Видящий. Небо на плечах Федорочев Алексей
– Наш орден вас скомпрометирует? – наконец-то понял я суть.
– Да! – облегченно выдохнул ученый. – Награда вашей империи сильно осложнит жизнь на родине мне и моим братьям. Особенно старшему. Найдутся завистники, начнутся шепотки… Я и сейчас-то смог приехать к вам только потому, что надо было отправить внушительную делегацию на свадьбу ее высочества.
– Да-а-а, проблема, – протянул я. – Его величество будет сильно огорчен.
– Мне очень жаль огорчать такого большого человека, но я надеюсь, он сможет великодушно простить несчастного подданного Поднебесной, смиренно просящего о снисхождении.
Представил, как бы мне усложнил жизнь орден Китая, и проникся. Хун Хунли вовремя озаботился проблемой: пока еще не были подписаны указы о награждении, отказ от благодарности не приведет к потере лица ни одной из сторон. Но отпускать совсем без награды?.. За недолгое общение я успел слегка изучить Гольдштейна, так он не назвал бы лекарство «Гольдхуном», если бы вклад иностранного коллеги не оказался столь высок. Скорее, он его еще и принизил. Мысленно произнес «Хунгольд»… одно другого не лучше! Но я уже решил, что ничего менять не буду: «Гольдхун» так «Гольдхун»! Все равно в аптеки вакцина не пойдет, а в рабочей документации необязательно благозвучное название.
– А если бы все это произошло у вас на родине? Не дай бог, конечно! – поспешил я исправить бестактность. – Чем бы ваш Сын Неба мог бы вас наградить?
– Орденом. Почетную должность мог бы предложить, – понял мои затруднения ученый. – Богатую жену мог бы сосватать, и даже, может быть, одаренную! – При этих словах китаец мечтательно прищурился, отчего его глаза стали совсем незаметны.
– А разве вы не женаты? – склонному к полноте собутыльнику могло быть и тридцать пять, и хорошо за сорок, но брачный возраст он явно давно перешагнул.
– Я вдовец. Увы! Даже при наличии лучшего врача в родне от такого никто не застрахован! Джиао и я… мы были обручены с детства и поженились очень рано. Нас предостерегали от детей, но кто же слушает старших в молодости! Джиао очень хотела маленького, а я так любил ее! Лучше бы любил меньше! Она умерла при родах, – закончил он печальный рассказ.
– Извините, не знал. Соболезную.
– Это было уже давно. Но даже наличие моей драгоценной супруги не помешало бы мне взять еще жену. У нас разрешено многоженство, разве вы не знали? И чем более уважаем человек, тем больше у него обычно жен.
– Да, не сообразил. Я ведь слышал о гаремах ваших императоров.
– О! За этот сад прекрасных цветков обязательно надо выпить!
Не стал сопротивляться.
– Простите, что лезу, может быть, не в свое дело, но ваш род, это ведь те самые Хуны? Крупнейшие производители лекарств?
Сразу два безумных плана выкристаллизовывались в моей почти не тронутой хмелем голове. Я кропотливо собирал сведения о центрах сил Китая, но до сих пор не связывал своего гостя с могущественным и многочисленным родом Хун – мало ли однофамильцев! Но если его брат – аналог покойного Бергена, то этот крепыш – один из трех братьев Хун, подмявших под себя почти половину фармацевтической промышленности Поднебесной. Типа Суриковых у нас. Там один годовой оборот сравнится с бюджетом не самой отсталой страны.
Пока китаец расхваливал семейный бизнес, я разлил остатки второй бутылки.
Сквозь стекло бокала посмотрел на собутыльника. По моим представлениям, полноват, но у них вроде бы за недостаток это не считается. Лицо?.. Типичное китайское, без видимых изъянов, а в мерилах их красоты я все равно ничего не понимаю. Здоровье вполне приличное. Умен. Богат. Как сам по себе, так и его семья. Вполне знатен: не принц, но по-нашему – дворянин из старого рода. Сам почти не одаренный, но от одаренной жены не отказался бы. Ни в чем порочащем не замечен. И самое главное, его семья с родом Лю никакими взаимоотношениями не связана, те на сельском хозяйстве специализируются. А по силе и влиянию у них примерное равенство.
– Господин Хун, а что вы думаете насчет сразу трех жен оптом?
Семь часов непрерывного сна творят чудеса – при пробуждении каждая клеточка организма пела. Хорошему настроению не мешал ни усилившийся за ночь ветер, ни хлещущий почти горизонтально дождь за окном.
Взамен надоевшего мундира Тутонина доставили пошитый персонально на меня. Открыл чехол и расхохотался: Борис, озаботившийся моим внешним видом, умудрился заказать снова парадный вместо повседневного. Видимо, решил, что так и надо. Но новый хотя бы сидел как влитой.
Вакцина производилась, люди начали выздоравливать. Чего еще желать?
– Олег, что за кислая мина? Ты у нас новобрачный или где? – прикололся я над озабоченным видом друга.
– Сейчас у тебя такая же станет!
– Ну давай, порть командиру день! Что там у нас еще плохое не происходило – высадка марсиан?
– Хуже. В Неве начала подниматься вода. Старожилы говорят – будет наводнение. По прогнозам – самое сильное за последние двадцать лет.
Договорившемуся с вором о незаметной доставке брата в Москву Егору и в голову не могло прийти, что весь путь тот проделает на тайной подлодке, оттого он и просчитался со временем дороги почти на сутки. На самом деле не все расстояние было пройдено под водой, но светить свои контакты перед начинающим пэгэбэшником Сорецкий не собирался, поэтому Дмитрий так ничего и не увидел, кроме тесного отсека. А после расставания с попутчиком Васильев еще ночь потратил на поиски известной ему конспиративной квартиры и подачу необходимого сигнала.
– Откуда у тебя это? – спросил Тихон Сергеевич, ознакомившись с собранными материалами. Но вопрос остался без ответа – Митька, двое суток не смыкавший глаз, только закончивший восстанавливаться после ранения, уже крепко спал с некрасиво открытым ртом, завалившись на угол дивана.
– Антон! – негромко позвал глава Приказа своего помощника, караулившего за дверью. А когда тот явился на зов, указал глазами на спящего парня. – Устрой его поудобнее. Приставь к нему пару человек на всякий случай, а то проснется, решит, что ему все померещилось…
Какие бы расхожие домыслы ни гуляли в народе, всесильным Милославский вовсе не был. И аресты некоторых фигур мог проводить только с позволения императора. И все, казалось бы, ясно, с такими доказательствами получить высочайшее одобрение не составляло сложности, да только Тихон Сергеевич отлично помнил, как несколько месяцев назад головой поручился за Лопухина. Ну не мог он всерьез подозревать Вовку-Головастика! Не того, с кем нюхал изысканные ароматы Парижской канализации, не того, с кем мок в туманах Альбиона, не того, с кем делил самые яркие двадцать лет жизни! Те самые, когда небо было голубее, а девушки – краше. А теперь из их небольшого выпуска и в живых-то только они с Володей и остались, всех остальных давно перемолола служба.
На краткий миг – очень-очень краткий – кольнула мысль, что Дмитрий Васильев мог не доехать до него, потеряться где-то в охваченном эпидемией городе… Но ее даже не потребовалось задавливать – настолько мимолетной она была. Ведь в чем долг дворянина? Служить Отечеству! А кто его представляет? Император и род!
Даже если это будет стоить кому-то старой плешивой головы…
Согнутая спина расправилась, а глаза сверкнули непреклонностью: он еще задаст очень много вопросов гаду, столько лет притворявшемуся другом и соратником-соперником.
– Это все? – спросил Константин, перевернув последний листок.
– Есть еще аудиозапись, государь. Желаете прослушать?
– Нет, расшифровку я прочел. Это не липа?
– Увы, но нет, ваше величество. Часть еще можно подделать, но все сразу… нет. К тому же кое-что отсюда знали только мы с ним.
– И как твоя голова, Тихон? На шею не давит?
– Прошение об отставке у меня с собой, государь.
– Ты предлагаешь мне лишиться в разгар кризиса сразу двух глав спецслужб?.. Умно!..
– Не я первый, не я последний, государь!
Император дернул щекой, выражая недовольство.
– Когда все закончится… Да, все правильно, не если, а когда… Представишь мне своего преемника. Я посмотрю, сработаюсь ли с ним.
От сердца отпустило. На полную реабилитацию в глазах босса Милославский не рассчитывал, но, зная, как нелегко Константин привыкает к новым лицам в окружении, как тщательно их подбирает, смотрины могли затянуться на месяцы, если не годы. То есть прямо сейчас в тираж его никто не списывал. И это было признаком максимального доверия в сложившейся ситуации.
Возможность вернуть хоть часть утраченных позиций появилась днем: голос Грушина Тихон Сергеевич различил бы и без подсказки в виде адреса звонившего. Почти тот же логический ряд занял у него даже меньше времени, чем у размышлявшего тремя часами позже Егора. И если именно его ведомство сейчас сработает как надо… Шанс затмил советнику разум, и он отдал приказы, не ставя в известность никого. Отчаянно понадеявшись, что самых толковых эпидемия не выбила.
Не срослось.
Каково это, когда тебе дважды за сутки утирают нос мальчишки?
Это… гордо! Значит, достойную смену вырастил.
Глава 9
Услышав о наводнении, к стыду своему, я не поверил:
– Зёма! До первого апреля – еще полгода!
– Пять месяцев, – педантично поправил он меня. – Но я не шучу!
– Олег! Наводнение бывает весной, во время паводка! Вес-ной! – почти пропел я по слогам. – А сейчас – осень!
– Не веришь мне – спроси у других! А я – работать! – обиделся пилот и вышел, хлопнув дверью.
Пошел спрашивать. Штаб, гудящий растревоженным ульем, намекал, что розыгрышем и не пахнет.
Наводнение в Питере – это старинная забава, уходящая корнями в Петровскую эпоху. Эдакое всегородское «веселье». Сам я, пока живу здесь, ни одного еще не застал, но метки, оставленные прежними хозяевами на моем доме, подсказывали, что «радости» мы получим по самое не хочу: ведь та, что была подписана «2006», находилась как раз на уровне окон первого этажа, а нынче, со слов Земели стоит ожидать худшего.
Регламент на этот случай был давно и многократно отработан: оповещение, эвакуация, меры по спасению… Но все эти инструкции, директивы, приказы, рассчитанные на нормальную жизнь, стали почти бесполезны в наших обстоятельствах.
Вдобавок ко всему два первых предупреждения, полученные еще вчера, я проигнорировал, потому что сам дурак. Но кто же знал, что докладные от Главной физической обсерватории (или ГФО) надо было отслеживать в первую очередь! Уж точно не я! И ведь те, кто вкладывал мне их в папку, тоже, похоже, не поняли их значения. Нет, если бы в бумагах черным по белому было написано: «Будет наводнение, и нам хана!» – я бы такого не пропустил, а вот сухое уведомление о смене направления ветра и чего-то там еще в голове не задержалось. Мой косяк. Косячище!
В следующий раз с Олегом мы увиделись только через три часа, случайно столкнувшись в общем зале. На координации пришлось оставить Ольгу: рабочие места всех мужчин сегодня были на улице. А уж пилотов – тем более. Силой воли этих парней я реально восхищался – у них же не было моей сверхскоростной регенерации, которая уже через час заставляла забыть о потере крови, а ведь мы продолжали, как проклятые, ходить к Гольдштейну сцеживать чудотворную жидкость для вакцины. Единственное послабление – по пол-литра у нас уже не откачивали (ну, кроме меня, понятно) – суточная норма снизилась до двухсот миллилитров. Зато третий день подряд!
Все к тому времени уже досыта нахлебались погодой. Что гвардейские МБК, что мой МРМ по паспорту влагу пропускать вроде бы не должны, но отчего тогда сырыми были даже трусы?
Уже сейчас, когда вода только начала подтапливать набережную, стало ясно, что мы не успеваем. Катастрофически не успеваем! Не хватало всего: техники, подготовленных помещений, людей! Особенно людей! Спасти матценности я даже не порывался – мне бы больных из зоны бедствия вытащить! Это Шаман с его прокачанной жизнью уже встал с койки и резво начал носиться по базе, организовывая там защиту от стихии, а рядовые бойцы, получившие укол одновременно с ним, все еще лежали пластом в постелях, медленно отходя от недельной комы. У них самым большим достижением на утро был самостоятельный поход до туалета. И это мы говорим о взрослых натренированных мужиках, которые до болезни отличались завидным здоровьем!
А по городу в зону затопления попадали несколько переполненных больниц и с десяток зданий, спешно приспособленных под эти же нужды в первые дни эпидемии, в которых далеко не все еще получили свою дозу сыворотки. К тому же спешка никогда до добра не доводила: на одном из импровизированных пунктов при эвакуации вспыхнул пожар. Шутка про пожар в борделе во время наводнения для меня навсегда перестала быть смешной, потому что я оказался к горящему лазарету ближе всех и заливал огонь собственноручно. А когда справился, нашел сразу три набитые до отказа палаты угоревших и сожженных заживо людей.
И это я, давясь бешенством и бессилием одновременно, отдал приказ прекратить разбирать пожарище и не искать виноватых, по крайней мере сейчас, а продолжать эвакуацию: живым помощь требовалась больше.
Олег по-прежнему злился на меня за утреннее недоверие. Не знаю, что на него нашло, видимо, так выходил многодневный стресс. Но тяга побыть хоть минутку с молодой женой пересилила, и он зашел следом в кабинет.
– Оля, ну хоть ты объясни, какого черта происходит? – спросил я, грея руки о кружку с крепко заваренным кофе. – Ноябрь же! Какое, к черту, наводнение?
За свое чертыхание я был награжден очередным тяжелым взглядом новобрачного – ругаться в присутствии его ангела не позволялось даже мне.
– Сразу видно, что ты не коренной петербуржец!
– Рязанщина! Я и не скрываю. Потом Москва. В Питере только три года.
– А ты? – обернулась Ольга к мужу.
– Тоже не отсюда. Мы вместе приехали. – Пилот притянул к себе жену, но она вывернулась из его объятий с восклицанием:
– Ты мокрый! И холодный! – и тут же сама прильнула к нему обратно. – Тогда ясно! – это уже мне. – Самые сильные наводнения здесь бывают как раз не весной, а осенью.
– Наводнение. Осенью. Оль, я где-то что-то пропустил, потому что логики пока не вжу.
– Это из-за ветра. При определенной погоде волны на Балтике становятся настолько сильными, что закупоривают сток из Невы. Вплоть до того, что образовывают обратное течение. Если это длится долго, то вода в Неве, которой некуда деваться, начинает скапливаться и подниматься, затапливая город. Как-то так. Мотыгин объяснил бы лучше, а я только своими словами могу.
– Нет, спасибо, и так ясно. Значит, из-за ветра…
В помещении на минуту воцарилась уютная тишина, давшая мне возможность обдумать новые вводные.
– Из-за ветра… А я-то все думал, зачем этой сказочке главный герой? – не заметил, как произнес это вслух. – Олег! У тебя алексиум с наших вылазок остался?
Один бы я на болотах ничего толком не натырил, так что у пилотов – единственных, кому я мог доверять в таком деле, – тоже в закромах пряталось примерно по сотне килограммов метеоритного железа. И их запасы, в отличие от моих, под гашение не попали, то есть все еще были живыми. А это значило, что источник рядом с ними восполнялся быстрее и легче.
– На складе в сейфе.
– А у Лехи?
– Там же.
– Дашь взаймы? Потом, если что, у Бобика заберешь. Я распоряжусь.
– Чем твой хуже?
– Тем, что на нем Борис летом полежал.
Великая княжна переводила взгляд с меня на мужа, не понимая ничего в нашем диалоге.
– Бери. У Ли… – неловкая заминка. – У Вана на базе где-то есть ключи. У Лехи тоже есть запасной комплект.
– Спасибо.
– Не за что. Я дальше. Ты куда теперь?
– Никуда. Здесь побуду некоторое время.
– Ну-ну! – поцеловав Ольгу в макушку, мой начштаба решительным шагом вышел в приемную.
– Зачем тебе алексиум? – полюбопытствовала великая княжна, подсушивая салфеткой мокрые пятна на платье.
– Буду покупать жизни.
– А если серьезно?
– Я серьезен как никогда. – Разговор с Ольгой был попыткой потянуть время при уже принятом решении, а это следовало пресекать. – Знаешь что, молодая и красивая чужая жена! Уступи-ка ты мне обратно пока кабинет. Где-то на полчасика.
– Да пожалуйста! – фыркнула она. – Я ведь не просто так спрашиваю, у меня тоже есть алексиум.
– Да сколько его у тебя?! – настал мой черед фыркнуть. – Килограмм? Два? Да еще в украшениях, поди?
– А тебе что, тонну надо? – удивилась она.
– От тонны я бы не отказался…
– В казначействе можно запросить.
– В казначействе в слитках. Для меня – абсолютно бесполезных! Иди, иди уже отсюда! Дай мне переодеться!
– Мог бы и сам выйти! – оставила она последнее слово за собой, прикрывая дверь.
Щелчок замка.
И снова тишина.
На отдачу распоряжений по телефону потребовалось всего десять минут. Еще примерно столько же ушло на писанину. Потом вскрыл потайной ящичек в столе Сурадзе и вытащил на белый свет пенал с двумя инъекторами. На тайник наткнулся случайно – по чужим столам привычки шарить не имею, но дня три или четыре назад сломал перо, и срочно требовалась замена, вот и пробежался по ящикам. А тайник возьми и откройся от моего неловкого движения! Вот специально бы искал – в жизни бы не нашел, но дуракам везет.
Хотя какое это везение?..
При виде маркировки ампул в голову полезла всякая ерунда: как когда-то льстил мне Грушин, я действительно был широким специалистом по алексиуму. Практиком. Не разбираясь в глубинных процессах, я зато слишком хорошо знал множество самых разных фактов по его применению. Большая часть информации была закрытой и попала ко мне не совсем законно, но что было, то было.
Жидкость, красиво переливающаяся под стеклом, являлась боевым стимулятором – на два-три часа дарила иллюзию всемогущества, выводя источник даже не на максимум, а за пик возможностей. Последствия – пятьдесят на пятьдесят: гарантированная потеря дара или смерть от болевого шока, источник ведь не безболезненно сгорает! А у Сурадзе зачем-то хранилось сразу две штуки. И – редкий случай с лекарством – но действие двух доз складывалось. Стоили эти крошки, надо сказать, чуть меньше, чем полностью обвешанный МБК каждая, то есть на ладони у меня сейчас лежало около полумиллиона. Убирая инъекторы обратно в пенал, я усмехнулся: как будто меня волнует их цена!
Париж стоит мессы, а уж сроднившийся со мной Питер явно стоит большего!
Ну что ж, вот и повод обновить мундир.
Впервые, переодеваясь в сухое и чистое, я стремился разгладить каждую складочку. Свой родовой знак на рукав. Серебряную Звезду на шею.
Разглядывая себя в зеркале, недовольно заправил за ухо седую отросшую прядь. Опять забыл вовремя подстричься!
Господи, на что я трачу последние минуты – нет бы о чем-то умном подумать!
Зашипела рация:
– Гор, мы на подходе!
– Иду!
Как ни хотел уйти без прощаний, но на лестнице опять встретил Ольгу. При виде меня, такого нарочито торжественного, ее глаза изумленно расширились:
– Ты куда?!
– Ваше высочество! – поцеловал я пойманную руку. – Кабинет снова в вашем распоряжении! – и начал почти бегом спускаться.
– Так куда ты?! – крикнула она мне вслед.
– Париж стоит мессы!
Стоило ли так важничать и стараться с одеждой, если через десять минут, потраченных на путь до причала, я уже опять был насквозь мокрым?
– Куда теперь? – спросил Шаман, давая мне протиснуться в рубку.
– А вы что тут делаете? – спросил у Лины и Миши, которых меньше всего ожидал увидеть за спиной кэпа.
– Напросились! – досадливо ответил за них Алексей.
– Егор, нам надо поговорить, – начала сестра.
– Извини, но мне сейчас не до разговоров! – и отвернулся к капитану. – Савелий Михайлович! Мне надо на берег моря. Где-нибудь недалеко, но чтоб хороший обзор был.
– На город?
– Нет, на море.
– Есть! – Катер, набирая ход, устремился к Балтике. Видимость даже из рубки была ужасной, качало тоже не по-детски, но Михалыч уверенной рукой вел «Касатку» под мостами.
– Ну привет, что ли? – обнял меня Алексей. За ним следом потянулась Лина.
– Шли бы вы, благородия, в каюту! – проворчал кэп на нашу толкотню.
– Как Вика, ребенок? – спросил я Леху, игнорируя бурчание капитана, – идти в каюту не хотелось.
– Тьфу-тьфу-тьфу. – Пилот вдобавок еще и суеверно постучал по деревянной обшивке. – Вроде неплохо. Лежит пока, она ж не я! За вакцину спасибо! Нет, спасибище! – И он опять меня облапил.
– Прекрати уже! – вырвавшись из хватки, осмотрел всех троих, даже не болевшую Лину. – Норм, похоже! – вынес окончательный вердикт. – Отъедитесь чуток и как новенькие будете.
– А ты сомневался? – влезла сестра.
Пожал плечами в ответ.
– Егор, ты потом, когда минутка будет, Вику осмотришь?
– Извини, но не обещаю… сам видишь, что у нас творится!
– Несладко пришлось?
– По-всякому, – присутствие Потемкиных меня сдерживало – не давал покоя изучающий взгляд Михаила, который действительно был на меня очень похож, несмотря на то, что братьями мы были только двоюродными.
Парень за два года заметно подрос, а в глазах совсем не осталось той детскости, что присуща его сверстникам. Сироты взрослеют быстрее, даже одаренные.
Впрочем, и Лина была сегодня на удивление тихой, а не болтала без умолку, как обычно. Поняв, что они мешают, брат с сестрой все-таки спустились вниз, оставив нас в рубке.
– Удивительно, до чего вы похожи! – заметил Шаман, едва они скрылись, – вроде и родня… – он явно хотел сказать: «Не такая уж и близкая», – но я его перебил:
– Леха! Языком не мели!
Сведения о том, что мы не единокровные братья, а двоюродные, не были предназначены для широких масс. И Михалычу, стоящему к нам спиной, тоже совсем не обязательно было это знать.
– Что делать с грузом? – Алексей понял свою промашку и переключился на деловой лад.
– Высыпьте там, где я покажу.
– Высыпать?!
– А что, жалко?
– Да как бы… – растерялся Леха. – Как скажешь.
Минуты пути пролетели быстро.
Отправив Леху командовать разгрузкой, закатал влажный рукав. Можно было уколоться и сквозь одежду, но я опять малодушно тянул время.
Соберись! Вдох-выдох!
Первый пошел!
По венам прокатилась теплая волна.
Второй пошел!
Огонь в крови усилился.
Расправив манжет, наткнулся на внимательный взгляд кэпа.
– Закурить есть?
Михалыч отчего-то не потянулся привычным жестом за портсигаром, а достал из-под штурвала упаковку с настоящей гаванской сигарой. Я в них не разбирался, но именно такие курил иногда Кирилл Александрович, когда не хотел возиться с трубкой.
– Ты ж не куришь? – вернувшийся Шаман недовольно скривился от случайно выпущенной в его сторону струи дыма.
– Всегда хотел понять: что люди в этом находят?
– И как?! – Взгляд его остановился на пустых инъекторах. – Ты!.. Это же!..
– Вперед!
Как и с одеждой, с сигарой случился облом: ее намочило и потушило, стоило выйти под дождь. Все как обычно: хочешь пойти на смерть с пафосом, в парадном мундире, сияя генеральскими звездами и эполетами, вальяжно попыхивая сигарой, а в результате плетешься мокрой курицей по колено в воде с вонючим окурком под носом. Хорошо хоть холода я уже не чувствовал: стимулятор начал свое действие.
– Давай здесь, что ли?.. – нашел я местечко, куда волны еще не доставали.
«Кистеневцы» резво насыпали холмик алексиума, на который я тут же уселся: не получилось пафосно, будет хотя бы удобно! И ветром разметывать меньше будет. И падать ниже.
Леха попытался напоследок что-то сказать, но не смог ничего выдавить и отдал честь. В насквозь гражданской куртке с надвинутым капюшоном. Такой же мокрый, как и я. Не у одного меня сегодня с пафосом не задалось.
А потом… Потом мне стало все равно – кипевшая в крови энергия потребовала выхода.
Насыщая пространство силой, я вспоминал своих предков.
Потемкины не просто так поколение за поколением шли на флот: там их дар к управлению ветрами был особенно востребован. В век парусников им вообще равных не было! Потом, в эпоху пароходов, свою славу они малость растеряли, но и тогда умение формировать по желанию дымовые завесы им помогало. Это я считал свой мощный, доставшийся в наследство воздух самым бесполезным из всех углов источника, годящимся только на подпитку доспеха. И почти не изучал его возможности.
На самом деле, мне это и сейчас не нужно: за три столетия селекции одаренные из рода Потемкиных настолько сроднились с воздухом, что в большинстве своем использовали его инстинктивно. А передо мной сейчас стояла задача еще проще: выставить циклону (или антициклону?) ветровой заслон. То есть тупо сила на силу.
О нет! Совсем остановить наводнение я не надеялся – это человеку вряд ли по плечу. Но дать Ольге с Земелей, штабу, гарнизону еще несколько часов… подарить эти несколько часов передышки несчастным, измученным эпидемией питерцам – это я мог.
Мог!!!
А значит, должен был сделать.
Первым ушло ощущение времени.
Я и море. Я и небо. Один против бога. Так было. Так есть. И так будет!
Я сказал: будет!!!
Противник не отступал, накапливая на границе моих возможностей воду. Представив, что сделает отпущенная разом волна цунами с городом, удвоил усилия. Утроил! Волна нехотя стала откатываться все дальше и дальше от берега.
Едва заметные на горизонте корабли поспешно стали сматываться с рейда.
Держать ветер становилось все труднее.
Держать!
Держаться!!!
И вдруг!..
Чистый, свежий поток родной силы хлынул, заполняя пересыхающий источник.
Мы еще поборемся!
И еще одна вечность противостояния. И еще одна, с новым союзником. А потом пришла она.
Боль.
Заставляя сдаться, опустить руки.
Да черта с два!
И тело тоже пропало. Теперь я был ветром.
И это было… Неописуемо!!! Волшебно!!! Фантастически!!!
– Дыши ты… твою так и эдак! – ворвался в мою нирвану злобный голос Земели.
– Маму не трогаем! – привычно взвился я на ненавистное ругательство.
Оттолкнув держащие меня руки, сел. Встал.
Прищурился от попавшего в глаз солнечного луча.
Солнце?!
Это было последней связной мыслью.
Если бы Алексей читал книги о попаданцах, то он бы сразу для себя все понял.
Заснуть у себя дома, а проснуться спустя неделю на новом месте? В новом, незнакомом мире? Мире, где отбушевала эпидемия, ни дня не служивший девятнадцатилетний шеф стал губернатором столицы и генерал-майором, строит кланы и орет на императора (но это тсс! секрет!).
У друга карьера поскромнее – всего лишь с капитана дорос до полковника. Зато женился на великой княжне – наследнице престола. Той самой, на чью свадьбу они собирались ехать. И которая… вот как раз завтра и должна состояться! В другом городе и с другим женихом. Спрашивать, куда девался Родион Шувалов, Шаман откровенно опасался.
Читать бесплатно другие книги:
