Магическая Экспедиция Звездная Елена

– Я ощущаю то же самое, – отозвалась Эмали. – Разве что могу добавить – первый интерес конечен, у второго конца нет, и я не знаю почему.

Я знала – из тайной службы не увольняются. Ты работаешь там постоянно, или же тебя выносят вперед ногами, третьего не дано. Нужно же было так вляпаться!

– Милада, – осторожно позвала Ирида.

Я тут же посмотрела на нее, но мыслями была далеко. Очень далеко… за столиком рядом с лордом Энроэ, мучительно осознавая тот факт, что дознавателю не составило труда понять, каким именно образом я отразила атакующее заклинание Горски. А так как на место происшествия они прибыли практически мгновенно, остаточный фон потревоженной магии явно позволил им и мой уровень способностей оценить. А они благодаря древнему возросли, и основательно. И вот теперь я как одаренный маг уже явно представляла интерес для организации лорда Энроэ – он просто на работу брал лучших и сильнейших.

Что ж мне теперь делать?

Вообще, свой увеличившийся резерв я благоразумно скрывала, не видя смысла привлекать внимание, а сегодня просто использовала все, что могла, ожидая, что удар Горски будет внушительным. К тому же это был только щит, его энергообъем вычислить сложнее, я даже мысли не допустила, что кто-то за такое возьмется…

– Миладочка, не переживай так, – подалась ко мне Эмали, – ты теперь одна из нас почти, пусть только попробуют что-то сделать!

А ведь смогут…

Что касается лорда Энроэ, так он точно сможет.

Я вздохнула, посмотрела на дракониц и тихо рассказала:

– Лорд Энроэ – менталист. При большом желании он способен перепрограммировать сознание мага и внедрить в его мозг навязчивую цель, подпитываемую неиссякаемым эмоциональным напряжением, что сделает ее преобладающей над всеми иными суждениями и даже инстинктами, к примеру такими, как инстинкт выживания.

– Не поняла, – честно призналась Хатия.

Эмали тоже явно ничего не понимала. Зато Ирида, прищурив желто-зеленые драконьи глаза, задумчиво предположила:

– Если этот человек узнает о том, что ты желанный гость в Долине драконов, он сможет заставить тебя причинить вред, к примеру… Владыке, и сопротивляться его приказу ты не сможешь?

Я кивнула.

– Оооо, – протянула Эмали.

– Какой ужас, – выдохнула Хатия.

И в этот момент дверь распахнулась и в зал ресторации вошла группа молодых драконов. И если бы незнакомых…

Я едва со стула не рухнула, вглядевшись в одного из них, на котором сверху сияла иллюзия человека, и это был высокий светловолосый худощавый парень, тощий, как жердь, я бы сказала. И ладно бы это, но под иллюзией человека имелась еще одна… и вот если смотреть на нее, то можно было разглядеть высокого, темноволосого, с узкими глазами и хищными чертами лица дракона… Но в том-то и дело, что это тоже была иллюзия! А вот под ней скрывался Владыка!

Настоящий Владыка Долины драконов собственной персоной!

Значительно превосходящий размером обе свои иллюзии, внушительный, жуткий, с полуулыбкой, заигравшей отнюдь не на призрачных губах, едва Гаррат-Ррат-Эгиатар увидел меня.

Моим первым желанием было подскочить и броситься прочь.

Вторым – хотя бы встать со стула.

Третье возникнуть не успело. Обогнав своих спутников, Владыка подошел, ненавязчиво положив тяжелую ладонь мне на плечо, заставил сидеть на месте, просто лишив возможности подняться, и певучим мягким голосом поинтересовался:

– Эмали, очаровательная, это и есть ваша названная сестричка? Милада, если не ошибаюсь, да?

Сияющая драконица, восторженно глядя на него, ответила:

– Рдан, вы с первого раза запомнили ее имя, вы такой внимательный! – А затем без перехода и явно не понимая, что несет, сообщила: – Но еще пока не сестричка, вы же знаете, этот треклятый Владыка так и не подписал документы.

– Негодяй! – с жаром воскликнул… собственно «треклятый Владыка». – Как он мог?!

То, что мои глаза округлились, я ощущала физически. Как, впрочем, и пальцы дракона, сжавшиеся на моем плече и явно призывающие молчать в тряпочку. Естественно, молчать, осознавая, что Эмали оскорбляет правителя, практически глядя ему в глаза, я бы не стала, но… но тут Владыка, истинный, а не иллюзия, что продолжала стоять рядом ровно, наклонился и прошептал у самого моего уха:

– Сладенькая моя, ты же понимаешь – вскроется правда, и всей этой чудесной компании придется нести ответ за оскорбление представителя Правящего рода.

Да, без проблем, я буду молчать столько, сколько понадобится. Понять бы еще, для чего ему все это надо.

Владыка же продолжил не менее гневно:

– Как он мог не удовлетворить столь скромную просьбу!

– Вот и мама сказала примерно то же самое, – вздохнула Ирида.

– Только сначала костерила эту прогнившую насквозь правящую чешую на чем свет стоит! – добавила Эмали.

Я застонала.

Не то чтобы громко и явственно, но проникновенно очень. Мне вняли, правда не так, как следовало.

– Миладушка, не переживай, – затараторила Эмали, – Владыка обязательно все подпишет, вот как только найдется, так все и подпишет.

Стонать я перестала в то же мгновение, удивленно посмотрела на младшую драконицу и тихо переспросила:

– Что? В каком смысле «найдется»?

– В прямом, – к столику подошли другие драконы, – Владыка исчез, оставив записку с примерным содержанием «Достали», и скрылся в неизвестном направлении, бросив Долину на Главнокомандующего, что не слишком хорошо…

Сказавший все это высокий темноволосый дракон в темно-зеленом строгом костюме в оригинале и залихватской потрепанной одежде на иллюзии обошел столик и сел рядом с Иридрой, нежно взяв ее за руку. Смутившаяся драконица, мило улыбнувшись своему дракону, представила его мне:

– Милада, познакомься, это мой будущий муж Нарих. – А затем уже ему: – Любимый, это моя младшая сестричка Милада.

– Я понял, рад встрече с новой родственницей. – Дракон, однако, смотрел на меня достаточно холодно и, я бы даже сказала, несколько враждебно.

Сразу стало ясно – мне он не рад совершенно.

Остальные двое сели также возле своих пар – дракон со светло-пепельными волосами и совершенно золотым цветом глаз рядом с Хатией, дракон с забавными каштаново-черными прядями волос и карими глазами устроился рядом с Эмали, но в отличие от двух других не прикоснулся к девушке и пальцем.

– Мы пока еще только почти помолвлены, – почему-то посчитала нужным оправдаться Эмали. – Милада, знакомься, это Сайн, мой почти жених, а это Тилар, будущий муж Хатии.

Владыка же невозмутимо устроился рядом со мной, так же подчеркнуто не касаясь меня и пальцем ни одной из своих иллюзий, чего нельзя было сказать о реальности – в реальности его рука вольготно устроилась частью на спинке стула, а частью на моих плечах.

Судорожно выдохнув, тихо начала:

– Я бы попросила вас…

– Да я бы тоже! – перебил Владыка. – Эмали, я бы попросил официально познакомить нас с этим очаровательным созданим.

Совершенно неожиданно покраснев до корней волос, драконица тут же поспешила исправить это «досадное» упущение и произнесла уже никому не нужное:

– Милада, это наш добрый друг Рдан. Любезный халоне Рдан, позвольте представить вам нашу сестричку, Миладу.

Реальный Владыка после этих слов остался сидеть на месте, а вот обе его иллюзии, подскочив, галантно склонились и сообщили:

– Польщен знакомством с прекраснейшей из девушек!

Реальный же Гаррат-Ррат-Эгиатар издевательски добавил:

– С такой сладенькой, вкусненькой, нежной девушкой…

В этот момент я поняла, что лорд Энрое, в принципе, не так уж и плох. А потому, стремительно поднявшись, мило улыбнулась всей компании и сообщила:

– Была искренне рада познакомиться, но, к сожалению, меня ждет мой спутник. – А затем, понизив голос, тихо добавила: – И я искренне рекомендовала бы вам возвращаться.

После чего, выйдя из-за стола, сделала неловкий книксен, повернулась и покинула потрясенных драконов, которые явно не ожидали вот такого вот моего ухода. Я его тоже не ожидала, правда, но в сложившейся ситуации лорд Энроэ представлялся более безопасным вариантом, чем сбежавший ото всех и скрывающийся под личиной новый Владыка. Вот от брата Главнокомандующего я вообще не знаю, чего ожидать, если честно.

Когда шла через весь зал ресторации, была вынуждена на пару минут остановиться – как раз притушили все свечи и официанты в шесть рук вносили огромное блюдо, заполненное разными видами мяса. Венчала композицию вареная бычья голова, украшали три тушки зажаренных до корочки молочных поросят, все остальное было трудно различимо в полумраке.

Едва блюдо внесли в зал, тут же зазвучала песня «Многие сытные годные лета», и стало ясно – заезжие в столицу хутары празднуют день рождения. Пока я стояла, ожидая прохода процессии официантов, украдкой посмотрела на компанию в ярких синих шароварах, цветных полушубках и с характерными для данной народности массивными серьгами в левом ухе. У хутар женщина всегда идет слева, а женщин своих они любят, ценят и все ради них делают, а потому серьга на левом ухе, на левую сторону волосы зачесывают, левый ус тщательнее всего подкручивают и левый же сапог обычно натирают до блеска. И празднуют любое событие они обычно по-разному, в зависимости от того, есть с ними женщины или нет. Так вот, если женщин нет, тогда вот так – мясо и вино, и не более. А коли женщина хоть одна присутствует, тут все иначе – заместо мясного раздолья сладкие пироги, а тосты поднимают не с вином, а со сладким чаем или же соком. Тем удивительнее оказалось увидеть за столом девушку. Хутарскую девушку, с двумя косами, перевитыми красными бусами, в колоритной красной рубахе, в темных широких шароварах и с белой, украшенной по отвороту красными же бусинами шубкой, которая сейчас висела на спинке стула, на котором понурившись сидела девушка.

Девушка, которую, кажется, никто не замечал…

– Госпожа Радович, вы долго! – раздался недовольный голос лорда Энроэ.

– Простите, – откликнулась я и поспешила к дознавателю, думая о хутарах и этой самой девушке, которую, похоже, скрывали.

Едва я подошла к, пожалуй, самому роскошному столику в ресторации, лорд поднялся и самолично, одним взглядом остановив подавальщика, отодвинул, а затем придвинул мой стул. После, сев, поинтересовался:

– Впервые видите хутар?

– Нет, что вы, – глядя на сырые дары моря, которыми было заставлено пространство передо мной, пробормотала я, – хутарская граница недалече от Перевешек…

Сама себя оборвала, заметив, что неосознанно на деревенский говор перешла. Ох и долго я от него в университете избавлялась, даже часть стипендии на дополнительные уроки риторики потратила. Но и поныне вставляла привычные с детства слова и обороты, если начинала сильно нервничать. К счастью, все реже, но иногда это случалось.

– В смысле, – подняв взгляд на лорда Энроэ, продолжила я, – от деревеньки Перевешки, где я родилась, до границы Хутары и ближайшего хутарского городка Яжвены два дня пути. Не то чтобы мне довелось хотя бы раз побывать в Яжвенах, но хутарские торговцы и охотники в Перевешки захаживали.

Высказав все это, я вновь уделила внимание блюдам, заказанным лордом дознавателем. И его выбор мне не понравился. Нам подали сырые приморские устрицы, сырую, политую лишь кислым соусом рыбу трех видов, мясо голубого ишора, едва прижаренное открытым огнем, золотую икру белуги. Все блюда были роскошными и очень дорогими, и лорд Энроэ смотрел на меня с покровительственной полуулыбкой, явно ожидая восторгов и восхищений от меня, за возможность приобщиться к столь изысканной кухне. И я бы, может, и восхитилась с ожидаемым восторгом, если бы не одно «но» – на втором курсе, когда я наконец узнала, почему обеспеченным студентам подают особое питание и у них все магические задания получаются легко, а мы, студенты-стипендиаты, сидя на кашах и прочей дешевой еде, с трудом удерживаем концентрацию, я со всем тщанием подошла к изучению вопроса о питании магов. И благодаря этому прекрасно знала, что, к примеру, золотая икра вызывает у магов эйфорию, приморские устрицы – выброс магической энергии, а мясо голубого ишора заставляет терять связь с реальностью, не надолго, нет, но, я думаю, лорду Энроэ и четверти часа хватит для всех его целей. К примеру, заставить меня подписать кровью договор-клятву верности, который при поступлении на службу подписывают все работники его конторы.

– Удивительное дело с этими хутарами, – не дождавшись моего восторга и от того слегка хмурясь, произнес лорд Энроэ, – совершенно неожиданным образом прямо в центре столицы соизволила сбежать и раствориться их княжна.

Мне определенно стало интересно.

Заметив мой интерес, дознаватель продолжил:

– Естественно, в ее «побег» никто не поверил, хутарские женщины своевольны, но не до такой степени, однако и за руку поймать этих лжецов пока что не удалось.

Он улыбнулся мне, дал знак официанту и, едва тот наполнил наши бокалы рубиново-черным вином, поднял свой со словами:

– За вас, госпожа Радович.

Я взяла бокал, отсалютовала лорду Энрое и сделала вид, что отпила глоток, на деле не ощутив даже винного вкуса – и проблема не только в нежелании пить, просто, учитывая выбор имеющихся блюд, я не могла гарантировать, что это вино не является очередной ловушкой.

– Прекрасный букет и аромат, не правда ли? – пристально глядя на меня, поинтересовался тайный королевский советник.

Виновато улыбнувшись, я пожала плечами и ответила:

– Простите, не могу разделить вашего восхищения данным напитком, к сожалению, я не разбираюсь в винах.

На губах лорда дознавателя заиграла странная улыбка, и он с намеком протянул:

– Мы это исправим, Милада, причем в самое ближайшее время.

И он выразительно… очень выразительно посмотрел на меня, сначала в глаза, затем ниже и еще ниже. В этот момент я подумала, что, быть может, вариант быть съеденной новым Владыкой не так уж и плох? И даже невольно оглянулась, чтобы посмотреть, а не ушли ли еще драконы?

И вздрогнула всем телом, едва не расплескав вино в бокале, который все еще держала в руках!

Потому что в отличие от драконов, которые более не наблюдались в ресторации, сам Владыка обнаружился сидящим рядом! Совсем рядом! Рядом настолько, что я практически соприкасалась с ним плечом, а рука Гаррата вольготно устроилась на спинке моего стула.

– Ты чего вздрагиваешь? – невозмутимо поинтересовался дракон, насмешливо глядя на меня провалами абсолютно черных глаз. – Возвращайся к беседе, у вас тут самое интересное началось, видишь, даже я возлюбопытствовал.

Я вернулась. В смысле, медленно повернулась обратно и посмотрела на заинтересованно наблюдающего за мной лорда Энроэ, который, сдержав победную усмешку, успокаивающе произнес:

– Все в порядке, просто легкая степень опьянения. Еще глоток?

Тут я содрогнулась повторно всем телом, с ужасом посмотрев на свой бокал – это что же за вино такое, что даже от одного глотка могут быть такие последствия?! Хорошо, что не выпила!

В этот момент к нашему столику подошел подавальщик, который точно подавальщиком не был – слишком цепкий взгляд, слишком сильные ладони легли на стол, когда мужчина, наклонившись, уперся в столешницу, слишком было все. Так что я даже не удивилась, едва этот явно не официант произнес:

– Номера хутаров обыскали, княжны нет.

У лорда Энроэ дернулась щека, после чего он с выражением холодной ненависти взглянул на подчиненного и отчеканил:

– Торн, она должна быть там.

Его подчиненный, явно маг, так как при одном взгляде на имеющийся набор блюд заметно скривился, посмотрел на начальство и повторил:

– Княжны там нет.

Лорд-дознаватель, с трудом сдержав ярость, повернулся и глянул на шумное сборище пирующих хутар, видимо, совершенно не замечая уныло сидящую среди хутаров княжну. А этот самый Торн вдруг посмотрел на меня и одними губами произнес: «Не ешь!» Затем взгляд его переместился на бутылку с вином, и он добавил: «И не пей». Посмотрел в мой бокал и, пользуясь тем, что лорд Энроэ все еще с откровенной ненавистью взирал на колоритных пирующих, едва уловимым жестом фокусника что-то быстро высыпал в мой бокал. Вино помутнело, утратило запах и вновь вернулось к первоначальному виду. Я поняла, что теперь его действительно можно пить.

Лорд Энроэ, повернувшись к нам, холодно приказал:

– Допросите служанок.

– На служащий персонал хутаров распространяется дипломатическая неприкосновенность, – возразил Торн.

– Мне тебя учить? – издевательски поинтересовался лорд Энроэ. – Организуй нападение с целью ограбления, мы не несем ответственность за преступность в столице, но искренне посочувствуем их утрате. Действуй!

Судя по лицу Торна, действовать в подобном направлении ему не хотелось вовсе, не хотелось настолько, что, казалось, сейчас послышится скрежет его стиснутых зубов. И все же дознаватель кивнул и отошел с полупоклоном, как отошел бы официант.

Лорд Энроэ, утратив всяческий интерес и к нему, и к хутарам, широко улыбнулся мне, поднял бокал и провозгласил:

– За самую прекрасную студентку Университета Магии!

Нервно улыбнувшись в ответ, я выпила несколько глотков… подкрашенной воды. Вином это уже точно не было. После чего, посмотрев на блюда, осторожно переложила к себе на тарелку самое безопасное – кусочек сырой речной рыбы под кислым соусом. Все остальное лучше было даже не пробовать. Но лорд Энроэ и не настаивал, он хищным взглядом проследил за тем, как и сколько я выпила, и полностью удовлетворился этим. Подняв руку, подозвал подавальщика, заказал себе котлеты из морского окуня с гарниром из вареной свеклы и с самым благодушным видом обратил свой взор на меня.

Я так поняла, что он счел меня достаточно готовой для начала допроса.

Так и оказалось.

– Итак, – начал лорд Энроэ, как-то мерзко ухмыляясь, – начнем с самого для меня интересного – кто были эти люди?

Я удивленно посмотрела на него, не понимая сути вопроса.

– Люди, с которыми вы сидели, те, кто знал ваше имя и на кого вы потратили мое время, – уточнил он.

Сидящий рядом со мной Владыка пояснил:

– Он про драконов.

Это я понимала, что про драконов, я не понимала только, что конкретно могу соврать сейчас.

– Простите, – прошептала лорду-дознавателю, делая еще глоток «вина».

Сдержав раздражение, лорд Энрое задал вопрос иначе:

– Вы знали этих людей?

И словно невзначай разместил свою левую руку на столе так, чтобы прекрасно видеть ныне совершенно черное кольцо на мизинце. Это оно сейчас было черным, но камень Правды я узнала и прекрасно поняла: солгу – он окрасится синим, цветом лжи. Чувствуя, как внутри все сжимается, ответила истинную правду:

– Нет.

Лорд Энроэ досадливо глянул на кольцо, кольцо осталось безучастным, и дознавателю пришлось проглотить это. А вот мне пришлось проглотить кое-что иное! А именно то, что моя левая рука вдруг потянулась к хлебцам, правая – к серебристой ложечке на длинной ручке, коей я щедро набрала золотой икры белуги, вывалила ее на хлебец и принялась с аппетитом есть! Я! Есть!

Потрясенно повернув голову, посмотрела на Владыку. Жующий Гаррат, весело подмигнув мне, сообщил:

– Отлично выглядит – не удержался. А ты не отвлекайся давай, смотри на этого, я сейчас дожую и сниму иллюзию.

Я взглянула на лорда Энроэ, дознаватель терпеливо ожидал, пока «я» доем, уважительно относясь к процессу сведения потенциальной жертвы своих замыслов с ума, и я с ужасом поняла – мне сейчас придется изображать эйфорию! Потом ужас стал основательней, когда я осознала, что эйфория сейчас начнется у Владыки. И я уже собиралась предупредить его о воздействии данного деликатеса на магически одаренных, как Гаррат-Ррат-Эгиатар с мечтательной улыбкой сообщил мне:

– Люблю я эту штуку. Знаешь, вкусненькая моя, мы так здорово развлекались по молодости, подсыпая ее всяческим магам. Эльфы, кстати, от золотой икры рыдать начинают, ты знала?

Нет, я не знала, но меня откровенно порадовало, что о свойствах данного продукта дракону известно.

– Вообще ты можешь говорить, пока я за тебя жую, – сообщил странную вещь Владыка.

После чего моя иллюзия, Триединый ведает как управляемая, принялась поглощать все подряд, начав это «подряд» с мяса голубого ишора!

– Что… что вы делаете? – прошептала я.

– Ем, – сообщил очевидное дракон. И добавил: – Не то чтобы я голоден, да и свежесть данных продуктов крайне относительна, но мне жутко любопытно, что начнет делать и говорить этот застарелый поганочный гриб, едва решит, что на тебя подействовало.

В некотором смятении посмотрела на лорда Энроэ, на его чуть тронутые сединой волосы, бледную кожу, сверкающие в полумраке глаза – и была вынуждена не согласиться с характеристикой Владыки: гриб лорд-дознаватель напоминал менее всего. Он скорее был похож на охотника, с некоторым презрением наблюдающего за тем, как жертва сжирает приманку, собственной жадностью загоняя себя в ловушку. Мне даже стало совестно за неумеренный аппетит моей созданной Владыкой иллюзии.

Но дракон продолжил фарс, правда, уже сам не ел, ему сильно не понравился запах приморских устриц, поэтому он, скривившись, начал не слишком аккуратно сбрасывать содержимое раковин… в тарелку лорда Энроэ. Тот, ощутив запах, тоже скривился, втянул носом воздух, в попытке выяснить источник неприятного аромата, и уставился на свою иллюзорно абсолютно чистую тарелку, явно не понимая, как же его так могло подвести обоняние. После чего с сомнением взглянул на блюдо с «уплетаемыми мной» устрицами и осторожно произнес:

– Милада, мне кажется, вам не стоит увлекаться.

– Ну фто фы! Офень вфкуффно! – восторженно ответила ему моя иллюзия и даже потребовала: – Фина еще!

Лорд Энроэ подал знак, подошедший подавальщик радостно наполнил свой… карман. Сильно изумился неожиданному ощущению влаги и отошел втрое поспешнее, чем обычно.

– За вас! – между тем провозгласила моя иллюзия, прежде чем опрокинуть в себя весь иллюзорный бокал вина.

Лицо лорда Энроэ приняло незабываемое выражение.

Владыка же, расправившись со всеми подванивающими устрицами, вновь сел в привычно-вальяжную позу, покровительственно обняв меня за плечи, и сообщил:

– Все, в постель он тебя теперь не потащит.

Пользуясь тем, что моя иллюзия в данный момент неаристократично облизывала пальцы под шокированным взглядом лорда Энроэ, я шепотом спросила:

– Почему?

– Да ты посмотри на себя, – дракон скривился, – отвратительное зрелище, должен признать. Ты бы еще в зубах поковырялась… хм, а кстати.

И моя иллюзия, схватив зубочистку, радостно принялась выковыривать нечто из своего иллюзорного рта. Не знаю, кто из нас пребывал в большем ужасе: лорд Энроэ, воочию наблюдающий настоящую деревенщину, или я – которая не вела себя за столом так, даже когда жила в этой самой деревне!

А в следующее мгновение случилось нечто – лорд Энроэ, которому полагалось быть в ужасе, вдруг достал платок, протянул руку, осторожно вытерев губы моей иллюзии, и с необыкновенной нежностью произнес:

– Я готов вечно смотреть на то, с какой жадностью вы едите, Милада.

И, не отрывая от меня восторженного взгляда, главный дознаватель королевства, понизив голос, с придыханием сообщил:

– Моя первая страсть – грязная девчонка из цыганского табора. Мне было тринадцать, ей что-то около пятнадцати, и когда она ела вот так же, как вы сейчас, самозабвенно и жадно, с наслаждением облизывая пальцы, я сходил с ума, горел словно в пламени, впитывал каждый ее жест, каждое движение…

Платок выпал из его ладони, пальцы коснулись моего иллюзорного лица, обрисовывая контур губ, и еще тише, хрипло и рвано, лорд Энроэ прошептал:

– Я искал тебя всю жизнь, моя девочка.

Пребывая в абсолютном потрясении, я медленно повернула голову и взглянула на Владыку. Дракон сидел с открытым ртом и округлившимися глазами смотрел на дознавателя. Потом глянул на меня и тихо сказал:

– Все, одним лордом в вашем королевстве теперь станет меньше.

– В смысле? – переспросила я.

Гаррат невозмутимо пояснил:

– Ты МОЯ вкусненькая девочка. Я – дракон, соответственно – собственник. Тебе известно, как драконы поступают с теми, кто претендует на их собственность?

С ужасом глядя на Владыку, я полушепотом уточнила:

– Едят?!

На меня посмотрели столь внимательно, что появилось желание осторожно прикрыться… дверью… входной желательно.

Гаррат же, нагнувшись ко мне и глядя в глаза, проникновенно поинтересовался:

– Аппетитненькая моя, драконы, конечно, все способны переварить, но это не значит, что мы едим всякую гадость. Особенно вот такую, больную на всю голову и душевные привязанности.

И, глянув на меня с нескрываемой укоризной, предупредил:

– Снимаю иллюзию.

В следующий миг лорд Энроэ смотрел уже в мои глаза влюбленным взглядом, не подметив исчезновения иллюзии. И смотрел он самозабвенно и всепоглощающе, совершенно не отреагировав на подошедшего официанта, который, осознав невменяемость клиента, начал осторожно накладывать в его тарелку котлеты из сотейника, чтобы затем полить их ярко-красным, с оранжевыми прожилками соусом. Соус обрисовал три красиво уложенные котлеты и живописно разбросанные кучками ошметки порченных устриц. Подавальщик застыл, переводя потрясенный взгляд с тарелки на сотейник и не понимая, откуда могли взяться устрицы на тарелке лорда Энроэ. И его непонимание усилилось, когда обозначенные соусом устрицы вдруг мягко исчезли так, словно их в тарелке никогда и не существовало.

Ошалелый подавальщик потрясенно посмотрел на меня, мол, вы это видели? – и тут же получил гневное от лорда-дознавателя:

– Не сметь пялиться на мою невесту!

Официант отшатнулся от меня, как от чумной, а затем и вовсе торопливо скрылся в коридоре, тряся головой на ходу, словно пытался избавиться от наваждения.

Лорд Энроэ же, осклабившись, произнес:

– Да, это может стать для тебя сюрпризом, дорогая, зато, несомненно, приятным сюрпризом.

И он, вооружившись вилкой, принялся радостно кромсать имеющиеся на тарелке ожидаемые им котлеты и также имеющиеся, но явно для лорда Энроэ неожиданные устрицы, попутно начав планировать наше совместное будущее:

– Ты, конечно, безродная девочка, но мы это исправим. Как тебе имя Милада эль Тагарсин? Помнится, герцога мы накрыли в районе вашей деревеньки аккурат в год твоего рождения. Показания нескольких свидетелей, «подлинное» завещание давно сгнившего в застенках герцога, и к твоему происхождению будет не подкопаться. Да и наследство Тагарсинов не помешает. Что касается мнений скептиков – у тебя и почившего герцога сходный тип магии, вы оба теоретики, что станет еще одним свидетельством в пользу вашего родства.

И лорд Энроэ, наколов на вилку кусок котлеты с попавшей на нее устрицей, поднес ко рту, засунул в него и принялся энергично жевать, продолжая неотрывно взирать на меня влюбленными глазами.

Глаза эти немного округлились, когда лорд осознал, что жует явно что-то странное, но, мужественно проглотив все, дознаватель вновь отвлекся на построение планов в отношении будущей семейной жизни.

– Представление ко двору отложим до момента, когда предстоящее появление наследника станет очевидным. – Взгляд его стал суров, и, вонзив вилку в очередной кусок облепленной устрицами котлеты, Энроэ пояснил суть своей мысли: – Не имею никакого желания отваживать всех этих молодых привлекательных юнцов, что насядут на тебя в случае, если ты еще не будешь беременна. Ты слишком привлекательна, дорогая.

Он съел и второй кусок котлеты, скривился, но съел, всем своим видом выражая решимость уже заранее противостоять попыткам измены с моей стороны.

Владыка, выслушивающий это с не менее потрясенным видом, чем мой собственный, скептически вставил:

– Не особо. Ножки – это да, аппетитные, еще глазки вроде примечательные, а остальное так себе, ничего выдающегося.

Лорд Энроэ с ним бы явно не согласился. Судя по взгляду дознавателя, он уже счел мою внешность преступлением против королевства, вынес приговор и даже определился с мерой пресечения:

– Лет до сорока территорию замка покидать не будешь!

После чего Энроэ покарал еще один кусок рыбной котлеты, жестоко сжевав ее и не отрывая в процессе сурового взгляда от меня.

Владыка же продолжал задумчиво размышлять, все так же приобнимая меня за плечи:

– Но вот ножки у тебя самый смак, так бы и съел бы.

Содрогнувшись от смысла драконьих слов, я на миг прикрыла глаза и начала глубоко дышать, старательно придумывая, как бы из этого выпутаться. По всему выходило, что будет проблематично, и очень. Во-первых, я могу сколько угодно кричать на каждом перекрестке, что герцог эль Тагарсин мне не отец, но что может значить слово ребенка? Ничего, особенно если лорд Энроэ предъявит подложные документы. Кстати, единственная частная независимая контора, занимающаяся проверкой подлинности документов, принадлежит Энроэ лично. Остальные им просто курируются, так как являются государственными. Во-вторых, ранее я могла бы обратиться за помощью к магистру Ворониру, и тот настоял бы на отсрочке любых планов на мою персону до окончания университета… но теперь жаловаться мне некому!

– Дорогая, дыши, это небольшой побочный эффект вина, – успокаивающе произнес лорд Энроэ.

С ужасом подумала, что это он еще пока не использовал свои способности к внушению, а что будет, когда использует?

И тут кто-то икнул.

Я распахнула ресницы и посмотрела на медленно багровеющего дознавателя. Маг, словно надуваясь изнутри, осторожно поднялся и с трудом проговорил:

– Дддорогая, один мммомент.

После чего стремительно ушагал в сторону внутренних помещений ресторации.

Владыка же, недолго думая, начал накладывать в тарелку лорда Энроэ мелко нарезанное мясо голубого ишора.

– Что вы делаете? – испуганно спросила я.

– Организую гарантированное несварение желудка, не мешай, вкусняшка моя.

Я бы в жизни не решилась указывать дракону Правящего рода на что-либо, пусть даже пугающие выражения в отношении меня, но не могла не спросить:

– Почему вы скрываетесь?

Прекратив посыпать тарелку лорда Эшроэ поструганной рыбой, Владыка повернулся, посмотрел на меня и честно признался:

– Надоело.

А затем, вновь откинувшись на спинку стула, вдохновенно начал объяснять:

– Если их не устраивает моя кандидатура на престоле, могли бы сразу возвести на трон своего обожаемого Рэнарна и предоставить мне полную свободу действий и передвижений. Но нет – дрязги между родами решать мне, дела об оскорблении чести и достоинства очередной невесть что возомнившей о себе драконицы – мне, посещать Поднебесные дома по каждой надуманной причине, но на деле терпеть очередное представление очередной кандидатуры на совместный полет – тоже мне. А единственная награда за все старания – перекошенные морды эльфийских послов и их осторожное: «А Ирэнарн-Ррат-Эгиатар не мог бы нас принять?» Нет! Не мог бы! Ему ваша надменная принцесска отказала в ложе, он бесится второй месяц, крушит замки неугодных и рычит на всех почем зря!

Выговорив все это, Гаррат скривился и поинтересовался у меня:

– Ты вообще в курсе про эту историю с эльфийской выпендрежницей?

– Нет, – прошептала я, чувствуя, как все внутри замирает.

– Никто не в курсе, – посетовал дракон с совершенно черными глазами, – но из всех контактов у него были только ты и эта эльфийская носозадира. Ты исключаешься банальным методом исключения – просто ты человек, а Ирэнарн вас, людей, не переносит, а вот она, да, вытворила.

Я сидела, стараясь не отрывать глаз от свох комкающих салфетку ладоней, и, пытаясь выглядеть невозмутимо, тихо спросила:

– А… как она ему отказала?