Мама для наследника Журавлева Юлия

Глава 3

Когда внутри не пустота

Мы шли очень быстро, почти бегом, держась за руки. Выдержать заданный темп мне оказалось сложно, но это единственная возможность не замерзнуть окончательно. Зато горячая мужская рука, за которую я цеплялась, боясь хоть на секунду ослабить хватку, грела и одновременно успокаивала.

Сейчас, когда все закончилось, я дико переживала за Володю. Как он там? Все ли у них хорошо? Не наткнулись ли они на других чародеев? Множество вариантов, один страшнее другого, рождались и нагоняли панику. Именно она толкала вперед, невзирая на колющий бок и общую усталость. Утро получилось во всех отношениях непростое и энергозатратное. Шли молча, чтобы не сбивать дыхание, да и говорить, если честно, не хотелось. То, что зародилось между нами, казалось столь хрупким, что могло исчезнуть от любого опрометчиво сказанного слова. И я предпочла ничего не говорить. Может, действительно стоит начать все с чистого листа? С сегодняшнего дня, ставшего первым днем именно для нас, а не для меня и Мариара по отдельности.

Наверное, и десяти минут не прошло, как перед нами вылетели на дорогу четыре колесницы с чародеями, во главе которых находился Лем.

– Слава богам! Повелитель! – Чародей спрыгнул с повозки и бросился к своему правителю, будто не веря, что тот жив. – После вашего прыжка в воду мы чуть с ума не сошли! Что вы творите?

– Все хорошо, Лем, я в порядке, – с усмешкой ответил Мариар. – Освободите для меня с Даяной одну колесницу и одолжите куртку, принцесса замерзла.

Он сам снял с меня мокрую куртку, надев отданную одним из чародеев, а потом повел к колеснице и усадил к себе на колени. Я продолжала молчать и не сопротивляться, хотя ощущение было странное. Все чародеи, безусловно, поняли, что между нами что-то произошло. Стесняться этого не стоило, в конце концов, у нас общий ребенок. Я и не стеснялась, но как относиться к произошедшим переменам, пока не понимала, оставив все на потом. Мы тронулись в обратный путь.

– С Владимиром все хорошо? – спросила я у Лема, надеясь, что, несмотря на игнорирование, на этот вопрос он все-таки ответит.

– С ним все в порядке, он с этой женщиной, Панен, или как там ее. Нормальная мать никогда бы так не поступила и тем более не стала рисковать своей жизнью, зная, что от нее целиком и полностью зависит ребенок, – недовольно отозвался чародей.

– Даяна спасла нас, Лем, – вместо меня ответил повелитель. – Без нее мы бы не ушли от закатных, а теперь имеем шанс спокойно добраться до тоннеля.

– Кстати о тоннеле. – Лем посмотрел на правителя. – Его больше не существует. Чародеи обрушили.

Повисла секундная пауза, потребовавшаяся нам для осознания сказанного. Тоннеля нет, путь в порт закрыт.

– Это точно? – Мариар, видимо, тоже не был готов к такой новости и не мог принять ее сразу.

– Да, я на свежих эду отправил разведчиков вперед. Они уже прислали ответ, что завален не только вход – с этим бы справились, – обрушены своды тоннеля. На всем протяжении или нет, неизвестно, но чтобы разобрать большое количеств породы, нужно много времени и сил. У нас их нет.

– Ты сможешь отправить приказ на корабль, чтобы они подходили к устью этой реки и ждали нас?

– Я не уверен, насколько это разумно, – подумав, ответил чародей. – Корабль встанет в паре километров от берега, здесь очень опасное дно, как и почти по всему побережью Белого материка. Рифы и подводные скалы, а сейчас еще и высокие волны делают проблемной и переправу на шлюпках. Опасностей множество, трудно не разбиться о скалистый берег, не попасть на рифы. Не перевернуться, что тоже в таких условиях нелегко. Не говоря уже про высокие приливы и отливы, особенно сильные в этом месте.

– Пусть подходят на безопасное расстояние, думаю, проблемы с волнами и непокорной водой мы сможем решить, – отдал распоряжение повелитель, покрепче обняв меня за талию.

А я, уставшая и измученная, в ответ обняла его, положив голову на плечо. Хотелось спать или хотя бы нормально отдохнуть. Но доехали мы в считаные минуты. Оказывается, привал устроили за мостом, а чародеи не бросились нас спасать сразу, потому что возводили непробиваемый защитный купол. Внутри купола к нам подбежала Панен, передавая мне Вовку. Сын, спокойно чувствовавший себя на руках у женщины, оказавшись у меня, разразился диким ревом. Голод тому причина или есть еще что-то большее чувства родства, которое я периодически замечаю, но кормить малыша определенно пора.

Палатку нам выделили; несколько запасных, которые не разворачивали на прошлой стоянке, все-таки нашлись.

– Панен, – обратилась к спутнице я, – не сочти за труд, но не могла бы ты еще посидеть с Володей? У меня есть одно незаконченное дело.

– Конечно! Я даже с радостью. – Женщина действительно расцветала, беря на руки ребенка. Так что, надеюсь, я не сильно ее обременяю и эксплуатирую.

На большом расстеленном покрывале, за неимением ничего лучшего, расположилась наша ставка командования: Мариар, Лем и еще несколько воинов и чародеев склонились над картой, обсуждая маршрут и определяясь с новой стратегией и тактикой. Что мы спускаемся вдоль реки к морю, сомнению не подлежало. Так что я, никем не замеченная, вышла за пределы защитного купола и, не теряя людей из виду, направилась к невысоким кряжистым деревьям и уселась на низкой ветке. Конечно, выходить за пределы защиты не самый разумный поступок, но, учитывая, чем я собиралась заняться, лишние глаза и уши не нужны.

Вздохнула, готовясь к предстоящему разговору, который пора бы начать, сколько можно тянуть.

– Я думаю, кем бы ты ни был, стоит объявиться и проявить себя. А заодно и представиться, – сказала в пустоту я, надеясь, что меня услышат.

Это, наверное, сумасшествие. Но лучше верить, что ко мне привязался какой-то призрак из крепости, чем в то, что я действительно тронулась умом. Голос, уже не первый раз выручавший меня, определенно принадлежал потустороннему существу. Он не давал ощущения пола или возраста – ничего, по чему можно как-то идентифицировать таинственного помощника. Очень надеюсь, что помощника. Но ведь заметь Рагдор злого духа, как минимум сообщил бы. И еще одна причина, по которой я ушла – неизвестный дух может бояться чародеев и не приближаться к ним, держа дистанцию.

– Появляйся, чего же ты ждешь? – О том, что никого на самом деле может не быть, я старалась не думать. Сходить с ума всерьез и в самом нехорошем смысле этого слова я не планировала.

– Я не могу появиться, – раздался насмешливый, но все равно грустный голос, – не обладаю способностью хоть сколько-нибудь материализовываться.

Облегченный вздох против воли вырвался из груди. Оказывается, я даже дыхание затаила в ожидании ответа. Радоваться пока рано, это опять вполне могли оказаться мои слуховые галлюцинации, но почему-то я пребывала в твердой уверенности, что мне не кажется.

– Ты призрак из башни Закатной крепости? Как Рагдор?

– В Закатной жил не призрак, ты неправильно понимаешь природу неживых существ, – принялись объяснять мне, – тот, кого ты видела – осколок души. Так происходит, когда мастер, создавая творение, вкладывает в него частичку себя, делает с особым старанием. Конечно, он должен быть чародеем, обычную душу не расщепить на кусочки, она слишком слаба. А тут великий чародей вложил огромное количество сил, эмоций на создание крепости. Возможно, осуществил свою мечту. Не зря же ее назвали Закатной. Под конец жизни Рагдор хотел чего-то и для себя.

– А из какой вещи появился ты? – Я улыбнулась, вспомнив джиннов из лампы.

– Не из какой, – ответил голос, – я не из таких сущностей.

– А из каких? – продолжала допытываться я. – Кто ты, мой спутник-попутчик-преследователь?

– Я сомневаюсь, что ты хочешь это знать. – Голос будто отдалился. Ну уж нет!

– А ты не сомневайся, просто скажи уже, сколько можно прятаться. Заодно расскажешь, зачем ты за мной пошел, – не сдавалась я.

– Ладно, – обреченно вздохнул таинственный собеседник, – раз ты настаиваешь…

– Настаиваю, – подтвердила я, так как продолжать мысль и называться говоривший не спешил.

– Я – Даяна из рода Туманных, принцесса Эйзенфота. Продолжаю существовать в своем теле вместе с тобой.

И вот сейчас я порадовалась, что сижу. Так как более ошеломительных слов не могла даже представить.

– Это невозможно, – прошептала я, только сейчас сознавая, что голос действительно шел из ниоткуда. Точнее, он звучал в моей голове, за которою я схватилась. Я не одна в этом теле, занятом мною не по праву…

Мир вокруг закружился. Я постаралась продышаться, чтобы хоть как-то собраться с мыслями. Теперь многое встало на свои места. Я почти с самого начала чувствовала, даже знала, что внутри меня что-то есть. Что-то, что накладывает отпечаток на мой характер, восприятие. И, оказывается, это не что-то, а кто-то. Я порой не узнавала себя, потому что это не совсем я. И где я, а где не я – понять сейчас не могла. Где заканчивались чувства принцессы и начинались мои?

– Как это получилось? – прошептала я.

– Стихия. Вода может многое. Свою способность я еще давно развила так, что она стала сильнее многих чар. Но полностью победить, смыть заклинание не смогла.

Это просто дико. Голос внутри. Почти как мысль, только очень четкая и внятная. Осязаемая.

– Кто тебя убил? Кто наложил заклинание? – первостепенный вопрос.

– Дэйс, – прозвучал короткий, повергнувший меня в новый шок ответ.

– Почему? – Я пребывала в полной уверенности, что это Лем. – Почему Дэйс?

– По моей глупости и доверчивости. Прости, но это слишком тяжелая тема, возвращаться к которой я не хочу.

– Значит, Дэйс, – задумчиво протянула я. – В целом это хорошо. Это дает шанс, что я могу обратиться к Лему.

– Сомневаюсь, что он согласится сотрудничать, – ответила принцесса, – у нас при моей жизни имелись некоторые разногласия. Он наверняка с облегчением вздохнул, когда я практически растворилась, а в моем теле появилась ты.

– Зачем вообще ты с ним ругалась? – с досадой поинтересовалась я.

– Я не давала себя в обиду, только и всего.

– Понимаю. – Я и правда понимала. Видимо, у принцессы сдержанности чуть меньше, чем у меня. – Но тебя можно спасти? Ты ведь не окончательно мертва?

– Не окончательно. Но, во-первых, чем больше времени проходит, тем меньше шансов, что тело примет меня обратно. Так что если не решим этот вопрос в ближайшие недели, а то и дни, я имею все шансы полностью раствориться и перестать существовать окончательно. А во-вторых, для этого тебе придется покинуть мое тело. И я уже сейчас вижу, что само решение об этом станет не из легких.

Я опустила голову. Конечно, принцесса, настоящая Даяна, видела все своими же глазами. В этом мире все ее, и мне здесь не место. Меня ждут родители, интересная и относительно безопасная жизнь, любимая работа, личная независимость. Только я кусаю губы, понимая, что с недавних пор свою жизнь я начала представлять здесь, в Кирдарии, а не на Земле.

– Мои чувства… Как мне понять, что это я, а не ты испытываешь их? – Может, в этом мире нет ничего ценного и важного для меня? Лишь чужие чувства и чужой разум?

– Все, что ты чувствуешь, – твое, за очень редким исключением, когда мое сознание прорывается. Но тогда ты всегда ощущаешь некоторый диссонанс. Все-таки сколь ни родственны наши души, один в один не бывают даже близнецы. – Ответ, окончательно убивший надежды, что это будет просто.

Но другого решения я не видела. Хотя в чем-то оно, безусловно, правильное. Я должна уйти, но оставить сына не смогла бы в любом случае. Только теперь нужно оставлять не только сына. Сколько хвостов мне предстоит обрубить?

– Я поговорю с Лемом, может, раз у него был способ, как вытащить родственную душу, то и вытащить тебя из глубин небытия тоже сможет.

– А ты?

– А я вернусь домой.

– Ты вправду сделаешь это? – Принцесса явно не верила. А зря. Я это сделаю. Теперь можно не осиротить сына, не бросить родителей. Так правильно. Нужно чаще это повторять, чтобы хоть немного поверить и придать себе решимости.

– Сделаю.

Приговор, вынесенный себе же. Я закрыла лицо руками. Так тяжело мне еще никогда не было. А ведь сколько всего уже случилось за время моей жизни в этом мире. В этом теле…

– Тогда прости, но я уйду в глубину нашего существа. Не смогу с тобой пару дней вообще разговаривать. Подобное общение вытягивает из меня уйму сил, которых и так не осталось.

– Сначала ответь, почему ты сразу не дала о себе знать? Ведь тогда мы без потерь вернули бы все на места.

– Потому что не могла. Остались лишь жалкие крупицы, которые поддерживали мое едва-едва брезжащее сознание и существование. Я понемногу накапливала силы, но заговорить с тобой, когда твой разум закрыт, невозможно. В холодном подвале Закатной крепости ты пребывала в отчаянии, и пробиться к твоему мятущемуся разуму получилось. Но вообще, без твоего согласия общаться нам почти невозможно, вероятны только отдельные слова, которые я смогла до тебя донести.

– Я поняла, постараюсь выйти на связь через пару дней.

– Я узнаю все, что узнаешь ты, так что без необходимости не стоит. Спасибо тебе. Ты подарила мне надежду.

– Не благодари, – отозвалась я, прекрасно понимая, что принцесса в курсе моих переживаний и, возможно, даже мыслей. Но точно об этом лучше не знать. Как и о том, как много она почувствовала этим утром.

Я сидела в одиночестве. Условном, конечно. Теперь я смело могу считать, что никогда не была одинока. Крылья за спиной, подаренные мне Мариаром, сломаны со всей возможной жестокостью. Глупо врать себе, но я готова оправдаться множеством вещей, чтобы не возвращаться в родной мир: ребенок, которому придется расти без матери, банальная невозможность без помощи Дэйса. И мужчина, может, еще не любимый, но уже такой необходимый, без которого трудно представить жизнь.

А может, оно и к лучшему? Повелитель ничего мне не обещал. Более того, он наверняка захочет иметь второго ребенка, которого я не смогу ему подарить. И что тогда? Я стану третьей лишней. Да и у местных повелителей вообще нет практики браков, так что ожидать каких-то серьезных отношений лучше не стоит. Любовница, которая гарантированно не забеременеет, – мечта любого мужчины. А как надоем – можно пристроить, выдав за кого-нибудь замуж. Кого мне там предлагали? Вдовцов, еще не очень старых и посимпатичнее? Или еще не состоявших в браке? Но тогда с пониманием отнестись к желанию завести ребенка и все стерпеть.

Вот на этой мысли я окончательно почувствовала себя наивной и заслуженно обманутой дурой, и слезы покатились градом. Это все принцесса, я уверена. Ее слезливый характер мне передается, я не такая. Я умная, взрослая, успешная женщина, справляющаяся с любыми трудностями. Нужно побыстрее разводить наши сиамские души, иначе вдруг характер мой окончательно испортится, тогда и на Земле жить будет несладко. Что меня сейчас ждет в родном мире, кроме, конечно, родителей? Реабилитация после достаточно продолжительной комы. Смогу ли вернуться на работу? Наверняка нет, предложат уйти по «соглашению сторон» с хорошей компенсацией. Проектная работа не подразумевает простоев. Устроюсь, конечно, на новую. И машину взамен разбитой со временем куплю. Жаль, что сэкономила на страховке, сейчас «Мазду» только на запчасти да на металлолом можно продать. А ведь у меня еще ипотека, но она, к моему счастью, как раз застрахована по договору с банком на такие случаи. Иначе моим родителям, пока я тут нахожусь, пришлось бы свою машину продавать, чтобы за мою квартиру платить. Страхование, ипотека… Я так отвыкла от этих слов. Я уже прижилась в этом мире. И даже без повелителя нашла бы чем заняться. Я не хочу домой. А придется.

Одно дело – убивать, обороняясь. И то я надеюсь, никого не убила сегодня. Совсем другое знать, что если я эгоистично и по отношению к родителям, и по отношению к принцессе останусь в Кирдарии, то шансов у настоящей Даяны нет. И что будет с родителями? Переживут ли они мою потерю? Кто позаботится о них в старости? Я не могу так поступить. Как ни крути, вернуться домой – лучший из вариантов. Только почему слезы-то не останавливаются?

– Даяна, что случилось? Почему ты вышла за защитный контур? Я беспокоился!

Я не хотела его видеть, я не хотела его слышать. Я хотела его забыть и выкинуть из головы.

– Мне нужно было побыть одной. Столько всего навалилось, – неопределенно ответила я, стараясь хотя бы унять слезы. Действительно, навалилось немало.

– Это не повод уходить и рисковать своей безопасностью. – Мариар сел рядом, обнимая и прижимая к себе, целуя макушку.

Ну почему он так заботлив и нежен? И почему у меня не хватает сил отодвинуться, проявить твердость хотя бы сейчас, когда я все для себя решила? Говорить, что я наслаждаюсь последними мгновениями, малодушно, потому что потом будет только больнее. К тому же я теперь знаю, что наша близость видна как минимум одному человеку, пусть и находящемуся в необычном состоянии. Зато со всеми ощущениями и чувствами. Значит, нужно это дело прекращать. Как я там только что себе говорила? «Умная, взрослая, успешная женщина, справляющаяся…»

– Мариар, я действительно хотела побыть одна. – Не знаю, как смогла сказать это вслух, и язык меня при этом не подвел. Как бы теперь еще и отодвинуться?

– Я не против, если будешь внутри защитного контура. Но не думаю, что одиночество это лучший вариант. Я сейчас не занят, у нас есть немного времени, хочешь, побуду с тобой? Если тебе хочется одиночества и уединения, можно пойти в мою палатку и…

– Нет! – Слова «палатка» и «уединение» относительно Мариара вызывали у меня только панику. Секс втроем – это совсем не мое. И пусть один участник у нас опосредованный, но я точно не смогу.

– Ты чего? – рассмеялся повелитель. – Я тебе хотел предложить отдохнуть, поспать полчаса. Даяна, что-то случилось? – Мужчина не мог не заметить моего настроения. – Расскажи, ты же знаешь, я за решение проблем, а не за их замалчивание.

– Я просто устала. – И отчасти это тоже правда. А говорить полную правду я совершенно не готова.

– Тогда тем более нужно отдохнуть. Идем! – Мариар встал и привычным жестом протянул мне руку. – Не зря же старались чародеи, устанавливая защиту, чтобы главные люди, которых защищают, находились вне контура.

Я не стала спорить, а просто приняла руку, и мы вернулись в лагерь. Пошла я в свою палатку, сказав, что сын и Панен мне абсолютно не мешают отдохнуть. В палатке я упала на одеяло без сил и свернулась калачиком.

– Все в порядке? У тебя получилось уладить дело, по которому ты ходила? – поинтересовалась женщина, видя мое подавленное состояние.

– Получилось, – отозвалась я. Уладила так уладила.

Через полчаса наш небольшой лагерь оперативно свернули, и мы двинулась в путь. В повозку я села с Панен, объяснив повелителю, что мне может понадобиться помощь женщины по уходу за ребенком. Сослалась все на ту же усталость. Не знаю, насколько поверил Мариар, но отказывать в просьбе не стал. Да и какая мне, в сущности, разница, поверит он или нет? Пора снимать розовые очки, поносила немного – и будет.

Глава 4

Отец и сын

Если верить карте, до моря рукой подать, расстояние несоизмеримо меньшее, чем до Гисриона. Да вот только к порту проложена хорошая дорога, часть которой теперь погребена под скалами, а нам предстоит двигаться по бездорожью между горами и рекой. Держались мы подальше от воды, ближе к горам. Во-первых, идти там проще хотя бы из-за отсутствия кустарника, жавшегося к реке, по низкой траве, иногда сменяющейся темным вулканическим песком. Передвигаться приходилось пешком, поскольку трястись в повозке не нравилось ни мне, ни Володе. Даже Панен, которой пеший переход давался трудно, ехать в повозке, постоянно подпрыгивая на кочках, не смогла. Рессоры здесь еще не придумали. Во-вторых, вопрос с закатными чародеями оставался открытым, и идти вдоль реки, да еще с множеством идеальных для засады зарослей, слишком рискованно.

Сейчас я особенно радовалась своей одежде и не забывала благодарить за такой подарок Панен. Шагать в длинной юбке очень сложно, в высокой траве она постоянно бы цеплялась и замедляла движение. Сама Панен время от времени все-таки забиралась в повозку отдохнуть, выбирая участки поровнее.

Поскольку точных карт этой части Белого материка не имелось – чародеи не жаловали гостей, – расстояние и соответственно время в пути предсказывать никто не брался. Одно ясно, переход простым не получится.

Без нас мужчины бы добрались, безусловно, быстрее, но Вовку нужно кормить, мыть, пеленать. Пеленки, к сожалению, не бесконечные, их необходимо стирать. Еще в первый день побега выяснилось, что чар для очищения не существует, а вот чары для сушки имелись. Поток горячего воздуха сушил тонкие пеленки за минуты. И пусть Лем и ворчал, что мы зря растрачиваем силу его чародеев, но не запрещал, махнув на нас рукой.

К вечеру мы с Панен так устали, что, сидя у костра, с трудом держали ложки, какая уж тут стирка. Тем приятнее оказалось предложение повелителя о посильной помощи. Лично он, конечно, стирать не вызывался, но нашел, кому дать столь ответственное поручение. Сам Мариар возился с Вовкой и почти весь вечер держал малыша на руках. При виде этой картины мое сердце разрывалось, но я смотрела на отца и сына, запоминая каждое мгновение. Как же мне будет их не хватать…

Когда все разошлись по местам ночлега, лагерь погрузился в тишину. Наши чародеи решили попробовать маскировочные чары, но шум они не подавляли. Минус у этих чар точно такой же, как и у наших программ и сайтов в интернете – все можно взломать. Другие чародеи смогут найти и то, что скрыто. Но все-таки это усложнит им задачу, вздумай они вновь напасть на нас ночью или под утро. Я не спала, прислушиваясь к мерному дыханию сына и Панен. Ноги гудели, спина ныла, но все это меркло по сравнению с болевшей душой. Моей душой, кровоточащей и бьющейся в агонии. Я стиснула зубы и сжала кулаки.

«Вернуться – наилучший вариант для всех», – напомнила себе и вышла из палатки.

Костров не жгли, так что темнота, которую не в силах разогнать даже огромный спутник Кашур, делала страшным каждый шорох и куст. Я подошла к палатке, похожей на нашу один в один. Надеюсь, у Лема нет привычки использовать чары не глядя? Чародей казался мирно спавшим. Я села в углу палатки, не зная, что делать дальше. Может, еще не поздно развернуться и уйти?

– Какая, однако, интересная привычка у матери нашего наследника – навещать ночью мужчин. Повелитель в курсе? – раздался едкий голос.

– Я извиняюсь за вторжение, – начала я.

– Еще скажи, не хотела разбудить, – усмехнулся чародей. – Выкладывай, зачем пришла, или проваливай в свою палатку.

– Очень рада, что хоть что-то в этом мире стабильно, – не выдержала я, – и ваше хамство – величина постоянная и неизменная. – Понятно, что принцессе подобные слова проглотить было еще сложнее.

– Я польщен. Если это все – пошла вон и не мешай мне спать! В отличие от некоторых, я не имею права прохлаждаться днем. – Лем повернулся ко мне спиной и повыше натянул одеяло.

– Вы можете вернуть меня обратно в мой мир? – задала главный вопрос я.

Повисло молчание, но уходить я не собиралась, готовая, если надо, тормошить чародея и будить даже пинками.

– Даяна, – Лем, поняв, что не отстану, повернулся и сел, – мне кажется, ты и у нас вполне неплохо устроилась. Я бы даже сказал, очень хорошо. Сам повелитель с тебя пылинки сдувает, во дворце занятие интересное нашел, лишь бы ты не страдала. И сейчас его отношение к тебе очевидно. И ребенок, как я думал, для тебя что-то значит. Или все это притворство?

Мне до жути не хотелось отвечать. Оправдываться, доказывать этому наглому и бесцеремонному типу – ниже моего достоинства.

– Мне нужно вернуться.

– У тебя ведь нет там своей семьи – мужа, детей, так что по большому счету тянет тебя обратно? – Даже в практически полной темноте, когда видны лишь неясные очертания, я чувствовала пристальный взгляд мужчины, его внимание. Он ждал ответа.

– Если я скажу, могу рассчитывать, что ответ не пойдет дальше вас и повелитель об этом разговоре не узнает?

– Ничего не обещаю, все зависит от ответа, – отозвался Лем. Кто бы сомневался.

– Даяна, настоящая Даяна жива. Ее дух все еще находится в этом теле. Если я его не освобожу, она окончательно умрет. – Я замолчала, ожидая реакции. Реакция последовала быстро.

– Если это шутка, она совсем неудачная и не к месту. Если не шутка – ты полная дура.

– Это не шутка.

– Значит, дура. Выметайся из палатки и не трать больше времени моего драгоценного сна! – Чародей снова улегся. Ну уж нет.

– Вы мне не ответили. Это не блажь, не глупость. Там мое тело, которое неизвестно сколько просуществует без меня. Мои родители, которые тоже неизвестно как воспримут потерю дочери, моя жизнь, в конце концов! И что меня ждет здесь?

– И что же тебя здесь ждет? – поинтересовался Лем. – Сытая, обеспеченная и счастливая жизнь во дворце?

– Сытость и обеспеченность, к сожалению, не всегда синоним счастья, – вздохнула я. Неужели мы действительно не сможем договориться?

– Голодающие бедняки с тобой бы поспорили.

– Лем, – я подсела ближе к мужчине, – пожалуйста, ответьте для начала, можете или нет?

– И ты отстанешь?

– Ничего не обещаю, все зависит от ответа, – повторила его же слова я. Чародей хмыкнул и отодвинулся. – Палатка маленькая, далеко от меня не убежите.

– А может, мне не стоит убегать? – Мужчина привстал. – Вдруг мы и впрямь сможем договориться?

– Вы на что намекаете? – теперь уже отодвинулась я.

– Почему намекаю? Я прямо говорю: раздевайся, будем искать точки соприкосновения. – В доказательство серьезности слов и, наверное, чтобы подать пример, Лем стянул с себя рубашку.

– Это точно не смешная шутка! – Но, честно говоря, я бы ничему не удивилась. Особенно от чародея. Так что благоразумно отползла к выходу.

– Я не смеюсь и не шучу. – Голос Лема серьезен как никогда. Никакой издевки или иронии. – Повелитель вернулся после заплыва такой окрыленный, воодушевленный. Да он, по-моему, сегодня впервые нормально спит после вашего кровавого исчезновения. Думаешь, просто так ночами по лагерю бродил? Он себе места не находил эти полтора месяца. А ты, значит, домой решила вернуться. Если он тебя настолько не удовлетворил, я могу попробовать. Чего не сделаешь ради правителя страны и ее будущего наследника.

И без лишних слов просто дернулся ко мне и оказался сверху.

– Пустите! Я закричу! – начала вырываться я.

И тут Лем заорал сам. Резко и сильно, я даже испугалась.

– Все, демонстрация окончена, на палатке чары тишины, никто ничего не услышит! Поэтому расслабься и получай удовольствие. Будешь паинькой, обещаю долгую и вкусную прелюдию. Потом и о возвращении поговорим.

Завязки на рубашке дернулись, сама рубашка чудом выдержала подобный рывок и издевательство, не порвавшись в горловине. Ну а я терпеть не собиралась. Со всей силы пнула чародея коленом туда, куда попала, и выскочила из палатки, бегом кинувшись в сторону нашей. Честно сказать, преследования не ожидала. А зря.

Лем нагнал меня почти сразу, перехватил и зажал рот.

– Не ори, – шепнул он и потащил обратно. Во мне боролось много желаний – от попытки еще раз пнуть до укусить и заорать «насилуют!». Но я сдержалась.

Затолкав меня обратно в палатку, чародей потер ушибленный бок в районе почек.

– Не то чтобы ты сильно била, не обольщайся. Просто коленки у тебя острые, – пояснил мужчина.

Я молчала. Я уже сказала все и даже больше.

– Я могу вернуть тебя в твой мир. Книга заклинаний на корабле, такой талмуд не потаскаешь, но как вернемся – вполне. Принцессу из глубин небытия я тоже верну, если она хоть немного существует. Я ее совсем не чувствую в тебе. Вот пощупать хотел, да ты не далась.

– Чье-то присутствие я ощущала почти сразу, – призналась я, – просто настолько смутно, что не смогла разобраться. Но потом принцесса стала давать о себе знать подсказками и помощью. А сегодня мы с ней разговаривали. – Тут явственно послышался вздох, говорящий об отношении Лема к сказанному. – О ней мне еще и Рагдор намекал, – привела последний довод я.

– Ну, если сам Рагдор – это другой разговор! – продолжал развлекаться за мой счет чародей.

– Лем, она жива, во всяком случае, не окончательно мертва, – поправилась я. – Или вам, чтобы проверить, нужно обязательно пощупать и обязательно под рубашкой?

– Да было бы что у тебя под рубашкой щупать, – отмахнулся нахал. – На что только повелитель позарился? Тебе можно в лесу с хищниками смело гулять, даже с большой голодухи не тронут, – не унимался чародей. – Дай я тебе голову лучше пощупаю, может, там что-то найдется?

– Вы женщин не любите, а ведь вряд ли бы отказались, не убеги я из палатки, – ответила, наклоняясь, я. Если честно, уже жалела о своей минутной слабости и побеге. Сейчас я понимала, что чародей хотел или попугать меня, или проверить, или все сразу.

– Не любить и не хотеть – разные вещи, – ощутимо надавливая на лоб и затылок, проговорил Лем.

Он давил все сильнее, но я терпела. Боль шла от головы ниже – в шею, плечи и грудную клетку. Видимо, дело вовсе не в физическом давлении. Я стиснула зубы. Если это очередная издевка, я его точно ударю. Костяшки у меня не менее острые, чем коленки.

– Н-да… – протянул Лем, наконец убирая руки.

– Почувствовали? – растирая плечи и шею, поинтересовалась я.

– Да. Опознать, принцесса это или нет, невозможно. Но вторая душа в этом теле определенно есть.

– Так вы нам поможете? Отправите меня домой и спасете принцессу?

– Спасать принцесс не по моей части. Я, как ты правильно заметила, женщин не люблю. И помогать никому не собираюсь.

– Вы издеваетесь? – Мой голос пополз вверх. Я что, зря терпела боль и самого чародея?

– Нет, я не издеваюсь и не шучу. А еще я ответил на все твои вопросы, так что теперь в моей палатке тебя точно ничего не держит.

– Лем, – я выдохнула, – если у вас есть личные счеты с принцессой, это не повод не помогать мне. Я уже не говорю, что бросать в беде нуждающегося бесчеловечно.

– Я нуждаюсь в отдыхе, Даяна, честное слово. Не будь бесчеловечной! – Я когда-нибудь его убью, например, сейчас, если он серьезно откажет и выдворит меня вон.

– Почему? Почему вы не хотите помочь, если имеете такую возможность? Даже Дэйс и тот был готов отправить меня домой!

– Так и осталась бы с Дэйсом, – усмехнулся мужчина, – зачем сбегала от такого замечательного и доброго чародея, всегда готового помочь?

– Хватит, – я сжала кулаки, – не время для шуток! Я пришла за помощью к вам, потому что мне больше не к кому обратиться. Это вопрос жизни и смерти, понимаете? Иначе ноги бы моей здесь не было!

– Вот как ты заговорила, – теперь уже откровенно засмеялся Лем. – Знаешь, в чем твоя настоящая проблема? Ты пришла не по адресу. Я могу тебе помочь, но пальцем не пошевелю без приказа моего повелителя. Хочешь помощи – иди к нему, пусть он отпустит тебя сам, и, как только мы вернемся на корабль, я проведу обратный ритуал. Надеюсь, все мои помощники выживут, иначе придется ждать до прибытия в Ниаду, а принцесса может столько не протянуть. Так что иди в соседнюю палатку, дитя мое, и не тревожь меня более.

– Лем, я вас умоляю, – я схватила за руку мужчину, – так правда будет лучше! Для всех лучше.

– А почему ты за всех решаешь? Кто вообще дал тебе такое право? Знаешь, когда ты залезла сегодня в ледяную воду, я глазам своим не поверил. Она бы такого не сделала, не стала рисковать и мочить ноги. Избалованная и капризная, знающая свою цену и уникальность. Да, не худшая из женщин, но и не лучшая. И, видя тебя, я уж было подумал, что не все женщины безнадежны. Хотя бы в других мирах есть те, кто может что-то большее, чем проедать плешь мужьям и просиживать задницы за шитьем. А ты, оказывается, еще хуже, раз хотела по-тихому свалить в свой родной мирок, бросив здесь сына и повелителя!

– Я не могу ему сказать…

Мысль, что придется прийти к Мариару и объясниться, убивала. Я знала, что это трусость и даже подлость. Дома я бы честно выплакала все положенное в подушку. Как, глядя в глаза, сказать, что я готова оставить сына и повелителя, чтобы вернуться домой? Особенно тогда, когда я совершенно не готова?

– Не можешь – оставайся здесь. Разговор окончен.

Лем выдернул руку и лег, укрывшись одеялом, показывая, что больше от него ничего не добиться. Я вылезла из палатки и побрела к себе. Хоть бы раз здесь у меня что-то прошло легко и просто!

Утром все казалось еще хуже: бесконечная тяжелая дорога, ноющие ноги, недосып, головная боль, – с таким набором можно идти в реку топиться. Но, к сожалению или к счастью, у меня такой возможности не имелось. Я надела жилет, положила в него Вовку и пошла. Горы тянулись огромной грядой, ни конца ни края им не видно.

Я молча шагала рядом с Панен, когда к нам подошел Мариар. С недавних пор этот мужчина вызывал у меня такую гремучую смесь нежности и горечи, что даже думать о нем слишком тяжело, а уж видеть и подавно. Но и прогонять оказалось выше моих сил.

– Идем, – повелитель взял меня за руку, – я тебе кое-что покажу.

Мы поднялись почти вплотную к склону горы, и я замерла, пораженная открывшимся зрелищем. Всю землю устилали самоцветы. Камушки, похожие на наши полудрагоценные бирюзу, малахит, аметист и другие, всех цветов радуги раскрашивали землю, будто брызги красок, просвета в которых не видно. Я присела и зачерпнула горсть – небольшие и довольно гладкие, они напоминали леденцы.

– Потрясающе, – заулыбалась я, – настоящее чудо природы!

– Здесь есть действующие вулканы, время от времени они выбрасывают пепел и породу, которая при падении с гор дробится на мелкие осколки. Именно пепел окрашивает песок в темный цвет, – сказал Мариар, довольный произведенным эффектом. – Когда весной льды на вершинах подтаивают, стекающая вода полирует камни, делая их гладкими.

Мы шли по разноцветному ковру; периодически Мариар наклонялся и подбирал самые красивые и интересные камушки, отдавая их мне. Так что за полчаса мой карман весомо оттянулся, на полноценное украшение набралось. Жаль, носить его не доведется.

Мы шли втроем: я, Вовка в жилете-переноске и Мариар, державший меня за руку. Настоящая семья, моя тайная мечта, ее воплощение. Я постараюсь воспринимать это как сон, чтобы, когда проснусь, почувствовать лишь легкую горечь и продолжить жить дальше. Ни разочарований, ни боли утраты. Мариар мог многое рассказать про горы, с двенадцати до двадцати лет он служил в горах на границе с Эйзенфотом, защищая свое государство от всевозможных угроз, начиная от периодических стычек с такими же пограничными отрядами из Эйзенфота, заканчивая бандами разбойников, браконьеров и прочего сброда. Он знал и чувствовал горы, показывал вкрапление разных пород. Потом пошли байки о службе во флоте и борьбе с пиратами. Я толком ничего не запомнила из его рассказа, просто слушала, смотрела и наслаждалась этим моментом. Мариар обещал продолжить рассказ о своей жизни, а свои обещания повелитель Ниады выполняет.

Наверное, стоило поговорить с ним, постараться все рассказать, объяснить. Но мне так хотелось отложить разговор, слишком замечательным получился день. «Вот подойдем поближе к морю – тогда и поговорим», – твердила я себе.

Прошла неделя пешего перехода, изнурительного физически – идти по пересеченной местности очень сложно – и морально. Во-первых, мы ждали нападения, и с каждым днем это ожидание переносилось все тяжелее. Не разворачивали полноценный лагерь, палатку ставили только для нас с Вовкой и Панен, остальные были всегда готовы сорваться и начать отражать удар. Днем чародеи не держали защиту непрерывно, иначе бы вконец вымотались, но постоянно прощупывали подозрительно пустую местность. Давался подобный режим и боеготовность нелегко всем. А еще имелось мое личное во-вторых. Мариар.

Он всегда находился рядом. Повелитель, грозный и суровый, превратился в мужчину, окружившего меня заботой и вниманием. Видя, как нелегко мне идти, он сам, без просьб, забрал Вовку. Смотрелся правитель в жилете очень умильно, особенно тогда, когда начинал разговаривать с сыном, обращаясь к нему, задавая вопросы и сам же на них отвечая.

Каждый вечер я обещала себе: «Все, завтра расскажу о своих намерениях Мариару!» И каждый день снова откладывала разговор. Мне так не хотелось нарушать сложившуюся семейную атмосферу, скрашивавшую и отодвигавшую тяготы перехода на десятый план. Я не жаловалась никогда и ни на что. Если бы не угроза со стороны закатных чародеев, то шла бы и шла хоть месяц, хоть два, одновременно мучаясь и наслаждаясь. Мариар постоянно прикасался ко мне. Держал за руку, обнимал, просто проводил пальцами по волосам, явно испытывая потребность в близости, но дальше не заходил. Я же держала дистанцию, помня о том, кто еще находится в этом теле. И вот, по донесениям отправленных вперед разведчиков, впереди показалось море.

Эту весть мы получили уже вечером, но всем стало ясно: на следующий день мы достигнем цели. Лем вышел на связь с оставшимся на корабле чародеем и подтвердил, что те стоят недалеко от нужного места и утром подойдут ближе к берегу.

Завтра все закончится. Что чародеи нас отпустят просто так, никто не верил. Если уж решат не возвращать меня с Владимиром, то отомстить за поражение и падение крепости попытаются точно. Этой ночью выставили особую защиту, все собранны и сосредоточенны. Никто не шутил и не разговаривал. До дома последний шаг, но самый трудный. А еще мы так и не поговорили с Мариаром…

Я долго лежала в палатке без сна. Завтра, когда все так или иначе завершится, я расскажу о своем уходе. И моя жизнь здесь если не кончится, то непоправимо изменится.

«Это самый лучший вариант», – повторяла я про себя слова, в которые так и не смогла поверить.

Сон не идет, и ноги сами вынесли из палатки. Мариар сидит у костра вполоборота ко мне. Я замерла на границе света, не в силах сделать шаг. Вокруг много людей, но я видела только одного. Почувствовав мой взгляд, повелитель поднял голову, приглядываясь, а потом встал и подошел.

– Почему не спишь? – Тихий вопрос и нежные объятия, в которых я ищу спасение от всего мира.

– Не спится.

– Ты по-прежнему не хочешь рассказать, что тебя тревожит? – Мужчина осторожно погладил мою спину, и я еще крепче прижалась к нему.

– Завтра. – И все-таки Лем не столь плох, как хочет казаться. Во всяком случае, о нашем ночном разговоре своему повелителю не донес.

– Не бойся ничего, мы обязательно прорвемся.

– Я верю, – с трудом отодвинулась, иначе этой ночью точно не смогу с ним расстаться.

– Тогда иди отдыхать. – Мариар поцеловал меня в губы. Сначала показалось, что это мимолетное касание, но поцелуй все длился и длился, и я не могла и не хотела его разрывать. Из головы ушли все мысли, окружающее утратило значение, я забыла обо всем. Остановился Мариар.