Русские задачи. Очерки и статьи 2009–2020 годов Семёнова Елена

Необходимое вступление

Последние события в России и вовне вновь оживили в нашем обществе вековечную дискуссию на тему «что делать». Особенно затронула она т.н. «белый» лагерь, расколотый надвое украинскими событиями. Вновь зазвучали вопросы, задаваемые иными и прежде, но впервые требующие ответа столь настойчиво и безотлагательно. Кто мы – заявляющие себя носителями, хранителями Белой Идеи? В чем наши задачи? Что мы можем и должны делать в современной России – предметно?

Некоторые полагали и полагают довольствоваться ролью некого клуба, занимающегося восстановлением мемориалов и сбережением памяти (благородные и необходимые вне всякого сомнения занятия). В понимании многих из них Родины нашей более нет, ибо она была уничтожена в 1917 году. Патриотами именно той, ушедшей, «чтобы никогда не возвратиться», России они себя называют, полностью отрицая страну, в которой живут, отделяя себя на им лишь ведомой основе от своего народа. Такой «патриотизм», надо заметить, весьма незатратен, ибо не требует жертвы, жертвы, которая всегда была основой Белой Борьбы. Согласиться с таким подходом значило бы подписаться под печальной савинской фразой: «Сухие ромашки мы… Россия – вся высохла… Мы – для гербария, для странной и страшной коллекции: цветы с высохших полей… Люди без Родины…»

Гербарий… А ведь, пожалуй, таковыми и виделись современные «белые» подавляющему большинству народа. В лучшем случае, мы могли вызывать участие к своей мемориально-просветительской деятельности, но разве видел в нас кто силу, способную к преобразованиям, к государственному строительству, к живому предметному делу, служащему возрождению нашей Родины? А ведь именно к такому делу призваны мы, именно такая задача возложена была на нас, потомков, нашими предшественниками.

Обратимся, например, к программной статье И. С. Шмелева «Русское Дело»:

«Русское поле придется долго чистить и прибирать. Только группы строителей1 могут получить место-дело на русском поле. Партии политические, основа и цель которых, – приобщение народа к государственно-политическому участию, понадобятся поздней, когда оглядевшийся народ, заручившись планомерным трудом и хлебом, проявит охоту-волю к более сложной жизни, чего, в условиях разгромленности до корня, случится никак не может. Знакомые с проявлениями изнуренного организма, это полностью подтвердят: в первом ряду – растительно-восстанавливающие процессы. Представителям политических партий грешно обманываться: надо быть особенно чуткими в период опустошенности народной жизни, когда побитый в корень народ меньше всего способен к государственному строительству, и не навязывать народу своих хотений.

…России будут необходимы созидатели практики, руководители самоотверженные. Не дорогое государственное управление европейского образца, с громоздким и медлительным аппаратом всенародного правительства, с капризными отставками кабинетов, – продукт налаженно-нетревожной жизни, – а широкая сеть местных самоуправлений из местных людей-строителей, объединенных центральным, сурово-первичным планом.

Этот первичный план должен быть заблаговременно разработан знатоками.

Какая же группа-сила имеет законнейшее право на бытие?

Только та, которая окажется способной положить в основу своей работы первично-необходимое, чутко учитывая возможности и жизненные потребности народа. И потому – лишь кровно любящая народ, знающая его бытие и душу, – национально-хозяйственная. Только такой силе-группе может быть дорого не проведение во что бы то ни стало теоретически-справедливых принципов политической науки, верность основам своего миропонимания, а воздвижение страны из мертвых, хотя бы и с нарушением законов идеальной правды, – как по нужде спасают. Та созидающая группа-сила, куда пойдут, без различия привилегий, все национально-мыслящие и кровно любящие, крепко взятые святой волей – ставить свою Россию. Партия национального склада и практического закала.

…Дело русских людей, верующих в неизбежность великой стройки, – найтись теперь же, наметить первичный план, чтобы не метаться, когда застигнет время. Должно быть сбито ядро, национально чувствующее и мыслящее едино, – вне разлагающих и дразнящих политических устремлений. В нем должно быть равное место представителям всех племен, которые готовы с Россией строить, судьбы свои связать. В него должны войти, подав крепко друг другу руки, представители былых партий, честно сознав, что время теперь иное, дела иные, что первое дело – родина и народ, что надо собрать остатки и ставить на ноги. Надо отказаться от иллюзий и красивых планов и идти в черную работу.

Вопрос стоит жутко-просто: страна вымирает, страна отброшена к XIV веку. Надо ее подымать, кормить, одевать и – показать дорогу, по которой она шла когда-то, по которой идут народы».

А это уже Иван Александрович Ильин: «Русская политика нуждается прежде всего в честной верности. Что могут построить бесчестные и продажные руки? Революция уже дала ответ на это. России нужны опыт и умение – во всех областях: от генерального штаба до кооперации, от торговли до полиции. Нам надо приобретать этот опыт и это умение, чтобы отдать их России.

…России необходимы воля и талант. Их нельзя ничем заменить: ибо талант творит новое, а воля строит и держит организацию народной жизни. Революция скомпрометировала партийный отбор; новый отбор должен быть деловым, предметным, а не партийным.

Дорогу честности! Дорогу знанию и таланту! Дорогу русскому гению! Новая, качественная эпоха нужна нашей родине, эпоха, которая довершила бы все упущенное, исцелила бы и зарастила бы все язвы революционного времени. Качество необходимо России: люди верные, волевые, знающие и даровитые; крепкая и гибкая организация; напряженный и добросовестный труд; выработанный, первосортный продукт; высокий уровень жизни. Необходима верная и мудрая, справедливая и предметная политика; политика, ведомая честью и прозорливостью, а не политиканство, мятущееся в честолюбии, криводушии и всеобщем обмане.

Только так создадим новую, сильную и национальную власть в России».

Вспоминая дискуссии минувших лет в различных «белых» сообществах, нетрудно заметить, что велись они, большей частью – о проклятом (без сомнения) наследии большевизма, о товарище Сталине, о том, кто же из белых вождей был правее, и какой из потенциальных «царей» легитимнее, о монархии и республике – Бог знает, о чем еще, но лишь не о том жутко-простом, чего нет и не может быть важнее: СТРАНА ВЫМИРАЕТ, СТРАНУ НАДО ПОДНИМАТЬ. И редко-редко среди мыслителей, писателей, теоретиков (мера таланта которых не имеет значения для данной темы) можно было встретить – созидателя-практика.

Между тем, нельзя сказать, чтобы в России вовсе перевелись практики и специалисты в тех или иных отраслях. Есть и экономисты, и хозяйственники, и эксперты в области национальной безопасности. Вот только взгляды большинства из них далеки от «белых». Более того, в большой части случаев тяготеют они к советскому наследию. Не к товарищу Ленину, конечно, не к лагерям и прочему «добру», не к КПСС, а к чему-то, что, скорее, не разумом обусловлено, а воспитанием, ностальгией по порядку, стабильности, ощущению государственной мощи и собственной защищенности. Большинство этих специалистов, даже самых интеллигентных людей, непременно уважительно отзываются о сталинской эпохе и еще о многом, что человеку «белых» убеждений глубоко чуждо и дико.

Сравнение этих двух «лагерей» неизбежно ставило еще один тяжелый вопрос. Представим, что рухнула нынешняя воровская вертикаль, постылая обоим лагерям, что на ее место чудом не пришла подобная ей клика, состоящая из тех же либералов 90-х, которым сегодня не хватило лакомых кусков, и – что дальше? Что сможем предложить в такой момент мы, «белые»? Наши идеи прекрасны и верны, но умирающей стране нужна не терапия (она будет необходима, но чуть позже), а реанимация. Нужны быстрые и четкие действия по целому ряду направлений, включая экономику, правопорядок, внешнюю и внутреннюю безопасность. И, вот, тут-то и выяснилось, что, как большевики в свое время не могли обойтись без «классово чуждых» специалистов, так и современным «белым» не справиться со столь масштабными задачами сугубо «своими силами». Мы, безусловно, могли бы всецело взять в свои руки, скажем, образование и культуру. И не просто могли бы, но должны, ибо именно эти сферы формируют национальное самосознание, без которого бессмысленны любые благодетельные реформы и внешние победы, в чем уже неоднократно мы имели случай убедиться. Но что же с прочими отраслями? Выбирая между человеком близким идеологически, но менее компетентным в некой сфере, и человеком, идеологически более чуждым, но грамотным и ответственным специалистом, кому следует отдать предпочтение для блага России? Ответ представляется очевидным. И почти сто лет назад дал его Белый Витязь Сибири генерал Каппель: «Нужно дать возможность работать в деле освобождения родины (…) тем, кто может, понимает и знает, что нужно делать! Мы имеем дело с тяжело больной. И вместо того, чтобы ее лечить, мы заботимся о цвете ее наряда…»

Новороссийский лакмус

Сегодня не без горечи можно наблюдать, как для некоторых «цвет наряда» Родины, «окрас» стал чем-то главным, за которым утратилась первооснова, без которой все окрасы – ничто, понятие, стоящее выше цветовых гамм и прочих делений – Русские. «Народ – он един, – говорит об этом экс-министр обороны ДНР И. И. Стрелков. – Не бывает деления на «простой» и «непростой». Когда же народ «разделяется в себе», то начинается смута и гражданская война. И только преодолев разделение, можно эту войну завершить».

Ни к «белым», ни к «красным», но именно к русским обращался обыкновенно генерал Каппель, едва ли ни глубже всех белых вождей сумевший понять психологию разделенного гражданской войной народа.

– Вы русские и те, кто в армии, тоже русские – а дальше думайте сами, – говорил он представителям зараженного большевизмом земства, не желавшего оказать помощь отступающей голодной и раздетой армии. И эти простые слова русского человека, обращенные к русским же людям, никогда не оставались без отклика. Каппель видел в них не «красных», не врагов, но «обманутых, темных, таких часто жестоких», но все-таки русских, и этот взгляд, это сердечное обращение пробуждало в одурманенных душах утраченную русскость.

«Я имею в жизни две ценности – Православие и русскость…», – говорил некогда Блаженнейший митрополит Виталий (Устинов). Сегодня с прискорбием мы видим, как иные «белые», «православные» расписываются в том, что русскость-то, почву и утратили они напрочь. А без этого что есть человек, каких бы убеждений ни был? Готовый нигилист, не способный к живому, предметному служению благу своего народа. Ибо все, что он говорит и делает, несет на себе отпечаток негативного сознания, которое априори разрушительно. Кое-кто из таких «белых» оправдывает себя верностью истинному Православию. Однако, не может русский человек, утративший русскость, сохранить при этом неповрежденной Православное исповедание. Ибо душа его уже глубоко повреждена отпадением от своего народа. К тому же, как указывал еще святитель Московский Филарет, плохой гражданин Отечества земного неблагонадежен и для Отечества небесного. О явной поврежденности указанных «белых» и «православных» свидетельствует полная утрата ими дара различия духов, сказывающаяся в постоянном уклонении истины в сторону своих частных мнений, в том числе путем беспардонных искажений наследия Святых Отцов.

Напротив, те, что русскость в себе сохранили, будучи куда как менее искушены в вопросах веры, сейчас стали куда ближе ко Христу своей жертвой за други своя, своим несением Русского Креста, нежели наши «мудрецы». «Говорят русский человек не знает Евангелие, – писал в позапрошлом столетии Достоевский. – Да, это так. Но Христа он знает и носит Его в своем сердце, и готов отдать за Него жизнь». И сегодня после безбожного ХХ века русский человек, оторванный от веры Христовой, подчас забывший само имя Христа, продолжает носить его в своем сердце. Оттого подчас иные неверующие поступают куда более по-христиански, нежели лицемеры, прикрывающиеся Христовым словом, но духа Его в себе не имеющие.

Всякая идея проверяется действием, а человек – поступком. Война на Украине стала переломным моментом как для России вообще, так и для современного Белого Движения в частности. Битва за Новороссию определила сразу три важных момента:

– Современные Белые (большая их часть) оказались отнюдь не теми кабинетными учеными, далекими от практики «гуманитариями», какими многие их представляли. Именно они стали костяком, основной движущей и направляющей силой Сопротивления на его первых этапах, возглавив его и поведя за собой русских людей самых различных убеждений.

Спустя без малого век современные Белые повторили подвиг своих предшественников, подвиг Добровольчества, являющегося одной из основ Белой Борьбы, не в теории, а на практике доказав, что «борьба продолжается». Этот пример – один из важнейших итогов войны на данный момент.

– Часть называющих себя «белыми» в реальности оказались самозванцами, предпочитающими надменное позерство и щегольство в чужих формах на различных акциях реальной борьбе за Россию, реальному служению ей. Назваться «белым» мало. Назвавшись, нужно поступать, жить, думать, чувствовать, как Белые. А для этого нужно для начала любить свою Родину и русский народ. И быть готовыми к полному самопожертвованию в интересах России. Люди (пусть отнюдь не плохие сами по себе), полагающие главным в жизни хорошо работать и хорошо зарабатывать к жертве не способны. И эту свою неспособность прикрывают они обвинениями в адрес тех, кто отправился на фронт защищать свой народ и историческую Россию. К этим, прикрывающим свое дезертирство звонкими фразами, обращен через столетие голос Ивана Савина: «Когда я слышу неодобрительный отзыв о Белом движении, – я знаю, что лицо, этот взгляд высказывающее, никогда в руки свои винтовки не возьмет, никогда не отдаст просто и прекрасно своей жизни за Россию так, как это сделали десятки тысяч незаметных героев на всех противобольшевистских фронтах. Ибо и трус может критиковать героя и высказывать мудрые – и то не всегда – мысли задним числом, но любовь к своей стране и народу запечатлеть смертью может только герой. Ибо болтовня есть болтовня, а жертва есть жертва. Поэтому оскорбляют слух и сердце факты, когда самовольная болтовня моральных и политических дезертиров ставится выше безмолвной жертвы». «Моральные и политические дезертиры», люди, думающие, как представители, скажем, партии «Яблоко», априори не могут считаться Белыми, ибо идея Белая всегда будет противоположна либерально-дезертирской (чтобы не сказать предательской).

– В новых реалиях старые понятия-деления «белые», «красные», «коммунисты», «фашисты» и т.д. отошли на второй план, устарели, ибо мы живем в ином мире, с иными конфликтами. Стоит отметить, что многие заявляющие себя адептами тех или иных идей-«измов» на прямой вопрос навряд ли найдутся сформулировать их суть. К примеру, сегодняшние «коммунисты» бьют себя в грудь, крича о патриотизме, нисколько не беспокоясь о том, что коммунизм и патриотизм – понятия взаимоисключающие. Сегодняшние «социалисты» пребывают в убеждении, что справедливое социальное устройство (бесплатная медицина, образование и т.д. и т.п.) – это только и исключительно социализм. Меж тем, как оное вообще не имеет отношения к идеологиям и политическим моделям, но лишь к честности и здравому смыслу правителей и их любви к своему народу. Таким образом, социальная справедливость – это одна из основ любого нормального государства вне зависимости от формы правления.

Характерно также то, что в ходе конфликта на Украине обе стороны нередко сравнивают происходящее с Великой Отечественной войной. Особенно замечательно звучат такие сравнения от представителей украинской стороны, которые отрицают сегодня победу в ВОВ и чествуют таких «героев», как Бандера и Шухевич, и тут же уподобляют Россию гитлеровской Германии и заявляют, что ведут новую Отечественную войну. Идеологическая шизофрения налицо.

По правде говоря, вышеуказанное уподобление не отвечает реальному положению и для нашей стороны. Война Отечественная подразумевает конфликт народов и государств. Нынешний мировой конфликт, в котором война на Украине является лишь одним из очагов, имеет иной формат. Суть его в том, что наднациональная группировка, включающая в себя «элиты» (на самом деле, антиэлиты) большинства государств мира, в числе коих РФ и Украина, ведет войну на уничтожение против тех, кто не желает подчиняться ее преступному по всем параметрам диктату и восстает против оного. Ведет же она эту войну руками самых обычных людей, которым удалось полностью промыть мозги и заменить сознание. Украина дает тому ярчайший пример. Ведь нынешние «украинские патриоты», убивающие жителей Юго-Востока и призывающие к расправам с русскими, это… бывшие русские люди, которым год за годом ловко заменяли сознание и, вот, наконец, внушили им, что они совсем иной народ, и уж конечно, стоящий неизмеримо выше, внушили ненависть к инакомыслящим, к собственным братьям и друзьям, оставшихся русскими. Понимая это, ни в коем случае не следует нам, русским, уподобляться им в этой слепой ненависти, которая никогда не бывает хорошим советчиком. Призывал некогда подлейший из подлецов: «Убей немца!» И сегодня можем мы услышать подобные призывы от провокаторов и просто недалеких людей в отношении украинцев. Такие выступления необходимо пресекать, ибо они – ничто иное, как ловкая манипуляция понятиями в интересах истинных виновников происходящего.

«Знай своего врага, знай самого себя, и ты победишь», – говорил великий китайский стратег Сунь Цзы. Нам необходимо четко отвечать на вопрос, кто наш настоящий враг. Это не Украина и не украинцы, зомбированные и натравленные теперь на нас. Точно так же могли бы переформатировать сознание людей и у нас, в России, и наши одержимые не уступили бы киевским. И это легко может случиться, если мы будем продолжать спать летаргическим сном, не понимая, с кем, с чем мы имеем дело в реальности и против чего должны сражаться. Не «фашизм», не «бандера», не иные прошловековые штампы враги наши, но та самая мировая ОПГ, сталкивающая лбами народы, разделяющая их изнутри, развязывающая кровопролитные войны в разных концах земного шара, растлевающая души и порабощающая разум. Далее – внутрегосударственные антиэлиты, работающие на эту ОПГ и против своих народов. Увы, добраться до них весьма сложно. И именно поэтому вновь и вновь растрачиваются драгоценные народные силы в вынужденных сражениях с помраченными големами, выставленными живым щитом для отвлечения внимания от своих хозяев и назначенными единственными «врагами».

В силу большого недостатка исторической памяти и частого отсутствия других знаний все смешалось и перепуталось теперь, и потому, чтобы все-таки выбраться на верную дорогу, нам нужно, отрешившись от всевозможных химер, определиться с главным направлением, главным вопросом, который каждый должен задать себе. А вопрос-то, по сути один, каппелевский: не то, какого ты окраса, но русский ли ты?

Этот вопрос в ключевые моменты истории нашей задавали себе многие русские люди. Приведем лишь две судьбы из дней минувших и наших.

«Важно то, что мы не только живыми оказались, но и в человеческий строй вступили, что мы опять превратились в бойцов, а русскими людьми мы оставались и в лагерях...» – такими словами оканчивал свой рассказ «Дорога в отчий дом» писатель-фронтовик Константин Воробьев.

Судьба его, детально отраженная в написанных им повестях и рассказах, одновременно потрясает, заставляет распрямляться гордо от сознания величия духа русского человека и совеститься за то, как пасуем мы подчас перед самыми пустяковыми испытаниями.

Двадцатидвухлетний курсант, деревенский парень, переживший и голод, и холод, и черные дни коллективизации, он попал на фронт в самом начале войны и уже в декабре 41-го оказался в плену. Далее страшный список лагерей смерти: Клинский, Ржевский, Смоленский, Саласпилский, 9-й Каунасский форт, Паневежисская и Шяуляйская тюрьмы… Три побега, два из которых окончились неудачей, а третий увенчался успехом. Командование партизанским отрядом на территории Прибалтики…

Все время заключения Воробьев искал возможности бежать. Откуда бралась эта невероятная сила в без преувеличения адских условиях фашистских лагерей? А сила была – в кровной и духовной памяти, неугасимой любви к своей Родине и народу. И показателен диалог между автобиографическим героем Воробьева и пленным же врачом, выхаживавшим его после тифа:

«– Владимир Иванович, вы согласны с тем, что в представлении нашем, ровесников революции, честность, порядочность и… доброта, скажем, неизменно ассоциируются с понятием о любви к Родине, к русским людям?..

Доктор, насторожившись, внимательно слушал, наклонясь к Сергею.

– И, – продолжал Сергей, – я поэтому предполагаю в вас наличие такой же полноты второго достоинства, как и первого.

– Следовательно?

– Я люблю мою Родину!

– И?

– Вы ведь немного старше меня!..

– Вставайте. Учитесь ходить, да. Баланды сумеем достать. Приходите в амбулаторию. Там наши. Познакомитесь. Решим, да…»

В произведениях Константина Дмитриевича нет пафосной и демонстративной любви к Отечеству. И ни малейшей – к власти, к партии. Нет никаких смягчений в описаниях ужасов плена. Нет ничего, что могло бы сделать их проходными в советские годы. Они и не стали таковыми. В стране, где плен приравнивался к измене, становился пятном на всю жизнь, тема русских узников фашистских лагерей не приветствовалась. Воробьеву, можно сказать, повезло: ему в отличие от многих других товарищей по несчастью, не пришлось расплачиваться за плен сроком в лагерях ГУЛАГа. Хотя разбирательства относительно него проводились по освобождении Прибалтики. Но слишком много было свидетелей героических подвигов партизанского отряда, чтобы осудить его командира.

Ничего искусственного и подлаженного под «нужную» линию не встретить в книгах Константина Воробьева. В них есть две вещи, самые важные и дорогие: обжигающая всякую душу Правда и нелицемерная, глубочайшая Любовь к своей стране, к русскому народу. Этой любовью, не выставляемой напоказ, не коверкаемой идеологическими догматами, пронизано и озарено все творчество Константина Дмитриевича.

Часы зари коричневым разливом.

Окрашивают небо за тюрьмой.

До умопомрачения лениво

За дверью ходит часовой…

И каждый день решетчатые блики

Мне солнце выстилает на стене,

И каждый день все новые улики

Жандармы предъявляют мне.

То я свалился с неба с парашютом,

То я взорвал, убил и сжег дотла…

И, высосанный голодом, как спрутом,

Стою я у дубового стола

Я вижу на столе игру жандармских пальцев,

Прикрою веки – ширь родных полей…

С печальным шелестом кружась в воздушном вальсе,

Ложатся листья на панель.

В Литве октябрь. В Калуге теперь тож

Кричат грачи по-прежнему горласто…

В овинах бубликами пахнет рожь.

Эх, побывать бы там – и умереть, и баста!

Я сел на стул. В глазах разгул огней,

В ушах трезвон волшебных колоколен…

Ну ж, не томи, жандарм, давай скорей!

Кто вам сказал, что я сегодня болен!

Я голоден – который час!..

Но я готов за милый край за синий

Собаку-Гитлера и суком ниже – вас

Повесить вон на той осине!

Жандарм! Ты глуп, как тысяча ослов!

Меня ты не поймешь, напрасно разум силя:

Как это я из всех на свете слов

Милей не знаю, чем – Россия!.. – эти пронзительные строки родились в сердце писателя в заключении, и в них во всей полноте отразилось его русское чувство, русское самосознание, дававшее ему силы жить, ведшее его по дорогам войны…

Наши дни дают нам новые примеры Русского Выбора.

…Короче: однажды – на спуске

С горы, на которой я жил,

Я вспомнил о том, что я – русский,

И больше уже не забыл.

Это строфа из стихотворения поэта и драматурга Юрия Юрченко, добровольцем приехавшего на Донбасс… из Парижа.

Париж, слава лучшего поэта русского зарубежья, театральные постановки, высоко оцениваемые ведущими критиками, «Русские сезоны» в столице Франции, признание как на Родине, так и за ее пределами… Что это, если не предел мечтаний современного «креакла»? У Юрченко было все это. Но вместо того, чтобы мирно жить, «работать и зарабатывать» в Париже, он, 59-летний поэт, «благополучный парижанин», бросает все и едет на охваченный войной Донбасс. Зачем? Чтобы все увидеть самому, и рассказать миру о том, что происходит на самом деле. А еще затем, о чем более полувека назад сказала Ахматова – «Я была тогда с моим народом, / Там где мой народ к несчастью был». Чтобы быть со своим народом. Не с «прогрессивной общественностью», а – с русским народом.

«Я смотрел на то, что происходит с разных точек зрения – из Москвы, из Парижа и с киевского майдана. И в какой-то момент понял, что ждать больше нельзя. Если ты мужчина, ты должен что-то делать, а не сидеть в Фейсбуке и давать советы с дивана. Я стихотворение написал:

Зачем иду я воевать?

Чтоб самому себе не врать.

Чтоб не поддакивать

родне -

ты здесь нужней,

чем на войне

Найдется кто-нибудь другой

Кто встанет в строй,

кто примет бой.

За это неуменье жить

не грех и голову сложить.

Оправдывать себя тем, что ты поэт, больше было нельзя – ведь погибали мирные жители, женщины, дети, а я ничем не мог этому помешать. Я думал, что если буду рядом, то хоть как-то смогу их поддержать. Извините за пафос, но вот такое дело… Поэтому приехал в Донецк и записался простым ополченцем. А там уже люди сами сообразили, буквально вытащив меня из автобуса, который уходил на фронт, и попросили переводить информацию из Новороссии на французский язык, чтобы прорвать информационную блокаду. Мне помогала очень сильно моя жена Дани», – объяснял поэт в своем интервью «Комсомольской правде».

На какое-то время Юрченко задерживается в Донецке, но относительно спокойная работа в тылу Юрия Васильевича не устраивает, он убежден, что его место – в Славянске, и все-таки едет туда…

«Мы оставляли Славянск ночью, – описывал поэт впоследствии оставление Славянска. – Настроение у всех – у солдат, у командиров, было – паршивей некуда. Мы так привыкли к мысли о том, что Славянск – это второй Сталинград, мы так готовы были биться за каждый дом, за каждый камень, что сама мысль о том, что можно, вдруг, так – ночью, без боя, без шума – оставить город с его, верившими нам и в нас жителями, с моей, ставшей уже мне родной, 84-летней Л. Н., которая завтра не услышит моего условного стука в дверь (я обещал принести ей воду), с красивыми девочками Настей и Лерой, с которыми мы условились встретиться в одном из кафе в центре города «…на Петра и Павла, 12 июля, чтобы отпраздновать Победу»… – сама мысль об у х о д е казалась недопустимой, святотатственной…

…Я боялся поднять глаза на темные глазницы окон, утешая себя мыслью о том, что, город спит, и, вместе с тем, понимая, что эта железная возня, этот тревожный гул моторов (и оттого, что этот рокот был, по возможности, приглушен, атмосфера тревоги и надвигающейся беды еще больше окутывала ночной город) разбудил уже всех, кого только можно, в близлежащих домах, и люди смотрели, не веря своим глазам, из-за штор и занавесок, как ополченцы скрытно покидают город.

…Я думал о завтрашнем, просыпающемся утром, Славянске, с пустыми казармами и с пустыми бойницами разбросанных по городу баррикад, и ничего не мог понять. Точнее, не хотел понимать. Я понимал, что «Первый» прав. Головой понимал. Но сердце…. Сердце не могло вместить в себя всю стратегическую мудрость этого плана. Лица женщин, детей и стариков Славянска, их глаза, полные недоумения и молчаливого упрека, стоящие передо мной, мешали мне увидеть всю безошибочность этого замысла, перекрывали всю виртуозность этого маневра.

О том, что стрелковская армия была готова умереть в битве за Славянск, знали все. При сложившемся, на тот момент, соотношении сил, они, эти полторы тысячи спартанцев, были обречены на героическую гибель. И такой исход устраивал, если не всех, то – очень многих. И не только в Киеве… Но такой финал не устраивал командующего этой армией, который не имел права погубить здесь, в этом небольшом русском городке (уже обозначенном на картах киевских военачальников как большой пустырь), вверивших ему свои жизни ополченцев, и этим, практически, решить судьбу битвы за Новороссию.

И я, вдруг, впервые в жизни, понял – прочувствовал, что могли ощущать люди, солдаты, оставляя, в соответствии с решением, принятым Кутузовым, Москву. С какой тяжестью на сердце они уходили из города, заставляя себя подчиниться приказу, поверить своему Главнокомандующему. Может быть, сравнение не очень тактичное, не совсем – исторически – справедливое, но для меня, в ту ночь – да и до сих пор, – Славянск был и есть ничуть не менее значим, чем Москва. Кто знает, не называйся этот маленький городок именно так – «Славянск», – может быть, я бы и не оказался здесь. Очень много всего – и исторически, и этимологически – сошлось, переплелось в этом названии.

«Славянск!» – как много в этом звуке

Для сердца русского сплелось!»».

В Донецке армию встречают истерические вопли представителя клики, столь надеявшейся на ее «героическую гибель». И Юрченко вместе с начштаба Михайловым и Павлом Губаревым приходит к означенному деятелю, показывает ему ржавый автомат («российскую помощь»), с сердечной болью говорит обо всем, что видел собственными глазами, что пережил. Разумеется, на безродного московского гастролера слова русского поэта-ополченца не произвели никакого впечатления, но сцена эта, этот диалог русского человека с вырусью врезается в память накрепко.

Мой черный грач, простимся, брат.

Я – ополченец, я – солдат.

И может жизнь в момент любой

Позвать меня на смертный бой.

И мать опять не спит моя,

Ночами господа моля

О том, чтоб сын ее родной

Живым с войны пришел домой.

Скажи мне, грач, какой же толк

В словах про память и про долг,

Когда не сможем мы сберечь

Ни нашу честь, ни нашу речь.

И плачет женщина моя, ночами господа моля,

Чтоб, хоть изранен, но живой с войны вернулся я домой.

Мой грач, о, как бы я хотел,

Устав от скорбных ратных дел,

Прижать к груди жену и мать

И просто жить – не воевать.

Но плачет родина моя

Меня о помощи моля

И я иду опять, мой грач,

На этот зов, на этот плач.

Через десять дней после написания этого стихотворения под Иловайском Юрченко попал в плен, где провел без малого месяц. В плену поэту сломали ногу и ребра, но, несмотря на все пережитое, Юрий Васильевич настроен продолжать свое служение – вот, только маленько подлечиться надо, а затем назад, в Донецк – работать, заниматься обменом пленных.

Таков он русский человек – вне зависимости от времени, от того, где родился и где проживает. Не единожды задавались у нас вопросом, кто есть русский. Помнится, известный художник давал на это простой ответ, что русский – это тот, кто любит Россию. А на наш взгляд русский – это тот, кто поступает, как русский – делом и словом становясь на защиту свой Родины, своего народа, ощущая его боль, как свою собственную.

«Родина не есть то место на земле, где я родился, произошел на свет от отца и матери, или где я «привык жить»; но то духовное место, где я родился духом и откуда я исхожу в моем жизненном творчестве. И если я считаю моей родиной – Россию, то это означает, что я по-русски люблю, созерцаю и думаю, по-русски пою и говорю; что я верю в духовные силы русского народа и принимаю его историческую судьбу своим инстинктом и своею волею. Его дух – мой дух; его судьба – моя судьба; его страдания – мое горе; его расцвет – моя радость». (И. А. Ильин)

Россия сегодня похожа на израненного разбойниками человека из евангельской притчи. И верным сыном ее, истинным патриотом будет не надменный мудрец, который пройдет мимо, брезгливо поморщившись, а тот, кто перевяжет раны и будет служить всем, что имеет… Будь он даже «самарянин».

И точно также, как в притче о двух сыновьях, посланных отцом работать в поле, один из коих остался дома, сказав «Иду, Господи!», а другой, сперва отказавшись, затем раскаялся и пошел, сегодня верными окажутся те, кто, услышав зов Родины, последуют на него вне зависимости, что говорили они прежде, а не те, что предпочли уклониться со лживыми словами «Идем, Господи!»

Родина и Честь

«И если вы хотите народной воли, если душа болит, если ясно видно, как расправляются с Россией Макдональды, Вандервельды прочие, если познали официальных представителей… если вы с подлинной тоской вопрошаете: «где Россия?»  тогда путь открыт, – писал И. С. Шмелев. – Надо спаяться, надо понять друг друга, без укоров, без поминаний. Правда, пора и пора забыть! Пора, наконец, поверить в родные чувства. Ведь у нас же ничего нет, если нет родины! Ведь за живой, за свой народ отвечаем!.. Много чистых и там, и там, разучившихся уважать и понимать друг друга. Надо новым стать совсем, найти истинное преображение. Там разберемся, если здесь найдемся. Мы должны найти общий язык и мысли, если понесем истинную, внепартийную, внеличную любовь к народу, к его духовным и бытовым навыкам, к его праву быть так, как он хочет. Воистину любящие народ должны, наконец, найти и общую дорогу».

«Идея служения Родине сама по себе так велика, диктуемые ею задачи так многообразны, что в ней, в этой всем понятной идее, надо искать то начало, которое должно объединить армию, народ и все государственно мыслящие и любящие Родину элементы», – завещал генерал Врангель.

Родина и Честь – вот, два ключевых понятия для распознавания «свой – чужой». Всякий, честно служащий свой Родине, поступающий по совести – свой. Прочие – чужие. И сейчас кровно необходима консолидация всех порядочных и верных России людей, ибо как отмечал еще Н. В. Гоголь, «если бы только несколько честных людей, которые, из-за несогласия во мнении насчет одного какого-нибудь предмета, перечат друг другу в действиях, согласились подать друг другу руку, плутам было бы уже худо».

«Людям по-настоящему честным достаточно обменяться мнениями, чтобы прийти к согласию, тогда как дураки и мошенники напридумывают себе и лозунгов, и паролей, и боевых кличей, лишь бы избежать справедливой договоренности», – писал в своем дневнике Вальтер Скотт. И верно, можно при наличии конкретного Дела найти общий язык с человеком, в чем-то честно заблуждающимся (не говорю о полоумных фанатиках), но с подлецом – никогда. Просто потому, что человек порядочный интересы общего Дела всегда поставит выше собственных правых или ошибочных верований. Подлец же, в реальности чуждый веры во что бы то ни было, постарается всюду внести смуту и разлад – просто потому, что подлецам менее всего нужно объединение честных людей, менее всего нужно обозначение предметности. Наоборот, их цель, чтобы всякое живое Дело утонуло в нескончаемых спорах и сварах, и, надо заметить, в достижении оной они достигают успеха.

Человеческая же порядочность очень мало зависит от «окрасов» и «уклонов». Тот же «кобра»-Кургинян – подонок не потому, что «проповедует» коммунистические взгляды, а потому что за деньги выполняет любые, самые грязные заказы, нисколько не сообразуясь с «убеждениями» и легко меняя кожу, когда это нужно хозяевам. И занимается он сим «достойным» ремеслом, по крайней мере, годов с 80-х.

Но многим ли уступают ему псевдо-белые, устраивающие похабные шоу якобы для популяризации «белой идеи», поливающие грязью воюющую армию и свой народ? «Мне не хочется отделять себя от нашего народа, сейчас переживающего трудное и ответственное время», – так в 91-м году говорил глава РПЦЗ митр. Виталий (Устинов). А теперь «белые» люди, к тому подчас считающие себя чадами исторической РПЦЗ, открещиваются от своего народа, клеймя его «ватниками» и иными почерпнутыми у либерально-еврейских публицистов третьей эмиграции наименованиями. Можно ли представить подобные выражения в отношении народа в устах Врангеля, Деникина, Каппеля, Колчака?.. Да и генерала Краснова? Можно ли представить такой уровень «полемики» у Ильина или Шмелева? Можно ли вообразить такие «эсхатологические» изыскания у архим. Константина (Зайцева) или архиеп. Аверкия (Таушева)? Наши псевдо-»белые» прежде «плодов» и «дел» (кои редко водятся за ними по сугубой духовной бесплодности) познаются уже по самому своему слову, ибо звучит оно страшным диссонансом словам тех, на звание последователей которых они претендуют, и совершенно в унисон словам врагов России. А в ответ им на все их сегодняшние обличения нам из-за дали десятилетий звучит горячий голос провидца Шмелева: «…у нас есть и идеалы. И первый наш идеал Родина, Россия. Ее мы хотим, ибо без нее нельзя. Нельзя иначе! Вам нужно объяснений и программы, почему «иначе нельзя»? Вам непонятно это? Нам понятно, потому что мы чувствуем и немногословны. Откуда вы знаете, что нет у нас идеального образа нашей родины? и как вы можете называть наше «иначе нельзя» «кошачьей привычкой к месту»? Вы и тут не перестаете швыряться оскорблениями! (…) Не кошачья привычка родина, а могила наших отцов и братьев, могила нашего славного прошлого, колыбель-могила всех русских и всечеловеческих идеалов, найденных и хранимых теми, кого мы чтим, кого и вы чтите. Родина колыбель-могила похороненных надежд наших и ваших».

Примечательно, как слаженно подчас действуют провокаторы (вольные или невольные) из обоих лагерей. В те дни, когда врагам Новороссии и России требовалось, во что бы то ни стало, сменить руководство ДНР в лице И. И. Стрелкова и его ближайших соратников, это наблюдалось особенно явно. Вот, «красные» последыши Кургиняна поднимают вой о «власовщине», спешно и нагло набрасывая клевету за клеветой о «белогвардейцах, желающих свергнуть Путина и устроить майдан в Москве»… И тут же, буквально через день «белая» «Наша Страна» выдает материал представляющий Стрелкова и стрелковцев приблизительно в том же свете – только «в хорошем смысле слова» – подавая тем самым необходимый пас противоположный стороне, которая тотчас отвечает следующим потоком обвинения, имея теперь в руках новые «доказательства». Такой слаженный «парный конферанс» не может не наводить на вполне определенные размышления. Впрочем, выводы всякий способен сделать сам, а факт состоит в том, что обоюдосторонняя провокация увенчалась успехом…

Так поступают люди, не имеющие в реальности твердых убеждений, то есть таких, за которые они готовы были бы пожертвовать жизнью. Люди с убеждениями поступают иначе. По свидетельству Игоря Стрелкова, в ополчении Новороссии были люди самых разных взглядов: от беломонархистов до социалистов… А еще в ополчении состоит много простых русских людей, которые вовсе далеки от каких-либо «идеологий». Их идеология одна – защита своей земли, своих близких, справедливости.

Сегодня на территории РФ еще не идет войны, но Россия уже воюет, потому что вне зависимости от границ Украина – это неотдельная часть ее. Очень может статься, что в самом недалеком будущем война придет в наши пределы. Но даже и без нее положение нашей страны сегодня не многим лучше военного – потому что страна вымирает, страна стремительно деградирует и движется к своему распаду, потому, что слабость всегда порождает распад. На войне солдатам обычно не до политики. Не до праздных споров, которые вполне могут подождать до мирных дней. Сегодня долг искренних патриотов России стать именно такими солдатами, не партией, а армией. Можно тысячу раз расходиться во взглядах на многие более или менее важные предметы, но когда на кону судьба Отечества, все они отступают в тень. Потому что «Родина – это все!» (Врангель) Потому что мы – русские…

Много споров сегодня вызывае возможность (невозможность) поддержки нынешнего президента РФ. В этих спорах таковая возможность обычно формулируется не иначе как «встать на сторону Путина». Подобная постановка вопроса не верна, ибо выбор сегодня отнюдь не за нами, а именно за Путиным. Наша сторона – Россия, и ни на какую иную мы не переходили и не переходим. Соответственно, если Путин начинает действовать в интересах России, то оказывается на одной стороне с нами, и мы поддерживаем его, как это было в момент присоединения Крыма. Если же Путин делает выбор в пользу пятой колонны, то именно он, а не мы оказывается на другой стороне.

Мы же в последнем случае очутимся в положении русской армии и всех честных русских патриотов летом 1917 года, когда с одной стороны было Временное правительство во главе с Керенским, с другой – большевики. Керенский в итоге предпочел «социально-близких» большевиков чуждому Корнилову и его соратникам. Первые по этому поводу получили оружие, вторых отправили в Быховскую тюрьму. Через три месяца большевики захватили власть, Керенский бежал заграницу, а г-да офицеры и примкнувшие к ним ушли на Дон – воевать за Россию.

Увы, Белой Борьбе в тот момент не удалось вывести Россию на столь необходимый ей третий путь. Во многом, это произошло оттого, что сами лидеры Белого Движения в хаосе тогдашнем не успели порядком осознать его. Однако, с тех пор лучшими мыслителями нашими были глубоко осмыслены и четко прописаны основы этого пути. И очень может быть, что Господь даст России еще один шанс обрести его.

Нынешняя война, идущая где в открытых, а где пока еще в скрытых формах, является в основе своей не политической, экономической или идеологической, но духовной. И потому честь в оной становится – оружием. Ведь если оружие наших противников – Ложь, и сами они по деяниям своим имеют одного с нею отца, то что можем противопоставить мы? Только Правду. Не уклоняемую ни в какую сторону, не искаженную никакими партийными догмами. Полуправда всегда будет побеждена ложью, меньшее зло – злом большим, сумрак – тьмой. Одолеть тьму может лишь Свет. «Успехи вредных сил зависят всегда от внутренней деморализации сил добра». (Л. А. Тихомиров) Одна из причин поражения Белого Движения без малого век назад состояла именно в том, что оно в массе своей не смогло удержать эту высочайшую духовно-нравственную планку. Сегодня в расхристанном Отечестве нашем это, кажется, и того сложнее. Но зато перед глазами нашими есть опыт наших предшественников и, учась на ошибках их, мы можем постараться избежать оных сами.

Исходя из сказанного выше, должно заметить, что в нынешней ситуации решающим фактором будет не количество нашей «армии», но ее качество. Лучше пусть будет она меньше, но состоит исключительно из верных людей, чем набранные в нее «для количества» ненадежные лица внесут в ее ряды раздор и отравят общий дух.

Основы выживания

Многие и многие публицисты, писатели, святители указывали, что для возрождения России необходимо возрождения русского духа.

«Укорениться в Боге значит стать сильным в добре. Быть сильным в добре значит иметь настоящий духовный характер, – писал Иван Ильин. – России необходимы, ей дороже всего отныне и на века – люди с сильным, религиозно укорененным и верным характером. Это они – строили Россию в прошлом. Это они будут строить ее и впредь. Для русского народа нет выбора; если он не сумеет укрепить в себе национально-духовный характер, тогда он вообще не сможет удержаться на исторической арене; тогда он будет отвеян в пространство, как мякина, или затоптан, как глина.

Россия сокрушилась в революции потому, что русские люди были в большинстве своем добродушны, но слабы в добре. Сильных же в добре было немного. И вот, когда появились люди сильные во зле и стали звать массы не бояться падения, падать, скользя вниз по линии наименьшего сопротивления, – то множество слабых поколебалось и отдалось этому зову. Тогда сильные в добре повели неравную борьбу с сильными во зле при бесхарактерном нейтралитете или слабохарактерном разложении массы. И победило зло.

Чтобы в русском человеке сложился и окреп духовный характер, он должен увидеть добро, поверить ему и в него и полюбить его; это видение, эта вера и любовь должны передать свой духовный заряд воле, и заряд этот должен быть осмыслен и принят разумом. Тогда душа русского человека станет свободною и цельною в добре: он утвердит свое духовное достоинство, и вследствие этого честь и честность станут необходимыми и устойчивыми формами его жизни. Рабские черты угаснут в нем навсегда. Он утвердит в себе Сына Божия; и соблазны разнуздания и всесмешения будут ему не страшны. Его поведет дух предметного служения.

Россия не освободится и не возродится, пока русские люди не вступят на предметный путь».

Десятилетия спустя напишет А. И. Солженицын: «Если в нации иссякли духовные силы – никакое наилучшее государственное устройство не спасет ее от смерти, с гнилым дуплом дерево не стоит. Среди всевозможных свобод – на первое место все равно выйдет свобода бессовесности». И еще: «Главный ключ нашего бытия или небытия – в каждом отдельном человеческом сердце, в его предпочтении реального Добра или Зла».

О Русском сердце, как основе нашего бытия или небытия, неоднократно вдохновенного говорил и писал митр. Виталий (Устинов): «Сейчас, в наше время мы часто слышим такие слова, которые, казалось бы, похвальные – пишут большими буквами: «Господи, спаси Россию!» А для Господа – что это, Россия? Карта географическая? Это история России? Это каждый русский человек в отдельности и вместе! Это Церковь Русская. Вот, это человек благодатный, хороший, он стремится к Богу, он не святой, но он стремится к Богу, к очищению своему. Вот, это член Церкви. Но если для Господа так, Россия только так представляется, никак иначе, но если мы говорим «Господи, спаси Россию!», а посмотрим на русских: один – мошенник, другой – вор, третий – разбойник, четвертый – еще что-нибудь… Нет, возлюбленные братья и сестры, если каждый из нас будет грешником, не будет каяться, будет пример не для подражания, то где же Россия? Ее нету! Молись, ни молись – ничего не будет совершенно! Россия состоит из душ человеческих. Они благодатные или безблагодатные – вот, в чем вся тайна нашего спасения».

Мы не станем подробно останавливаться в данной работе на аспекте религиозном, ибо он весьма обширен, а воспринять его на данный момент могут далеко не все, «но кто может вместить».

Наша же задача определить те приоритеты, на основе которых могут консолидироваться самые разные по идеологической направленности силы. «Для меня нет ни монархистов, ни республиканцев, а есть лишь люди знания и труда. (…) «С кем угодно – но за Россию!» – вот, мой лозунг», – заявлял Петр Врангель. Именно по этому принципу создавал он крымское правительство, отбирая людей не по убеждениям, но по способностям и готовности служить общему делу спасения Отечества. И работа их принесла немалые результаты – увы, не по их вине, запоздалые, ибо на последнем клочке русской земли даже самое мудрое правление уже не могло спасти положения.

Итак, каковы же наши приоритеты? Если грубо и не вдаваясь в подробности (оным надлежало бы посвятить по отдельной работе, а потому здесь мы сознательно опускаем их), то они выглядят приблизительно так:

– Сохранение единства страны

– Обеспечение нравственного и физического возрождения и развития русского народа, государствообразующая роль которого должна быть четко прописана.

– Очищение власти от коррупционеров и предателей

– Декриминализация страны

– Пресечение нелегальной миграции и максимальное сокращение легальной – до действительно необходимого числа

– Деприватизация объектов национального значения

– Развитие промышленности и сельского хозяйства с тем, чтобы Россия стала самодостаточной страной

– Качественное повышение обороноспособности страны с четкой разработкой военной стратегии, предусматривающий эффективные меры на случай любой внешней угрозы

– Развернутая просветительская работа – в СМИ (с полным переориентированием оных), образовательных и культурных учреждениях.

– Защита семейных ценностей

– Социальная ориентация государства

В сущности, это уже даже не «политика», а элементарные основы выживании страны и народа. И думается, под ними подпишется любой здравомысленный человек вне зависимости от взглядов. Соответственно, изначально работать можно со всеми, кто их разделяет, по ходу отсеивая неспособных и корыстных и формируя костяк тех, на кого можно уверенно рассчитывать в конкретном серьезном деле. «Мы все – от правителя до простого обывателя – должны научиться узнавать людей качественно-духовного заряда и всячески выдвигать их, «раздвигаясь» для них; только так мы сможем верно пополнять нашу национальную элиту во всех областях жизни. Это требование есть не «демократическое», как принято думать, а нравственно-патриотическое и национально-государственное. Только так мы воссоздаем Россию: дорогу честности, уму и таланту!..» (И. А. Ильин)

Мы уже не раз употребили слово «дело» – и неслучайно. Ибо реальное объединение, консолидация различных сил может быть лишь на основе живого, предметного дела, а не программ, пусть даже самых правильных. Отсутствие дела порождает скуку, уныние, духовную расслабленность и разложение, а как следствие – споры и склоки на пустом месте «от нечего делать».

Совсем иная картина складывается, когда появляется дело. И именно этот феномен мы наблюдали в Новороссии – консолидация самых разных людей во имя общего дела защиты русской земли и справедливости, построения новой жизни на основании традиционных ценностей.

Однако, разве за пределами Новороссии вовсе нет дел? Разве вне открытой войны не для чего объединять усилия? Не говоря о задачах глобальных и не всегда осязаемых, в нашей полуразрушенной, больной, в бедах и катастрофах увязшей стране дел столько – что хватило бы лишь сердец и рук для них. Просто мы так привыкли ко всем этим бедам и катастрофам, что уже практически не замечаем их, не видим, где бываем нужны. Нашим огрубевшим душам для пробуждения требуется некий масштабный коллапс – вот, тогда мы встряхиваемся от спячки, вспоминаем, кто мы и зачем в этом мире находимся, и начинаем что-то делать.

Новороссия дала нам бесценный опыт самоорганизации, который можно (и нужно) использовать для реализации тех или иных задач, для других дел вне зависимости от их масштаба внутри страны. Политика сегодня – это удел болтунов и лиц нетяжелого поведения, обративших ее в политиканство самого дурного тона. В этой «душепагубной комедии» участвовать нет никакого смысла. Политике бессовестных витий может быть противопоставлено лишь честное делание.

Да и что же громче и неопровержимее может свидетельствовать о нас, нежели наши дела? И чем еще вернее можно донести наши идеи, как не делами? Вера без дел мертва, идея – также. Невозможно обратить язычника к вере одной лишь проповедью, тем более грубой попыткой навязать ему оную. Но всяким делом своим, жизнью своей свидетельствуя об этой вере – можно. Примером своим – можно. Это в средние века обращали в свою «веру» огнем и мечом вырожденцы их христианства… Первым христианам не нужны были ни огонь, ни меч, ибо они обладали куда более сильным оружием – Христовой любовью, Правдой. Они жили так, как проповедовали, и оттого тысячи и тысячи следовали за ними, сокрушая своих идолов и обретая Свет.

Точно также обстоит дело и с идеями. Их нельзя навязать силой (так можно лишь оттолкнуть), нельзя доказать словами (ибо все, даже самые правильные слова изолганы проходимцами), но терпеливым деланием, сопряженным с терпеливой просветительской работой – можно. Вспомним, что говорил генерал Каппель о работе с пленными красноармейцами, присланными для пополнения его корпуса: «Передать им, внушить нашу веру, заразить нашим порывом, привить любовь к настоящей России, душу свою им передать, если потребуется, но зато их души перестроить! Их можно, их нужно, их должно сделать такими как мы. Они тоже русские, только одурманенные, обманутые. Они должны, слушая наши слова, заражаясь нашим примером, воскресить в своей душе забытую ими любовь к настоящей родине, за которую боремся мы. Я требую, я приказываю всей своей властью вам всем старым моим помощникам, забыть о себе, забыть о том, что есть отдых – все время отдать на перевоспитание этих красноармейцев, внушить нашим солдатам, чтобы в свободное время и они проводили ту же работу. Рассказать этому пополнению о том, какая Россия была, что ожидало ее в случае победы над Германией, напомнить какая Россия сейчас. Рассказать о наших делах на Волге, объяснить, что эти победы добывала горсточка людей, любящих Россию и за нее жертвовавших своими, в большинстве молодыми, жизнями, напомнить, как мы отпускали пленных краснормейцев и карали коммунистов. Вдунуть в их души пафос победы над теми, кто сейчас губит Россию, обманывая их. Самыми простыми словами разъяснить нелепость и нежизненность коммунизма, несущего рабство, при котором рабом станет весь русский народ, а хозяевами – власть под красной звездой. Мы должны свои души, свою веру, свой порыв втиснуть в них, чтобы все ценное и главное для нас стало таким же и для них. И при этом ни одного слова, ни одного упрека за их прошлое, ни одного намека на вражду, даже в прошлом. Основное – все мы русские и Россия принадлежит нам, а там в Кремле не русский, чужой интернационал. Не скупитесь на примеры и отдайте себя полностью этой работе».

Это ли не завет всем нам? И еще: «Ты знаешь мои убеждения – без монархии России не быть. Так думаешь и ты. Но сейчас об этом с ними говорить нельзя. Они отравлены ядом ложной злобы к прошлому и говорить об этом с ними – значит только вредить идее монархии. Вот потом, позднее, когда этот туман из их душ и голов исчезнет – тогда мы это скажем, да нет не скажем, а сделаем, и они первые будут кричать «ура» будущему царю и плакать при царском гимне…»

Того же мнения придерживался и П. Н. Врангель: «…Политическое «кредо» Армии ясно и высказывалось многократно и мной и моими ближайшими помощниками, в частности С. Н. Ильиным в Париже в заседании Бюро национального Комитета: Армия ведет борьбу не за монархию, не за республику, а за Отечество. Она не пойдет за теми, кто захочет навязать России, помимо воли народа, тот или иной государственный правопорядок, но станет на страже того порядка, который будет установлен действительно свободным изъявлением народной воли. Вы бесконечно правы, говоря, что требуется величайшее терпение и величайшее искусство разобраться в той сложной обстановке, в которой протекает теперь эта воля народа. Один неверный шаг может вызвать недоверие народных масс, и тогда дело возрождения России опять может затянуться на несколько лет.

Эта кропотливая работа проникновения в психологию масс с чистыми национальными лозунгами может быть выполнена лишь при сознательном отрешении от узко партийных, а тем более классовых доктрин и искренности в намерениях построить государство так, чтобы построение удовлетворяло народным чаяниям.

Строить придется в потемках, а потому строителям нужно быть сугубо осторожными, дабы не разрушилось воздвигаемое ими здание…

…Все прошлое России говорит за то, что она рано или поздно вернется к монархическому строю, но не дай Бог, если строй этот будет навязан силой штыков или белым террором. В том случае, если в России установится волей народа республиканская форма правления, каждый честный монархист должен будет с этим примириться и быть вернейшим слугой своей Родины.

Перейдя к нам, т. е. к эмиграции, скажу, что, если она претендует на то, чтобы принять какое-либо участие в воссоздании Родины, она должна вернуться домой единым фронтом, с единой программой, с единым лозунгом – Отечество…

…Я убежден, что мы могли бы легко найти общий язык и сговориться; для этого нужно лишь отрешиться от узко партийных программ, от предвзятого, диктуемого воспоминаниями отношения к некоторым именам и объединиться в одном чувстве – любви к Отечеству и желании работать на его благо…»

Так мыслили наши вожди, коих менее, чем кого бы то ни было, можно упрекнуть в недостатке «белизны». Будем же помнить об этом.

Подвиг несения Русского креста

«Родина требует себе служения настолько жертвенно-чистого, что малейшая мысль о личной выгоде омрачает душу и парализует работу», – говорил некогда П. А. Столыпин. Да, именно такого служения требует теперь от нас наша Родина. Требует не красивых фраз, и не отдельных «добрых дел», похожих на скромное подаяние, коим мы так часто успокаиваем совесть, но подвига – каждодневного и неуклонного.

Честное несение Русского креста, самим Богом возложенного на наши плечи, это уже часть такого подвига, его начало. «Современные русские люди лишены жизненной карьеры в качестве русских людей: им надо сначала «сменить свою кожу»… – писал Иван Ильин. – И мы должны с этим считаться, не примиряясь и не подчиняясь: лучше прожить жизнь без карьеры, без успеха, без признания, в скудости и бесправии, чем смотреть из чужих рук, кривить душой во вред России и растрачивать свое национальное достоинство по международным передним. Мы должны принять спокойно и мужественно это кажущееся ничтожество и пребыть в верности родине. Ибо не в карьере дело, а в качестве жизненного пути. Важно не «казаться» и не «считаться»; важно быть – быть русским, любить Россию, бороться за нее честно и грозно и стоять до конца за торжество Дела Божьего на земле. Россия всюду, где бьется верное ее сердце. И человек, блюдущий достоинство России как свое собственное и свое достоинство как русское, – вкладывается тем самым в ее историю как драгоценная русская сила, несет ее в себе, служит ей и совершает жизненный путь, который называется не карьерой, а подвигом верности».

«Грядущая Россия не нуждается в предателях; лучше молчать или шептать, чем выкрикивать лживые и изменнические слова; лучше нищета и неизвестность, чем международная реклама, создаваемая врагами национальной России и Православия… На все такие предложения должен следовать отказ. Категорический отказ. Ни явной подтасовки, ни тайной контрабанды. Ни уловок, ни сделок. Ни наивности, ни плутовства. Мало того: необходима еще борьба с предателями и клеветниками!»

Вот, высочайшая планка, установленная для нас, планка, от соответствия нашего которой будет, в конечном итоге зависеть наше будущее, будущее России. Эта планка не позволяет нам ни уклониться от на нас возложенного, ни переложить на стоящего рядом свою ответственность.

«Ответственность», – это понятие немало притупилось в русском человеке. Десятилетиями идея личной ответственности вытеснялась «коллективным безответственным». Собственные слабости, упущения, проступки, недобросовестность мы привыкли извинять себе тем, что «все так живут», что «общество таково» (а определенная категория и дальше идет – «народ плох», «страна нехороша»). А, между тем, никакая коллективная подлость не снимает личной ответственности с каждого ее соучастника.

«В русской революции идея личной годности была совершенно погашена. Она была утоплена в идее равенства безответственных личностей. Идея личной безответственности есть прямая противоположность идее личной годности. Я требую того-то и того-то совершенно независимо от того, могу ли я оправдать это требование своим личным поведением, во имя равенства всех людей – говорит идея личной безответственности. Я требую того-то и того-то и берусь оправдать это требование своим личным поведением – говорит идея личной годности. Эти противоположения могут показаться отвлеченными, но мы с болью в сердце и наблюдаем их значение в русской действительности», – отмечал П. Б. Струве.

Можно, конечно, привычно списывать все на «режим», на «время». Но время определяем именно, мы, в нем живущие. А крупные катаклизмы, включая распад государства, начинаются не в момент этого глобального распада, а с распадов гораздо меньших. С разрушений социальных институтов, семьи, отдельных человеческих душ… Поэтому так важна сегодня идея личной ответственности, сознательности, трезвости.

«Мой дух, моя семья да мой труд – добросовестный, неусыпный, без оглядки на захлебчивую жадность воровскую, – а как иначе вытягивать? Хоть бы и секира опустилась на воров (нет, не опустится), а без труда все равно ничего не создастся. Без труда – нет добра. Без труда – и нет независимой личности, – писал А. И. Солженицын. – Не нынешнему государству служить, а – Отечеству. Отечество – это то, что произвело всех нас. Оно – повыше, повыше всяческих преходящих конституций. В каком бы надломе ни пребывала сейчас многообразная жизнь России – у нас еще есть время остояться и быть достойным нашего нестираемого 1100-летнего прошлого. Оно – достояние десятков поколений, прежде нас и после нас. И – не станем же тем поколением, которое всех их предаст».

«Кто бы я ни был, каково бы ни было мое общественное положение, – от крестьянина до ученого, от министра до трубочиста, – я служу России, русскому духу, русскому качеству, русскому величию, – не «маммону» и не «начальству», – «не личной похоти» и не «партии», не «карьере» и не просто «работодателю», – но именно России, ее спасению, ее строительству, ее совершенству, ее оправданию перед Лицом Божиим. Жить и действовать так значит жить и действовать согласно главному, предметному призванию русского человека, это значит жить предметно, т.е. службу превратить в служение, работу в творчество, интерес во вдохновение, «дела» освятить духом Дела, заботы возвысить до замысла, жизнь освятить Идеей». (И. А. Ильин)