Тень ночи Харкнесс Дебора
Элизабет и Кэтрин решили успокоить мои взбудораженные нервы. Заглушая болтовню призраков (те как раз обсуждали жуткие деяния и не менее жуткую смерть леди Агнес), они стали рассказывать о своих ранних магических приключениях. Потом начали расспрашивать меня. Элизабет впечатлил мой рассказ о том, как я вывела всю воду из сада Сары, до капельки втянув ее в свои ладони. Кэтрин порадовал мой рассказ о луке и стреле, которые за мгновение до выплеска ведьминого огня вдруг ощутимо потяжелели.
– Луна взошла, – объявила Марджори.
Ее круглое лицо порозовело в ожидании ритуала. Ставни были закрыты, однако никто из ведьм не усомнился в ее словах.
– Тогда начнем, – коротко, по-деловому, предложила Элизабет.
Каждая ведьма обошла все углы комнаты. Переход из угла в угол сопровождался отламыванием прутика от метлы. Прутики не просто бросались на пол, а перекрывали друг друга. В результате получился пентакль – пятиконечная звезда ведьм.
Мы с Благочестивой Олсоп встали в центре круга. Когда остальные ведьмы заняли свои места, границы круга сразу сделались видимыми. После этого Кэтрин произнесла заклинание, и огненная дуга протянулась от ведьмы к ведьме, соединяя круг.
Центр круга наполнился магической силой. Благочестивая Олсоп предупредила меня: наш сегодняшний ритуал пробудит древнюю магию. Так оно и случилось. Вскоре неистовая волна магической энергии сменилась другой. Тело ощущало покалывание. Слышалось негромкое потрескивание. Казалось, на меня смотрят тысячи любопытных ведьминых глаз.
– Оглянись вокруг. Смотри не обычными глазами, а своим ведьминым зрением и рассказывай, что видишь, – велела Благочестивая Олсоп.
Когда открылся мой третий глаз, я думала, что увижу оживший воздух, каждая частица которого таит возможности. Но вместо этого комната наполнилась нитями магии.
– Я вижу нити. Окружающий мир похож на шпалеру, – сказала я.
Старуха кивнула:
– Быть прядильщицей означает быть связанной с окружающем миром и видеть его сотканным из разноцветных нитей. Одни из них сковывают твою магию, другие направляют магическую силу в твою кровь, поставляя ее четырем стихиям и великим тайнам, что лежат за стихиями. Прядильщицы учатся ослаблять связующие нити и использовать остальные.
– Но я даже не знаю, как их различать.
Сотни нитей терлись о мой корсаж и юбки.
– Вскоре ты проверишь их, как птица проверяет свои крылья, и узнаешь тайны, хранимые ими для тебя. Пока же мы просто обрежем их все, чтобы затем они вернулись к тебе неспутанными. Я буду резать нити, а ты в это время должна противиться искушению ухватить силу вокруг тебя. Поскольку ты прядильщица, тебе захочется соединить все разрывы. Отпусти свои мысли и опустоши разум. Позволь силе действовать так, как она желает.
Благочестивая Олсоп выпустила мою руку, начав произносить заклинания. Они не напоминали обычную речь, но почему-то казались мне знакомыми. Я видела, как нити отрываются от меня, сворачиваются и причудливо изгибаются. Уши наполнились гулом. Мои руки послушались этого звука, словно он был командой. Они поднялись и вытянулись в стороны, пока я не оказалась в Т-образном положении. В таком же положении Мэтью поставил меня в теткином доме, когда я вычерпала всю воду из старого сада Сары.
Нити магии – все эти нити силы, которую я могла заимствовать, но не удерживать, – поползли назад ко мне, словно были железными опилками, а я – магнитом. Они достигли моих ладоней. Мне отчаянно захотелось зажать их в кулаках, но я сопротивлялась желанию. Как и предсказывала Благочестивая Олсоп, желание было невероятно сильным, но я позволила нитям соскальзывать вниз. Это напомнило мне атласные ленточки из историй, которые мама рассказывала в детстве.
До сих пор происходящее вполне соответствовало словам Благочестивой Олсоп. Однако никто не мог предсказать, что произойдет, когда мои силы обретут форму. Ведьмы, составляющие круг, заранее приготовились к неожиданностям. Старуха предупредила меня, что не все прядильщицы своими предзаклинаниями создавали духа-хранителя. Иными словами, я не должна была ожидать его обязательного появления. Но жизнь за последние месяцы наглядно показала мне: неожиднное случается гораздо чаще, чем ожидаемое.
Гул усилился. Воздух пришел в движение. Над моей головой повис шарообразный энергетический сгусток. Он втягивал в себя всю магическую силу, какая была в комнате. Казалось, такое обилие силы должно его уничтожить, однако шар напоминал черную дыру. Сила втягивалась в его центр и исчезала. От шара исходил такой нестерпимо яркий свет, что я зажмурила ведьмин глаз.
В гуще энергетической бури что-то пульсировало. Потом оно вырвалось наружу и обрело неясные очертания. Едва это случилось, Благочестивая Олсоп умолкла. Внимательно поглядев на меня в последний раз, она вышла из центра круга. Я осталась там одна.
Послышалось хлопанье крыльев. Воздух сотрясли удары хвоста, покрытого шипами. Жаркое, влажное дыхание обожгло мне щеку. Надо мной парило прозрачное существо с головой дракона. Его сверкающие крылья ударяли по потолочным балкам, вынуждая призраков искать укрытия. У дракона было всего две ноги с изогнутыми когтями. Когти выглядели не менее грозно, чем шипы на длинном хвосте.
– Сколько у него ног? – спросила Марджори. Она стояла так, что не могла разглядеть появившееся существо. – Это просто дракон?
Просто дракон?
– Это огнедышащий дракон, – восхищенно произнесла Кэтрин.
Она подняла руки, готовая произнести ограждающее заклинание, если дракон вздумает атаковать. Руки Элизабет Джексон тоже пришли в движение.
– Погодите! – крикнула Благочестивая Олсоп, прерывая их магические действия. – Диана еще не закончила ткать. Возможно, она сумеет усмирить дракониху.
Усмирить дракониху? Я недоверчиво посмотрела на старуху. Почему она с такой уверенностью назвала пол этого существа? Я продолжала сомневаться в телесности драконихи, больше похожей на призрак. Она казалась вполне реальной и в то же время совершенно прозрачной, как стеклянная фигура.
– Я не знаю, как мне действовать, – призналась я, начиная паниковать.
Каждый взмах крыльев драконихи исторгал снопы искр и огненные капли.
– Одни заклинания начинаются с идеи, другие – с вопроса. Есть много способов подумать о том, что будет дальше. Ты можешь представить, как завязываешь узел, скручиваешь веревку и даже выковываешь цепь вроде той, что соединила тебя с твоим варгом, – негромко, стараясь меня успокоить, произнесла Благочестивая Олсоп. – Позволь силе свободно течь сквозь тебя.
Огнедышащая дракониха нетерпеливо зарычала. Ее ноги протянулись ко мне. Чего ей хотелось? Подхватить меня и унести прочь из дома? Или ей, как усталой птице, просто хотелось присесть и дать отдохнуть крыльям?
Подо мной затрещали половицы.
– Отойдите в сторону! – крикнула мне Марджори.
Предостережение было своевременным. Через мгновение там, где я только что стояла, появилось дерево. Оно пробило пол и потянулось вверх. Его толстый ствол разделился надвое, и каждая половина стала стремительно покрываться ветвями. Вскоре на ветвях появились зеленые листья, а затем и белые цветы. Всего через несколько мгновений дерево покрылось красными ягодами. Я стояла под раскидистым деревом, одновременно цветущим и плодоносящим.
Дракониха опустилась на одну из верхних ветвей дерева. Похоже, она нашла себе место отдыха. Однако ветка хрустнула и обломилась. Дракониха снова поднялась в воздух, унося в когтях изуродованный кусок ветки. Потом она разинула пасть, выбросив оттуда язык, похожий на огненную плеть. Дерево запылало. В комнате почти все было горючим: полы и мебель, ставни, занавески, одежда ведьм. Я понимала, что каким-то образом должна остановить огонь, не дав ему перекинуться на комнату. Мне требовалась вода. Очень много воды.
Моя правая рука неожиданно потяжелела. Я глянула вниз, ожидая увидеть ведро с водой. Но вместо ведра я держала стрелу. Ведьмин огонь. Но кто же гасит огонь огнем?
– Нет, Диана! Не пытайся ткать это заклинание! – крикнула мне Благочестивая Олсоп.
Я вытряхнула из головы мысли о дожде и реках. Мои дальнейшие действия были чисто инстинктивными. Сначала я загородилась руками, затем отвела правую руку назад и разжала пальцы. Вылетевшая стрела угодила в самую середину дерева. Вверх взметнулись языки ослепительного пламени. Перед глазами замелькали разноцветные пятна. Затем жар утих. Круги исчезли. Я стояла на вершине горы, под звездным небом. Неподалеку, совсем низко, висел широкий серп растущей луны.
– Я ожидала тебя.
Голос богини был чуть громче дуновения ветерка. На ней была туника из мягкой ткани, длинные волосы струились по спине, но у нее не было привычного оружия. Рядом с богиней стояла большая собака. Черный пес был настолько крупным, что вполне мог оказаться волком.
– Это ты. – Мое сердце сжалось от ужаса. С тех пор как случился выкидыш, я подспудно ожидала увидеть богиню. – Ты забрала моего ребенка в качестве платы за спасение жизни Мэтью? – В моем вопросе смешались ярость и отчаяние.
– Нет. Тот долг оплачен. Мертвый ребенок для меня бесполезен. Я взяла другую жизнь.
Глаза богини-охотницы были зелеными, как весенние побеги ивы.
У меня похолодела кровь.
– Чью жизнь ты взяла?
– Твою.
– Мою? – оцепенело повторила я. – Я… мертва?
– Разумеется, нет. Мертвые принадлежат другому богу. Я ищу живых. – Голос богини сделался пронзительно-громким и ярким, как луч лунного света. – Ты предлагала все, что угодно, в обмен на спасение того, кого любишь. Я выбрала тебя. И наши с тобой дела еще не закончились. – Богиня отступила на шаг. – Диана Бишоп, ты отдала мне свою жизнь. Настало время воспользоваться ею.
У меня над головой раздался крик. Похоже, огнедышащая дракониха переместилась в этот мир. Я подняла голову и моргнула, пытаясь разглядеть ее силуэт на фоне луны, но увидела потолок гостиной в доме Благочестивой Олсоп. Я вернулась в жилище ведьмы, покинув богиню и каменистую вершину холма. Вместо дерева я увидела гору пепла и снова моргнула.
Дракониха ответила мне морганием. Ее глаза были печальными и знакомыми: черными, с серебристой, а не белой радужной оболочкой. Издав новый пронзительный крик, дракониха разжала когти. Мне в руки упала ветка дерева. По ощущениям она напоминала древко стрелы, но была гораздо тяжелее. Дракониха качнула головой. Из ноздрей потянулись струйки дыма. Мне отчаянно захотелось протянуть руку и потрогать ее кожу. Кожа такого существа представлялась мне теплой и мягкой, наподобие змеиной. Но интуиция подсказала, что драконихе это не понравится, а злить ее я совсем не хотела. Вдруг она пробьет крышу? После сгоревшего дерева я и так беспокоилась о состоянии дома Благочестивой Олсоп.
– Спасибо, – прошептала я.
Огнедышащая дракониха ответила мне тихим стоном, в котором смешались огонь и песня. Ее серебристо-черные глаза, древние и мудрые, внимательно глядели на меня, а хвост задумчиво покачивался взад-вперед. Дракониха широко распростерла крылья, затем плотно прижала их к телу и исчезла.
От странной гостьи осталось лишь покалывание между ребрами. Что-то подсказывало мне: дракониха неведомым образом переместилась внутрь меня и будет ждать, когда мне понадобится ее помощь. Я вдруг ощутила ее давящий вес и, не устояв, рухнула на колени. Ветка выпала из рук. Ведьмы бросились ко мне.
Первой возле меня оказалась Благочестивая Олсоп.
– Ты действовала правильно, дитя мое. Ты все сделала как надо, – шептала она, обнимая меня своими костлявыми руками.
Элизабет согнула пальцы и несколькими словами превратила руку в неглубокий серебряный ковш с водой. Я выпила всю воду, и на месте ковша снова появилась рука водяной ведьмы.
– Сегодня у нас великий день, Благочестивая Олсоп, – лучезарно улыбаясь, сказала Кэтрин.
– Да, но нелегкий для столь молодой ведьмы, – ответила хозяйка дома. – Диана Ройдон, ты ничего не делаешь наполовину. Прежде всего ты не просто ведьма, а прядильщица. Чтобы всего лишь приручить огнедышащую дракониху, ты сотворила рябину. Знай я об этом заранее, ни за что бы не поверила.
– Я видела богиню, – сообщила я ведьмам, вставая с их помощью на ноги. – И дракона.
– Не дракона, а огнедышащую дракониху, – поправила меня Элизабет.
– У нее было всего две ноги, – пояснила Марджори. – А значит, она создание не только огненное, но и водное. Она способна перемещаться между стихиями. Огнедышащая дракониха – это союз противоположностей.
– Слова о драконихе относятся и к рябине, – горделиво улыбаясь, добавила Благочестивая Олсоп. – Не каждый день рябина простирает свои ветви в один мир, оставляя корни в другом.
Ведьмы весело болтали, обсуждая мои достижения, а я поймала себя на том, что думаю о Мэтью. Он сидел в «Золотом гусенке», ожидая вестей. Мой третий глаз открылся, следя за извилистой черно-красной нитью. Нить исходила из моего сердца, пересекала комнату и через замочную скважину уходила во внешнюю темноту. Я потянула за нить, и цепь внутри меня ответно звякнула.
– Если я не слишком ошибаюсь, вскоре здесь появится господин Ройдон с намерением увести свою жену домой, – сухо сообщила Благочестивая Олсоп. – Убедись, что ты твердо стоишь на ногах, иначе он подумает, что тебя нельзя оставлять в нашем обществе.
– Мэтью бывает назойливо заботлив, – сказала я, извиняясь за наклонности мужа. – Особенно после…
– Я еще не видела варга, который не был бы заботлив. Такова их природа, – сказала Элизабет. – Мы позаботимся о том, чтобы вы, подобно драконихе, нашли обратную дорогу из тьмы.
– Из какой тьмы? – (Ведьмы замолчали.) – Из какой тьмы? – снова спросила я, борясь с усталостью.
Благочестивая Олсоп вздохнула:
– Есть ведьмы… Их очень мало… Они способны перемещаться между этим миром и другим.
– Прядильщики времен, – кивнула я. – Да, я одна из них.
– Диана, речь не о перемещении во времени внутри этого мира. Благочестивая Олсоп говорила о перемещении между мирами. – Марджори указала на рябиновую ветку. – Между мирами жизни и смерти. Вы способны находиться в обоих мирах. Потому-то вас выбрала рябина, а не ольха или береза.
– Похоже, мы сотворили чудо. Ведь смогла же ты зачать ребенка от варга, – сказала Благочестивая Олсоп, пристально глядя на меня. – (Я почувствовала, как бледнею.) – Что с тобой, Диана?
– Айва. И цветы. – У меня снова начали подгибаться колени, но я удержалась на ногах. – Туфелька Мэри Сидни. И дуб в Мэдисоне.
– И еще варг, – тихо добавила Благочестивая Олсоп, все понимая без слов. – Столько знаков, указывающих на истину.
Снаружи послышались приглушенные шаги.
– Он не должен знать, – решительно произнесла я, хватаясь за руку старухи. – Не сейчас. После ребенка… Пока еще слишком рано. Мэтью не захочет, чтобы я вмешивалась в дела жизни и смерти.
– Ты немного опоздала, – печально возразила Благочестивая Олсоп.
– Диана! – Кулак Мэтью звучно ударил по двери.
– Варг разнесет твою дверь в щепки, – заметила хозяйке Марджори. – Господин Ройдон не сможет разрушить охранительное заклинание и войти, а вот сокрушить дверь – сможет, и еще как. Шуму он наделает изрядно. Подумай о своих соседях, Благочестивая Олсоп.
Благочестивая Олсоп взмахнула рукой. Воздух сгустился, затем вернулся в прежнее состояние.
Через мгновение Мэтью уже стоял рядом со мной. Его серые глаза буравили меня, требуя объяснений.
– Что здесь происходило? – спросил он у ведьм.
– Если Диана захочет, чтобы вы знали, сама расскажет, – ответила Благочестивая Олсоп. – Но после сегодняшних событий, думаю, завтра тебе нужно будет встретиться с Кэтрин и Элизабет.
– Благодарю вас, Благочестивая Олсоп, – пробормотала я.
Как хорошо, что она не выдала моих тайн.
– Подождите. – Кэтрин подняла рябиновую ветку и оторвала тонкий прутик. – Вот, возьмите. Этот прутик – ваш талисман и должен постоянно находиться при вас. – Она положила прутик мне на ладонь.
Снаружи меня дожидался не только Пьер, но и Галлоглас с Хэнкоком. Меня повели вниз, к реке, где на волнах покачивалась лодка. Прибыв на Уотер-лейн, Мэтью отослал всех из дому. Мы остались вдвоем в благословенной тишине нашей спальни.
– Мне не обязательно знать, что у вас там происходило, – резко произнес Мэтью, закрывая дверь спальни. – Но я хочу убедиться, что с тобой действительно все в порядке.
– В полном порядке, – уверила я мужа и повернулась спиной, предоставляя ему развязывать тесемки моего лифа.
– По запаху чую: ты чего-то боишься, – сказал Мэтью, снова поворачивая меня к себе лицом.
– Я боюсь того, что узнаю о себе, – ответила я, глядя ему в глаза.
– Ты найдешь свою правду.
Голос Мэтью звучал так уверенно, так спокойно. Но ведь он ничего не знал о драконихе и рябине, а также об их значении для прядильщицы. Наконец, он не знал, что моя жизнь принадлежит древней богине и причиной тому была сделка, которую я заключила с ней ради его спасения.
– А вдруг я стану совсем другой и эта другая тебе не понравится?
– Такого не может быть, – все тем же уверенным тоном ответил он, привлекая меня к себе.
– Даже если обнаружится, что в моей крови есть силы жизни и смерти? – (Мэтью отстранился.) – Пойми, Мэтью: твое спасение в Мэдисоне не было просто везением. И пчела со змеей на туфлях Мэри ожили, потому что это я вдохнула в них жизнь. Но я могу и отнимать жизнь, как отняла ее у дуба в саду Сары и здесь, от плодов айвы.
– Жизнь и смерть сопряжены с громадной ответственностью. – Серо-зеленые глаза Мэтью помрачнели. – Но я буду любить тебя, что бы ни случилось. Не забывай, у меня ведь тоже есть сила над жизнью и смертью. Помнишь, что ты говорила мне в Оксфорде в ту ночь, когда я отправился на охоту? Ты говорила, что между нами нет различий.
Иногда я ем куропатку. Иногда ты питаешься олениной.
– Между нами больше сходства, чем мы оба думали, – продолжал Мэтью. – Но если ты, зная мои прошлые деяния, способна верить в хорошее во мне, ты не должна отказывать в таком же праве и мне.
Я вдруг захотела рассказать ему тайны этого вечера.
– Представляешь, там была огнедышащая дракониха и дерево…
– Для меня важнее всего, что ты благополучно вернулась домой, – прервал меня Мэтью, закрывая рот поцелуем.
Он обнимал меня так долго и так крепко, что на какое-то время (благословенные мгновения!) я поверила ему. Почти поверила.
На следующий день, выполняя обещание, я отправилась к Благочестивой Олсоп для встречи с Элизабет Джексон и Кэтрин Стритер. Со мной пошла Энни, но девочке велели обождать в доме Сюзанны, пока не закончится мой урок.
Из угла торчала вчерашняя ветка рябины. В остальном комната имела вполне обычный вид и ничем не напоминала место, где ведьмы чертят священные круги и вызывают огнедышащих драконов. И все же я ожидала увидеть более явные признаки готовящегося магического ритуала. Например, котел или разноцветные свечи, символизирующие природные стихии.
Благочестивая Олсоп кивком указала на стол, возле которого стояло четыре стула:
– Садись, Диана. Мы подумали, что стоит, пожалуй, начать с самого начала. Расскажи нам о своей семье. По родословной ведьмы можно многое узнать.
– Я думала, вы будете учить меня ткать заклинания с силами огня и воды.
– А что такое кровь, как не огонь с водой? – спросила Элизабет.
Через три часа я выложила им все и устала, вытаскивая воспоминания. Я начала с детства, с возникшего еще тогда ощущения, что за мной наблюдают. Я рассказала о визите Питера Нокса и смерти родителей. Но этого трем ведьмам было мало. Я стала рассказывать о годах учебы в старших классах и колледже: о демонах, преследовавших меня, о нескольких заклинаниях, которые я могла сотворить без особых хлопот и последствий. А затем пошел рассказ о странных событиях, начавшихся после знакомства с Мэтью. Что вынесли ведьмы из моих повествований о далеком для них будущем, я не знаю. Благочестивая Олсоп отправила меня домой и заверила, что вскоре они решат, как дальше строить мое обучение.
Но я отправилась не домой, а потащилась в замок Байнард. Мэри усадила меня на стул и отказалась от моей помощи. Она велела мне отдыхать, пока она выясняет, что же могло случиться с очередным нашим экспериментом. Вся prima materia почернела и покрылась осадком, напоминающим талый снег. Сверху осадок покрылся тонкой липкой пленкой зеленоватого оттенка.
Мэри работала, а мои мысли блуждали. День выдался солнечный. Один лучик, пробившись сквозь дымный воздух лаборатории, упал на фреску, изображавшую алхимического дракона. Я подалась вперед.
– Нет, – пробормотала я. – Быть того не может.
Оказывается, могло. Дракон не подходил под классическое представление о драконах, поскольку у него было только две ноги. Фреска изображала огнедышащего дракона, державшего в пасти свой унизанный шипами хвост. Совсем как уроборос на знамени де Клермонов. Голова огнедышащего дракона была запрокинута к небу, а между зубами, помимо хвоста, он держал полумесяц. Над головой светила звезда со множеством лучей. Это был герб Мэтью. Как же я раньше не заметила?
– Что вас так взволновало, Диана? – спросила Мэри.
– Мэри, вы готовы выполнить мою просьбу, даже если она покажется вам странной?
Ожидая ее ответа, я начала развязывать серебристые тесемки на рукавах.
– Конечно готова. Что от меня требуется?
Под крыльями дракона находился алхимический сосуд, куда капали продолговатые и изогнутые капли его крови. Достигнув поверхности сосуда, они плавали в море из ртути и серебра.
– Я хочу, чтобы вы взяли мою кровь и поместили ее в раствор aqua fortis, серебра и ртути, – сказала я.
Мэри мельком взглянула на изображение дракона, затем повернулась ко мне.
– Ведь что такое кровь, как не соединение огня с водой, соединение противоположностей и алхимическая свадьба?
– Хорошо, Диана, – согласилась заинтригованная Мэри, но никаких вопросов задавать не стала.
Я уверенно щелкнула пальцами над шрамом на внутренней поверхности руки. Сейчас мне не требовался нож. Кожа разошлась (я знала, что так и будет), и оттуда полилась кровь, поскольку мне это было нужно. Подбежала Джоан с чашкой, куда и собрали красную жидкость. Серебристо-черные глаза огнедышащего дракона на стене внимательно следили за каждой каплей.
– «В начале всего – отсутствие и желание, в начале всего – кровь и страх», – прошептала я.
– «В начале всего – открытие ведьм», – ответило время, и первозданное эхо воспламенило голубые и янтарные нити, которые замерцали на каменных стенах лаборатории.
Глава 24
– Он и дальше будет продолжать в том же духе? – спросила я.
Разговор происходил в доме Сюзанны. Я стояла посреди комнаты, задрав голову к потолку.
– Это она. Твой огнедышащий дракон, Диана, оказался женского пола, – напомнила мне Кэтрин, которая тоже с изумлением и тревогой смотрела наверх.
– Он. Она. Оно. Словом, это существо.
Я пыталась соткать заклинание, когда дракониха каким-то образом выпорхнула из моей груди. Это было не впервые. Теперь она приклеилась к потолку, исторгая струи дыма и возбужденно клацая зубами.
– Я не могу позволить ему… ей летать по комнате всякий раз, когда она пожелает крылышки размять.
Я представила, как дракониха выпархивает из меня где-нибудь на лекции в Йельском университете. Последствия были бы столь непредсказуемы, что я тут же подавила эту мысль.
– То, что твоя дракониха вырывается на свободу, – всего лишь признак куда более серьезной беды, – сказала Благочестивая Олсоп.
Она протянула мне пучок разноцветных ниток, связанных в верхней части. Нижние концы болтались свободно, словно ленточки на майском дереве. Всего их было девять: красная, белая, черная, серебряная, золотая, зеленая, коричневая, голубая и желтая.
– Ты прядильщица и должна учиться управлять своей силой.
– Поверь, Благочестивая Олсоп, это я и сама понимаю. Вот только не знаю, как такой набор ниток для вышивания мне поможет, – упрямо заявила я.
Дракониха что-то пискнула в знак согласия, сделавшись более осязаемой. Это длилось недолго. Вскоре она опять превратилась в туманный силуэт.
– А что вообще ты знаешь о состоянии прядильщицы? – резко спросила старуха.
– Очень немного, – ответила я.
– Сначала пусть Диана выпьет вот это. – Сюзанна поднесла мне дымящуюся чашку, и в воздухе запахло ромашкой и мятой; дракониха с интересом вытаращила глаза. – Это успокоительный сбор. Возможно, и Дианину зверюгу успокоит.
– Дракониха меня не особо заботит, – сказала Кэтрин, видимо желая меня успокоить. – Такую тварь заставить повиноваться всегда трудно. Это все равно что пытаться обуздать демона, когда он собрался учинить пакость.
«Легко тебе говорить», – подумала я. Не Кэтрин, а мне придется уговаривать дракониху вернуться внутрь меня.
– Какие растения вошли в этот отвар? – спросила я, отхлебывая чай Сюзанны.
После чая Марты я с некоторым подозрением относилась к травяным сборам. Но стоило мне задать вопрос, как от стенок чашки потянулись стебли мяты. Появились цветки ромашки, пахнущие соломой. Вслед за ними я увидела волнистые цветочки дягиля и еще какие-то жесткие, глянцевитые листья неизвестного мне растения.
– Видите? – обрадовалась Кэтрин, указывая на чашку. – Как я и говорила. Когда Диана задает вопрос, богиня тут же ей отвечает.
Сюзанна с тревогой поглядывала на свою чашку. Еще бы: от стеблей и листьев та начала скрипеть.
– Думаю, ты права, Кэтрин. Но если Диана намерена ткать, а не ломать вещи, ей придется научиться задавать более уместные вопросы.
Благочестивая Олсоп и Кэтрин сумели узнать тайную особенность моей магической силы: она весьма некстати была связана с моим любопытством. Теперь некоторые, прежде необъяснимые события обрели смысл. Скажем, мой белый стол с разноцветными кусочками пазла, приходящими мне на помощь, когда я сталкивалась с какой-то проблемой. Мне вспомнилось масло, вылетевшее из холодильника Сары, когда я захотела узнать, не закончилось ли в доме масло. Даже странное появление «Ашмола-782» в Бодлианской библиотеке получило объяснение. Заполняя бланк заявки, я испытывала любопытство: что может оказаться в старинном манускрипте? Не далее как сегодня мои заурядные мысли, кто написал одно из заклинаний в гримуаре Сюзанны, привели к тому, что чернила на странице ожили, вылились струйкой на стол и образовали подобие фотографии, показав лицо ее умершей бабушки.
Я пообещала Сюзанне вернуть заклинание на место, как только научусь это делать.
Как оказалось, практикум по магии не так уж сильно отличался от семинарских занятий по истории. В обоих случаях главным было не отыскание правильных ответов, а умение наиболее правильно и точно сформулировать вопрос.
– Расскажи нам о том, как ты вызываешь воду, и про лук со стрелой, которые появляются всякий раз, когда кому-нибудь из твоих близких грозит беда, – предложила Сюзанна. – Возможно, это даст нам наметку, чтобы двигаться дальше.
Я пересказала события ночи, когда Мэтью уехал, оставив меня в Сет-Туре, и я устроила потоп в башне замка. Затем я вспомнила утро, теткин сад и водяные жилы под землей. Далее я перечислила все случаи появления лука, включая и те, где он появлялся без стрелы, а также когда я не вкладывала стрелу и не натягивала тетиву. Выслушав мой обстоятельный рассказ, Кэтрин удовлетворенно вздохнула:
– Теперь я вижу, в чем ее сложность. Диана полностью вовлекается в свою магию, только когда кого-нибудь защищает или когда оказывается лицом к лицу со своими страхами. Она постоянно ломает голову над загадками прошлого или витает в будущем. А ведьме для успешного магического действа нужно мыслями целиком находиться в том месте и времени, где она находится телом.
Огнедышащая дракониха опять согласно захлопала крыльями, наполняя комнату струями теплого воздуха.
– Мэтью всегда думал, что между моими эмоциями, потребностями и магией существует взаимосвязь, – призналась я ведьмам.
– Порой мне сдается: уж не ведьмак ли наполовину этот варг? – с серьезным лицом произнесла Кэтрин.
Остальные засмеялись. Трудно было представить себе что-то более смехотворное, чем капелька ведьминой крови, доставшейся Мэтью от Изабо де Клермон.
– Давайте-ка на время забудем про дракониху и вернемся к маскирующим заклинаниям Дианы, – предложила Благочестивая Олсоп.
Моя магия сопровождалась выбросом большого количества энергии. Маскировать ее избыток я пока не умела. По мнению ведьм, этому я должна была обязательно научиться.
– Как твои успехи? – спросила старуха.
– Я ощущала вокруг себя струйки дыма, – сказала я, понимая, что хвастаться особо нечем.
– Тебе нужно сосредоточиться на своих узлах.
Благочестивая Олсоп выразительно посмотрела на пучок ниток, отдыхавший у меня на коленях. Каждый цвет можно было отыскать в нитях, связывающих миры. Управляя нитями, сплетая их в пучки, связывая в узлы, ведьма управляла мирами. Это называлось симпатической магией или магией подобия. Но вначале мне требовалось знать, какими нитями пользоваться. Я взяла пучок за общий верхний узел. Благочестивая Олсоп научила меня слегка дуть на нити, одновременно сосредоточиваясь на намерениях. Такая практика должна была отделить нити, наиболее подходящие для заклинания, которое я собиралась соткать.
Я дунула на пучок. Нити засверкали, затрепетали и закачались. Желтая и коричневая нити выпутались из пучка и упали мне на колени. Вскоре туда же добавились красная, голубая, серебряная и белая. Шесть нитей означали шесть различных узлов, где каждый последующий был сложнее предыдущего.
Мое умение вязать магические узлы по-прежнему оставляло желать лучшего, но эта сторона ткачества непонятным образом успокаивала меня. Когда я упражнялась на обычных нитках, сплетая из них хитроумные узоры, результат отдаленно напоминал древние кельтские узоры, составленные из узлов. Узлы подчинялись иерархическому порядку. Первый и второй были одинарным и двойным скользящими узлами. Сара иногда их применяла, когда делала любовное или иное соединяющее заклинание. Но более сложные узлы были по силам только прядильщицам. Такие узлы насчитывали целых девять отдельных пересечений и заканчивались двумя свободными концами пучка. В каждом нити магическим образом сплавлялись, придавая прочность всей фигуре.
Я набрала побольше воздуха в легкие и заново сосредоточилась на своих намерениях. Маскировка была разновидностью защиты. Ей соответствовал пурпурный цвет. Но в пучке старухи не было пурпурной нити.
И сейчас же голубая и красная нити приподнялись над моими коленями и сплелись так тесно, что стали похожими на пятнистые пурпурные свечи. Такие свечи моя мама всегда ставила на подоконники в ночи новолуния.
– Первый узел завязала – заклинания начало, – произнесла я, завязывая пурпурную нить в простой скользящий узел.
Дракониха тихо заверещала, пытаясь повторить мои слова.
Я взглянула на нее и снова поразилась ее потрясающей способности менять облик. Выдыхая, она почти скрывалась за дымовой завесой. Вдох придавал резкости ее очертаниям. Сейчас дракониха являла собой полное равновесие между материей и духом, не будучи ни тем ни другим. Достигну ли я когда-нибудь такого же равновесия?
– Вот уж и второй сплетаю – заклинание правдой наделяю.
На той же пурпурной нити я завязала двойной узел. Мне хотелось научиться по своему желанию становиться если не невидимой, то окружать себя, подобно драконихе, серой завесой. Прятаться в тень. Между пальцами заструилась желтая нить. Третий узел фактически был первым узлом прядильщицы, который я должна завязать. Он имел всего три перекрестья, но мне дался не без труда.
– Начинаю третий с ходу, чтобы заклинанию дать свободу.
Я свернула нить, придав ей форму трилистника, затем соединила ее концы. Они магическим образом сплавились, образовав неразрываемый узел прядильщицы.
Облегченно вздохнув, я положила трилистник на колени. Изо рта вырвался серый туман, и был он тоньше дыма. Туман окутал меня серым покрывалом. Я снова вздохнула – теперь уже от удивления, – выпустив из себя еще одно облако странного прозрачного тумана. Взглянув наверх, я не увидела дракониху. Куда она подевалась? А в моих пальцах появилась коричневая нить.
– Четвертым узлом умножаю силу в нем.
Четвертый узел по форме напоминал крендель. Мне нравились его плавные изгибы и переплетения.
– Замечательно, Диана! – похвалила меня Благочестивая Олсоп.
Я достигла критической точки. Здесь все мои прежние заклинания начинали идти наперекосяк.
– Не позволяй мыслям уводить тебя прочь. Сосредоточься на том, что делаешь. Теперь прикажи драконихе остаться с тобой. Если она не станет возражать, то будет скрывать тебя от любопытных глаз.
Надежда на помощь моей огнедышащей подруги казалась мне чрезмерной, и все же из белой нити я сделала ведьмину пятиконечную звезду.
– Узел пятый – что колос спелый. Заклинание созрело.
Дракониха опустилась вниз и крыльями прижалась к моей груди.
«Ты останешься со мной?» – мысленно спросила я.
Дракониха окутала меня тонким серым коконом. Черное платье несколько потускнело, приобретя цвет древесного угля. Потускнело и кольцо Изабо. Огонь внутри бриллианта напоминал нить неяркой лампочки. Даже серебряная нить у меня на коленях казалось серой. Я улыбнулась молчаливому ответу драконихи.
– Узлом шестым заклинание завершим, – сказала я.
Мой шестой узел получился не настолько симметричным, как надлежало бы, но и его концы прочно соединились.
– Ты настоящая прядильщица, дитя мое, – удовлетворенно выдохнула Благочестивая Олсоп.
Дракониха окружила меня покровом неприметности, и я великолепно добралась домой, вряд ли обратив на себя чье-либо внимание. Переступив порог «Оленя и короны», я сбросила этот покров. В гостиной меня ожидал пакет. Там же сидел Кит. Мэтью все так же проводил слишком много времени с этим вздорным и непостоянным демоном. Мы холодно поздоровались. Я принялась развязывать бечевку, которой был тщательно опоясан пакет, как вдруг услышала могучий рев Мэтью:
– Боже милосердный!
Муж появился словно из воздуха и теперь стоял рядом, недоуменно глядя на листок бумаги.
– Чего на этот раз желает Старый Лис? – раздраженно спросил Кит, втыкая перо в чернильницу.
– Речь не о нем. Я только что получил счет от Николя Валлена, ювелира, живущего неподалеку, – хмурясь, ответил Мэтью; я изобразила на лице младенческую невинность. – Он просит уплатить ему пятнадцать фунтов за мышеловку.
Сейчас я стала уже лучше разбираться в покупательной силе фунта. Например, Джоан, горничная Мэри, получала всего пять фунтов в год. Неудивительно, что Мэтью был шокирован такой суммой.
– Ах да, – пробормотала я, снова склоняясь над пакетом. – Я попросила Николя сделать мышеловку.
– Вы попросили одного из лучших златокузнецов в Лондоне сделать мышеловку по вашему заказу? – Кит не верил своим ушам. – Уж если, госпожа Ройдон, вам некуда девать монеты, я охотно готов принять их и пустить на алхимические опыты. И можете не сомневаться: в «Шапке кардинала» я мигом трансмутирую все серебро и злато в прекрасное вино!
– Это не мышеловка, а крысоловка, – смущенно пробормотала я.
– Ты позволишь взглянуть на этот шедевр крысоловства? – угрожающе-спокойным тоном спросил Мэтью.
Читать бесплатно другие книги:
