона!

– Ну, сама подумай – зачем дракону жечь вашу никому не нужную Вишневую Лорету? Да еще «огромному, как гора». Таких и не бывает. По крайней мере, я о таких не слышал. Как говорится, у страха глаза велики…

– Святой Невестой клянусь, он был ростом с колокольню! С глазами как тележное колесо, зубами как мечи…

– Морок! – убежденно заявил Грег. – Теперь я почти уверен – алхимики изобрели новый ядовитый газ, вызывающий видения. Брат однажды расказывал о таком. Люди видели, как с неба опускается пылающее солнце… Драконов, кстати, тоже видели…

– Он был живой! – взвизгнула Аличе. – Он смотрел на меня, приказывал мне взглядом, и я не могла пошевелиться! Мне… и сейчас иногда кажется, что он на меня смотрит…

Грег хмуро покосился на нее. В его рубашке и штанах девица похожа на подростка-бродягу. Одежда добротная и теплая, но слишком большая и сидит на ней как на пугале, тонкая шея торчит из ворота. Воронье гнездо из встрепанных мокрых волос, взволнованный взгляд широко распахнутых серых глаз… Перепуганная маленькая горожанка, которая еще не оправилась от пережитого. Чудо, что она вообще сохранила разум! Ну а то, что она выжила, и вовсе не поддается объяснению…

И такая упрямая! Скорее сама себя с ума сведет, но от своих бредней не отступится. Зря он затеял этот разговор – только разбередил ее воспоминания. Почему он сразу не повез ее к Вальтеру, как собирался? Зачем он вместо этого повернул на север, почему они сидят на этой горе, вместо того чтобы ехать в Каррену?

При этой мысли Грега словно коснулась холодная тень. Опять, уже не первый раз. Первый был тогда, в Вишневой Лорете, когда девушка открыла глаза.

«Мне до сих пор иногда кажется, что он смотрит»…

Грег обвел взглядом прогалину. Вокруг стоял лес, и ветер был северный, но временами дымом попахивало даже здесь. Деревья загораживали вид на равнину и черное пятно на склоне зеленого холма, но он знал, что они никуда не делись.

Так почему они не едут сейчас в Каррену? Дул ветер с гор, и вся равнина была в дыму. Пусть немного развеет, а там уж… Но сейчас Грег осознал – дело было вовсе не в этом. В тот самый миг, когда Аличе открыла глаза на крыльце базилики, Грега коснулось ощущение близкой опасности. Это чутье иногда просыпалось в нем, и брат говорил, что ему следует доверять. Что бы ни уничтожило город, Грег почувствовал: лучше покинуть его побыстрее и уйти как можно дальше.

Но куда? К югу – голая, как стол, равнина, великая, плодородная Пианура, что протянулась до самых Огненных гор. Поля, луга, пастбища, редкие рощицы плодовых деревьев, хутора, деревеньки…

И совершенно негде укрыться.

Потому-то Грег и решил подняться в горы. И теперь не знал, что делать дальше. Спускаться на равнину по-прежнему не хотелось. Торчать в лесу?

Грег поглядел на тушки кроликов. Для начала, пожалуй, можно было бы перекусить.

– Что это ты делаешь? – встрепенулась Аличе, глядя, как Грег надевает тушки на прутики и достает кремень с кресалом.

– Собираюсь приготовить нам завтрак, а что? Хочешь помочь?

Грег наклонился над сложенными шалашом сухими ветками и ударил кремнем. На сухую траву посыпались искры.

– Не делай этого!

– Почему? – изумленно спросил Грег.

– Не надо! – девушка подскочила и схватила его за руку. – Прошу, никакого огня!

Грег устало вздохнул.

– Знаешь что? Иди, погуляй по лесу…

Отстранив ее, он снова чиркнул кресалом. Искры просыпались на сухую траву, та затлела, почернела и начала скручиваться. Аличе хотела отвернуться, но не успела. Вспыхнул язычок пламени, – как-то уж слишком ярко, – золотой огонек в дыму…

…в дыму, который с каждым мгновением становился чернее и непрогляднее, который душил крики сгорающих заживо. Ночь, хаос и крики, ужас и паника, горящие крыши, и дракон смотрит прямо на Аличе.

Огромный красный дракон с золотыми глазами.

А она – на него в упор, глаза в глаза. Без страха, без отчаяния – все это осталось где-то за чертой, перечеркнувшей ее жизнь. Она уже мертва, и ее сердце наполняет гибельный восторг. Какой там морок! Дракон совершенно реален, до последней багряной чешуйки. Он ужасающе красив. Живая стихия, которая ограничивает себя сама – если захочет. Красота извергающегося вулкана, огненный потоп, река пламени в берегах собственной воли.

Он сиял и убивал своим сиянием. Взгляд его был так же смертоносен, как его дыхание. Он был воплощенной смертью, и при этом – прекрасен. В каждой черточке, в каждом движении – совершенство, благородство, абсолютная жестокость, безупречная гармония. В нем было нечто такое, чему можно было поклоняться, как богу. Что можно было полюбить…

И она, легко простившись с жизнью, протянула руки и шагнула к нему навстречу:

– Я здесь! Приди, возьми меня!

Сколько он смотрел на нее? Время в тот миг не существовало.

А потом он выдохнул пламя…

Огонек вспыхнул, пробежал по сухим веткам – и взорвался изнутри.

Словно невидимое огненное кольцо прошлось по полянке, опалив все, чего коснулось. Вспыхнула трава, корни, зеленые листья и еловые лапы, тушки кроликов… Грег почти не заметил этого. Рядом с ним Аличе, не сводя взгляда с огня, поднялась на ноги, вскинула руки и шагнула прямо в костер.

– Я здесь! – раздался ее восторженный крик. – Приди, возьми меня!

Грег, не раздумывая, сгреб ее в охапку и швырнул через всю полянку с крутого берега в ручей. Огонь взметнулся в вихре пепла и потянулся за ней, как будто пытаясь догнать. Грег сорвал с торчащего корня мех с водой и выплеснул ее на костер. Пламя забилось отчаянно, как живое, злобно зашипело и погасло.

Грег остановился, тяжело дыша. В груди пекло, горло перехватило так, что не вздохнуть, в животе – ощущение, что дали под дых. В воздухе висел запах паленой шерсти, повсюду кружились, медленно опускаясь, серые снежинки пепла.

«Какой удар! Это же чары! – повторял он про себя, стараясь отдышаться. – Мощнейшая стихийная магия!»

Теперь можно было не сомневаться в словах Аличе. Никто из смертных не смог бы применить огненную магию такой силы и уцелеть после этого. А вот дракон огненной стихии – запросто.

Но тогда…

Если где-то поблизости красный дракон, только что уничтоживший целый город… Если он выследил девушку через огонь…

Рука Грега невольно потянулась к рукояти меча. Он поднял голову и огляделся, хоть и понимал, что глазами тут ничего не увидеть. Где же враг?

«Нельзя, – подумал он, вспомнив предостережения брата. – Ни при каких обстоятельствах не позволить себя заметить драконам! Особенно красным! Но что делать? Бежать – как можно быстрее, как можно дальше…»

За спиной послышался плеск и кашель. Аличе выбралась из ручья, мокрая с ног до головы. Ее шатало, взгляд был мутный – однако уже вполне осмысленный.

– Что случилось? – кашляя, спросила она. – Откуда столько дыма?

Бросив взгляд на кострище, она охнула и прижала руки ко рту.

«Опять начинается!» – разозлился было Грег, но, проследив за ее взглядом, понял причину. Среди обгорелой коры и почти нетронутых поленьев по земле змеилась глубокая трещина.

Грег осторожно приблизился и заглянул внутрь, но там было черно, только дым сочился. Дым пах серой…

– Огонь вышел из-под земли? – подумал он вслух. – Или, наоборот, – ушел туда? Или земля лопнула от жара?

– Это был не огонь, – пролепетала Аличе, снова начиная дрожать. – Это был он…

– Хватит! – Грег схватил ее, встряхнул. – Успокойся, не мешай думать…

Хотел бы он проникнуть в мысли девчонки! И своими глазами взглянуть на того, кто в одно мгновение захватил ее волю с помощью их собственного костра… Вот Вальтер смог бы. Грег неоднократно просил его научить хотя бы зачаткам чтения мыслей, но старший брат всякий раз отказывался. «Тебе не понравится, – говорил он. – Да и не твое это. Ты же не маг. Знаешь, что бывает с теми, кто выходит биться на чужом поле?»

Вальтер был прав, как всегда. Может, Грегу и удалось бы увидеть того дракона – так ведь и дракон бы его увидел. Ну, и кто бы из них больше обрадовался?

Всего, что здесь произошло, и так хватало, чтобы сделать выводы и принять решение.

– Собирай вещи. – Грег отстранил девушку. – Мы уходим. Немедленно!

– Куда? В Каррену?

– К адскому змею Каррену и Равнину туда же! Уходим на север, в Винделику. Как можно быстрее и как можно дальше…

ИНТЕРЛЮДИЯ

(Он ищет ее даже во сне.)

Закат пылает над миром. Вытягиваются вечерние тени. Равнина, города, море за краем земли, снежные горы на севере и огненные острова на юге – все погружается в сумерки.

На безжизненной черной горе, в черном полуразрушенном замке, где ветер воет в окнах и в главном зале пляшут снежинки, просыпается от дремы черная тень. То ли ей приснился знакомый голос, то ли ноздрей коснулся знакомый запах, то ли почудился чей-то ищущий взгляд…Родич приближается? Тень поднимает голову, принюхивается и выползает на край бездонного обрыва, откуда виден весь Веттерштайн. Тень видит все – от ее взгляда не укроется ни одна мелочь. Далеко внизу, в долине, зажигаются вечерние огни в деревушках, что жмутся к реке. В сырых горных лесах пылают огромные костры, сложенные из вырванных с корнем сосен. На вздыбленных каменных глыбах незнакомый знак – рука, сжатая в кулак, из нее вырывается язык пламени. Рука человеческая, однако костры эти разложили не люди. А для кого вырыты ямы, для кого сложены каменные жертвенники? Что там мутят зеленые драконы, что неймется им… Да ну их совсем! Черная тень ухмыляется, складывает крылья и уползает спать.

Высоко-высоко над черным замком, выше ледников, выше алой полосы заката, в смертоносно холодном синем небе, где уже загораются первые звезды, летит серебряная драккина. Распахнув крылья и гордо откинув изящную голову на длинной шее, она скользит стремительно и свободно, следуя движению ветра: только края крыльев и перепонки хвоста чуть заметно шевелятся, улавливая восходящие и нисходящие течения. В ее безмятежных серых глазах отражается закат, и непонятно, кто на кого смотрит – солнце на драккину или драккина на солнце. Под ней проплывают белые вершины. Выше других, прямо на пути, – снежный пик Триглав, словно остров над облачным морем. Драккина описывает вокруг него круг, потом еще один. Она пока и сама не знает, что ее тут задержало, – словно кто-то взглянул на нее из туч. Не был ли это тот самый знак, который она ищет?

Триглав – место отличное, лучше на найти… Но почему ей вдруг стало страшно? Драккина верит своим предчувствиям, а потому не спешит спускаться. Что такое опасное поджидает ее внизу? Что вообще может быть опасно дракону? Гм-м, даже как-то любопытно… Драккина решительно устремляется вниз. Решено – именно здесь она и устроит себе гнездо!

За горами, на востоке, где уже ночь, ворочается под водой огромный морской змей. От его неловких движений волны захлестывают берег, а поверхность залива покрывается водоворотами. Он вздыхает и ворчит – огромный, древний, больной, собственной роковой ошибкой прикованный к миру, который он ненавидит. Его мучит память о других местах, более недоступных, терзает сознание, что скоро он должен погибнуть. Этот мир обречен, его корни в пламени, пламя его и сожрет, причем очень скоро. Достаточно взглянуть на юг, чтобы даже сквозь холодную толщу воды разглядеть зарево. Грядет Огненный Шторм. Сперва погибнут люди, потом драконы, а потом и все остальное – если его не остановят. Он помнит тот день, вода показала ему, как вздрогнула земля, как колыхнулось море и ударило в берег, когда взорвался вулкан, и на свет явился тот, кто называет себя Пожирателем Мира…

Красный дракон возлежит на вулкане в гнезде из пепла, окутанный облаками дыма, лениво окидывая взглядом развалины Мондрагоны, бывшей столицы юга. Сами виноваты – нечего было селиться под огненной горой… Столпы дыма, сполохи огня, рдеющие трещины в остывшей лаве – куда ни упадет взгляд, – красота! Гораздо лучше, чем было раньше! Он смутно помнит, что когда-то терпеть не мог этот город, но забыл почему. Впрочем, это не имеет никакого значения. Вот его владения – грандиозное безжизненное черно-багровое пепелище, населенное странными огненными тварями из бездны, которые вместе с ним изверглись из чрева вулкана. Они безусловно достойны восхищения. И прежде всего он сам!

Красный дракон выпускает когти, закрывает глаза и начинает смотреть иначе. Теперь мир видится ему как полное темного дыма пространство, пронизанное огненными прожилками, и все эти прожилки – его глаза, уши, пальцы… что там бывает у людей? Он не помнит, каким образом они устроены, но почему-то при мысли о людях в нем пробуждается смутная ненависть. Раньше она была гораздо мощнее, но он утолил ее… Пока. Всех людей он ненавидит одинаково, но некоторых понимает лучше, чем других. Может быть, потому, что они в душе похожи на него. И вот этими, понятными, несложно управлять. Достаточно протянуть огненное щупальце сквозь дым и коснуться…

Даже в тех землях, которые пока ему не принадлежат. Но будут принадлежать. Сантория, ненавистный город Предателя, уже получил по заслугам. За рекой – гнездо другого предателя, открытого врага – славно будет обрушиться на него всей силой! Огненные щупальца тянутся дальше, в город башен – источник смутной тревоги. Что же такое? Кажется, он уже выдернул эту занозу, когда сжег ничтожный городишко Вишневую Лорету. Но чувство тревоги не прошло, заноза зудит. На красного дракона накатывает ужасная ярость. Он распахивает крылья и ревет так, что далеко за рекой, в могучей крепости Молино, люди бледнеют в испуге. «Я Огненный Шторм, я Пожиратель Мира – что может помешать мне?! Моя сила безмерна! Остановить меня невозможно!» Тысячи огненных нитей, извиваясь, уходят в туман. Мириады нитей, мириады вероятностей – надо искать дальше.

Красный понемногу успокаивается. Нарастающая с каждым днем мощь – несомненна, вероятность поражения – ничтожна. И что это за слово такое – «неудача» – для дракона?

Глава 2

Врата Севера

– Заночуем здесь, – решил Грег, сразу как только увидел глубокую нишу под нависаюшей скалой, полуприкрытую корявой низкорослой елью.

Аличе, хромавшая за ним, остановилась и с облегченим опустилась на землю. Где-то по соседству журчал ручеек, трава была влажной и холодной.

– А почему так рано? – спросила девушка, начиная разматывать завязки мягких башмаков, которые Грег смастерил ей из кроличьих шкурок. – Мы же раньше всегда шли до темноты?

– Видишь, лес редеет? Мы уже почти на самом верху…

Грег помолчал, думая, стоит ли объяснить все как есть, но в итоге уклончиво пояснил:

– Не хочу идти при свете по открытому пространству.

В самом деле, чем выше они поднимались в горы, тем прозрачнее становился ельник. Все чаще встречались широкие поляны, каменистые русла ручьев и серые языки оползней. Стало гораздо холоднее. Облака то проползали мимо, то затягивали склоны густым туманом, то пролетали прямо над головой. А порой небо оставалось совершенно чистым, и тогда они никуда не шли, а сидели в зарослях погуще и выжидали.

– Отдыхай, а я пока осмотрюсь.

Аличе не очень понимала, почему ее спутник так осторожничает. За все дни пути они ни разу не видели ничего похожего на дракона. Даже она начала понемногу успокаиваться, но не Грег – тот не расслаблялся ни на миг. Вот и теперь – взобрался на скалу и пошел кругом, изучая место. Ночевки всегда устраивались только в ущельях, провалах и низинах, желательно заросших кустарником, который непременно оказывался до невозможности колючим. Никаких тропинок, никаких светлых, сухих, открытых мест! Они шли, постоянно держась в тени деревьев, – за время пути Аличе уже почти успела забыть, как выглядит небо.

И главное – никакого огня. С той самой их первой стоянки на горе в окрестностях Вишневой Лореты Грег ни разу не разводил костер, как бы холодно и сыро ни было ночами. Их запасы пищи быстро подходили к концу, но Аличе с тревогой видела, что ее спутник скорее предложит ей питаться сырым мясом, чем еще раз рискнет его поджарить. И в общем-то она была с ним единодушна. Она смутно помнила, что за змейство приключилось с костром, поскольку очнулась только в ручье, но при одной мысли о нем она вспоминала дракона и начинала дрожать от ужаса. Чем дальше от огня, тем лучше!

Закат пылал, будто огромный костер, только тепла от него не было. Мягкие башмаки на завязках, что смастерил ей Грег, врезались в щиколотки и почти не защищали подошву от острых корней и камешков. Аличе намеревалась ему пожаловаться, но передумала. Ей не хотелось, чтобы Грег презирал ее за слабость. Он и так отдал ей свою одежду, делится своими припасами, выбирает дорогу… Пока Аличе едва плетется, снова и снова переживая прошлое и пытаясь усилиями воли изгнать ужасные воспоминания, Грег уводит ее все дальше в горы, продумывая каждый шаг, чтобы ничто их не выдало. Он учитывает все мелочи. Он и место это, под скалой у ручья, выбрал для ночевки не просто так. «По границе света и тени, земли и воды, где дробится свет и звук, – сказал он однажды, – мы пройдем незамеченными…»

Незамеченными кем? Неужели он в самом деле считает, что дракон все еще ищет их?

И вообще, куда они идут?

Убедившись, что место годится для более-менее безопасного ночлега, Грег вернулся к скале. Аличе так и сидела там, где он ее оставил, даже обувь не сняла, хотя явно страдала от впившихся в голени ремней. Ну что за беспомощное существо! Грег подавил раздражение. Как же с этой девицей сложно! Нет, она не жаловалась – для этого она была слишком упряма. Стерев ноги, предпочитала идти, стиснув зубы, пока не падала на землю, и смотрела на него глазами брошенного птенца, которого так и хотелось придушить, а вместо этого приходилось тащить на руках. Она то и дело плачет украдкой, когда думает, что он не видит, и постоянно дрожит – то ли от холода, то ли от страха. И какая же она слабая, какая хилая! Из-за нее они не шли, а еле ползли.

Однако было и еще кое-что, куда более неприятное. Аличе, казалось, не вспоминала свой сгоревший городок – даже не заговорила о нем ни разу, словно ей и дела до него не было. Но каждую ночь ей снились кошмары; она возвращалась в Вишневую Лорету и кричала во сне, сгорая заново. Утром она ничего не помнила. И не знала, что Грег сидел рядом и не спал, положив руку на меч и следя за каждым ее движением. Лучше ей не знать, что с ней будет, если она одержима, если дракон успел завладеть ее волей…

А между тем самое опасное предстояло им завтра на рассвете.

Грег заглянул под скалу, убедился, что место сухое, и принялся выкладывать из сумки припасы. Но мысли его были заняты другим. Он смотрел на Аличе и колебался, сказать ли ей, что их ждет. С одной стороны – лучше ей ничего не знать. Известно, что любой человек легко пройдет по половице, но и ногой на нее не ступит, если ту же доску перекинуть через пропасть.

Но с другой стороны – если он не знает о девушке чего-то важного и оно всплывет в самый неподходящий момент… Например, прямо на перевале…

– Значит, ты – дочь алхимика? – спросил Грег, протягивая Аличе один из последних сухарей и полоску вяленого мяса. – Расскажи о нем. Как его звали, чем он занимался?