Звезды и Лисы Устинова Татьяна

© Устинова Т. В., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

– Который?

– Поди разбери, они все на одно лицо!

– Да которого паковать-то?! Или всех?

– Я тебе дам – всех! – мгновенно рассвирепел майор Мишаков. – Накатают на нас телегу, будем до пенсии рапорта писать!..

Он огляделся по сторонам.

Комната была огромной, окна в пол, стены не штукатуренные, красного кирпича, с серыми прослойками цемента – мать твою за ногу! – полы деревянные, доски все неровные, такие полы были у мишаковской бабки в бараке на Таганке. Мебель тоже причудливая – словно пьяный деревенский столяр строгал, – одним словом, обстановка богатая, современная. Кругом портреты, и на всех – знаменитый рэпер ПараDon’tOzz. То по пояс голый, руки и торс в наколках, то в экстазе на сцене, то за рулем кабриолета, то верхом на арабском скакуне или мотоцикле. Портреты отличались невиданным разнообразием – писаны красками, выложены лампочками, набиты на досках гвоздями, сконструированы из тонких проводков. Мишаков засмотрелся на один, как раз из лампочек, хмыкнул, покрутил головой и огляделся как следует.

По всей комнате – на диванах, на полу, на столах и креслах – лежали вперемежку бабы и мужики. Они спали. Некоторые стонали и храпели во сне.

– Кто тут есть Александр Галицкий?! – гаркнул Мишаков. – Отзовись!..

Какое-то тело на ближайшем диване шевельнулось, голова, вроде женская, поднялась и упала.

– Принесите минералочки, – простонало тело. – Там есть минералочка… На кухоньке…

– Который Галицкий?!

Сандро разлепил глаза. Потолок моментально стал валиться на него, и глаза пришлось закрыть.

– Я сплю, – сипло выговорил Сандро. В горле першило, из желудка подступало нечто вовсе нехорошее. – Отстаньте.

Он попытался повернуться, у него не получилось, и надвинулся отвратительный запах то ли табака, то ли чужой одежды, и кто-то крепко взял его за плечо. Сандро замотал головой, чтобы не чувствовать запаха. Желудок полез куда-то вверх и вбок.

– Вы Галицкий? – И нечто железное впилось Сандро в плечо.

То ли от этого железа, то ли от запаха, который стал невыносимым, страдальца стало корчить. Он закашлялся, с трудом сел, и тут его вырвало.

Рядом заорали и заматерились.

Сандро, которому немного полегчало, взялся обеими руками за голову, стараясь, чтобы она не качалась, – качка была ужасная.

– Ты смотри, – удивленно сказал рядом густой, как гудение навозной мухи, голос, – это ж он и есть!

– Кто?

– Рэпер. Как его… ну, знаменитый!.. Он еще в прошлом году все баттлы взял! Пародонтоз, точно!.. Вот этот!..

– Где? – недоверчиво спросил майор Мишаков, подбородком показал на страдальца и поморщился брезгливо. – Слышь, чувак, ты рэпер или ты Галицкий?

– Вы кто? – выдавил из себя Сандро и поднял на них воспаленные глаза. – Вам кого?

– Ты Галицкий?

Сандро кивнул.

– Александр Михайлович?

Тот снова кивнул. Его сильно качнуло, и майор проворно отскочил – во избежание.

– Паспорт есть?

Сандро полез во внутренний карман «бомбера», он спал в куртке, нашарил паспорт и протянул.

– Что вам нужно?..

– Тебя нам нужно, тебя, милый, – сказал майор Мишаков. – Давай, давай, поднимайся потихонечку, и поедем. Лейтенант, ты с той стороны, а я с этой. Ну, раз, два, взяли!..

Сандро ничего не понял. Кто… поедем?.. Куда… поедем?.. Он сообразил, что его куда-то волокут, только в лифте, да и то потому, что неожиданно увидел прямо перед собой отечную, щетинистую желтую физиомордию – свою собственную.

– Ужас какой, – выговорил Сандро, разглядывая себя в зеркало. – Это кто там?..

– Ты вчера как зажигал-то? – спросил рядом майор Мишаков. – Пил, нюхал, кололся? Или все разом?

– Я не кололся, – вяло возразил Сандро.

– Хороший мальчик, – похвалил майор.

…Потом Сандро ничего не помнил – его качало и бросало из стороны в сторону, и он решил, что плывет на подводной лодке и вот-вот начнется бой с противником. Кажется, его еще раз вырвало, потому что вокруг опять заорали и заматерились, и кто-то ударил его кулаком под ребра – больно.

Он осознал себя в тесной комнате на три стола. За столами сидели какие-то люди, и пахло отвратительно. Сандро всегда был исключительно чувствителен к запахам!..

– Галицкий Александр Михайлович, – говорил один из сидящих за столом. – Тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения, родились в Москве, проживаете тоже в Москве по адресу…

– Дайте попить, – попросил Сандро. Ему было плохо и очень жалко себя. – Там на кухне в холодильнике минералка. Принесите, а?..

Сидящие за столами дружно заржали, как будто по телику показывали финал КВНа, а он был капитаном команды!..

– Ну чего, Александр Михайлович? Будем признаваться? Вот признаемся, и в камеру, а там кран, а в кране водичка!

– Водичка, – с надеждой повторил Сандро.

– Не он это, – сказали в дверях.

– Он, я тебе говорю!

– Тот… такой холеный, а этот облезлый!

– Он с бодуна просто! Облезешь, если столько выпьешь!

Сандро с трудом оглянулся, потаращился в сторону двери, ничего не разглядел и опять повесил голову.

– Да ну, товарищ майор, гиблое дело! Он до завтра не того… не оклемается.

– Мне ждать некогда. Бланки давай, Павлуш.

Сандро морщился и вздыхал, не понимая, почему эти люди никак не сообразят подать ему холодной минералки, аспирина, льда в салфетке – приложить к виску, – почему не проводят в спальню, где он сможет хоть глаза закрыть. И уж совсем непонятно, куда они дели Маргариту Степановну, которая уже давно догадалась бы все это проделать!..

– Ну, будем признаваться-то? Да не спи ты, чувак, в камере выспишься! Ты дедулю прикончил? Говори, ну?!

И опять удар под ребра. Сандро задышал открытым ртом.

– Товарищ майор, вы поаккуратней, вдруг он это… он? Рэпер знаменитый?

– Плевать я хотел, рэпер он или кто! Я знать хочу, кто старика завалил!

– Где мой брат?! – раздался за спинами возмущенный голос.

Все разом обернулись, а Сандро поморщился от крика.

…Почему никто не понимает, что ему… нехорошо? Почему никто с этим не считается?!

– А вот и второй, – констатировал майор Мишаков. – Галицкий Николай Михайлович собственной персоной, я так понимаю.

В кабинет протиснулся темноволосый взъерошенный человек. Он именно протиснулся, потому что был высок и широк в плечах, а дверь полностью не открывалась – мешал несгораемый шкаф.

– Я Галицкий, – сказал высокий неприязненно. – И я не понял ничего! Я на работе, у меня эксперимент, и вдруг я должен куда-то срочно ехать, давать объяснения! Что происходит?! И при чем тут мой брат?!

Тут он увидел Сандро, сгорбившегося на стуле, сбился и замолчал.

– Вы присаживайтесь, Николай Михайлович, – пригласил майор Мишаков. – Разговор у нас будет долгий. С вами обоими разговор.

– Вы что, били его?!

– Как можно? – перепугался майор. – Мы его по голове только и гладили, только и гладили! А вид у вашего брата неважный, потому что он вчера, видать, сильно… упоролся. Отдыхал, видать, и переутомился.

– Ник, – прошелестел Сандро. – Принеси мне минералки! Там на кухне! И где Маргарита Степановна?..

– Павлуш, – распорядился Мишаков, – налей ты этому воды!.. – Лейтенант не двинулся с места, как будто не слышал. – А вы паспорт предъявите и вот на стульчик присаживайтесь. В ногах правды нет.

Второй Галицкий хотел возразить, но не стал, выволок из угла стул и неловко приткнулся рядом с братом.

Майор Мишаков неторопливо полез в сейф, извлек из него толстую картонную папку и стал развязывать белые завязочки. Делал он это долго и сосредоточенно.

… Пусть понервничает, пусть. Ему сейчас только одно и остается – нервничать!.. Брат не в себе, выходит, этому Николаю Михайловичу одному придется весь воз тащить!.. Так что пусть попереживает, самое время переживать.

Николай Михайлович в самом деле нервничал, дергал шеей, облизывал губы, оглядывался по сторонам, время от времени взглядывал на брата, которыйтрясся и качался из стороны в сторону на своем стуле.

Мишаков развязал наконец папку и стал выкладывать на стол бумаги – по очереди. Выложит, полюбуется, достанет следующую.

– Что ж вы так неосторожно? – перестав выкладывать, неожиданно спросил он Галицкого-брата. – Нужно было подождать, покуда дедуля сам… того… отойдет. А вы? Поторопились, поторопились!..

По расчетам Мишакова, второй Галицкий после таких его речей должен был непременно взвиться на дыбы. Но тот лишь мельком посмотрел на майора, поднялся, в два шага оказался в углу, где на столике теснились стаканы и початые бутылки с минеральной водой. Он выбрал стакан почище, набулькал в него воды и сунул брату. Тот обеими руками принял его и стал жадно пить, проливая воду на «бомбер».

Все смотрели, как Сандро пьет.

– Вам что нужно? – спросил Галицкий-второй. – Говорите быстрей, мне надо на работу! У меня эксперимент, а я тут с вами!

– Вам вот этот человек хорошо знаком? – И майор Мишаков по одной, как игральные карты, выложил перед Галицким фотографии с места преступления.

Фотографии были… рабочие. Мертвое тело, сфотографированное криминалистом, как положено, а не как показывают в кино. На неподготовленного человека такие снимки производят сильное впечатление. Вот это самое впечатление Мишаков и должен был зафиксировать и затем действовать в соответствии!..

Галицкий мельком глянул на фотографии, забрал у брата пустой стакан, отошел в угол и набулькал еще воды.

Уселся, помолчал и сказал как-то на редкость убедительно:

– По этим фотографиям узнать человека невозможно. По крайней мере, я не берусь.

– Да, труп несвежий, – согласился Мишаков. – Да и убит был… зверски. Ну, хорошо, вот сюда посмотрите. Это прижизненная!

Галицкий посмотрел, на этот раз пристально.

– Нет, я его не знаю, – сказал он.

Мишаков с досадой махнул на него рукой.

– Ну вот, начинается! Хоть бы один душегуб, на вашем месте сидя, сказал что-нибудь другое! А вы все одно и то же – не знаю, не знаю! Скучно с вами.

– Мне с вами тоже скучно, – неожиданно сказал Галицкий. – Мне на работу давно пора!..

– Вы про работу лучше пока забудьте, Николай Михайлович, – посоветовал Мишаков. – Она теперь без вас как-нибудь обойдется.

– Ник, ты зачем приехал? – вдруг спросил Сандро. – Я тебя не звал! И где, мать ее, Маргарита?!

– А он рэпер, да? Знаменитый! – не выдержал лейтенант Павлуша. – Мы поспорили, он или нет? Так с виду вроде он!

– Он, он, – быстро и тихо ответил Галицкий-второй.

– Точно, да? – восхитился лейтенант. – Говорю же – он! Рэпер Пародонтоз!..

Сандро встрепенулся, сделал движение рукой и пробормотал:

– Е-е, бро!..

После чего Павлуша проворно, как белка, выбрался из-за стола и бросился вон из кабинета.

– Так значит, каяться не будем, – подытожил очень недовольный майор Мишаков, – значит, не хотим мы каяться!..

– Мы, может, и хотим, – опять неожиданно сказал Галицкий-брат, – только мы не знаем, в чем!..

– В убийстве с отягощающими гражданина Милютина Александра Аггеевича, вот этого самого, сорокового года рождения, проживавшего по адресу Подколокольный переулок, двенадцать!..

– Нас в переулке имели суки, – неожиданно захрипел рэпер ПараDon’tOzz, – под ногтями грязь и в цыпках руки, и нам хватило всей их науки, чтоб по ночам приходили глюки о землях иных, где иные шлюхи…

Брат крепко взял рэпера за плечо, повернул к себе, слегка встряхнул и сказал твердо:

– Замолчи.

Сандро поморщился и сделал вялую попытку стряхнуть с плеча братнину руку.

Галицкий-второй перехватил его покрепче и спросил майора Мишакова:

– Чем мы можем вам помочь?

Майор рассвирепел:

– Признание подпишете, и дело с концом! Когда и каким макаром вы с братом – или без брата, или, может, брат без вас! – лишили жизни гражданина Милютина. Самая лучшая помощь будет!..

– Ту-ру-ру, – словно протрубил Галицкий-второй. Подумал немного и продолжил: – Смотрите. Вариантов у нас два на самом деле. Первый: мы сейчас во всем разбираемся, приходим к выводу, что произошла ошибка, и я увожу его домой. – Он кивнул на Сандро. – Вариант второй: вы продолжаете нести всю эту ахинею, я звоню его адвокату, – он опять кивнул на брата, – и дальше как пойдет.

Мишаков исподлобья смотрел на Галицкого-второго.

…Что такое?.. Этот второй – никому не нужный научный сотрудник в никому не нужном научном институте, – должен был оказаться рохлей и мямлей, его следовало ошарашить, взять на испуг, и готово, дело закрыто!.. А он, ты погляди, разговаривает, адвокатов поминает!.. Или он такой храбрый из-за брата, знаменитого рэпера?! Уверен, что тот бабла отвалит, и они оба тихо-мирно пойдут по домам – сладко жить, вкусно есть, много пить, от души нюхать и колоться?..

Тут Галицкий-второй майору немного помог.

– Вы объясните, – сказал он. – Что за человек на фотографиях? И при чем тут мы с братом?

– А вы не знаете? – уточнил майор. – И даже не догадываетесь?

– Я догадался, что все напрасно, – забубнил на своем стуле рэпер, – ключи в помойку, и жизнь прекрасна, мы станем вместе ходить по крышам, не ждать, что кто-то нас услышит!..

– Сандро, – предостерегающе сказал брат, и рэпер послушно умолк.

Вернулся лейтенант Павлуша – очень радостный – и почему-то оставил дверь в коридор нараспашку.

– Покойный Милютин Александр Аггеевич все свое имущество завещал вам, – сообщил майор Мишаков с явным злорадством. – Этого вы тоже не знали, конечно, и даже не догадывались!.. Месяц назад он завещаньице составил, а на той неделе… того. Зверски убили дедулю. Это вам как?

– Никак, – сказал брат рэпера твердо. – Я не знаю никакого Милютина. Сандро, ты знаешь Милютина?

Рэпер снова было понес околесицу, но брат опять спросил – на этот раз строго, и тот сказал, что никаких Милютиных он не знает и знать не хочет, зато желает знать, куда делась домработница Маргарита Степановна, мать ее.

– Ник, найди ее, скажи, чтобы аспирину принесла! – прохныкал он.

…Показал бы я тебе аспирин, придурок, с раздражением подумал майор Мишаков, ты бы несколько дней голову свою искал, чтобы в нее аспирин засунуть!..

– Почему вы решили, что завещание в нашу пользу? – спросил брат рэпера. – Мало ли Галицких на свете!..

– Может, и немало, но в завещании указаны именно вы, и паспорта ваши с прописочкой, с номерами, со всеми делами-пирогами. А больше у покойного гражданина Милютина никаких связей нету!.. Ни сродственников, ни друзей, ни знакомых.

– Так не бывает.

– По-всякому бывает. Павлуша, – вдруг заревел майор, – дверь закрой!

Из коридора то и дело в кабинет заглядывали любопытствующие – словно по ошибке! Даже дознавательницы Таня и Соня сунулись по очереди, вид у обеих был взволнованный.

Лейтенант вскочил и прикрыл дверь, но не до конца.

– Кому сказал!..

Дверь захлопнулась перед чьим-то носом.

– Ну что ж, пойдем проверенным путем, хоть и долго это, – заключил майор, – но деваться нам некуда. Спрашивать буду под протокол. Где вы, Николай Михайлович, были двенадцатого апреля?

– Апрель, – неожиданно сказал рэпер ПараDon’tOzz человеческим голосом, – самый гнусный месяц!.. В лесу цветет подснежник, а не метель метет, и тот из вас мятежник, кто скажет – не цветет.

– Сандро, – твердо перебил его брат. – Тихо. Какой это был день недели?..

Майор фыркнул и покрутил головой, как бы не веря, что Галицкий не помнит, отлистнул календарь, хотя сам отлично знал, какой это был день.

– Четверг.

– В четверг двенадцатого апреля я был на работе.

– До ночи?

– Почему, нет, конечно. Я уехал часов в восемь.

– Куда поехали-то? В Подколокольный переулок? К Милютину в гости?

– В гости, да, – согласился Галицкий почти весело. – К маме. Двенадцатого апреля мы всегда бываем у мамы.

То, что он говорил «мама», а не «мать», Мишакова позабавило. Ишь, нежности какие!.. Ему сорокет скоро, а туда же – мама у него!..

– Кто это может подтвердить, кроме вашей… мамы?

– Тетя Рая, – не моргнув глазом, выдал Галицкий, – Кожедубова Раиса Петровна, дядя Валера, ее муж. Кожедубов Валерий Яковлевич. Тата, то есть Татьяна, их дочка. Они все были у нас в гостях.

Майору Мишакову надоело записывать.

Из быстрого и приятного «раскрытия» ничего не выйдет, вот что, а выйдет балаган, беготня, болтовня, и придет все к тому же – старикашку как пить дать завалил кто-то из братьев или оба сразу, но чтобы доказать это, придется ему, Мишакову, из кожи вон вылезти, всех этих мамаш, тетей, дядьев и Тат разыскать, опросить, поймать на вранье, провести тьму очных ставок, разослать тыщу запросов!..

– Ночевали тоже у мамули, правильно я понимаю?

– Да мы выпили, – продолжал Галицкий так же весело, он тоже понял, что майор терпит крах, – конечно, у родителей остались.

– И этот? То есть ваш брат?

– И брат тоже, да.

Тут показалось майору, что он немного сбился, Николай Галицкий, словно какое-то препятствие перепрыгнул, но неудачно, зацепился. Придется разбираться, а так хорошо все начиналось.

– Милютин Александр Аггеевич ваш родственник? Знакомый?

– Я не знаю такого человека, – повторил Галицкий с нажимом. – Ну, честное слово, майор.

– А вы?

Сандро неожиданно встал со стула, покачиваясь, направился к столику в углу, взял бутылку и стал жадно пить из горлышка.

– Не, тут без вариантов, милиция! Никакого Милютина я не знаю, – выговорил он, оторвавшись от бутылки. Он тяжело дышал и утирался ладонью. – И не знал никогда. И родственников у нас таких нет. И не было никогда. И все, хорош дурака валять, милиция, мне на хату давно пора, ща райтер явится, мне с ним за дабл-тайм перетереть надо.

– Повежливей!

– Да я вежливо, – знаменитый рэпер вылил в горло остатки воды и взялся за следующую бутылку. – Культурно я. Ник, валим отсюда!..

– Никто никуда не пойдет, пока на мои вопросы не ответит! – заорал майор. Дверь приоткрылась, за ней обозначились физиономия дежурного и еще чьи-то. – Где вы были вечером и ночью двенадцатого апреля?!

– На даче у мамы, сказано же, – отдуваясь, проговорил ПараDon’tOzz. – Вы че, не слышали? И спали мы там же, потому как поддали!

– Во сколько уехали и куда?

– Я часа в два встал, а может, в три, солнце шпарило вовсю, – рэпер пошуровал бутылками, но вода кончилась во всех. – Развели, мать твою, бардак, воды не допросишься! Пообедал и в Москву, за мной машина пришла. Вечером сведение было, звуковик подгреб, пацаны тоже.

– Я, – вступил Галицкий-второй, – утром уехал на работу. На электричке. У меня эксперимент, я же вам говорил.

– Где мамуля проживает?

– В поселке Луцино под Звенигородом.

– Точный адрес!..

Пока Галицкий-второй записывал на бумажке адрес, его брат пил из чайника, лил из носика в горло.

– И кто такой Милютин, вам обоим не известно?

– Ты че, тупой? – взревел рэпер, отрываясь от чайника, и закашлялся. – Не, ну сколько можно! Ты в орех себе вложи, что никакого Милютина мы знать не знаем, попутал ты чего-то, бро!..

…Эх, с каким наслаждением майор дал бы ему по шее!.. А еще лучше – по роже. Так бы вот и дал, чтобы тот в стену головой въехал, чтобы из носа юшка пошла, а глаза чтоб из орбит вывалились! И кликухи-то у них собачьи – один Ник, другой почему-то Сандро, хотя имена при рождении дадены были человеческие, Николай и Александр!..

…Придется отпускать. Придется отпускать и впрягаться по полной, свидетелей искать, опрашивать, показания сличать, на колу мочало, наша песня хороша, начинай сначала!.. Прям рэп получается!..

– И никаких соображений нету, почему Милютин завещал имущество посторонним людям, то есть вам? – преодолевая застрявшую в горле ненависть, выговорил майор. – Может, есть все же, а?..

ПараDon’tOzz развел руками и притопнул издевательски, а его брат спросил, что за имущество.

– Наследство хорошее, и не маленькое. – Мишаков зашелестел бумагами, чтобы не смотреть на них, окаянных. – Значит, что тут имеется… – Он еще пошелестел. – Хотя!.. Имущество ваше, сами и выясняйте!..

Тут майор быстро и остро глянул на братьев – ПараDon’tOzz ковырял в ухе и морщился, второй безразлично смотрел в сторону.

– К нам это имущество не имеет отношения, – твердо сказал Николай Галицкий.

– Кто знает, кто знает, как оно там обернется. Хотел я с вами по-человечески, но вы все, душегубы, одним миром мазаны! Пока за шиворот вас не приволочешь, как котов шкодливых, ни за что не сознаетесь…

– Душегубы, – повторил за ним ПараDon’tOzz, словно пробуя слово на вкус, – душегубы, ваши губы недостаточно грубы, чтобы женские трубы…

– Заткнись, Сандро, – велел брат.

– … трубы распевали у гроба, как далека дорога…

– Сандро!..

– И что за клички-то у вас, – не выдержал майор, – вы ж не блатные вроде!

– Мы не блатные, мы грузины, – неожиданно выдал рэпер. – Там, в колхидских низинах, море пахнет резиной…

– Наш дедушка родом из Грузии, – пояснил Галицкий второй, – это правда. В семье нас с детства называют на грузинский манер – Сандро и Нико.

– Свободны, грузины, – устало сказал майор обоим. – И мой вам совет – разберитесь, кто и за какие лютики вам такой куш отвалил, если на самом деле вы не в курсе!.. А то ведь никакой адвокат не поможет, когда я вас по-хорошему прижму.

Ник Галицкий поднялся и потянул за собой Сандро, все еще что-то бормотавшего про Колхиду.

В тесном коридоре с давно не крашенными желтыми стенами толпился народ. Сидящие на стульях вытягивали шеи, и когда показался Сандро, весь коридор как будто ахнул.

– Быстрей, – процедил Ник. – Шевелись, шевелись!

Сандро накинул на голову капюшон толстовки, вызвав в коридоре бурный восторг, – в кино всегда так делают знаменитости!.. Накидывают капюшоны и напяливают темные очки, маскируются они так!

– Можно автограф? Вот здесь распишитесь!

– А мне в паспорте! Не, ну правда!

– А селфи с вами можно? Ну, пожалуйста!

– Что здесь происходит?! – заревел в дверях майор Мишаков. – Всем разойтись по местам!

– Товарищ майор, – в один голос застонали дознавательницы Таня и Соня, к ним еще присоединилась буфетчица Зоя и новенькая из отдела по работе с несовершеннолетними. – Ну, мы сфотографируемся только, и все! Что вам, жалко?

– А кто это такой-то? – спрашивала соседа старушка из очереди. – Не признаю никак! Вроде на этого похож, лысого, давеча в концерте выступал!

– Юморист, что ли? Под женщину наряжается? – взволновался сосед. Старушка махнула на него рукой и с трудом поднялась, прижимая к груди сумку, должно быть, тоже хотела селфи.

– По местам! – продолжал бушевать майор. На его крики сбежался весь отдел, и со второго этажа полезли тоже.

Ник подталкивал брата в спину, но пройти им было трудно – со всех сторон обступали люди.

– А на улице чего делается! – счастливо выдохнул лейтенант Павлуша. Глаза у него горели. – Камеры, журналисты, прям как в телевизоре!

– Какие, на хрен, журналисты! – враз обессилел майор. – Откуда они взялись, мать их?!

– Без понятия, – и Павлуша попятился от майора. – Как-то сами набежали.